Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Звездное братство


Опубликован:
12.02.2003 — 17.02.2009
Аннотация:
После ужасной катастрофы, вызванной нашествием зоргов, Земля лежит в руинах. На Земле устанавливается новый мировой порядок — клерикальная диктатура Конаха. Но храмовники и некоторые короли не желают служить Его Святейшеству. Группа Посвященных стремится добраться до тайного оружия Древних, чтобы остановить армии Конаха и тем самым предотвратить падение последнего свободного королевства людей.
 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 
 
 

Звездное братство


Игорь Воронкин "Звездное братство"

ЏИГОРЬ ВЛАДИМИРОВИЧ ВОРОНКИН, 2000 г.


ИГОРЬ ВОРОНКИН



ЗВЕЗДНОЕ БРАТСТВО


Моему сыну маленькому Ванюшке посвящаю.

"Я зачастую не знал, почему в данную минуту поступаю именно так, никаких видимых причин для этого не было, скорее наоборот, мои решения не представлялись в то время мне наиболее удачными, но много позже я неизменно убеждался в их правильности.

Из этого я сделал вывод: настоящее понятно, доступно и определено будущим".

Из книги Миракла "Власть Слова"


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВЫЖЖЕННАЯ ЗЕМЛЯ



Глава 1. Беглый монах


Солнце только-только начинало подниматься над остроконечными башнями замка и над темным лесом, окрашивая верхушки сосен в изумрудный цвет, а Квентин, молодой принц Монтании, был уже на ногах. Принц любил вставать рано, чтобы не пропустить это волнующее представление — восход солнца. По ступеням главной башни он взбегал на самый верх, на ходу успевая щелкнуть по железному, закованному в латы, животу начальника королевской стражи толстяка Говарда.

— Привет, толстяк!

— С добрым утром, Ваше Высочество!

С высоты главной башни было видно далеко вокруг. Крестьянские поля разноцветными заплатками уходили вдаль к Темному лесу, с юга подступающему к королевству. С севера владения Монтании были ограничены высокими горами, верхушки которых в лучах восходящего солнца сияли хрустальными шапками льда и снега. Как мечтал Квентин взойти на эти горы и заглянуть, что за ними! К западу от ворот замка стремилась дорога, вымощенная красным камнем и уже за ближайшим поворотом переходящая в пыльный проселочный тракт. Если ехать по этой дороге достаточно долго, день или два, то упрешься в бухту Золотой Рог — наши ворота в море, как любил говаривать отец Квентина, король Роланд. С востока королевство было окружено темными лесами, где водились страшные звери, о которых часами могли рассказывать байки отважные охотники Монтании. Там же на востоке были дикие земли, заселенные варварами, — людьми, прозванными так за непонятные наречия, на которых они говорили.

Принцу Квентину шел семнадцатый год, и он уже почти справлялся с большим отцовским луком, который и из рыцарей-то мало кто мог натянуть. "Еще два года, — смеялся отец, — и станешь лучшим стрелком в королевстве". А еще любил Квентин оседлать Орлика, гнедого жеребца, и мчаться во весь дух по Западной дороге, слушая перезвон подков своего скакуна.

Миновала тяжелая зима. Снега в этом году было так много, что многие крестьянские избушки замело с крышей, а вечерами в каминных трубах раздавались такие страшные завывания, что казалось, злой ведьме Трухильде насыпали на хвост щепоть соли. В эти долгие зимние вечера дворовая челядь любила собираться на кухне. Здесь, в небольшом помещении с высоким закопченным потолком, весело играл огонь в большой печи, и слуги, рассевшись вдоль длинного стола, любили рассказывать разные небылицы.

Пропустив пару-другую стаканчиков эля, Теодор, королевский шеф-повар, мужчина недостаточно крупный, чтобы перегородить городские ворота, но достаточно грузный, чтобы уронить под собой среднюю крестьянскую лошадку, любил рассказывать разные сказания, что за годы странствий в варварских краях у него скопилось немало. В этих историях было место и вымыслу, и правде. Россказни о ведьмах и троллях причудливо переплетались с легендами о подвигах знаменитых рыцарей, а сказки о злых колдунах и драконах с рассказами о знаменитых битвах, произошедших в старину на землях Серединного мира. Квентин любил эти зимние посиделки, с замиранием сердца слушая, как ветер в печных трубах перекликается с голосами призраков из баек Теодора. А когда в огне громко трескалось какое-нибудь полено, то тут уже вздрагивали все, от мала до велика.

С наступление зимы жизнь в королевстве замирала. Редкий путник мог пробиться в замок сквозь снежные заносы, чтобы донести до короля добрую или дурную весть. Поэтому зимой в Монтании не опасались ни козней врагов, ни какой другой напасти, исходящей от людей. И только природа добавляла людям волнений в это трудное для них время. Устланная снежными коврами земля спала, но у людей, вынужденных поддерживать свою жизнь и жизнь своих животных, забот не убавлялось. Время в эти дни тянулось долго и скучно, развлечений почти не было, разве что побарахтаться в сугробах с товарищами, да угостить снежком какую-нибудь крепкую краснощекую девку из деревни.

Но вот наступила весна. Такого обильного снеготаяния, как в этом году, еще не было. Отец Квентина король Роланд Храбрый велел крестьянам свозить снег в замковый ров, и к концу марта ров уже до краев был заполнен водой. Вслед за этим быстро отремонтировали подъемный мост, который не поднимали уже лет десять. Хотя разговоров про все это велось много, Квентин никак не мог понять, действительно ли это укрепление замка диктовалось необходимостью или это были просто превентивные меры безопасности обычные в любом королевстве. Вот уже сто лет Монтания не воевала и не имела даже потенциальных врагов, настолько был крепок мир, установившийся после войн Великих королей. О битвах и сражениях упоминали лишь летописи давно минувших лет, которые принц находил в отцовской библиотеке.

Последняя война случилась задолго до рождения Квентина, когда на все королевства Серединного мира налетел, как ураган, злой и жестокий король Амагельдум. Его легкая варварская конница смерчем пронеслась по городам и деревням Серединного мира, убивая и уводя в плен людей, грабя города и разоряя храмы, а Великие короли Серединного мира никак не могли договориться между собой, чтобы дать отпор неприятелю. И только когда варвары Амагельдума дошли до Северных морей, они были наголову разбиты армией Священного престола.

Несколько столетий короли, предки Квентина, собирали книги по всему миру, и в результате в замке образовалась богатая библиотека. И Квентин, когда был еще совсем маленьким, затаив дыхание, проходил вдоль этих высоких стеллажей, до самого потолка заставленных книгами. Книги были всех времен и народов. Здесь было целое собрание пергаментных свитков, лежащих круглыми рулончиками в плотно закрытом шкафу, предохраняющем их от пыли и света. Брать эти свитки можно было только с разрешения самого короля Роланда. Книги всегда притягивали Квентина, он рано выучился читать и не только на родном монтанском наречии, но и на древнем анге.

Вечерами, когда в замке жизнь замирала, он приходил в библиотеку, зажигал свечи в старинном заморском канделябре, брал книгу и погружался в иной мир, где было место подвигам, любви и тайнам. Но особенно влекли его книги по истории. Ушедший древний мир был загадочным и таинственным. О каких только чудесах не повествовали книги! Многим вещам не было названий в современном языке, и принц с удовольствием заучивал слова, пришедшие из прошлого. Многое в Древнем мире воспринималось либо как чудо, либо как выдумки. Люди давно забыли, как летать по воздуху, плавать под водой или подниматься к звездам в чудесных космических кораблях. Сейчас все это воспринималось как легенды, а в некоторых королевствах, где у власти находились слишком уж фанатичные приверженцы Священного престола, даже за простой пересказ подобных фантазий можно было подвергнуться жестокому наказанию. Но Квентин мог гордиться отцом, он знал, что тот всегда противостоял и будет противостоять мракобесию невежд, прикрывающихся священнической сутаной.

Иногда принц доставал самую старую книгу в их библиотеке. Это был потрепанный фолиант в коричневом твердом переплете с золотым тиснением. Страницы этой книги были изготовлены из гладкой белой бумаги, немного тронутой желтизной от времени, но такую бумагу в Серединном мире так никто и не научился делать. Это была энциклопедия. В ней были приведены описания древних устройств, их чертежи и формулы, которых не понимал никто. Энциклопедия была одной из книг, доступ к которым был ограничен. Отец говорил, что лучше не забивать себе голову премудростью Древних, пользы от этого ни на грош, а врагов себе нажить ничего не стоит. Поэтому в библиотеку никого чужого не пускали, а если и пускали, то только с личного разрешения короля. Время было смутное, тучи, рассеявшиеся после Великой войны, как поговаривали, снова стали собираться над Серединным миром.

Квентину, правда, не приходили в голову подобные мысли, да и как они могли придти, если рассветы по-прежнему были ярки, закаты сказочно прекрасны, и если захватывало дух от скорости мчавшегося во весь дух Орлика. И принц не хотел, чтобы что-нибудь случилось с его родной прекрасной Монтанией: с ее темными дремучими лесами, просторными полями и дивной чистоты горными реками и водопадами. А все эти драконы, чудища, злые колдуны и призраки пусть бы лучше они оставались в своих сказках, которые так интересно слушать зимними вечерами под завывания вьюги за окном.

Еще юный принц любил загадки. И загадки ему попадались на каждом шагу или же сами собой всплывали у него в голове, а как, он и сам не мог понять. Но самой большой загадкой были для него люди.



* * *


Первый раз Джордана он увидел в начале осени, когда начали убирать и свозить урожай с полей. Принц, раскрасневшийся от скачек на перегонки с другими ребятами, въехал во двор замка и увидел, что его отец разговаривает со странным человеком, одетым в черную одежду монаха. Несмотря на всё еще стоящую жару, капюшон сутаны был низко надвинут на голову этого человека, и единственное, чем он запомнился Квентину в тот вечер, был быстрый взгляд темно-карих глаз, который монах окинул принца.

Вечером Квентин спросил у отца, кто этот человек. Роланд ответил, что это беглый монах, его зовут Джордан, и он попросил убежища в их замке в обмен на некую работу, результаты которой непременно должны заинтересовать короля. Квентин не стал утомлять отца расспросами в тот вечер, зная насколько отец щепетилен в вопросах, касающихся чужих тайн. "Придет время, — подумал Квентин, — и я во всем разберусь сам". Тем же вечером Квентин заметил, что отец и Джордан надолго заперлись в кабинете отца, где под обычными панелями из мореного дуба были проложены звуконепроницаемые войлочные плиты. О чем они там говорили, так и осталось тайной.

Джордан в замке держался особняком. Он почти не вылезал из своей комнатки-кельи, по соседству с которой располагались хранилища припасов, служебные помещения и небольшая замковая тюрьма с постом охраны, большую часть времени за неимением узников охранявшей саму себя. Самым страшным наказанием для дворцовых стражников было назначение на этот пост в подвале, где все освещенное пространство сводилось к маленькому кружку света от фонаря над столом, а вода, капающая с потолка мерными каплями, была способна свести с ума кого угодно. Кроме того, постоянная сырость, затхлый воздух и появляющиеся время от времени призраки времен мрачной эпохи короля Амагельдума довершали картину и без того разыгравшегося воображения. Джордан же все эти лишения переносил на удивление спокойно. Ему требовалась только тишина и сосредоточение, остальное, казалось, его не волновало. Мрачным призраком в длинной сутане бродил Джордан по подземным переходам замка, пугая и без того нервную охрану. В руках беглого монаха часто видели клетки с пойманными мышами и крысами и шептались, что здесь дело не обходится без колдовства.

Квентин не раз заводил с отцом разговор о Джордане, но всякий раз король отвечал односложно и как-то раздумчиво, словно бы, разговаривая с сыном, находился где-то далеко. И Квентин на время отступился, пока ему самому однажды не представилась возможность познакомиться с монахом поближе.

Королева Аманда происходила из знатного королевского рода Грифонов, королей Островного королевства. После последней кровопролитной войны люди вроде бы осознали свое единство, что все они люди и делить им нечего. Именно на это время пришлось самое большое количество браков между королевскими семьями Серединного мира. Молодой тогда Роланд отправился в путешествие и привез себе жену из далекого заморского королевства. Квентин всегда считал, что у него замечательные родители. Отец был образцом мудрости, смелости и отваги, ему завидовали и признавали его силу короли многих государств. И Квентин замечал, как менялись люди, когда видели Аманду: их лица словно бы светлели изнутри, а мягкая и добрая улыбка королевы вызывала ответную улыбку на самых черствых лицах и трогала самые суровые и непреклонные сердца. Даже в свои тридцать шесть лет Аманда была стройна и высока гордой статью настоящей богини. Светлые пышные кудри обрамляли точеные черты ее лица, а глаза ее, словно два сияющих камня цвета морской волны, добрым светом одаривали безраздельно всех. Улыбка ее чувственных губ цвета яркого коралла прекрасно гармонировала с излучающим тепло взглядом. И когда она проходила по тесным коридорам замка, люди замечали исходящий от нее аромат свежести морского прибоя. Нечего и говорить, как Аманда была прелестна в свои восемнадцать, когда только ступила на землю древнего королевства Монтании.

Вот только зимой, когда снег укрывал всю землю от края до края, королева чувствовала себя плохо. Она была из теплых стран, где люди и не подозревали, что где-то есть снег, и представить себе не могли зимнюю стужу с воющими по-волчьи ветрами. Зимой Аманда часто болела и обычно не выходила на приемы, даже если они и случались в это время. Она впадала в тяжелую депрессию и целые дни проводила перед камином, слушая, как с веселым треском пылают в огне поленья, и занимаясь рукоделием.

И вот однажды в один из таких пасмурных зимних дней королева шла длинным коридором главного корпуса замка и ей навстречу попался Джордан. Монах посторонился, давая королеве пройти. Королева улыбнулась ему одной из своих милых извинительных улыбок, и в это время Джордан взглянул ей в глаза. Аманда никогда раньше не обращала внимания на беглого монаха, старательно скрывающего свое лицо под капюшоном сутаны, но сейчас представился случай поближе рассмотреть его. Лицо Джордана было бледное, обрамленное каштановой мягкой бородкой, клинышком продолжающей линию подбородка. Но взгляд его темно-карих глаз был способен в случае нужды остановить и мчащуюся галопом лошадь. Вот и сейчас королеве достался такой взгляд. Улыбка начала медленно покидать уголки ее рта, когда Джордан, опустив глаза, промолвил:

— С моей стороны было бы непростительной дерзостью обращаться к вам, всемилостивейшая королева Аманда, но видя ваши страдания в это нелегкое зимнее время, я набрался смелости предложить вам волшебный эликсир здоровья, который стал мне известен в результате долгих странствий по свету. Этот эликсир чудесным образом снимает всякую усталость, разгоняет кровь и не оставляет места унынию в сердце. — Джордан поднял взгляд на королеву, но теперь в нем уже не было той напористой силы, что раньше, а наоборот, светилась мягкая и понимающая улыбка.

— Надеюсь, вы не пытаетесь соблазнить меня просто бокалом хорошего вина? — с улыбкой спросила королева.

— Если это можно назвать вином, Ваше Величество, то оно драгоценно как сама жизнь. Рецепт этого снадобья пронесен сквозь века с Древних времен, и его состав хранится в величайшей тайне.

Королева улыбнулась ему более милостиво. Она чуть склонила голову, так что светлые кудри, опустившись, приоткрыли часть бледной щеки.

— Хорошо, я жду вас у себя в покоях через два часа, — королева осторожно протиснулась между стеной и Джорданом и продолжила путь по узкому коридору, освещенному свечами в подвесных канделябрах.

Джордан появился в покоях королевы с медальоном в форме серебряной рыбы. Вид у Джордана был весьма значительный: в одной руке он держал фонарь с цветными стеклами, в другой толстую книгу в потрепанном переплете. Своей непреклонной решимостью он напоминал апостола, несущего значение Слова язычникам.

Королева сидела у камина в кресле с высокой спинкой. Джордан быстро подошел и пододвинул к ней маленький столик. После этого плотно задвинул портьеры на окнах. В комнате сразу же установился полумрак. Монах положил на столик книгу, зажег фонарь от лучины, и по стенам комнаты побежали разноцветные блики. Фонарь нагрелся, мелькание бликов ускорилось, пока не превратилось в причудливый хоровод волшебных цветов, образов и форм, сменяющих друг друга как в калейдоскопе. Аманда по-детски зачаровано смотрела на это чудесное представление. Тем временем Джордан зажег две свечи на маленьком столике и, открыв книгу на нужном месте, стал читать вслух. Книга была написана на одном из древних языков, и королева ничего не понимала. Однако ритм проплывающих образов и монотонная речь Джордана подействовали на нее усыпляюще. И через некоторое время она почувствовала, что не может дальше сопротивляться сладкой дреме.

Пляшущие огоньки превратились в забавные разноцветные фигурки животных, драконов, демонов, троллей, и весь этот бесконечный хоровод сказочных существ отплясывал вокруг королевы. Призрачные образы, сотканные из света и тени, обрели форму и цвет и непостижимым образом ожили, двигаясь совершенно естественно и свободно в пространстве комнаты. То ли разыгравшееся воображение, то ли колдовство оживило их, но фигурки становились всё объемнее, рельефнее, а краски насыщенней. Аманда воспринимала всю эту игру в полудреме, но от этого ее чувства не притупились, напротив, все происходящее казалось значительно ярче и красивее, чем в действительности. Видения сменяли друг друга. Аманде чудилось, что она пробирается к затерянному среди джунглей белому городу, а рядом сверкает миллионами радужных брызг водопад. Потом парит над чудесной страной с причудливыми дворцами и храмами. То вдруг оказывается в открытом море, а вдалеке маячат берега ее родины; то в освещенном солнцем летнем лесу, наполненном щебетанием и пением птиц; то высоко в горах, где сердце замирает от величественной красоты и неприступности снежных вершин.

Джордан продолжал читать монотонным голосом, не обращая внимания на окружающее и не поднимая глаз от книги. Аманда же неслась в вихре иллюзий, потеряв всякое чувство реальности, пока длинные холодные пальцы Джордана не коснулись ее лба. Он наклонился над ней и, сняв с шеи медальон-рыбку, поднес к губам королевы. Аманда уловила тончайший запах, исходящий из флакона. Пахло свежестью морозного утра, морским прибоем и мятой.

— Всего две капли, моя королева, — Джордан чуть наклонил рыбку.

Из приоткрытого рта рыбки вытекло несколько капелек темной маслянистой жидкости и коснулось губ королевы. Аманда непроизвольно слизнула их языком. На мгновение ей показалось, что внутри нее вспыхнули миллионы звезд, а тысячи мягких и нежных рук подхватили ее и бережно понесли по воздуху. Джордан придержал ей голову, чтобы она не стукнулась о высокую резную спинку кресла.

— Теперь спите, моя королева, — тихо произнес он. — Спать вы будете долго, а когда проснетесь, почувствуете себя другим человеком.

Джордан улыбнулся чуть различимой улыбкой. Он потушил свечи, задул фонарь, и, прихватив с собой книгу, тихо вышел из королевских покоев.

Аманда спала долго, и снились ей такие странные сны, о которых она потом никому не рассказывала. А пробудившись, она долго не могла взять в толк, кто она и где находится. Но постепенно ее сознание прояснилось, и она поняла, что соприкоснулась с такими вещами, которые раньше ее совершенно не трогали, либо казались совершенно непостижимыми. Но самое интересное состояло в том, что она действительно почувствовала себя новым человеком. Зимней депрессии как не бывало. Улучшилось кровообращение, вернувшийся румянец украсил ее щечки, глаза озарились веселым блеском, и ей стало по-настоящему интересно жить.

"Как много вещей на свете, о которых мы ничего не знаем, и как мир велик и интересен", — думала Аманда, и от этого ей становилось легко и спокойно. И полностью приняв происшедшие в ней перемены, она поспешила в клетушку Джордана.

— Скажите, сир, чем я могу выразить вам свою признательность за то чудесное исцеление, которым я вам обязана?

Джордан сидел в убогой келье на цокольном этаже, где давала знать о себе подвальная сырость. Из мебели, кроме грубо сколоченной кровати, покрытой тюфяком из соломы, был еще стол, занимающий полкомнаты, пара колченогих табуреток и небольшой шкаф с различными астрономическими и алхимическими, как показалось королеве, инструментами.

Джордан поднялся со стула, как и положено в присутствии королевы, и застыл в растерянности, склонив голову.

— Ну же, милый друг, не стесняйтесь. Вы сегодня же переедите на верхние этажи из этого подвала. Я велю заплатить вам сорок золотых, и мы с мужем приглашаем вас на обед, который состоится в вашу честь.

— Ваше Величество, я даже не знаю, как выразить вам мою признательность. Вы так добры ко мне. Но я лишь простой странствующий ученый, идущий по земле, чтобы приносить облегчение людям. Я полностью отдаю себя науке, и большего, чем постижение высшей мудрости, мне не надо.

— Отчего же тогда вы попросили убежища в наших стенах?

— Эпохи сменяют друг друга, Ваше Величество. На смену эре всеобщего добра и справедливости пришла эпоха зла и невежества. Мы с вами живем в трудное время. Мир Древних канул в лето, унеся с собой многие тайны. Эра Всемилостивейших королей закончилась Великой войной. Но и это еще не конец человеческих страданий. Смею вас уверить, грядущее сулит такие потрясения, по сравнению с которыми Великая война покажется не более чем детской забавой, — голос Джордана звучал тихо и печально, но вместе с тем отчетливо и внятно, как у человека, ясно сознающего свою правоту.

— Люди не понимают многого. Вспомните, как до Великой войны процветал этот мир, пока невежды и Священный престол не воспользовались простодушием королей и не стравили их друг с другом.

По телу Аманды пробежал нехороший холодок. Их королевство, конечно, не самое слабое, но если кто-нибудь из соседей-владык пронюхает о том, что они приютили у себя беглого монаха-еретика и донесет Верховному Жрецу Конаху, у Монтании могут возникнуть далеко не мелкие неприятности. И еще королева ощутила легкий укол стыда, будто впервые услышала о вещах вполне естественных, но вместе с тем считающихся непристойными. Король Роланд никогда не унижался перед Верховным Жрецом, а его отец Филипп даже открыто выступил на одном из соборов против Верховного Жреца по вопросам веры, чем навлек на себя клеймо еретика и немилость до конца дней своих. И даже она, королева Аманда, всецело посвятившая себя домашним делам, и то чувствовала усиление Священного престола и особенного его высшей иерархии. Верховный Жрец забирал себе все больше власти, и даже могущественные монархи, чьи отцы могли поспорить с Верховным Жрецом наравных, все более становились от него зависимыми, приобретая статус вассалов.

Сколько было лет Верховному Жрецу, не знал никто. Самые осторожные исследователи утверждали, что никак не меньше трехсот, и уже одно это внушало раболепный трепет. Однако с течением времени мощь этого таинственного властелина не ослабевала, наоборот, с каждым днем он становился все сильнее. Одним росчерком пера Конах мог предать анафеме и объявить вне закона любого монарха, и тогда подданные должны были восстать против про'клятого короля и расправиться с ним. Верховный Жрец требовал от монархов, чтобы они обращали в истинную веру все большее количество людей и присылали ему свидетельства такого обращения. Свидетельством чаще всего выступал клочок волос, срезанный у неофита, и к побережью Северного моря шли караваны, груженные пакетиками с волосами, ногтями и зубами новых адептов веры. Все эти свидетельства обращения назывались первой жертвой. "Действительно, эпоха Великих Королей закончилась, — думала Аманда. — Какие уж это нынче короли, если дрожат по ночам от возможных доносов своих слуг и вассалов".

В Монтании пока было относительно спокойно. Возможно, это объяснялось тем, что король Роланд, пользуясь удаленностью Монтании, старался не особенно часто напоминать о своем существовании Священному престолу и, будучи королем справедливым, не давал подданным повода для жалоб на него. А может быть, тем, что Верховный Жрец еще не собрался с силами, чтобы расправиться с Роландом Храбрым.

Королеве не хотелось углубляться в щекотливую тему, и она еще раз спросила, чем она может быть полезна Джордану. Джордан посмотрел ей в глаза, и она поняла силу этого взгляда. Не так-то просто было сломить этого человека.

— Я хочу ознакомиться с библиотекой короля Роланда, по слухам, самой лучшей в Серединном мире, — сказал Джордан прямо.

Аманда знала, что Роланд никому, кроме нее и Квентина, не разрешает пользоваться библиотекой, но все-таки пообещала, что Джордан сможет работать в библиотеке.

В тот же день состоялся обед в честь Джордана, и принц Квентин впервые в непосредственной близости смог разглядеть таинственного монаха. В нарушении монашеских обычаев Джордан на сей раз позволил себе небольшое украшение. На голове у него был надет золотой ободок, стянувший каштановые кудри и открывший высокий прямой лоб. Лицо монаха было бледное, с живыми проницательными глазами, словно бы лучащимися изнутри золотым светом. Широкие рукава сутаны открывали белые руки с длинными тонкими пальцами. И Квентин, наблюдая за руками Джордана, отметил удивительную подвижность и гибкость его пальцев. За несколько месяцев пребывания в замке Джордан стал выглядеть значительно лучше. Его лицо помолодело, со щек ушел серый цвет, а глаза перестали смотреть взглядом загнанного в угол зверя.

Король Роланд сидел во главе стола. Его пышная борода была аккуратно расчесана, шею украшала массивная золотая цепь с гербом Монтании. Пара выпитых кубков вина уже запылала на щеках короля веселым румянцем. По всему чувствовалось, что Роланд в прекрасном настроении. Аманда сидела по правую руку короля, Квентин — по левую. На Аманде было ее любимое бирюзовое платье с атласными белыми вставками и ожерелье из жемчуга. Квентин был одет в темно-коричневый с пышными белыми кружевами костюм инфанта. Свечи в гостиной горели тысячами маленьких солнц. Они стояли на столе в старинных канделябрах, во множестве были развешаны по стенам комнаты и весело играли хрустальными огоньками в огромной люстре, свешивающейся с потолка. В отделанном изразцами камине весело трещал огонь. Слуги, видя доброе расположение короля, старались во всю угодить своим хозяевам. Праздничная атмосфера поддерживалась веселыми, несколько грубоватыми шутками Роланда. Квентин отметил, как преобразилась его мать. Ее щеки заливал румянец, глаза блестели, и вновь звонким колокольчиком разносился ее смех. Несмотря на бескрайние снега, покрывшие землю, и завывание метели за окном, Аманда вновь была полна сил и радости.

Джордан выпил пару бокалов вина и тоже повеселел: розовые сполохи на его щеках скрасили постоянную бледность монаха-отшельника. После долгого скитальческого поста он уписывал угощения за обе щеки и весело смеялся шуткам короля, запивая их лучшим вином, привезенным из-за моря, с родины королевы Аманды. Квентин смотрел на отца. В последнее время он редко видел его, а таким веселым, как в этот вечер, и того реже. Отец стал часто уезжать из замка и отсутствовал, случалось, по нескольку дней. Приезжал уставший, с темными кругами под глазами. Аманда сначала не очень хорошо переносила отлучки короля, но потом, судя по всему, между ними произошел какой-то разговор, и королева успокоилась. С Квентином об этом никто, разумеется, не разговаривал. И от этого принц испытывал некоторую напряженность в отношениях с родителями. От него явно что-то скрывали, что-то неприятное, что было разлито в воздухе в эти последние месяцы.

— Мы рады оказать помощь и гостеприимство любому нуждающемуся путнику, но мы ведь ничего не знаем о вас, Джордан, — словно бы между прочим, произнесла Аманда.

Джордан понял, что пришла пора рассказать о себе людям, которые с риском для себя приютили его.

Он помолчал, собираясь с мыслями, и начал рассказ:

— Я родился далеко от этих мест, на юге. В то время туда еще не дотянулась жестокая рука Конаха и были сильны обычаи прежней жизни. Даже после Великой войны там еще сохранялись вольные города и общины поселенцев, а влияние Священного престола не было особенно заметно. Многие люди продолжали поклоняться древнему Богу. Мир в то время был совсем иным: простым, красивым и дружелюбным. Все это мне вспоминается сейчас, как протяжная горская песня под волынку или детские слезы облегчения — и сладко, и горестно.

Мой отец был плотником, мать пекла хлеб на всю округу. Но по слухам, в наших жилах текла благородная кровь. Говорили, что наш род ведет родословную от Древнего мира и первых королей. Отец никогда не оспаривал, но и не подтверждал этого. Только хмыкал что-то себе под нос и вновь погружался в свою работу. В семье, кроме меня, было еще двое детей, и отец всю свою жизнь старался, чтобы мы увидели лучшую жизнь и вырвались из круга нищеты и постоянных лишений. Когда мне исполнилось восемь лет, отец посадил меня на телегу и отвез в школу при монастыре за двести с лишним миль от дома. С тех пор для меня началась жизнь монашеского затворника, полностью подчиненная служению Священному престолу.

Двадцать лет церковного обучения и ревностного служения не прошли даром. Я хорошо изучил "Книгу завета последних дней" и с достоинством мог поддержать диспут на любую религиозную тему, а также неплохо овладел предметом, который в церковной системе обучения называется натурфилософией. За успехи в учебе я был удостоен второй степени посвящения и принят в Орден Дракона. Это самая закрытая организация престола, отбор в нее производится при непосредственном участии Его Святейшества. С удвоенной энергией я продолжил постигать науки в академии. И вскоре меня допустили в тайные хранилища Священного престола, где содержатся многие запрещенные вещи Древнего мира. Каких только чудес я там не видел! Мне многое открылось тогда, и среди древних раритетов я обнаружил один любопытный прибор... — Джордан задумчиво поглядел в свой бокал, в хрустальных гранях которого сверкали огоньки света.

— Я стал изучать этот прибор, тщательно скрывая от братьев-монахов мое пристрастие к Древней науке. И мое любопытство вскоре было вознаграждено. В один прекрасный миг чудесное озарение снизошло на меня, и понял я: наш мир не единственный! Существует множество других прекрасных миров! Как узнал настоятель о моем увлечении — неизвестно, но однажды я обнаружил, что за мной следят. Мне пришлось еще тщательнее скрывать мои опыты, но в марте прошлого года один тайный друг поведал мне, что меня готовятся обвинить в связи с дьяволом и предать суду инквизиции. Что это означает, думаю, вам объяснять не надо... Дальше оставаться в монастыре было опасно, и я бежал, прихватив с собой это замечательное устройство, — Джордан обвел взглядом королевскую семью: все молчали, внимательно его слушая.

— Пришлось долго скитаться. Неоднократно преследователи выходили на мой след, но мне всегда удавалось ускользать от них. Так продолжалось до тех пор, пока я не попал в Монтанию. И только здесь в вашем гостеприимном доме, в кругу вашей дружной семьи я почувствовал себя в безопасности. Вы единственные люди, которые на восприняли все мерзости нашего сегодняшнего существования. Сердечное спасибо вам за это, — с мягкой улыбкой закончил рассказ Джордан.

"Для чего отец приютил беглого монаха? Только лишь для того, чтобы выведать какие-то тайны Священного престола? Или ему не давали покоя загадки Древнего мира, к разрешению которых приблизился Джордан?" — задавал себе вопросы Квентин. Так это было или нет, навсегда осталось тайной. Одно было несомненно, если король Роланд и узнал что-либо важное от беглого монаха, то заплатил за это свое знание слишком высокую цену.


Глава 2. Древние игрушки


Джордан получил право пользоваться библиотекой. И уже утром следующего дня Квентин, проходя мимо, увидел в проеме приоткрытых дверей из резного дуба его силуэт, склонившийся над книгой. Принц решил понаблюдать за Джорданом и неслышно встал за дверью. Яркие солнечные лучи насквозь пронизывали помещение библиотеки, и Квентин мог видеть только затененный силуэт монаха. Джордан был целиком поглощен чтением и, казалось, ничто на свете не заставит его оторваться от книги. Квентин подумал, что было бы забавно подкрасться сзади и немного его напугать. Приоткрытая дверь не скрипнула, и Квентин бесшумно проник в библиотеку.

Монах стоял, склонившись над книгой. Юноша приготовился прыгнуть сзади пантерой, но в этот момент Джордан внезапно обернулся, пресекая всяческие попытки застигнуть его врасплох.

— Приветствую вас, мой Принц! Простите, я так увлекся этой удивиетльной книгой, что не услышал, как вы подошли, — объявил Джордан с хитрой улыбкой.

Квентин покосился на книгу, раскрытую на бюро. Это был старый потрепанный фолиант.

— Я уже много лет пытаюсь понять Древний мир, но к сожалению, до нас дошло лишь немногое от того духовного богатства, которым располагали Древние. Сколько бесценных знаний кануло в лету! В секретных хранилищах Священного престола собраны коллекции не только книг, но и уникальных предметов Древнего мира. В одной из книг я прочел, что Древние умели записывать и воспроизводить в живом виде звук и изображение и передавать их на большие расстояния. В тайниках монастыря я видел кристаллы, с помощью которых Древние сохраняли свои знания. К сожалению, прочесть, что на них записано, мы не умеем. Эти знания минувшей эпохи утрачены безвозвратно. Кроме того, находятся люди, которые многие непонятные им вещи объявляют кознями дьявола. Если вы знаете историю, мой принц, то помните, как усердствовали служители престола в первые века, огнем и мечом сокрушая все, что осталось от Древнего мира. Надо сказать, они постарались на славу. И от памятников Древности почти ничего не осталось. Служители Священного престола видели в Древних одно только зло. Зло прирожденное, вечное и неизбывное. И старались искоренить его любыми путями.

Квентин чувствовал, как превращается в перегретый котел. Его щеки помимо воли стали пунцовыми. Еще бы, в его присутствии поносили святых служителей Священного престола, первосвященников, изгнавших зло с лица Земли в первые века и провозгласивших новую веру. Древние были злом — это знал каждый. И дьявол, порождение Древних, был скован вплоть до Великой войны. Но перед началом войны кое-кто из Великих королей отступил от заповедей церкви, нашел путь к знаниям Древних и захотел стать сильнее всех. Тогда грянула Великая война. В результате перессорившиеся Великие короли были уничтожены, а Верховный Жрец стал единоличным правителем мира. После войны дьявольские игрушки Древних стали достоянием многих. И жрецам престола пришлось изрядно потрудиться, огнем и мечом выжигая ересь и смуту, пустившую корни в сердцах заблудших людей.

— Древние были не слишком разборчивы в выборе средств для достижения своих целей. Они не задумывались над тем, где добро, а где зло. В том мире не было места религиозному фанатизму и борьбе с дьяволом. У Древних была другая страсть — наука, — продолжал Джордан. — Они жаждали знаний и новых открытий, а когда натыкались на проявления зла, не отталкивали его, а заставляли служить своим целям, хотя, допускаю мысль, что со временем они сами стали его орудием. Так или иначе, но Древняя цивилизация погибла, и еще неизвестно, что послужило причиной ее гибели. Мы другие, мы законсервировали нашу цивилизацию по принципу "как бы чего не вышло". В нашем обществе отвергается все новое. Каждое открытие, любая свежая идея взвешивается на весах соответствия догматам, и если что-то кажется подозрительным престолу, сразу же начинается травля и преследование инакомыслящих. В результате ценности Древнего мира были утрачены, а любые попытки создать магическое знание в эпоху Великих королей жестоко пресечены Конахом. И что мы имеем на сегодня? Ничего, кроме мракобесия и невежества. — Джордан умолк и отвернулся к окну.

Квентин снова взглянул на книгу, лежащую на бюро. Книга была написана на незнакомом языке. Странно, но раньше он ее никогда не видел, хотя отцовскую библиотеку знал не плохо. Принц был совершенно смущен разговором с Джорданом и не знал как себя вести. Ему впервые доводилось слышать столь крамольные речи. Правда, и отец слыл вольнодумцем, но такого никогда себе не позволял. У Квентина накопилось столько вопросов, что они, как стая летучих мышей, готовы были рвануться из пыльного чердака его сознания при первом же попавшем туда лучике света. Юный принц покраснел, и от этого ему стало еще более стыдно — вел он себя, как какая-нибудь кисейная барышня, маменькина дочка. И теперь, когда в откровенной беседе с Джорданом можно было найти ответы на многие мучащие его вопросы, на него вдруг неожиданно нашел ступор. Принц стоял молча, потупив голову и жмурясь от ярких лучей утреннего солнца.

— Но вера не так уж слаба... — только и мог вымолвить он.

— Конечно, веру не назовешь слабой, особенно если она подкрепляется столь действенными мерами как отлучение от престола и другими не менее эффективными вещами, о которых предпочитают не распространяться.

Квентину ясно представились отряды охранителей веры — хорошо вооруженные, закованные в блестящие латы с изображением луны и солнца. Как они окружают взбунтовавшиеся деревни и устраивают их сожжение, или аутодафе еретиков и дьявольских игрушек на центральных площадях городов. Изредка, ввиду удаленности, они наведывались и в их феод, и чего это стоило отцу, Квентин замечал по лицу короля, осунувшемуся и изрезанному морщинами после таких визитов. А еще этот Альдор, наместник Священного престола в их феоде, жиреющий и набивающий свою мошну по мере возрастания его подозрительности к королю Роланду. Хотя, быть может, это был и не самый худший вариант. И все-таки где-то в глубине души Квентина жила вера, вера впитанная, если и не с молоком матери, то уж точно со вкусом сосков простой крестьянки-кормилицы. И переступить через себя, так запросто, чтобы поддержать раскованную беседу с Джорданом, он не мог. Но и изображать чувство праведного гнева, с ходу отвергая аргументы Джордана, ему тоже не хотелось.

— А о чем эта книга? Я ее раньше никогда не видел, — Квентин кивнул на книгу, раскрытую на бюро. Он решил, что лучше отойти от опасной темы.

— Это книга не из нашего мира, Ваше Высочество, — ответил Джордан. — Древние умели общаться с другими мирами. Это книга Эльфиды. Ходили слухи, что она утрачена. Но я все время чувствовал ее присутствие, чувствовал, что она еще встретится мне. С точки зрения Священного престола наличие других обитаемых миров — тайна за семью печатями. Эта книга проливает свет на существование, по меньшей мере, еще одного мира, населенного разумными созданиями. Но Верховный Жрец наложил табу на это знание.

— Древние знали об этом? — спросил Квентин.

— Древний мир узнал об этом в свои минуты роковые. Так случилось, что на Землю вторглись инопланетные расы. Все это случилось, потому что Древние нарушили священные принципы Адуна. Вот послушай, — Джордан перевел взгляд на раскрытую книгу:

"Его называют Творцом форм. Он суть сплетение и схватка тех сил, за которыми Свет и Тьма. Символ Его — тай цзи. Играя на краю времени и пространства, из звездной пыли и ветра он изваял первых эльфидов, из глины и праха вылепил смертных людей, а из грязи и смрада создал Зорга. Но каждое творение в гордыне своей возомнило себя полным отражением сути Извечного. И были за это они рассеяны по Вселенной, чтобы никогда не встретиться друг с другом. Ибо вглядевшись друг в друга, способны они познать сокровенную суть Создателя. И как сделают это, будет тогда беда большая, и вслед за ней грядет Откровение".

— Я ничего не понял, — честно признался Квентин.

— И хорошо. Хуже было бы, если бы понял. Тогда ты бы сразу стал еретиком и врагом Его Святейшества. Забавно, у нас в монастыре были выдержки из этой книги, но никто не знал, где находится сама книга. Говорили, что она у Верховного Жреца, и это обусловливает его немалую власть над миром. А может быть, это она, эта книга, помогает твоему отцу оставаться королем, как думаешь? — хитро прищурился Джордан и продолжил: — Неисповедимы пути Господни: Священный престол жжет древние игрушки и использует книги.

— У нас много старинных книг, — похвастался Квентин. — Но отец никому не разрешает пользоваться библиотекой.

— И правильно делает, потому что ваша библиотека это кладезь для охранителей веры, ты меня понимаешь? — усмешка вновь скользнула по губам Джордана. — Язык, на котором написана эта книга, суть отражение языка Изначальных. Языка, на котором говорили Творцы. Здесь полно тайных смыслов и символов и, наверное, не одна человеческая жизнь уйдет на расшифровку этой книги и постижения ее смысла. Но даже и без того чувствуется, какую силу она дает. Взгляни на этот переплет серо-голубого цвета, не холодные ли высоты неба он тебе напоминает? — Джордан перевернул книгу так, чтобы на обложке был виден золотой сверкающий вензель, изображающий молнию, ударяющую в дерево.

— Да, — зачарованно прошептал Квентин. Ему действительно показалось, что от книги исходит некая энергия. Удивительно, как раньше он этого не замечал.

— Я первый раз в вашей библиотеке, но сразу почувствовал ее присутствие, хотя здесь так много всего интересного... — Джордан обвел взглядом поднимающиеся до потолка стеллажи с книгами. — В этой книге заключена великая сила, Сила первичного творения. Но как же немощен человек в попытке своей разгадать великие тайны бытия! И тайны, влекущие, подобно магниту, слабую человеческую душу!

— Вы пришли, чтобы овладеть тайнами? — спросил Квентин.

— Тайны есть движущие силы человеческой души, — заявил Джордан. — Все, что мы делаем, мы делаем только потому, что разгадываем очередную тайну. Если нам что-то неинтересно, если за этим не скрывается пусть маленькая, но тайна, мы это не делаем, верно? А разгадав тайну, стоящую за тем или иным предметом или действием, мы, как правило, перестаем им заниматься.

— Почему же тогда мы время от времени едим, мы ведь же уже знаем, куда пойдет наша еда? — каверзно спросил Квентин.

Джордан на мгновение застыл, как бы пробуя на вкус конфетку из слов, которую ему подсунул Квентин, а потом, запрокинув голову, расхохотался веселым заливистым смехом.

Прошло еще немного времени, и Джордан совершенно освоился в замке. Да и обитатели замка больше не вздрагивали от неожиданных появлений высокой, похожей на призрак, фигуры в монашеской сутане. Роланд разрешил монаху оборудовать лабораторию в подвальном помещении. Здесь среди лабиринтов тюремных камер, хранилищ, подвалов и ответвлений подземного хода, Джордан обустроил себе комнату для научных исследований. Квентин, у которого, наверное, из всех обитателей замка установились наиболее дружеские отношения с монахом, любил бывать в подземной лаборатории.

Лаборатория размещалась в бывшей тюремной камере. Помещение без окон, размерами четыре на четыре метра, вмещало в себя рабочий стол, пару стульев и печь, устроенную особым, изобретенным Джорданом способом. Все это освещалось дюжиной свечей, развешанных по стенам. Стол был уставлен странными приспособлениями и разнообразными пробирками, колбами и ретортами с разноцветными веществами. Джордан приспособил к печи мехи и использовал ее для плавки металлов. На полках стояли древние книги, в том числе и взятые из отцовской библиотеки, а также много древних рукописных свитков первых веков. Почти все время Джордан проводил в лаборатории и лишь под утро поднимался в свою комнату выше этажом, чтобы ухватить несколько часов сна. Мало кто из слуг и придворных одобрял занятия и само пребывание в замке опального монаха склонного к подозрительным алхимическим опытам. Но Роланд никого не хотел слушать, и все решили, что между ним и Джорданом существует некий тайный сговор. И если бы не дороги, занесенные непролазными снегами, то, скорее всего, к наместнику Великого Жреца уже летели бы обеспокоенные гонцы. Но глубокие снега и злые метели держали все тайны внутри замка, и до наступления весны Джордану нечего было опасаться. По обрывкам разговоров между родителями Квентин догадался, что отец обещал еретику убежище до весны, хотя и это было достаточно опасно: враги всегда искали повод для расправы с таким независимым и сильным королем как Роланд. И хотя лаборатория Джордана была расположена в таком месте, куда не очень-то отваживались заглядывать придворные, тем не менее, по замку поползли подозрительные слухи. Кто от глупости, от недомыслия, а кто и от желания навредить королю, но все чаще, даже не стесняясь Квентина, челядь судачила о занятиях беглого монаха. Почти никто не сомневался, что здесь дело не чисто и не обходится без магии и колдовства, и вся эта алхимия, которой он там занимается, не доведет короля до добра. Однако желающих побродить по подвалам замка и общаться с населяющими их привидениями, чтобы шпионить за Джорданом, почему-то не находилось. Никто не хотел соваться в подвалы в одиночку. Даже кухонная прислуга шла в подвалы за съестными припасами, только собравшись по нескольку человек. Они всегда старались держаться вместе, разговаривали нарочито громко и, пополнив корзины картофелем и другими продуктами, торопливо возвращались назад.

И вот однажды в конце февраля, когда зима исходила последними злыми ветрами, Квентин решил скоротать еще один скучный вечерок в компании Джордана. Он ловко скатился по тайному лифту, на котором раньше спускали в тюрьму заключенных, и, как чертенок из табакерки, выпрыгнул перед изумленным Джорданом.

— Привет, Джордан! Опять колдуешь над мышами? — приветствовал его принц.

Джордан оторвался от тигля, в котором готовился какой-то сплав.

— О, я как раз подумал о вас, Ваше Высочество! И вы как раз оказались здесь. Это говорит только об одном, ваше появление здесь не случайно.

— Хочешь сказать, что вызвал меня, как какого-нибудь духа?

— Я не верю в спиритизм, Ваше Высочество, но если дать человеку некий толчок, слегка подтолкнуть его к какой-нибудь мысли, то вполне можно рассчитывать на нужный результат.

— Брось, Джордан, это не имеет к настоящей магии никакого отношения.

— Это так только в вашем понимании, Ваше Высочество.

Квентину нравилось бывать у Джордана. Здесь под землей творилась тайна. В адской кухне Джордана постоянно что-то варилось, искрилось, дымилось и порой даже взрывалось, осыпая искрами и осколками стекла все вокруг. Это было интересно. Да и сам Джордан, человек с необычной судьбой и образом мышления, привлекал Квентина. Рукой одетой в толстую кожаную перчатку Джордан достал из клетки упитанную крысу. По всем подвалам и укромным закоулкам замка монах расставил ловушки и каждый день приносил в свою келью очередной улов мелких грызунов.

— Ну, милая, пришла пора отправиться в путешествие, — обратился Джордан к крысе, испуганно таращившейся на него бусинками темных глаз.

Монах подошел к странному предмету в углу комнаты, похожему на большой блестящий барабан. Сбоку барабана имелись рычажки, кнопки и круглые вращающиеся рукоятки. Квентин понял, что эта та самая штуковина, которую Джордан похитил в монастыре. Из-за нее вполне можно угодить на костер. Джордан откинул крышку барабана и кинул туда пищащую крысу. Раздалось мерное гудение, и когда через минуту Джордан вновь открыл крышку, крыса исчезла.

— Ву-аля! — с видом удачливого фокусника произнес Джордан и приник к маленькому окуляру, вделанному в барабан.

— Что там, Джордан? Дай посмотреть! — взмолился принц.

— Вам вряд ли понравится это, Ваше Высочество. В этом нет ничего интересного, — скучающе отозвался Джордан, не отрывая взгляд от окуляра.

— Ну, пожалуйста, Джордан... — канючил Квентин. Еще ни разу монах не исполнил эту его просьбу.

— Всему свое время, Ваше Высочество. Уверяю вас в том, что я вижу, нет ничего интересного, — занудливо твердил Джордан.

Но самое удивительное состояло в том, что иногда крысы возвращались. Поэтому прежде чем засунуть очередную жертву в барабан, Джордан цеплял ей на лапку металлическое колечко с номером и записывал номер в тетрадь. Положения переключателей он тоже заносил в тетрадь. Когда крысы возвращались, барабан начинал гудеть и вибрировать, на нем вспыхивали зеленые и красные огоньки, и раздавался мелодичный звон. Джордан со всех ног бросался к барабану, открывал его, и, позабыв об осторожности, доставал крысу. Снова записывал ее номерок в тетрадку и проставлял дату. Иногда крысы возвращались такими тощими и облезлыми, что на них было жалко смотреть. Джордан возвращал доходягу в клетку к сородичам, где та жадно набрасывалась на оставшуюся от них пищу. Но случались и более странные вещи: временами барабан выбрасывал вовсе даже не крыс. И за два месяца у Джордана скопилась небольшая коллекция вещей, появившихся в барабане. В большинстве своем для Квентина они не представляли интереса: он просто не знал, что это такое. Чаще всего это были какие-то древние игрушки, которые продавались из-под полы на рынках в крупных городах. Как только барабан выбрасывал очередную дьявольскую игрушку, Джордан поспешно прятал ее подальше от посторонних глаз в большой сундук, окованный железом, да так быстро, что даже не давал ее как следует рассмотреть Квентину. Порой барабан выбрасывал бумаги, написанные на непонятных языках, и Квентин ничего не мог разобрать в них.

— Хоть скажи, что ты там видишь, — просил принц.

— Другие миры, — не слишком-то многословно отвечал Джордан.

— И где они? — спрашивал принц.

— Повсюду. Вселенная очень велика.

— Ты это постиг у Древних?

— Правильней сказать, у тех, кто еще древнее Древних. Миры во вселенной стирали друг друга, каждый раз скрываясь за толщей времени, — загадочно отвечал монах.

Эти тайны не давали покоя Квентину. Он забросил учебу и почти все время проводил у Джордана. Учителя стали замечать его отставание, и только страстные уговоры и мольбы принца останавливали их от жалоб королю. Но Квентин отлично знал, что так долго не продлиться, поэтому все чаще стал приставать к Джордану с просьбами, объяснить ему те или иные уроки. Джордан только насуплено хмыкал в усы и бурчал что-то насчет бессмысленности обучения безмозглых принцев, чье занятие на всю оставшуюся жизнь будет состоять из бесчисленных пиров, охоты, рыцарских турниров, поединков и прочих развращающих занятий. Но постепенно-таки сменял гнев на милость и начинал в свойственной ему манере задавать вопросы, на которые у Квентина, конечно же, не находилось ответов. В этом состоял метод обучения Джордана, к которому надо было еще привыкнуть. Монах часто выражал свою мысль столь путано и парадоксально, что поставленный в тупик Квентин долго не мог добраться до сути. Когда же внезапная догадка осеняла принца, он, опасаясь всегдашних насмешек, долго ее проверял, прежде чем обратиться к Джордану. У принца были хорошие учителя. Каждый день они вбивали в него премудрости математики, натурфилософии, религии и языки. Но способ, каким они пытались довести знания до ученика, вызывал только скуку. Другое дело Джордан: он умел задать вопрос, над которым стоило задуматься, а то и заглянуть в книги, чтобы ответить. Это было интересно. Джордан не требовал ответа, он словно бы просто размышлял вслух, но азартный Квентин цеплялся за вопрос, и если не мог ответить на него самостоятельно, не успокаивался, пока не добивался ответа от Джордана. И тогда отвечать на поставленные вопросы приходилось самому ученому монаху. Незаметно рассуждения Джордана превращались в увлекательные лекции, интереснее которых Квентин еще никогда ни от кого не слышал. И когда принцу казалось, что он постиг истину, наградой ему служила очередная усмешка ученого монаха и взгляд, каким курица смотрит на несмышленого цыпленка наконец-то обнаружившего в навозной куче золотое зернышко.

Джордан надел перчатку, собираясь опустить в барабан новую крысу, и вдруг обернулся к Квентину:

— Хочешь заглянуть в замочную скважину?

Принц сначала не поверил своим ушам. Но только Джордан опустил крысу в барабан и закрыл крышку, как он подскочил к барабану. Джордан устанавил рычажки на панели управления. Барабан довольно заурчал, принимая в свое чрево очередную мученицу науки.

— Смотри!

Квентин приник к стеклянному глазку на барабане. Вначале он ничего не видел. За стеклом окуляра царила кромешная тьма, и только теплая вибрирующая поверхность прибора касалась его щеки. Затем вибрация барабана усилилась, и темноту прорезали острые иголочки света, похожие на мерцание далеких звезд. Окуляр заволокла мглистая пелена. Пелена постепенно светлела, и вскоре Квентин смог различить окружающие предметы.

Первое что он увидел, были далекие серые горы на горизонте. Они смыкались кругом, образуя в центре глубокий каньон. Небо над горами было цвета глиняной пыли. Кое-где торчали длинные трубки каких-то растений. Грунт из красной глины весь был в разводах трещин. И вдруг Квентин увидел их родную крысу. Крыса вынырнула откуда-то сбоку и уже толкала свою острую мордочку к окуляру. И в этот момент Джордан, не утерпев, отстранил принца и сам приник к окуляру.

— Что это, Джордан? — спросил Квентин.

— Это доказательство для тех тупоумных сеньоров, которые не хотят ничего видеть вокруг себя и обладают достаточной властью, чтобы не позволить этого делать другим.

Через пару минут Джордан вновь уступил принцу место у окуляра. Крысы уже не было видно, а пейзаж представлял собой все то же убогое зрелище.

— Я ничего не понимаю, Джордан.

— Ответ может быть только один. Есть великое множество миров, и люди давным-давно научились путешествовать по ним.

— Как эти крысы?

— Крыса это лишь маленькая посылка, а этот барабан ничто иное как машина для отправления почты.

— Так где же крыса, Джордан?

— Не знаю. Может, на Земле, а может, и нет...

— Здорово, Джордан! Это настоящая супермагия!

— Никакой магии, Древние не знали и не использовали магии.

— Как же это тогда понимать?

— Это наука, Ваше Высочество. Я послал пятьдесят шесть крыс, используя разные настройки рычагов, и ни разу их место прибытия не повторилось. Из двадцати семи мест я получил ответные послания, думаю, это, скорее всего, была залежавшаяся за долгие годы почта, хотя некоторые письмена мне не знакомы. Но с помощью барабана я получил подтверждение того, что существует великое множество миров и все они связаны, а стало быть, возможны путешествия туда и обратно.

— Эту штуковину ты взял в монастыре? — Квентин с интересом разглядывал аппарат. На шероховатой серой поверхности было написано на древнем анге: "Малый телепорт ..."

— Да, в тайном хранилище Священного престола, — подтвердил Джордан. — Но дело не в этом... Я был таким дураком, что пытался что-то объяснить и доказать этим сеньорам — могущественным властителям и настоятелям церкви. А они просто предали меня анафеме и хотели судить. Я мучился оттого, что у меня нет доказательств, но оказывается, доказательства были всегда, их просто тщательно скрывали от посторонних глаз. Теперь пришла пора объявить об этом миру. Хотя вряд ли это понравится Его Святейшеству!

Никогда раньше Квентин не видел Джордана таким: глаза монаха метали молнии, как два грозовых облака, рот принял форму неуступчивой линии, а лоб разгладился от мелких морщин и прояснился.

— Я долго наблюдал за этим. Крысы попадали в другие миры. В некоторых ярко светило солнце, в других царила тьма. Иногда это были купола и диски высоко в небе или глубоко под водой, несколько раз я натыкался на причудливые сооружения, летящие среди звезд. Прекрасные замки, чудные пейзажи, сама преисподняя — все прошло передо мной. Но нигде я не встретил людей. Все их миры опустели, — печально склонил голову Джордан.

— Теперь ты видел, какие замечательные возможности открываются при помощи этого прибора. А что если сделать по образу и подобию этого маленького телепорта большой телепорт? Понимаешь, что тогда произойдет? Перед нами откроются врата в миры других цивилизаций! — воодушевленно продолжал Джордан.

— Здесь, — Джордан сорвал полотняный покров с предмета, который раньше казался Квентину ничем иным как большим сундуком, — будет портал в иные миры!

Под пологом скрывалось какое-то непонятное устройство.

— Я открою портал и сделаю свободным переход между мирами. Вся вселенная, весь мир будет открытым! Люди будут свободно путешествовать и открывать новые миры. Каждый сможет покинуть царство тьмы и невежества на Земле и найти себе новый дом на небесах. Это станет настоящим волшебством, а не то, во что заставляют нас верить. И пусть только Конах попробует воспротивиться этому! После того как откроется портал, эти Звездные Врата, я смогу призвать на Землю бесчисленное и могучее небесное воинство. Тогда придет конец злобной тирании. Зло падет, не сможет устоять перед этой силой. Человечество вновь станет свободным. Это единственный путь к спасению, который я вижу на сегодня. Хотя понимаю, что подобное вмешательство в дела Земли не слишком придется по вкусу иерархам Храма.

Квентин внимательно слушал опального монаха. Смелые слова Джордана захватывали дух.

— Ты хочешь покинуть наш мир? — спросил принц.

— Я просто хочу найти дорогу домой, чтобы спасти мир людей, — ответил Джордан.

— А где твой дом?

— Мой дом далеко отсюда, не в этом мире. И я очень хочу найти дорогу домой, — с грустью произнес Джордан.


Глава 3. Уроки


Учителем боевой магии у принца был Торин, высокий сухопарый мужчина лет сорока с длиной козлиной бородкой. Он принадлежал к школе "огненного взгляда", хотя взгляд усталых глаз Торина уже давно не излучал никакого огня. Квентин обычно рассеяно слушал его невнятное бормотание, с трудом воспринимая непонятные термины, которыми Торин щедро сдабривал свои лекции. Когда он начинал объяснять то или иное заклинание, его мысль уползала в такие дебри, в которых, как полагал Квентин, маг и сам с трудом разбирался. Торин долго и путано мог распространяться о взаимодействии элементов и сил незримого мира. В то же время настолько увлекался предметом, что совершенно впадал в транс и беспамятство. Глаза его закатывались, губы бормотали абсолютно непонятные и невразумительные вещи. Учитель настолько сильно и оживленно жестикулировал в этот момент, что Квентин опасался, как бы ему случайно не прилетело хороших тумаков. Маг продолжал лекцию, но уже вскоре под действием неких побочных эффектов от сотворенных заклинаний впадал в глубокий транс. В это время Торин, может быть, и вещал гениальные вещи, но принц ничего не мог разобрать в этой околесице и со скучающим видом пялился в стрельчатое окно на ворон, летающих над замковыми башнями. В результате для практической магии на уроках времени совсем не оставалось, и было не удивительно, что после такого обучения, сколько не пытался Квентин использовать свои магические познания, у него ничего не получалось.

— Итак, Ваше Высочество, что вы можете рассказать нам о вибрациях первого круга. Удалось ли вам добиться нужного эффекта? Как помнится, вашим домашним заданием была малая огненная вспышка, — спросил на одном из занятий Торин.

— К сожалению, нет, сэр, — ответил Квентин. — У меня ничего не получилось.

— Прискорбно, Ваше Высочество. Заклинание, которым вам надлежало овладеть, относится к самым простейшим. Все говорит о том, что вы с прохладцей относитесь к урокам, не слушаете меня и не выполняете домашних заданий. Придется пожаловаться на вас королю, — сурово пообещал маг.

— Я очень старался, сэр, правда. Но у меня ничего не вышло. Если позволите, я попробую это прямо сейчас.

— Хорошо, попробуйте. Вместе и разберем, в чем состояла ваша ошибка.

Квентин поднялся из-за стола и прошел в специальную галерею из огнеупорного кирпича, выгороженную в классе. В дальнем конце галереи стояла деревянная мишень.

— Мой принц, вы помните нужное заклинание? — участливо спросил Торин, когда принц в нерешительности остановился в начале галереи. Квентину было неудобно сознаться, что все формулы заклинания в его памяти смешались в одну магическую абракадабру. Но он решил, что лиха беда начала, а там Торин его поправит. Принц важно выставил ногу вперед и стал творить магические формулы, помогая себе пассами:

— Лу рда ку рват азат инбиртох. Аван си гулрат, ен хван алгерот!

И в нужный момент принц выбросил руку вперед. Из нее должна была вылететь огненная вспышка и точно поразить мишень. Но только принц проговорил последние слова заклинания, как все потонуло в смрадном дыму, и он услышал, как отчаянно закашлялся Торин.

— Все, хватит! Спасибо, Ваше Высочество... — утирая слезы, выговорил Торин. — Пойдемте отсюда, а то задохнемся.

Они вернулись в класс, и учитель распахнул окно, ударившее по-весеннему свежим ветром.

— Если так пойдет и дальше, мой принц, не знаю, что с вами и будет. Разве ваш отец, великий король Роланд Храбрый, не говорил вам, какое значение в настоящее время имеет владение магическим искусством?

— Говорил... — потерянно отвечал Квентин. — Но я ничего не могу сделать. У меня не получается...

— Не получается у вас только потому, что пропускаете уроки и якшаетесь со всякого рода подозрительными личностями типа этого беглого монаха Джордана. Ну чему этот отверженец Священного престола может научить вас? Какую белиберду вы там говорили? "Лу рда, ку рват азат..." Не "лу рда", а "лу дра", не "ку рват", а "ку ргат". И каким тоном? Нужно почувствовать высокие вибрации, проникнуться этим, овладеть своей мыслью, пустить ее по нужному пути... А что у вас, Ваше Высочество? Один только дым! — распекал ученика маг.

— Дыма без огня не бывает, — насупленно ответил Квентин.

— У вас, Ваше Высочество, бывает. У вас все бывает! Вы поистине могущественный маг, и все стихии склоняются пред вами. Как ни откладывал я этот разговор, но придется все рассказать вашему отцу.

Разборки с отцом не сулили ничего хорошего, и Квентин уже в тысячный раз пообещал:

— Я буду стараться, сэр, правда. Я все выучу. Расскажите мне, пожалуйста, еще раз о формуле огненной вспышки.

— Подумать только об огненной вспышке! И это на пятом году обучения! Да другие ученики в это время уже проходят сложные многоуровневые наваждения, цепные молнии и воскрешение мертвецов, а вы все еще сидите на огненной вспышке! Но о какой некромантии с вами говорить, если вы не можете даже зажечь простой спички, — Торин достал из кармана спичку с фосфорной головкой, махнул ей в воздухе и торжествующе продемонстрировал Квентину вспыхнувший огонек.

— Вот ваша огненная вспышка! Как видите, все элементарно, мой принц. Не понимаю, что тут непонятного. Чувствуете, какое напряжение разлито в воздухе? Чувствуете эти вибрации? Это сила! Стоит только захотеть, и она направится в нужное вам русло. Нет ничего проще. Как и всякая магия первого круга, заклинание огненной вспышки состоит из трех основных элементов. Первое: стихия. Второе: проводник. Третье: воля мага. Рассмотрим для начала производные стихий — стихиалии. Стихиалии бывают пяти видов. Вот, к примеру, водные стихиалии... — и ровно через минуту Торин так увлекся, что совершенно позабыл о существовании Квентина. На протяжении еще пяти минут Квентин добросовестно пытался вникнуть в рассуждения ученого мужа, но мысль мага вознеслась в такие выси, что незадачливому принцу не оставалось ничего иного, как снова уставиться в окно, пересчитывая ворон, рассевшихся на зубцах угловой башни.

Король Роланд наряду с мечом, луком и копьем прекрасно владел и тайным магическим оружием. Магия не раз выручала его и спасала жизнь в трудных ситуациях, поэтому король ревностно относился к успехам сына в этой области. Роланд знал: магические заклинания по силе воздействия зачастую не уступают самому мощному оружию, а во многих случаях вообще незаменимы, особенно при стычках с существами призрачного мира. Занятия боевой магией не поощрялись в Серединном мире. Верховный Жрец присвоил себе монопольное право на обладание тайными знаниями, поэтому о магических занятиях старались не распространяться. Однако почти во всех королевствах сохранились свои тайные школы магии, каждая из которых культивировала свое собственное искусство.

Роланд часто брал сына на прогулки. Они скакали верхом, упражнялись в фехтовании и рукопашном бое, а затем Роланд не прочь был продемонстрировать и свое магическое искусство. Квентин помнил один из таких дней. Они, разгоряченные спаррингом на мечах, остановились на лесной поляне, ярко освещенной солнцем. Квентин попросил отца показать какой-нибудь магический приемчик. Роланд внезапно застыл неподвижно, словно бы пытаясь что-то припомнить. Он набрал полные легкие воздуха, а когда выдохнул, раздался такой громкий хлопок, будто рядом с ними прогремел раскат грома. Что-то с силой хлопнуло Квентина по лбу, и он упал на изумрудную, просвеченную солнцем траву. Квентин лежал на земле и удивленно смотрел на отца. Тот улыбнулся, бросился на землю, сграбастал сына в свои медвежьи объятья, и с заливистым смехом они покатились по сочной траве. После этого Квентин стал с еще большим уважением относиться к отцу.

Совсем иное отношение к магии было у Джордана. Магия была для него лишь малой частью общей системы явлений; чем-то вроде забавной игрушки, аттракциона или фокуса, которыми забавляются на ярмарках. Как только Квентин, желая удивить Джордана, начинал творить какое-нибудь заклинание, тщательно, по канонам, выстраивая формулу, Джордан, смешно передразнивая принца, надувал щеки, выпучивал глаза, бормотал совершенную бессмыслицу и тут же получал требуемый эффект. Секунду-другую монах притворно изумленно пучил глаза, любуясь произведенным эффектом, а затем откидывался в кресле, закатываясь смехом. После этих магических экзерсисов Джордана Квентин запутался окончательно. Вся известная ему магия строилась на тщательно выстроенных формулах, выверенных не одним поколением магов, скрупулезно подбиравших ключики к тем или иным вибрациям. Джордан же легко разрушал догмы прямо на глазах юного принца и явно наслаждался этим. Он бормотал глупости, и у него все получалось. Квентин же, как ни старался, так и не мог овладеть силой. Его магические формулы выходили какими-то размазанными и смытыми, и ничего, кроме легкого шелестения силы, вызвать не могли. "Все они: отец, Торин и Джордан используют одну и ту же силу, но каждый это делает по-своему, — думал Квентин. — Они смогли овладеть ей, а я нет". Отчаяние охватило принца при этих мыслях. Конечно, можно было прожить и без магии, но ведь он был наследником славного королевского рода и должен был готовить себя к подвигам, которым — даже если того не хотелось — всегда находилось место при нынешнем раскладе вещей.

— Ты уже знаешь, что Древние совсем не уделяли внимания магии, — сказал как-то Джордан. — Всю основу их цивилизации составляли знания физических закономерностей грубого мира. На их основе Древние создали множество удивительных машин. Машины были повсюду: они строили, производили, летали в космос, воевали, лечили людей. И только впоследствии в период упадка Древней цивилизации, когда у людей уже произошли некие мутации мозга, возник пробой между плотным и неплотными мирами, в результате чего стало возможным освоение магических приемов. Люди всегда старались обезопасить себя от возможных врагов и довольно быстро находили оружие против любой опасности, встающей у них на пути. Так было и на этот раз. Возникли целые королевства и сообщества магов, а затем началась всеобщая магическая война всех против всех. Окончилось все это трагически. Великие королевства уничтожили сами себя в ходе Великой войны. А право на использование магии присвоил себе Священный престол. В период всеобщей междоусобицы это можно было бы назвать положительным явлением, если раньше ответить на вопрос: каким силам служит престол, добру или злу? Конечно, рано или поздно магия как одна из форм служения Высшим Силам должна была появиться и на Земле. Множество других миров используют эти силы. Но в какую сторону повернули люди магическое оружие? Они позабыли о высших заветах и стали использовать магические силы в угоду собственным эгоистическим интересам. В этом всегдашняя беда людей. И Священный престол незамедлительно явился как наказание за это.

— А я вот никак не могу овладеть даже простейшими формулами, — посетовал Квентин.

Джордан ответил:

— Чтобы овладеть магическими силами даже в самой незначительной степени, нужно чувствовать их энергию. Твой учитель в принципе прав, сопоставляя словесные формулы вибрациям силы и тем самым оказывая на них воздействие. Но это путь низшей магии. Высшее магическое искусство само воссоздает эти силы, вычленяя их из единого.

— И что для этого надо делать? — Квентин не совсем понял разъяснения Джордана.

— Если хочешь овладеть силой, ты должен стать частью ее, слиться с ней, как ты сливаешься в ритме галопа со своим скакуном. Только в этом случае ты сможешь почувствовать в себе силу и обрести достаточно умения, чтобы совладать с ней. Направь силу через себя, заставь ее сделать, что нужно тебе, и ты обретешь свободу, став частью мысли, пронизывающей весь мир.

Квентину очень хотелось сделать так, как говорил Джордан, но сколько он ни пыжился, у него не получалось даже зажечь спичку или высечь из воздуха маленький фонтанчик искр.

Фамильный замок де Монтанов хранил много тайн. Здесь были хитроумные ловушки, противоосадные приспособления, волчьи ямы и запутанные лабиринты подземных ходов. Все было предназначено для защиты от врагов и ведения долгой осадной войны. И по мере того, как принц Квентин взрослел, замковые тайны постепенно открывались ему. Впервые Квентин попал в подвалы, когда ему еще не было десяти лет. Роланд взял факел, с треском сыплющий искрами, и повел сына в подземелье. Хотя и существовал секретный план подземелий замка, который Квентин неоднократно видел в кабинете у отца, разобраться в этом лабиринте мог, пожалуй, только сам король. Роланд свободно следовал по запутанному лабиринту, объясняя сыну систему меток и тайных знаков на стенах понятную только посвященным. Эти знаки позволяли найти дорогу в подземелье, в котором помимо подвалов с провизией, тюремных камер и арсеналов имелся еще и подземный ход, ведущий к реке на расстоянии шести миль от замка. Этот подземный ход был последней надеждой осажденных, чтобы они могли покинуть замок и уйти к горной реке. Ход заграждала надежная бронированная дверь, ключ от которой имелся только у короля Роланда. Ключ Роланд всегда носил с собой в специальном чехольчике на поясе рядом с мечом.

Квентин помнил, что тогда, чтобы попасть к двери подземного хода, им пришлось изрядно поплутать по лабиринту. Это было устроено не случайно. Строители подземного хода упрятали его подальше от посторонних глаз и предприняли все необходимые меры, чтобы обезопасить хозяев замка от возможных вторжений извне. Найти путь в этом лабиринте, не владея планом или знанием системы знаков, было весьма затруднительно. Пока они шли по лабиринту, Квентин не замечал времени. Они несколько раз поворачивали в противоположных направлениях, и принц, рассеянно слушая пояснения отца, думал, что он никогда не разберется в премудростях этой тайной системы знаков. Отец останавливался на каждом повороте и указывал знак на стене. Рельефные, покрытые отшелушившейся местами красной краской, знаки располагались выше человеческого роста, и отец, чтобы Квентин мог их хорошенько разглядеть, поднимал факел на вытянутую руку.

Важно было понять систему: базовых знаков, обозначающих направление пути, было всего четыре, но они были сокрыты среди других двенадцати в различных сочетаниях. Кроме того, определенные наборы символов указывали на альтернативные пути и боковые проходы. Разобраться во всей этой премудрости было непросто. Но отец хорошо знал самый кратчайший путь.

— Запомни, сынок, всего четыре знака, — внушал он. — Эти знаки указывают направление к подземному ходу. Иди строго по ним. Другие знаки нужны только для того, чтобы сбить врагов с толку. И пусть враги идут по ним — на этих путях их ждут хорошо замаскированные ловушки. И маленький Квентин старательно рассматривал пиктограммы, стараясь запомнить все эти фигурки людей и животных, буквы и символы.

— Сейчас мы пойдем по проходу, где изображен конь среди колосьев. По этому пути мы выйдем к подземному ходу и будем свободны, как кони в поле, — пояснил Роланд.

Замок насчитывал более трех столетий. Построенный в эпоху Великих королей, он должен был олицетворять могущество и независимость его обладателей. Его сравнивали с кораблем, стремительно несущимся по гребням каменистого утеса, сквозь зеленое море соснового леса. Своими островерхими башенками с узкими бойницами и высокими золочеными шпилями мачт с развевающимися на них флагами, он действительно напоминал одинокий мятежный парусник в бушующем море. Род королей Монтании не зря причисляли к созвездию Великих королей: они вели свою родословную с первых веков. Потомки первого короля Монтании неизменно несли принципы рода, заложенные в его девизе: основательность и самоотверженность для достижения великой цели. И замок де Монтанов, их родовой дом, всецело был построен на этих принципах: вместе с его хозяевами он основательно и надежно служил достижению высшей цели, о которой юному принцу Квентину надлежало узнать в свой день и час.

Они с отцом подошли к двери подземного хода. Ход вел к реке, истоки которой лежали глубоко под землей. И за шесть миль от замка эта подземная река прорывалась на поверхность бурным горным потоком. О подземном ходе ходили слухи, но никто в точности не знал, в какой из многочисленных пещер, изрезавших прилегающую к замку гору, находится выход из подземного хода. Выход не был обозначен даже на карте короля Роланда. Да и сам Роланд не был уверен, найдет ли он со стороны горы выход подземного хода. Квентину оставалось одно — следовать за отцом и постараться запомнить систему знаков. Обучившись этому, можно было достигнуть реки чуть больше чем за час. От центрального тоннеля отходили боковые проходы. Не помеченные никакими знаками, они тоже отсутствовали на старинной карте. Никто не мог сказать что это: естественные, не затронутые строителями пустоты в породе, или специально устроенные хитроумные ловушки. В молодости Роланд интересовался лабиринтом и нанес на карту немало таких ответвлений. Однако одно из таких путешествий чуть не стоило ему жизни и на долгое время отбило охоту от дальнейших исследований.

— Когда я был еще совсем молод, я любил исследовать неизвестные проходы в лабиринте, — рассказывал Роланд, ведя за руку маленького сына. — И надо сказать, в нашем роду заведено правило: не спускаться в подземелье в одиночку, но мне по молодости лет не терпелось. Твой дед, король Филипп, был к тому времени тяжело болен и не мог сопровождать меня. И вот однажды спустившись в лабиринт, я дошел до этого места.

Король остановился возле прохода, обрамленного выступающей готической аркой из красного камня.

— Видишь, это место обозначено двумя пляшущими человечками, звездой и двумя стрелами?

— Да, — подтвердил Квентин, стараясь запомнить рисунок.

— Это означает, что нам нужно идти в правый проход. Но меня всегда влек к себе вот этот, левый.

Они подошли выдолбленному в скале лазу. Факел осветил грубо отесанные каменные ступени, спускающиеся вниз.

— Мы пойдем туда? — Квентин потянул отца за руку.

— Нет, — твердо сказал Роланд. — Видишь, здесь изображен трезубец. Запрещающий знак.

— Почему? — спросил Квентин.

— Когда ты станешь взрослей, я расскажу тебе эту историю. Пока же запомни: в этот проход нельзя заходить ни при каких обстоятельствах. Здесь владения горных жителей.

— Горных жителей? — удивился Квентин. Он еще верил в сказки, но все эти сказочные существа казались ему живущими так далеко отсюда.

— Да, троллей и гномов. Это не наши владения, и мы не должны нарушать их границы.

— Они злые, папа?

— Они не такие, как мы, сынок, поэтому не любят, когда их понапрасну тревожат.

Роланду вдруг ясно вспомнился тот давний случай. Когда он впервые увидел эти высокие ступени, то подумал: "Если здесь побывали люди, почему они не оставили никаких отметок?" Это показалось ему странным, и он спустился на несколько ступеней вниз. Но и здесь никаких знаков не обнаружил. Тогда куском мела он стал проставлять метки через каждые десять шагов, чтобы не заблудиться. Лестница уходила дальше под землю. Ступени становились все выше, будто строителям надоело вытесывать из камня слишком много ступеней, и они решили обойтись малым их количеством. Роланду показалось, что он дошел до самого центра Земли, когда лестница вдруг закончилась. Дальше коридор разделялся на две части. Эти два прохода были помечены знаками, но оба символа были не знакомы Роланду. Правый коридор был обозначен рогами, левый — трезубцем. Заглянув в оба коридора, он увидел лишь тоннели, уходящие в кромешную тьму.

"На два рога тебя поднимут или на три — один конец", — подумал молодой Роланд и шагнул в левый проход.

Тоннель под острым углом забирал налево, и уже через несколько шагов вход в него потерялся в темноте. Пол был неровный. Валялись осколки камня, кирпича и кучи выброшенного грунта. Спотыкаясь, Роланду оставалось только поминать недобрым словом всех чертей, устроивших здесь такие завалы. Проход по мере продвижения сужался, и вскоре Роланд обнаружил, что выложенные камнем стены тоннеля уступили место природной скальной породе. Роланд шел, все так же отмечая мелом пройденный путь, и через некоторое время оказался в большой горной пещере. На дне пещеры под крутым скатом шумел ручей, впадающий в горный озеро. В воздухе чувствовалась свежесть воды, и слышалось отдаленное капанье. Огонь выхватывал удивительно красивые прожилки зеленого малахита на стенах. Пещера была очень высокой. Свет факела не доставал до ее потолка, отражаясь в окаменелостях сталактитов. От замка до ближайших гор было мили две, но Роланд не верил, что мог пройти такое расстояние. Впереди он увидел камень в два раза превышающий человеческий рост. Каменная глыба возвышалась посреди пещеры как трон исполинского властелина подземного мира или какого-нибудь короля троллей.

Роланду стало немного не по себе. Быстрым шепотом, одним движением губ, он прочитал охранительное заклинание и сделал жест, предохраняющий от всех непроявленных сил. С каждым шагом к этому черному трону, страх все больше овладевал им. Обостренным чувством опасности, унаследованным от прародителей, он ощущал присутствие в этой пещере неведомой и грозной силы. Трон стоял спиной к нему, и, чтобы предстать перед ликом сидящего властелина, Роланд должен был обойти вокруг камня. Каждый последующий шаг давался с все большим трудом. Роланд чувствовал, как мурашки бегут по спине, а ноги становятся ватными и не послушными. Внезапно пронесся быстрый шепоток, словно тысячи летучих мышей разом поднялись с насиженных мест в воздух. Роланд прошептал заклинание оградительного круга, и тотчас вокруг него вспыхнули тысячи маленьких искорок.

"Сработало!" — с облегчением подумал король. Но в тот же момент раздался глубокий вздох, такой низкий и протяжный, что содрогнулась земля, а вместе с ней и все внутренности Роланда. Роланд застыл в нерешительности. Он уже не сомневался, что камень перед ним — это трон, и его хозяин сейчас поднимется навстречу непрошеному гостю. Снова в воздухе послышался шепот миллионов губ. Где-то в отдалении раздались гулкие удары, словно с места соскочил и стал перекатываться по ступеням огромный валун. Роланд сделал несколько шагов навстречу этому звуку. Черное горное озеро лежало у его ног. Оно занимало всю эту огромную пещеру, теряясь в многочисленных арках и сводах. Каменный трон стоял перед озером. Кто-то большой и властный любил сидеть в этом кресле с подлокотниками из отполированного зеленого малахита, наслаждаясь вечным одиночеством и созерцанием сущностей открытых только ему в черном зеркале вод. И Роланду вдруг захотелось того же. Ему захотелось сейчас же взобраться на этот каменный трон и заглянуть с него в темные глубины озера. Узнать, что же за вековечные тайны скрывают эти недвижные черные воды, и, быть может, даже узреть в них отражение того, кто сидит на троне. С большим трудом король подавил в себе это желание. Он знал, есть могущественные силы, которые только и ждут, когда кто-нибудь из людей нарушит установленный порядок и у них появится повод разобраться с этими ничтожными человеческими существами. Грань, разделяющая проявленный и непроявленный миры, очень тонка и призрачна, а мир, установившийся между ними, весьма хрупок и ненадежен.

Нет, нельзя было нарушать покой этого места. Роланд огляделся. За троном в дальнем конце пещеры озеро уходило под своды изящной арки, выложенной голубым камнем. И только сейчас он заметил, как стало тихо вокруг. Лишь далекая капель ручья с чмоканьем разбивалась о тяжелые камни. Все застыло, словно бы в ожидании, на что еще осмелится человек, забравшийся в чуждый ему мир. "Вам не испугать меня!" — подумал Роланд. Он повторил заклинание оградительного круга. Огненные искорки вспыхнули вокруг и унеслись к стенам пещеры.

И вдруг раздался каменный скрежет — трон разворачивался к нему!

Бежать было поздно. Роланд застыл на месте. Черная громада трона поворотилась, загородив дальний проход, по бокам которого, как стражи, вытянулись свечи кристаллов горного хрусталя. Трон готовился к встрече своего господина. Из прохода за троном раздались размеренные шаги приближающейся тяжелой поступи. Роланд отступил назад. В ту же секунду на троне вспыхнули угольки. Странные мерцающие символы пробежали по изголовью трона. Что там было написано, король не понял, но письмена разгорались все ярче, с каждой вспышкой увеличивая свою силу. Это было явное предупреждение. Трон давал понять человеку, кто хозяин этого мира. "Надо бежать!" — мелькнула мысль в голове Роланда. Но сил не было. Он стоял и завороженно глядел на переливы красных огоньков.

И вдруг что-то тяжелое с шумом упало в воду под сводами арки. Взволнованное озеро вышло из равновесия. Ноги Роланда окатило ледяной волной. Холодная вода вывела короля из оцепенения, и он увидел, как к берегу движется огромная волна. Кто-то могучий шел по дну озера, раздвигая перед собой водную массу. Адреналиновый душ ошпарил Роланда, и он кинулся прочь от этого места. Он бежал не оглядываясь, перепрыгивая через высокие ступени, сооруженные для исполина. И перевел дух только когда, споткнувшись о последнюю ступеньку, вывалился в центральный проход. Роланд лежал на земле, тяжело дыша, без сил, чтобы подняться, и вслушивался, не слышны ли сзади тяжелые шаги властелина недр. Но все было тихо. И только взбудораженное сердце молотом стучало в груди, отдаваясь эхом в каменных стенах. Через какое-то время, ощутив на теле корку ледяного пота, Роланд поднялся с земли и дал зарок никогда больше не спускаться в эту пещеру. Куском мела он вывел над проходом большой, хорошо видимый трезубец и крупными буквами написал:

"ВХОД ЗАПРЕЩЕН!"

И внизу подписался своими инициалами.

Впоследствии Роланд переворошил все книги, посвященные истории замка и лабиринту, но о подземельях в них говорилось на удивление мало. Только лишь очень старый документ, отчет о строительстве замка трехсотлетней давности, мог бы пролить свет на эту тайну, но и он содержал в основном сведения хорошо известные: чертежи наземной части и фортификационных сооружений, план подземного хода и секретных ловушек — все то, что и так было хорошо известно Роланду. Старый король Филипп не был охотником до подземелий. Его, как и слуг замка, охватывал необъяснимый страх перед подвалами и даже того, что полагалось знать королям Монтании о путях к подземному ходу, отец Роланда не знал. И сколько ни расспрашивал его Роланд о подземельях, король Филипп только бурчал что-то о страшных троллях, живущих в пещерах, и что он в жизнь туда не сунется. Тогда Роланд решил никому не рассказывать об этом случае в подземелье. Он обследовал еще несколько ответвлений от центрального хода, не обозначенных на карте, но все они оказались либо скалистыми тупиками, либо были наглухо засыпаны землей. Второй же раз спуститься в этот помеченный трезубцем тоннель он не решился. Таким образом, Роланд был единственным из королей Монтании, кто имел о подземельях замка наиболее полное представление. Но никого, кроме сына, он не хотел посвящать в эти тайны. Оставалось только дожидаться взросления принца Квентина.

— Запомни, сынок, эти знаки на центральном проходе. Волны означают, что этот путь ведет к реке.

Они вышли в центральный тоннель и зашагали по довольно просторному проходу.

— Наш замок стоит над горой, изрезанной многочисленными природными и искусственными ходами и лабиринтами. Поэтому ты должен хорошенько все запомнить и полагаться только на свою память, а не на карту. Карты — они, скорее, для того, чтобы запутать врагов, — улыбнулся Роланд. — А мы с тобой должны хранить все эти пути в голове.

Король с сыном миновали еще два поворота, отмеченных пиктограммами. Роланд подробно объяснил маленькому Квентину значение символов. В каждом символе был заложен определенный смысл, уяснив который можно было кратчайшим путем выйти к реке и избежать ловушек подобных той, что была обозначена трезубцем.

— Может, немного отдохнем, сынок? Путь был неблизкий, — спросил Роланд.

Мальчик устал, но не хотел показаться слабаком.

— Нет, давай пройдем еще немного.

Квентин держал отца за руку, и ему нисколечко не было страшно рядом с этим сильным и уверенным в себе человеком. Но когда они добрались до двери подземного хода, мальчик уже изрядно устал от путешествия по изломанному лабиринту. Роланд достал из кожаной сумочки на поясе тяжелый ключ и передал его сыну.

— Держи, сынок. Учись быть хозяином. Твой черед открывать эти двери.

Квентин вставил ключ в замочную скважину. Ключ повернулся легко, но дверь оказалась очень тяжелой, и мальчик, даже навалившись всем телом, не мог сдвинуть ее с места. На помощь пришел король, вдвоем они одолели упрямую дверь, но тут же оказались в замкнутом каменном мешке.

— Это только магия, сынок, — пояснил Роланд. — Нужно сказать пару волшебных слов. Запомни: "По велению Монтана дверь откройся, камень скройся. Дай проход нам, водопад, чтобы к речке нам попасть". И сделай вот такой жест на камне. — Роланд провел пальцем круг на стене.

Каменная глыба тут же стронулась с места и, повернувшись вокруг своей оси, открыла вход в просторную пещеру. Сверху сквозь отверстия и трещины в скале пробивались лучи солнца. Слева от входа шумел водопад, мельчайшими брызгами распыляя в воздухе свежесть. Вода с шумом уносилась вниз, в раскрытую пасть пропасти, и там разливалась вначале в озеро, а затем и в вытекающую из него реку. Вдоль отвесной правой стены к горному озеру спускалась крутая каменная лестница. Роланд взял руку сына, и они стали осторожно спускаться вниз. Малейшее неосмотрительное движение на лестнице, нависающей над пропастью, могло стоить им жизни.

Вскоре они были у подножия горы. В конце тоннеля, выпускающего горную речку на свободу, был виден солнечный свет. К бревенчатому причалу у конца лестницы была привязана лодка. В лодке они нашли фонарь, пару весел и лук со стрелами. Король с сыном сели в лодку, и течение понесло их к выходу из горного тоннеля. Через некоторое время тоннель закончился, и солнечные лучи заставили их крепко зажмуриться. Течение в этом месте было не слишком быстрое, и они спокойно причалили к пологому берегу, покрытому хвойным лесом.

— Вот, сынок, теперь ты знаешь одну из основных тайн Ги де Монтана, основателя нашего рода. Храни ее бережно. Все остальное узнаешь чуть позже, когда подрастешь, — Роланд с улыбкой потрепал сына по голове.

Они с удовольствием развалились на земле, устланной мягкой опавшей хвоей. Чудесно было вдыхать этот воздух, настоянный на ароматах свежей воды и хвойного леса. Августовское солнце предзакатной половины дня мягко ласкало их продрогшие в подземелье тела. По небу плыли неторопливые облачка, рядом с ними плескалась речка, и не было ничего лучшего в этот час, чем, позабыв обо всех тяготах и заботах, откинуться на траву и долго-долго глядеть на барашки облачков, проплывающих в высоком голубом небе.


Глава 4. Незваные гости


Однажды утром Квентин проснулся на рассвете и услышал отчаянное щебетание птиц. Точнее, птицы и разбудили его своими криками. Солнце только еще начинало подниматься над восточным лесом. Первые его лучики уже брызнули сквозь витражное стекло спальни, окрашивая комнату веселыми бликами. Квентин потянулся в постели. Огонь в камине давно погас, но толстые стены замка все еще хранили тепло. Солнышко так нежно щекотало его ноздри, что захотелось чихнуть. Апрель в этом году выдался таким нежным, что более походил на своего младшего брата, на май. Дороги полностью высохли, а дни стали такими длинными, что даже успевало стать скучно. Крестьяне готовились к севу и приводили в порядок обветшавшие за зиму постройки. В замке тоже все чистили, мыли и убирали накопившийся за зиму мусор. Лошади, застоявшиеся за зиму, с радостью носились по склонам холмов и Квентин, оседлав своего любимого буланого, с удовольствием помогал пастухам. Весна постепенно вступала в свои права: вот уже зазеленела молодая трава, а вслед за ней на деревьях стали появляться молодые клейкие листочки. Западные ветра приносили свежий аромат моря. Хотелось сорваться с места и улететь куда-нибудь далеко.

У короля Роланда тоже появилась масса неотложных дел. Накопленные с зимы, все они требовали немедленного решения. Поэтому с самого раннего утра, оседлав коня, король уносился прочь и чаще всего в северные феоды. Королева проводила время в хлопотах по домашнему хозяйству. И только распорядок жизни Джордана оставался неизменным: с утра до поздней ночи он проводил в своей лаборатории.

Однажды в конце апреля, вечером, когда обитатели замка уже отужинали, но подъемный мост еще не подняли, в ворота замка громко постучались. Стоящий на посту в вечернюю смену рядовой стражник Бильбо Дик довольно упитанный детина, под два метра ростом, выглянул в амбразуру и увидел двух всадников на взмыленных лошадях. На всадниках были черные, расшитые золотыми лилиями плащи епископской стражи. Головы всадников были покрывали блестящие с золотыми накладками и роскошными плюмажами шлемы. Прихватив тяжелое копье, Бильбо спустился с площадки смотровой башенки.

— Кто такие? — крикнул он в маленькое смотровое оконце на воротах, пытаясь примоститься таким образом, чтобы в оконце поместился не только его рот, но и желательно глаз.

— Помощник наместника Священного престола в Монтании граф Друум и Его Преподобие священник по особым поручениям Моран, — ответил один из всадников.

— У нас дело к королю Роланду. Немедленно сообщите о нашем приезде.

Бильбо давно нес службу в замке и знал, что утром и вечером с хорошими новостями не приезжают. Нехорошее предчувствие укололо его сердце. По долгу службы он был обязан тотчас сообщить о приезжих начальнику королевской стражи Говарду, но знал, что Говард еще в полдень покинул замок и появится в нем не ранее завтрашнего утра, слегка потрепанный и помятый, но довольный, словно мартовский кот. Короля тоже не было на месте. Роланд в последнее время приезжал домой только с наступлением ночи. Оставалась королева Аманда. Бильбо потянулся к шнурку и дернул за него. В замке раздался звон колокольчика. Из окна башни выглянул дворецкий Гюнтер:

— Что там у тебя? — недовольно окликнул он стражника.

— Двое важных господ к королю, — доложил Бильбо.

Гюнтер сам распахнул ворота и провел гостей во двор.

Граф Друум был высокий жилистый господин с кривыми кавалерийскими ногами. Он сделал несколько неуклюжих шагов, переставляя ноги как ходули, видно, от долгой поездки они у него здорово затекли. Священник по особым поручениям Моран, напротив, оказался крепышом ниже среднего роста, который бойко соскочил с лошади и покатился к дому, семеня маленькими шажками.

Аманда встречала приезжих на большой лестнице, спускающейся в холл. На ней был белое атласное платье, украшенное жемчугами. Не торопясь, чтобы получше рассмотреть гостей, она начала спускаться к ним навстречу.

— Извините, господа, короля нет сейчас дома. Наши северные феоды отнимают у него очень много времени. Хозяйство там совсем развалилось, а ведь идет время сева. Король уезжает ни свет ни заря и возвращается часто затемно.

Визитеры молча переглянулись.

— У нас поручение Его Преосвященства епископа Монтанского Альдора к королю Роланду. Дело требует незамедлительного разбирательства. Конечно, мы приносим свои глубочайшие извинения, что потревожили покой вашей семьи, но высшие интересы веры и Священного престола требуют от нас неукоснительного исполнения долга, — выставив вперед длинную ногу, Друум, отвесил поклон, который столичные щеголи вряд ли бы сочли безукоризненно элегантным.

— Как вы знаете, королева Аманда, в последнее время как никогда участились попытки поставить под сомнение истинность веры и господство Священного престола. Сверх меры умножились враги и еретики различных мастей, поэтому мы хотели бы удостовериться, не изменил ли король Роланд Священному престолу и убедиться, что он по-прежнему предан Верховному Жрецу, — бойко выпалил Моран, прикрыв глаза, видно, чтобы не споткнуться в заранее приготовленной речи. Сказав это, Моран усиленно засопел, восполняя утраченный воздух.

Друум недовольно поглядел на коротышку: вечно тот суется не в свой черед. Чтобы сгладить впечатление от речи преподобного Морана, кавалер Друум попытался улыбнуться:

— Вы знаете, королева, отцы церкви такие непосредственные люди: всегда говорят, что думают. Многие из них и сами страдают от своей непосредственности, но знаете, как говорят в народе: "простота — открытая душа".

— Значит, ваш визит вызван подозрениями в измене, которые легли на короля Роланда? — спросила Аманда.

— Если Вы не возражаете, королева, мы бы хотели дождаться короля Роланда и вовсе не из нашей прихоти... — Друум все еще пытался очаровать королеву змеиной улыбкой, собравшей сухие складки кожи на его аскетичном лице.

— Я распоряжусь накормить вас и отвести лучшие гостевые покои, — сказала Аманда, обводя лица незнакомцев глубоким взглядом голубых глаз. — Даже если муж приедет ночью, такие важные дела ведь все равно лучше перенести на утро, не правда ли?

Друум незаметно ткнул Морана локтем в бок: как бы тот не сказал чего лишнего, поклонился королеве и учтиво поблагодарил ее за предоставленное гостеприимство.

Было далеко за полночь, когда раздался скрип спускаемого на цепях подъемного моста. Роланд тихо, чтобы никого не разбудить, пробрался в свои покои. Квентину приезжие сразу не понравились, он оглядел их мимоходом и долго не мог заснуть, гадая о цели их приезда. В доме все спали, когда королева со свечой в руке прошла в спальню мужа, чтобы поведать ему о непрошеных визитерах. О чем-то посовещавшись с супругой, Роланд вышел из спальни и направился в подвалы главной башни. В рабочей каморке Джордана еще горел свет. Монах сидел на трехногом табурете и зачаровано смотрел на большой сундук с разнообразными железными ручками и рычажками, стоящий в углу. Этой ночью ему удалось закончить создание большого телепорта.

Король Роланд вошел в келью и сел напротив монаха.

— Ты уже слышал, что в замке гости? — спросил он.

— Слышал, — равнодушно ответил монах. — У меня все готово, мы можем уйти отсюда хоть прямо сейчас.

Осунувшийся и бледный от недосыпания и безвылазного нахождения в подземелье, Джордан испытывал ни с чем несравнимое чувство творца, наслаждающегося своим творением. Все остальное стушевалось и отошло на задний план. Перед его взором было одно — овеществленное творение его мечты.

— Эта штука способна перенести нас в другие миры? — кивнул Роланд на железный сундук.

— Да, — мечтательно произнес Джордан. — Я уже провел предварительные испытания. Все работает, как и на древнем барабане. Мне нужно еще одно последнее испытание с крупным животным или человеком, чтобы убедиться в полной работоспособности телепорта.

— Престол не теряет времени. Его клевреты, как псы, идут по твоему следу. Теперь опасность грозит всем нам.

— Вы не понимаете, Ваше Величество, мы уже завтра будем далеко от этого мира. Есть множество чудесных миров, полных добра и света. И вся ваша Земля вскоре будет вам вспоминаться как какой-то кошмарный сон.

— И много ли человек ты сможешь перекинуть в этой штуковине? — спросил Роланд.

— Примерно одного в минуту, — сказал Джордан.

— У меня триста тысяч подданных. Это пять тысяч часов. Примерно семь месяцев. Не думаю, что Его Святейшество будет спокойно взирать на все это.

— Речь не идет обо всех, Ваше Величество. Вы, Аманда, Квентин, еще несколько близких вам человек. Вполне реально успеть за сегодняшнюю ночь.

— Мне кажется, это похоже на бегство. Ты что-то говорил о небесном воинстве способном свергнуть жестокую тиранию престола и освободить землю.

— Не так все просто, Ваше Величество. Земля давно принадлежит к числу закрытых миров, вмешательство в дела которых запрещены. Не думаю, что иерархи Храма согласятся на это. А я не могу пойти против их воли.

— Значит, мы уйдем, покинем наш мир, и он погибнет? И мы будем до конца дней чувствовать себя трусами, предавшими наш народ. Нет, ни я, ни Аманда, ни Квентин никогда не пойдем на это.

Джордан поднял на короля усталые и красные от недосыпания глаза.

— Не понимаю, Ваше Величество, мы же договаривались...

— Нет, старина, прости. Может, я не правильно тебя понял. Но ты обещал призвать на землю силы, которые могут победить зло. Мы поверили тебе и рассчитывали на это. И только ради великой цели освобождения от тирании зла мы предоставили тебе приют в стенах замка.

— Но я не волен решать это! — воскликнул Джордан. — Я не Господь Бог, чтобы решать судьбы Земли. Что мог, я делал. Я на Земле уже пятьсот лет. Срок более чем достаточный, чтобы понять, что не возможно изменить нравы этого мира. Кроме того, Храм всегда стоял на принципах невмешательства. Конечно, были в истории случаи, когда храмовники вмешивались в жизнь миров, но эта практика была осуждена на последующих соборах. Земля вообще представляет собой конгломерат грязи и зла, и мало кто захочет лезть в дела этой клоаки.

— Ах вот как... — удрученно промолвил Роланд. — Хорошо, я понял тебя. Наши упования были напрасными: небесная рать не придет нам на помощь. Придется справляться самим. Так и сделаем.

— Но, Ваше Величество, я только хотел сказать...

— Я понял, Джордан, что ты хотел сказать. И отвечаю: я не брошу мой народ и мою землю. Мы будем сражаться до конца. Честно сказать, я давно готовился к этому. Тебе же лучше поторопиться запрыгнуть в свой сундучок. Через пару дней здесь будут войска престола.

— Я не уйду один, Ваше Величество, — пробормотал Джордан, со смятением глядя на короля. Ему и в голову не приходило, что Роланд решится на открытое противостояние с престолом.

— Уйдешь, — Роланд поднялся с места. — Дела небесные важнее дел земных. Мы перед вами — тьфу! Тля земная.

— Вы не правы, Ваше Величество, мы скорбим и молимся о делах этого мира.

— Уходи, Джордан, и чем скорее, тем лучше, — твердо сказал Роланд, повернулся и вышел из комнаты.

Утром слуги принесли Квентину парадную одежду. На этот раз это был серо-голубой костюм с серебряной вышивкой, серебряная же цепь с фамильным гербом и небольшой меч под названием "Голова Дракона". С отцом они встретились по пути в гостиную. И по выражению лица короля Квентин понял, что дело принимает серьезный оборот. Отец, выглядящий на редкость серьезным в это утро, молча обнял сына за плечи, и они проследовали в гостиную. Королева Аманда была уже там. Важные гости стояли по правую сторону стола. Роланд и Квентин вошли в гостиную, и гости склонили голову в учтивом поклоне. Квентин подивился произошедшей в отце перемене. За пару минут Роланд сумел подавить в себе даже малейшие признаки угрюмости, его взгляд стал теплым и доброжелательным. Король приветливо поздоровался с гостями, пожелал им доброго утра и прекрасного дня и пригласил к столу отведать скромного угощения, которое послал им в это утро Бог.

Аманда широко улыбнулась гостям и жестом показала слугам, что пора начинать трапезу. Квентин сел рядом с отцом и принялся внимательно рассматривать незнакомцев. Они словно бы поменялись ролями в это утро: Друум выглядел невыспавшимся и угрюмым, а Моран наоборот лучился энергией и приветливостью.

— Позвольте поблагодарить благородных хозяев Монтании за радушный прием. Мы тронуты щедростью и широтой вашего гостеприимства. Его Преосвященство Альдор, когда благословлял нас на нашу деликатную миссию, неоднократно подчеркивал благородство и радушие королевского дома правителей Монтании.

Пока преподобный Моран изливался в славословиях, Друум молча принялся за трапезу. Роланд поднял бокал за здоровье Его Святейшества и нерушимость устоев Священного престола. Посланцы осушили бокалы с показным благолепием. Квентин заметил, что раздражение вернулось к отцу и вновь четко отпечаталось в уголках его чуть опущенных губ. Моран кушал быстро, поклевывая все блюда, как голодная птица, на которую вдруг высыпалась манна небесная. Кавалер Друум, напротив, ел медленно и степенно, отдавая должное искусству поваров Монтании. Наконец Моран осушил, как всем показалось, последний бокал, и последующая за этим небольшая пауза прервалась его словами:

— Ваше Величество, король Роланд! Позвольте еще раз поблагодарить вас за тот радушный прием, который был нам оказан. Мы до глубины души тронуты вашим не имеющим сравнения хлебосольством и гостеприимством, и тем тяжелее кажется нам выпавшая на нашу долю миссия. Мы прибыли в Монтанию в этот тяжелый для Священного престола и всего цивилизованного мира час, чтобы лишний раз удостовериться в глубочайшей преданности таких несущих опор Священного престола да и всего нашего мира, как вы, король Роланд.

Роланд сидел, тяжело облокотившись о стол, поигрывая массивным хрустальным бокалом. Взгляд его карих глаз был устремлен вниз перед собой.

— До нас дошли слухи, Ваше Величество, и смею надеяться, что это только слухи, о том, что вы приютили у себя злейшего врага Священного престола беглого монаха Джордана. — Друум взглянул на Роланда в надежде заметить, какую реакцию произвели его слова, но не заметил ничего, кроме маски внимательной вежливости, застывшей на лице короля.

— Вы прекрасно знаете, какие титанические усилия прилагает Священный престол для стабилизации мира. Мир так хрупок! Только благодаря заступничеству и благотворному влиянию Священного престола мы избавлены все эти годы от ужасов войны. Вспомните, в каком чудовищном мире, полном войн, крови и насилия жили наши предки. И только непререкаемый авторитет вселенского престола смог объединить народы, находящиеся на столь разных уровнях развития. Все они: от варвара-язычника и гоблина-урода и до преданного догмам Священного престола просвещенного государя были объединены в новом мире чуждом всякому насилию. Всем известно, какой ценой достался этот мир. Сколько титанических усилий великих пастырей Священного престола, а то и их жизней было принесено на алтарь мира.

Друум на мгновение умолк, собираясь с мыслями. Его слова, замирая в воздухе, повисли тяжелым молчанием. Теперь инициатива перешла к Морану, и, отхлебнув глоток вина, жрец продолжил:

— Не вам говорить, король Роланд, что враги мира не сложили оружие и продолжают свою коварную борьбу. Всеми силами они стараются ослабить авторитет престола и умалить его влияние на души верноподданных рабов. Когда им не удается это в открытую, они начинают вредить тайно, подтачивая корни дерева, от которого сами же питаются. За их действиями хорошо прослеживаются козни неземных врагов рода человеческого, чья власть была низвергнута еще в первые века нашей эры, — Моран не забыл сделать глоток вина, прежде чем продолжить.

— Никто не может оспорить преимущества жизни под покровительством Священного престола. Властвуя безраздельно, только Священный престол может обеспечить вечный мир своим верноподданным и устранить националистическую или религиозную почву для возникновения новых войн. Да, мир держится на силе, и в первую очередь на силе религиозных догматов, и всякий, кто объявляет их устаревшими или неверными, превращается во врага престола, а, следовательно, и мира.

Квентину передалось настроение отца. Он чувствовал опасность. Что-то незримое и угрожающее вторгалось в их жизнь. Роланд сидел молча, не поднимая глаз от хрустального кубка. Аманда встревоженно переводила взгляд с мужа на посланцев престола.

— Скажите, когда на вас в последний раз нападали гоблины? — обратился с вопросом к королю Моран.

— Последний раз в правление моего отца Филиппа, — глухо ответил король.

— И сколько лет прошло с тех пор?

— Это было в самом начале его царствования... Около пятидесяти.

— Вот видите, Священный престол смог обуздать и эту угрозу. Дикие гоблины боятся Его Святейшества, боятся нападать на его верноподданных слуг. А вспомните, что творилось на земле до воцарения Его Святейшества? Жестокие схватки с гоблинами и уродами, страшная междоусобица, битвы с невесть откуда появляющимися чудовищами. Орды ужасных тварей сметали целые города. Человечество исходило кровью, дни его, казалось, уже сочтены... И вдруг явился спаситель, мессия, Его Святейшество Конах и простер длань благоденствия и защиты над всем нашим исстрадавшимся миром. Только под его водительством войска престола смогли одержат победу над ордами непомерно размножившихся тварей и загнать их обратно в норы. И теперь они нас не беспокоят. Так кому же, как ни Священному престолу, мы обязаны нашим благополучием?

— Не смею с вами спорить, господа, — тихо произнес Роланд, не поднимая взгляда от тарелки. — Вам виднее...

Моран и Друум переглянулись: неужели так легко удалось склонить короля Монтании на свою сторону.

— Вот видите, Ваше Величество, всегда можно достичь взаимопонимания и не осложнять жизнь ни себе, ни другим. Я вижу, ваш сынок тоже с нами согласен, — Моран слащаво улыбнулся Квентину.

— Я всегда стараюсь молчать в присутствии отца, пока не высказано королевское мнение, — со вздохом произнес Квентин и бросил хитрый взгляд на отца. Король едва заметно кивнул головой.

Посланники Священного престола переглянулись: обед подходил к концу, и нужно было переходить к главному.

— Признаться, Ваше Величество, мы не ожидали, что нам удастся так быстро обо всем договориться, — с облегчением произнес Друум. — Всегда приятно иметь дело с просвещенным монархом и верным слугой Священного престола. Как обрадуется Его Святейшество, когда мы доставим ему этого подлого вероотступника. Люди, подобные этому еретику, не достойны вашего сострадания. Это просто жалкие твари, при любом удобном случае готовые предать даже мать с отцом.

— Что сделал этот человек? В чем конкретно он обвиняется? — неожиданно резко прервал кавалера Роланд.

— Вы же знаете, в чем главная угроза всемирному престолу. В ереси! Ересь — это вероотступничество и предательство интересов престола. Если мы не пресечем попытки пересмотреть основополагающие догматы церкви, то святая вера рухнет и погребет под своими обломками то равновесие, что установилось в нашем мире. Да, время от времени появляются люди, высказывающие, как им кажется, свежие идеи и ниспровергающие старые устои. И церковь во многих случаях приветствует появление новых представлений о Сущем, но только если они не вступают в противоречие с религиозными истинами. Разрушьте фундамент, и упадет потолок. Поэтому мы боролись и будем бороться против любых форм ереси и попыток отступить от канонов учения, какими бы прогрессивными с виду они не представлялись.

— Скажите, задумывались ли вы, — спросил Роланд, — почему в Древнем мире были столь сильно развиты науки, и почему в наше время они находятся в упадке? Не кажется ли вам, что церковь, наряду с ее стабилизирующей ролью в обществе, оказывает тормозящее влияние на науку?

Лицо Морана передернулось кривой усмешкой.

— Мы, конечно, осведомлены об увлечении короля Роланда Древней историей, но тогда Вашему Величеству должно быть хорошо известно, какой катастрофой закончилась история Древнего мира. И все потому что люди ушли от Бога. Они посвятили себя науке и создали ужасных монстров. А вспомните, что происходило в первые века, в так называемую эпоху Великих королей. Потерпев катастрофу в научном познании мира, люди с головой окунулись в магию, разбудив силы, с которыми были не способны совладать. Это ведь была не только эпоха великих королей, но и эпоха Великих магов. Магия перестала быть тайной за семью печатями, стала доступной всем и каждому. И каждый возомнил себя великим магом и объявил войну другим! Никаких сдержек, никаких запретов, делай, что хочешь! А это все равно, что игры детей с огнем. Страшно подумать, во что превратился мир! Помните, к чему это привело? К Великой войне! К Великой войне всех против всех! Это было время, когда каждый возомнил себе, что он царь и бог! И каждый мог использовать силы, способные уничтожить весь мир! Нет ничего удивительного в том, что это великое противостояние закончилось так плачевно. Вероломство и коварство воцарились в мире, где каждый уповал на собственную силу и магическое могущество.

— Благо человечества в том, — уже спокойнее заключил Моран, — что церковь резко ограничила и монополизировала право на использование магических сил. Церковь сама стала самым всемогущим магом, но это было сделано во благо всех, и уже на нашей памяти прекратились все эти бесконечные раздоры между делящими общий пирог властителями.

Квентин жадно впитывал все сказанное. Многое, доселе неведомое, открылось ему, и многие догадки, что роились в его голове, прояснились, обретая смысл. Конечно же, он слышал обо всем этом: и о гибели Древнего мира, и о войне в эпоху Великих королей, но никто не говорил о причинах, приведших мир к катастрофе. Все подчинялись престолу, это принималось как данность, но лишь теперь ему стало ясно, почему все делают это. Самым могущественным магом стал Верховный Жрец Конах. Вряд ли кто-нибудь из ныне живущих королей осмелился бы померяться с ним силами. И в Серединном мире независимых королевств почти не осталось, все так или иначе признали над собой власть престола. Произошло это относительно недавно, после Великой войны. Какова же должна была быть сила Верховного Жреца, чтобы сломить магов и Великих королей и заставить их превратиться в стадо послушных барашков. Главным результатом войны стало поголовное рабство. Рабство породило мир, который адепты Священного престола преподносили как всеобщее благо, и новый порядок мироустройства, который все верноподданные Священного престола должны были защищать всеми силами. Это был мир для овечек, которым позволили щипать травку, пока не придет пора отправиться на заклание. Квентин сожалел, что он не может сейчас остаться наедине с отцом, чтобы поделиться с ним своими мыслями.

Король Роланд хранил угрюмое молчание, и служители престола не знали, как продолжить разговор. За столом повисла напряженная тишина. И Аманда попыталась разрядить обстановку:

— Господа, будьте добры, угощайтесь. Урожай в прошлом году был хорошим, и охотничьи угодья, слава Богу, не истощились. Фрукты, вино — все самого лучшего качества, некоторые привезены с моей родины, из-за моря, такие здесь не растут.

Моран оторвал тяжелый взгляд от Роланда и криво улыбнулся королеве:

— Спасибо, королева, надеюсь, мы отведаем эти яства еще не один раз и еще не раз войдем в этот дом как желанные и званые гости.

Однако по гнетущему настроению за столом чувствовалось, что время этикета прошло и вот-вот будет обнажено оружие.

— Выходит, вы пришли за головой Джордана и обвиняете меня в укрывательстве преступника и врага престола, — сделав над собой усилие, произнес Роланд.

— Нет, что вы, Ваше Величество, как вы могли подумать... — затараторил Моран.

Но король тут же перебил его:

— Я уже объявлен врагом престола? И вы уже готовы провозгласить мне анафему, а затем предать казни под одобрительные крики толпы. Или, может быть, все еще рассчитываете на мою поддержку? Я слышал, в этих случаях Его Святейшество дает своим прислужникам соответствующие полномочия. Полномочия третьей степени, так, кажется, это у вас называется? — голос Роланда, просыпающийся в полною силу, принял угрожающие обертона.

— Ваше Величество... — попытался вставить Друум.

— Кто дал вам право определять, что идет во благо мира, а что нет? Или вы, знатоки истории, не знаете, что Конах когда-то был одним из тех магов, из-за беспредельных амбиций которых и вспыхнула Великая война? В своих устремлениях он ничем не отличался от других, но ему повезло чуть больше: обманом удалось приручить некие могущественные силы и использовать их в своих низменных интересах. Вера, религия — все это он придумал уже позже. А тогда, на войне, он был всего лишь магом с обычными для них честолюбивыми планами достижения вселенского могущества и господства. Таким он и остался!

Квентин был совершенно ошарашен. Еще никогда ему не доводилось слышать подобные речи. Он испугом наблюдал, как преподобный Моран наливается красным соком, рискуя лопнуть, словно перезрелый помидор, а кавалер Друум, напротив, становится бледным как полотно, лишаясь малейших признаков жизни.

— Значит так, да? Хорошо... Не хотите по-хорошему? Что ж, у нас есть полномочия третьей степени! Есть! Хотя жалко... Но почему вы? Что заставляет вас, король Роланд? Не понимаю... — задыхался Моран.

Его перебил холодный голос Друума:

— Король Роланд, данной нам властью мы должны изъять у вас преступника и предать его суду Священного престола. Не заставляйте нас прибегать к крайним мерам и насилию. Одумайтесь, пока еще не поздно, не накликайте беду на свою голову! Помогите нам, и престол окажет вам щедрое благоволение. Поверьте, этот... этот червяк не стоит ваших усилий. Вы и так сделали для него слишком много, вместо того, чтобы сразу прервать его мерзкий путь! Еще раз прошу Вас, вернитесь в лоно церкви и примите ее благословение! Пока еще не поздно...

Две пары злых глаз уставились на короля. Но Квентин уже уловил во взгляде отца выражение хорошо знакомой ему непреклонной решимости. Он намного лучше знал короля, чем эти господа из управления наместника Священного престола. Квентин понял: отец уже принял решение.

Роланд сдвинув кубок в сторону, встал и прямо взглянул в глаза Морану:

— Используя право верховной власти на своей земле, я как суверенный монарх и властитель Монтании объявляю: никто, находящийся под моим покровительством, не может быть выдан для совершения над ним суда и расправы без моего на то разрешения.

Все смолкли. На подносе в руках у слуги звякнули хрустальные бокалы.

Принц видел, как переменились лица посланников: Моран навалился на стол и стал похож на отвратительного вареного рака, Друум, казалось, прикусил язык — лицо у него застыло в маске немого страдания.

— Ну что же... что же... — по слову выдавливал из себя Моран. — Очень жаль, что мы не смогли договориться по-хорошему... Надеюсь, вы отдаете себе отчет в своих действиях и хорошо представляете возможные последствия? Завтра же на приеме у Его Преосвященства мы доложим о вашем решении. И уверяю вас, последствия не заставят себе ждать...

Роланд, не дослушав конца фразы, поднялся и вышел из гостиной.

Уже через десять минут столб пыли, поднятый всадниками, медленно опускался на дорогу. Стоящий на страже гигант Бильбо с такой силой громыхнул за посланцами престола железными воротами, что звон металла еще долго отдавался эхом во дворе.

Отец заперся у себя в кабинете, а Квентин поспешил вниз, к Джордану. Остаток ночи Джордан посвятил экспериментам и сборам своего имущества. Квентин рассчитывал застать Джордана в растерянности, но, напротив, глаза Джордана сияли воодушевлением и отчаянной решимостью.

— Собаки пришли по следу, да, Квентин? И волку пора уносить ноги. Они никого не оставят в покое: ни меня, ни вас. Спасибо вам, очень многое удалось сделать за эту зиму в тишине и покое вашего дома.

— Ты собираешься бежать? — спросил Квентин.

— Очень скоро, — Джордан указал на сундук, — мы сможем путешествовать из мира в мир и овладеем могущественными силами Древних цивилизаций. Этого они и боятся! Боятся, что у нас в руках окажутся такие силы, по сравнению с которыми вся магия Конаха покажется лишь детской игрушкой. Мы должны немедленно уйти отсюда. Уйти туда, где нет безумства и жестокости этого мира. — Джордан откинул крышку, и Квентин заметил, что внутри сундука полно различных кнопок и регуляторов.

— Самое главное — это книга координат! — Джордан помахал потрепанной рукописной тетрадью. — Здесь содержатся установки для запуска устройства и краткие описания миров — все то, что мне удалось собрать во время опытов с крысами. Миров множество. Мы можем перенестись в другую точку нашей планеты или в неземной мир. Это как узелки большой сети, разбросанной по Вселенной. Там где есть соответствующий узел, всегда можно вынырнуть с помощью этого волшебного сундучка. Если бы у меня была еще пара дней, я бы сумел полностью разобраться с возвращением, но боюсь, псы Конаха не дадут мне такой возможности.

— Куда ты хочешь уйти?

— Есть прекрасные миры, полные вещей, давно ушедших в историю. Они словно ожившая легенда. Ничего не исчезает во времени, ни Древняя эпоха, ни эра Великих королей, ничего. Теперь возможно все: любое пространство и любое время. И это необходимо Конаху, чтобы добиться окончательного господства.

Джордан немного успокоился и опустился на стул.

— Ты знаешь, что дает Конаху власть над всеми Серединным миром? — спросил он. — Владение древней силой, древней, как сама земля-матушка. Силой порождения. Ты думаешь, мир наступил сам собой, когда Великие короли перебили друг друга? Нет, их всех уничтожил Конах. Он обрел бессмертие или такую долгую жизнь, что вот уже пятьсот лет многие понапрасну ждут его смерти. Он сметал города и селения, уничтожал Великих королей и магов, нежелавших принять его власть. И когда он покорил всех, на земле наступил мир. Мир вынужденный, тяжелый, прочный, как железные оковы.

— Похоже, отец сегодня нарушил его, — сказал Квентин.

— Он что, отказался выдать меня?!

— Да. Отец сослался на суверенное право королей казнить и миловать находящихся под их протекторатом.

— Безумец! Он навлек беду на всех нас. Конах не прощает измены. Он уничтожит всех, кто становится у него на пути. Нужно срочно уходить отсюда. Ты, я, король и королева. Мы все прыгнем в сундучок и уйдем из этого мира. Этот мир жесток и безобразен. Он все равно погибнет под властью Конаха. И к сожалению, мы пока бессильны что-либо предпринять против этого.

— Я думаю, Джордан, отец с тобой не согласится. Он не зря пошел на конфронтацию с престолом. Он бросил вызов этому жестокому миру, и я верю, что люди услышат его, — убежденно заявил Квентин.


Глава 5. Предзнаменования беды


Наместник Священного престола в Монтании Альдор только что закончил вечернюю трапезу и собирался засесть за сочинение послания Верховному Жрецу, когда ему донесли, что возвратились его посланники, Моран и Друум. Альдору, седовласому крепышу с кругленьким пузцом, нравилась его спокойная жизнь в Монтании. Окруженное с трех сторон горами и с одной стороны морем это королевство представляло собой заповедник благочестивых нравов, устоявшихся здесь в течение столетий. Короли Монтании, милые порядочные люди, особых хлопот не доставляли. Они всегда старались держаться в стороне от политической борьбы и в прошлом сразу после Великой войны одни из первых безоговорочно признали власть Священного престола. Поэтому наместничество в Монтании было своеобразной синекурой, служило наградой и отдохновением от трудов праведных для ближайших соратников Конаха. Альдор помнил еще старого короля Филиппа, отца Роланда. Роланд вырос у него на глазах, как сейчас подрастал Квентин, юный принц Монтании. Никогда ни с кем из них проблем не возникало. Тем более удивило его известие о пособничестве Роланда беглому монаху. Это было просто возмутительно: оказать приют человеку, осмелившемуся посягнуть на незыблемость церковных учений! Церковь в последнее время несколько ослабила борьбу с ересью, стала проявлять излишнюю терпимость и благодушие к вероотступникам, вот еретики и осмелели.

Альдор хорошо знал отца Кира, наставника беглого монаха Джордана. И как только тот мог допустить вероотступничество своего воспитанника? С детских лет Джордан воспитывался при монастыре, овладевал высокими знаниями, его даже хотели ввести в высший круг посвящения. "Что бы тогда было?" — Альдор даже закряхтел от досады и подумал: "Надо будет провести хорошую ревизию в обители Кира"

— В Монтании бунт, Ваше Преосвященство!

Наместник Альдор повернулся на голос. В дверях стояли пропыленные Друум и Моран.

— Мы привезли вам неутешительные вести. Король Роланд отказался выдать вероотступника. Это несомненный бунт, Ваше Преосвященство. Никогда еще не было, чтобы король, принявший покровительство Священного престола, осмелился перечить воле Верховного Жреца, — кавалер Друум вытирал со лба пот широким рукавом рубахи.

— Он даже не стал нас слушать. Роланд словно обезумел. Мы снизошли до уговоров, но ничего не подействовало, — продолжил Моран.

Альдор сморщился, будто речь зашла о зубной боли.

— Джордан все еще в замке? — спросил он.

— Думаем, да, Ваше Преосвященство. Если бы его там не было, Роланд сообщил бы об этом.

— Теперь он быстро улетит вспугнутый вами, как вы полагаете?

— От этого упрямца Роланда ничего не добьешься, надо было сразу ехать с отрядом стражи, — надулся Друум.

— Говоря другими словами, дипломаты из вас хреновые, — резюмировал Альдор. — И что вы думаете делать теперь?

— Не вижу другого выхода, кроме как проклясть Роланда и поступить с ним согласно великому обряду очищения, — с сознанием собственной важности заявил Моран.

"Высшие Силы! — простонал Альдор. — Еще два дня назад жизнь здесь была так тиха и спокойна. Кто бы мог подумать, что здесь, на краю Серединного мира, в тихой прибрежной гавани может возникнуть бунт. И что за нелепая судьба выпала на мою долю — подавлять бунт на старости лет!"

— Мне нужно испросить благословения Верховного Жреца, — заявил Альдор. — Какое он примет решение, так и поступим.

Друум, переминаясь с ноги на ногу, пытался что-то добавить или возразить, но Альдор, несмотря на преклонный возраст и долгие годы спокойной жизни, еще не разучился так взглянуть на собеседника, что у того сразу пропадало желание задавать ненужные вопросы. Когда дверь за гонцами закрылась, Альдор опустился в тяжелое резное кресло. Он знал почти наверняка, что произойдет дальше, и от этих мыслей ему стало еще тоскливее.

"Что заставило Роланда разорвать многолетний договор, заключенный его предками? Чем обольстил его этот беглый отщепенец, что посулил такое, что здравомыслящий человек пошел у него на поводу, обрекая себя и народ свой на верную погибель? Ведь не мог же Роланд не знать про обряд очищения, который проводится над бунтовщиками. После обряда живых не остается. На то оно и очищение, чтобы очищать землю от такой скверны, как ты, Роланд. Хоть бы о семье своей подумал!" — тяжело ворочались мысли в голове наместника. Как ни прискорбно было Альдору, но он был вынужден исполнить свой долг. Священный престол держался на железной дисциплине. Если бы наместник попытался уклониться от исполнения своих обязанностей, его бы самого ждали казематы Священного престола, а то и костер на площади.

Алтарь магической Силы находился за небольшой дверью в стене, замаскированной под книжный стеллаж. И хотя Альдор имел звание жреца высшей степени посвящения, в глубине души он еще с молодости до дрожи боялся дикой и необузданной силы, которой владел Верховный Жрец. Это был неистовый сгусток энергии, который вытряхивал твою душу, как пыльный шерстяной ковер. И всякий раз, когда возникала необходимость открыть Алтарь и пусть даже на время стать частью магических сил, кишечник наместника скручивало, как тряпку в руках поломойки, а ноги превращались в неуклюжие ватные обрубки. Вот и сейчас Альдор собирался с силами, намереваясь одолеть незримый порог, всегда встающий между ним и Алтарем магической силы. Наместник сделал глубокий вздох, отдававшийся старческим сипением, и поднялся с кресла. Дверь Алтаря отворилась с легким деревянным скрипом. Комнатка, где находился Алтарь, была небольшая. На полках вдоль стен располагались книги и свитки с заклинаниями и разные магические предметы. Сам Алтарь напоминал резной двустворчатый шкаф, увенчанный остроконечной макушкой с золотым шпилем. Изготовлен он был из черного дерева и еще какой-то застывшей смолы, пришедшей из Древнего мира. Внутри Алтаря находились небольшая скамеечка и золотое зеркало, прикрепленное к задней стенке. На полочке под зеркалом стояли две свечи из черного воска, отлитые в виде магических сущностей, имен которых не полагалось поминать всуе.

Альдор вынул из шкафа свиток Пергюса, магический жезл и волшебную смолу живого дерева Див, используемую для магических обрядов.

"Что ж, пора", — смиренно подумал Альдор. Он зашел в Алтарь и, сбросив оцепенение, щелкнул пальцами, зажигая свечи. Простой ярмарочный фокус, какой никак не получался у принца Квентина. От зажженных свеч маг воскурил смолу живого дерева Див, плотно закрыл двери Алтаря и, часто вдыхая горький магический аромат, принялся читать заклинания, всматриваясь в непростую глубину золотого зеркала. Дым вился вокруг Альдора удушливым голубым змеем. Казалось, он такой же живой и исполненный плоти, как и само мыслящее дерево Див. Огоньки свечей, подчиняясь всеобщей пляске хаоса, отражались в зеркале уносящимся вдаль золотым хороводом. Альдор читал древний свиток Пергюса, стараясь почувствовать в себе присутствие Силы. Наконец наступил момент, которого он всегда ожидал с душевным трепетом.

Момент Открытия Врат.

Отражение в золотом зеркале заколебалось и в призрачном свете свечей стало напоминать водную гладь, тронутую легкой зыбью. Альдор ощутил присутствие силы. Сила была уже тут и властно, не спрашивая позволения раба своего, втягивала его в золотой круг растаявшего зеркала.

"Давай бери меня!" — с отчаянием, доходящим до зубовного скрежета, выдохнул Альдор. И в следующее мгновение его не стало. Альдор больше не чувствовал своего тела. Что-то неодолимое тянуло его сквозь зеркало в темный и туманный мир иллюзий. Здесь в потустороннем мире зазеркалья сталкивались, бесновались и боролись сполохи великой Силы. Но в этом хороводе хаоса, как всегда неожиданно, Альдор вдруг почувствовал холодок присутствия некоего организованного и разумного начала.

— Приветствую тебя, мой господин! — прошептала уцелевшая частичка сознания Альдора. Ощущение силы стало почти осязаемым. Сомнений не было: рядом находился Верховный Жрец Конах.

— Ты пришел за советом, Альдор? — рокочущий голос властелина пробирал до костей. — В последнее время я почувствовал твое отдаление. Неужели мирская суета заставила тебя забыть о Сущем, Альдор?

— Прости, Великий, недостойного раба твоего, — пролепетал Альдор, — в спокойствии и праздности утратил я чувство реальности. Хвала Провидению, оно расставило все на свои места. У нас в Монтании случился бунт. Еретик Джордан, покусившийся на истинность учения, сбежал от правосудия и был пригрет королем Роландом Храбрым. Роланд отказался выдать отступника. И я, недостойный и исполненный слабости раб твой, взываю к тебе, Верховный Жрец Силы, о благословении на применение святого обряда очищения.

И только Альдор произнес это, ему показалось, что почва содрогнулась у него под ногами.

— Знакомы ли тебе постулаты церкви, Альдор? Знаешь ли ты догмы о неизбежности кары за грех? Неотвратимость наказания за непослушание — вот главный принцип Учения! — слова Верховного Жреца перекатывались, как валуны при камнепаде. — Сомнение — грех. Слабость — грех. Праздность — грех. Забывчивость — грех. Прощение — тяжкий грех.

Альдор сжался в комок, как мышонок, пойманный кошкой. Так, наверное, чувствует себя приговоренный к смерти, когда узнает, что отклонено его прошение о помиловании. Но наместник зря боялся, милость Его Святейшества была поистине безграничной.

— Искупи грехи свои, сын мой, и пребудет с тобой мое благословение! Доведи начатое тобой до конца. Ни один враг престола не должен избежать примерного наказания, не говоря уже о такой хитрой змее, как этот монах Джордан, — заявил Конах.

Это были последние слова повелителя. И Альдор, словно выплюнутый кусок жвачки, вылетел из мира грез, ощутив себя в физическом теле.

Мелкая противная дрожь сотрясала Альдора, когда он осознал себя сидящем на полу Алтаря в клубах пряного дыма от сгорающей плоти живого дерева Див. Его мутило и подташнивало после сеанса связи с повелителем, но теперь он знал, что снова может быть жестоким и праведным в своем гневе.



* * *


Роланду было противно, будто бы он наступил ногой на скорпиона и мерзкие внутренности загадили ему сапоги. Перед его мысленным взором стояло бледное лицо Аманды и ее встревоженные глаза. До конца Роланд и сам не понимал себя. Он поступил неразумно. И раз за разом, прокручивая в памяти разговор с посланцами престола, он натыкался на недоумевающие взгляды жены и сына. Неужели он им всем вынес смертный приговор? Неужели с его стороны это был всего лишь импульс обремененного излишней гордостью сознания, спровоцированный беспрецедентной наглостью непрошеных посетителей. Почему он ответил отказом престолу? Роланд не находил ответа. С Джорданом они виделись не так часто. Когда Роланд осенью принял этого преследуемого человека, он просто не мог ему отказать. Возможно еще и потому, что в нем жил подавляемый из поколения в поколение инстинктивный протест против тотального диктата Священного престола.

Джордан попросился переждать зиму. Сколько раз они встречались за зиму? Три-четыре раза, не больше. Они почти не говорили о тайных делах Джордана, в основном разговор шел о редких книгах, собранных в королевской библиотеке. Конечно, Джордан рассказал королю о своем удивительном открытии. Возможность перемещения по бесчисленному множеству миров — с одной стороны. И бытие на крохотном островке мироздания, который с каждым годом усыхал, подобно шагреневой коже, — с другой. Их разговор тогда сильно взволновал Роланда. Словно кто-то дал ему подсказку к очень трудной задаче, которой он мучился долгое время. И в самом деле, с их миром происходило что-то неладное. С каждым годом он становится все скуднее и бледнее. Исчезало богатство животного мира, люди становились глупее и ограниченнее, росло количество уродов и гоблинов, растения вырождались, плодородная почва умирала и заболачивалась. Жизнь выцветала, как застиранное полотенце, с каждым днем становясь все тусклее и призрачнее. Даже удивительно, как до встречи с Джорданом он не обращал на это внимание. И только на днях, когда возвращался из пришедших в запустение северных феодов, его словно бы осенило. Земля там погибала: исчезала под натиском песка и моря. Люди дичали и покидали селения. Все это было неспроста. За этим чувствовалось присутствие неких могущественных сил, которые низвел на Землю Конах. Магия Его Святейшества не была бесплатной. За нее платила земля, платили люди своим вырождением. До воцарения Конаха все было по-иному. Роланд читал книги и знал, какой цветущей была земля в эпоху Великих королей. Джордан рассказал ему о портале между мирами. На протяжении столетий это составляло одну из величайших тайн престола. Как и любая другая дьявольская игрушка не подвластная Великой Силе, барабан был предан анафеме и упрятан в глубокие подвалы монастыря, где воспитывался Джордан. Но монах сумел разгадать тайну реликта, пришедшего из Древних веков, и рискнул использовать свое открытие вопреки интересам престола. Джордан был прав: в руках Конаха эту вещь оставлять было нельзя.

И все-таки, это было по большей части импульсивное решение, из тех, когда сначала делают, а потом задумываются, что натворили. Перед Роландом постепенно представала вся ужасающая картина происшедшего. "Чего теперь ожидать? Еще одного посольства, в лице уже самого епископа? Возможно так, если бы они не спешили. Но ведь им надо любой ценой захватить Джордана. Значит, они будут вынуждены поторопиться. Если так, сколько у меня времени? День уйдет у посланников, чтобы добраться до представительства престола. Пока Альдор свяжется с Его Святейшеством, пока соберут войско — еще день. Значит, в запасе два дня, не больше. Реально до завтрашнего вечера". Роланд жалел о своем простодушии. Скажи он, что Джордан уже покинул замок, правда открылась бы не скоро. А так у него в запасе было от силы два дня: остаток сегодня и завтра до вечера.

Дворцовая стража насчитывала не больше ста человек. Еще можно было собрать порядка пятисот крестьянских дружинников из окрестных деревень. Дружины сеньора Блома и герцога Галумейского составляли в совокупности еще четыре сотни человек. И это почти все: других сил противостоять прекрасно вооруженной гвардии Священного престола у него не было. Король сильно сомневался в крестьянской дружине. Неизвестно, как поведут себя эти люди, пребывающие в сетях суеверий, когда к замку подойдет епископ со своим воинством и применит ужасающий обряд очищения. Выдержат ли они испытание безумием, не обратятся ли против него самого, ведь до сих пор находилось не так много людей, способных противостоять тайному оружию Конаха.

Чьи-то руки нежно обняли его сзади. Он ощутил неповторимый аромат свежести морского прибоя. Это могла быть только она, его Аманда. Медленно, чтобы не спугнуть нахлынувшую на него волну нежности, Роланд повернулся. Шелковистые волосы легко коснулись его щеки. Руки короля скользнули к ее узкой талии, ощущая через шелковистые покровы ткани теплоту тела. В глазах Аманды застыли ледяные крупинки слез. Она молча прижалась к нему, уткнувшись куда-то в шею, и Роланд крепко обнял ее. Пушистое облачко волос слегка щекотало его, а шею и щеку обжигало горючим льдом растаявших слез. Им казалось, что так они простояли вечность. Он целовал ее лицо, чувствуя горький привкус слез. Аманда не задавала никаких вопросов, но Роланд знал, о чем она думала. Он не хотел лгать ей. И она это чувствовала и ни о чем не спрашивала.

— Прости меня, дорогая, я не мог поступить иначе...

Она ничего не сказала, только теснее прижалась к нему. Стали слышны ее приглушенные рыдания.

— Выдать им Джордана, означало бы отправить его на верную погибель. Церковный суд не церемонится с еретиками. Уже через пару дней в столице епископата горел бы большой костер.

— А ты подумал, что будет с нами, Роланд? С Квентином, со мной, со всем нашим народом? — послышалось сквозь тихое всхлипывание.

— Не знаю, Аманда. Всегда есть какой-нибудь выход... Будем надеяться на лучшее, время у нас еще есть.

— У меня плохое предчувствие, Роланд. Ведь нам так было хорошо вместе. Столько лет спокойной, мирной жизни... — ее всхлипывания стали чуть громче.

— Все равно эта мирная жизнь долго бы не продлилась. Они бы все равно добрались до нас, так или иначе. Они бы никогда не смирились даже с формальной независимостью Монтании. Джордан — всего лишь повод...

— Они не успокоятся, Роланд... Не успокоятся, пока не уничтожат нас всех...

— Мы тоже не будем сидеть сложа руки. Соберем войска и будем защищаться до последнего солдата. Я еду поднимать народ, — заявил Роланд. Ему очень хотелось, чтобы его слова звучали твердо и решительно.

И тут слезы королевы словно бы преодолели последний сдерживающий их барьер и хлынули потоком, заглушая непроизнесенные слова и мысли.

В три часа пополудни Роланд покинул замок и поскакал на юг собирать дружины поселенцев. Весть о том, что король восстал против Священного престола, быстро разнеслась по стране. Относились к этому по-разному: кто сразу принял сторону короля, а кто посчитал, что лучше где-нибудь скрыться на это время. Но все же дело сдвинулось с мертвой точки, и первые отряды крестьянских дружинников двинулись к замку. Ночь король провел на крестьянском хуторе в одном из феодов, принадлежащих герцогу Галумейскому. В шесть часов утра Роланд покинул замок герцога и устремился дальше на юг. Он мчался по дороге, протянувшейся между весенними полями, погоняя коня и пытаясь стряхнуть остатки кошмаров, мучавших его в эту короткую, почти бессонную ночь. Всю ночь кто-то пытался проникнуть в его сознание, временами он слышал чей-то низкий властный голос, гулко перекатывающийся в голове. Картины падения с высоких стен и скал преследовали его. Он стремительно летел вниз, а чей-то раскатистый бас хохотом и невнятным бормотанием сопровождал его падение. Кое-что из сказанного Роланду удалось разобрать, и даже сейчас он слышал этот вкрадчивый шепот, шепот крадущейся смерти. Некто могущественный желал сломить его волю и лишить разума, превратив в беспомощную тряпичную куклу, какими забавляются в балаганах на ярмарке.

И Роланд сильнее погонял коня, подставляя лицо под свежие струи ветра и пытаясь стряхнуть противное ощущение собственного бессилия.

"Господи! — молил он. — Помоги противостоять врагам, предавшим тебя, и спасти людей от их лжи и мерзости". Роланд старался не думать о своей обреченности, зная только одно, — он должен пройти свой путь до конца, как и предначертано ему. Он знал, что каждый должен сделать на земле свое маленькое дело. Его дело состояло в том, чтобы сбросить позорное рабское ярмо и хотя бы раз в жизни заявить о себе как о человеке.

"Я докажу им, что не все в этом мире послушные овечки, покорно дожидающиеся, когда их принесут в жертву лживому и жестокому богу Конаха. Есть еще люди в нашем страдающем мире способные бросить вызов наглому злу", — думал мятежный король. Теперь он знал точно, что мосты сожжены и дороги назад нет.

И как только он понял это, ощущение сковывающей разум тяжести отпустило его и, подстегнув коня, он полетел навстречу судьбе.

Квентин проснулся позднее всех, часов в восемь, и с удивлением обнаружил: в замке происходит какая-то беспорядочная толкотня и суета. Командовал всем Говард, начальник дворцовой стражи. Все бегали и суетились. Квентин обиделся на отца, что тот уехал, не предупредив его заранее.

Мимо спальни принца, бряцая оружием и латами, гордо прошествовали дворцовые стражники из команды Говарда. Из окна было видно, что посты на башнях и стенах оживились и бойницы заполнялись стрелками. Во дворе запалили большие костры и варили на них смолу. Бойцы испытывали систему противоосадных приспособлений, бездействующую долгие годы. Прислуга носилась по двору и нижним этажам замка, поднося, притаскивая и приволакивая разнообразные предметы необходимые для обороны замка. О назначении многих из этих предметов Квентин даже не догадывался.

Сам Говард, важный, закованный в дутые вороненые латы, подогнанные под его пузо, расхаживал по двору, давая всем указания.

Квентин молниеносно оделся и сбежал вниз. Сегодня на принца никто не обращал внимания, и даже старый слуга Пабло не пришел, чтобы помочь ему одеться. Коридоры и двор замка были заполнены вооруженными людьми. В бородатых воинах, одетых в чешуйчатые кольчуги, Квентин без труда опознал деревенских дружинников из феода сеньора Блома. Поднятые отцом по тревоге, они пришли на защиту замка. В военном деле эти простые крестьяне были неискушенны и тупо слонялись по двору замка. Но надо сказать, Говард сегодня был в ударе: он командовал, кричал, страшно ругался и щедро раздавал толчки, стараясь из этого разношерстного стада деревенских дружинников слепить мало-мальски пригодное войско. Даже повара и кухарки, до того не видевшие ничего, кроме большущей дворцовой плиты, теперь были при деле: помогали в приготовлении порций кипящей смолы для угощения атакующих. На мгновение Квентин почувствовал себя одиноким и ненужным в этом людском круговороте, заполнившим весь дом. Людей было так много, что временами он с трудом протискивался по дворцовым коридорам, направляясь к покоям королевы. В большое окно с узорным переплетом было видно, как в ворота замка въезжает конный отряд. Это были рыцари. На их шлемах гордо развивались разноцветные плюмажи, латы отливали тусклой синевой вороненого металла, а щиты блестели цветной эмалью с золотыми и серебряными гербами. На наконечниках копий драгунов развивались разноцветные геральдические ленты. Красивые выхоленные кони цокали подковами по мощеному двору замка. "Сколько же человек здесь сегодня? — думал Квентин. — Наверное, никак не меньше тысячи". Неизвестно, как долго их замок мог продержаться в осаде, но хранилища, забитые крупами, мукой и различными соленьями; заполненные мясом ледники, а также погреба с полными рядами винных бочек позволяли надеяться, что никак не меньше месяца. Водой замок снабжался из глубоких колодцев во дворе, на крайний случай имелись горные озера в пещерах, примыкающих к подземному ходу.

Так и не встретив никого знакомых, Квентин добрался до покоев матери. Дверь в апартаменты королевы была открыта: в нее постоянно входили и выходили люди. Принц протиснулся через отряд вооруженных селян и вошел в кабинет королевы. Комната была полностью заполнена рыцарями и командирами сводных отрядов. Квентин поначалу даже не разглядел мать среди всей этой вооруженной и бряцающей железом толпы.

Королева Аманда полностью преобразилась. Теперь это была легендарная воительница из древнего заморского рода, о которых принц читал в книгах. Она была затянута в стальной кольчужный панцирь, плотно облегающий ее великолепную фигуру. На кожаном поясе размещался украшенный золотыми накладками старинный меч, а копна золотистых волос королевы была туго забрана на затылке красивым узлом. Аманда четко отдавала приказы этим крепким и сильным мужчинам, которых она, как и Квентин, видела впервые в жизни. Голос ее звенел в воздухе, и командиры зачарованно внимали велениям своей властительницы. Принц остановился в дверях, его постоянно толкали выходящие и входящие люди. Аманда не замечала сына, продолжая с жаром обсуждать план обороны. Но вот взгляд королевы коснулся Квентина, и ее лицо просветлело нежной улыбкой. Аманда кивнула головой, приветствуя сына и разрешая присутствовать на военном совете. Принц прошел в комнату и встал у окна, откуда было прекрасно видно все происходящее на крепостных стенах и во дворе.

— Мой сын Квентин, господа! — объявила королева.

Квентин тут же ощутил на себе десятки взглядов. Он приветственно кивнул головой.

— Итак, господа, давайте еще раз проверим направления атаки, — голос королевы вернул всех к карте, разложенной на столе. — Отряд сеньора Блома должен занять места в секретах и предупредить появление противника. Герцог Галумейский выберет укромное место в лесу для засады и внезапных кавалерийских ударов. Две деревенские дружины мы поставим на стенах — это самое для них простое. Прислуга замка обеспечит защитников всем необходимым. Уже сейчас нам необходимо пополнить запасы фуража для лошадей, для этого надо срочно отправить по феодам один из крестьянских отрядов. Помните, господа, времени до штурма осталось мало — от силы до заката. Король Роланд прибудет с последними дружинами к шести вечера, и к этому времени все должно быть готово.

— Войска престола возглавит наместник? — спросил Рой Гай командир одного из отрядов сельских дружинников.

— Да, Рой, — ответила королева. — Надо быть готовыми испытать на себе силу магии Его Преосвященства.

— Плохо дело, — задумчиво произнес Якоб Штик, старейшина северного феода Флер. — Люди, сами знаете, у нас какие: могут и разбежаться. Тем более всяких ужасов об этом понаслышались.

— Мы не должны сдаваться, господа. У нас тоже есть магическое оружие. Торин сейчас занимается этим. И мы никого не принуждаем. Пусть каждый сделает свой выбор, как сделал его король Роланд. Кто струсил или считает возможным служить престолу, пусть немедленно покинет наши ряды. Мы не можем допустить, чтобы нам нанесли удар в спину. Тот же, кто до конца верен королю, пусть поклянется священной клятвой!

С этими словами Аманда обнажила меч, сверкнувший серебряной молнией. В воздухе вспыхнули искры, и почувствовался запах озона. Королева протянула меч над столом. Командиры положили ладони на лезвие меча и с удивлением обнаружили, что меч горячий.

— Клянемся сражаться за свободу Монтании до последней капли крови! — торжественно произнесла королева.

— Клянемся! — подхватил хор голосов в зале и коридоре.

— Клянемся быть верными королю до последнего вздоха! — поклялась королева.

— Клянемся! — повторили за ней воины.

Квентин подошел к столу и тоже положил руку на меч. Сила, исходящая от волшебного меча, наполнила отвагой его сердце.

— Клянусь! — негромко произнес он.

И рыцари, о храбрости которых слагали легенды, одобрительно взглянули на молодого человека.

Наконец командиры разошлись, и Квентин остался наедине с матерью. Когда дверь за последним из них закрылась, некая внутренняя пружина ослабла, и Аманда вновь стала нежной и любящей, такой, какой Квентин знал ее с детства. Она подошла и нежно обняла сына. Но сквозь тонкую рубашку Квентин тотчас же ощутил холодную колючесть ее кольчуги.

— Судьба распорядилась так, что тебе придется рано повзрослеть, сынок. Жизнь нелегка, но как бы ни сложилось, не забывай нас с отцом. Не ломайся под ударами судьбы и не дай обмануть себя тьме, которая часто маскируется под свет. Помни, ты — сын Роланда, короля Монтании, который нашел в себе силы и мужество бросить вызов могущественным силам.

Внезапно что-то горячее и мокрое заскользило по щеке Квентина, и он понял, что это ее слеза.

— А теперь иди. Ступай в распоряжение Говарда, будешь в его команде. Иди! — она отстранила от себя сына легким толчком и отвернулась к окну, чтобы Квентин не видел ее лица.



* * *


Приготовления шли весь день. Слуги замка и крестьянские дружинники, воины стражи и рыцарская гвардия — все работали дружно и на совесть. Каждый понимал, что к вечеру все приготовления должны быть закончены.

Квентин находился в распоряжении Говарда и не переставал удивляться организаторским способностям этого завсегдатая деревенских кабачков и любителя аппетитных молодушек. Говард бегал с одного конца крепостной стены до другого, вихрем проносился по внутреннему дворику, поспевал везде и вникал в каждую мелочь. Только теперь Квентин понял, как тонко отец чувствовал людей, подбирая их к себе на службу.

Многие забытые секреты фортификации замка открылись только сейчас. Строители, казалось, предусмотрели все, что могли, для защиты замка. Обнаружились и выдвинулись скрытые до сих пор боевые башенки, невидимые с наружной стороны стен. Они были готовы встретить нападающих смертельным градом стрел из мощных баллист. Выдвижные выступы, устроенные в стенах, противостояли осадным лестницам и башням. А если враги все же сумели бы ворваться на крепостные стены, здесь их поджидали многочисленные ловушки с проваливающимися полами. Длинные, узкие, внезапно ломающиеся под острыми углами коридоры в башнях были прекрасно приспособлены для обороны. Всего лишь один меткий стрелок мог устроить в таких местах свалку из тел и задержать сотни врагов. Огромные котлы, готовые обрушить тонны кипящей смолы на головы осаждающих, уже стояли на высоких стенах. Для поддержания боевого духа защитников на всех башнях замка гордо реяли флаги с золотыми гербами Монтании.

Трубач на главной башне протрубил общий сбор. Занятый работой, Квентин не особенно глазел по сторонам, но заметил, что даже придворный маг, его учитель Торин вышел на защиту замка. Облаченный в черный, расшитый серебряными звездами балахон, маг важно расхаживал среди воинов, держа перед собой толстую книгу с металлическим окладом, и нашептывал какие-то заклинания. В руке у Торина был магический жезл, и он выделывал им какие-то таинственные пассы. Становилось ли легче от его колдовства, сказать было трудно, но уже то, что крестьянское воинство покатывалось со смеху от одного только вида придворного чародея, не давало пасть боевому духу, а мраку и сомнениям закрасться в души людей.

Роланд примчался домой, когда солнце, закончив свой дневной путь, склонялось к закату. Вместе с ним прибыл последний отряд дружинников. Это были крепкие крестьянские парни из отдаленных и бедных северных феодов. Вооруженные в большинстве своем самодельными копьями и вилами, они больше напоминали бригаду для уборки картофеля, чем организованное войско. Король в пропыленных кожаных доспехах соскочил с загнанного коня, разминая затекшие ноги. Усталым взглядом он оглядел все вокруг и с удовлетворением отметил, что сделано почти все, что он наметил для обороны.

Король подозвал Говарда и передал в его распоряжение вновь прибывших дружинников. Начальник стражи тут же стал выстраивать этих деревенских увальней в шеренгу, настолько стройную, насколько ему удалось ошеломить их своим громоподобным рыком. На крепостных стенах почти все было закончено. Под смоляными котлами горели костры. Стрелки устраивались в бойницах. Все тайные ловушки и противоосадные приспособления были проверены. Во двор из арсеналов были вынесены и складированы запасы оружия, стрел и прочих необходимых предметов. Подъемный мост подняли сразу же, как прибыл король, — более ждать было некого. Крестьяне поднимали последние каменные ядра для катапульт. Король прошелся вдоль крепостной стены, придирчиво все осматривая и отмечая, что Говард и другие командиры потрудились на славу. И только убедившись, что все готово, он вошел в замок повидаться с женой и сыном.

Аманда осыпала пропыленное лицо мужа поцелуями. На его губах застыл аромат степного ветра. Роланд крепко обнял жену, ощущая под пальцами неприятную твердость кольчуги. Квентин стоял в стороне. Отец заметил его и улыбнулся:

— Не бойся, сын, пробьемся!

На мгновение Квентину захотелось, как в детстве, броситься отцу на шею, чтобы тот подхватил его сильными руками и заслонил от всех бед этого мира, но принц тут же устыдился своего порыва.

— Я и не боюсь, — улыбнулся он в ответ.

Раньше Квентин никогда не замечал течения времени. Время шло как хотело, своей поступью. Часы сменялись часами, времена года следовали одно за другим, — это было понятно и очевидно. Время было плавной рекой, незаметно несущей все сущее: людей, животных, деревья, горы и реки. Сейчас же время вдруг резко ускорило свой бег и превратилось в липкую паутину. Оно окутывало и оплетало все происходящее, связывало и превращало людей в беспомощные жертвы, покорно ожидающие наступления неминуемого черного предела. Осклизлые щупальца чего-то страшного и неотвратимого протягивались из будущего, желая схватить, скрутить и разорвать в клочья то трепетное и беззащитное настоящее, в котором жил Квентин и все, кто был ему дорог.

Король Роланд вышел к народу. Во дворе замка горели костры. На вертелах жарились сочные барашки и гуси, в котлах кипели каши и супы. Дружинники и слуги расставляли длинные столы и лавки.

— Друзья мои! — Роланд обвел усталым, но не утратившим остроты взглядом присутствующих. — Спасибо вам, что в минуты опасности вы оказались рядом со мной и моими близкими, что, не устрашась опасности, вы выступили с оружием в руках против сил зла, воцарившихся на нашей земле. Тьма пала на нашу землю и погребла под собой остатки веры, которой следовали наши прадеды. Абсолютная власть Верховного Жреца творит зло. И чем большую власть приобретает Конах, тем большее зло творит. И этому нет предела! Мы жители Монтании, отдаленной страны, почувствовали наступление зла относительно недавно. Но первые зерна зла в нашем мире проросли уже давно, сразу после Великой войны. И пусть Великие короли были не правы в своих властолюбивых стремлениях, но они были свободны и независимы. Они жили законами предков, наследовавших идеи Древней цивилизации. Теперь же у власти стоит злобное существо, которое даже нельзя назвать человеком, да он и сам давно не считает себя таковым, настолько ему чуждо все человеческое. Старый добрый мир погиб. Пал под железной пятой Конаха. И только у нас в Монтании еще сохранились понятия о добре, чести, долге, правде и справедливости, которые Конах уже много лет тщетно пытается вытравить из нас. Мы, свободное королевство людей, встали у него на пути. Все остальное лишь предлог, чтобы расправиться с нами.

Впереди нас ждет жестокая схватка. Не знаю, друзья, победим ли мы в этой битве, но уверен, сражаясь со злом, мы спасем наши души. Наш выбор послужит прекрасным примером нашим детям, и им не придется краснеть за своих отцов, упрекая их в трусости и малодушии. Дадим же достойный отпор врагу и будем чисты перед лицом вечности!

Роланд вгляделся в лица военачальников, рыцарей, сеньоров, крестьянских дружинников, слуг и друзей. Отвага и решимость отражалась на этих молодых и старых, благородных и простых — столь непохожих друг на друга лицах. Король знал, что перед лицом грядущей вечности все они равны: здесь и сейчас нет больше короля и подданных, а есть только друзья и братья, пришедшие на выручку друг другу.

— Братья мои! — обратился король к народу. — Во дворе накрыты столы с угощениями, прошу всех к дружеской трапезе. Сегодня у нас последняя вечеря, а завтра либо пир, либо тризна. Прошу вас: здесь больше нет ни слуг, ни королей!

Роланд сделал приглашающий жест и направился к столу. Его глаза сияли, и широкая улыбка освещала лицо.



* * *


Когда после ужина королевская семья смогла, наконец, остаться в одиночестве, Роланд обратился к Квентину:

— Сын, надеюсь, ты хорошо помнишь все знаки и повороты подземного хода?

— Да, отец, — подтвердил Квентин.

— Дело может обернуться так, что тебе придется воспользоваться подземным ходом. Мы ничего не знаем о тайном оружии Верховного Жреца. Но как только ты увидишь или почувствуешь что-то такое, что покажется тебе странным, противоречащим логике событий или невозможным — в общем, при любой опасности ты должен будешь покинуть замок по подземному ходу. Это единственный путь к спасению.

— Я останусь с вами до конца, отец.

— Не возражай! — предостерег Роланд. — Ты остаешься единственным наследником престола Монтании, и если со мной что-нибудь случится, они устроят за тобой настоящую охоту. И зная твою неискушенность в тайном знании, схватить тебя будет не труднее, чем псам раненую утку. Поэтому, если я не смогу дать тебе сигнал покинуть замок, ты должен будешь сделать это самостоятельно, не дожидаясь, когда тебе отрежут путь к отступлению.

— Но, отец...

— Мы бросили вызов могущественным силам, осознать силу которых нам не дано до конца, и мы должны быть трижды осторожными, чтобы сохранить силы для последующей борьбы. И еще, не доверяй никому, когда войска престола начнут атаку. Я слышал, обряд очищения совершенно меняет человеческую природу: случается, бывшие друзья оборачивают оружие друг против друга. Не знаю, защитит ли тебя наш фамильный талисман, но надеюсь на твою выдержку и благоразумие.

— Надеюсь на тебя, сынок, — Роланд обнял сына. — Ты должен завершить то, что начал я. Нужно освободить землю от присутствия Конаха и вернуть людям свободу и свет истины. Обещаешь, что сделаешь все, что в твоих силах?

— Да, отец! — твердо произнес Квентин.

— Вот и хорошо, сынок. Я в тебе никогда не сомневался, — Роланд улыбнулся сыну. — А теперь мы с матерью должны идти к людям.

И король, взяв королеву Аманду под руку, вышел из зала.

Квентин проводил их взглядом, пока они не скрылись за поворотом. Больше он никогда не видел их вместе. Такими они и запомнились ему: два самых дорогих человека на свете, уходящие в безвозвратную даль. И слезы не воина, а простого растерянного мальчишки еще долго будут обжигать ему сердце при этом воспоминании.


Глава 6. В осаде


Наместник Альдор постепенно приходил в себя после разговора с Верховным Жрецом. Голова гудела и раскалывалась, как надтреснутый колокол, во рту было шершаво и сухо, будто он целый месяц жевал бумагу столетней давности, а перед глазами мелькали огненные точки, словно тысячи нераскаившихся грешников устроили пляску на сковороде у сатаны. Наместник медленно поднялся с пола, на котором почему-то очутился во время магического сеанса, и инстинктивно потянулся к бутылке с вином из полыни, благословенным Его Святейшеством. Совершенно не ощущая горечи, наместник сделал несколько больших глотков. Звон в голове постепенно стихал, и Альдор обрел способность узнавать окружающие предметы. Но тошнота никак не хотела покидать его, вызывая горькую отрыжку выпитого вина. "Звезда полыни", — назвал это вино Верховный Жрец, почерпнув название из каких-то Древних книг. Покинув комнату с Алтарем, Альдор вернулся в кабинет. Уселся в свое кресло и позвонил в колокольчик, вызывая секретаря. Когда секретарь, длинный, облаченный в черную сутану монах с абсолютно голым черепом, появился в кабинете, Альдор приказал: "Друума ко мне!"

Силы наместника в Монтании были невелики. Около пяти сотен гвардейцев составлял гарнизон Священного престола. Под командованием кавалера Друума находилось еще сотни две рыцарей-змееносцев, плюс небольшая команда жрецов тайной школы — вот, пожалуй, и все. Но все исповедующие истинную веру и принадлежащие к Великому престолу знали, что количество вооруженных людей — это не главное и в распоряжении последователей престола находится оружие куда более грозное, чем мечи, копья и стрелы. Обряд очищения, который Альдору предстояло совершить над еретиками, для того и существовал, чтобы магические силы могли стократно умножить мощь войск Священного престола. Поэтому Альдор особенно не волновался о возможном численном преимуществе войск короля Роланда — предстоящая схватка должна все расставить по своим местам.

— Полный сбор! Идем на Монтанию, — объявил наместник, как только Друум появился в дверях.

— Слушаю, Ваше Преосвященство! — ловко повернулся, звякнув шпорами, кавалер. Тотчас во все концы столицы епископата полетели гонцы. Кавалер Друум, окрыленный оттого, что его назначили командующим операцией, бросился собирать по борделям и кабакам своих рыцарей.

Старший жрец Моран получил задание подготовить отряд магов и прорепетировать с ними обряд очищения. Именно это подразделение должно было сыграть в предстоящей битве решающую роль, поэтому Альдор, не слишком доверяя Морану, решил сам принять участие во всех тренировках. Военная машина закрутилась на удивление лихо. И уже через три часа наместник из своего окна с удовлетворением наблюдал, как во дворе резиденции строятся и маршируют солдаты.

— К завтрашнему утру войска будут полностью готовы к походу, — отрапортовал Альдору кавалер Друум.

— Да, будет вас до завтра дожидаться Джордан, — ехидно заметил Его Преосвященство. И все же он был доволен. Военный и административный аппарат епископата действовал быстро и без сбоев.

К шести часам утрам приготовления к походу были закончены. Две сотни прекрасно вооруженных рыцарей выстроились во внутреннем дворике дворца епископа. Щиты рыцарей и их доспехи были украшены изображениями дракона на фоне объятого пламенем солнца. Это был герб Священного престола. В народе дракона звали змеем, а рыцарей змееносцами. Альдор тяжелой походкой шел вдоль строя рыцарей-змееносцев и рассеянно слушал объяснения Друума. Закованные в панцири из черной стали, со шлемными забралами в форме острых клювов, все эти рыцари казались Альдору на одно лицо. И за этой их общностью скрывалась одна из величайших тайн Священного престола. С незапамятных времен в крови гвардейцев престола текла кровь одного человека, правой руки Конаха князя Сведера.

Легенда, передаваемая из уст в уста служителями престола, гласила: великий и отважный воин князь Сведер, принимавший участие в войне Великих королей на стороне одного из монархов, внезапно получил озарение и перешел на сторону Верховного Жреца Конаха, в то время только еще начинающего свой завоевательный путь. Сведер поднял восстание против своего суверена короля Говарда и привел с собой огромное войско. С тех пор началось победоносное шествие Конаха. Силой магического внушения и при поддержке армий Сведера Верховный Жрец одерживал одну победу за другой. Измученные многолетней войной люди верили посулам Конаха и шли за ним. Они поднимали восстания против своих правителей Великих королей и передавали власть наместникам Конаха. Многие короли и сами, не дожидаясь восстаний и бунтов, переходили на сторону нового проповедника. Старый мир рушился, устанавливались новые порядки. Конах завоевывал все новые пространства и увеличивал свою власть и могущество. Следующий удар он нанес по многочисленным отрядам магов. В старину каждый король, мнящий себя великим, имел при себе команду придворных чудотворцев, владеющих приемами магического искусства. Конах за короткий срок уничтожил их всех. Верховный Жрец владел секретом волшебного зеркала. И обратил против магов их же силу. Вся низкоуровневая магия, что колдуны применяли против войск престола: сглазы, порчи, проклятия — все сторицей вернулось к ним. Многие из магов в страшных муках обрели свою смерть, а их отряды вскоре были полностью рассеяны. Князь Сведер, усиленный мощью магического воздействия Конаха, крушил одну вражескую армию за другой. И не было силы, способной противостоять новому властелину. Многие знамения были в ту пору: кометы своими хвостами царапали небосвод, затмения солнца по нескольку дней погружали во мрак целые земли, ужасные призраки и видения посещали города и селения. Целый год продолжалась упорная напряженная борьба между престолом и Великими королями, и этот год вошел в историю как год Великого Покорения. Когда сдался последний Великий король и присягнул Конаху, война закончилась. Конах воцарился в своей столице городе Аране, бывшем царстве великого короля Симила, уничтоженного в ходе войны. Народ Араны присягнул Конаху, стал его народом. И со временем жители Араны стали самыми верными последователями Конаха. С теми же, кто пытался роптать, расправились быстро. Карательные отряды, суды инквизиции, костры на площадях и неодолимая магическая сила Конаха сделали свое дело.

Князь Сведер зарекомендовал себя на войне непревзойденным полководцем. Слава его была настолько велика, что даже заморские державы признали протекторат Конаха. Во все покоренные или принявшие власть Конаха державы были посланы наместники, чтобы осуществлять надзор над королями, присягнувшими Священному престолу. Князь Сведер управлял этими наместниками, и власть его стала велика. Конах же старался держаться в тени, уединясь в замке Араны на острове посреди моря.

"И тогда пришло время воздать князю Сведеру должное за его военные заслуги, — рассуждал о тех давних временах Альдор. — Нет ничего лучше, чем сделать из вероятного соперника героя и легенду, чтобы уничтожить его".

Однажды после очередной победы — устранения бунта в одной из дальних стран — Конах устроил прием для своего лучшего друга, князя и главнокомандующего Сведера. Его Святейшество в сопровождении многочисленных слуг и охраны вышел встречать героя, когда эскадра украшенных золотыми рострами и щитами кораблей пришвартовалась у Араны. Войска выстроились в почетном карауле в честь великого князя Сведера. Громко взревели золотые трубы и фанфары, воздавая должное замечательному полководцу. И даже боевые слоны с ревом взметнули вверх свои хоботы. Лучшие воины империи выстроились для торжественного парада. Рыцарская конница, расцвеченная золотом и парчой; боевые колесницы, усеянные грозными шипами и рогами; тяжело вооруженные пехотинцы, наездники боевых слонов — все с трепетом ожидали прибытия великого полководца. Перед князем, от самого причала до дворца, выстелили землю великолепной ковровой дорожкой.

Князь Сведер сошел с корабля и последовал по этому пути. Толпы придворной знати и простого народа встречали его как победителя, а прелестные фрейлины забрасывали благоухающими цветами. Верховный Жрец в окружении свиты из магов высшей ступени посвящения стоял на ступенях дворца и поджидал триумфатора. В руках у Конаха был поднос с Золотым Драконом, высшей наградой Священного престола. Князь Сведер приклонил колени перед властелином. Верховный Жрец под восторженные крики толпы взял орден на толстой золотой цепи и водрузил его на шею героя.

Прием во дворце Верховного Жреца был великолепен. Сначала войска победителей прошествовали торжественным строем под звуки бравурных маршей, затем состоялось награждение особо отличившихся воинов. И здесь властелин не поскупился — груды золота были преподнесены воинам в качестве награды. Затем был обед, вошедший в историю благодаря обилию выпитого вина. Тысячи людей, целые полки солдат гуляли на пиршестве. Очень скоро весь остров заполнился толпами вояк, простолюдинов и придворных, шатающихся и горланящих песни хмельными голосами. Многие гости в тронном зале настолько отяжелели от выпитого и съеденного, что не в силах усидеть за столом сползали на пол. Веселый пир продолжался. Виночерпии все время подливали вино в огромные бокалы. Властелин с каменной стойкостью произносил тост за тостом, и гости спешили приобщиться порцией вина к его очередному приветствию.

Князь Сведер сидел по правую руку от Верховного Жреца. Не пропустив ни одного тоста, он, тем не менее, держался так же стойко, как на поле боя. И только взгляд его глаз, устремленных в одну точку, да пунцовый румянец на щеках говорил о тех усилиях, с которыми Сведеру удается сохранять контроль над собой. Лишь один Верховный Жрец, поднимая бокал за бокалом и выпивая на глазах у народа, оставался абсолютно трезв, как и в начале вечера. Кто-то склонялся к мысли, что это магия, кто-то думал, что Его Святейшеству незаметно подменяли вино водой, но истина была равно далека от этих представлений. Просто Конах к тому времени уже был не вполне человеком, и то вино, что он вливал в себя, оказывало на него не большее действие, чем на глиняные сосуды, в которых оно хранилось. Провозглашая тост за тостом, он просто ждал, когда Сведер наконец забудется в пьяном угаре, и тогда ему предстоит провозгласить еще один тост за Триумфатора, на этот раз последний. Громко играла музыка, полуобнаженных танцовщиц на сцене сменяли укротители зверей и фокусники. Праздничные цветные ленты серпантина и конфетти сыпались с высокого и куполообразного, как небо, потолка дворца.

Верховный Жрец в очередной раз поднялся из-за стола:

— Великие воины нечеловеческой отваги, в ратных сражениях сокрушившие всех наших врагов, этот тост я посвящаю вам!

Громкое "Ура!" нестройных хмельных голосов прокатилось по залу. Конах, не торопясь, осушил кубок, отмеченный печатью властителя. Князь Сведер вслед за властелином нетвердо поднялся из-за стола. Он тоже хотел выпить за победителей стоя. Осушив бокал, князь перевернул его вверх дном, чтобы все присутствующие видели, что на дне не осталось ни капли. Сведер постоял еще минутку, покачиваясь и обводя зал мутным взором, а затем тяжело рухнул назад. Конах оглядел присутствующих: все ли заметили падение командующего. Затем подал слугам быстрый условный знак. Подбежала четверка дюжих парней и, подхватив Сведера, унесла его во внутренние покои дворца. Конах улыбнулся одной из своих загадочных улыбок. Вскоре князь будет не опасен, напротив, он еще сослужит хорошую службу после смерти. Его Святейшество произнес еще пару тостов, прежде чем к нему подошел слуга и что-то шепнул на ухо. Тогда Конах поднялся, чтобы произнести главный и последний тост за сегодняшний вечер:

— Я хочу поднять этот кубок в честь великого и непобедимого полководца, прославленного в боях командира и моего большого друга князя Сведера. Этот великий человек при жизни стал легендой. Он принес славу империи, покорив множество народов и подчинив власти Священного престола многие королевства, считавшиеся прежде непобедимыми. Князь Сведер — это сила, гордость и слава всемирного престола. И она будет жить в веках и в каждом из нас.

Давайте же поднимем бокалы за Триумфатора! Это вино создано специально в честь великого князя Сведера и в каждой своей капле несет частичку его силы. Пусть каждый приобщится к этой силе и выпьет бокал до дна!

Виночерпии тем временем быстро обходили столы, наполняя бокалы рубиново-красным напитком.

— Прошу выпить всех стоя! — обратился к приглашенным Конах.

Кто мог, поднялся сам, кто был не в силах, тому помогли слуги. Каждому вручили бокал рубинового напитка и проследили, чтобы выпил до дна. Так или иначе, но выпили все. Конах бдительно следил за залом: то тут, то там старший группы слуг поднимал руку в знак того, что все в порядке. Новое вино было странного вкуса: кислое и сладкое, горькое и соленое. Может, от него у людей помутился разум, но все заметили, как Конах стал вдруг возвышаться над столом. Он вырастал, подобно джинну, к высокому куполу в центре зала. Голос властелина гремел и перекатывался в самых отдаленных уголках зала и даже на улице.

— Слава его в ваших жилах! Кровь его в ваших венах! Частицы его сердца в вашей крови, а его мозг в вашем желудке! — низко громыхал голос Конаха, заставляя содрогаться самые закаленные души. Черная мгла с быстрыми сверкающими молниями окутала силуэт Верховного Жреца. Гости заметили, как в этой клубящейся тьме за спиной властелина распахнулись два огромных крыла, закрывшие собой высокий купол.

Пораженные люди онемели. Властелин начал читать какую-то молитву. Каждое его слово было непонятно и непроизносимо. Оно камнем падало на головы людей, заставляя их все ниже и ниже пригибаться к земле.

— Крешти рахматузал анарксим изнатруэл абдарнах! — перекатывался в вышине под куполом низкий голос. — Сарматрадана обнари изкариватарсли!

И люди пали ниц. Некая неведомая сила прижала их к земле. Лежа на грязном, заплеванном полу, они не смели более поднять взоры на властелина, внимая только его голосу.

— Знайте! Вы только что причастились великим Сведером. Пили его кровь и ели его плоть. Он умер, но его сила будет жить в вас и ваших детях. И вы навсегда обречены быть моими верными слугами, как был им князь Сведер. Вы будете так же смело и яростно сражаться в бою, как сражался Сведер во имя мое, и больше не будете ведать ни страха, ни жалости, как не ведал их Сведер. Тысячи, миллионы моих воинов будут по силе и храбрости подобны князю Сведеру и также преданы мне, как был предан Сведер! — громовым гласом вещал Верховный Жрец.

И только он провозгласил это, как сразу растаял на глазах у изумленных людей, словно облако после дождя, чтобы никогда больше не являться перед простым людом. Так гласила древняя легенда.

Альдору выпала честь быть одним из посвященных. Посвящение он получил еще по наследству. Его род с давних пор верно служил Его Святейшеству. И однажды в далекой молодости он удостоился чести побывать во дворце, где произошли описываемые события. Конах уже давно покинул этот дворец, но стараниями сотни слуг все здесь сохранялось в том же порядке, как и при властелине. Альдор побывал в огромном зале, где происходил тот легендарный пир, обошел чудные сады острова и даже побывал во внутренних покоях замка, которые были открыты далеко не всем посвященным.

Там он увидел то, что потом долгие годы приводило его в трепет. В одном из тайных, скрытых от посторонних глаз помещений находился саркофаг из хрусталя, в котором была выставлена мумия князя Сведера. Пропитанная специальными препаратами она прекрасно сохранилась под толстым слоем стекла. Время застыло для князя Сведера, одетого в праздничный мундир командующего и увенчанного золотым орденом Дракона. Мумия этого большого человека, под два метра ростом, представляла собой высохший скелет, обтянутый кожей. В этой же комнате находился еще один экспонат древней истории: диковинный аппарат, с помощью которого сделали так, что все жизненные соки (и не только физические) покинули тело князя, чтобы перейти к тысячам его воинов и их потомкам. И гвардия Священного престола, впитавшая кровь, плоть и дух великого воина, до сих пор оставалась непобедимой. Неприятный холодок пробежал по телу Альдора, когда он смотрел на клубок змеящихся черных трубок, выходящих из аппарата. Он живо представил себе, как эти трубки оплетали тело князя и жадно высасывали его соки до тех пор, пока он не превратился в высохшую мумию.

Это адское видение долго еще потом преследовало Альдора, заставляя его просыпаться в холодном поту. Да и других ужасов в мрачных казематах и подземельях Араны творилось немало. Поэтому, как только появилась возможность стать наместником в Монтании, Альдор с радостью отправился в это отдаленное королевство, чтобы как можно реже бывать в столице и встречаться с Верховным Жрецом.



* * *


Как только рассвело, отряды конников и пехоты выступили в поход на Монтанию. Командор Друум гарцевал впереди войска на вороном жеребце. Альдор, Моран, еще пятеро жрецов и магов ехали в крытой повозке, запряженной четверкой лошадей. Почти все было готово к обряду очищения. Жрецы еще раз перечитывали, заучивая наизусть, слова обряда. Скверна отступничества после этой мессы должна была исчезнуть навсегда, вместе с ее носителями. Альдор чувствовал себя совершенно опустошенным. Все, что должно было произойти, уже свершилось в его сознании. Оставалось, как говорил Его Святейшество, лишь завершить конфигурирование форм действительности. Альдор знал, что и на этот раз все произойдет в соответствии с волей Его Святейшества. Будущее было определенно и предначертано Верховным Жрецом, оставалось только, исполнив роль каменотеса, отсечь настоящее: лишнее и ненужное. А все они: воины, маги, жрецы и даже лошади — были всего лишь марионетки в руках строгого и опытного кукловода, предназначенные служить инструментом для построения задуманного Верховным Жрецом будущего. От этой мысли Альдору часто становилось не по себе. Сила Конаха была так велика, что нечего было и думать, чтобы противостоять ей. Будущее творилось Верховным Жрецом, а все остальные нужны были лишь для воплощения его мыслеформ и желаний. И единственным стремлением адептов престола было не прогневить властелина, чтобы ненароком не оказаться по ту сторону бытия.

Альдор оглядел своих спутников. Толстый Моран дремал, утопив подбородок в подушке из жирных трясущихся складок. Двое младших жрецов из канцелярии Альдора вполголоса бубнили абракадабру заклинаний, уткнувшись в толстую книгу в коричневом переплете. Трое других сидели напротив Альдора. Глаза их были опущены. Вследствие низости своего положения они не смели взглянуть в лицо наместнику.

За окном проплывали зеленеющие поля северных феодов Монтании. Небольшие наполовину заброшенные деревеньки. Земли здесь были скудные, и многие крестьяне всеми правдами и неправдами стремились уйти от своего сеньора и поселиться ближе к югу, где земля была плодороднее, а климат теплее. Другие стремились уйти на запад, к морю, чтобы осесть в портовых городках, разбросанных по побережью, где было много гостей из-за моря и процветала торговля. Теперь же, с приближением их отряда, северные деревушки обезлюдели совершенно. Полчаса назад они остановились в одной такой деревушке, чтобы напоить коней и пополнить запасы воды. Деревня встретила их почерневшими деревянными избами, пустыми провалами окон и глухой настороженной тишиной, висевшей в воздухе.

"Если деревни опустели, значит, весть о нашем приближении разнеслась скорее, чем нужно. А раз так, хозяева замка готовят нам "приятную" встречу", — думал Альдор. Честно говоря, им овладела полная апатия к происходящему, и он с неприязнью смотрел на суетящегося, показливо командующего и гарцующего Друума. "Этому идиоту не терпится показать свое рвение, авось всевидящее око Его Святейшества отметит его для дальнейшего благословения", — Альдору, происходящему из древнего аристократического рода, было противно усердие безродных выскочек.

Наместник неоднократно участвовал в карательных экспедициях и уже успел устать от своего опыта. Все это совершалось много-много раз, менялись только персонажи и исполнители, как в какой-нибудь пьесе, где могущественный режиссер вдруг спохватывался, что пропустил что-то важное, и заставлял актеров заново, раз за разом переигрывать весь спектакль. Все это было утомительно. И лучше было пока не задумываться, что будет дальше с этим миром и с ним как наместником, когда Монтании уже не будет. Плавное и печальное течение мыслей, утомительное бубнение подчиненных, легкая рысь лошадей и покачивание повозки сделали свое дело — наместник забылся тяжелым полуденным сном.



* * *


Джордан приник к окуляру прибора и понял, что достиг цели. Перед глазами простиралась большая поляна, окаймленная зеленой дубравой. Заходящее солнце просвечивало сквозь нежную листву. Слева на горизонте вздымались горы, затянутые голубой дымкой. Мышь вынырнула из прибора, подняла кверху остренький носик, смешно поводя ноздрями и топорща усики, а затем быстренько юркнула в заросли зеленой травы.

— Слава Высшим Силам, мы спасены! Господи Боже, ты помог мне открыть этот мир! Теперь мы свободны! — взволнованно прошептал Джордан. Он быстро записал показания прибора: один-один-два-один-ноль.

Напряжение, подхлестывающее его на протяжении года, отпустило. Джордан вдруг ощутил обрушившуюся на него усталость. Ноги перестали держать, и он опустил на каменный пол перед своим аппаратом. Его волшебный сундук был готов. Ему удалось найти пригодный для жизни мир, самый совершенный из всех, что представали перед ним в течение долгого времени поисков. "Теперь король, Аманда и Квентин спасены. Они успеют покинуть замок до начала штурма, — думал Джордан. — А я? Как мне попасть на станцию?" — "Тебе же, мой дорогой, — отвечал он себе, — придется еще изрядно потрудиться, чтобы вычислить координаты узла космической станции. Главное сейчас, чтобы принц Монтании уцелел. Вот от кого действительно многое будет зависеть в этом мире. А ты, Джордан — так себе, если и потеряешься — невелика потеря".

"Ладно, первую часть работы я сделал, — похвалил он себя. — Нужно доложить королю о результатах и поторопить их, чтобы успели запрыгнуть в мой сундучок".

Раскаленный шарик уже по-летнему жаркого солнца начал склоняться к закату. Наверху стояла жара, но здесь в подземельях замка было прохладно, и Джордан иногда даже разводил огонь в большом камине. "Войска престола подойдут к замку, самое позднее, к десяти вечера. К этому времени надо успеть все закончить". Джордан быстро бросал в огонь ненужные уже расчеты и чертежи. Огонь резво охватил листы сухой бумаги. Монах подошел к столу, взял несколько древних книг и тоже бросил в огонь. Теперь у него осталась только рукописная тетрадь с наблюдениями и координатами других миров. Он дождался, когда последний лист бумаги свернется лоскутком пепла, поднялся со стула и поспешил к выходу, чтобы сообщить королю о своей удаче.

Квентин, позабыв обо всем, носился взад-вперед по лестницам, поднося защитникам крепости необходимые припасы и снаряжение. Вместе с дюжиной крепких деревенских ребят на канатах они затащили на стену большой котел, набросали в него большие куски смолы и немедленно развели огонь. Вдоль стен замка повсюду горели костры: защитникам требовался огонь и кипящая смола для встречи неприятеля. Принц помогал лучникам заготовлять зажигательные стрелы, предназначенные для поражения осадных приспособлений. В укромные места в крепостных стенах закладывались каменные ядра, готовые во время штурма камнепадом обрушиться на головы врагов. Около семи часов вечера в замок прискакал на взмыленной лошади передовой дозорный. Враг проследовал через опустевшие северные феоды и приближался к центральным областям страны. Через несколько часов солдаты престола будут уже у стен замка. Около двух сотен всадников и примерно триста человек легко вооруженной пехоты — такова была численность войск противника.

Роланд выслушал доклад и задумался. Ему не удалось организовать засады на подступах к замку, если не считать небольшого заградительного отряда из крестьянских дружинников в двух милях от замка, — на большее не хватило времени. Если эта засада сработает, они выиграют немного времени. Альдор поймет, что отправился отнюдь не на воскресную прогулку. Хотя, судя по количеству воинов, на военную силу наместник Священного престола особенно и не рассчитывал. Немыслимо идти на приступ крепости конницей и легко вооруженной пехотой, по численности, наверное, в два раза меньшей, чем количество обороняющихся. Значит, основную ставку Альдор делает на использование магии, а с учетом этого обстоятельства дела оборачивались намного хуже. Обряд очищения пользовался недоброй славой, хотя в точности сказать, что же это такое, не мог никто. Очевидцев в живых не оставалось. Обряд применялся редко, в основном в старину, когда Конах только еще начинал завоевание мира. Теперь это испытание ожидало и Монтанию.

Что мог противопоставить Роланд магическому оружию Верховного Жреца? Магическое умение Торина? Это было даже не смешно. Рассеянный ученый, теоретик-пустослов. Джордан? Сын рассказывал об его удивительных способностях, но сможет ли монах противостоять всесильной магии престола? "По всей видимости, — рассуждал Роланд, — войска идут только как прикрытие жрецов. Именно жрецы нанесут основной удар с помощью великого магического оружия Конаха".

— Гилиор! — окликнул он одного из командиров королевской дружины.

— Возьмите три десятка лучших лучников и устройте засаду у моста через Ри. У вас только одна задача: уничтожить жрецов, что следуют с войсками. Быть может, ваш первый залп может оказаться и последним, так что постарайтесь не промахнуться.

— Да, милорд! Мы выполним ваш приказ, — браво ответил Гилиор.

— Друг мой! — Роланд крепко обнял румяного молодца. — От вашей стрельбы зависит жизнь сотен людей. Постарайтесь сделать все, что сможете. Убейте этих чертовых колдунов, что творят столько зла! Иди, сынок, и помни, что я тебе сказал! — король отстранил от себя парня, заглянув ему в глаза особым отеческим взором, неизменно оказывающим почти магическое воздействие на людей.

— Я верю в тебя, сынок. Иди! — Роланд легонько подтолкнул юношу вперед.



* * *


Альдору снился странный сон. Конах звал его. Сон не выпускал из своих тяжелых объятий, но Конах был сильнее, он владел даже сном своих верных рабов. И Альдор, так и не сумев различить грань между сном и реальностью, услышал голос, который невозможно было перепутать с любым другим, какие бы вкрадчивые интонации он ни принимал.

— Если ты не умрешь в ближайшие полчаса, запомни только одно. Цифры: один, один, два, один, ноль, — самого Конаха он не видел, только размытые очертания темного пульсирующего облака.

— Повтори: один-один-два-один-ноль. Если враги престола скроются, эти цифры помогут нам отыскать их.

Альдор тяжело гортанно всхрапнул, смутив окружающих, и проснулся. Мутными от тяжелого сна глазами он обвел окружающих и повторил: "Один-один-два-один-ноль".

Все с недоумением уставились на наместника.

— Мне только что было видение во сне. Запомните все: один-один-два-один-ноль.

Он посмотрел на Ясона, самого младшего из команды жрецов:

— Я не могу сказать, что означают эти цифры — не знаю. Было видение Его Святейшества. Он предупредил об опасности и просил запомнить эти цифры, — подстраховался Альдор, не надеясь на свою память. — Возможно, наши с вами жизни будут зависеть от этого. Запомнили?

— Да, монсеньор.

— Где мы находимся?

— Приближаемся к Ри, монсеньор.

Альдор с тяжелым вздохом откинулся на кожаные сидения. До замка короля Роланда оставалось рукой подать.



* * *


Гилиор с отрядом лучших лучников королевства появился у моста через Ри, когда с высокого дерева уже можно было рассмотреть приближающееся войско Его Преосвященства. Лучники заняли позиции на деревьях и в густых зарослях кустарника у моста так, что мост оказался в самом центре сектора обстрела. Каждый понимал важность поставленной перед ними задачи.

— Цельтесь в жрецов и магов и только в них! Они самые опасные и одни способны победить целое войско, — наставлял Гилиор бойцов. — Пусть каждый сделает хоть один выстрел, но он должен поразить цель. Правая сторона стреляет зажигательными стрелами по повозкам, левая — обычными — по жрецам. Как только повозки загорятся и из них выбегут жрецы, бейте без промаха. Стрельбу начинать по моей команде — я свистну соловьем. Цели выбирайте самостоятельно.

Впереди войска Его Преосвященства скакал передовой отряд человек в двадцать тяжелой кавалерии, следом два знаменосца со штандартами Великого престола, затем командор Друум и командиры отрядов, за ними обоз из пяти повозок со жрецами и припасами. Замыкал авангард небольшой отряд легкой кавалерии. Пехотные части сильно растянулись по дороге и отстали от авангарда больше чем на милю. Таким образом, обоз со жрецами и небольшие кавалерийские отряды остались без прикрытия.

Когда кавалерия прогромыхала по мосту подковами тяжело нагруженных лошадей, Гилиор понял, что более подходящего момента для атаки не будет. Он чуть приподнялся из своего укрытия и свистнул, что было мочи. Лучники спустили натянутые тетивы луков, и в тот же миг по повозкам ударили горящие стрелы.

Застигнутые врасплох, всадники метались под градом стрел. Лучники Монтании выпускали стрелу за стрелой. Вражеские повозки сгрудились на узком мосту, превратившись в ярко пылающие факелы, и отрезали кавалерии путь назад. Первая цель была достигнута — караван со жрецами горел ярким пламенем. Из повозок выскакивали ошалевшие, пылающие факелами люди и бросались с моста в реку. Паника охватила воинов Конаха.

Гилиор крикнул, перекрывая шум боя:

— Бейте по жрецам!

Стрелы жалящими змеями носились в воздухе, отыскивая жертвы. На мосту все смешалось в одну кучу: горящие повозки, встающие на дыбы лошади, бегущие люди. Прицелиться точно было очень сложно. И все же жрецы престола в черных, расшитых золотыми и серебряными узорами, сутанах представляли собой отличные цели. Лучники Гилиора пускали стрелу за стрелой, и почти каждая достигала цели. На мост и в воду падали кони и люди. Но время работало на врага: часть конницы сумела прорваться сквозь заграждения пылающих повозок, а из-за поворота уже показались передовые шеренги гвардии Священного престола. Пехотинцы бегом покрывали расстояние, отделяющее их от моста.

Альдора из состояния сонной задумчивости вытолкнула чья-то тяжелая рука. Он мешком вывалился на землю из охваченной пламенем повозки. Прямо у его головы, едва не наступая на нее, топтались конские копыта. Сверху на наместника упало тело жреца Сверга. Из груди у молодого жреца торчала стрела. Его губы, покрытые кровавой пеной, что-то шептали. Кто-то споткнулся, пронзенный стрелой, и со стоном рухнул рядом. Жар от горящей повозки был невыносим, и Альдор стал выкарабкиваться из-под навалившихся на него тел. Взбешенные лошади метались по мосту, топча раненых. Над головой проносилась туча стрел. Командор Друум охрипшим голосом выкрикивал какие-то бестолковые команды. Альдор на четвереньках пополз к краю моста. Все случилось внезапно, его сознание было подавлено, и он руководствовался только инстинктом самосохранения. Желание у него было одно — выжить и поскорее выбраться из этого кошмара. С трудом ему удалось доползти до края моста и перекатиться вниз за перила.

Он видел, что к мосту уже бегут отряды пехотинцев, а град стрел ослабевает. Лучники Гилиора, прежде незаметные, выскакивали из своих укрытий и бежали к спасительному лесу. Отошедший от паралича Друум разворачивал конницу для преследования отступающих. И только теперь трясущийся и перепачканный грязью и кровью Альдор смог перевести дух. Рядом громко стонал раненный в грудь латник. Стрела с закаленным наконечником легко пробила его доспехи. Бой откатился вдаль к лесу, и Альдор осмелился подняться на ноги. Он огляделся вокруг. Горящие повозки частично откатили, частично сбросили в реку, расчистив путь коннице. На мосту лежало человек тридцать убитых и раненых, и среди них почти все жрецы. Повозки еще горели. Раздавались стоны раненых. Кавалерия и пешие отряды гвардейцев преследовали отступающих лучников. Шансов скрыться у воинов Роланда не было. Один из рыцарей, с золотым львом на латах, увидев наместника, поспешил к нему на помощь. Альдор оперся на его руку, и они побрели к догорающему возку посмотреть, остался ли в живых еще кто-нибудь из жрецов. Альдор был полностью деморализован. Все произошло с голо­во­кружительной быстротой: сначала сон, а потом это ужасное внезапное нападение. Конах был прав, предостерегая его во сне. Прав как всегда. Альдор давно подчинился воле этого человека. Да и человека ли?

Альдор подошел к догорающим остаткам своей повозки. От брезентового верха ничего не осталось. Обгоревший каркас торчал, как грудная клетка выпотрошенного животного. Внутри повозки, вповалку, лежала груда трупов. Одежда и кожные покровы лежащих сильно обгорели, узнать их было трудно. От пожарища поднимался омерзительный запах гари, паленой шерсти и мяса. Альдор, преодолев брезгливость, притронулся к верхнему телу и перевернул его. Это был Ясон. Кожа слезла, обнажив неприятный оскал мертвеца. Вторым сверху оказался Моран. Стрела застряла в жировых складках его шеи. Внизу были тела еще двух магов в черных сутанах с серебряным шитьем. Смерть настигла их в момент чтения обрядовых книг, обгоревшие остатки которых они все еще держали в руках. Альдор вытащил из рук трупа книгу обряда очищения. Книга сильно обгорела. Что касается обряда, наместник когда-то знал его наизусть и мог провести в одиночку, но все же, когда книга заклинаний была под рукой, он чувствовал себя увереннее.

— Мы сможем покарать врагов, Ваше Преосвященство? — спросил его рыцарь.

— Не сомневайтесь, друг мой. Отступников ждет суровое наказание, — ответил Альдор, перелистывая книгу. Страницы с самыми важными заклинаниями оказались незатронутыми огнем.

Наместник приказал погрузить раненых на две уцелевшие повозки и отправить обратно в столицу. Он не видел только Грига, последнего из своей команды. Все остальные жрецы были мертвы. Чья рука вытолкнула его в последний момент из повозки, так и осталось загадкой. "Роланду не откажешь в сообразительности. Что и говорить: засада на мосту оказалась удачной затеей. Но вряд ли это поможет ему спастись от предопределенного", — размышлял Альдор, вспоминая свой сон.

Жизнь давно убедила Альдора в том, что противиться воле Верховного Жреца все равно, что биться головой о стену. Великий архитектор этого мира позаботился обо всем заранее: каждый камешек был уложен в отведенную ему ячейку. И задача Альдора как наместника Священного престола заключалась в том, чтобы помочь случайно выпавшему камешку вновь занять свое место либо выбросить его, заменив новым.

Через час вернулись отряды преследователей. Разгоряченный Друум, еще не отошедший от горячки боя, что-то приказывал подчиненным, пока не предстал перед очами наместника.

— Ни одна собака не ушла! Мы порвали их в клочья. И считаю, что эти мерзавцы еще легко отделались, — горделиво похвастался Друум.

— Что ж, Друум, вас можно поздравить. Вы справились блестяще, если не считать, что все жрецы Священного престола погибли, а наша миссия оказалась на грани срыва, — остудил его пыл Альдор.

— Никто бы не смог предугадать коварства Роланда! — окрысился кавалер.

— Похоже, вы полагаете, что сможете взять замок Роланда собственными силами и жрецы вам больше не нужны? В таком случае вы все рассчитали верно. Его Святейшество непременно благословит вас на вышестоящую должность, когда вы ему доложите о расправе над мятежной Монтанией. А мне остается лишь умывать руки, — заявил Альдор.

— Ваше Преосвященство, мы не сможем одни справиться с Роландом. Придется вызывать подкрепление из Араны. И пока оно подойдет...

— Ну-ну, продолжайте. Что же случится, когда оно подойдет? — с любезной улыбкой осведомился Альдор.

Наместник внимательно следил за взглядом разгоряченного командира. Он с удовлетворением отметил, что в глазах Друума появилось понимание вины, а следом, что было особенно приятно, панический страх.

"Похоже, этот идиот всерьез думает, что он здесь главный, а его конница способна запрыгнуть на стены и приступом взять замок Роланда. Что ж, пусть пытается, а я посмотрю, что из этого выйдет", — мстительно подумал Альдор. В молодости (когда непокорных королей, подобных Роланду, было гораздо больше) Альдору часто приходилось участвовать в карательных походах. Военная сила в них всегда применялась лишь для обеспечения деятельности команды жрецов. Наместник понимал, что Конах теперь вправе стереть его в порошок. Довериться такому идиоту, как Друум, было верхом неосмотрительности.

— Ваше Преосвященство, это было ошибкой. Я недооценил Роланда, — мгновенно сник кавалер.

— Из жрецов остался я один. И только я один способен стереть в каменную пыль замок Роланда. Вы же, Друум, всего лишь подушка для стрел, чтобы защищать меня; подставка для моих ног, когда мне вдруг понадобиться встать выше, или просто сосуд для испражнений, если мне вдруг того захочется. И я очень хочу, чтобы вы это, наконец, уяснили, — ласково глядя на кавалера, произнес Его Преосвященство.

— Да, — сдавленно выдавил кавалер, на глазах превращаясь в побитую собаку.

— Тогда собирайте людей, продолжим поход. Не исключены засады и в дальнейшем. Поэтому я бы на вашем месте усилил авангард да и фланги укрепил боковыми заслонами. Разумеется, если вы все еще хотите довести нашу миссию до конца, — добавил Его Преосвященство, окончательно добивая поникшего Друума.

Альдору пришлось продолжить путь верхом. Две уцелевшие повозки с ранеными отправили обратно. Среди раненых оказался и Григ. Он получил ранение в голову. Стрела вскользь прошлась по его черепу, выдрав кусок скальпа. Но бледный и потерявший много крови жрец все же решил продолжить поход на Монтанию.

— Правильно, сынок. Без нас все это сраное воинство и гроша ломаного не стоит, — подбодрил его наместник.

Жрецы продолжили путь в кольце тяжело вооруженных рыцарей. Присмиревший Друум теперь ни на шаг не отставал от жрецов, прикрывая их своим телом. Наместнику пытались вручить кольчугу и доспехи, но он, зная свои габариты и одышку, отказался от брони. Григ же не стал спорить: надел кольчугу и шлем на свою пострадавшую голову.



* * *


Последний дозорный прискакал в замок, когда солнце опустилось за горизонт. Он привез нерадостные вести: первой засаде не удалось перебить жрецов, и все лучники, включая Гилиора, погибли. Вторая засада под командованием Блома, состоявшая из крестьянских дружинников, была обнаружена вражеским дозором и быстро перебита. Врага оставалось ждать совсем недолго: минут тридцать-сорок.

— Лунное затмение, Ваше Величество. Можно ожидать самых неприятных вещей, — рядом с королем оказался Торин.

Роланд резко обернулся:

— Мы уже лет двадцать готовимся к самому худшему. Мне надоело это тревожное ожидание. Пусть, наконец, свершится то, что предначертано судьбой. Чему быть, того не миновать, — сказал король и поспешил на главную башню замка. Он хотел первым увидеть неприятеля.

Ночь быстро вступила в свои права. Яркими огнями во тьме безлунного неба горели костры на крепостных стенах. Воздух посвежел и отдавал прохладой застоявшейся воды в крепостном рву. Тишина прорезалась отдаленными криками ночных птиц и стрекотом цикад. Окна замка светились во тьме желтоватыми огоньками. Роланд стоял на верхней площадке башни вместе с часовым-наблю­дателем. Свежий ветер овевал его лицо. Роланд слышал далекий гул, с каждой минутой становящийся все яснее и отчетливее. Сотни копыт вражеской конницы сотрясали землю. Вскоре в ночном воздухе послышался отдаленный лязг металла.

"Пора", — тихо произнес Роланд. Король взмахнул рукой с факелом. Тотчас раздался трубный призыв боевого рожка. Лучники кинулись к бойницам, копейщики на стены, дружинники к котлам со смолой.

На дороге показалась темная колонна неприятеля. Впереди ехали рыцари, за ними следовали отряды пехоты. Кони несли всадников бодрой рысью, и они, прикинув дистанцию выстрела из арбалета, рассыпались цепью, окружая замок. Следом подтянулась пехота. Стараясь не потерять друг друга в темных зарослях деревьев и кустарника, примыкающих к крепостному рву, солдаты престола громко перекликались друг с другом. Запылали огни костров. Войска Его Преосвященства располагались на безопасном расстоянии, окружая крепость. Это было похоже на начало осады.

"Почему в войске Его Преосвященства так много всадников? Неужели они думают, что могут галопом влететь в замок и покрошить в капусту всех обитателей?" — удивился Роланд. Никаких осадных орудий он не видел, и это только подтвердило худшие опасения короля.

Король спустился на несколько ступеней вниз, к арбалетчикам, и приказал дать залп зажженными стрелами. Пронзив воздух с шипящим свистом, сотни стрел перелетели ров и образовали огненный круг. Кое-где занялась огнем сухая трава и деревья, высветив вражеский лагерь.

— Торина ко мне! — приказал король.

Придворный маг не очень-то рвался в бой. В нерешительности переминаясь с ноги на ногу, он предстал перед королем.

— Смотри! — Роланд подтянул мага к зубчатому краю стены. — Видишь огненный круг стрел?

Торин, представив себе, что какая-нибудь шальная стрела может перелететь через ров и выбрать его своей целью, с испугом отшатнулся от края стены. Он никак не мог понять, чего от него хотят. Его место внизу, только оттуда, находясь в безопасности, он может произносить магические формулы и посылать флюиды, подбадривающие защитников крепости.

— Ты можешь что-нибудь сделать с этим кругом? — спросил Роланд.

Смутная догадка мелькнула в голове у мага. Если его не толкать на стену и не подставлять под стрелы, он бы и сам догадался.

"Огненный Круг, конечно!"

Торин приблизился к краю стены и с опаской выглянул из-за него. Стрелы легли, образовав почти точную границу круга. Некоторые стрелы уже погасли, но многие еще горели, да и повторить залп труда бы не составило. Торин понял, чего от него добивался король. Первая заповедь магической защиты — круг.

— Я все понял, Ваше Величество! Необходимо заклинание Круга! — воскликнул маг. Торин возвел очи вверх, собираясь с мыслями. Ведь заклинаний было так много...

— Поторопись, Торин! — сказал король. — Жрецы Священного престола не будут ждать. Тебе хорошо известно, что от их заклятий нет спасения. Мы должны использовать магию огненного круга.

Торин понял, что надо делать. Он знал одну сокровенную формулу. Маг открыл книгу, в которой всю жизнь записывал магические формулы, и прочел:

— Санти тремелер кар сантус емери селика тар!..

Воздух вокруг замка вдруг заколебался волной. По водной поверхности рва пробежали волны.

— Маритус орниго лар! — закончил заклинание маг.

Вдруг что-то с шумом пронеслось в сторону неприятеля, обдав холодком лицо Роланда. И все в тот же миг увидели, как догорающие на противоположном берегу рва стрелы вспыхнули ярко-белыми вспышками, образовав непрерывную цепь. Сероватое облачко дыма, едва различимое в темноте, отделилось от факела, который держал в руке Торин, приняло форму кольца и, увеличиваясь в размерах, поплыло к другому берегу. Движение в рядах противника затихло. Все внимательно следили за необычным представлением. Достигнув другого берега, туманное кольцо какой-то серой, похожей на дым, но более плотной субстанции, зависло над кругом горящих стрел, а затем медленно растворилось в воздухе.

— Надеюсь, ты выбрал правильное заклинание и оно сможет нам помочь, — оттаявший Роланд с улыбкой посмотрел на Торина.

Придворный маг вглядывался в темноту, пытаясь определить, какой эффект произвела его формула. На вид все было как обычно: сероватый дымок рассеялся, и в темноте вновь проступили силуэты воинов противника, греющихся около костров.



* * *


Для проведения решительного обряда очищения Альдор облачился в парадную сутану, украшенную золотым шитьем с изображением герба престола, — золотого дракона на фоне объятого пламенем круга. На долю наместника выпало нелегкое испытание. Обряд требовал непрерывного многочасового чтения магических формул. Григу же под вечер стало плохо, и его отнесли в штабную палатку. Наместник остался один, и подменить его было некем. Альдор взял в палатке пять больших свечей, горящих ярким пламенем, и вышел на улицу. Он с удовлетворением отметил, что армия полностью окружила замок, надежно перекрыв пути для возможных вылазок осажденных. Солдаты установили рогатки и насыпали флеши. Даже если Роланд и решится на вылазку, он не сможет прорваться дальше подъемного моста. А после обряда от замка останутся лишь дымящиеся руины, и воины с удивлением и страхом будут взирать на них, когда взойдет солнце. Альдор приказал вынести из палатки магический треножник и установить его перед рвом. Но прежде чем приступить к мессе, он должен был совершить обряд инициации и попросить Верховного Жреца придать ему силы. Без этого обряд очищения не получится. Альдор стоял перед рвом и взывал к властелину. Время колебаний и раздумий прошло, и наместник был полон мрачной решимости.

— Взываю к тебе, Властитель! — произнес Альдор медленно, тщательно выговаривая слова. — Мы у стен мятежного замка, прошу тебя, придай мне силы, чтобы я мог исполнить предначертанное тобой. Помоги мне и направь меня!

Воздух вокруг наместника закрутился маленьким смерчем. Дышать стало тяжелее, и Альдор почувствовал, как его затягивает в центр внезапно возникшей воздушной воронки. В какой-то момент ему даже показалось, что он поднимается в воздух. Наконец сквозь шумы и шорохи в его голове раздался знакомый голос властелина:

— Альдор! Время дорого, враг силен. Благословляю тебя: исполни предначертанное. И да прибудет Сила с тобой!

Стальные тиски скрученного воздуха сразу отпустили, и наместник с тяжким вздохом смог перевести дыхание. Теперь все было готово. Альдор чувствовал, как внутри него оживает другой человек, могущественный и беспощадный, способный одним усилием воли сметать целые города. Перед ним вновь промелькнуло прошлое, когда он, еще совсем молодой, громил города мятежных пустынников. Неистовая конница Священного престола неслась от города к городу, оставляя за собой лишь дымящиеся руины, постепенно исчезающие в песках пустыни. Настроение почти позабытого боевого воодушевления охватило его. Он вновь не ведал сомнений, как не ведал их в молодости. Пробил назначенный час, и Альдор должен был исполнить предначертанное.

Жрец вставил свечи в специальные светильники на магическом треножнике, выполненные в виде звезд. Затем извлек из обложки книги обряда очищения кристалл синего цвета и установил его на самый верх треножника, так чтобы он оказался посередине между свечами. Световые лучи от свечей с помощью оптической системы сводились к магическому кристаллу. Под кристаллом маг зажег последнюю пятую свечу. Для начала этого было достаточно. Теперь нужно было установить зеркало. Альдор подозвал двух солдат, и они установили большое сферическое зеркало на вершину треножника, обратив его вогнутой частью в сторону мятежного замка. С технической стороной обряда на этом было покончено. Дело оставалось за великим искусством магии. Ужасно было потерять в бою лучших помощников, которые бы оказались сейчас как нельзя кстати, но так уж распорядилась судьба.

Вокруг наместника как на представление столпились Друум и другие командиры. Альдор уже приготовился читать заклинания и только тут заметил, что стрелы на берегу, совсем было погасшие, вновь вспыхнули яркими вспышками. Это не понравилось жрецу, но пора было начинать обряд. Альдор открыл книгу обряда очищения на магическом треножнике: если он что-то позабудет, то подсмотрит в книге. Маг был исполнен силой и не слышал ничьих голосов. Подняв взор к стенам осажденного замка, на которых трепетали языки пламени костров, он произнес первые слова обряда.


Глава 7. Обряд очищения


Джордан был счастлив оттого, что ему удалось наконец найти землю обетованную, узелок сети, где бы могли спастись эти люди. Он быстро, через ступеньку, взбежал по крутой лестнице на верх башни, где стояли король с сыном, и радостно объявил:

— Все сделано, мой король! Я открыл новый мир. Там никогда не будет Конаха!

Роланд в зрительную трубу рассматривал лагерь противника. Похоже, восторги Джордана его не тронули.

— Они готовятся провести обряд очищения. Тебе известно, что это такое? — спросил он.

— Об этом почти ничего не известно, Ваше Величество. Тайна обряда известна только жрецам, достигшим высших ступеней посвящения. Но я слышал, что обряд состоит из трех этапов. На первом этапе вызывается вражда и междоусобица в стане противника. На втором огненные шары разрушают укрепления и уничтожают перессорившихся врагов. На третьем огненные псы пожирают всех, кто еще уцелел. Роланд задумался. Перед ним был выбор: спастись, сбежать из этого жестокого мира или вступить в бой с Конахом с достаточно иллюзорными шансами на победу. В сущности, он ведь и предоставил монаху убежище, чтобы тот смог открыть портал в другие миры. Но Роланд надеялся, что это произойдет гораздо быстрее и Конах ничего не заподозрит. Вышло же по-другому. Уйти сейчас, бросив на погибель доверившихся ему людей, Роланд не мог — это было бы предательством. Но еще большим предательством, предательством самого себя, было бы без борьбы оставить этот мир Конаху.

Король всматривался в противоположный берег крепостного рва и думал. Совсем скоро жрецы престола начнут свою разрушительную мессу, и, поможет ли защитное кольцо Торина, было неизвестно. Защитникам Монтании оставалось сидеть в крепости и ждать своей участи, как кроликам в клетке. Но Роланд не хотел этого. Им овладела отчаянная решимость: больше он не потерпит рабства и унижений. Столько лет он сдерживал себя, боясь бросить вызов Конаху, и вот, наконец, наступил момент истины. "Примем бой, а там посмотрим, как повернется..." — подумал король.

Он обернулся к Джордану:

— Забирай Аманду, Квентина, и уходите. У меня есть в запасе шанс, и я его использую, — голос короля звучал властно и непререкаемо. — Если получится, уйду вслед за вами. Оставь координаты и инструкции, как это делается. Мне может понадобиться больше времени, чем вам. Ведь я же как никак король и не могу показаться в новом свете без слуг и придворных, — улыбнулся Роланд.

— Я останусь с тобой! — воскликнул Квентин.

— Нет, ты должен спасти мать, — непреклонно заявил король. — Идите, родные, да поможет вам Бог!

— Ваше Величество, невозможно противостоять силе обряда очищения, — попытался возразить Джордан.

— Нет, дорогой друг, я должен принять этот бой и схлестнуться с Конахом. Слишком долго я сдерживал себя и унижался. И эта сдержанность сидит у меня в печенках! — отрезал король. — Вам надо уходить, друзья мои, за вами будущее. Кто одолеет Конаха, если не вы! Идите же! Идите скорей, спасайте себя и этот мир!

Роланд громко приказал собрать к себе командиров отрядов. Квентин знал, что в такие минуты с отцом лучше не спорить, и вслед за Джорданом покорно побрел к башенной лестнице. Роланд собрал в круг командиров отрядов и остановил свой выбор на доблестном рыцаре герцоге Галумейском. Храбрый воин и умный командир королевской кавалерии, герцог Галумейский неизменно пользовался уважением короля.

— Друг мой герцог, вам предстоит потешить себя ратной удалью, — объявил король, всматриваясь в мужественное лицо рыцаря.

— Свершите дерзкую вылазку и перебейте проклятых жрецов. Сейчас самый удачный момент для этого. Видите, армия престола побросала свои посты и собралась вокруг треножника? — Роланд передал герцогу подзорную трубу.

— Да, Ваше Величество, мы перебьем их как куропаток, — с удалью заявил герцог, осматривая неприятельский лагерь.

Роланд прекрасно понимал, что эта вылазка может стать последней, поэтому приказал использовать все имеющиеся силы. Промедление было смерти подобно. Если начать атаку немедленно, еще можно было отвлечь противника и отсрочить проведение обряда, а если повезет, то и перебить жрецов способных его провести.

— Возьмите всех, — сказал Роланд, — другого шанса у нас не будет. Главный удар нанести по жрецам. Как только опустится мост, бешеным кавалерийским ударом сметите противника и доберитесь до жрецов. Сразу же за вами пойдут пехотные части. Вам все понятно, герцог?

— Да, Ваше Величество! — уверенно ответил командир.

— Тогда поторопитесь, времени у нас нет.

Король обратился к сигнальщику:

— Труби общий сбор!

Горнист вскинул сигнальный рожок. Над погруженными в ночную тьму башнями замка разнеслась призывная трель.



* * *


Альдор принялся не спеша произносить слова магической формулы. Обряд от начала до конца длился от четырех до пяти часов. Все это время нужно было, не прерываясь ни на секунду, произносить магические формулы очищения. Обычно это делали несколько жрецов по очереди, но вследствие трагических обстоятельств в эту ночь проведение всего обряда выпало на долю Альдора. Для непосвященного уха слова обряда звучали бессмысленной тарабарщиной, но на самом деле значили многое. Они, например, могли посеять рознь и неприязнь в стане врагов, как предполагал первый этап обряда, либо вызвать к жизни ужасных огненных псов на его заключительной стадии. Жрец выговаривал непонятные слова, и они с легкостью, сами собой, всплывали у него в памяти. Но когда он дошел до одного важного места, вдруг осекся — понял, что забыл формулу разобщения, которая должна была сделать братьев, друзей и союзников заклятыми врагами. Он покосился на книгу. Если он сейчас прервется, придется все начинать заново.

"Ладно, — подумал жрец, — силы врага не велики, и можно начать сразу со второго этапа". И он продолжил свою скороговорку.

Прошло минут пять, прежде чем раздалось легкое гудение низкого тона. Затем от свечей, расположенных на концах треножника, стали отскакивать искры. Гул голосов прокатился по толпе солдат: пожалуй, добрая половина всей армии собралась возле треножника, чтобы стать свидетелями высокого искусства магии. Альдор, погрузившись в себя и отстранившись от всего окружающего, продолжал читать колдовские заклинания.

Искорки, отлетающие от звездных светильников, постепенно удлинялись, становясь молниями. Гудение треножника нарастало. Сначала молнии соединились по четырем сторонам, а затем стали проскакивать и по диагонали. Последней вспыхнула молнией пятая свеча, укрепленная под кристаллом. Когда в нее ударило все четыре молнии, она ответила ворохом искр и разразилась длиной молнией, ударившей в кристалл. Яркий голубой сполох отразился на лицах присутствующих воинов, и многие испуганно отшатнулись.

Альдор продолжал произносить заклинания. Краем глаза он заметил, что толпа воинов вокруг него увеличилась. Это его обеспокоило. Плохо, когда люди забывают свои обязанности и ищут развлечений даже в таком серьезном деле как война. Мало ли, что может случиться. Но прерваться, чтобы приструнить это распустившееся воинство, Альдор не мог.

Молнии крепли и утолщались на глазах, низкое гудение становилось сильнее. Теперь все свечи пылали ярчайшим, слепящим глаза светом и извергали молнии. Молнии сосредоточились в центре кристалла. Кристалл изнутри вспыхнул синим пламенем. Гудение нарастало, становилось все более громким и устрашающим. Передние ряды воинов дрогнули и попятились назад. И тут раздался громкий хлопок, будто лопнул бумажный пакет. Синий луч вырвался из кристалла и, отразившись от зеркала, устремился к замку.

Эта была минута торжества Альдора. Он был маг, господин и вершитель судеб в эту минуту. Сейчас удар магического луча придется в середину крепостной стены, и она рухнет, опрокинутая непреодолимой силой. И так будет продолжаться до тех пор, пока от замка не останется камня на камне. Тогда Альдор пустит в ход огненных псов. И сметающим вихрем они пронесутся по руинам замка, истребляя всех, кто еще остался в живых. Так было всегда, так будет и на этот раз. И вдруг Альдор увидел то, во что отказывался верить. Синий луч, копьем прорезавший пространство, уперся в невидимую преграду на краю водяного рва, растекся по ней жидкими струйками голубых молний и стек на землю. Толпа воинов ахнула и замерла. Голубые лучи с неистовой силой продолжали стегать по барьеру, проходящему по краю водяного рва, но их усилия были тщетны. Альдор не понимал, что происходит. Скорее всего, Роланд использовал какую-то магию для защиты замка, и если это так, Альдор должен был выправить положение любой ценой. Нужно было спешить. Обряд должен завершиться до рассвета. Как заведенный, маг продолжал бубнить слова заклинаний, все время увеличивая силу ударов. Но магическая защита замка не поддавалась. Молнии сливались в огромные огненные шары и, с шумом прорезая ночное небо, уносились к крепости. Ослепительными цветами взрывов расцветали они на невидимой поверхности защитного купола, воздвигнутого над замком. Казалось, сама огненная ярость Конаха обрушивается на головы мятежников, но ничего не может с ними поделать.

Альдор возвысил голос и еще больше увеличил мощность зарядов. Он отметил, что призрачный купол чуть дрогнул и прогнулся. Гудение огненных шаров, проносящихся по воздуху, сменялось громовыми раскатами при каждом ударе о преграду. На лицах ратников Священного престола застыло выражение благоговейного ужаса перед магической мощью жреца.

"Надеюсь, теперь они поняли, кто здесь главный", — тщеславно подумал Альдор. Мысленно он воззвал к Конаху и попросил помощи Его Святейшества. И вскоре почувствовал присутствие властелина в своем сознании.

"Они использовали магию огненного круга. Помнишь, первый залп былгорящими стрелами? Стрелы легли кругом. На этот круг было наложено заклинание, очень древнее и редкостное. Но долго оно не продержится — огонь боится воды", — сказал Верховный Жрец.

Альдор размышлял над этими словами, но никак не мог взять в толк, что имел в виду великий магистр, когда говорил о воде. С каждым новым огненным ударом защита хоть и прогибалась сильнее, но не сдавалась.

"Вода, вода причем здесь вода?" — вопрошал себя Альдор. Он никак не мог найти способ преодолеть защиту огненного круга.

И вдруг в его мозгу ярко полыхнула мысль: "Вода!"

"Вода — противоборствующая огню стихия. Значит, огненное заклинание, можно снять с помощью воды или магических формул, наложенных на воду. Вода смоет огонь", — догадался Альдор. Мысль была строгая и ясная, словно строки из учебника по магии. Стрелы на границе рва легли неровно, кое-где они и вовсе упали в воду, а значит, защита в этих местах должна быть значительно слабее.

Альдор оттолкнул солдат, направляющих зеркало, и принялся его вращать сам, отыскивая возможные бреши в защите. Он заметил, что кое-где невидимый барьер прогибается чуть больше, обнажая кромку воды, подступающую к берегу. Туда маг и направил всю силу ударов. Огненные болиды прогнули защитную пленку, и тогда Альдор резко опустил зеркало вниз к воде. Голубые молнии ударили по поверхности воды. В воздух взметнулись гейзеры воды и пара. Брызги воды и пар сделали видимой пленку магической защиты, и жрец увидел, как она покрывается огромными дырами, расползаясь подобно ветоши. Вода смывала огненное заклинание. Теперь Альдор знал, как бороться с магической защитой Роланда.

Увлеченный собственным открытием, Альдор не заметил, как быстро опустился подъемный мост замка. Лихим галопом по нему пронеслась удалая конница герцога Галумейского. Рыцари, вооруженные тяжелыми копьями, смяли разрозненные кучки солдат престола, разбредшихся по всему берегу. Никто из командиров Священного престола не ожидал подобной дерзости. Все они, позабыв об опасности, столпились вокруг Альдора, завороженно наблюдая магическое представление. Небольшие караулы, что оставались возле моста, были рассеяны и уничтожены в один миг.

В лагере поднялась паника. Толпы пехотинцев кинулись в лес. Командиры что-то кричали, пытаясь собрать воинов. Друум отчаянно крутился на месте, пытаясь успокоить вставшего на дыбы жеребца. Конница герцога Галумейского широким потоком растеклась по берегу, сметая все на своем пути. Берег у рва покрылся группами сражающихся людей. Ужас и паника охватили воинство престола. Как ни пытались командиры отрядов организовать отпор, у них ничего не получалось. Пехота толпами бежала к ближайшему лесу в надежде укрыться в густой чаще от всадников. Охваченные паникой солдаты престола думали только о своем спасении. Конные гвардейцы Друума бежали, рассеявшись по одиночке. И лишь немногие из них рискнули вступить в бой с хорошо организованным противником. По узкому мосту неслись все новые всадники герцога, с ходу вступая в бой. Будь Друум более осмотрительным, он бы прикрыл мост. Четырех десятков лучников и шеренги тяжеловооруженных копейщиков хватило бы, чтобы наглухо запереть Роланда в крепости, устроив на мосту свалку из тел. Но никто из командоров гвардии Священного престола так и не догадался этого сделать.

Альдор со своим треножником оказался в самом центре сражения. Он был готов порвать на куски этого придурка Друума за его глупость, если бы только мог прекратить обряд. Теперь, когда ему удалось пробить защиту огненного круга, все должно было закончиться очень быстро, если бы только не этот первобытный идиотизм Друума. Вокруг наместника кипело сражение. Рыцари Роланда отчаянно, как стая озверевших дьяволов, рвались к жрецу. Они успешно теснили пехотинцев престола, еще пару минут назад безмятежно наблюдавших за красочным представлением и предвкушавших веселый грабеж поверженного замка. Слышался звон стали, хрипы и ржание коней, глухие копейные удары и вопли людей. Вражеское кольцо вокруг Альдора все время сужалось. Неприятная мысль, что он является главной целью ратников Роланда, заставила похолодеть наместника. На подмогу из замка спешили все новые подразделения. Вот уже по мосту, тяжко громыхая подкованными сапогами, побежала пехота. Ждать оставалось совсем недолго. Мгновение — и войска престола будут полностью сметены. Рядом с Альдором погибали верные воины, прикрывшие его телами. Альдор понимал, что долго его защитники не продержатся. Нужно было во что бы то ни стало опередить Роланда, пока на берег не переправились его прославленные лучники. Жрец уже пробил защиту в нескольких местах и сосредоточил свои усилия на том, чтобы очистить от огненного заклинания подъемный мост. Шаровые молнии хлестали по воде, поднимая тучу брызг и пара. Еще мгновение, и защита, размытая водой, не выдержит мощных ударов и лопнет, как мыльный пузырь. Наконец в защите появился просвет. Наместник повернул зеркало. Пышущий огненной синевой болид врезался в центр моста, и мост взорвался каменными брызгами. В воздух взлетели тела людей и коней. Все произошло так быстро и неожиданно, что битва на берегу на мгновение замерла. Все обратили взоры на мост. Альдор, не останавливаясь, открыл огонь по берегу, разя смертельными залпами и чужих, и своих. Огненные вспышки вспарывали берег гигантским плугом, вздымая тучи земли, пыли и пепла. Живых на месте огненного удара не оставалось. Магом овладела звериная ярость боя. Он уже не контролировал свои чувства. Безграничная власть силы захватила его. Взбешенный всеобщей человеческой глупостью и ничтожеством, он хотел расквитаться за свои унижения. Это был упоительный миг силы и признания его могущества. Теперь только он, Альдор, владел жизнью и смертью этих ничтожных людишек, суетящихся на берегу, и огромные шары голубого пульсирующего света продолжали осыпать поле боя, накрывая группы сражающихся воинов.

Сражение прекратилось. Солдаты престола бросились к Альдору, боясь попасть под удар магического оружия, а воины Роланда, рассеянные по полю, стремительно кинулись в лес. И Альдор провожал их огненными вспышками, выкашивая целые ряды корабельных сосен. Теперь, когда берег был очищен от врагов, наместник перенес огонь на замок. Гигантские шаровые молнии обрушились на крепостные стены. В воздух поднялись тучи кирпича, пыли и пепла. Альдор был доволен собой. Пара выстрелов — и от стены оставались только неровные обломки, словно остатки выкрошенных в драке зубов. Те, кто уцелел, затаив дыхание, наблюдали за ужасающим зрелищем. Альдор, не переставая, шептал заклинания. Выстрелы следовали один за другим. Удар — и верх зубчатой башни с флагом Монтании повалился вниз, осыпаясь грудой крошеного кирпича. Другой — и вот уже сама башня медленно сползла вниз, оплывая на земле кучей каменных обломков.

"Теперь они поймут, на чьей стороне власть и сила!" — мстительно подумал Альдор, с азартом сокрушая замок.



* * *


Роланд видел, как взлетел на воздух подъемный мост с полусотней всадников. Вместе с ним рухнула его последняя надежда. Синие сгустки света бомбардировали замок, превращая его в каменное крошево. Обезумевшие люди с криками носились по крепости не в силах найти убежище. Тонны каменных обломков обрушивались на их головы. Король понял, что жрецы не остановятся, пока не превратят замок в груду щебня. Им удалось преодолеть огненную защиту Торина. Спасения от магического оружия не было. Нужно было срочно уводить людей. Хорошо, что он вовремя отослал Аманду и Квентина. Должно быть, они сейчас уже в полной безопасности. Огненный болид взлетел с противоположного берега и взорвался прямо перед королем. Зубчатый край стены с шумом осыпался вниз. Крестьянские дружинники с воплями бросились к башенной лестнице. Еще один такой удар, и от стены ничего не останется. Роланд приказал трубить отбой. Осыпанный каменной пылью горнист вскинул рожок. Прозвучал сигнал отступления. Вторая вспышка ударила по верху башни. Стена и башня рухнули на глазах. Яркие голубые вспышки с другого берега следовали одна за другой.

— Всем в подземный ход! — крикнул Роланд.

И все, кто был с королем: лучники, копейщики, дружинники — все кинулись вниз по винтовой лестнице башни.

Джордан спешил и волок Квентина за руку. Они бежали по лестнице, ведущей в подземелье. Пол под ногами вздрагивал при каждом ударе. Стены с грохотом осыпались целыми глыбами. Джордан и Квентин бросились в левое крыло замка, где должна была находится королева Аманда. Они бежали по пустынным коридорам замка, выкрикивая имя королевы. Но там ее не было. Стены замка содрогались под могучими ударами, осыпаясь каменной крошкой. Пробегая мимо окон в переходах замка, они видели, как небо расчерчивают голубые трассы огненных шаров. Сердце Джордана дрогнуло от недоброго предчувствия. Уходить надо было немедленно, пока не засыпало входы в подземелье.

— Она там, наверху! — воскликнул Квентин.

— Надо уходить, Квентин. Если завалит подвалы, мы не выберемся отсюда, — сказал Джордан.

Вслед за каждым выстрелом слышался глухой удар. Замок вздрагивал и проседал, как корабль во время шторма. Вершины башен и крепостных стен крошились и осыпались грудой измельченного кирпича и камня. Люди и лошади в панике метались по двору и гибли под глыбами и блоками рушащихся стен. "Еще немного, — подумал Джордан, — и замок превратиться в груду обломков, тогда подвалы будут замурованы".

Джордан взял Квентина за руку и потянул к подвалам:

— Квентин, нам ее не найти. Но ты должен жить, ты нужен этому миру.

Квентин не мог покинуть замок без матери. Им вдруг овладело непреодолимое упорство: он не хотел больше подчиняться воле этого человека, принесшего одни неприятности. Когда они достигли первого этажа, принц с силой вырвал руку.

— Я не покину замок, пока не найду отца и мать! Пока не буду уверен, что они в безопасности! — прокричал он в лицо Джордану.

— Дурак! Ты не выберешься отсюда. Через полчаса замок превратиться в груду развалин.

Квентин бросил злой взгляд на Джордана. Этому чужаку, обрекшему их мир на разрушение, нет никакого дела до жизни его родителей. Пусть бежит! Он озабочен одним — спасением собственной шкуры. Квентин подумал о матери, и его сердце сжалось. Он никогда не бросит ее! Пусть Джордан убирается куда хочет, на все четыре или пять сторон света, только оставит их всех в покое.

Джордан прочел что-то в глазах Квентина, что заставило его остановиться. "Что ж, раз глупый мальчишка хочет испытать судьбу, то пусть. Я не стану его удерживать. Каждый, в конце концов, господин своей судьбы".

— Тут код места, в которое ты должен попасть. Возьми его. Если останешься жив, набирай код и прыгай в сундук, — Джордан вырвал клочок бумаги из своей тетрадки. — Постарайся успеть. Не знаю, сможешь ли ты спасти родителей, но мир ты спасти должен!

Джордан сделал несколько шагов назад, еще с надеждой глядя на Квентина, затем повернулся и быстро побежал по длинному коридору, уходящему в темноту подвалов.

Квентин остался один. Метровой толщины стены трескались и осыпались вокруг. Надо спешить, пока действительно не засыпало все проходы. Он повернулся и побежал к лестнице, ведущей наверх.



* * *


Роланд громко звал Аманду. Но в грохоте рушащихся стен, в криках обезумевшей толпы, его голос тонул и был не слышен. Никто не видел королеву. Люди метались по двору в надежде найти спасение в какой-нибудь щели. По воздуху носились огненные вспышки. Взрывались и рушились могучие каменные башни. Смерть с каждой минутой приближалась к ним. Роланд остановился посреди двора. Путь спасения остался только один — через подземный ход. Но как остановить это творящееся безумие? Нужно ошеломить толпу, привести ее в чувство, иначе эти люди передавят друг друга. Король взметнул руки вверх и призвал на помощь небесные силы. Его магия была бессильна против всесильной магии жрецов престола, но в эту минуту должна была помочь.

Король произнес заклинание, то заклинание, которым когда удивил Квентина, но только в десятки раз более мощное. Раздался оглушительный хлопок. Люди на мгновение застыли.

— Говард, уводи людей в подвалы! — крикнул король, заметив в толпе начальника дворцовой стражи.

Говард все понял с полуслова.

— А ну, смирно! В колонну по три, шагом марш в подвалы! Пошевеливайся, собаки! — взревел со всей мочи Говард.

Его призыв возымел действие. Люди перестали давить друг друга и двинулись в распахнутые ворота подземелья.

— Говард, где Аманда? — выкрикнул Роланд.

— Последний раз я видел королеву на восточной башне, милорд, — ответил начальник стражи.

Роланд посмотрел на вершину угловой башни. И тут его сердце похолодело. Разрушенная огненными шарами башня медленно осыпалась вниз.

Аманда, в рыцарских доспехах, стояла на верхней площадке угловой башни и наблюдала за ходом сражения. Она видела, как всадники герцога Галумейского с ходу врубились в ошеломленную толпу вражеских солдат и стали теснить их к лесу. Защита Торина пока еще действовала, ограждая крепость невидимым куполом. Зрелище летающих огненных шаров слишком увлекло ее, и она поздно заметила, что шары пробили защитный круг и стали крушить замок.

Она все еще была наверху, когда рухнула верхняя часть стены перед башней. Королева не ведала, что Альдор, опьяненный своим могуществом, уже давно приметил эту высокую угловую башню. И как только стена перед башней была разрушена, он ударил очередью огненных болидов по ее вершине.

Аманда как раз спускалась по башенной лестнице, когда лавина рухнувших камней погребла ее.

Роланд бежал к угловой восточной башне по опустевшим коридорам замка. В замке не было ни души. Под ногами хрустели осколки стекла и камня. Король громко окликал Аманду и всех, кто еще мог здесь находиться. Стены качались вокруг и расходились трещинами. Роланд ощущал себя матросом во время сильного шторма. Внезапный удар пришелся на стену впереди. Король успел заметить, как стена перед ним вздулась огромным каменным пузырем. Долгое застывшее мгновение он с удивлением созерцал этот неестественный каменный пузырь перед собой. Затем время вновь прыгнуло вперед рассерженным барсом. Каменный мешок с грохотом разорвался, погребая под лавиной узкий проход. Тяжелый каменный обломок ударил королю в голову, и его сознание в ту же минуту померкло.



* * *


Альдор продолжал методично превращать замок в кучу битого кирпича и камня. Он с удовлетворением заметил, что это занятие нравится ему все больше и больше. Но праздник не был бы праздником без окончательной победы над врагом. Когда утром толпы этих придурков, называемых гвардией Священного престола, войдут в разрушенный замок, они должны увидеть такую картину, от которой кровь похолодеет в их жилах и которую они потом будут до конца дней своих со страхом и трепетом передавать детям и внукам. А уж он-то постарается произвести на них неизгладимое впечатление, а то многие из них запамятовали, какие почести надлежит воздавать наместнику Священного престола. То, что он превратит замок мятежников в груду обломков, несомненно, впечатляет. Но это лишь часть великого обряда очищения. Чтобы полностью уничтожить всю скверну, он выжжет развалины очистительным огнем. Это место должно остаться чистым и пустынным, будто здесь никогда ничего и не было. И никакого смрада и вони от гниющих трупов отступников в грудах строительного мусора.

"Подождите, мои верные оруженосцы, главный сюрприз вас ждет впереди, — предвкушая десерт, думал Альдор. — Вскоре наступит завершающий этап обряда очищения. Огненные псы пройдутся по развалинам замки, и тогда вы удивитесь по-настоящему. К утру здесь будет все чисто и стерильно, и никакого пира для стервятников".



* * *


Квентин, как ни старался, не мог пробиться наверх сквозь толпу охваченных паникой людей. Все бежали к подвалам. Живой поток захлестнул узкие лестницы и переходы. Кто-то падал, кто-то летел через головы по перилам. Квентин понял, что отец решил уводить людей из замка подземным путем. Толпа уже заполнила все переходы подземелья, и не было ни малейшего шанса прорваться наверх и отыскать мать. Никто не слышал призывов принца, сплошной человеческий поток нес его вниз. Оставалось только надеяться, что королева где-то здесь, среди людей, и чьи-то руки сберегают ее в этот час. Путь был один — к подземному ходу. Квентин вырвался из тесного кольца людей и вскоре опередил всех.

Когда сзади раздался сокрушительный удар, принц был уже в безопасности. Все произошло мгновенно: широкий каменный свод, опирающийся на колонны, лопнул посередине, и на запертых в подземелье людей обрушился тысячетонный камнепад. Оглянувшись, Квентин увидел, что по проходу несется лавина каменных обломков и пыли. Он со всех ног бросился вперед. Принц мчался по подземелью, освещенному редкими факелами, ориентируясь на подсознательном уровне. Детские уроки всплыли в памяти. Все эти знаки: крестики, звездочки, куриные лапки, колоски, животные — Квентин вдруг ясно вспомнил, что они означают. Он бежал по подземному коридору, вовремя делая нужные повороты. За последние сутки столько всего обрушилось на него, что сознание, запротестовав, перестало анализировать окружающую действительность и отключилось. Он ощущал себя безмозглой заведенной куклой, но в этом и было его спасение. Остановись он хоть на мгновение, задумайся, предайся воспоминаниям — его бы тут же поглотила несущаяся лавина. Подсознание работало четко и спокойно, послушно подсказывая нужные повороты пути. У принца не было больше ни сил, ни слез, ни боли. Душа застыла в немом крике, а ноги несли его сами собой. На каком-то повороте Квентин остановился, чтобы перевести дыхание. Крики погребенных под каменной толщей людей были теперь почти не слышны. Перед принцем располагались два прохода, отмеченные знаками. Пиктограмма над правым проходом изображала двух пляшущих человечков, звезду и две стрелы. Над левым был нарисован большой трезубец.

"Правый проход ведет к подземному ходу, — вспомнил Квентин. — Мне туда". Юноша дышал тяжело, как загнанная лошадь. Он шагнул под каменную арку и с вздохом опустился на землю, решив передохнуть хотя бы пару минут. И вдруг в дальнем конце темного прохода возникло какое-то огненное сияние. Оно просачивалось сквозь боковые ответвления и трещины в скалах. "Что это?" — со страхом подумал Квентин. Огонь постепенно заполнял коридор. Рваные языки пламени обрели форму и сложились в лапы, голову и туловище огромного огненного пса.

Пес постоял мгновение на месте, словно изучая местность, а затем длинными отрывистыми прыжками припустил по коридору прямо к замершему Квентину.



* * *


Было еще темно, но Альдор знал, что рассвет близок. И он решил поспешить с завершающей фазой обряда. Замок был полностью разрушен, среди развалин горели пожары. Вылетающие из треножника огненные шары теперь лишь перемалывали каменные груды, превращая их в пепел и пыль. Половина дела была сделана. Враг был повергнут.

Жрец перешел к третьей стадии обряда. "Это должно еще больше повеселить моих верных оруженосцев", — думал он, вспоминая испуганные лица гвардейцев. Вспышки, излучаемые кристаллом, из голубых и синих превратились в красные и оранжевые и понеслись к руинам замка. На лету они превращались в огромных пламенных драконов и псов. Наступал завершающий этап обряда очищения, призванный уничтожить и испепелить огнем всякую плоть, а значит, и нечистоту.

Исполинские огненные драконы, порождения мысли Верховного Жреца, блуждали по руинам, просачивались огнем в самые укромные щели и вылизывали огненными языками плоть всякую: и живую, и неживую.

"Так снизошла на город кара великая, разбив камни города, — вспомнились Альдору слова древней книги. — И поглощены были неверные и отступники геенной огненной. А после сделалось то место чисто от всяческой скверны и плоти. И воцарилась там тишина, спокойствие и порядок".

"Огненные псы еще до рассвета вылижут развалины и достанут затаившихся отступников, — размышлял жрец. — С восходом солнца они исчезнут. А утром в очищенный от скверны город войдет армия, не столько для того, чтобы воспользоваться своим правом на разбой и разграбление, сколько для того, чтобы каждый из воинов смог проникнуться священным трепетом перед мощью властелина престола и потрясенным преклонить колени перед его величием".


Глава 8. Подземная страна


Разинув пасть, огненный пес несся на Квентина. Квентин выскочил в центральный коридор. С одной стороны был заваленный камнями тоннель, с другой — помеченный трезубцем проход. Выбора не было. Квентин бросился вниз в заповедный лаз. Пес прыгнул, выставив взлохмаченные языками пламени лапы. Квентин чувствовал жар огненного тела. Принц бежал вниз по высоким каменным ступеням, думая о том, как бы ему не загреметь вниз. Но на последних ступенях все же споткнулся и загремел вниз. Скатившись по каменной насыпи, он упал в воду горного озера. И это спасло его в следующую минуту, когда огненный пес пронесся над головой. Вода рядом зашипела и изошла паром. Пес огненным клубком откатился назад и остановился, выжидая, когда Квентин выйдет на берег.

Ледяными иголками пронизывало тело, но юноша терпел, сидя по горло в воде. Выйти на берег означало бы неминуемую смерть. Огненный пес расположился у самой кромки воды. Магическое создание было уверено, что человек долго не вытерпит ледяную стужу горного озера. Ноги и руки стало сводить судорогой. "Долго я не выдержу. Надо выходить", — подумал Квентин и сделал шаг к берегу. Пес приготовился принять жертву. Он прыгнул вперед и застыл у самой кромки воды. Пасть пса широко раскрылась в огненном зеве.

И тут каменная стена за спиной пса зашевелилась. По скале пробежали трещины, она сморщинилась, как старая кожа, и приобрела выпуклый рельеф. Спустя секунду на поверхности скалы выступили два горельефа каменных великанов. Квентин застыл, зачарованно глядя на это представление. Каменные великаны отделились от скалы и сделали пару шагов к огненному псу. Их тяжелая поступь отозвалась дрожью в земле. Огненный пес обернулся и злобно ощерился на приближающихся големов. Истуканы, запрокинув вверх остроконечные головы, направлялись к нему. Они широко раскинули в стороны свои могучие руки, вытесанные из каменных блоков, словно бы намереваясь удушить пса в своих объятиях.

Пес отвернулся от Квентина и сделал быстрый прыжок в сторону. Но правый великан с ловкостью, какой позавидовал бы и чемпион, вскинул каменную руку и ударил пса на лету. От пса полетели искры. Лохматым комком пламени он отскочил от земли. Второй великан, сделав быстрый и точный шаг, придавил пса к земле. Из-под тяжелой ноги исполина брызнули искры и языки пламени. Пес злобно зашипел в отчаянной попытке вырваться из-под каменной стопы голема. Но великан быстро наступил и второй ногой, окончательно лишая пса воздуха. Огненные змейки заструились между мокрыми камнями на берегу озера и вскоре погасли. С огненным чудовищем было покончено.

— Ты можешь чувствовать себя в безопасности, человек, — проскрежетал голем.

Квентин попытался сделать шаг и выйти на берег. Ноги онемели и совсем его не слушались. Посиневшими от холода губами он звал на помощь, но не мог расслышать даже собственного шепота. Сердце стучало все реже. Сознание тихо уплывало в темную даль. Еще одна отчаянная попытка выбраться, и принц рухнул в студеную воду. Вода охватила его цепкими объятиями и мягко повлекла на дно.

Квентину казалось, что он плывет по каким-то темным пещерам, длинным переходам и лестницам. Иногда на крутых поворотах ему доставались довольно чувствительные толчки, и это на минуту возвращало его к реальности. И тогда он с интересом разглядывал несущих его маленьких человечков. У странных человечков были мохнатые руки и ноги и лица, заросшие бородами. Они тяжело сопели, ввосьмером таща Квентина на носилках из куска брезента по темным переходам. Все это делалось в абсолютном молчании, за весь путь никто из маленьких человечков не проронил ни слова. После тяжелого шока Квентин пребывал в расслабленно-безвольном состоянии и просто плыл на руках этих неведомых существ. О том, что это гномы, сказочные жители подземной страны, он начал догадываться с первых минут их путешествия. Какой путь они проделали, Квентин не мог определить: коридоры петляли под самыми неожиданными углами, а лестницы уводили все ниже под землю. Уже после нескольких пройденных лестниц, юноша понял, что никогда не бывал здесь прежде. Но гномы продолжали углубляться в недра горы. И хотя принца переодели в сухое и растерли спиртовым настоем, сильное переохлаждение давало о себе знать. Утомленное сознание юноши незаметно отключилось, и дальнейший путь он проделал в каком-то дремотном сумеречном состоянии.

Пробудило его сияние яркого света, раздробленного миллионами маленьких кристалликов, покрывающих стены подземного зала. После тьмы пещер оно больно ударило по глазам. Квентин зажмурился и первые мгновения своего пребывания в подземном мире Гедара мог руководствоваться только слухом. Глаза постепенно привыкли к блеску кристаллов, и он смог разглядеть своих новых знакомых. Подземные жители были маленького роста, среднему человеку они едва доходили до пояса. Квентин обратил внимание, что эти карлики любили красочные наряды. Все они были одеты в пестрые жилетки и яркие шаровары. Вооружены они были короткими мечами в украшенных самоцветами ножнах и железными палицами. Забавные человечки окружили Квентина, с удивлением рассматривая его, покачивая головами и смешно цокая языками на своем наречии.

Квентин с интересом осматривал все вокруг и поражался красоте подземного мира. Витые колонны, наполненные мягким зеленоватым свечением, возносились на большую высоту под своды потолка. Стены искрились и переливались неожиданным в этом подземелье радужным светом от бесчисленного множества кристаллов. Матовые плиты на полу, украшенные снежными узорами, светились чуть голубоватым светом зимнего утра. Легкий подземный ветерок шевелил серебряные колокольчики, подвешенные к высоким сводами, и они отзывались нежным малиновым звоном. "Откуда здесь столько света?" — думал Квентин. Убаюканный нежными звуками колокольчиков и искорками света, он перестал ощущать угрозу, откуда-то зная, что подземные существа, живущие в столь милом доме, не могут причинить ему вреда. В центре зала плескался тонкими струйками фонтан, запертый в круглой чаше, образованной лепестками каменного цветка. Струйки воды и кристаллики, установленные в фонтане, искрились радужными брызгами. "Так любить свет могут только люди, когда-то жившие на поверхности, но в силу каких-то причин оказавшиеся в подземелье", — сделал вывод Квентин. Он так и не смог определить тогда, откуда берется этот праздничный свет. И лишь спустя пару дней пребывания его в подгорном мире Гедара, карлики открыли ему тайну света. Солнечные лучи проникали в недра горы через хитроумные световоды, образованные кристалликами горного хрусталя.

Толпа, окружившая принца, внезапно расступилась, пропуская вперед высокого даже по наземным меркам человека. Среди карликов он и вовсе казался великаном. Это был мужчина с сильным и волевым лицом, обрамленным ярко-рыжей бородой. Одет он был в красный жилет и коричневые шаровары, на ногах у него были рыжие кожаные сапоги с раструбами. На шеи у великана на толстой золотой цепи висел знак, изображающий какую-то неизвестную Квентину букву. Великан пробирался сквозь толпу, быстро перебрасываясь с карликами фразами на их чмокающем языке. Когда он добрался до Квентина, молча сграбастал его огромной лапищей за руку и повел через толпу. Они приблизились к фонтану, и Квентин увидел трон за его чашей. Гигант уселся на трон, поставил Квентина прямо перед собой и всмотрелся в лицо юноши проницательным и умным взглядом глубоких, как озеро, голубых глаз.

— Я знаю тебя, — сказал рыжебородый. — Ты Квентин сын короля Роланда. Печальная участь постигла твою страну. Вы храбро сражались, но враг использовал такие силы, преодолеть которые не смог бы никто из смертных. Здесь в нашей подземной стране, которая называется Гедар, ты можешь чувствовать себя в полной безопасности. Конаху не дано власти контролировать недра и поднебесье, поэтому его власть на Земле пока ограничена.

— Меня зовут Мелар. Я король славного Гедара, который имеет не менее драматичную историю, чем твоя родная Монтания. Я предлагаю тебе безопасный приют. Ты можешь находиться у нас, сколько пожелаешь сам. И я хочу, чтобы за это время ты уяснил некоторые важные вещи, которые откроются тебе. Сейчас мы сядем за стол, а после завтрака тебе будет необходимо хорошенько отдохнуть и придти в себя. На поверхности будет небезопасно еще несколько дней, пока огненные псы не сожрут все, что осталось от твоего дома. Так что три-четыре дня ты в любом случае будешь моим гостем.

Квентин не мог поверить: этот человек говорил с ним на давно забытом анге, древнем языке, который каждый член королевской семьи обязан был знать по завету предков. Теперь эти знания пригодились Квентину, и он был весьма доволен этим обстоятельством. С трудом подыскивая слова древнего языка, принц произнес:

— Благодарю вас, великодушный король Мелар, за гостеприимство, оказанное преследуемому путнику. Теперь я понимаю, что благородство и сострадание не ограничено поверхностью земли, оно распространяется и на ее недра, где можно рассчитывать на помощь, приют и покровительство, — Квентин слегка даже испугался за себя: никогда раньше, даже под угрозой наказания, он не смог бы произнести столь напыщенную тираду на древнем анге. Но под этими чудесными сводами он вдруг почувствовал мелодику прекрасного древнего языка и изложил свое приветствие почти рифмованным слогом.

По пещере раскатился, отозвавшись в колокольчиках, объемный смех короля Мелара. Подданные Гедара тоже смешно зачирикали, подражая своему властителю.

— Хорошо, принц Квентин, спасибо на добром слове. А теперь прошу к столу отведать угощений, приготовленных лучшими поварами Гедара, — пригласил король.

Подземная страна удивляла Квентина. Она была непостижима и огромна. Он и предположить не мог, что недра земли могут быть изрезаны таким количеством пещер и полостей, в которых вполне могло разместиться королевство, по размерам не уступающее его родной Монтании. Карлики старались не оставлять одного юного принца, когда он путешествовал по подземельям огромной страны, — заблудиться здесь ничего не стоило. Все помещения строго соответствовали отведенным целям: общественные, торговые, производственные или жилые. Залы подземной страны уходили во всех направлениях: вперед и назад, вправо и влево, вверх и вниз. Одни из них, как и королевские палаты, были ярко освещены сиянием тысяч кристалликов, другие погружены во мрак. Квентина старались скорее провести по этим полутемным помещениям, озаряемым лишь сполохами огня, где, согнувшись над плавильными печами и гранильными станками, карлики занимались обработкой металлов и драгоценных камней. Вместе с тем часто встречались еще не обжитые подземными обитателями пустые и темные пещеры, сохранившие свой первозданный природный вид. Некоторые из них таили в себе изумительную красоту подземных водопадов и горных озер с безупречно прозрачной и чистой водой, с вкраплениями сверкающих драгоценных камней и горного хрусталя на стенах, сосульками сталактитов и сталагмитов. Странно, но здесь под землей не чувствовалось холода.

"Огонь древней горы", — пояснили Квентину аборигены. Король Мелар рассказал об этом подробнее. Гора Вилду, которая была прекрасно видна Квентину из окна его спальни, была древним вулканом, еще хранившим тепло в своих недрах. Это тепло и использовали жители Гедара. Маленькие люди трудились не покладая рук на подземных разработках, добывая драгоценные камни, золото, серебро и другие металлы. Добытые ископаемые они обменивали на продовольствие через доверенных лиц из числа местных крестьян, которые из поколения в поколение занимались этим тайным, но выгодным промыслом.

"Знал ли отец о существовании Гедара? — задавался вопросом Квентин. — Ведь уже многие сотни карлики жили здесь в недрах горы, почти под самым замком". Но, скорее всего, существование подземного народа было для всех тайной, ведь ничего, кроме неясных слухов и древних легенд, не просачивалось на поверхность.

Король Мелар многое поведал принцу из древней истории. Картина воцарения Конаха ясно предстала перед ним. Конах поработил и захватил землю, а люди, не пожелавшие покориться ему, были изменены проклятием и вынуждены были, чтобы сохранить жизнь и независимость, укрыться в подземных пещерах. Карлики Гедара были извечными врагами Конаха, а это означало, что в их лице Квентин получил надежных друзей и союзников. Эта мысль обрадовала Квентина. Значит, в их мире все еще существовало сопротивление безжалостной диктатуре и было на кого опереться не только на земле, но и в ее глубинах, и, если верить королю Мелару, то и на небе. Первые два дня Квентин был совершенно подавлен. Разведчики Гедара проникли на поверхность и рассказали, что замок короля Монтании превращен в груду дымящихся развалин и никого в живых там не осталось.

"Значит, я остался совсем один", — с тоской думал принц, глядя на игру фонтана и праздничное сияние кристалликов, заполняющее королевские пещеры.

Король Мелар приставил к Квентину пару человечков, прекрасно владеющих древним языком, чтобы они не оставляли принца наедине с его мыслями. И человечки старались вовсю развлечь принца. Они рассказывали ему древние легенды и сказки, водили по живописным местам подземной страны и угощали Квентина дефицитными фруктами и лакомствами, доставленными с земной поверхности. Но ночью, когда жизнь под горой затихала, Квентин вновь оказывался наедине со своими горькими мыслями. Боль утраты оживала вновь и вновь, и он замечал, как глаза вдруг наполняются непослушными капельками слез. Тогда он вслушивался в серебряный звон колокольчиков, запряженных в подземные ветерки, и ему становилось немного легче.

На исходе четвертого дня король Мелар вновь принял его в тронном зале. На этот раз гигант был сосредоточен и задумчив.

— Мои люди побывали наверху. Армия Конаха ушла. Огненные псы вылизали все, оставив после себя только оплавленные дымящиеся камни, которые будут остывать еще неделю. Больше там ничего не осталось, — король помолчал: — и никого...

Квентину, уже смирившемуся с безвозвратной потерей, пришлось вновь испить эту горькую чашу. Но он решил быть сильным и никогда больше не показывать не достойную мужчины слабость.

— Мне это известно, король Мелар. Враги убили моих родных и разрушили мой дом. Моего народа больше нет. Я остался один, — скорбно ответил Квентин.

— Когда-то давно подобная участь выпала и на долю моего народа, — продолжил Мелар. — Но я верю, что наступит день и зло будет побеждено. Древнее пророчество гласит: злой властелин падет, когда будут соединены воедино силы земли, неба и подгорного мира; силы прошлого, настоящего и будущего. Собравшись вместе, семеро посвященных одолеют монарха, за которым стоит тьма, — король внимательно взглянул на Квентина. — Мудрые и знающие люди советуют мне внимательнее присмотреться к вам, принц Квентин. Им кажется, что ты можешь исполнить важную миссию в борьбе со злом. Есть даже люди, которые уверены, что ты один из тех избранных, о которых говорит пророчество.

Король Мелар поднялся с трона и сказал что-то на языке подземного мира. Из полумрака боковой пещеры выступила согбенная фигура карлика, закутанного в шерстяное пончо.

— Это старый Фарго, — объявил король. — Сдается мне, что только горячая гора Вилду и небо старше его. Он хочет спросить тебя кое о чем, принц Квентин.

Старичок, опираясь на посох из черного дерева, приблизился к Квентину. Лицо у него было маленькое и сморщенное, словно печеное яблоко. Но в отличие от лиц его соплеменников, лица старого Фарго почти не коснулись чары проклятия Конаха, а на руках и ногах старичка, хоть они и напоминали узловатые ветви высохшего дерева, отсутствовал шерстяной покров, присущий всем остальным карликам. Глаза старичка смотрели куда-то поверх Квентина, и принц по этому отсутствующему взгляду догадался, что старый Фарго совершенно слеп.

Фарго протянул высохшую руку Квентину и сказал:

— Я давно уже ничего не вижу, слышу с каждым годом все хуже, но чувствую я себя так же хорошо, как и во времена моей молодости. Дай мне, пожалуйста, твою руку, сынок.

Фарго попытался было напустить на лицо значительность и важность, но у него вышла такая уморительная физиономия, что Квентин улыбнулся и уже без опаски протянул руку старенькому гному. Теплыми сухими пальцами обеих рук Фарго обхватил ладонь принца. В тот же миг голова Квентина плавно закружилась, ноги стали мягкими и слабыми, и если бы его не подхватили сзади, он бы точно свалился на каменный пол. Сознание принца понеслось бурным потоком, удивительные образы сменяли друг друга, вызывая странное чувство, что все это уже с ним происходило однажды. Ему показывали картинки из его жизни, словно бы многое уже знали наперед и хотели, чтобы и Квентин мог увидеть, что готовит ему судьба. Образы, не задерживаясь, сменяли друг друга отдельными отрывочными эпизодами, связать которые воедино было совершенно невозможно. Осознание реальной действительности покинуло Квентина. Он словно бы находился внутри странного фильма, был его главным героем и по воле неведомого автора плыл вместе с потоком образов от эпизода к эпизоду своей собственной жизни, наблюдая все это со стороны. И в этом виртуальном потоке, похоже, от него ничего не зависело. Он послушно, как расплавленный воск, принимал форму матрицы и не имел сил избежать этого.

Сколько прошло времени с начала этого полета, Квентин не мог сказать. Сознание возвращалось медленно. Очнувшись, он обнаружил себя лежащим на деревянной скамье. Вокруг толпились маленькие человечки. Вслед за сознанием вернулась и память, и Квентин вспомнил маленького старичка, с хитренькой улыбочкой стоящего чуть поодаль. "Что он сотворил со мной?" — думал Квентин. Ощущение, что он проглотил за завтраком целую вечность и не смог ее переварить, не покидало принца. На ум приходило еще одно сравнение: будто за несколько часов он чудом одолел тысячи томов из отцовской библиотеки, и этот чудовищный коктейль информации никак не мог усвоиться его сознанием.

— Вставайте, принц! — громко произнес король карликов Мелар. — Вы должны незамедлительно отобедать, чтобы восстановить истощенные силы.

После двух бокалов сладкого красного вина Квентин почувствовал себя значительно лучше. Король Мелар наблюдал за ним с каким-то лукавым выражением. Старый Фарго сидел рядом с Квентином и причмокивал вино из малахитового с золотым ободком кубка, окуная в него редкие усы и бородку.

— Почтенный Фарго! Считаю, пришла пора поведать нашему гостю и всем собравшимся здесь истину, которая открылась вам столь чудесным образом, — объявил Мелар. — У меня нет секретов от моего народа. Все вы — мои братья и сестры, а все мы — единая семья, — король обнял Квентина и Фарго. — Поэтому, достопочтенный Фарго, огласите всем то, что явилось вам в ваших видениях, так чтобы каждый мог понять суть божественного провидения.

— Вы знаете, друзья мои, что долгие я годы провел в отшельничестве, неустанно трудясь над постижением истин Древнего мира. Тех истин, что даны были нам прародителями, — начал Фарго, с трудом отрывая голову от чаши с вином. — Божественный Дух помог мне в трудах моих и открыл для меня смысл многих пророчеств, изложенных в священных книгах. Язык этих книг не доступен простым смертным, а значение и смысл слов ускользает и от посвященных. Однако с помощью высших сил все-таки мне удалось узнать многое. Я понял главное: зло не вечно, друзья мои! Злая сила, что сотни лет назад изгнала нас с лица земли, заставила забиться в норы и изуродовала наш облик — не вечна! Наш враг знает это и чувствует опасность. Ему тоже известна истина древнего пророчества, поэтому он и поспешил расправиться с Монтанией.

Сказано: "После огненной бури явится герой и объединит силы недр, земли и неба; прошлого, настоящего и будущего. Долгий путь предстоит пройти ему, чтобы победить злого властелина. Отыщет он шесть друзей, и с помощью семи Древних предметов и знаний низвергнут они дракона, терзающего землю. А как сделают это, исполнится великое пророчество: наступит на земле царство радости и свободы, и новая звезда засияет в небе, озаряя дорогу идущим в ночи".

"Кто же этот герой?" — вопрошал я себя и с усердием искал ответ в своих ночных бдениях. И был открыт мне образ юноши, выходца из горной страны, преследуемого и гонимого злыми силами. И вот теперь, как только я коснулся руки юного принца Квентина, озарение снизошло на меня. Понял я: это тот герой, о котором гласит древнее пророчество. И если мы хотим победить врага и вернуться на поверхность земли, мы должны открыться молодому принцу и вручить ему священное оружие нашего рода. Ибо он один из тех семи героев, что одолеют Конаха. Таково мое слово.

Все слушали Фарго в почтительном молчании, но через минуту, как только он умолк, ропот пробежал по рядам маленьких человечков, чинно рассевшихся за столами в пиршественном зале.

Один из карликов, по-видимому, знатного рода, с массивной золотой цепью на шее и кинжалом в золотых ножнах на поясе, вскочил со своего места и обратился к королю:

— Можно я скажу, король Мелар?

— Говори, Ланс. Мы слушаем тебя.

Человечек жарко заговорил:

— Я не знаю, прав уважаемый Фарго насчет пророчеств или нет, это еще надо проверить. Но, братья мои, подумайте, какому риску мы подвергаем наше существование, вручая в руки незнакомца наше священное знание! Все вы знаете: каждому роду было вручено Древними прародителями то или иное священное знание, тот или иной предмет-охранитель, служащий источником силы и могущества рода, к которому род всегда мог прибегнуть при возникновении угрозы его существованию. Этот священный предмет мы берегли и передавали от поколения к поколению, от отца к сыну, и если наш род все еще существует, то во многом только благодаря ему.

Это наша последняя надежда в случае опасности, и теперь вы предлагаете отдать его в чужие руки! И в чьи? В руки молодого человека, не знающего жизни, растерянного и слабого. Кто может поручиться за верность пророчества? Кто может поручиться за то, что наше священное знание не будет использовано против нас самих? Кто может поручиться, что наша святыня не попадет в руки врага по воле или против воли этого молодого человека, которого тут пытаются представить спасителем мира!

Внемлите разуму, братья мои! Мы не можем вверять судьбу нашего многострадального народа в руки чужестранца, полагаясь на его неокрепшую волю и не будучи уверенными в том, что святыня рода послужит во благо нам. Я как один из старейшин нашего рода и хранитель сокровищ говорю: нет! Таково мое слово.

Знатный человечек, высказав все, что у него накопилось на душе, выдохся, как воздушный шарик, и понуро опустился на свое место на скамье.

В зале стало шумно, обычно сдержанные, карлики бурно обсуждали выступление оратора. Квентин наблюдал за всем происходящим рассеянно, казалось, это его не касается. Он до сих пор не мог осознать, как так случилось, что всего за час он превратился из юноши, совсем еще мальчишки, в спасителя человечества.

Дискуссия продолжалась, вставали и выступали уважаемые люди рода, но принца это обсуждение не трогало, он был полностью поглощен своими думами. Вместе с великой миссией на Квентина вдруг навалилась страшная усталость. Ему было уже все равно, выберут ли его спасителем мира или вышвырнут на съедение огненным псам, все еще бродившим по пепелищу. Взгляд Квентина упал на короля Мелара. По выражению его лица принц понял, что король тоже уже порядком утомлен затянувшейся дискуссией и намерен в ближайшее время положить ей конец.

Так и произошло. Мелар поднял руку и замер на некоторое время, пока разгоряченный народец не заметил своего властителя. Оживленные голоса спорщиков смолкли, и в зале воцарилась тишина.

— Можно мне сказать? — тихо произнес король. Он поднялся со своего трона, огромный, сразу занявший собой ползала. Квентин заметил, что рост короля оказывает на подданных Гедара неизменно сильное впечатление.

— Я внимательно выслушал мой народ. Все аргументы за и против; Фарго и его оппонентов. Все существующие точки зрения оглашены сегодня в этом зале. Вопрос ясен. Он стоит достаточно просто: вверять ли судьбу нашего народа, а вместе с тем и судьбу всего мира в руки молодого паренька, избранного провидением на роль освободителя, или нет, — Мелар вскинул ладонь вверх, упреждая возражающие отклики, но они и не последовали.

— Сотни лет мы, великая нация, помнящая лица своих предков — прекрасные, человеческие лица — провели под землей. Многие из нас никогда не видели солнца. Наши дети, лишенные живительных лучей небесного светила, рождаются слепыми, как кроты. Расой карликов и гномов называют нас жители поверхности. Некогда благородный и красивый народ вырождается, становясь с каждым годом все меньше и уродливее. Но голос крови все еще живет в нас, и мы выбираем себе в короли того, кто по росту и обличию более других напоминает нам облик предков.

Всем вам известно, что таких детей в нынешнем поколении нет вообще, а это значит, что если в ближайшие годы не родится нормальный ребенок, я стану последним королем Гедара, несущим в своих чертах облик прародителей. Вам также хорошо известно, что я не вечен. Непонятная болезнь подтачивает мои силы, и если я умру, то оставлю мой народ без преемника. А ведь на это и рассчитан замысел коварного Конаха: обречь народ Гедара на вырождение и смерть, превратить его в толпу безмозглых уродцев, подобных кротам и другим подземным животным. Этого вы хотите? Если ли у нас выбор, кроме как внять знакам Высшей Силы? Не овладеет ли нами отчаяние, если мы отвергнем последний шанс на спасение? Нет, братья мои, выбора у нас нет! Это наш последний шанс на спасение. И на спасение не только наше, но и всего остального мира: и наземного, и небесного. А раз у нас нет выбора, давайте же с благодарностью примем нашу судьбу, какой бы горькой и печальной она не оказалась.

Зал притих в пристыженном молчании. Все задумались над словами короля. Воспользовавшись паузой, король снял с шеи овальный медальон цвета морской волны, оправленный в золотую корону, и подошел к Квентину. Вздох сотен голосов прокатился под сводами подземного зала.

— Это Эрлиер, священный талисман нашего рода, — объявил Мелар. — Наше солнце, наша красота, свобода и сила! В нем заключено неподверженное времени знание и истинное виденье мира. Возьми его, Квентин, и обретешь Истину. Но будь осторожен, если тебя одолевают ложные мысли и намерения: Истина — опасное оружие и может обратиться против тебя.

Король надел медальон на шею Квентина. Стремительные токи пронзили тело принца, и он тотчас же ощутил бремя тяжелой ноши Избранного.

— Твой путь долог и нелегок, — послышался надтреснутый голос старого Фарго. — Он пройдет по земле и небу, прошлому и будущему и завершится в настоящем. Пусть же благая Сила ведет тебя! Знай, юноша, от тебя теперь зависит судьба не только нашего мира, но и судьбы многих других миров. Посмотри на женщин и детей этого подземного мира и запомни печаль на их лицах. И если будут тебя искушать наши враги, вспомни тоску карликов, ощути свою боль от утраты близких и почувствуй запах пепелища родного дома. Помни всегда, кто ты, и в чем твое предназначение. Только с чистыми помыслами и сердцем заглядывай в Эрлиер, и он всегда поможет найти тебе правильный путь. Ступай, сынок, и положи конец злу, творящемуся в нашем мире, — сказал Фарго и этими словами закончил свое напутствие.



* * *


На следующее утро, как только дозорные Гедара, заметив восход солнца, возвестили наступление нового дня, принц Квентин покинул Гедар и возвратился в лабиринт подземного хода фамильного замка.


Глава 9. Заколдованный лес


Знакомые стены лабиринта всколыхнули волну воспоминаний. Тяжело защемило сердце. Квентин не хотел оглядываться назад и до самой последней минуты сдерживал себя. Но все же, когда со свитой маленьких обитателей подземелья, вышедших проводить его до реки, они достигли последнего поворота, принц не выдержал и оглянулся назад. Ведущая к замку часть подземного хода была полностью разрушена. Огромные валуны и груды битого кирпича завалили вход в лабиринт. Враги довели дело до конца. С тяжелым сердцем принц шел по знакомому пути, сверяясь со знаками на поворотах. Маленькие люди, чувствуя его состояние, пытались развлечь его незатейливыми шутками. Они несли мешок с припасами и оружие, которым снабдили принца в Гедаре. Теперь у Квентина было небольшое копье, священный меч подземного королевства и украшенный золотом щит с изображением трех гор, над которыми всходило солнце, — гербом Гедара. Король Мелар не пошел провожать его до реки, они простились в том же зале, где и встретились. Гигант сграбастал в охапку Квентина, и принц уткнулся лбом ему куда-то в грудь, почувствовав острую звезду медальона, — знак королевской власти.

— Береги себя, сынок! Теперь ты и твоя жизнь принадлежат всему миру, жаждущему избавления от зла. Старайся не рисковать понапрасну, помни о своей цели и не позволяй другим использовать тебя в их собственных интересах, какими бы благородными они ни представлялись, — король крепко прижал к себе Квентина.

— Мы долго ждали, когда придет герой способный низвергнуть дракона. Мы верим в тебя, Квентин, и надеемся, что твой разум и счастливая звезда помогут тебе одолеть нелегкий путь. Не знаю, свидимся ли еще. Мои силы тают, а твой путь так долог... Помни о нас, о Гедаре и о твоей цели. Эрлиер укажет тебе путь, и если верить Древним, куда бы ты ни пошел, судьба все равно выведет тебя. Отыщи шесть друзей, шесть Древних вещей и вы одолеете зло! — король на прощание еще раз крепко прижал к себе принца и, обняв рукой за плечи, проводил к выходу из королевской пещеры.

Небольшой отряд сопровождающих Квентина подземных человечков спустился к реке. Здесь, как и в старые добрые времена, бурлил водопад, и под горой на берегу были привязаны две почерневшие от времени лодки. Ничего не изменилось здесь с той поры, когда они с отцом в последний раз сплавлялись по подземной реке. Гедарцы помогли Квентину загрузить поклажу в лодку. Дальше им было нельзя: их глаза не вынесли бы яркого дневного солнца. Квентин, стоя в лодке, отчаливал от берега. Он уже привык к маленьким людям, и когда увидел их плачущие лица, сам чуть было не разревелся. Но отец всегда говорил, что королю не подобает плакать, и Квентин просто опустил взгляд. Перед ним проплывали стены каменных пещер его родины, которые он, возможно, больше никогда не увидит.

Через двадцать минут он покинул темные пещеры и выплыл в яркий солнечный день, обдавший его жаром полуденного солнца. И вскоре причалил к берегу, именно в том месте, где много лет назад они вместе с отцом лежали на прогретом берегу реки и смотрели на белые облака, безмятежно плывущие в голубом небе.

За рекой простирались дремучие леса Оддора, места дикие и неизведанные. Из жителей Монтании сюда забредали лишь самые одержимые охотники. Каких только страшных сказок они ни рассказывали об этих местах! Когда-то давно, еще до войны Великих королей, в этих местах располагалось царство волшебницы Фреды. Война смела все древние царства, и теперь в дремучих лесах Оддора обитали дикие племена варваров и гоблинов, не подчиняющиеся даже власти Конаха. В самом начале своего царствования Конах решил было учредить наместничество Оддора, но население здесь было столь малочисленно и дико, что никакого интереса для престола эти земли не представляли. И тогда, чтобы окончательно решить вопрос Оддора, Конах наслал великую мглу на эти места. Мгла закрыла солнце на долгие сто лет. Землю затянуло серым туманом, солнце померкло, а некогда прекрасные и светлые леса заболотились и выродились. Все, что было в этих лесах живого, либо сгинуло во мраке, либо в страхе бежало к равнинам и степям Редера, а те, кто остались, переродились в ужасных созданий, о которых ходили зловещие легенды. Рассказывали про дикарей, чудищ и уродцев, населяющих эти места. А в болотах на севере охотники встречали даже всякую нежить.

Но по берегам реки лес был прекрасен. Чистый и стройный сосновый бор распахнул свои объятия перед Квентином. Солнце светило ярко, и громко распевали лесные птички. И только взгляд вдаль, на предгорья Монтании, рождал в душе принца ноющую грусть. Назад пути не было.

Квентин вошел в лес, мягко ступая по ковру из облетевшей хвои. На открытой лесной полянке было прекрасное место для привала. Принц расположился на стволе упавшего дерева и принялся за трапезу. После того, как с жареной курицей, домашним пивом и сладким земляничным пирогом было покончено, солнце уже миновало зенит. В лесу наступило затишье. После недели, проведенной под землей, погреться на солнышке было настоящим блаженством. Ветерок так нежно шелестел в кронах деревьев, напевая колыбельные песенки, что принц незаметно для себя погрузился в дрему. Он уснул, прислонившись к дереву, с умиротворенной улыбкой, обращенной солнцу и голубому небу.

Во сне все было как прежде. Квентин скакал на своем любимом жеребце к родному дому, а дома ждали привычные дела и занятия. Мать и отец, взявшись за руки, сходили с парадной лестницы замка. В небе кружили белые домашние голуби. Это был привычный и родной мир. И вдруг на небо наползла черная мгла, прорезаемая огненными сполохами, закрутилась в смерче, подхватила и понесла принца, все глубже засасывая его в центр огромного черного коловорота. Тьма была такая густая и ощутимо плотная, что он чуть было не задохнулся в ней. Квентин барахтался в этой густой темноте, пытаясь выкарабкаться, и не мог. Он уже чувствовал, что погибает, что не может проснуться, и в этот момент удушливую черноту прорезал сгусток света. Это было как спасительный глоток воздуха. Сердце учащенно заколотилось, принц глубоко вздохнул и проснулся.

Солнце уже склонилось к линии заката, почти касаясь макушек деревьев. Тело во время сна затекло, конечности онемели, а в голове еще роились остатки тяжелого сна. Принц поднялся на ноги и сделал несколько движений, чтобы размять конечности. "Почему так случилось? Почему выбор пал именно на меня? — думал он. — Почему меня выбросили из моего мира, оставив наедине с могущественным врагом и возложив бремя невыполнимой миссии". Квентин потрогал Эрлиер, висящий у него на шее. "В экстраординарных обстоятельствах, надо действовать экстраординарным способом, — пришла ему на ум мысль древних философов. — Если сейчас Эрлиер не заработает, и не укажет мне путь, я просто выкину его и..." — что он будет делать дальше, так и не пришло принцу в голову. Квентин вытянул из-под рубашки Эрлиер. Тяжелый, овальный, в корпусе из голубого металла с золотой окантовкой, формой он напоминал сплющенное куриное яйцо. Квентин сжал медальон в руке и ощутил его тяжесть. От Эрлиера исходили чуть заметные вибрации, будто кто-то живой пытался пробиться наружу сквозь металлическую скорлупу.

Квентин попытался успокоить разволновавшееся сердце и нажал на продолговатый выступ сбоку медальона. Раздался звонкий щелчок пружины, но принц сдержал пальцами крышку, не давая ей сразу распахнуться. Он взглянул на лесистый берег реки, сделал глубокий вдох — и чему быть, тому не миновать — освободил крышку. Что-то звякнуло, как в музыкальной шкатулке, и крышка распахнулась. В лицо Квентину полыхнуло молочно-белым сиянием. Рассеянный матовый свет исходил из полупрозрачного кристалла, находящегося внутри. Сияние постепенно ослабевало, словно бы выплеснуло всю свою радость после длительного заточения в темноте. Кристалл прояснялся, из матового становясь прозрачным, а в его глубине проступали какие-то формы. Принц, затаив дыхание, наблюдал за всеми этими метаморфозами. Очертания предметов в кристалле становились все более четкими, и вскоре он разглядел очертания стен незнакомого города. Видно теперь было все четко и ясно: городская стена из белого камня с высокими башнями, величественный дворец и далекие паруса судов в синем море. Кристалл вел по узким улочкам города, и Квентин видел вокруг себя людей, лошадей, повозки, будто сам невидимкой крался по этому незнакомому городу. Удивительное видение привело его к великолепному дворцу с широкими парадными ступенями. Через огромный зал для приемов принц проследовал за Эрлиером сквозь длинную анфиладу кабинетов, спален и столовых и очутился в каком-то заброшенном переходе, заставленном сломанной мебелью и всяким хламом. Закрытые двери были ему не помеха, и он проскользнул в помещение, которое чем-то напомнило ему заброшенную церковь. Замаскированная деревянными панелями дверь распахнулась, и перед ним открылась тайная комната.

И в этот момент картинка сменилась. Теперь Эрлиер вел его по темному тоннелю к овальному залу, в центре которого разгоралось какое-то сияние. Это было последнее, что увидел Квентин. Кристалл внезапно погас, и все закончилось. Юноша еще некоторое время сидел неподвижно, затаив дыхание, в надежде, что видение продолжится. Но кристалл не подавал больше признаков жизни, превратившись в непрозрачный кусок белого камня. Без сомнения, в том, что он видел, был какой-то смысл, но это все пока оставалось для принца загадкой.

Время за видениями Эрлиера пробежало незаметно, и Квентин с удивление обнаружил, что солнце уже почти скрылось за горизонтом. Тьма летней ночи опускалась быстро, а к ночлегу он был не готов. Углубляться в лес не хотелось, и Квентин решил заночевать здесь, на берегу реки. Он наскоро нагреб, сколько смог валежника и, выбив искры с помощью огнива, развел костер. Хвойные ветки давали больше дыма, чем огня, но это было даже хорошо — помогало отгонять полчища ненасытных комаров и мошек. От реки повеяло прохладой. На небе высыпали первые звезды. Квентин закутался в шерстяное одеяло, подаренное заботливыми гедарцами. Он подбрасывал в огонь хворостинки, поддерживая жизнь костра, но знал, что до утра веток все равно не хватит. С наступлением темноты многие лесные звуки, что прежде терялись в веселом шуме дня, стали намного отчетливее и рельефнее. То ночной ветерок примется что-то нашептывать на своем языке, то гулко ухнет филин, то захрустит ветка под тяжелой поступью зверя — хозяина леса. Лес темной стеной обступил Квентина, словно пытаясь напугать и прогнать прочь непрошеного человека. Но слишком много переживаний за последнее время выпало на долю юноши, чтобы призрачные разговоры лесных духов могли нагнать на него страх. Бояться не было больше сил. Усталость и нервное напряжение сделали свое дело, и принц снова погрузился в сон. Сны на этот раз снились более интересные: из леса выходили и рассматривали его диковинные существа, о каких он слышал в старинных сказках. Тролли и гоблины, русалки и колдуньи водили хоровод вокруг него, переговариваясь странными голосами. Все причудливые лесные обитатели вышли поглазеть на неведомое существо, объявившееся в их пределах. Им было невдомек, как это человек посмел показаться в их заповедном лесу, где уже сто лет не ступала нога человека. Этот сон был не страшным, а даже интересным. Таких чудных существ не смогла бы придумать даже самая буйная фантазия.

В предрассветный час утренний холодок прогнал сон, и Квентин, повернувшись с боку на бок, проснулся. В миг пробуждения ему показалось, что будто бы стая птиц испуганно сорвалась с места, а в глубине леса неожиданно оборвался какой-то смутный разговор. Квентин протер глаза и осмотрелся: вокруг стояла ночная тишина, и только плеск речной воды слышался неподалеку. Костер догорел, но тлеющие угли кое-где еще змеились огненными язычками. Квентин побросал последнюю порцию веток на тлеющие угли, и костер мало-помалу разгорелся. На небе еще горели звезды, но уже ясно обозначилась полоска света на востоке. До рассвета оставался всего час. Пригревшись у огня, Квентин надел куртку и поуютнее завернулся в одеяло. Как вновь пришел сон, он и не заметил.

Его разбудили тоненькие, как чириканье птичек, голоса:

— Ти-ти-ти. Не буди!

— Пусть он спит. Ти-ти-ти. Не буди!

— Я хочу пощекотать. Хи-хи-хи.

— Ти-ти-ти. Не буди!

— Хи-хи-хи. Он смешной и совсем не такой!

— Ты его не буди. Мы должны потихоньку уйти.

Квентин боялся открыть глаза — ведь тогда эти щебечущие невелички могли испугаться и улететь. Но ему было невыносимо любопытно, кто же это такие. Он продолжал притворяться спящим и подслушивать чирикающий разговор.

— Ты, подруга, его не буди. Надо нам потихоньку уйти, — вторил голос чуть более низкий.

— Он смешной и большой, и забавный такой, — продолжал тоненький голосок.

— Он проснется сейчас, и тогда нам придется бежать!

Квентин чуть приоткрыл глаза, но так, чтобы говорливые незнакомцы этого не заметили. Вначале он никого не увидел, но, присмотревшись, заметил, как возле него прыгают два маленьких ярких пятнышка, похожие на солнечных зайчиков. Они без устали носились по ветвям деревьев, по кустам и по траве, при этом щебеча веселыми тоненькими голосами. Одно из этих созданий осмелело настолько, что прыгнуло с ветки прямо на грудь Квентину, и он тотчас увидел маленькую ручонку, которая потянулась к его носу. Ему стало щекотно, он не выдержал и что есть силы громко чихнул. Раздался веселый тоненький смех, и солнечный колобок, скатившись с его груди, большими прыжками запрыгал к лесу.

Второй солнечный мячик спрыгнул с вершины высокой сосны и, недовольно урча, тоже заскользил к лесу вслед за первым.

— Постойте, куда же вы?! — крикнул им вдогонку Квентин. — Не бойтесь, подойдите сюда!

Допрыгав почти до середины поляны, солнечные колобки притормозили, а затем и вовсе остановились в нерешительности. Но это продолжалось лишь одно мгновение. Они не могли долго оставаться в покое и без устали запрыгали и закружились на одном месте. Квентин слышал их тоненькие препирающиеся голоса, но не мог разобрать, о чем это они там спорят. Наконец один солнечный зайчик, тот, что хотел его пощекотать, осторожно заскользил обратно. Но когда до Квентина осталось не более пяти шагов, он не удержался и с размаху прыгнул прямо на ствол упавшего дерева, около которого разместился Квентин. Теперь принц смог его хорошо разглядеть.

Солнечный шарик никак не хотел оставаться в покое и постоянно, как заведенный, подпрыгивал на месте. Время от времени у него появлялись пара маленьких ручек и ножек и лукавая игривая рожица с хитренькими глазками. Малышу, видимо, очень хотелось показать дружку свою смелость, и он весь так и лучился гордостью и самодовольством. Второй солнечный шарик, видя, что его приятелю ничего не угрожает, тоже стал подбираться поближе.

Квентин с изумлением разглядывал маленькое солнечное чудо.

— Кто вы такие?

Вопрос почему-то очень рассмешил солнечного колобка, и он зашелся тоненьким заливистым смехом, словно маленький серебряный колокольчик. Наконец он успокоился и удивленно всплеснул ручками от невежества большого незнакомца:

— Я Рикки, а это Молли! Мы солнечные эльфы. Мы в лесу всегда живем, вместе с солнышком встаем.

Рикки, видимо, затрудняли слишком длинные разговоры, поэтому, не найдя что сказать дальше, он с восторгом запрыгал на месте, взмахами рук приглашая Молли присоединиться к их беседе. Молли в одно мгновение оказалась рядом. На взгляд Квентина она как две капли воды, а точнее, солнечного света, была похожа на Рикки, и как их различить, он не мог себе представить.

— Здравствуй, Молли! — обратился он к солнечному эльфу. — Спасибо, что меня разбудила, а то уже скоро полдень, а я еще ничего не сделал.

Молли, довольная, что на нее обратили внимание, запрыгала, тоненько подхихикивая.

— А ты кто такой?

— Я Квентин из Монтании. Мой дом разрушили враги, и я иду, чтобы восстановить справедливость. Правда, еще не знаю, как это сделать...

— Квентин! Квентин! — радостно зачирикали солнечные эльфы, — Квентин из Монтании! Нам говорили! Нам говорили про тебя!

— Кто же и что вам говорил про меня?

— Наш папа-солнце и мама-вода. Знаем мы все про тебя!

Рикки на мгновение застыл на одном месте, выражая глубокую задумчивость, но это, как заметил Квентин, плохо отражалось на его состоянии. Солнечный колобок вдруг стал тусклее, начал съеживаться и краснеть. Но Молли, вовремя заметив происходящие с другом перемены, толкнула его в бок. И Рикки, освободившись от тяжкой задумчивости, снова весело запрыгал, восстанавливая свой цвет и форму.

— Нам нельзя оставаться в покое, мы теряем к жизни волю! — уверенно заявил он.

Квентин был бы не прочь побеседовать с ними о воле к жизни, но как-нибудь в другой раз, сейчас же ему хотелось вернуться к их прежнему разговору и выяснить, кто они такие, и откуда они его знают.

Молли, словно угадав его мысли, сказала:

"Нам про тебя рассказали дрозды,

Те, что летели в гнезда свои.

Дом и дворец разрушен дотла —

Злая с тобой приключилась судьба.

Солнце-Отец и Мать-Зеркальная-гладь

Нам приказали тебя охранять.

Велено нам тебе передать,

Чтоб ты в путь отправлялся опять.

А если нас ты с собою возьмешь,

Поможем всегда, коль в беду попадешь".

— Честно говоря, я и сам не понимаю, куда мне идти и что делать, — сказал принц.

— О том не заботься. И по столетьям расставлены вехи. И всякий подскажет, с кем ты ни встреться.

"Мне бы уверенность этих маленьких созданий, — подумал Квентин, глядя, с какой легкостью щебечут стихами, прыгают и перемещаются в пространстве его новые друзья. — Тогда бы я точно знал, куда мне идти и что делать".

Он все больше понимал, что выбора у него нет, и раз ему уготована роль спасителя мира, даже такие стихии как солнце и вода станут его союзниками. Не зря, видимо, ему вручили Эрлиер: он должен пройти леса Оддора и отыскать привидевшийся ему город. Может, там он сможет найти друзей и Древние предметы, о которых говорил провидец Фарго. О том, что будет дальше, принц пока не задумывался. Перед тем как отправиться в путь Квентин решил перекусить. Его новые друзья беспрестанно прыгали вокруг, норовя пощекотать его ярким лучиком и посмеяться над тем, как он забавно чихает. И надо сказать, это им частенько удавалось. Солнце еще не перевалило за полдень, когда он поднялся на ноги и тронулся в путь. Рикки и Молли беспечно прыгали перед ним, показывая дорогу, хотя Квентин вряд ли мог бы поручиться за то, что она им действительно известна.

Вскоре они нашли что-то вроде старой заросшей тропы или дороги и двинулись по ней. Лес становился все гуще. Высокие и стройные сосны и кедры постепенно уступали место лиственным деревьям, которые тесно, как дети, чтобы не потеряться, сплетались ветвями друг с другом. Возможно, эта тропа и была когда-то тем Восточным путем, что вел от берегов Западного моря через Монтанию, леса Оддора и степи Редера к южному побережью. Но теперь от некогда оживленного тракта осталась лишь лесная тропа, с трудом угадываемая среди густой поросли.

Квентин попытался вспомнить все, что знал из книг и учебников об этих землях. Получалось не так уж и много. И даже если бы со старых времен сохранились карты этих мест, они вряд ли бы ему пригодились: в результате войн и проклятия Конаха все здесь разительно переменилось. Города и поселки были сметены с лица земли, дороги заросли травой и затерялись в лесу, а реки разлились и затопили прежде возделанные и плодородные земли. Поэтому оставалось надеяться только на собственную смекалку и божественное провидение, избравшее его своим орудием. Квентин понятия не имел, сколько времени у него уйдет на дорогу до Редера. Верстовых столбов на этой дороге не было. И сколько он ни силился, так и не смог вспомнить, есть ли в этих местах какие-нибудь населенные пункты или нет. После заклятия Конаха, все здесь пришло в первозданную дикость. Квентин знал, что ему придется пройти по заброшенным и опасным местам, но вместе с тем отчаяния не было. Что произошло, то произошло. И назад пути не было. Не было ни дома, ни отца, ни матери. Позади его ждало только страшное пепелище. И его ноги, не доверяя малодушным доводам рассудка, лучше знали свое дело: несли принца по заброшенной дороге, не давая ни минуты для передышки, чтобы бросить назад хотя бы еще один прощальный взгляд. Принц так и шел вперед, пока не заметил, что солнце начинает скрываться за деревьями, а веселая парочка Рикки и Молли становится все менее различимой на фоне травы и деревьев. Только тут Квентин заметил, как гудят ноги. Пора была передохнуть. Еды в торбе было достаточно, а вот вода во фляге уже уменьшилась наполовину, и Квентин подумал, что было бы неплохо выйти к лесному ручью, который он пересек недавно. Как только он остановился, Рикки и Молли ринулись к нему и весело запрыгали по его плечам и голове.

— Скоро солнышку закат, и нам придет пора поспать!

— А уйдет ночная тень, будем мы с тобой весь день!

— Понял вас, — сказал Квентин. — Без солнца вы не можете. Тогда приходите завтра.

— С тобой в лесу мы неразлучны, а выйдя в степь, поймай последний лучик, — сказала напоследок Молли, и вслед за этим солнечные эльфы растаяли в наступающей тьме.

Ручей Квентин нашел в ста шагах к северу от дороги, которая пока шла строго с запада на восток. Здесь он и решил провести ночь. На этот раз он приготовился основательно: набрал большую кучу сушняка, чтобы костра хватило на всю ночь, а на случай непогоды соорудил шалаш с подстилкой из мягких веток. В прошлую ночь он совершенно позабыл о безопасности, поэтому теперь, вытащив меч из ножен, положил его рядом с собой. Костерок, весело потрескивая, лизал огненными языками сухие ветки. На небе зажглись яркие звезды, а в лесу стояла удивительная тишина.

"Надо жить сегодняшним днем и не думать, что будет завтра. Завтра может быть лучше или хуже, но всегда, когда начинаешь задумываться над этим, начинаешь переживать неслучившееся, опасаться и тревожиться. Это, по крайней мере, глупо и уж во всяком случае, расточительно для ума и сердца", — примерно с такими мыслями Квентин и заснул, напоследок глубоко вдохнув напоенного прохладой ручья свежего лесного воздуха.

Войска стояли стройными каре. Разнаряженные, как на парад, воины вытянулись по струнке, всем своим видом демонстрируя решимость отдать жизни по первому приказу повелителя. Выхоленные кони били копытами и закусывали удила. Всадники в золотых с красной эмалью доспехах взметнули вверх тяжелые копья. Боевые колесницы ощетинились грозными шипами и пиками. Строй лучников застыл, опираясь на длинные луки. Войско было готово к сражению. Эти люди шли за ним и были готовы отдать за него свои жизни. И принц Квентин прекрасно понимал это, проходя вдоль строя преданных воинов. Он пристально всматривался в суровые, но вместе с тем торжественные лица воинов, думая о том, что это сражение станет последним для многих из них и что у них нет иного выбора, кроме как победить в этом бою или умереть. Принц поднял взгляд к небу. Черные сполохи затягивали небо, закручиваясь в черном водовороте вихря, как гигантские щупальца. Квентин подумал, что раньше уже видел этот черный водоворот. Когда и где не помнил, но знал, что черные щупальца уже протягивались к нему с неба, и он отчаянно не хотел повторения этого кошмара. И тут ему показалось, что одно из щупалец на мгновение замерло и потянулось к нему. Он инстинктивно попятился и в ту же секунду в черном водовороте открылся огромный с кровавыми сочными прожилками глаз, неотрывно следящий за ним.

Это было настолько ужасно, что он тут же, еще как следует не проснувшись, сел и невидяще уставился в темноту ночного леса. Какое-то время он вглядывался в темноту, пытаясь уловить источник тревоги, возникшей в его сознании. Ощущение, что за ним наблюдают, не проходило. Лес все еще спал, убаюканный тишиной ночи. Легкий ночной бриз скользил по верхушкам деревьев, и они отвечали ему долгим и тихим шепотом. Костер догорал. Квентин огляделся. Ночь была такой темной, что если бы кто-нибудь решил подобраться незаметно, то Квентин разглядел бы незнакомца только рядом с собой. Тревожное чувство не покидало принца. Он метнул в костер охапку сухих веток. Огонь разлетелся множеством искр и чуть было не погас, но затем с жадностью набросился на свежую добычу и разгорелся ярким пламенем. Квентин сжал двуручный меч Гедара. Слева в кустах послышался какой-то шорох. Блестящие листики кустарника испуганно затрепетали маленькими ладошками.

Ожидание неведомого страшнее всего. Страх делает безвольным. Любое чудище уже одержало победу, если смогло запугать тебя. Нужно действовать решительно и быстро. Острием меча Квентин очертил круг вокруг себя, но нужное заклинание никак не вспоминалось. Наконец какие-то слова пришли ему в голову, и он скороговоркой произнес магическую формулу. Удивительно, но на этот раз у него все получилось. И, собрав энергию в кулак, он выплеснул ее в сторону подозрительного куста. Сноп электрических искр ударил в подозрительные заросли. Оттуда донеся тяжелый протяжный стон, и кусты тотчас пришли в движение.

Их было двое. Первое, что заметил Квентин, — это головы, усеянные бугристыми наростами. Глаза существ злобно горели из-под низких надбровных дуг. Квадратные челюсти выдались вперед, обнажив две пары острых клыков, торчащих изо рта. Руки существ доходили до колен, а над головами возвышались горбы. Пальцы рук и ног кончались изогнутыми когтями.

"Да, с этими парнями шутки плохи", — подумал Квентин. Хотя его мозги и крутились на полную катушку, решение не приходило. Квентин выхватил из огня горящую ветку и ткнул ей в морду одному из чудовищ. Монстр отшатнулся, явно не ожидая подобной наглости. Второй гоблин злобно взмахнул когтистой лапой. Квентин едва успел увернуться — когти прошли в дюйме от его лица. Лесные уроды злобно храпели, раздувая широкие ноздри, и не сводили с принца горящих глаз. Они явно выжидали удобный момент для атаки. Квентин отчаянно, прогоняя страх, прокричал заклинание силы. Он вложил в него все, что мог. Мощный сгусток энергии окружил принца, и монстры отпрянули от него, как от огня. Меч Гедара завибрировал и налился силой в его руке. Теперь он был полностью готов к бою. Квентин сделал быстрый выпад, и пока монстры не одумались, нанес удар. Меч мягко вошел в тело ближайшего гоблина. Квентин даже не почувствовал сопротивления. Тотчас же он выдернул меч обратно, и из раны на груди монстра вырвался фонтан зеленой крови.

Второй урод отчаянно взревел и прыгнул на Квентина. Уходя с линии атаки, Квентин резко отскочил в сторону и подставил гоблину ногу. Злобное чудовище со всего маху перекувыркнулось через голову и на мгновение застыло, стоя на коленях. Этого момента оказалось достаточно. Квентин вскинул сверкнувший молнией меч и одним ударом снес голову страшилищу. Тело урода еще стояло на коленях, когда его голова с вытаращенными в изумлении и злобе глазами закатилась в костер. Первый монстр продолжал хрипеть и биться в судорогах. Из него, как из продырявленной бочки, во все стороны хлестали потоки зеленой крови и пены. Квентин решил, что настала пора прекратить его мучения. Гоблин в отчаянии заскреб когтями по земле, когда Квентин приблизился к нему. Челюсти чудовища с длинными изогнутыми клыками в бессилии открывались и закрывались, напоминая чавкающий рот парализованного старца. Из глотки рвались нечленораздельные хриплые звуки.

— Все равно ты не собираешься сообщить мне ничего хорошего, иначе бы сделал это раньше, — спокойно произнес Квентин. — Сейчас я облегчу твои страдания. Надеюсь, в следующем воплощении ты станешь более приятным существом.

Принц высоко поднял отливающий голубым светом клинок и вонзил его в горло поверженного врага. Тот дернулся в последней судороге, захрипел и затих. На этом все было кончено.

На востоке разгоралась ярко-красная полоса рассвета. Утренние звезды блекли и исчезали. Квентин перевел дух и утер пот. Весь поединок занял не более десяти минут, но это время спрессовалось настолько сильно, что, казалось, схватка продолжалась пару часов. Квентин был горд за себя. Впервые в жизни он вступил в рукопашную схватку с врагами. И победил!

Голова монстра, угодившая в костер, уже обгорела. Квентин отошел в сторону, чтобы не ощущать смрадного запаха. Он опустился на землю возле лесного ручья и обмыл оружие и руки от крови монстра. Затем с великим удовольствием напился ключевой воды и умылся. Только сейчас он понял, что спасло его не боевое искусство, не воинское мастерство, а ничем не оправданное везение и счастливый случай. Если бы раньше принцу сказали, что он сможет запросто завалить двух гоблинов или троллей, он бы просто посмеялся над примитивной лестью. Но в этой схватке некие могущественные силы помогли ему. В самый напряженный момент боя время словно замедлило бег, и Квентин смог одолеть запоздавшего монстра. От этой мысли Квентину стало несколько не по себе. Все, хватит, пора кончать думать об этой своей избранности и исключительности!

Эрлиер забился и задрожал на его груди. Принц распахнул овальную крышку. Внутри все вновь заволокло молочно-белым туманом, и сознание принца мягко утонуло в этом белесом сиянии, излучаемом кристаллом. Квентину виделось, что он идет по деревне, мимо каких-то заброшенных строений. Деревня казалась безлюдной и вымершей, но принц чувствовал, что за ним пристально наблюдают. Приоткрытые двери домов, легкое движение за ставнями. Квентин медленно брел по улице и ясно ощущал спиной толчки настороженных взглядов. Впереди на площади виднелось высокое остроконечное строение, вздымающееся над рядами полуразвалившихся избушек. Несомненно, какое-то культовое сооружение. Небо было пасмурным. Недавно прошел дождь, и деревенские улицы утопали в непролазной грязи. На перекрестке улиц Квентин почему-то повернул направо, толкнул калитку и вошел во двор второго на этой улице дома. К двери вело низкое крыльцо. Не торопясь, принц поднялся по ступенькам, сосчитав их: раз, два, три. Входная дверь была сработана из толстых досок и оббита железными полосами. Посреди двери вырезан глазок в форме сердечка. Квентин взялся за металлическое кольцо и потянул дверь. Дверь со скрипом поддалась, открылась какая-то темная комната и...

Эрлиер вспыхнул последней яркой вспышкой и погас. Квентин еще с минуту посидел неподвижно, приводя в порядок мысли, а затем с досадой захлопнул крышку медальона. Как всегда, на самом интересном месте!

Тем временем взошло солнце, и лес наполнился голосами птиц. Квентин с трудом проглотил пару кусков: еда в это утро не лезла в горло. Два безобразных трупа ночных чудовищ лежали на пепелище костра.

Пора была двигаться дальше. Возможно, Эрлиер попытался указать ему направление дальнейшего пути. Эх, если бы еще научиться разбирать эти его неясные послания! Квентин набрал полную флягу холодной воды и двинулся по лесной дороге. Через час, когда солнце поднялось уже достаточно высоко, рядом с ним весело запрыгали солнечные эльфы. Часов до двух он шел, стараясь особенно не забивать голову разными дурными мыслями, насвистывая и напевая какой-то веселый мотивчик, помогающий переставлять ноги. Ничего примечательного за это время ему не встретилось. Все тот же, уже ставший привычным, смешанный лес. После полудня солнце настолько распалилось, что Квентин решил сделать привал. Он свернул на небольшую полянку, окруженную добродушными березками и ивами, среди которых журчал лесной ручеек. Какое удовольствие — стянуть тесные пыльные сапоги и опустить ноги в холодную проточную воду, а затем откинуться на траву и смотреть сквозь смеженные веки на небо. Не хотелось ни думать, ни тревожиться. Неожиданно принц задремал под ласкающими лучами летнего солнца. Сон его был спокоен и безмятежен. Разбудил его примерно через час шум ломающихся веток. Он знал, что уже должен стоять, изготовившись к бою. Но дрема не хотела отпускать, лаская его в своих объятиях.

"Отдохни еще немного, ничего страшного, это просто шум беспокойного леса", — предательски шептала она.

Квентину с трудом удалось стряхнуть покрывало сна. И то, что он увидел, потрясло его. На освещенную солнцем поляну вышли два единорога. Сказочные животные грациозно несли изящные тела, продираясь сквозь заросли кустарника. Квентин не верил своим глазам: единороги считались выдумкой, никто никогда их не видел. Лишь в древних преданиях встречались упоминания об этих чудесных животных. И вот теперь принц видел их воочию. Осторожно, чтобы не выдать себя ненужным шумом, Квентин приподнялся на земле. Единороги были в пятнадцати шагах от него. Они шли рядом, голова к голове, направляясь на водопой. Голову каждого из животных украшал изогнутый рог. Единороги заметили Квентина и удивленно покосились глазами на невиданное существо, объявившееся в их лесу. Затем один из них, видимо, самец издал странный трубный звук, легонько подтолкнул подругу, и они поспешили укрыться в чаще леса. "Должно быть, это к удаче, — подумал Квентин. — Встретить парочку единорогов, которых давно уже никто не видел. Безусловно, это к удаче, и она мне еще ой как пригодится". До заката было еще далеко, и, отдохнув и перекусив, он продолжил путь. Тропинка по-прежнему вилась между деревьями.

"Должно же быть здесь какое-то жилье людей, — думал Квентин. — Не может быть, что бы все люди без исключения покинули эти места". Ему уже надоело брести по дремучему лесу. Когда-нибудь ночевка, подобная вчерашней, может стать последней. Он в подробностях вспомнил ночной бой. Ему здорово повезло, что уроды не напали на него во сне. Этот лес такой прекрасный и веселый днем становился весьма опасным после захода солнца. Принц подумал, что если в ближайшее время он не найдет людей и не заручится их поддержкой, то рано или поздно наступит момент, когда чудовищам повезет больше, чем ему. Он вспомнил смердящую, обгорающую в костре голову монстра и неприятный озноб пробежал по его телу. Дорога тянулась не одну сотню миль. И он даже боялся представить, сколько времени займет его путь и что его ждет в дальнейшем.

Неожиданно тропа пошла в гору. Подъем, поросший высокими кедрами и соснам, был довольно крут. За десять минут Квентин не одолел и половины. Прошло не менее получаса, прежде чем, он, запыхавшийся и усталый, достиг вершины. Тропа, перекатившись через вершину горы, устремлялась вниз. Перед Квентином открылась равнина, опоясанная с трех сторон лесистыми горами. Внизу под горой, причудливо изгибаясь по долине, петляла неширокая речка, через которую были перекинуты остатки разрушенного и сгнившего деревянного моста. К югу от моста Квентин заметил развалины каких-то строений. Видимо, здесь когда-то была деревня. Тропинка, постепенно расширяясь в заброшенную дорогу, вела через мост в деревню. Ему предстояло спуститься в долину и перейти по мосту через речку.

Спуск был не таким крутым, как подъем, и Квентин с удовольствием спустился по тропе, устланной мягким хвоей. Спустившись, он обнаружил под ногами остатки вымощенной красным камнем дороги. Мост держался на четырех каменных сваях. Сваи, несмотря на прошедшие десятки, а то и сотни лет оставались невредимыми, чего нельзя было сказать о деревянном настиле. Когда-то толстые доски и балки истлели и обрушились, выщербленным скелетом нависая над текущей водой.

Вода в реке была холодной, нечего и думать о плавании. Оставался только один путь — через мост. Квентин вступил на деревянный настил. Доска опасно затрещала под его тяжестью. Решив, что лучше передвигаться ближе к краю, Квентин осторожно двинулся вперед. Он шел по левой несущей балке, которая, оставшись в одиночестве, держала на себе всю конструкцию. Сгнивший деревянный настил зиял огромными дырами провалов, сквозь которые был виден быстрый поток воды. Пару раз доски под ногами принца с треском обламывались и черными трухлявыми кусками падали в воду. Сама балка скрипела при каждом шаге, но держалась. Когда Квентин дошел до середины моста, что-то с треском сломалось у него за спиной. Ограждение моста рухнуло в воду. Квентин продолжил путь, балансируя, как эквилибрист, по продольной балке. Оставалось надеяться, что она продержится еще пятнадцать шагов, отделяющих его от берега. Юноша пытался ускорить шаг, но балка тотчас отозвалась недовольным потрескиванием, как бы упрашивая долгожданного путника не покидать ее так скоро.

Берег был почти рядом, когда сзади раздался треск раздираемого дерева. Балка затрещала и накренилась. Раздумывать было некогда, и Квентин бегом рванулся вперед. Он был уже над высоким каменистым берегом, когда балка рухнула вниз. Квентин кубарем полетел вниз, а следом посыпались обломки досок, оставшихся от настила. Доски чуть не пришибли его, упав рядом и окатив фонтаном брызг. Квентин, как ошпаренный, выскочил из ледяной воды и, цепляясь за редкие кусты, проросшие на крутом каменистом склоне, вскарабкался наверх. И в тот же миг острая боль пронзила его левую ногу. Он со стоном свалился на землю. "Если перелом, дело плохо", — подумал Квентин. С трудом стянув сапог полный воды, он увидел, как лодыжка отекает прямо на глазах. Квентин ощупал ногу. Нащупать перелом не удалось. Через некоторое время боль немного утихла, и он попытался встать на ноги. Но преступить на левую ногу так и не смог. Любая попытка отзывалась пронзительной болью. До развалин ближайшего домика было рукой подать. Но эти метры показались Квентину восхождением на Эверест. Подобрав обломок доски и опираясь на него, он поскакал на одной ноге по дороге, занесенной слоем песка и глины. От большинства домиков поселка остались только осыпавшиеся развалины красного кирпича, но некоторые еще выглядели молодцами и сохранили свои стены, лишившись только окон и крыш.

Квентин добрался до ближайшего двухэтажного домика с кокетливо выложенными кирпичом арками окон и одиноко торчащей над полуразрушенными стенами печной трубой. Кирпичная ограда дома тоже была местами разрушена, а двор зарос высокой травой и был усеян битым кирпичом и другим мусором всеобщего распада и разложения. Квентин продрался сквозь цепляющиеся кусты и с трудом вскарабкался на высокий порог дома. Деревянное крыльцо давно сгнило и рассыпалось трухой. Внутри Квентина встретили мрачные руины некогда зажиточного дома. Крыша обвалилась внутрь, и обломки черепицы валялись на полу. В углу комнаты стояла чудом сохранившаяся мебель: диван с разлезшейся обивкой и торчащими спиралями пружин, большой круглый стол, погребенный под осколками кирпича и черепицы, и завалившийся на бок посудный шкаф. Справа у камина с выщербленными квадратиками голубых изразцов стоял довольно крепкий на вид дубовый топчан. Квентин доковылял до топчана, сдернул с него истлевшее покрывало, засыпанное кирпичной пылью и обломками стекла, и осторожно опустился на топчан. Топчан скрипнул, но выдержал. Квентин стал стягивать с себя мокрую одежду. Лодыжка на левой ноге сильно распухла. Подобрав по углам несколько подходящих деревяшек, Квентин соорудил нечто вроде шины на поврежденную ногу. Весь бандаж он туго перетянул полосками материи от одеяла. Теперь оставалось позаботиться об одежде, которая изрядно намокла во время этого вынужденного купания. За хворостом далеко ходить не пришлось, предостаточно деревянных обломков валялось в комнате и во дворе.

Темнота быстро сгущалась. Принц развел костер прямо посреди комнаты, стянул с себя намокшие тряпки и развесил их вокруг костра. Самое большой бедой было то, что его съестные припасы пропали, превратившись в отвратительное месиво. Квентин с отвращением выскребал мокрые комки из мешка и, запивая кипятком, заталкивал их в рот. Продукты таяли с удивительной быстротой, а ведь прошло не более трех суток с того момента, как он вступил в лес. То ли время здесь текло по-другому, то ли еще что, но принцу казалось, что он блуждает по этому лесу уже недели две.

Ночь была тихой. На безоблачном небе ярко горели звезды. Издалека доносился шум реки. Квентина немного морозило, и он пересел ближе к огню, укутавшись в высохшее одеяло. Боль в ноге стала тупой и дергающей. "А ночи здесь тихие..." — подумал Квентин, вспоминая вчерашнюю схватку с монстрами. Ему не хотелось думать о будущем, о том, как он продолжит путь с больной ногой. Пусть все идет, как идет. За последнее время он уже успел убедиться в том, что судьба буквально тянет его за волосы, как бы он ни упирался. Поэтому и задумываться о будущем было в определенном смысле бессмысленно. "Темный квадрат провала в полу, — заметил Квентин. — Наверное, вход в подвал. Надо с утра проверить, что там. Какое странное место. Куда подевались жители? Когда это произошло? Когда Конах напустил порчу на эти места или еще раньше, во время войны?"

Мысли Квентина текли плавно, постепенно вливаясь в реку сновидений. Через мгновение веки принца смежились, и он забылся глубоким сном.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПРОНИКНОВЕНИЕ



Глава 10. Деревушка гоблинов


Хищные рыбы волокли его на дно. Он задыхался. Их острые зубы впились в больную ногу, и Квентин взвыл от нестерпимой боли. Сознание принца мгновенно выпрыгнуло из сна. Кто-то, тяжело навалившись сверху, заматывал ему голову отвратительной гнилой тряпкой, той, что он сбросил с топчана. Ни рукой, ни ногой пошевелить он не мог — их крепко держали. Пыль от грязного покрывала тут же забила глотку. Некий затаенный гуманист, чтобы принц не изводил себя дальнейшими криками, чем-то крепко стукнул его по обмотанной покрывалом голове. И если бы Квентин не потерял сознание в ту же минуту, он бы, наверное, вместе со всеми посмеялся над глухим звуком удара и облачком пыли, что исторгла его голова.

Затем принца, как мешок, бросили поперек лошади, и четверо всадников быстро скрылись в ночи.

Очнувшись, Квентин тут же застонал от боли. Он лежал на деревянном щите, крепко спеленутый. Руки и ноги затекли неимоверно, но больше всего досталось больной ноге, которую, не пощадив, тоже обмотали веревками. Хорошо хоть с головы убрали грязную тряпку, и он не задохнулся во время обморока. Квентин осмотрелся. Ранние лучи солнца рисовали на земляном полу и стенах причудливый полосатый рисунок, пробиваясь сквозь щели в дощатых стенах сарая. В углах сарая стояли обычные предметы домашней утвари: бочки, деревянные лари, глиняная посуда, какие-то ящики. Людей не было слышно, но по утреннему пению петухов Квентин понял, что его привезли в деревню. Он приподнял голову: его оружие и мешок с припасами исчезли. Той одежды, что он повесил сушиться, тоже нигде не было. Он лежал в одном нижнем белье на пропитанном сыростью деревянном подносе, как молодой барашек, приготовленный к закланию. От этих мыслей принцу стало не по себе. За последнее время ему так надоело страшиться неопределенности, что он не вынес и закричал во все горло. Он должен был видеть лица своих врагов. Никакого эффекта не последовало. Ему пришлось крикнуть еще и еще раз, прежде чем снаружи послышались возня и шаркающие шаги. Дверь противно заскрипела на петлях, и в пыльное помещение ворвался столб света, ослепив Квентина. В освещенном проеме стояла низкорослая сгорбленная фигура с головой, ушедшей глубоко в плечи.

Теперь Квентин уже по-настоящему закричал от страха.

"Господи, только не это! Эти уроды могут сделать все что угодно! Они выслеживали меня, чтобы отомстить за смерть своих собратьев!"

— Чего орешь?! — Фигура в дверях продвинулась вперед. — Хочешь пораньше исполнить роль матушки-гусыни?

Слава Богу, худшие мысли Квентина не оправдались. Но и то, что он видел и слышал, не слишком-то его утешило. Это были люди, но как же они походили на тех монстров, что встретились ему в лесу!

— Кто вы такие? — спросил Квентин.

Незнакомец подошел к пленнику вплотную и наклонился так, что Квентин смог его разглядеть. Это был человек. Но его сгорбленная спина и длинные руки больше бы подошли горилле. Лицо урода почти полностью заросло шерстью, оставившей на виду только расплющенный красный нос и пару маленьких и черных, как бусинки, глаз.

Урод склонился к Квентину и прохрипел:

— Гостю подобает представляться первому.

Суровая смесь перегара, давно сгнивших зубов и табака едва не отправила Квентина в нокаут.

— Вижу, в ваших краях несколько позабыли правила хорошего тона. В гости обычно приглашают, а не крадут путников на дороге, — Квентин попытался пошевелиться, чтобы хоть немного ослабить путы, стягивающие больную ногу.

— Ха-ха-ха! — загукал уродец, давясь утробным смехом. — Индейка учит повара, каким образом ее готовить. Давненько нам не попадалось ничего такого свеженького.

— Развяжи меня! У меня болит нога. Возможно, перелом...

Колючая борода коснулась лица Квентина.

— Я, конечно, точно не знаю, но говорят, мясо от страха и боли становится еще вкуснее... — зашептал урод на ухо принцу.

Последняя шутка явно пришлась ему по вкусу, и урод зашелся долгим булькающим смехом, одаривая Квентина волнами ароматов и брызгами слюны из своего гнилого рта.

— Проснется Ёрк, и тогда, может быть, мы тебя развяжем. Не есть же тебя с веревками, — загоготал урод, находя на редкость удачными свои гастрономические шутки. — Ждать тебе осталось недолго. Можешь пока расслабиться и подумать о чем-нибудь хорошем. Говорят, это тоже способствует пищеварению. Но лично я предпочитаю более сильные эмоции.

Урод ушел. Квентин остался один со своими мыслями, время от времени забываясь в коротком дремотном состоянии. Через некоторое время дверь вновь заскрипела, и в проеме показались четыре фигуры. Эти походили на людей больше, чем его первый знакомый, во всяком случае, ростом и осанкой. Они легко подхватили щит с принцем и вынесли его на улицу. Стояло солнечное утро. Квентина встретила толпа сильно заросших существ, одетых в какие-то лохмотья. С криками они бросились к Квентину и окружили его. Некоторые из них походили на его первого посетителя — низкорослые, обезьяноподобные, заросшие шерстью; другие имели более похожий на человеческий облик, но все они, судя по их виду, находились на последней ступени человеческой деградации. Квентин уже нисколько не сомневался, что попал в плен к дикарям. Они кричали и показывали на него пальцами. В возгласах слышались удивление, испуг и нетерпеливое желание расправы. Квентина принесли, как он догадался, на деревенскую площадь. Площадь была обнесена частоколом остро отесанных бревен, отгораживающим ее от ветхих и запущенных бревенчатых домиков деревни. В середине площади на сваях возвышалось узкое деревянное строение под остроконечной крышей. К нему вело высокое крыльцо, опирающееся на ярко раскрашенные столбы, на верхушках которых развевались птичьи перья. Рядом с этим сооружением находился помост, сложенный из массивных бревен. На него и установили щит с привязанным принцем. Все это настолько походило на дурной сон, что Квентину захотелось проснуться.

Раздался трубный глас рожка. Толпа заволновалась и отступила от принца. Вперед выступили воины — обезьяноподобные существа, вооруженные длинными деревянными копьями. Толпа, заходясь от собственного неистовства, скандировала:

— Ёрк! Ёрк! Ёрк!

Краем глаза Квентин заметил, что в домике на сваях открылась дверь, и оттуда стал спускаться человек, обряженный в разноцветные птичьи перья. Раскрашенные длинные перья, налепленные на голое тело, превращали его в нелепого долговязого павлина. Спускаясь по лестнице, этот человек, видимо жрец, исполнял какой-то обрядовый танец со сложными змееобразными движениями, отчего его павлиний хвост мотался из стороны в сторону. Затрубили рожки, ударили тамтамы. Толпу это подхлестнуло еще больше, и она пришла в полное неистовство.

— Ёрк! Ёрк! Ёрк! — кричали они, выкликая имя жреца в павлиньих перьях.

Жрец Ёрк подошел к Квентину и что-то крикнул толпе на своем гортанном наречии. Из толпы вышли два воина, они несли меч и лук со стрелами, которые принадлежали Квентину. Толпа охнула при виде оружия принца. Видимо, глубокая обработка металлов, которой славились мастера Гедара, была неведома этим созданиям. Ёрк вытащил из ножен сверкнувший на солнце меч Гедара. Толпа вновь зашлась в изумленном вздохе. Ёрк размахнулся и вогнал меч в один из деревянных столбов, стоящих у крыльца.

— Ирг! — выкрикнул жрец. К вождю из толпы высунулся тот обезьяноподобный ублюдок, что первым заходил к Квентину. Вождь что-то быстро сказал ему, тот согласно кивнул головой и подошел к Квентину. Но прежде чем он заговорил, Квентин отвернул голову, чтобы не наслаждаться смрадным дыханием этого урода.

— Вот и настало время познакомиться, — проговорил Ирг на древнем языке, тщательно подбирая слова. — Меня зовут Ирг. И я один из немногих в стае, кто владеет древним ангом. Ты, я вижу, происходишь из знатной семьи и поймешь меня без труда. Все благородные не могут обойтись без анга.

— Ёрк — вождь нашей стаи и жрец священной птицы. И прежде чем провести положенный ритуал, вождь хотел бы познакомиться с тобой. Всегда полезно знать с каким мясом имеешь дело! — Ирг разразился своим отвратительным смехом.

— Вождь спрашивает, кто ты? Какой ты крови? Хотя, думаю, мы это и так скоро узнаем...

Квентина охватила ярость. Этот урод издевался над ним, а он не мог ничего поделать. Скопище придурков, во главе с их идиотским вождем в перьях!

— Какая тебе разница, скотина, кто перед тобой! Не все ли равно, кем набить свою утробу — знатным или простолюдином?

Ирг на мгновение опешил, раздумывая, разозлиться ему или же рассмеяться. Но, как видно, это был весельчак по природе, поэтому он не удержался и снова захрюкал.

— Если ты думаешь, что нашел время для шуток с нашим вождем, тебе вскоре придется пожалеть об этом. Вождь очень просит тебя сказать, кто ты? — Ирг чуть смягчил тон.

— Скажи этому дураку в перьях, что перед ним Квентин из Монтании.

Ирг что-то быстро пробурчал на своем языке. Вождь также быстро ему ответил. Бусинки-глаза Ирга забегали в надежде обнаружить в своей дебильной голове хоть какую-нибудь здравую мысль. Лицо вождя, вывалянное в перьях, оставалось непроницаемым. Они еще продолжали о чем-то совещаться между собой, но Квентин заметил, что настроение толпы изменилось. Люди из стаи перешептывались между собой.

— До нас донеслась весть, что Монтании больше не существует. Ее народ пытался противостоять великому правителю, и был уничтожен. Однако твое оружие, другие вещи, а также твое поведение выдают в тебе благородную кровь. Поэтому, Квентин из Монтании, вождь спрашивает тебя еще раз, кто ты?

Квентину обрыдла вся эта болтовня. Если уж они решили приготовить из него обед или оставить на ужин, то все, чтобы он ни сказал, уже не сможет ни помочь, ни навредить ему.

— Скажи этому петуху в перьях, что я принц Монтании. Что моя страна восстала против Конаха, но мы потерпели поражение. Скажи, что я потерял родителей, дом и родину. Но я нашел путь, и он приведет меня к победе над Конахом.

Глупая улыбка сползла с лица Ирга. Они долго о чем-то совещались с вождем. Наконец Ирг снова обратился к Квентину:

— Знаешь, юноша, хоть ты молод и свеж на вид, но у тебя повреждена нога, а это может быть связано с каким-нибудь заболеванием. Мы не можем рисковать священным здоровьем божественной птицы и нашей стаи. Поэтому, поэтому... — Ирг замялся, подбирая слова, — считай, что у нас временно пропал аппетит. Хотя могу тебя успокоить... — Ирг обнажил в улыбке ряды сгнивших зубов, что сделало его физиономию еще более отвратительной, — он скоро вернется...

Ирг сделал круговой жест рукой, призывая народ к себе. Толпа сплотилась вокруг Квентина. Все оживленно переговаривались и разглядывали принца Монтании. Вождь Ёрк застыл в величественной позе, сложив руки на груди, и всем своим видом изображая глубокую задумчивость.

"Мыслитель в перьях", — подумал Квентин.

Но вот вождь, заметив кого-то в толпе, громко выкрикнул его имя. Толпа пришла в движение. Из нее выбралась на редкость высокая и стройная для этого народа женщина. Длинные черные волосы у нее спускались до плеч и на лбу были стянуты тонким серебряным обручем. Ее длинное черное платье без каких-либо украшений спадало до земли. Ничего уродливого и обезьяньего, присущего ее соплеменникам, в этой женщине не было. В тонких пальцах, унизанных серебряными кольцами, она сжимала четырехлепестковый голубой цветок. Женщина изучающе смотрела на Квентина. Вождь о чем-то ее спросил, и она негромко ответила низким грудным голосом. После короткого обмена фразами вождь пришел к выводу, что пора огласить решение. Он гордо приподнял голову и, глядя поверх голов своего народа, произнес что-то длинное и распевное. Толпа вновь взволновалась. Квентин расслышал в общем хоре и недовольные ропщущие голоса. Вождь, видимо, тоже, поэтому повторил то же самое еще раз, но более строгим и повелительным тоном.

— Дира позаботится о тебе, мой сладкий дружок, — с умилительной улыбкой произнес Ирг. — Чувствуй себя как дома, пока мы окончательно не убедимся, что ты не опасен в качестве ужина.

Четыре гориллоподобных воина легко подхватили щит с Квентином и понесли его к дому Диры. Квентин с удивлением разглядывал маленькие прилепившиеся друг к другу домики с соломенными крышами, похожие на гнезда птиц. Двое воинов, вооруженных копьями, остались на страже перед входом в дом Диры, двое других удалились. Оконца домика Диры, расположенные под низким потолком, были настолько малы, что в них не пролезла бы и кошка. Так что о побеге пленника можно было не беспокоиться.

Как только воины ушли, Дира сразу же освободила Квентина от его пут. В стае к ней относились с недоверием, считали чужой, поэтому вряд ли она опасалась, что кто-нибудь осудит ее за такое отношение к пленнику. Многие шептались, что она не почитает птицу Ру. Старухи бросали вслед ей злобные взгляды, но никто не смел выступить против нее в открытую. Дира слыла колдуньей, и даже Ёрк побаивался ее. Дира действительно не походила на остальных, была белой вороной в стае. Хотя ее предки вместе со всеми подверглись порче, на роду Диры это отразилось в меньшей степени: ее родственники, так же как их прадеды, сохранили прямую осанку и человеческую внешность. Ясно, что без колдовства здесь не обошлось, и соплеменники Диры относились к ней и ее роду с опаской и подозрением. Со временем люди стаи постепенно забыли речь, что досталась им от предков, и перешли на более легкий язык птиц. Из всего племени древним ангом владели лишь несколько человек, в том числе и Дира.

Был и еще один настораживающий момент в биографии Диры. Ее дочь Тана. Никто не знал, кто ее отец. Хотя это и было дело прошлого, но время от времени разговоры по этому поводу возникали. В стае не принято было жить женщине без мужа или с пришлым чужаком. Дира же жила вдвоем с дочерью и всякого, кто подкатывался к ней, мигом отшивала. И что таких находилось немало, особенно злило стаю. Ее дочь Тана так и осталась незаконнорожденной, а значит, неполноценной и в чем-то обязательно ущемленной. Хотя народец и был невелик и боролся за выживание, одно правило соблюдалось строго: чужим птенцам не место в стае. И уж как строго вождь и старейшины ни допытывались, кто является отцом маленькой Таны, выяснить им так ничего и не удалось. Сама же Дира дерзко уклонилась от допроса, и это провело еще большую полосу отчуждения между Дирой и стаей.

Когда Дира осторожно освободила Квентина от веревок, он с трудом смог пошевелить затекшими конечностями. Больная нога лежала бревном и ничего не чувствовала.

— Что у тебя с ногой? — спросила Дира.

— Упал с моста, когда переходил реку.

— По мосту давно уже не ходят. Ёрк рад этому обстоятельству. Даже если бы мост был исправен, он бы приказал его сломать, — Дира внимательно осматривала поврежденную ногу Квентина. — Река охраняет нас от вторжения чужаков, но не мешает свободно перемещаться птицам. На том берегу, с которого ты пришел, живут люди и гоблины, на этом — птицы. Птицам угрожают и те, и другие, — Дира улыбнулась. — Так говорит вождь.

— А мне показалось, что ваш вождь, этот Ирг да и многие другие сами гоблины, — сказал Квентин.

Дира улыбнулась:

— Только не вздумай сказать им об этом, если не хочешь, чтобы тебя изжарили заживо. Они считают себя происходящими из рода птиц.

— Птиц? — удивился Квентин.

— Да, происходящими от священной птицы Ру, покровительницы нашего рода. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом. — Дира задела больное место на ноге, и Квентин вскрикнул.

— Нога у тебя повреждена серьезно. Надо будет полежать недельки две. Перелома нет, но, возможно, трещина или сильный ушиб. Хорошо, если все обойдется. Будем лечиться. Я дам тебе целебные снадобья, и через пару недель будешь здоров, как сокол.

— Если, конечно, меня не съедят к этому времени, — печально улыбнулся Квентин.

Лицо Диры омрачилось.

— Это все проклятая порча, она принесла перерождение. Люди стали злобными и кровожадными. Хранители борются с этим, но их остается все меньше... Но ты не пострадаешь, — уверенно произнесла Дира. — Никто не в силах изменить того, что записано в скрижалях судьбы.

Темная тень скользнула по бледному лицу Диры, будто ее душа на мгновение унеслась к незримым далям будущего и вернулась назад с печальными известиями.

Она подала принцу расписной кубок с пряно пахнущим напитком.

— Добрые травы и мед помогут тебе преодолеть недуг и встать на ноги. А пока ты останешься у меня дома под надежной охраной, — она кивнула на открытую дверь, где маялись воины. — Но ни о чем не беспокойся, никто не сможет причинить тебе вред, пока мы с Таной живы.

Квентин медленно пил мятную влагу и чувствовал, как что-то теплое и приятное, словно материнское тепло разливается по его телу. Сознание стало медленно сворачиваться в точку, погружаясь в сладкий сон.

— Это волшебное птичье молоко. Мало кто из людей твоего мира пробовал его вкус. Когда-то давно оно помогло нам выжить... — то были последние слова, что расслышал Квентин, прежде чем скользнуть под мягкий полог исцеляющего сна.

Квентин проснулся, когда все пространство домика Диры было пронизано яркими стрелами утреннего солнца. "Неужели я проспал почти сутки", — подумал принц. Голова слегка туманилась от долгого сна. Но вместе с тем он чувствовал, как к нему вновь возвращаются силы. Взглянув на свою левую ногу, он увидел, что она перевязана свежей повязкой, скрывающей аккуратно наложенную шину. И пока он спал, его перенесли с деревянного щита, напоминающего помост для казни, на лежанку покрытую мягкой овечьей шерстью. Квентин лежал на спине, приводя свои мысли в порядок, когда один из лучиков утреннего солнца вдруг изменил свое направление и коснулся его носа. Стало щекотно, Квентин не выдержал и громко чихнул. И тотчас послышалось знакомое хихиканье:

— Хи-хи-хи.

— Ти-ти-ти, — вторил голосок потоньше.

Они вернулись! Квентин был несказанно рад, хотя все еще ощущал некоторую обиду. Тоже мне друзья, называется. Бросили его в трудную минуту и не показывались так долго.

— Ти-ти-ти. Прости, но раньше мы не могли придти, — тоненько пропела Молли.

— С тобой всегда мы будем вместе, пока ты будешь в этом месте! — сказал Рикки.

— Спасибо большое, но будь вы мне друзья, предупредили бы о нападении.

— Тогда уж солнышко зашло, и время нам вздремнуть пришло, — оправдалась Молли.

— Эх, вы... Из-за вас я в плену, и меня хотят съесть.

— Не бойся ничего и будь здоров. А только встанешь молодцом, зеркальным запасись ларцом. Тогда хоть день, хоть тьмы покровы, лишь позови, — тебе всегда служить готовы!

Солнечные эльфы взялись за руки и устроили пляску, смешно выбрасывая тоненькие ручки и ножки. Они кружили по комнате, озаряя темные углы солнечным сиянием. Осыпаясь радужными бликами, за эльфами тянулся яркий лучистый след и спустя мгновение таял в воздухе. Эльфы пели песенки, и их заливистый смех разливался колокольчиком по всей комнате. Наконец после пары-тройки кругов Рикки и Молли столкнулись с солнечным лучиком и, слившись с ним, исчезли в потоке света.

Это представление было таким забавным, что Квентин рассмеялся. И тут ему показалось, что кто-то, словно бы передразнивая его, тихонько рассмеялся в ответ. Голос был тоненький, явно девичий. Квентин поспешно оглянулся: в маленькой передней этого домика укрыться было негде. Но краем глаза он все же заметил, как что-то промелькнуло за углом соседней комнаты. Он приподнялся на локтях, чтобы заглянуть за угол, но никого не увидел. Любопытство разбирало его. Он приподнялся и сел на лежанке.

— Эй, кто там?! — спросил Квентин как можно строже. — Что за мышь скребется там в углу?

В ответ послышались такие же прыскающие звуки, но более приглушенные, словно непослушную смешинку пытались удержать в ладонях. Квентина и самого разбирал еле сдерживаемый смех, но он твердо решил добраться до невидимого пересмешника. Юноша вскочил на здоровую ногу и поскакал к входу в соседнюю комнату. Может, и не стоило вести себя столь бесцеремонно, но спокойно лежать он больше не мог. Держась за стенки бревенчатого домика, он помаленьку, скок-поскок, подбирался к проходу. Вот и угол. Квентин, подобрав больную ногу, оперся двумя руками о стену и заглянул за угол. И в тот же миг отпрянул назад, как ошпаренный. Не удержался на одной ноге и грохнулся на пол. Ничем больше не сдерживаемый смех звучал по всему дому. Квентин едва пришел в себя: из темного угла на него глянули два огромных горящих глаза.

— Ладно, извини. Я не хотела испугать тебя. — Принц увидел протянутую ему узкую ладошку. Перед ним стояла молоденькая девушка небольшого роста. — Никогда не видела ничего более забавного, чем эти твои друзья, — сказала она и осветилась улыбкой, полной детской непосредственности.

— Мама научила меня кое-чему, что можно применять в особых случаях, — не без гордости заявила девушка. — Вообще, мама знает много всяких забавных фокусов.

Она все еще протягивала Квентину руку помощи. Распущенные волосы темными волнами покрывали ее плечи. Черное платье изящно облегало невесомую фигурку, приоткрывая для взоров лишь белизну маленьких босых ступней и немного лодыжки. Тоненькая шея горделиво поддерживала прелестную головку, и Квентин заметил еще один открытый участок тела около шеи, где белая нежная кожа была очерчена рубцами грубой черной материи. Конечно, принц не мог взять эту маленькую ладошку в свою грубую руку и продолжал оглядываться в поиске подходящей опоры. Но как на грех, поблизости ничего пригодного не было. Положение становилось все более стеснительным, и Квентин чувствовал, как румянец заливает его щеки. Он неуклюже перевернулся на колени и, опираясь руками об пол, а затем о стену, вернулся в вертикальное положение. Девчонка снова прыснула, и Квентин готов был от стыда провалиться под землю.

— Меня зовут Тана, — сказала она и вновь протянула ему ладошку. Только теперь с великой предосторожностью он осмелился пожать ее. Тана, едва доходившая ему до плеча, казалась такой хрупкой и беззащитной. Он взглянул ей в глаза, и она тут же опустила взор.

— Мама не хотела, чтобы я беспокоила вас, — перешла она на официальный тон. — Но представление, что устроили ваши друзья, было настолько восхитительно, что я не удержалась... Простите.

— Да нет, это я сам виноват... — смущенно замялся юноша.

— А, вижу, вы уже познакомились, — в дверях домика стояла Дира. — Моя дочь Тана существо непоседливое, любознательное и, — Дира строго взглянула на дочь, — непослушное.

— Мама, но я... Ты не поверишь... Тут происходили такие чудесные вещи, что я не удержалась...

— Ладно, дети, давайте к столу. Время завтрака, — сказала Дира.

Они сидели за добротно сработанным столом, еще отдающим здоровым и свежим запахом сосны, и наслаждались вкусом молока, меда и пышного, только что выпеченного хлеба. Квентин рассказал свою историю, умолчав только о деталях своего пребывания в Гедаре. Женщины слушали его молча и очень внимательно. В ответ Дира решила рассказать древнее предание, повествующее об истории ее народа.

— Это было давным-давно, еще до Великой войны и, конечно, до воцарения Конаха. Все произошло в эпоху расцвета Древней цивилизации. До наших дней дошли только устные предания о том времени, да и то правда, что Древние не очень-то доверяли бумаге, предпочитая фиксировать свои знания на кристаллах, которые с той поры так никто и не смог оживить.

В период расцвета Древней цивилизации люди умели летать по воздуху и даже посещали другие миры. Они быстро осваивали космос и на многих планетах возникали их поселения. Вскоре колонии землян в космосе охватили обширный сектор, и образовалась великая космическая империя. Так продолжалось несколько веков, пока разведчики не натолкнулись на одну странную планету, расположенную на окраине освоенного сектора галактики.

Поскольку природные условия на этой планете были признаны пригодными для проживания поселенцев, началась ее колонизация. Планета, хоть и была пригодна для проживания, климатом и ландшафтом не радовала: песчаные пустыни с огромными барханами почти по всей поверхности, и только в приполярных районах небольшие водоемы и островки бедной растительности. Тем не менее, планета Тар стала центром нового колонизируемого района галактики и форпостом Терраны (так называлась земная империя) на краю цивилизованного мира. Планета была богата полезными ископаемыми, и люди занялись их интенсивной разработкой.

Огромные машины вгрызались в песчаный грунт планеты, работая на рудниках и в шахтах. Так как планета находилась на задворках освоенной вселенной, туда в основном отправлялись отчаявшиеся, не нашедшие себе места в остальном цивилизованном мире люди. В общем, Тар была ничем непримечательная колония на границе освоенного сектора галактики. Колонизация планеты продолжалось около тридцати лет, пока рабочие одной из экваториальных шахт не натолкнулись в карьере на странный артефакт.

— Что такое артефакт, мама? — перебив рассказ, спросила Тана.

— Это предмет искусственного, нечеловеческого и неприродного происхождения. Подробного описания этой громадины не сохранилось, но это было нечто по-настоящему величественное. Для ее транспортировки на базу в главный город колонии потребовалась огромная космическая платформа, которую прислали с Земли. Другими словами, эту штуковину погрузили на огромную космическую телегу, которая была размерами, наверное, с целый город и перевезли в столицу колонии, которая называлась Метохия. Город поселенцев был расположен вблизи северного полюса планеты, где было много озер с пресной водой. Изучением странного феномена занялись ученые разных специальностей. Но им толком так и не удалось ничего выяснить. Эта штуковина, занявшая футбольное поле возле города, пролежала там неделю или чуть больше, пока не произошло событие, в корне перевернувшее всю земную историю.

Планета Тар, как я вам говорила, была засушливым местом. Но на полюсах, где располагались города-поселения, климат был более влажным. Однажды ночью пошел дождь. Дождь, несущий живительную влагу и необходимый всему живому. Все это случилось ночью, когда жители крепко спали. Для многих из них эта ночь стала последней.

Дира сделала паузу и пропустила глоток медового напитка. Тана и Квентин застыли в напряженном ожидании. Квентину никогда прежде, хоть он и интересовался древней историей, не приходилась слышать ничего подобного.

— Те, кто дежурил на объекте Z (так назвали артефакт), были поражены открывшимся им зрелищем.

— Что же случилось? — нетерпеливо спросил Квентин.

— Если вы видели, как в ночи раскрывается волшебный цветок ирдис, то можете представить себе это зрелище. Только лишь на артефакт упали первые капли долгожданной влаги, как он раскрылся, словно бутон волшебного цветка. Лепестки этого бутона набухли от дождя, а затем раскрылись и упали на землю, придавив несколько человек из охраны. Внутри раскрывшегося цветка показался огромный рот, который, чмокая от жадности, стал впитывать в себя влагу. Рассказывают, что дежурный офицер успел поднять тревогу, и сигнал бедствия достиг Земли и всего обитаемого мира за мгновение до того, как произошли дальнейшие события.

— Что произошло потом? — не удержалась Тана.

— Сначала, судя по описаниям, появились личинки. Они развивались очень быстро — в природе так не бывает. Рождались миллионы самых разнообразных существ. Они походили на земных насекомых, только были значительно больше и сильнее. Эти существа плодились и размножались невероятными темпами, многие из них достигали исполинских размеров. А с рассветом настал судный день. Миллиардные полчища этих тварей хлынули на Метохию. С каждой секундой их становилось все больше, они мутировали и быстро приспосабливались к условиям окружающей среды. Эти твари уничтожали все на своем пути. Через два часа с Метохией было покончено.

— Разве колонисты не защищались? — спросил Квентин.

— Они сражались до последнего. Но твари размножались так быстро, что оружие людей было бессильно что-либо сделать. Ужасные создания все время мутировали, и в бой вступали все новые их виды, более развитые и защищенные.

— Неужели никто из людей не спасся? — в глазах Таны стояли слезы.

— Спасся. Его имя — Фрэнсис Дрейк, капитан наружной охраны объекта Z. Но лучше бы он умер... — сказала Дира.

— Почему?

Дира продолжала рассказ, будто не слышала вопроса дочери:

— После того как сигнал бедствия был принят, планета Тар была объявлена зоной бедствия и карантина. К Тару был отправлен военный флот с Земли. Дрейк чудом спасся на космическом челноке. Он безумно радовался своему спасению и беспрерывно слал в эфир мольбы о помощи. Но ближайший корабль находился от него в нескольких днях пути, а запасов жизнеобеспечения на маленьком космическом челноке было явно недостаточно, чтобы продержаться все эти дни. Дрейк трое суток болтался на орбите, с надеждой ожидая флота землян. Трое суток он наблюдал за планетой. Помутился у него рассудок за эти дни или нет, я не знаю, но он постоянно слал в эфир панические призывы спасти его от мерзких тварей. Они чудились ему во сне и наяву, и, кроме того, он постоянно видел их на поверхности планеты. По всей видимости, это действительно было зрелище не для слабонервных. Зорги, так называли этих существ, быстро возводили колонии, подобные гигантским муравейникам или ульям. Полюса планеты быстро покрывались бурой трясиной, во влажной среде которой только и могли развиваться эти существа. К концу третьего дня, когда флот землян все еще был далеко, планета почти полностью покрылась бурой жижей и сетью колоний. Дрейк наблюдал с орбиты, как возникают новые колонии, и рождаются полчища ужасных тварей. Это была полностью биологическая цивилизация, как позднее определили ученые.

И вот на четвертые сутки произошло событие, которое в корне перевернуло земную историю и повлекло за собой наше нынешнее существование. Дрейк заметил, что в колониях начались какие-то метаморфозы. Странные отростки, подобные щупальцам, тянулись в небо. Они росли час от часу, раскачиваясь и как бы дразня Дрейка, — подожди, мы доберемся до тебя, от нас не скроешься и в космосе. Так это было или не так, мы уже никогда не узнаем. Но сутки спустя сообщения от Дрейка вдруг неожиданно прекратились. К этому времени флот терран находился в двадцати четырех часах хода от планеты Тар. Сообщения Дрейка помогли ученым выработать тактику борьбы с паразитами, и к моменту, когда флот приблизился к планете, у командующего флотом уже сложилось представление о том, что нужно делать дальше. Было принято решение: всеми имеющимися видами оружия полностью уничтожить зараженную планету. Решено было использовать самые мощные виды вооружений, которыми располагала земная цивилизация. Нам, конечно, трудно судить сейчас, каким было оружие Древних, но уже один тот факт, что они могли за считанные минуты уничтожить целую планету, говорит о многом.

Итак, решение было принято. И на шестые сутки после катастрофы флот вышел на дистанцию поражения. Все было готово к смертоносному залпу, когда вдруг на передовом корабле вдруг заметили, что к ним приближается небольшой космический челнок. Автозапросчик подтвердил, что это корабль капитана Дрейка. Через пару минут на экранах появилось изможденное лицо Дрейка. Он просил разрешения на посадку, говорил, что срочно нуждается в помощи и задыхается от нехватки кислорода.

Челноку разрешили посадку, и Дрейка бледного, еле живого втащили на палубу флагманского крейсера. Когда взволнованный главный ксенобиолог ворвался к адмиралу флота, было уже поздно. Дрейк превратился в чудовище и захватил огромный флагманский корабль. Тому, кем стал Дрейк, огромный флот Земли был не нужен и он развернул орудия флагмана против других кораблей. Что там произошло, навсегда останется тайной. Меньше чем через час все корабли земного флота исчезли с экранов радаров дальнего поиска. Земля и вся сеть колоний замерли потрясенными. А спустя несколько дней на Земле совершил аварийную посадку небольшой разведывательный корабль. Люди, находящиеся на нем, сообщили, что им удалось уничтожить планету Тар, а вот что с ними произошло дальше, они не помнили. Весь экипаж космического разведчика полностью потерял память. Средства дальнего поиска подтвердили: действительно планеты Тар больше не существует. Весть об успешно проведенной операции мигом облетела Землю и всю человеческую цивилизацию. Угроза была ликвидирована, и люди облегченно вздохнули. А спустя месяц началось вторжение зоргов на Землю...

Тана и Квентин были потрясены услышанным.

— Не знаю, насколько правдива эта история, но такой она дошла до наших дней. Это наше фамильное предание. Мне эту историю рассказала бабушка, а в свою очередь передам ее Тане. Второе же сказание, о священной птице Ру, знает вся стая, и я думаю, его тебе с удовольствием расскажет Тана.

Тана хотела было сказать, что у мамы, раз уж она начала рассказ, получится лучше, но не успела. В дверь громко постучали и, не дождавшись разрешения, в дом вошел вождь Ёрк в сопровождении двух воинов. Без дурацкого наряда из перьев вождь выглядел значительно лучше. Это был высокий жилистый мужчина без признаков уродства, присущего большей части племени. У него было длинное лицо с острыми чертами, глубоко запавшие глаза и длинные черные волосы. Одет вождь был в черный балахон, перепоясанный золотым поясом. Войдя в дом, Ёрк приказал воинам удалиться и дожидаться его во дворе. В руках вождь он держал оружие и одежду Квентина, включая Эрлиер. Он что-то сказал Дире на своем наречии, и она в знак согласия кивнула головой.

— Я вижу, чужестранец выглядит уже значительно лучше, — перевела Дира слова вождя. — Я пришел, чтобы побеседовать с ним в более непринужденной обстановке, чем в прошлый раз, — Ёрк попытался улыбнуться, но улыбка у него вышла какой-то кривой и неестественной.

— Мы со старейшинами внимательно изучили эти предметы, — кивнул вождь на вещи Квентина, — и пришли к выводу, что у нас в гостях действительно находится представитель знатного королевского рода. Поэтому я бы хотел извиниться за некоторую грубость, проявленную отдельными членами стаи, и спокойно побеседовать с вами, молодой человек.

Квентину совершенно не хотелось разговаривать с этими варваром. Они чуть было не съели его заживо, а теперь приходят поговорить по душам. Первым желанием Квентина было выхватить у вождя меч Гедара и смахнуть его дурацкую птичью голову. Но Дира будто бы прочитала мысли юноши. Она мягко положила свою руку на руку принца и приветливо пригласила вождя присесть за стол.

— Я хочу, чтобы ты понял нас, — сказал вождь, обращаясь к Квентину. — Не знаю, успели ли тебе поведать о наших обычаях и преданиях, связанных со священной птицей Ру, но...

— Мы как раз остановились на этом, — перебил его Квентин.

Вождь, не привыкший, чтобы его перебивали, метнул неприязненный взгляд на принца:

— Я хочу, чтобы ты все знал об обычаях нашего народа.

— Хорошо, что вы вовремя спохватились, а то могли бы и не успеть, если бы продолжили выполнение вашего обряда, — съязвил Квентин.

Сдержанность далась вождю с большим трудом. Но он все-таки нашел в себе силы ответить спокойно, усиленно подбирая и растягивая слова на анге:

— Ты оказался здесь не по моей воле. Я мог довести обряд до конца, а мог и пощадить тебя. Я выбрал второе. Но если ты будешь вести себя столь же дерзко и вызывающе, я могу и передумать.

За столом установилось молчание. Дира не отпускала руку Квентина. Тана переводила тревожный взгляд с Квентина на мать.

— Пусть юноша расскажет о себе, — вождь снова перешел на свое наречие, было видно, что разговор на анге дается ему с большим трудом.

Квентин не ощущал ничего, кроме презрения к этому человеку. Мерзавец, намеревавшийся убить его, теперь пытается вступить с ним в задушевную беседу.

— Вождь, вы не услышите от меня больше, чем я уже сказал. Вся моя история умрет вместе со мной. Я даже не думаю, что вас это сильно интересует. Вы находитесь на столь низком уровне дикости и варварства, что воспринять иные ценности просто не сможете.

Дира еще не успела закончить перевод, как Ёрк немигающим взглядом уперся в юношу. Соплеменникам, возможно, и полагалось падать замертво при взгляде желтых немигающих глаз вождя, но Квентину было наплевать на это. Этот человек, напяливающий на себя дурацкий наряд из перьев ради проведения кровавых обрядов, не вызывал ничего кроме отвращения.

Вождь с огромным трудом подавил в себе вспышку ярости. Видимо, было что-то такое, что мешало ему тотчас расправиться с обнаглевшим юнцом. Квентин улыбнулся, заметив, как вождь проглотил его колкость. Вождь же с трудом взял себя в руки, решив, что еще не время давать выход эмоциям.

Он обратился к Дире:

— Вы уже познакомили гостя с нашими обычаями?

— Вы как раз застали нас за этим занятием, Горный Орел.

— Что ж, продолжайте, а если что-нибудь упустите, я дополню ваш рассказ.

— Нет, Горный Орел, вы окажете нам большую честь, если сами поведаете предание о священной птице Ру, а я буду переводить для нашего гостя, — сказала Дира.

Ёрк не спеша пригубил из кубка с медовым напитком. Сделав паузу, он начал рассказ на своем птичьем наречии. Дира переводила его слова на анг, которым она владела в совершенстве.

— Первые упоминания о птице Ру относятся к концу древних времен. Наши предки говорили, что мир Древних рухнул в одночасье. Нам это, конечно, представить сложно, но я верю, что так оно и было. Древние были сильны и могущественны, а любое могущество всегда натыкается на противодействие противоположных сил. Трудно судить о том, что тогда произошло. У каждого народа свои легенды о том времени. Наш народ хранит предание о птице Ру, которая является символом нашего рода и его культом. Все мы почитаем птицу Ру как покровительницу нашего народа и служим ей. Но одни из нас придерживаются умеренного служения, опираясь на древние ценности, другие более радикального понимания культа.

Квентин подумал: "Неужели же в птичьем наречии есть такие мудреные слова, или это Дира от себя добавляет на анге?"

Вождь продолжал:

— Ру появилась, когда исчез древний мир. Исход только что закончился. Наши предки покинули города и бежали в дремучие леса, на край цивилизованного мира, где и поселились. Как вы знаете, после Исхода смешалось всё: народы, религии, государства. Никто уже не помнит тех древних верований. Великие события, предрешившие Исход, похоронили прошлую человеческую цивилизацию. Всё тогда начиналось заново. Люди были испуганы и подавлены. Позабыв обо всем, кроме собственного выживания, они сбивались в стаи, воюющие друг с другом. Остатки чудесной техники и других продуктов цивилизации приходили в упадок, технологии изготовления многих вещей были утрачены. Люди жили в лесах в страхе перед новым вторжением. Они постепенно дичали и деградировали. Многие думают, что изменения были инициированы Конахом, но это не совсем так, все началось гораздо раньше. Конах с помощью магии лишь ускорил этот процесс, чтобы укрепить свое господство. В результате многие народы сгинули в неизвестности, вымерли или превратились в уродов. Некоторые, как карлики-гедарцы, были вынуждены укрыться под землей. Наши леса населяют чудовища: тролли, гоблины и невесть еще какие страшилища. Когда-то давно их предки были людьми.

Наш народ тоже подвергся этому процессу. У нас появились уроды, и с каждым годом их становилось все больше. Они сильнее и проворнее обычных людей. Древний язык им давался с трудом, и они придумали свое наречие. С каждым поколением увеличивалась пропасть между ними и людьми. Они не любят, когда их называют гоблинами, но это уже не люди. Меньшая часть племени сохранила человеческий облик, но их с каждым поколением людей становится все меньше.

Бежав из зараженных городов, наши предки поселились на севере среди дремучих лесов и болот. Почва была болотистой, климат суровым — земледелием не прокормишься. Охота тоже не приносила результатов — зверь, подвергшись изменению, вымирал, превращался в ужасных тварей или уходил из этих мест. Однажды весной, когда наступил голод, вымерла большая часть племени. И когда люди уже полностью потеряли надежду, произошло одно знаменательное событие. Охотники, промышляющие на северных болотах, наткнулись на гигантское яйцо высотой в два человеческих роста. Скорлупа его была абсолютно черной и гладкой настолько, что в нее можно было смотреться как в зеркало. Яйцо стояло на болоте, наполовину погруженное в трясину. Отряд из восемнадцати человек отправился для исследования загадочного предмета. Первое, что они попытались сделать, это разбить скорлупу яйца. Если бы им удалось это сделать, питательного белка хватило бы, наверное, на целый год. Вооружившись тяжелыми топорами, охотники принялись сокрушать скорлупу, но она оказалась неимоверно крепкой даже для такого крупного яйца. Даже представить было страшно, каких размеров была сама птица, снесшая такое яйцо. Однако упорный человеческий труд сделал дело: скорлупа треснула и раскололась, из-под нее показалось какое-то кожистое тело. Охотники возликовали и с еще большим рвением принялись за работу. Зародыш, находящийся в яйце, был живой. Он содрогался и пульсировал при каждом ударе. Люди стремились поскорее добраться до птенца. Еще немного, и это бы им удалось. С какой первобытной радостью они вонзили бы свои топоры и разрубили птенца на части!

Но внезапно среди ясного дня наступили сумерки, и когда охотники подняли глаза к небу, крик ужаса вырвался из их глоток: огромные черные крылья застилали полнеба, отбрасывая гигантскую тень на поверхность земли. Люди поняли: они совершили нечто ужасное, и их ждет неминуемое возмездие.

Огромная птица, если так можно назвать это гигантское существо с перепончатыми крыльями, неровным гребнем позвонков и пастью, усеянной острыми зубами, кружила над болотами с выворачивающими душу резкими криками. Парализованные страхом люди не могли сдвинуться с места. Некоторые храбрецы потеряли сознание. Пронзительные крики отчаяния и боли, которые издавала птица, сводили с ума. Огромные крылья рассекали воздух, поднимая ветер такой силы, что небольшие деревья, не выдержав его напора, ломались и падали на землю. Сознание многих помрачилось в эти минуты. Люди от страха, как подкошенная трава, падали на землю, — никто даже не помышлял о сопротивлении. Чужая сила и страх полностью парализовали их. Птица еще некоторое время кружила в воздухе, оплакивая гибель птенца. А затем земля дрогнула, когда она опустилась на поляну, смяв и повалив ряд корабельных сосен. Дыхание птицы было смертельным. Зеленые пары, что вырывались из ее глотки, уничтожали все живое. Она застыла над распластанными людьми, злобно вращая черными глазами. Шесть ее лап были толсты и когтисты. Сделав несколько шагов, она насмерть затоптала пять человек. Все поняли, какая их ждет кончина. И тогда один опытный и отважный охотник, которого звали Ред, поднялся с земли, выпрямился в полный рост и сказал: "Прости нас, птица, мы совершили непоправимое, ибо не ведали, что творили. Теперь в твоей власти отомстить нам за гибель твоего детеныша. Накажи нас, виновных в его гибели, но пощади жен и детей наших, ибо не повинны они в сем грехе".

Адское отродье долго косилось черным глазом на Реда. Ред стоял перед птицей, затаив дыхание, чтобы не вдыхать ядовитые пары, которые исторгала ее пасть. Ему казалось, что так он простоял несколько часов. И когда он уже больше был не в силах сдерживать дыхание и решил разом покончить со всем, птица отступила на шаг. Ее шага было достаточно, чтобы Ред с облегчением перевел дыхание. Люди обреченно ждали смерти. Но адское существо не спешило приводить приговор в исполнение. Казалось, оно что-то обдумывает. Черный взгляд блуждал по лицам людей, как бы вопрошая их, как они могли сотворить такое.

Наконец, подняв массивную лапу, птица острым когтем провела по земле борозду, отмечая круг. Потом указала на десять человек, что должны войти в этот круг. Птица строго смотрела в лица людей: поняли ли они ее. Люди в ужасе отшатнулись. Тогда птица сверкнула глазами и угрожающе взметнула крыльями. Люди поняли, что если не выполнить ее требование, смерть постигнет всех. Обреченные, кто сам, а кого подтолкнули, зашли за смертельную черту. Злобная тварь взмахнула крылом, давая знак остальным отойти от черты. Все в ужасе отпрянули, не смея отвести взгляды от кровавого зрелища.

Первого она убила мощным ударом лапы, заживо сдирая с него кожу. Двух других переломила мощным ударом хвоста. Четвертому и пятому откусила головы. Шестого втоптала в землю. Седьмого, изогнувши хвост, как скорпион, пронзила смертельным жалом. Восьмого и девятого окатила своим дыханием так, что у них полопались глаза, а кожа стала расползаться и сваливаться с них лохмотьями.

Десятым был Ред. Он приготовился к смерти и стоял, полностью освободившись от земных мыслей и покорно ожидая неизбежного. Чудовище долго смотрело на него своим черным взглядом. Те трое, что спаслись, рассказывали потом: когда эта тварь смотрела на Реда, его словно бы окутало облачком странного черного тумана. Туман быстрыми змейками закружился вокруг головы Реда, проникая ему в нос, рот, глаза и уши. Затем птица слегка взмахнула крылом и отбросила Реда на несколько шагов. Трое оставшихся в живых охотников со страхом ожидала неминуемой расправы. Тварь поманила их к себе лапой. Они приблизились, каждый миг ожидая смерти. Птица вновь провела лапой по земле и нарисовала круг на земле, возле него еще один круг поменьше и провела черту. Затем показала на яйцо, потом на человека. И провела другую черту. После этого пристально посмотрела в глаза уцелевшим охотникам: поняли ли они ее. Они стояли скованные страхом и ничего не понимали. Тогда к ним приблизился Ред. Он с трудом оправился от перенесенного удара и шел, покачиваясь:

— Кажется, я знаю, чего она хочет. Каждый месяц мы должны отдавать ей одного человека из нашего племени.

Птица словно бы поняла, что сказал Ред. Она склонила голову и, с силой взмахнув крыльями, взмыла в воздух.

Ёрк замолчал, отдыхая. Все сидели притихшие. Квентину показалось, что Тана была напугана больше других, будто никогда раньше не слышала эту историю.

— Наше племя ведет свою родословную от Реда, — продолжил вождь. — Трое других охотников так и остались бездетными после того случая. У Реда же хоть и были дети, после этого случая родились еще трое. Но они были какими-то странными, непохожими на людей. В племени из-за них стали возникать конфликты, старейшины требовали уничтожить уродов, но Ред не соглашался. Вскоре он покинул племя и перебрался в наши края. От детей Реда, половина из которых были нормальными людьми, а другие уродами, и ведет начало наш род. С той поры так и повелось в нашей деревне: люди и гоблины. Но с каждым годом гоблинов становиться все больше, а людей меньше... — в словах вождя послышалась печаль.

— А птица? — спросил Квентин. — Она появилась вновь?

— Теперь уже не упомнить, когда люди стали поклоняться птице. Но каждый месяц мы строго исполняем обещанное и по жребию выбираем человека. Из тех, кто вытянул жребий, выбираем самого красивого и здорового, будь то мужчина или женщина. Мы относим его на вершину круглого холма, где оставляем привязанным посреди каменного круга, воздвигнутого еще в древности. Потом совершаем ритуал вызова птицы Ру. Всю ночь мы ждем птицу, и никто не смеет заходить внутрь каменного круга. Если птица не появляется, утром мы сами завершаем ритуал. Священная традиция требует этого. Жертва еще жива, когда вся стая приобщается к ее плоти и крови. В этом искупление, ибо вина за смерть птенца лежит на всех нас, и все мы должны быть причастны к ее искуплению.

— Так вы сами расправляетесь с жертвой, а не птица?

— Никто со времен Реда не видел птицу Ру, но иногда жертвы пропадают с холма. Воины, охраняющие холм, с ужасом рассказывают потом, как в ночи раздается хлопанье громадных крыльев и ужасные пронзительные крики. А когда утром приходят за жертвой, то находят лишь обрывки веревок и одежды, что была на ней.

Квентин перевел глаза на женщин и заметил, что Дира украдкой смахивает текущие по щекам слезы, а Тана, съежившись от страха, вжимается в стену домика.

— Каждый может послужить обедом птице Ру, — сказал вождь, уставясь невидящим взглядом на Квентина. — Но стая довольна, если удастся захватить пленников. Тогда они будут искупать зло, причиненное птице Ру. Теперь ты понял, почему с тобой так обошлись?

Квентин был потрясен услышанным. Он молчал. О чем можно говорить с дикарями, приносящими в жертву людей; людоедами, возомнившими, что искупают грехи отцов, поедая своих сородичей.

"Все они тут гоблины, — думал Квентин, — и даже те, кто еще сохранил человеческий облик".

Ёрк поднялся, чтобы уйти.

— Что ж, теперь тебе известна история и вера нашего народа, — сказал он. — Месяц на исходе, и Ру ждет новую жертву. Я вижу, ты не очень-то стремишься поговорить со мной, и мне больше не хочется выслушивать твои дерзости. Поэтому позволь пожелать тебе скорейшего выздоровления и готовности к великой искупительной жертве, которую, я знаю, ты уже готов принести во имя священной птицы Ру.

Уже у дверей вождь обернулся и добавил:

— А чтобы у тебя не возник соблазн покинуть нас, на тебя будет надета цепь, и воины будут охранять тебя круглосуточно.

Ёрк сделал знак воинам. Те вошли, неся с собой длинную цепь. Со знанием дела Квентину сковали руки и ноги, соединив их вместе. Меч Гедара вождь отдал одному из воинов, которому было поручено сторожить Квентина, а Эрлиер небрежно кинул Дире:

— Посмотри, что это за игрушка и расскажи мне потом.

Один из воинов остался снаружи домика, другому было приказано сторожить пленника внутри. Воин должен был держать конец цепи и сопровождать пленника, куда бы тот ни пошел.

Дира заворожено глядела на магический кристалл Эрлиера. Кристалл оставался мертвым в ее руках, но она крепко сжимала его в ладонях, стараясь отогреть, словно замерзшего птенчика.

— Какая необыкновенная сила заключена в нем, — тихо промолвила она. — Это весьма редкостная и ценная вещь. Я чувствую эту силу, но не могу ничего поделать, чтобы освободить ее.

— Ты умеешь управляться с этой штукой, Квентин? — обратилась она к принцу.

— И да, и нет. Кристалл живет своей жизнью. Сколько бы раз я ни открывал медальон, кристалл оживает только тогда, когда сам захочет.

— Древняя магия заключена в этом камне. Магия, секретов которой мы никогда не узнаем. Возьми его Квентин, простым людям не дано владеть этой вещью, как бы им того ни хотелось, — Дира повесила Эрлиер на шею Квентину, который сидел на лавке скованный цепями.

День постепенно угасал, поглощаемый мраком ночи. В стае ложились спать с наступление темноты, поэтому ужинали еще засветло. Квентину вновь дали испить целебного напитка, называемого птичьим молоком. Испеченные Таной пышные лепешки и медовый напиток, настоянный на травах, дополнили ужин.

— Последнее время в стае нет мира. Люди и гоблины не могут ужиться друг с другом. Пока Ёрку удается удерживать власть, балансируя на противоречиях, но напряжение нарастает, — Тана покосилась на воина, как он отнесется к ее словам, но воин сидел с непроницаемым лицом, сонно поклевывая носом. — Все может решиться со дня на день. Люди не довольны старыми порядками. Большая часть племени уже не может прожить без вкушения человеческой крови.

— Мы с мамой иногда думаем, что никакой птицы Ру и вовсе не было, — последние слова девушка проговорила чуть слышно, одними губами.


Глава 11. Бунт


Ночью небеса разверзлись и затопили землю потоками воды. Квентин проснулся рано и первым встретил серый брызжущий водой рассвет нового дня. Он поднялся с лежанки и, стараясь сильно не греметь цепью, дернул за нее и выволок своего охранника на улицу, как сторожевого пса. Второй страж спал на крыльце, спрятавшись от проливного дождя под соломенным навесом крыши. Квентин справил нужду, глядя на низкие облака затянувшие горизонт. Возвращаясь в дом, он с удовлетворением заметил, что поврежденная нога почти не чувствует боли. Это его порадовало: не засиживаться же в гостях у недружелюбной стаи. Болотистая почва деревушки окончательно раскисла под дождем, и все утопало в чавкающей грязи. В каком-то своем сне он уже видел эту картину. Он еще раз обвел взглядом убогие жилища людей стаи, омываемые потоками воды, и вернулся в дом. Тана улыбнулась ему, продемонстрировав ряд крепких, как жемчужные зерна, зубов. Она возилась с очагом, собираясь заняться приготовлением пищи.

Квентин спросил, не требуется ли его помощь. Тана вновь сверкнула ослепительной улыбкой и наградила его одним из тех восхищенных взглядов, на которые способна только женщина, которой вы симпатичны. Усадив юношу рядом с собой, она сказала, что лучшая помощь, на которую он способен, это рассказать что-нибудь интересное из его приключений. Девушка хлопотала над огнем и горшками, временами бросая на Квентина кокетливые взгляды. Квентин узнал, что у них есть конь, которого зовут Гнедко, и будь Квентин свободен и здоров, они бы обязательно покатались на нем. Принцу с грустью вспомнились конные прогулки в родной Монтании, навсегда оставшиеся в прошлом. Горилла-охранник с тупым равнодушием наблюдал за их разговором, не понимая, отчего это молодые люди все время смеются и улыбаются. А им было просто хорошо вместе. После завтрака они, накрывшись плащами, вышли взглянуть на Гнедко. Сильный высокий конь спокойно стоял в конюшне, пожевывая охапку свежего сена.

— Завтра я должна обязательно прогулять его, — Тана погладила Гнедко по шелковистой коже.

Квентин с удовольствием погладил коня по морде, вспоминая забытый запах этих животных. Его рука случайно коснулась руки Таны. Она подняла глаза и впервые серьезно посмотрела на Квентина. В ее темно-карих глазах застыла такая глубина, что у Квентина на мгновение перехватило дух. Так бывает, если заглянуть в провал глубокого колодца и представить себе падение в его бездонную глубину. Он слегка сжал ладошку с аккуратными розовыми ноготками, и Тана поспешно отвела взгляд. В дом они возвращались немного пристыженные и молчаливые. Здоровенный детина-охранник тащился на цепи сзади.

Квентину было невероятно хорошо в обществе этой симпатичной девушки. Тана рассказала, как ей удалось напугать его, сделав страшные глаза ночной птицы. Фокус оказался довольно прост, и Квентин без труда перенял эту нехитрую магию. Он же в свою очередь продемонстрировал кое-что из того, чему научился у отца и Торина. Пару простых фокусов: типа фонтанчиков искр и заклинания ветра, от которого в один вмиг задуло огонь в печи. Тана восхищенными глазками посмотрела на него. Перед ней был настоящий волшебник.

— Моя мама настоящая колдунья, — с детской гордостью заявила она. — Она может лечить людей и управляется с четырьмя стихиями.

Квентин хотел было возразить, что заклинание четырех стихий — высшая ступень магии, и даже Джордан, не говоря уже о Торине, не владел этими силами, но ему не хотелось разочаровывать эту славную девчушку.

Неделя пронеслась незаметно. Квентин забылся настолько, что почти перестал ощущать опасность. Никто не тревожил его за это время: ни вождь, ни гоблины. Нежелательные гости больше не появлялись в домике Диры. И казалось, ничто не может разрушить тот уютный и чарующий мир, что сложился здесь. Все было тихо и мирно, пока в один из вечеров Дира не вернулась домой сильно встревоженной. Она старалась не подавать вида, улыбалась, но Квентин сразу же почувствовал перемену в ее настроении. Он попытался разузнать, в чем дело, но Дира только отмахнулась: "Не переживай, все будет хорошо".

Ночью опять лил сильный дождь, ослабевший лишь к рассвету. Утро выдалось сухое, но хмурое от застилающих небо густых туч. Квентин долго всматривался в серый свет, просачивающийся сквозь маленькие оконца. Лежа на топчане, он попытался пошевелить пальцами больной ноги. Пальцы послушно откликнулись. Он осмотрел поврежденную ногу: опухоль спала, и нога больше не болела. Значит, вскоре он сможет покинуть это негостеприимное селение. Он покосился на охранника. Тот мирно спал на лавке. Конец цепи, которой был скован Квентин, охранник намотал на запястье и закрепил его там замком. "Тем хуже для тебя приятель, — подумал Квентин. — Рискуешь остаться без руки". Охранник, почувствовав устремленный на него взгляд, открыл сонные глаза и мутно вытаращился на Квентина.

— Отдыхай, приятель, — тихо сказал Квентин, и охранник снова клюнул носом, ныряя в свои дурацкие сновидения.

Тана поднялась раньше матери и с заговорщицким видом, косясь на охранника, подошла к Квентину. В руке она сжимала небольшую серебряную шкатулку.

— Это для твоих друзей, веселых зайчишек-прыгунишек, — сказала она, протягивая Квентину шкатулку. — Они такие забавные, но им негде жить. Вот домик для них. Мама дала мне этот ларец, когда я ей все рассказала. И еще она велела сказать, что эта вещь старинная, очень ценная и обладает магической силой.

Квентин открыл крышку шкатулки. Внутренние стенки шкатулки были сложены из зеркального стекла.

— Спасибо, Тана. Только какой мне прок от нее, если я в плену, да еще под страхом смерти.

Тана сделала большие глаза и приложила указательный палец ко рту:

— Ни о чем не беспокойся, скоро будешь на свободе. Мама говорит, что тебе уготована великая миссия и что ты человек необычный. Она поможет тебе, — прошептала девушка, бросила настороженный взгляд на сонного охранника и вышла из дома.

Гнедко прогуливался во дворе. Конь важно ходил по кругу, уминая грязь копытами. Квентин сидел на лавочке и смотрел на Тану. Несмотря на установившееся затишье, на душе у него было неспокойно. Приближалось время полнолуния. Время появления священной птицы Ру, в которую, казалось принцу, никто уже здесь не верил.

Пока же деревенька жила обычной мирной жизнью. Немногочисленные жители, выбравшись после проливного дождя на улицу, торопились завершить хозяйственные дела, отложенные из-за непогоды. Домашний скот по раскисшим улицам брел на пастбища. Тучи немного разошлись, и с неба пробивалось солнце, поднимая невидимые облака водяного пара от многочисленных луж, покрывающих землю. Тана водила коня по кругу и улыбалась ему. Стражник сидел, тупо уставясь в одну точку. В общем, картину можно было назвать вполне мирной, если бы что-то подсказывало Квентину, что в глубине этой тишины подспудно вызревают зерна будущей опасности. И это касалось не только одного его, а было связано с чем-то, что представляло опасность для множества других людей.

— Как жалко, что мы не можем вместе покататься на Гнедке, — Тана с кокетливым сожалением поглядела на Квентина.

— Может, еще покатаемся, Тана, — улыбнулся ей в ответ юноша, и девушка расцвела хитрой улыбкой.

Тана нравилась ему. Хотелось подойти и обнять ее. Почувствовать тепло ее тела, вкус губ и нежность покрытых пушком щечек. И он, наверное, сделал бы это прямо сейчас, если бы не этот долдон охранник. От этих мыслей Квентину стало жарко, и он почувствовал, как пунцовый румянец заливает его щеки. Еще ни к одной девушке он не испытывал подобных чувств. Тана, словно бы угадав его мысли, весело расхохоталась и одарила принца лукавым взглядом своих озорных и непоседливых глаз.

В этот день Дира ушла после обеда и вернулась только к вечеру, сильно встревоженная. Она внимательно поглядела на Квентина, как бы собираясь сообщить ему нечто важное, но передумала и ушла в свою комнату. Через некоторое время она вернулась и стала осматривать его поврежденную ногу. Нога выглядела здоровой, опухоль спала, и Квентин больше не ощущал боли. Дира ощупывала ногу, спрашивая:

— Тут не больно?

— Нет, — отвечал принц.

Лицо Диры стало озабоченным. Квентин догадался, что от нее потребовали не тянуть с лечением и объявить, что пленник готов к обряду. Что это означало для Квентина, объяснять не требовалось. Но прежде чем принять окончательное решение, Дира хотела завершить какие-то важные дела.

— Что ж, молодой человек, дела явно идут на поправку, — объявила Дира, внимательно глядя в глаза Квентину.

Болван-охранник встрепенулся при ее словах. Дира выдержала паузу и продолжала:

— Еще два-три дня и повязки можно будет снимать, а там посмотрим... А пока, юноша, вы будете применять вот эту мазь, — целительница протянула Квентину небольшой пузырек с зеленоватой жидкостью.

— Это великолепное средство. Наши предки называли его дыханием птицы Ру. Оно прекрасно снимает любое оцепенение конечностей, — со значением произнесла Дира и незаметно подмигнула Квентину.

— Достаточно одной капельки на ночь, и утром вы будете совершенно свободны от боли, ломоты в суставах и других сдерживающих факторов. Правда, это средство опасно для такой молодой и чувствительной кожи, как у вас, принц... Поэтому применяйте его с величайшей осторожностью.

Квентин все понял. Он поблагодарил добрую волшебницу и крепко стиснул в руке драгоценный пузырек. Это был ключ к спасению. Надежда вновь ожила в нем. Только бы дождаться ночи. Он вспомнил, что Тана неспроста познакомила его с Гнедко и показала, где находится вся лошадиная упряжь. Туда же она незаметно от стражников перенесла все имущество Квентина. Итак, понял Квентин, все должно решиться в эту ночь.

Он не мог дождаться наступления вечера. Дира несколько раз удалялась из дома, видимо, улаживая какие-то неотложные дела. Каждый раз она возвращалась все более взволнованной. Однако Квентин, захваченный идеей побега, отнесся к этому не слишком внимательно. Мысленно он уже несся во весь опор на коне, вдыхая опьяняющий ветер свободы. Нужно было лишь дождаться ночи.

Ужинали как всегда все вместе.

— Что случилось, мама? — спросила Тана, заметив волнение Диры.

— Ничего особенного, завтра полнолуние. Ты же знаешь, как я себя чувствую на полную луну... Многие не довольны вождем, — грустно продолжила Дира. — Они требуют, чтобы обряд был обязательно проведен в это полнолуние.

— Гоблины? — уточнил Квентин.

— Да. Мне искренне жаль этих людей. Это наши братья и сестры. Они не виноваты, что стали такими. Мы, хранители, пытаемся лечить этих людей, помочь им, как-то направить, но ничего не помогает...

— Если так пойдет и дальше, племя уничтожит само себя, — заметил Квентин.

— Они вкусили вкус крови и не могут остановиться. Многие из них, такие как Ирг, считают, что даже вождь предал их, не почитает Ру и перешел на сторону изменников.

— Птица Ру прилетит? — спросила Тана.

— Боюсь, на этот раз нет. Будет слишком много охраны. Кроме того, они хотят изменить обряд и больше не дожидаться Ру.

— Изменить обряд? — удивилась Тана.

— Они больше не хотят оставлять жертву ночью на холме. Слишком часто они пропадают...

— А как же Ру?

— Гоблины думают, что Ёрк связался с хранителями и помогает пленникам бежать.

— Что же теперь будет, мама? — встревоженно спросила Тана.

— Не знаю, но нам надо помочь Квентину. Он человек будущего, и от него многое зависит в нашем мире.

— Раз надо — поможем! — гордо заверила Тана.

Они разговаривали на высоком анге, поэтому стражник ничего не понял. Отвесив тяжелую челюсть, он завистливо следил за тем, как во рту у них пропадают такие аппетитные и лакомые кусочки.

Настал вечер. Спать легли с заходом солнца. Квентин лежал в напряженной тишине притаившегося домика и сосредоточенно ожидал услышать сонное храпение стражника. Казалось, все затаили дыхание в эту ночь, и только далекие крики ночных птиц изредка прерывали эту бесконечную тишину. Квентин знал, что женщины тоже не спят. Лунные силуэты света, проникающего сквозь высокие оконца, бродили по темному пространству домика. Наконец охранник, устав бороться со сном, сделал пару-тройку свистящих вздохов и зашелся заливистым мерным храпом.

Квентин только и ждал этого. Ловкой кошкой он соскочил с лежанки и обмотал цепь толстым одеялом. Затем достал из-под кровати припасенный бутылек и, сдерживая дыхание, брызнул несколько капелек на железные оковы. Жидкость, коснувшись металла, запузырилась, и по комнате распространился едкий запах. Через пару минут принц был свободен и осторожно положил цепи на лежанку. Осталось нейтрализовать охрану. Принц стал потихоньку вытягивать гедарский меч, который стражник положил к себе на колени. В этот момент на пороге соседней комнаты появилась Дира, сжимающая в руке зажженную свечу. Следом выглянула Тана. Обе они были в длинных ночных рубашках.

Дира сделала Квентину предостерегающий жест, чтобы он не предпринимал ничего без нее, и жестом указала на пол. Квентин, привычный к подземным ходам, все понял. Он отогнул угол циновки, покрывающей пол, и увидел крышку погреба. За крышкой люка показались ступени деревянной лестницы.

Тана молча протянула ему узелок.

— Быстрее! — прошептала Дира.

В этот момент с улицы послышались возбужденные голоса. Шумная толпа приближалась к дому. Взбудораженные люди что-то кричали, а затем послышались чьи-то истошные визги.

— Поторопись, Квентин! Это бунт! Ирг и его обезьяны восстали. Сейчас начнется настоящая резня, — встревоженным шепотом произнесла Дира.

— А как же вы?! — подавляя в горле вскрик, прошептал Квентин.

Охранник на лавке заворочался и открыл глаза. Дира взмахнула рукой — невидимая энергетическая волна подняла стражника и с силой швырнула его о стену. Тяжелым мешком охранник сполз вниз и на какое-то время перестал представлять угрозу.

— Вот это да! — восхищенно воскликнул Квентин. Лучшего примера боевой магии ему еще не приходилось видеть.

— Быстрее, Квентин! Я не смогу долго сдерживать их! — выкрикнула Дира.

С улицы все громче доносились разъяренные голоса толпы и крики их жертв.

— Противостояние гоблинов и хранителей дошло до последней черты. Старым правилам и обрядам пришел конец. Никто больше не верит в птицу Ру. Эти звери просто жаждут человеческой крови. Им больше не нужен ритуал.

Квентин стоял в нерешительности над открытым погребом. Он не мог оставить этих женщин, ставших ему родными, на растерзание озверевшей толпы.

— Я не оставлю вас! Мы должны уйти вместе.

— Нет, Квентин, мы не можем уйти с тобой, — сказала Тана. — Наш народ страдает, он болен и запутался в неверных представлениях. Никто, кроме нас, не сможет остановить это безумие. Мы должны остановить гоблинов, иначе они уничтожат всех людей в племени. Правда, мама? — Тана мокрыми от слез глазами смотрела на мать. Вместо ответа Дира крепко прижала дочь к себе.

— Иди, Квентин! Мы останемся до конца с нашим несчастным народом. Иди и не забывай о том, кто ты для этого мира и в чем цель твоей жизни. С каждой новой встречей, с каждым новым жестоким столкновением твоя душа будет наполняться мужеством и решимостью. Иди, да поможет тебе Высшая Сила! — и Дира, по-прежнему крепко прижимая к себе дочь, направилась к двери, в которую уже ломилась обезумевшая толпа.

На Квентина она больше не обращала внимания, предоставив право выбора ему самому.

— Выходи, сука! Тебе не спрятаться от нас! — рвались дикие голоса с улицы. Дверь раскачивалась и прогибалась под сильными ударами.

— Мы покажем тебе, ведьма, как не уважать наши обряды! И свою маленькую сучку выводи с собой! Мы с ней немного потешимся! — избушка, казалась, сейчас развалится от ударов.

— Где твой щенок?! Ему давно пора жариться на вертеле!

Квентину показалось, что среди сотен обезумевших голосов он разобрал голос Ирга. Нет, он не мог бросить в беде этих женщин. Принц выхватил из ножен остро блеснувший в темноте меч Гедара. В этот момент дверь дрогнула под ударами нападающих и рухнула на пол. И тотчас вспышка молнии ослепила Квентина.

Дира и Тана взялись за руки, а две другие выставили перед собой в магическом жесте. Они образовали цепочку, подпитывая Силой друг друга. Новые вспышки молний пронзили тьму, и Квентин услышал, как кто-то визгливо, как недорезанная свинья, закричал от боли. Молнии разметали передние ряды гоблинов. Толпа отхлынула от прохода, замерла, но через минуту к двери устремились новые уроды, затаптывая раненых собратьев. От сопротивления своих жертв они пришли в исступление и, обезумев, лезли вперед, не обращая внимания на боль и смерть. Дира и Тана готовились к новому молниеносному залпу. Их лица светились мертвенной белизной лунного света, волосы развевались электрическим ветром, а темные глаза лучились такой энергией, что в них было страшно заглянуть. Принц ринулся к двери, стремясь защитить женщин. В это время горилла-охранник пришел в себя и, выхватив кинжал, быстро метнул его в Диру. Острое лезвие по рукоятку вошло ей в спину. Квентин прыжком преодолел полкомнаты и яростным ударом меча снес обезьянью голову ублюдку. Но было поздно. Дира, смертельно раненная, медленно, держась за дверной проем, оседала на пол. Тана, позабыв об опасности, с криком бросилась к матери. Пришедшие в себя гоблины устремились к дому. Медлить было нельзя. Квентин схватил Тану и с силой поволок ее к подвалу.

Они стояли на краю открытого люка, когда первые уроды ворвались в дом. Все дальнейшее произошло в одно мгновение. Но в восприятии Квентина это мгновение растянулось, как струйка застывшего меда. Тана подняла на него глаза полные слез. Губы ее шевельнулись, выговаривая какие-то слова. Что она шептала, Квентин не слышал. Все замедлилось настолько, что звуки, казалось, замерли, повисли в воздухе и были не слышны.

"Нет! — услужливо подсказало сознание принца, переводя движения губ Таны в слова. — Нет, я не оставлю ее!"

Квентин хотел крикнуть, что Дире уже ничем не поможешь, что им надо уходить, но странное растянутое безмолвие не позволяло этого сделать. Он лишь невыносимо медленно продолжал тянуть Тану к спасительному выходу. Также медленно в комнату врывались гоблины с перекошенными в звериной злобе лицами. Он видел, как к ним медленно, словно все они находятся под многометровой толщей воды, протягиваются в хищной хватке их руки. Круглый лик Луны четко обрисовал сгорбленные уродливые контуры в дверном проеме. Сознание неслось стремительным потоком, выхватывая из окружающей картины жизни отдельные фрагменты: где-то перед домом Квентин заметил тело вождя Ёрка, которое мятежники несли на вытянутых вверх копьях. Квентин в последний раз увидел глаза Таны, полные невыразимого отчаяния, и ее рот в безмолвном крике, рвущемся подобно взрывной волне от тонны пороха.

В дальнейшем — только ослепительная вспышка тысяч магниевых солнц и удушающие тонны земли, рухнувшей на него. И все. Затем тишина.

Сознание возвращалось медленно, как изображение на старой фотопластинке. Вместе с сознанием пробудилась боль. Квентин пошевелился, пытаясь высвободиться из-под навалившейся на него массы земли. Ему еще повезло: крышка люка задержала основную массу грунта и деревянных обломков. Кое-как ему удалось выкарабкаться из-под завала. Было темно. Ход не позволял выпрямиться в полный рост, и двигаться приходилось сильно согнувшись. Принц нашарил узелок, который дала ему Тана, и обрадовался, что он не пропал. Пошатываясь, то и дело натыкаясь на деревянные крепежи стен, он стал медленно пробираться по темному лазу. Под ногами хлюпала раскисшая земляная жижа. Скребущие звуки преследовали его. По лицу ударяли то ли длинные корни проросших растений, то ли хвосты омерзительных крыс. Пахло затхлостью, гнилью и крысиным пометом. По мере продвижения ход стал уже, и Квентину пришлось боком протискиваться между его стенками. Голова гудела, как колокол, и казалось, что ход никогда не кончится.

Но вот, наконец, откуда-то сверху пробился лучик света. Небольшое выходное отверстие лаза, словно нора крота, было обрамлено проросшими корнями растений. Квентин приник к норе и с облегчением глотнул воздуха. Стояло солнечное утро. Принц высунулся из земляного отверстия и огляделся. Лаз вывел его на поле за деревней. Рядом начинался лес. Отсюда были хорошо видны окраинные домишки и поля, окружающие селение гоблинов. Квентин вылез наружу и оглядел себя: весь в лохмотьях, перепачканный землей, с головы осыпалось облако пыли. Минуту, пошатываясь от головокружения, он постоял, вдыхая прекрасный свежий воздух и соображая, куда ему идти. По идее, нужно пробираться обратно к дому Диры, где в конюшне стоял Гнедко и было спрятано его снаряжение.

События прошлой ночи вновь всколыхнулись в его сознании. Что с Таной? Уцелела ли она? Квентин знал, что должен вернуться и спасти ее, если она в плену у гоблинов. Хорошо хоть Эрлиер и меч были с ним. Судя по солнцу, было около шести утра, и надо было спешить, пока эти чудовища отсыпаются после кровавой ночи.

Скрываясь за деревьями, Квентин побежал к домикам на окраине. В деревне стояла странная тишина, даже петухи, привыкшие каждое утро трубить подъем, и те молчали. Добравшись до крайних домиков, Квентин заметил, что улицы в этот час непривычно пусты: пастухи не гнали скот на выпас. С опаской миновав несколько домов, принц приблизился к тому месту, где стоял домик Диры. Деревья и забор были повалены, а на месте домика зияла большая воронка, по окружности которой валялись разбросанные взрывом и до сих пор неприбранные трупы людей. Квентин пригляделся — Таны среди них не было. Живых тоже не было видно. Деревушка вымерла и опустела. Квентин пошел к сараям, где стоял Гнедко. Тут только он вспомнил о больной ноге и с радостью заметил, что совершенно не хромает и не чувствует боли. Только голова еще немного звенела от взрыва и временами нехорошо кружилась.

Гнедко встретил его, покачивая головой. Тут же рядом находилась конская сбруя и поклажа Квентина. Взнуздать коня было минутным делом, и Квентин радуясь, что наконец-то судьба улыбнулась ему, выехал на улицу. И тут он заметил, что с небольшого округлого холма, расположенного на юге, поднимается столб дыма. Холм круглой шапкой возвышался над деревней и был обнесен высокими каменными плитами, с положенными на них поперечинами. Сердце Квентина на мгновение замерло, схваченное недобрым предчувствием, а затем забилось слишком часто, сводя грудь незнакомой болью. Он почувствовал, что там на холме, за каменными плитами стоунхеджа, творится нечто ужасное. И наплевав на всяческую осторожность, погнал к холму прямо через деревню. Когда до холма оставалась сотня метров, он остановил коня и спешился. С холма доносились глухие удары, будто вбивали деревянные сваи. Дальше принц пошел пешком. Странное каменное сооружение привлекало внимание. Скорее всего, это и был жертвенный холм птицы Ру, о котором рассказывала Дира.

Округлый холм имел почти правильную форму купола. Высокие плиты, огораживающие его по окружности, были вытесаны из черного камня и покрыты какими-то узорами и надписями. Когда Квентин подошел ближе, то заметил, что посреди каменного круга пылает огромный костер, а вокруг него сгрудились фигурки людей. Каменный частокол мешал рассмотреть происходящее, и юноша, рискуя быть обнаруженным, подобрался ближе. Последние метры ему вообще пришлось проползти, скрываясь за редкими деревьями, растущими на склонах холма.

Картина, открывшаяся ему, была ужасной. У каменных плит стояли привязанные люди. По два человека у каждой плиты. В центре возвышался помост, на котором лежала обездвиженная жертва. Палачи сгрудились вокруг большого костра, который пылал, выбрасывая в небо клубы черного дыма. Они двигались вокруг костра в медленном хороводе и бубнили какую-то молитву, призывно вздымая руки к небу. Кто-то деревянным молотом стучал по большому пню, вкопанному в землю.

Шаман, которым, как разглядел Квентин, был Ирг, монотонно распевал то ли песню, то ли молитву. Из всего, что он произносил на своем варварском диалекте, Квентин разобрал только имя Ру. Очевидно, Ирг призывал священную птицу вкусить обильное жертвоприношение. Не прекращая песнопений, Ирг взял большой деревянный молот и направился к женщине, привязанной к жертвеннику. До этого неподвижная, женщина почувствовала приближение смерти и стала биться в крепких путах, как пойманная рыба. На помосте под головой жертвы и на земле около жертвенного камня блестели лужицы невысохшей крови. Белые перья жреческого наряда Ирга также сплошь были пропитаны кровью. Все говорило о том, что он славно потрудился прошлой ночью. Ирг взмахнул деревянным молотом, и Квентин, чтобы не закричать, крепко стиснул зубы и отвел взгляд. Женщина истошно закричала. И молот, обрывая крик, упал на голову жертвы со звуком, похожим на звук лопнувшей скорлупы.

— Ру! Прими эту жертву во искупление грехов отцов наших, покусившихся на твоих птенцов. Пусть эта плоть и кровь будет нам вечным уроком и воздаянием за все грехи наши, — Ирг громко пропел молитву на анге.

Затем блеснувшим кинжалом жрец перерезал жертве горло и стал наполнять хлынувшей кровью большую чашу. Пока чаша наполнялась, хор адептов Ру сменил монотонную молитву призыва на торжественную песнь жертвоприношения. Ирг с полной чашей крови подошел к хороводу гоблинов и, сделав глоток, передал чашу по кругу. Каждый пил из кровавой чаши, передавал другому и громко, обращаясь к небу, призывал священную птицу Ру. Тошнота подступила к горлу Квентина, и его чуть не вырвало.

Тем временем очередную жертву уже волокли к жертвенному столу. Квентин в бессилии сжал кулаки. Только бы среди этих людей не было Таны. Он стал, крадучись, продвигаться вокруг стоунхеджа, пристально вглядываясь в лица обреченных людей.

"Только бы среди них не было Таны, — думал он. — Лишь бы они не схватили ее". Злость на собственное бессилие разрывала его на части. Ему хотелось ворваться в этот адский круг и крушить направо и налево этих отвратительных тварей, потерявших человеческий облик, пока не умрет последний из них. Злоба душила принца, а слезы застилали глаза. То, что он видел перед собой, было настолько чудовищно и неправдоподобно, что просто не могло быть правдой. Люди так не могли обращаться с людьми. Здесь не было Конаха, не было того, кого он привык считать олицетворением зла, но семена зла прочно укоренились в душах этих измененных созданий. Он не знал, можно ли было их еще считать людьми, как это делали хранители, Дира и Тана. Наверное, нет. Это был продукт Изменения. Изменения, за которым скрывалось нечто невероятно злое, то, что породило Конаха. На земле появилась новая раса человекоподобных существ, которая твердо встала на сторону зла.

Голова шла кругом и соображала плохо. Нужно было что-то делать. Квентин шел по кругу, всматриваясь в полные слез и отчаяния лица людей, привязанных к плитам. Глаза некоторых из них были затуманены безумием. Это, по крайней мере, избавляло их от мучительного ожидания смерти. Обдирая колени и ладони о колючки кустов, Квентин продолжал обход этого страшного места. Если он увидит Тану, ничего не удержит его. Он ворвется в круг и будет крушить направо и налево.

Ирг тем временем перешел к следующему этапу этого жуткого представления. По его приказу жертвам отрезали разбитые головы и складывали их на каменную пирамидку около жертвенника, а тела бросали в костер. Опоенные кровью, впавшие в транс гоблины, не зная усталости, продолжали свой бесконечный хоровод, непрерывно взывая к своему идолу.

Квентин завершил обход холма. Таны среди людей, предназначенных на смерть, не было. Эта смелая девочка пожертвовала жизнью, спасая его. Постепенно ярость уступала место отчаянию. Он был не в силах помочь этим несчастным, и слезы душили его. Позабыв об опасности, Квентин опустился на землю, и его плечи затряслись в немых рыданиях. Смрадный дым от горящих тел долетал до него и жег глаза. Не разбирая дороги сквозь слезы, заливающие глаза, он побрел прочь от этого места. Сейчас он был не мессией, не героем, а просто мальчишкой, которого, как щенка из сытной и теплой конуры, выкинули в снежную пустыню. На заплетающихся ногах он добрался до Гнедко, которого оставил привязанным к дереву у подножия холма. Квентин вскочил на коня и полетел прочь от этого страшного, охваченного безумием места. Теперь, в отличие от прежних дней, он четко представлял, кто его враг и какая цель стоит перед ним. Он знал, что его путь опасен и труден, но с ним была надежда, эта вечная спутница героев. Мир продолжал сопротивляться нашествию зла, а это означало, что всегда отыщется тот, кто ему поможет. Так было всегда, так будет и впредь. От него требовалось только одно: не сворачивать с дороги, доверившись обстоятельствам и силам, о существовании которых он не подозревал в данную минуту, но которые, когда придет для этого время, сами объявятся и изберут его своим орудием.

Оставив позади последние домики обезумевшего селения, Квентин вылетел на старую дорогу. В этом месте дорога, ведущая на юго-восток, выглядела более наезженной, а значит, впереди его ожидали очередные встречи с неизвестным. Одним махом он проскочил зеленые квадратики полей и вновь углубился в дремучий лес.


Глава 12. Сила Мысли


Он не помнил, сколько часов гнал без передышки, чуть было не уморив коня. Ему были необходимы эта бешеная скорость, свист ветра и ощущение свободы. Когда колесница чувств немного успокоилась, он сбавил скорость. Деревушка гоблинов осталась далеко позади, а других обжитых мест ему пока не встретилось. Вокруг снова был лес, только еще более густой и дремучий, сжимающий в зеленых объятиях подлеска и кустарника убегающую от него дорогу.

Квентин не ощущал ничего кроме ужасающей глухой пустоты. Он автоматически управлял конем, отмечая все особенности и детали пути, а душа его витала далеко-далеко от этих мест, заново переживая события последних дней. Но постепенно послеполуденное солнце, усталость и сонливость взяли верх над взбудораженным разумом. Он понял, что пора остановиться, чтобы не загнать коня и отдохнуть самому. Солнце пока еще находилось высоко, но уже давно миновало полдень и стало клониться к закату. Квентин свернул на полянку, окруженную приветливыми березками, расседлал коня и пустил его пастись, а сам прилег головой к дереву и тотчас провалился то ли в сон, то ли в успокаивающее забытье. Казалось, он задремал всего на миг, но когда проснулся, уже наступали сумерки и все лесные жители готовились к ночлегу. Голова болела, и некстати проснулось острое чувство голода. Квентин позавидовал мирно пасущемуся Гнедку, тому и травки было достаточно. Нужно было приготовиться к ночлегу, но сил не было. С трудом передвигая обессилевшее тело, он отправился в лес и набрал охапку хвороста. Его одежда превратилась в кучу испачканного и изорванного тряпья. Волосы торчали запыленной всклокоченной шапкой. В притороченной к седлу сумке он нашарил кремень и огниво и разжег костер. Быстро стемнело, и разошедшийся огонь отогнал прилетевшую на бесплатный ужин мошкару.

Квентин осторожно развязал узелок, что передала ему Тана, и извлек оттуда пергаментный свиток, вчетверо сложенный листок бумаги, перстенек с круглой горошиной отполированного серо-голубого камня и небольшой холщовый кулек, в котором были завернуты пышные румяные лепешки. Это было просто здорово! Страшно хотелось есть, и он жадно, как волк, впился зубами в лепешку. Слегка перекусив, он еще долго присматривался к оставшимся лепешкам, но рассудил, что лучше их оставить на завтра. Закусочных в лесу не предвиделось, и было неизвестно, сколько ему еще предстоит обходиться без пищи.

Он развернул сложенный вчетверо листок бумаги и повернул к свету костра, чтобы лучше разобрать мелкий почерк.

"Дорогой Квентин! — начиналось письмо. — Когда ты будешь читать эти строки, ты будешь уже далеко от нас".

Сердце Квентина болезненно сжалось — письмо было от Таны.

"Мы не успели многое сказать тебе за эти дни: обстоятельства сложились так, что малейшее промедление угрожало твоей жизни. Поэтому мама, как только почувствовала опасность, решила, что пора тебе отправляться в путь.

Сегодня мама была в деревне. Ирг и его компания затевают что-то ужасное. Я думаю, в ближайшие дни они выступят, и никто, даже вождь, не удержит их. Эти люди тяжело больны, их сознание помутилось. Мама старается им помочь, но пока мало что удается сделать. Наших же сторонников, которых называют хранителями или голубями за то, что они не хотят проливать человеческую кровь, в деревне не так уж много. Почему-то Изменение коснулось всех в разной степени, и если голуби остались нормальными людьми, то ястребы обезумели в желании человеческой крови. Они прикрываются культом птицы Ру. Мы ничего не можем поделать с этими несчастными людьми, и нам до слез жаль их. Все они наши братья и сестры. Мы очень хотим им помочь, но эта болезнь плохо поддается лечению. Боюсь, все может решиться в ближайшие часы. Мы уже давно ждем этого и готовы принять свою судьбу.

Так что в добрый час, Квентин! Мы с легким сердцем отпускаем тебя и знаем, что с тобой ничего не случится. Мама говорит, что ты особенный человек — избранный. Ты должен совершить великий подвиг — спасти и вернуть наш мир на правильный путь. Я тоже немножко колдунья, как ты знаешь. Так вот, я тоже чувствую, что мы с мамой можем гордиться тем, что приютили у себя такого замечательного человека. Верим в тебя и желаем победы.

Перстенек, что ты найдешь в свертке, волшебный. Он наделен многими чудесными свойствами, например, может накапливать свет. Когда тебе будет нужен яркий луч, потри камень, и сразу станет светло, как днем, правда, ненадолго. Этот камень символизирует образ нашего неба. И если ты когда-нибудь попадешь в мир Эльфиды, он послужит тебе пропуском и рекомендацией. Перстень дошел до нас с Древних времен и имеет много других замечательных свойств, о которых мы даже не догадываемся. Говорят, он может связывать людей друг с другом, но как это делать, мы не знаем, может, тебе повезет больше.

Пергаментный свиток — это старинная карта. И хотя наш мир сильно изменился, многие места на ней показаны правильно и носят все те же названия. Надеемся, что она поможет тебе. Мама говорит, что эта карта может оказаться полезной не только в настоящем, но также в прошлом и в будущем.

Вот, собственно, и все, что я хотела сказать тебе, Квентин. Кроме одного, самого для меня важного. Того, что я так боялась сказать тебе вслух, и того, что так и осталось в неловкой тишине нашего молчания. Я люблю тебя, Квентин. И буду любить до самой смерти! Я всегда буду ждать тебя, когда бы ты ни пришел. Помни это. Помни это всегда.

А теперь иди и совершай свои подвиги. И пусть пребудет с тобой Сила и Разум!

Прощай. Твоя Тана".

Квентин долго еще сидел неподвижно, сжимая в руке листочек пожелтевшей от близкого огня бумаги. Словно бы время покинуло его, и он попал в такое место, где не было ничего, кроме глубокой всепоглощающей тишины, похожей на спокойствие зеркальной глади застывшего озера. И когда он очнулся, то вдруг почувствовал, что все невыплаканные слезы, которых накопилось, наверное, с дождевую тучу, оставили его. Лицо было еще мокрым, но сознание очистилось от сковывающего его горестного мрака, и он почувствовал, что тяжкое бремя беды постепенно отпускает его, наполняя легким воздухом грусти.

"Я тоже люблю тебя, Тана, — прошептал Квентин. — И никогда тебя не забуду". Он посмотрел на пожелтевший листок письма и бросил его в огонь.

Спать не хотелось. Квентин неподвижно сидел у костра, подбрасывая в огонь хворост. Ветер шумел в кронах деревьев, сплетничая с листвою на им одним понятном языке. Где-то тяжело вздыхала ночная птица, слышался шепот растущей травы, потрескивали в огне сухие ветки. Ночь выдалась светлой, круглый блин луны висел в безоблачном небе, и Квентин решил пройтись и поискать воду в округе. Он потрепал по загривку дремавшего Гнедко и, прихватив с собой меч Гедара, направился в лес. Как только он вошел в лес, почти сразу же наткнулся на неширокую просеку. В середине лесного коридора в лунном свете влажно блестела высокая жирная трава. Квентин ступал по серебристой дорожке, и его ноги утопали во влажной и мягкой траве. Тропинка вывела на поляну, вокруг которой, словно отделяя ее от остального леса, одинокими часовыми стояли высокие дубы.

Принц осторожно ступал по волнам серебристой травы, боясь спугнуть очарование этой ночи и преклоняясь перед творческой силой природы, создавшей мир таким удивительно прекрасным. Полная луна висела над лесом, и на ее круглом лике отчетливо были видны большие глаза, с укоризной и жалостью взирающие на землю. Полянка незаметно перешла в болотце, поросшее высокими камышами. Кое-где в мелких лужицах блестела стоячая вода, и Квентин решил поискать источник, из которого питается болотце. Чтобы не угодить в трясину, он стал обходить болото с краю, ближе к деревьям. Лес спал глубоким сном, и только под ногами шуршала трава, да иногда хлюпала болотистая почва.

Когда Квентин поравнялся с серединой болота, ему показалось, что на другом его краю возникло необычное голубоватое сияние. Призрачной россыпью света там перемигивались странные огоньки.

"Что там такое? — подумал Квентин. — Неужто болотные духи вышли на ночную прогулку". Но страшно не было, что-то подсказывало ему, что эти огоньки не опасны, и он двинулся к ним, обходя топкие места.

Сиянием было покрыто все болото. Источник света находился низко, у самой земли. Квентин подошел ближе и разглядел, что светится не земля, а странные пеньки, покрытые шляпками. "Похожи на грибы", — подумал он. Но для грибов они были слишком велики, некоторые доходили ему до колена. Их было великое множество — голубоватых светящихся столбиков, увенчанных темными шляпками. Они покрывали этот весь этот край болота и широким клином углублялись в лес. Квентин осторожно приблизился к этим странным созданиям. На первый взгляд могло показаться, что они разбросаны по болоту в беспорядке, но это было не так. Грибы стояли маленькими кружками по несколько особей. И таких кружков-семеек было очень-очень много. Когда Квентин приблизился настолько, что можно было, протянув руку, пощупать их, в кружках грибов началось едва заметное движение.

Квентин обернулся к лесу и увидел, что из-за деревьев на поляну выползают длинные черные черви. Черви были большие и жирные, размером с батон колбасы. Сомнений в их намерениях не возникало. Черви собирались полакомиться нежной грибной плотью. Грибы дрогнули и стали медленно отступать к болоту. Это было удивительно, Квентин никогда бы не подумал, что грибы способны на какие-либо перемещения. Но если присмотреться, можно было заметить, как грибы медленно и незаметно пытаются перестроить свои ряды таким образом, чтобы дать отпор враждебным пришельцам. Маленькие грибки отодвигались на задний план, а вперед выдвигались более рослые и крепкие. Все грибное поле пришло в движение, и Квентин понял, что грибы охвачены страшной паникой. Ему даже показалось, что он разобрал едва различимый шепот, издаваемый странными созданиями, хотя это вполне мог быть и далекий ветер, шелестящий листвой в кронах деревьев.

Черви продолжали наступление. Передние грибы замигали паническими вспышками. Им ответило все грибное поле. На какого-то растерявшегося грибного бедолагу навалилось сразу три червя. Гриб вспыхнул яркой неоновой вспышкой и потух. Черви будто ждали этого момента и с жадностью набросились на безжизненное грибное тело. "Они не убили его, он умер сам, — словно кто-то подсказал Квентину. — Черви только и ждут, когда мы умрем от страха, чтобы съесть нас".

"Не дождутся!" — юноша не мог больше равнодушно наблюдать эту картину. Черви уже добрались до грибных малышей, сгрудившихся возле грибного папаши.

В руках у принца блеснул меч Гедара. Двумя прыжками Квентин преодолел расстояние и очутился на переднем крае. Черви испуганно встали на дыбы, когда увидели человека. Квентин взмахнул мечом. Во все стороны полетели черные жирные ошметки. Грибы тоже не теряли времени. Паника улеглась, они перестроили ряды и ответили согласованными яркими вспышками. Квентин вдруг услышал какой-то неясный гул, от которого даже ему стало страшно. Это была ментальная атака грибов. Черви же забились и съежились на земле, как от сильного жара. Принц рубил и рубил, и от червей разлетались куски жирной плоти. Грибы усилили пси-атаку. Даже мозг Квентина, казалось, вибрировал и дрожал от их натиска. Наконец черви не вынесли этого гула, воя и дрожи и стали отползать обратно темную чащу. Короткий бой закончился, и принц опустил перепачканный кусками червивой слизи меч. Квентин подошел к большому грибу, который, все еще набычившись и выставив в сторону врага острие шляпки, прикрывал отступление своей семейки. Юноша заглянул под морщинистую шляпку и ахнул от удивления. Под конусом шляпки скрывалась забавная рожица с кнопкой носа, круглым ртом и темными бусинками глаз. Гриб вспыхнул от негодования и двинулся на принца. Его маленький рот кривился в истошном крике, как у младенца, но Квентин разобрал только неясный шум и вибрацию, которые сотрясали тело гриба.

Минуту-другую они стояли друг против друга: склонившийся человек и осерчавший, набыченный гриб. Отваги гриба хватило ненадолго. Вдруг его глазки испуганно запрыгали вверх-вниз, и он судорожными движениями попытался отодвинуться от Квентина. Тело гриба продолжало гневно содрогаться и пульсировать светом, но было заметно, что эти вспышки даются ему с все большим трудом, а его движения становятся все более вялыми и безжизненными. Квентин потянулся к грибу. Смешно открывая рот, гриб захлебнулся в немом крике и в отчаянной попытке спастись сделал резкий рывок в сторону, но, видимо, не рассчитал силы и повалился на бок, тяжко выворачивая из болотистой почвы свои корни-ножки.

По всему грибному сообществу пробежало волнение, словно что-то всколыхнуло тяжелую болотную трясину. Грибы, отзываясь на беду, случившуюся с их товарищем, замигали белыми фосфорными вспышками. Упавший гриб лежал на земле, беспомощно дрыгая ножками-корневищами. Два тонких отростка по бокам туловища, там, где у людей обычно находятся руки, тщетно пытались опереться о землю. Квентину было смешно и грустно наблюдать за его безуспешными попытками. Нет, добрый юноша не хотел больше быть наблюдателем чужого горя. Он поднял упавший гриб и поставил его на землю, отметив необычную тяжесть и похожие на сердцебиения сокращения влажного грибного тела. Тотчас ножки гриба заползли и крепко сцепились с почвой. Гриб приподнял свою шляпку и изумленно вытаращился на человека черными бусинками глаз.

Грибы отозвались разноцветными огоньками и принялись раскачиваться из стороны в сторону. Они явно находились в замешательстве: одни из них продолжали убегать и призывали других яркими вспышками, другие, напротив, замедлили бег и выжидали, что же произойдет дальше. Стоило Квентину немного постоять неподвижно и прислушаться к грибному разговору, как он стал различать в сплошном, как казалось ранее, шуме определенный смысл. Он не мог разобрать ни одного слова, но общий смысл разговора стал понемногу доходить до него. Понятия вычленялись из многоголосого шума и сами собой возникали у него в голове. Обмен между грибами происходил с огромной скоростью — одновременно говорили многие сотни голосов. Квентин готов был поручиться, что слышал, как чьи-то пронзительные вопли о спасении сменялись спокойным и взвешенным голосом, уговаривающим всех оставаться на своих местах и сохранять спокойствие. Вскоре ему показалось, что этот голос (уважаемого степенного джентльмена) принадлежит спасенному им грибу. И этот голос звучал все увереннее, призывая остальных не поддаваться панике и не опасаться пришельца, не сделавшего им пока ничего плохого.

Спасенный гриб изучающе разглядывал человека, будто какую-нибудь невидаль, и что-то говорил ему. Среди булькающего звука и шорохов, издаваемых внутренностями гриба, Квентин постепенно разобрал вполне членораздельную речь.

"Спасибо, что помог нам. Но кто ты?" — спрашивал гриб Квентина. Никогда прежде грибы не встречали в лесу существ, подобных Квентину, и, естественно, появление незнакомца вблизи колонии вызвало у них некоторую тревогу. Грибы очень надеются, что чужак не причинит им вреда, поскольку, они оказались совершенно беззащитными перед ним. И хотя в их распоряжении и имеется некое тайное и мощное оружие, которое до сих пор помогало им обороняться и выживать в лесу, они пока не собираются применять его к пришельцу. Квентин заметил, что движение в рядах грибов замедлилось, и вспышки света перестали быть такими яркими и интенсивными, как прежде. Грибы успокаивались.

"Если у них и было какое-то страшное оружие, — подумал Квентин, — они уже не преминули испытать его на мне. И, судя по всему, оно не подействовало, если, конечно, не считать, что меня сумели отравить каким-нибудь медленнодействующим грибным ядом".

— Меня зовут Квентин, и я человек, — объявил Квентин. — А вы кто?

Хотя он и произнес эти слова негромким голосом, спасенный им гриб и другие ближние грибы испуганно вздрогнули.

— Не надо так кричать! — возмущенно прошептал гриб. — Мы не можем переносить твои крики. Ты думай, просто думай то, что хочешь сказать.

"Это что-то новенькое, они не выносят голоса. Видимо, вибрации голоса, даже не особенно громкого, им неприятны. Они используют в общении либо тот сверхтихий шепот, что я слышал, либо обмен мыслями. Что ж, в случае чего голос может послужить мне неплохим оружием", — подумал Квентин.

— Меня зовут Мо, — важно отрекомендовался гриб. — Я происхожу из знатного рода старожилов колонии. Мои предки были среди тех, кто, подвергшись Изменению, поселился на этом месте.

Квентин заметил, что грибы не все одинаковые и различаются ростом и формой шляпок. Среди них были и совсем маленькие грибочки с тонким тельцем и молочно-белой кожицей — их дети. Наблюдая такое разнообразие грибных видов, можно было предположить, что среди них существуют какие-нибудь сословные или расовые различия, и слова Мо только подтвердили это. Квентину еще только предстояло научиться общению на ментальном уровне, поэтому он постарался выражать своим мысли предельно доступным и простым языком.

— Я путешествую и собираю крупицы мудрости у самых разных народов, и хотел бы побольше узнать о вашем народе, — старательно, в голове, проговорил он.

— Хотя я и происхожу из древнего и знатного рода, — ответил Мо. — Но тебе лучше поговорить об этом с Додом, который прекрасно знает историю нашего народа и давно мечтает познакомиться с представителями других разумных существ. — И Мо испытующе воззрился на Квентина, словно бы лишний раз убеждая себя, что действительно имеет дело с представителем другого разумного вида. Квентин усмехнулся про себя, но постарался не выдать ни малейших признаков пренебрежения к братьям по разуму.

— Я хочу встретиться с мудрецом Додом. Я всегда рад встрече со знающими и умными людьми, — мысленно произнес Квентин.

— Люди — это такие как ты? — услышал он Мо и порадовался, что его поняли.

— Да, это разумная раса, живущая на земле. И до встречи с вами я не подозревал, что существуют другие.

Ответа не последовало, но Квентин расслышал то ли горделивое сопение, то ли мычание знатного гриба. Вероятно, Мо был бесконечно рад услышать, что его народ первый разумный вид, который не является людьми.

— Сейчас я позову мудреца Дода, чтобы он поговорил с тобой, — важно объявил Мо.

Но Квентин, представив, сколько им придется ожидать, пока Дод приблизится на расстояние пригодное для беседы, спросил, не лучше ли будет, если он сам отправиться к мудрецу. Мо задумался, анализируя это предложение. Он думал, как бы Квентину безопасно пройти по поляне среди плотно стоящих грибных семеек с их детьми, чтобы случайно не свалить и не раздавить кого-нибудь.

И в этот момент в голове у Квентина раздался совсем другой, слабо звучащий голос:

— Не надо проталкиваться сквозь толпу, подвергая риску беспомощных и слабых малышей. Дод сам подойдет к вам. Я, конечно, могу разговаривать и на таком расстоянии, но мне очень хочется взглянуть на живого человека. Если правда то, что мне говорили... — Дод не договорил, и Квентин заметил, что в глубине грибного поля загорелся светло-зеленый огонек и стал довольно быстро приближаться к ним.

Дод катился быстро, с изяществом лавируя между семейками застывших в растерянности грибов, и они уступали ему дорогу. Минут через десять, что по меркам грибных скоростей было не так уж и плохо, Дод подкатился к Квентину и Мо. По тяжко вздымающимся и опускающимся круглым бокам Дода, Квентин понял, что переход дался мудрецу нелегко. Большой шар, покрытый морщинистой кожей и приплюснутой, чтобы лучше кататься по земле, шляпкой, стоял рядом с Квентином и, тяжко отдуваясь, собирался с мыслями. Юноша подумал, что почтенному Доду не следовало так торопиться и изнурять себя тяжелым переходом и что он, Квентин, все равно бы никуда не делся и дождался бы мудрого Дода.

Дод, пока еще не в силах что-либо произнести, уловил мысли Квентина и согласно кивнул верхней частью шаровидного туловища, прикрытой плоской шляпкой. Наконец гриб успокоился настолько, что смог связно мыслить, и восхищенно выдохнул:

— Вот, значит, какой он человек! — при этом мудрец так высоко задрал голову, что Квентин даже испугался, как бы у него не свалилась шляпка.

— С детских лет во мне жила надежда увидеть настоящего человека, — задыхаясь, говорил Дод. — Но наш лес настолько далек от мира людей, что на протяжении долгих веков ни один человек не забредал сюда. Лишь отдаленные смутные обрывки чьих-то мыслей долетали до меня, но сами их носители находились так далеко, что я и не надеялся когда-нибудь увидеть их. И вот, наконец, встреча с настоящим человеком! Теперь, согласно заветам предков, я должен буду открыть вам, молодой человек, самый большой наш секрет, нашу самую заветную тайну, сберегаемую и хранимую не одним поколением грибов, — торжественно объявил Дод.

Квентин, хотя еще и не научился понимать ментальный язык грибов, все же уловил, как подобралось и насторожилось грибное племя. Их предводитель говорил важные и судьбоносные вещи.

Дод же от осознания значимости собственной миссии раздулся, как воздушный шар, и стал почти одного роста с человеком. Теперь Квентин хорошо видел его круглое лицо с черными бусинками глаз и слегка голубой в лунном свете кожей. Нос Дода торчал сливой, а его рот, кружком с серебряную монету, казался постоянно открытым. Ручек-стебельков и ножек-корней, как у других грибов, у Дода не было, но в любой точке своего тела он мог выбрасывать наросты, которые в зависимости от потребностей принимали нужные формы.

— Друзья мои! — Дод обратился к своим соплеменникам. — Сегодня у нас знаменательный день. Мы видим перед собой настоящего человека, носителя первичного разума. Первую разумную форму жизни на нашей Земле. Можно сказать, нашего прародителя, — Дод сделал выжидающую паузу, и вслед за этим поднялся такой шум возмущенных мыслей, что Квентин ничего в нем не мог разобрать. Все кричали одновременно. Интонации голосов были от предельно возмущенных до восторженно торжествующих.

— Да, нашего прародителя! — твердо осадил толпу Дод. — Это являлось самым большим секретом и главным достоянием нашего ордена хранителей. Мы бережно в течение сотен лет передавали из поколения в поколение эти знания и одновременно наблюдали перемены, происходящие с нашим народом. Вы ведь знаете, что ваши деды не похожи на вас, а их прадеды так же не походили на них, как ваши внуки не похожи на ваших отцов. Мы все время меняемся, но правда состоит в том, что в глубоком прошлом мы все были людьми. Такими же, как он! — Дод выбросил из своего тела отросток и ткнул им в сторону Квентина.

— Взгляните, друзья мои, на этого человека. У него почти такие же внутренние органы, как у нас. У него есть сердце, легкие, и он дышит воздухом так же, как мы. Быть может, только мозг у него, вследствие ограниченного пространства черепной коробки, меньше нашего, но мыслит он так же, как мы. Но это еще не самое главное, самое главное в том, что сказано об этом в великой книге Начал.

Гриб приосанился, выпрямился и торжественно продолжил:

— В великой книге Начал сказано, что первая мыслящая форма была одна, затем произошло разделение на три, они изменились, и из каждой стало много. Мы много дискутировали о значении этих слов, но только теперь, когда я воочию увидел настоящего человека, на меня снизошло озарение. Я лицезрел истину, друзья мои, и мне стало ясно: мы тоже когда-то были людьми, такими же людьми, как этот человек, стоящий сейчас перед вами. Это было многие сотни лет назад до того, как произошло Изменение. А после Изменения мы стали другими, непохожими на людей, но в отличие от других лесных жителей сохранили разум и волю. Изменения продолжаются, и с каждым новым поколением мы все более и более утрачиваем черты присущие людям.

С какой целью идет Изменение, по какому пути и что является его первопричиной, долгое время оставалось для нас загадкой. Мы жили, растили детей и совершенствовали свои способности, но все это время, из поколения в поколение, происходили изменения, отдаляя нас от первоначального облика людей-прародителей. Мы научились управлять своим сознанием и обрели удивительные способности мышления, но в то же время, благодаря утрате защитных свойств и подвижности, присущих людям, стали легкой добычей паразитов. Что помогало нам выживать все эти годы? Только сложение тысяч наших разумов в один и объединение всех наших сил в единую и непобедимую волю. Только задумайтесь, что было бы, не будь у нас этих уникальных способностей! Нас бы давно уничтожили ужасные черви, стремящиеся превратить нас в питательную среду для выращивания своего потомства. Но только благодаря тому, что мы когда-то были людьми и властелинами этого мира, мы не сдались и выжили.

И вот теперь, друзья мои, когда настал час истины, я заявляю: Изменение пришло на само по себе, оно было инициировано злыми силами, которые хотят господствовать в нашем мире. Кому-то, чья злая воля стоит за этим процессом, хочется одного: превратить людей в некое подобие растений, в пищу для взращиваемых им омерзительных тварей. Теперь, когда передо мной стоит настоящий человек, я совершенно отчетливо осознаю это, и Древние источники служат подтверждением моим мыслям. К сожалению, друзья мои, процесс продолжается, и мне неизвестно, как долго с помощью Силы Единой Мысли мы сможем противостоять набегам паразитов. Тот, кто стоит за всем этим, не успокоится, пока не довершит свое черное дело.

А значит, рано или поздно наступит день, когда наши дети или внуки не смогут больше сопротивляться нашествию червей. Тогда с нашим народом будет покончено, и мы превратимся в питательное желе из мозгов очень полезное поганым тварям. Чтобы победить зло, нам нужен могущественный и верный союзник. И таким союзником в борьбе за наше общее существование может быть только человек. Считаю, что мы должны открыться нашему гостю-человеку, открыть ему наши тайные знания и умения, что вынашивали мы долгие годы, и обрести в его лице надежного друга и защитника. Мы всегда должны помнить, что были людьми и стали грибами только по воле злых сил. Мы никогда не должны забывать о том, что у нас не только общий предок, но и враг тоже общий.

Мудрец Дод умолк, отдуваясь. На поляне воцарилась полная тишина. Грибы замерли и потускнели. Квентин, находясь на ментальном уровне сознания, не слышал больше ни звуков ночного леса, ни движения воздуха, ни испуганных криков ночных птиц. Только ощущение близости к источнику высокой энергии, некой ментальной мельнице, тяжелыми жерновами перемалывающей его мысли, охватило принца. Молчали все, и это молчание было настолько исполнено энергией, что, пронизывая каждую клеточку тела, заставляло разум человека слиться с единым мыслительным организмом всего грибного сообщества.

Наконец тишина была прервана, и Дод, обращаясь к Квентину, сказал:

— Я долго ждал этого момента. Твои мысли открыты мне. Я знаю твое прошлое, знаю, кто ты и откуда пришел, — все это ясно запечатлено в твоей памяти. Силой Единой Мысли мы можем узнать многое о твоей жизни. История твоя печальна, и она вдвойне печальна событиями последних дней. Люди перестают быть людьми и теряют разум под воздействием Изменения.

Перед тобой, Квентин, лежит нелегкий путь, но сделанный тобой выбор правильный. Ты должен спасти наш мир, стоящий на грани вымирания и безумия. Поверь мне, людей как формы существования разумной расы на Земле осталось не так много, а тот, кто начал Изменение, продолжает творить свое черное дело. Будь это Конах или кто-то иной, кто стоит за ним — неважно, как он себя именует — несет зло нашему миру. Его надо остановить. И если ты готов выполнить миссию, возложенную на тебя судьбой, то всегда можешь рассчитывать на нашу помощь и поддержку. Где бы ты ни был, мы всегда поможем тебе всей нашей Силой.

— Поэтому я спрашиваю тебя, человек, от имени всего нашего народа, готов ли ты принять наши знания и помощь, чтобы победить в борьбе?

— Да, — тихо ответил Квентин, ошеломленный только что продемонстрированной ему Силой Единой Мысли.

— Тогда прими этот дар, — Дод, ловко вытянув руку-отросток, извлек откуда-то из-под земли тускло блеснувший ободок.

— Это один из тех немногих предметов, что достался нам от наших предков Древних людей. Этот золотой ободок поможет тебе сконцентрировать разум и стать участником Силы Единой Мысли. Каждый день, пока ты его носишь, будет давать тебе новые способности и знания. Золотой ободок научит тебя лучше чувствовать настроения и мысли других людей, хотя это произойдет не сразу. Но самое главное, мы теперь сможем слышать друг друга на любых расстояниях, и ты всегда сможешь обратиться к нам за советом и помощью в трудную минуту. Призови нас, и мы всегда будем с тобой рядом.

Дод внимательно смотрел на Квентина, словно вопрошая его: все ли он осознал из сказанного этой ночью.

Квентин только сейчас заметил, что стало светать. Солнце ярким оранжевым шариком выкатывалось из-за вершин деревьев.

— Пришло время отправляться в дорогу, юноша, — мудрец говорил медленно, старательно продумывая слова, чтобы все сказанное дошло до Квентина. — Время самое дорогое, что у нас есть. К сожалению, оно работает против нас, и на Земле продолжается Изменение. Не теряй времени, а заодно с ним и наш мир: мир людей, мир разума, тот мир, который все мы любим.

Квентин надел ободок на голову. Болото, лес, грибы — все вдруг пропало и погрузилось во тьму. Когда Квентин очнулся, солнце уже стояло высоко, а рядом топтался Гнедко, терпеливо ожидая, когда же проснется хозяин и они поспешат в дорогу. Что произошло в эту ночь? Или это был просто сон? Все было настолько странно и неправдоподобно, что ни будь золотого ободка на голове, Квентин никогда бы не поверил, что все это ему не приснилось. Он снял ободок, повертел его в руках и, не найдя в ободке ничего примечательного, снова надел на голову. Ничего не изменилось, быть может, только какой-то неясный шум, что он слышал теперь все время, стал немного громче. В этом шуме не было ничего неприятного, скорее наоборот, в нем слышалось нечто ободряющее, словно откуда-то издалека к нему пытался прорваться голос доброго и родного существа.

Но прежде чем оседлать коня и отправиться в путь, Квентин решил внимательно изучить карту, подаренную Таной. Он развернул свиток и с удивлением обнаружил знакомые названия мест. Это было невероятно, но на карте, изготовленной триста лет назад, названия стран, рек и морей не изменились. Он сразу же нашел Монтанию и, проведя пальцем на юго-восток, прошелся по лесам Оддора и дальше на юг через равнинные степи и пустоши Редера, за которыми находилось последнее из Великих Королевств — Террана со столицей городом Магочем. В этот город на побережье Серединного моря, где по преданиям находилась дорога в небо в легендарное королевство эльфидов, и лежал его путь.

Дорога между Западным и Серединным морями, по которой двигался Квентин, была проведена на карте черной жирной чертой. Значит, в старину этот тракт был хорошо известен. И теперь Квентину предстояло проследовать этим рискованным и позабытым за столетия путем.

Пришла пора отправляться в дорогу. Принц оседлал Гнедко и двинулся легким шагом по старой дороге. Денек был солнечный, и как только он тронулся с места, легкомысленные солнечные эльфы весело запрыгали перед ним по дороге, указывая путь. Через пару часов Квентин заметил, что лес стал намного гуще, а кроны деревьев переплетаются над головой. Квентин ехал по тенистому лесному коридору и думал, что деревья стали такими высокими и толстыми неспроста, скорее всего, они тоже подверглись Изменению.

Окружающий ландшафт преобразился только спустя пять дней. Деревья стояли теперь не сплошной стеной, а рощицами, перемежаемыми степными полями. Еще через день Квентин достиг края леса, и перед ним открылась великая, простирающаяся до самого моря степь Редера. Он остановился на краю леса, достал из седельной сумки зеркальный ларец, подаренный Таной, и поймал в него лучик солнца, которое теперь с каждой милей становилось все жарче.

Рикки и Молли, весело щебеча, описали в воздухе головокружительную петлю и запрыгнули в ларец.

— С тобой в лесу мы неразлучны, а выйдя в степь, поймай последний лучик. А если будем мы нужны, открой ларец и не тужи, — пропели они напоследок. Квентин захлопнул крышку зеркального ларца. Теперь его солнечные друзья были всегда с ним. Они пришпорил коня и поскакал по пыльной в степи дороге.

Впереди, раскинувшись на многие сотни миль, лежали ковыльные степи Редера — вольные пастбища прибрежного ветра.


Глава 13. Первое приближение


Распахнутая ковыльная степь гостеприимно приняла в свои объятия коня и всадника. Конь летел над землей, почти не касаясь копытами высушенной солнцем и ветром морщинистой почвы, застеленной редким ковром из степных трав. Ветер сухой и теплый, настоянный на ароматах душистых трав, упругими струями бил в лицо. Последние дни путешествия дались нелегко. Запасов еды почти не осталось, охота не приносила результатов, повезло только с водой — Квентин вдоволь запасся ею в чистом лесном ручье. Но как только он вырвался на степные просторы из духоты и заточения сумрачных лесов, чувство голода отступило. Он упивался свободой и чувством волшебного полета навстречу ветру.

Ветер приносил удивительную ясность и легкость мыслям, освобождая их от всего грустного и мучительного, что произошло за последнее время. Бескрайняя степь давала душе простор, и мысли лились удивительно спокойно и легко. В безоблачном небе над головой жарко горело солнце. Пара стервятников черными точками кружила около горизонта, неустанно выслеживая мелкую зазевавшуюся живность. Чирикали полевые птички, а из травы доносился стрекот кузнечиков. Мятный запах разнотравья убаюкивал сознание. На местности ровной и гладкой, как стол, негде было зацепиться взгляду, и лишь вдалеке на горизонте виднелись небольшие выпуклости зеленых холмов. Старая дорога, по которой ехал Квентин, почти полностью скрылась среди разросшихся буйных трав, и найти ее было не просто. Поэтому Квентин, сбавив скорость, пустил коня неторопливым шагом. И все-таки упоение свободой и вольным ветром степей не проходило. Так хорошо он себя не чувствовал уже давно, с тех самых пор как покинул родную страну.

Жизнь возвращала интерес к себе. Восприятие действительности обострилось, теперь он понимал и чувствовал многие вещи не доступные ранее. С тех пор, как он надел золотой ободок, подаренный разумными грибами, он каждый день получал новые представления об окружающем мире, слышал новые голоса и новые чувства охватывали его. Оторванный от людей, много дней предоставленный самому себе, он не чувствовал себя одиноким — громадный мир был полон разумных существ, окружающих его. И желание постигнуть этот мир и углубиться в него становилось с каждым днем все сильнее. Он, как будто глубоко нырнув в воду, сначала испугался темной бездонной глубины, а затем, обнаружив как хорошо и свободно дышится под водой, испытал непреодолимое желание погрузиться еще глубже. И не было предела этому погружению. Когда он находился в этом умиротворенном состоянии, все плотские потребности и желания притуплялись и не казались более жизненно необходимыми. Ему не приходилось даже теперь подавлять возникающее временами чувство голода, оно просто оставалось где-то там, за зеркальной гладью отражения и было не в силах достигнуть глубин погруженного в новый мир сознания.

Квентин ехал по степи и ощущал себя частью этого мира: гребнем ветра, ласкающим длинные пряди степных трав; этими холмами, стоящими здесь с незапамятных времен и гордо сознающими свою незыблемость; кузнечиком, затерянном в огромном лесу растительности и весело напоминающим о себе своим пением. Природа стала частью его, а он осознал себя частью природы. И от этого сознания какое-то особенное спокойствие воцарилось в его душе. Он ничего более не боялся: ни людей, ни чудовищ. Никто не смог бы теперь разрушить его, как не смог бы придти и разрушить этот мир, созданный навечно. Три дня пути пронеслись быстро и незаметно. Он даже не помнил, спал ли за все это время. Но ночи, удивительные степные ночи, с мириадами рассыпанных по небу звезд и неповторимыми руладами многоголосых хоров затерянных в траве насекомых помнил прекрасно.

Квентин держал путь на юг. Солнце становилось жарче. И дорога, проступившая в высушенной солнцем степи, покорно следовала рельефу местности, петляя по холмам, которыми в изобилии, словно бородавками, вспучилась степь. С вершины холма можно было заглянуть далеко вперед и, поднимаясь на очередной холм, Квентин ожидал увидеть за его гребнем что-нибудь новое, необыкновенное и замечательное, но каждый раз перед ним открывалась все та же однообразная картина: степь, распростертая до горизонта, и цепочки зеленых бугорков на ней. Он часто останавливался и сверялся с картой, не сбился ли с пути. Проводил пальцем вдоль жирной линии тракта, уходящего на юг, и не мог найти ни одного населенного пункта. Вплоть до самого побережья Серединного моря, вдоль которого вытянулась Террана, простирались бесплодные необжитые земли степей и полупустынь.

Время от времени ему встречались развалины каких-то строений. Они не были отмечены на карте. Скорее всего, это были дорожные станции или какие-либо подобные сооружения, призванные обслуживать путников. Все они достигли такой степени разрушения, что приближаться к ним было небезопасно. Но в старых заброшенных колодцах на этих станциях иногда удавалось добыть воду, хотя большинство из них уже давно были засыпаны песком. На пятый день пути Квентин понял, что дорога через Редер оказалась длиннее, чем он рассчитывал. В изорванной одежде, похудевший, с обветренным лицом, он с надеждой вглядывался вдаль в надежде заметить хоть какой-либо оазис или поселок, но на много миль вперед по-прежнему простирались бесплодные земли. Еще через день дорога повернула на юг, и однажды, поднявшись на высокий холм, Квентин увидел, что слева от дороги что-то блестит. Это было довольно далеко. Квентину не хотелось сворачивать с дороги и делать большой крюк, но любопытство все-таки взяло вверх над всеми доводами рассудка, и он повернул коня. Место, которое он приметил, располагалось в распадке между холмами, поросшем кустарником и высокой травой. Когда он въехал в распадок, солнце уже скрылось за одним из холмов, и в низину опустился вечерний сумрак.

Принц разглядел странные остовы, громоздящиеся в долине. Под ногами коня раздался неприятный хруст, и Гнедко испуганно отступил назад. Все ущелье было усеяно костями каких-то мертвых животных. Многие из них были просто исполинских размеров. Их скелеты, величиной с большой дом, белели на поле. Тут же торчали искореженные металлические остовы древних машин. Сквозь высокую траву можно было разглядеть осколки стекла, куски металла, скелетированные останки людей и кости животных странного вида. У этих животных была вытянутая, как у ящериц, черепная коробка, длинный изогнутый позвоночник и три пары конечностей. Всюду валялись странные металлические предметы, более всего по разумению Квентина, напоминающие древнее оружие. Бронированные бока древних боевых машин были изъедены глубокими кавернами, подобными тем, что оставляет кислота, и заржавлены.

На склоне левого холма, распластавшись со сломанным крылом, лежала подбитая металлическая птица. Ее стеклянный нос был разбит вдребезги, и брызги стекла усеяли весь склон. Их блеск, по всей видимости, и заметил Квентин. Две наземные машины, массивные и тяжелые, застыли у подножия противоположного холма, протаранив скелет исполинского животного. Корпуса некогда грозных боевых машин ржавым решетом торчали среди травы. Квентин подъехал ближе и провел рукой по нагретому на солнце металлу. Толстые на вид бронеплиты осыпались, как труха, при малейшем прикосновении. Орудийные стволы боевых машин были изогнуты с немыслимой силой. Скелет чудовища, протараненный боевыми машинами, лежал на боку. Его громадная голова была неестественно вывернута и смотрела в небо пустыми глазницами.

Квентин спешился и стал не спеша обходить поле былой битвы. Более всего его интересовали кости необычных созданий, которыми наряду с человеческими была усеяна эта долина смерти. Животных с таким строением скелета никогда не было на земле, во всяком случае, ни в одной книге он не встречал их описания. Если исполинских монстров он еще мог причислить к динозаврам или другим ископаемым ящерам, то их маленьких собратьев, которые были ростом с человека, он не мог отнести ни к одному из известных видов. Еще более поражали воображение боевые машины и оружие Древних. Некоторые описания боевых машин он встречал в книгах, но воочию никогда не видел ничего подобного.

Древние воины носили серебристые доспехи, все еще хранившие свою форму, в то время как сами тела людей давно рассыпались в прах. Оскаленные черепа павших усмехались Квентину из массивных шлемов, покрытых сетью мелких трещин, а мертвые руки сжимали странное оружие — металлические стволы со складывающимися прикладами. Чуть поодаль лежали еще несколько металлических птиц. Упав с большой высоты, они застыли грудой обломков. Наземные машины сохранились лучше. Квентин видел, какие огромные дыры зияли в черепах и скелетах чудовищ от выстрелов древних боевых машин. Многие твари были буквально разорваны пополам. Странно, но об этой грандиозной битве ничего не было известно. Не сохранилось никаких упоминаний: ни устных, ни письменных, как будто этой войны никогда и не было.

Квентин подошел к одной из боевых машин, наклонился к открытому люку и заглянул внутрь. Неизвестный солдат, выставив перед собой оружие, уставился на него пустыми глазницами черепа. Квентин потянул за оружие, фаланги мертвой руки распались, и воин выпустил автомат, окончив свою многолетнюю вахту. Этот экземпляр оружия сохранился лучше других — смерть настигла солдата внутри машины, где вода и ветер не так усердно делали свое дело. Квентин внимательно осмотрел оружие Древних. Как его держать, он уже понял по позам погибших бойцов, но не имел ни малейшего представления, для чего предназначены все эти рычажки. Отведя от себя ствол оружия, Квентин стал поочередно нажимать рычажки, которых насчитал пять штук. Удивительно, но после стольких лет бездействия рычажки передвигались с легким металлическим клацаньем, хотя поверхность оружия и была кое-где тронута ржавчиной.

Перепробовав все варианты, но так ничего и не добившись, Квентин уже собирался выбросить этот негодный кусок железа, как вдруг снова нажал на крючок в нижней части оружия. Внутри механизма лязгнуло, и яркая вспы­шка с грохотом вырвалась из ствола. Оружие дернулось в руках юноши, и по распадку прокатилось эхо выстрела. Пуля искрой чиркнула по броне машины и с визгом потерялась в вечереющем небе. В голове у принца долго еще звенело эхо выстрела.

Потрясающе, но Древнее оружие работало! Вспышка огня и ударное действие оружия поразили Квентина, и он внимательно осмотрел след, оставленный пулей на броне машины. Эффект был впечатляющим. Такого оружия не было ни у кого в мире. Принц, с детства воспитанный в духе уважения к оружию, понял, какой мощью он теперь обладает. Опасаясь непроизвольного выстрела, он осторожно прикрепил оружие к седлу и двинулся дальше по распадку. Два боковых холма хорошо защищали распадок от разрушительного воздействия ветра и благодаря этому за века, прошедшие с момента битвы, поле боя не было погребено под грудами песка и почвы. Количество использованной в этом бою техники впечатляло. Продвигаясь дальше, Квентин постепенно восстанавливал картину сражения и приходил к выводу, что здесь разыгралась одна из величайших битв в истории Древнего мира.

"Да, многое еще в Древней истории окутано тайной", — размышлял Квентин, вспоминая споры отца с учеными мужами. Он тогда не очень-то прислушивался к разговорам взрослых, но уяснил одну важную истину: в истории Древнего мира имеется очень много белых пятен, и порой выпавшими из летописи оказываются целые столетия. Да и вся последующая история, утверждал отец, является не более чем мифом, сочиненным в позднейшие века. Многое было переосмыслено в эпоху Великих королей, многое исправлено и переписано с установлением владычества Конаха. И еще Квентин заметил, что Древняя история если и не была запретным плодом, то считалась чем-то не совсем одобрительным: рассуждать о ней в светском обществе было не принято. Даже отец, свободный от всяческих предрассудков, и тот воздерживался от праздной болтовни на эту тему, тем более, с кем попало. А если учесть, что с упрочением Священного престола многие чудом сохранившиеся предметы Древнего мира были объявлены дьявольскими игрушками, становилось понятно, отчего многие старались обходить эту тему молчанием. Специальные отряды охранителей веры рыскали по всему миру в поисках дьявольских игрушек, и тому, у кого обнаруживали что-либо подобное, приходилось не сладко. В лучшем случае он мог рассчитывать на пожизненную каторгу, в худшем его ждал костер на площади. Все Древние вещи изымались из оборота и свозились в специальные тайные хранилища Священного престола. В одном из таких тайных монастырских хранилищ Джордан и отыскал Древний телепорт. Но вместе с тем процветал и нелегальный бизнес. За очень большие деньги в крупных городах можно было найти кое-какие древние вещицы, которые различные авантюристы, маги и целители и пытались приспособить для своих нужд. И та автоматическая винтовка, что оказалась в руках Квентина, потянула бы никак не меньше чем на тысячу полновесных золотых империалов. Но не это волновало сейчас принца. Перед ним развертывалась подлинная Древняя история. История была здесь, рядом. Ее можно было пощупать руками, прикоснувшись к заржавленной броне боевых машин или к отполированным до блеска костям неведомых чудовищ и древних воинов. Осознания полной исторической картины еще не пришло, но все увиденное и рассказ Диры стали понемногу складываться воедино, словно рассыпанная на осколки мозаика. Настали глубокие сумерки, ночная тьма была уже готова легким покрывалом опуститься на место древнего побоища, а принц Монтании все еще бродил среди разросшихся кустов, высокой травы, заржавленных остовов машин и скелетов чудищ — и конца-края этому полю боя не было видно.

Темнело быстро, и принц, чтобы не проводить ночь в обществе скелетов, поднялся по пологому склону южного холма, на вершине которого лежала подбитая крылатая машина. Наскоро перекусив оставшимися сухарями, Квентин решил внимательно осмотреть летательный аппарат. Это был боевой остроносый флайер типа "Валькирия" (о чем гласила витиеватая надпись на борту) с загнутыми кверху крыльями. Металл, из которого была сделана машина, нисколько не потускнел от времени и отливал серебристым цветом в отблесках костра. Квентин невольно залюбовался стремительными формами, изяществом и подчеркнутой легкостью крылатой машины. С широкими раструбами труб, пиками цилиндров и стрел на крыльях, в полете "Валькирия" напоминала ястреба, ринувшегося с высоты к намеченной цели. Но теперь, распластанная, лежала на земле, как чайка, выброшенная морем на полосу прибоя.

Квентин заглянул под стеклянный фонарь кабины и увидел два кресла, стоящие друг за другом. В одном из них сидел скелет без головы в лохмотьях серебристого комбинезона. Его голова в голубом шлеме лежала тут же, у него на коленях. Стекло фонаря справа от пилота было разбито, а металл под ним почернел и оплавился. Раздвоенный хвост аппарата оторвался при падении от фюзеляжа и лежал в нескольких метрах от флайера, топорщась обломками металла, разорванными пучками труб и проводов.

Под красивой надписью "Валькирия" Квентин разобрал более мелкие буквы, гласившие: "СКО Федерации Терраны". И еще ряд каких-то цифр. Возможно, цифры значили год выпуска или порядковый номер машины, а может, и то и другое вместе. Этого Квентин не знал. Счет времени по сравнению с эпохой Древних изменился, летоисчисление вновь началось после Темных лет с момента воцарения Гедеона I (или что то же самое с момента образования Великих Королевств) и теперь шел четыреста десятый год. А в эпоху Древних, насколько помнил Квентин, летоисчисление насчитывало свыше двух тысяч лет. Разгадать странный шифр Квентину не удалось, и он еще раз заглянул в кабину, где сидел мертвый человек. Бесконечный ряд рычажков, кнопок, стеклянных прямоугольников; массивное кресло с лохмотьями черной обивки, сквозь которую прорвались спирали ржавых пружин. Напротив кресла под центральным щитком со стеклянным прямоугольником располагалась пара педалей с рельефной резиновой поверхностью. Все было покрыто толстым слоем пыли и пахло горьким запахом гари, так и не сумевшим выветриться за столетия. Квентин вернулся к костру. Он уже пожалел, что подошел к подбитой машине. Соседство обезглавленного человека удручало, но он слишком устал, чтобы искать новое место. Да и Гнедко мирно пасся на этом склоне, отыскав заросли сочной травы. Квентин поуютнее завернулся в одеяло и, устремив взгляд в бездонное звездное небо, задремал так быстро, что и сам того не заметил.

Еще до того как заржал конь, его как будто что-то толкнуло в бок. Квентин вскочил на ноги. Медлить было нельзя. Он видел, как тревожно раздувает ноздри и ржет Гнедко. Костер догорел. И хотя ярко светила луна, низина между холмами была покрыта непроницаемым мраком. Квентин инстинктивно чувствовал, что именно оттуда исходит незримая угроза. Однако сколько он ни всматривался, в клубах мрака, залегшего в распадке, ничего не было видно. Конь не успокаивался, раздувал ноздри и тревожно ржал, кося на хозяина беспокойным взглядом. Квентин понимал: вместе с Гнедко они ошибаться не могут. Надо было действовать, и принц осторожно, опасаясь самопроизвольного выстрела, вытащил из седельной сумки винтовку. Он не знал, выстрелит ли эта штука еще раз, но с ней он чувствовал себя гораздо увереннее. Мощь оружия Древних поражала его. Кроме того, верный меч Гедара висел у него на поясе. Невесть что могло таиться на этом поле сражения. Может, духи павших воинов, недовольные тем, что их потревожили, вышли покарать непрошеных гостей, или же, решив свести с человеком счеты, ожил один из тех ужасных монстров, чьими скелетами была усеяна долина.

Снизу послышался странный стрекочущий звук, будто в лощине разом ожили сотни гремучих змей. Звуки были тихие, крадущиеся и оттого более пугающие. Квентин взял оружие наизготовку, выставив ствол в сторону темного распадка. Звуки постепенно приближались, он уже отчетливо слышал, как что-то скребется по склону холма. Почва с шорохом осыпалась под тяжестью большого тела, и слышался звук похожий на тот, какой издает рыбья чешуя, когда по ней проходится нож повара.

И все-таки он заметил врага слишком поздно. Когда вытянутое стрелой тело уже неслось к нему по воздуху. Это было, как бросок кобры — молниеносный и смертельный. Квентин успел лишь заметить быстрый проблеск луны в золотистом чешуйчатом теле. Реакция на какую-то долю секунды запоздала, но все же юноша сумел уклониться от прямого удара. Вытянутая змеиная голова пронеслась в футе от головы Квентина. Еще мгновение, и чудовищная махина рухнула бы на него всей своей тяжестью. Ему оставался лишь один маневр, какой он и успел выполнить: резко отпрыгнул в сторону и упал на землю.

Чудовище шлепнулось в двух метрах от него. Оно уже поднималось, и Квентин разглядел змеиную голову, плавно переходящую в гибкую шею, и вытянутое пластинчатое туловище, опирающееся на длинный с зазубринами хвост. Тварь поднялась в полный рост на два с половиной метра. Пара верхних конечностей у нее кончалась острыми костяными саблями, две пары нижних — загнутыми когтями. Чудовище нависло над принцем и изготовилось к новому прыжку. Квентин понял, что другого шанса у него не будет. Он вскинул древнее оружие. О том, чтобы одолеть эту тварь мечом, не было и речи. Тварь будто сообразила, чем это грозит, и импульсивная дрожь прокатилась по ее телу. Замерев от тревожного ожидания, Квентин нажал на спусковой крючок. Винтовка сработала — отозвалась быстрыми одиночными выстрелами. Сколько их было четыре или пять, он не помнил. Он надавил на гашетку сильнее, и выстрелы слились в одну сплошную очередь. Вспышки огня осветили ночь. Огненные струи хлестнули по чудовищу, в клочья раздирая ее чешуйчатую броню. Брызги и фонтанчики зеленой крови ударили во все стороны. Чудовище пронзительно завизжало и костяной саблей попыталось достать человека. Автомат весело плясал в руках принца. Квентин приподнял ствол, и град разрывных пуль ударил в голову чудовища, разнося в клочья и брызги его череп. Очереди вспарывали тело чудовища, из многочисленных ран на туловище хлестали потоки крови, но Квентину показалось, что прошла целая вечность, прежде чем ужасная тварь тяжело рухнула на землю. Все было кончено. В голове у Квентина стоял металлический звон, его руки, да и все тело дрожали то ли от автоматных очередей, то ли от нервного напряжения. Ноги сами собой подогнулись, и он опустился на землю возле костра. Чудовище застыло темной глыбой, потоки его крови медленно стекали по склону холма, превращаясь в студенистую массу.

Предчувствие не позволяло расслабиться. В распадке мог таиться целый отряд этих тварей. Квентин прислушался, но ничего подозрительного не услышал. И все же внутренний голос на панических нотах выл, умоляя скорее покинуть это место. Квентин подумал, что лучше не испытывать судьбу и уносить отсюда ноги пока цел. Он прикрепил еще теплую от выстрелов винтовку к седлу. Такого мощного оружия у него никогда не было, и принц решил вернуться на место сражения и пополнить запас боеприпасов, как только рассветет. Гнедко не пришлось долго понукать. Конь галопом припустил по склону холма. Квентин проскакал вдоль лощины и остановился, миновав пару холмов. Стоял ранний предрассветный час. На горизонте уже румянилось зарево восходящего солнца. С вершины холма было видно далеко вокруг. Поле мертвых спало спокойным сном.

Квентин уселся на землю и принялся изучать винтовку. К тому времени, когда полностью рассвело, он уже полностью освоился с оружием Древних и уяснил, что стреляет оно патронами, которые вставляются в продолговатую обойму снизу коробчатого механизма.

Взошло солнце и первыми розовыми лучиками ласково и приветливо трогало все сущее на земле, как бы спрашивая: ну, как вы тут, родимые, провели ночь без меня. Квентин сидел на высоком холме и осматривал поле боя, которое теперь лежало перед ним как на ладони.

И в этот момент на его груди едва слышно запульсировал и потеплел Эрлиер. Принц почти забыл о чудесном кристалле и не открывал его с того самого дня, как покинул деревушку гоблинов. И вот теперь Эрлиер сам напомнил о себе. Квентин открыл крышку медальона, и знакомое белое сияние озарило его лицо. В туманном свете Квентин разглядел очертания высокой башни из красного кирпича. Вершину башни венчал золотой купол с острым шпилем, а сама башня была окружена ореолом радужного света. Квентин по собственному опыту уже знал, что Эрлиер не показывает картинки просто так, и эта башня будет иметь некое значение в его жизни. От него же требовалось лишь отыскать ее как очередной этап избранного им пути.

Принц спустился к месту сражения в поисках боеприпасов. Мысль о существовании опасных тварей, составляющих угрозу для человечества, не давала ему покоя. Он рассеянно бродил среди разбитых машин и мертвых тел в поисках зарядов к оружию и все время думал об этом. Если на него напала одна из этих тварей, вполне логично предположить, что где-то существует целое их семейство. Что произойдет, если эти твари преодолеют степи и выйдут к последнему приюту человечества, к побережью Срединного моря и густонаселенным районам Терраны.

Квентин заглядывал в подбитые танки и боевые машины, и однажды ему повезло. В одной из бронемашин находился целый склад оружия. Здесь были винтовки, подобные той, что он подобрал, пулеметы, гранатометы, огнеметы, много другого оружия и боеприпасов. Оружие под крышей не поврежденной, а скорее, брошенной машины сохранилось очень хорошо, и Квентин выбрал автоматическую винтовку с оптическим прицелом и подствольным гранатометом. В сумку он сложил обоймы с патронами и выстрелы к гранатомету. С такой огневой мощью сам черт ему был не страшен. Сделав несколько выстрелов, Квентин испытал подствольный гранатомет. Снаряды с визгом вылетали из ствола и взрывались с оглушительным грохотом в сотне метров. Это очень понравилось принцу.

Квентин вернулся на холм с подбитым флайером. Нужно было проследить, откуда приползла вчерашняя тварь. От чудовища почти ничего не осталось. Плоть твари быстро разлагалась под жаркими лучами солнца. Она таяла и отставала от скелета тошнотворным студнем, оставляя на сухой земле жирные пятна. Стоял труднопереносимый трупный запах, но Квентин все же дождался, когда большая часть остова обнажиться. И когда это произошло, он понял, что скелет этого чудовища похож на скелеты тех древних тварей, что были разбросаны по полю.

"Как им удалось выжить? И почему до сих пор ничего неизвестно об их существовании?" — задавал он себе вопросы, на которые не было ответов. Но главный вопрос был один: что делать, чтобы отвести нависшую над миром опасность. Квентин стал осматривать землю в поисках следов. И действительно, следы были. Вчерашнее чудовище ползло, опираясь на две пары конечностей и волоча за собой хвост. Квентин пошел по следам. Но вскоре обнаружил, что примерно в ста метрах от того места, где чудовище напало на него, следы обрывались.

Здесь были высокие заросли травы и кустарника, примыкающие к подножию холма. По примятому следу, проложенному через растительность, Квентин понял, что тварь выползла именно оттуда. Сломанные ветки кустарника и смятая, еще не успевшая распрямиться трава четко обозначали ее путь, начало которого терялось в зарослях у подножия холма. Где-то здесь должно было быть логово чудовищ. Квентин остановился перед зарослями и, несмотря на жаркий день, почувствовал, как спина покрывается у него холодными капельками пота. В темном провале за кустами могли скрываться десятки этих тварей. Но он не мог остановиться, не узнав всей правды.

Привязав упирающегося Гнедко к развороченному переду какой-то машины, Квентин двинулся через кусты. Он шел по проложенному следу и ловил себя на мысли, что откровенно трусит. И как ни стыдил себя, не мог преодолеть этого унизительного чувства. Каждый последующий шаг к логову давался ему с все большим трудом. Последние ветви кустарника раздвинулись, и он оказался перед большой норой, вырытой в склоне холма. Сомнений не было, здесь было логово этих тварей. Окружность хода высотой в человеческий рост была хорошо утрамбована и, несмотря на сыпучесть высушенного солнцем грунта, образовывала почти правильный овал. Края норы были ровными и гладкими, словно сцементированными каким-то раствором. Так же тщательно был отшлифован и сам ход, теряющийся в темноте. Частицы почвы были скреплены и сглажены составом, напоминающим жидкое стекло.

Квентин выставил вперед свою пушку и вплотную приблизился к норе. Даже в такую жару чувствовалась прохлада, исходящая из подземного убежища. Гнездо ужасных тварей было прямо перед ним. И он должен был сделать все, чтобы их уничтожить. Однако соваться туда было бы безумием — неизвестно, сколько гадов затаилось в логове. Поэтому Квентин решил похоронить чудовищ в их собственной норе.

"Только бы они ничего не почуяли и не выползли наружу", — думал принц, вынашивая свой план. Будь он лучше знаком с оружием Древних, то, возможно, решил бы эту задачу более простым способом. Но многое из тех видов оружия, что он обнаружил в бронетранспортере, было ему абсолютно непонятно, поэтому он решил действовать, исходя из собственных представлений. Сложив в мешок все разрывные снаряды к гранатомету, какие у него были, Квентин как можно дальше закинул его в нору. У него было пять попыток, чтобы взорвать это логово. Именно столько выстрелов осталось в обойме гранатомета. Квентин отступил назад, почти к тому месту, где ждал Гнедко и, тщательно прицелившись, выстрелил в нору пять раз подряд. Быстрой очередью хлопнули гранаты, а затем мощный взрыв потряс гору. Поверхность холма вздрогнула и медленно, зеленым ковром, сползла вниз. Когда пыль улеглась, входа в нору уже не было видно. Логово тварей было полностью погребено под тоннами оползня. На душе у Квентина стало легче. Если там в глубине горы и осталось что-то живое, то пробиться наружу ему будет невозможно. Оставалось еще раз посетить бронетранспортер и восполнить истраченный запас боезарядов, что через четверть часа Квентин и проделал. А еще через три четверти часа Гнедко легкой рысью вынес Квентина обратно на старую дорогу — Восточный тракт, как было обозначено на карте. Взяв путь на юг, всадник и конь устремились навстречу своей судьбе и новым приключениям.


Глава 14. Башня и Маг


Башня высилась среди бескрайних степей Редера устремленной вверх стрелой. Золотой шпиль на ее куполе пронзал голубой шатер небосвода. Именно такой она и пригрезилась принцу в пророческом сне Эрлиера. Необозримые поля разнотравья покорно расстилались перед башней зеленым ковром. Ветер, налетающий с моря, был пропитан свежестью далеких морских просторов, а небо, заботливо склонившись, с материнской нежностью укутывало ее голубым покровом. Когда построена башня и кто ее строитель — было неизвестно. Башня появилась в степи задолго до эпохи Великих Королей. Круглая и массивная в основании, своей формой она напоминала перст, обращенный в небо. Путники, следующие в древности по Восточному тракту, были неизменно поражены неожиданно открывшимся им зрелищем. Они видели башню почти такой же, какой она открылась Квентину. Прошедшие века не слишком изменили ее внешность, но выкрошенные кирпичи в ее кладке все же не позволяли забыть о всесильном молохе времени. Со временем тракт стал ненужным, заброшенной оказалась и башня. Долгие века она высилась среди степей Редера одинокой и покинутой, пока у нее не появился новый хозяин.

Он пришел с севера в самом конце эпохи Великих Королей, когда уже всем стало ясно, что игра проиграна, и на земле останется только один правитель — Конах. Тогда многие были вынуждены покинуть свои дома и искать спасения в скитаниях по чужим землям. Не избежал этой участи и пришелец с севера. Подобно юному принцу Монтании, он прошел почти весь Восточный тракт, от начала до конца. Гонимый и преследуемый, он, как и многие другие, искал спасения в Терране. Но когда ему на пути встретилась башня, она сразу же покорила его сердце. "Сколько лет прошло с тех пор? Сто? Двести?" — спрашивал он себя и чувствовал, что не хочет отвечать на этот вопрос. Прошлое было тоскливо и ужасно. Оно отстало на долгие годы и многие сотни миль, но случались минуты, когда страшным зверем оно вдруг выныривало из тьмы сожженного времени и вновь набрасывалось на него. И он не хотел ничего вспоминать, чтобы не будить этого страшного зверя, дремавшего в его душе. В этой башне, затерянной в степи, он обрел новое мироощущение, в котором не было места тоске и страданиям, а были лишь свобода ветра, летящего по своей воле, да безмерное спокойствие голубого неба над головой. Да и что еще нужно было старику, прошедшему свой земной путь и терпеливо ожидающему последнее свидание со светом солнца.

Когда-то у него было другое имя, но уже долгие годы он всем представлялся как Миракл. Это имя он придумал сам, и звучало оно, по его мнению, красиво. В нем присутствовал высокий слог позабытого теперь анга. Миракл был одним из тех, кому было дано видеть красоту и силу этого мира, и одним из немногих, кому в той или иной степени было доступно владение тайными знаниями и силами скрытого мира. За это его когда-то называли Магом. Но теперь он стыдился этого звания. Как можно было носить высокое звание Мага, если ты ощутил свое полное бессилие перед самозванцем, подобострастно именуемым теперь Верховным Жрецом Священного престола.

Молодость Миракл посвятил постижению магического искусства. И добился в этом выдающихся успехов, снискав милость и расположение Великого короля Эдварда на зависть всем другим магам. Но всему его искусству оказалась грош цена. Конах шутя переиграл их всех, считающихся Великими магов, словно неразумных детей. Они ничего не смогли противопоставить его силе. В результате весь старый мир Великих королевств был разрушен, и на земле воцарился отвратительный культ Конаха. За Конахом стояли такие силы, что вся их магия оказалась набором детских побрякушек перед мечом воина. Даже сейчас, после стольких лет, прошедших со времен тех давних сражений, Мираклу не хотелось вспоминать об этом. Они сделали в той войне все, что могли, но Конах был непобедим. Все Маги и Великие короли сгинули в той войне. Мираклу чудом удалось избежать смерти, и он бежал. После долгих скитаний он подался в Террану, последнее свободное королевство, не подвластное Конаху. Восточная дорога привела его к башне, и он понял, что нашел свое последнее пристанище на земле.

Когда он набрел на башню, она уже давно была разрушена и разграблена, но даже тогда он ощутил ее притягательную силу. Много лет и много сил ушло у него на восстановление башни. Он сроднился с ней как с живым существом, и теперь, казалось, ощущал ее ответную привязанность.

Башня насчитывала пятнадцать этажей. Сверху донизу ее пронизывала шахта лифта, но лифт давно был сломан. И довольно часто Мираклу (когда ему не хотелось использовать магическую силу) приходилось взбираться по обычной винтовой лестнице, чтобы добраться до своих апартаментов на самом верху башни, где по соседству с облаками он так любил проводить время. Большинство помещений были давно разграблены и пусты, но в некоторых еще находились остатки технологического оборудования Древних. Железные шкафы с вырванными проводами и трубами, разбитые дисплеи на столах, обломки мебели, приборов, стекла и пластмассы — самый разнообразный хлам встречался Мираклу во время его походов по башне. Но если на верхних этажах все было разгромлено, разбито и разграблено, то в подвальных этажах, на многие метры уходящих вглубь земли, можно было найти совершенно неповрежденное оборудование. Оно сохранилось благодаря массивным металлическим дверям с кодовыми замками, шифр которых удалось разгадать Мираклу. В первые годы его поселения для него не было большего соблазна, чем проникнуть в подвальные помещения. Больше десяти лет ушло на разгадку замков, и маг считал, что ему еще повезло, — на расшифровку кода могло не хватить и столетия. С радостью первооткрывателя проник он в тщательно охраняемые подвалы. Но очень быстро его радость сменилась разочарованием от собственного бессилия. Разобраться в сложнейших приборах, которыми были напичканы подземные этажи, Миракл так и не смог. Тогда он решил, что его тайна умрет вместе с ним, и снова, как думал уже навсегда, запечатал подвалы.

На верхнем этаже, под самым куполом башни, у Миракла был оборудован кабинет. Облака заглядывали в круглые окна, чтобы поздороваться с магом. Птицы свили гнезда под крышей и будили его утренними песнями. Работалось тут хорошо. Из больших окон-иллюминаторов башни было видно на много миль вокруг. Ровная, как стол, перед ним расстилалась зеленая степь Редера. На горизонте высилась цепочка далеких гор. Горы вплотную подходили к побережью Серединного моря. Где-то там находилась столица Терраны, портовый город Магоч. Свежие морские ветры долетали до башни, принося с собой просоленную морскую прохладу. В степи почти всегда ярко светило солнце, дожди были редки, и когда они выпадали, все живое радостно воскресало после долгого пекла. Миракл любил сидеть у окна. Здесь стоял его рабочий стол, вечно заваленный кипами бумаг и книг, разными склянками с химическими реактивами и приборами для научных исследований. "Без науки нет магии", — любил повторять Миракл. Многие годы он изучал древние источники, пытаясь проникнуть в суть технологий Древних, но так и не смог обнаружить того, что помогло бы в создании абсолютного оружия против Конаха. За годы им были написаны два десятка книг. Бережно сброшюрованные и переплетенные им самим, они стояли на полке, дожидаясь своего часа. "Столько лет я отдал борьбе, а затем поискам оружия против Конаха, — задумывался он, обводя взглядом книжные полки, на которых пылились результаты его исследований. — Неужели все это было напрасно? Вся моя жизнь..." В это не хотелось верить. Не могла земля долго выносить зло на своем теле. И не могло зло безнаказанно долго отвергать установленный миропорядок. Это Миракл знал точно. И ему очень хотелось верить, что и его труды не пропадут даром и еще послужат освобождению человечества.

Время от времени Миракл отвлекался от занятий и подолгу смотрел в окно, восхищаясь умиротворением и чудом природной благодати. Оставшиеся годы хотелось провести в тишине и покое. Он понимал, что сейчас следовало думать не о борьбе, а о той всеобщей гармонии, которой изначально наполнено мироздание, и вместо суетных мыслей о собственном могуществе обрести покой и волю. Впереди у него была вечность, и ее приближение он ощущал ежедневно. Миракл знал, что рано или поздно придет день, и вечность скажет ему: пора! Тогда он соберет все свои книги и отвезет их Магоч, верным людям. Пусть даже не сейчас, но его труды непременно понадобятся. И как только Миракл сделает это, он будет совершенно свободен от всех земных забот и отягощений и готов будет свершить свое последнее мистическое действие — шагнуть в широко распахнутые ворота ВЕЧНОСТИ...

Но пока жизнь брала свое, и довольно часто размышления мага были далеки от того спокойствия и умиротворения, к которым он так стремился. Миракл страдал оттого, что в Терране правили люди, которых смело можно было назвать изменниками делу борьбы с Конахом. Еще во время Великой войны тогдашний правитель Терраны король Карл Милый, чей внук сейчас восседал на престоле, объявил о своем нейтралитете и признал протекторат Конаха. Этого предательского удара коалиция южных королевств не смогла перенести, и ее ряды вскоре распались. С тех пор Террана, пользуясь своим географическим положением, жила относительно спокойно. Находясь формально под протекторатом Конаха, государство сохранило власть собственного короля, а наместник Конаха присутствовал в стране чисто формально, чтобы не нарушать статус кво. Магоч был открытым портовым городом и жил зажиточной жизнью. Было довольно странно, что Конах смирился с таким положением вещей и не старался прибрать к своим рукам богатейшую страну. Люди относили это к способностям короля Стефана Благодушного вести с Конахом дипломатическую игру, и только посвященные знали истинную причину.

Их было не так много — людей, пронесших сквозь века правду о Конахе и истинном положении Терраны. Тайна охранялась очень тщательно. И как ни странно, в сохранении тайны были заинтересованы все: и Конах, и короли Терраны, и сами посвященные, поскольку она касалась вещей весьма серьезных, связанных с другими мирами и нечеловеческими силами. Раскрыть содержание этой тайны Миракл не решался даже в своих мыслях. То, что ему было открыто, никак не укладывалось у него в голове, и он старался думать об этом поменьше.



* * *


Это летнее утро выдалось на редкость хорошим. И Миракл проснулся с каким-то особым предчувствием исполнения желаний. Он лежал в постели, наслаждаясь звонкой песней птиц, приветствующих солнце. Солнце краешком золотистого глаза заглядывало в комнату, играя разноцветными бликами в многочисленных склянках и пробирках с химикатами. Предвидение редко обманывало старого мага, поэтому сегодня он с нетерпением ожидал встречи с чем-то необычным и замечательным. Через полчаса он поднялся, подошел к окну и поневоле залюбовался солнечным утром — таким оно было добрым. После легкого завтрака он, как всегда, засел за работу. Работал он обычно до обеда. После обеда он обычно занимался хозяйством. Но в это утро работа не клеилась. Ожидание важных событий всецело захватило его. Как дети перед Рождеством ждут подарков и праздника, так и Миракл ожидал того, что готовилась преподнести ему судьба. Весь верхний этаж башни занимало одно большое помещение, одновременно служившее Мираклу кабинетом и спальней. Ряд круглых окон-иллюминаторов позволял, переходя от одного окна к другому, видеть все происходящее вокруг башни. Этим Миракл и занялся — ходил от окна к окну и вглядывался в степь. Восточный тракт был заброшен, ездить по нему было некуда. С одной стороны находилась процветающая Террана, с другой — дикие степи; леса, подвергнутые порче; и бесплодные земли, выжженные Конахом вплоть до самого западного побережья. Дорога из Терраны уходила в никуда, а если дорога не соединяет два пункта, она умирает.

Гости у Миракла бывали редко. Пару раз в год наведывались посетители из Терраны. Иногда это были чиновники королевской администрации по поводу уплаты налогов, иногда его товарищи по ордену: поинтересоваться, жив ли еще старик. Надо сказать, что он был рад даже этим вынужденным посещениям. Вот и теперь, переходя от окна к окну, как капитан на мостике корабля, он ожидал гостей. То, что гость появится, Миракл знал твердо. Предвидение было дочерью мудрости, а мудростью, как ему казалось, он не был обделен. В старые добрые времена, которые Миракл прекрасно помнил, предвидение будущего считалось среди магов почти таким же незатейливым фокусом, балаганным трюком, каким сейчас обучают разные шарлатаны, выдающие себя за кудесников. Старые же школы магии сгинули в пламени Великой войны и были погребены Конахом.

"Да, из стариков, наверное, остался я один. Обидно, что все они ушли и унесли с собой свое искусство", — предавался невеселым размышлениям Миракл. Он, последний из Великих Магов, прятался здесь в безлюдных степях Редера и тоже не знал, кому передать свои знания. Магическое искусство теперь было запрещено повсюду, даже в просвещенной и свободной Терране. Король Стефан не хотел связываться с Верховным Жрецом и усложнять себе жизнь из-за какой-то там оккультной науки. Канула в лету наука Древних, исчезали и современные сокровенные знания. Мир катился в бездну, и никому не было до этого дела. А что мог поделать он, одинокий старик? Оставалось только писать книги и складывать их на полку в надежде, что в будущем появится кто-то, кому понадобятся эти сокровенные знания.

Вдали на Восточном тракте появилось облачко пыли. Оно быстро приближалось, и старик понял, что кто-то скачет по дороге. Через несколько минут он уже отчетливо различил одинокую фигуру всадника на гнедой лошади. Судя по темпу езды, этот человек куда-то очень спешил. Но Миракл так долго был лишен человеческого общения, что ему нестерпимо захотелось, чтобы незнакомец посетил его. Башня была хорошо видна со старого тракта. Однако за этими местами водилась недобрая слава, и даже среди тех немногочисленных путников, что решались на путешествие по заброшенной дороге, не находилось желающих отклониться от тракта и посетить старую башню: загадочную, опасную и зловещую — как им представлялось. Однако старый маг владел особым секретом приглашения, если очень хотел заполучить кого-нибудь в гости. Он подошел к письменному столу, обмакнул перо в чернильницу с золотистой жидкостью и быстро набросал на листе следующие строки:

"О путник, влачащийся в пустыне одиноко,

Твои уста давно не ведали воды,

Устал твой конь, а впереди широко

Все также степь, раскинувшись, лежит.

С тех прошло немало дней,

Когда в последний раз

Знавал ты вкус и молока, и хлеба,

И после сытного обеда,

Беседой дружескою утомлен,

Заслуженного ожидал ночлега.

Здесь ждут тебя, хороший человек,

В приюте тишины и мира.

Направь коня сюда и поспеши

Восстановить утраченные силы".

Миракл спешил — всадник ехал быстро и мог скоро скрыться из виду. Поэтому, ругнув себя за неряшливость рифм, маг торопливо взмахнул листком с написанным текстом и, усмехнувшись, пробормотал какое-то заклинание. В тот же миг золотые буквы отделились от бумаги и поплыли в воздухе, словно кольца дыма, выпущенные искусным курильщиком. Змейками они проскользнули в открытое окно и, все более увеличиваясь в размерах, устремились ввысь.

Квентин подгонял коня — нужно было добраться до города, пока еще оставались силы. Башню, привидевшуюся ему в Эрлиере, он увидел еще издалека, но раздумывал, стоило ли ему, уставшему и голодному, сворачивать с дороги более чем на милю и что его могло ждать в этом заброшенном сооружении. Он все еще колебался, пока в небе над башней не возникло золотистое сияние и не сложилось в приглашение, выписанное сверкающими золотыми буквами. Лишь тогда Квентин понял, что это судьба и его ждут в башне.

Под сводами дверного проема на каменном крыльце башни стоял высокий и довольно крепкий старик. На нем был длинный белый балахон, перетянутый серебряным поясом. Старик стоял против света, но был настолько белым, что, казалось, сам излучал сияние.

Всадник остановился перед башней и спрыгнул с коня. Перед Мираклом стоял худой юноша в изорванной одежде. Маг приветливо улыбнулся молодому человеку и посторонился, пропуская его вперед.

— Рад приветствовать тебя, странник, в убежище одинокого старца, — произнес он заранее заготовленную фразу.

Квентин с трудом разлепил запекшиеся губы:

— Благодарю вас за гостеприимство. Если можно, немного воды...

— Вот это — намного лучше воды. — Миракл протянул золотой кубок, наполненный темной жидкостью.

Квентина не надо было уговаривать — пусть даже отрава, но жидкая —он одним глотком осушил кубок. Божественная влага мгновенно оросила его ссохшиеся внутренности, и он почувствовал себя ожившим.

— Благодарю вас, — вымолвил принц, задохнувшись в пелене охвативших его необычных ощущений.

— Поднимайтесь по этой лестнице на самый верх башни и отдыхайте. А я позабочусь о вашем коне, он, наверное, чувствует себя не лучше вашего, —сказал старик.

Лестница вилась по центру башни, проходя сквозь круглые площадки этажей. По их окружности располагались двери многочисленных комнат. Свет проникал сквозь узкие окошки, забранные рифленым стеклом, отчего на лестничных площадках стоял полумрак. Волшебный напиток быстро восстанавливал силы. Принц даже удивился, как быстро он одолевал подъем, радуясь возможности размять затекшие после длительной езды ноги. Все это: старинная башня, таинственный старик с седой бородой и волосами — волновало его. "Кто и с какой целью построил эту башню? Как ей удалось пережить столько войн и катаклизмов? И кто этот старик?" — задавал себе вопросы Квентин. Пройдя пятнадцать этажей, принц очутился на верху башни. Здесь было одно большое помещение, напоминающее стеклянный фонарь маяка. Вид открывался прекрасный и удивительный: вся степь была как на ладони. Бесконечные зеленые поля уходили вдаль, а над ними расстилался голубой полог неба. Квентин подошел к окну и залюбовался. Через некоторое время он перевел взгляд внутрь помещения и принялся разглядывать различные любопытные приборы и механизмы, разложенные на рабочем столе, полках, шкафах и даже на полу.

Вдруг за его спиной раздался какой-то скрип, и от неожиданности принц вздрогнул.

— Простите, не хотел вас пугать, юноша. Я вижу, вы заинтересовались приборами. Это все оборудование для научных исследований, многое сохранилось с Древних времен. Может, вас интересует что-то конкретно? Не стесняйтесь, поясню все, что в моих силах.

Квентин смутился — старик появился так быстро и неожиданно. Не похоже, что он одолел пятнадцать этажей по довольно крутой лестнице: ни малейших признаков одышки. Все это было настолько невероятно, начиная с Эрлиера и кончая стихотворным приглашением, вывешанным в небе, что Квентин не нашелся, что ответить.

Старик, видимо, почувствовал состояние молодого человека и решил придти ему на помощь:

— Думаю, самое время познакомиться, а затем перейти к дружеской трапезе.

— Меня зовут Миракл. Я одинокий затворник, доживающий свои дни вдали от людей и коротающий время за научными изысканиями. Позвольте же и мне полюбопытствовать, кого судьба забросила в наши пределы.

— Меня зовут Квентин, — ответил Квентин в тон старику. — Я странствующий рыцарь, пытающийся настигнуть ускользающую мечту.

В седой бороде мелькнула лукавая улыбка — старик оценил юмор.

— Прекрасно, когда у человека есть путеводная мечта, ведущая его сквозь годы и невзгоды, — продолжал изъясняться высоким стилем Миракл. — И если ваша цель благородна, молодой человек, она непременно приведет вас к победе. Но давайте, об этом мы поговорим чуть позже. Теперь, когда ваш конь напоен, накормлен и находится в безопасности, пришло время и нам насладиться скромным обедом. Всем тем, что по силам произвести старику с помощью земли, воды и солнца, — заждавшийся отшельник был неимоверно рад исполнить роль гостеприимного хозяина.

— Прошу к столу! — Миракл сделал приглашающий жест, и Квентин с удивлением обнаружил, что стол у окна, мгновение назад абсолютно пустой, оказался полностью заставлен разнообразными блюдами.

Маг, насладившись удивлением Квентина, заметил:

— Видите, молодой человек, только что нам удалось убедиться в справедливости древнего закона, гласящего: природа не терпит пустоты. Вопрос только в том, чем заполнить эту пустоту, но это уже дело искусства и знаний человека.

Квентин поначалу пытался соблюдать приличия и поддерживать светскую беседу, но опьяненный ароматами изысканных блюд принялся уписывать за обе щеки, позабыв обо всех тонкостях куртуазного этикета. Все было необыкновенно вкусно, сдержать себя было трудно, он наелся и напился так, что к концу трапезы еле шевелил языком, а глаза, будто засыпанные сонным порошком, норовили сомкнуться каждую минуту. Старик же, словно подшучивая над принцем, все время пытался втянуть его в беседу и что-то расспрашивал о путешествиях и приключениях. Но глаза молодого человека закрывались, и если бы Миракл не смилостивился и не указал ему на широкое ложе, то разомлевший от еды и легкого вина принц Монтании, несомненно, уткнулся бы носом в тарелку. Как он добрался до покрытого белоснежным пологом ложа и как провалился в сон, не помнил.

Проснулся принц рано и непонимающим взглядом уставился перед собой, осматривая утопающую в лучах рассветного солнца комнату. Старик еще спал, его седая борода торчала над подушкой. Квентин отругал себя: как можно так слепо довериться незнакомому человеку. Он схватился за Эрлиер, слава Богу, медальон был на груди. Не пропало и кольцо Эльфиды, подаренное Таной. Но в следующий раз надо быть осторожнее. Вставать не хотелось, приятно было понежиться в настоящей постели. Но тут же ему стало стыдно за себя. Не мылся много дней, а лежит в настоящей постели с белыми чистыми простынями. Его одежда после странствий по лесам превратилась в грязное рубище. Надо встать и поискать место, где можно помыться. Квентин, как ему показалось, бесшумно соскользнул с кровати и направился к ряду каких-то то ли шкафов, то ли комнат, выгороженных на верхнем этаже башни. В одной из комнат он наткнулся на ванну из зеленого с прожилками камня. Таких больших ванн не было даже в его родном дворце, там все было устроено гораздо проще и скромнее. Стоило Квентину повернуть кран на блестящей трубе, как в ванну с шумом ударила струя воды. Другой кран — потекла горячая вода. Это было вообще чудом. Большего и желать было нельзя. С радостными возгласами он погрузился в бурлящую упругими струями воду. Какое это было блаженство — ощутить себя в ванне с горячей водой. И воды было сколько захочешь. На полочке он нашел мыло и принялся намыливать себя и нещадно тереть мочалкой. Через некоторое посвежевший и повеселевший, он вылез из ванны и, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить старика, прошел в комнату. Но старик был уже на ногах и, приветливо улыбаясь, обратился к Квентину:

— Вот ваша одежда, милорд. Пусть не такая роскошная, как была на вас прежде, но чистая, удобная и такая, какую носят в наших краях. — Миракл протягивал ему сложенную стопкой одежду.

Квентин развернул ее: широкие штаны, рубашка и жилет — всё белого цвета.

— В Терране большинство жителей мужского пола одеты именно так, — пояснил Миракл. — В этой одежде вы не будете выделяться из толпы.

— Большое спасибо, но откуда вы взяли, что я направляюсь в Террану? — с подозрением спросил Квентин. — И что для меня важно выглядеть так же, как местные жители.

— Во-первых, юноша, путь, которым вы ехали, заканчивается в городе Магоче столице королевства Терраны — дальше дороги нет. Во-вторых, в одежде принца Монтании, с королевским мечом Гедара вы были бы слишком заметны на улицах мирного и открытого города Магоча, правители которого не желают осложнять себе жизнь столкновениями со Священным престолом, и вследствие этого не очень-то жалуют впавших в опалу у Конаха людей. Хотя, в конечном счете, решать вам, юноша, — маг с лукавой улыбкой смотрел на принца.

Квентин почувствовал себя полностью обезоруженным. Старик узнал о нем почти все, да так что и добавить к этому было нечего.

— Теперь, когда вы знаете почти все обо мне, я тоже хочу спросить, кто вы такой? — решился принц на лобовую атаку.

Однако старый маг оказался далеко не прост. Он внимательно посмотрел в глаза Квентину и, наконец, произнес:

— А почему, юноша, я должен рассказывать вам, кто я такой? Разве оказанного гостеприимства вам недостаточно?

— Но вы ведь знаете почти все обо мне, и было бы несправедливо...

— Не понимаю, о какой справедливости идет речь. Вам, должно быть, хорошо известно, какова справедливость в нашем мире, — Миракл метнул на принца взгляд упругих и цепких, как стальные крючки, глаз.

Но Квентину была необходима помощь и поддержка, поэтому он решил сразу же выяснить, кто перед ним: друг или враг.

— Хорошо, а если я открою вам некие тайны, о которых вы никогда не узнаете, могу я рассчитывать на вашу ответную откровенность?

— Это, юноша, будет зависеть от того, что вы мне расскажете, насколько полно, и насколько это будет соответствовать моим представлениям о добре, зле и справедливости. Вы еще очень молоды, и прежде чем раскрыть все свои тайны, должны хорошенько подумать, кто перед вами.

Принц не долго думал. Жизнь давно поставила его перед выбором: пан или пропал. И без посторонней помощи он вряд ли сможет сделать следующий ход в этой опасной игре. Кроме того, был еще Эрлиер, врученный ему друзьями в Гедаре. Кристалл ясно указал на эту башню и до этого никогда не врал.

— Я согласен. Нам надо поговорить о многом, — сказал принц.

— Тогда прошу к столу, Ваше Высочество, — торжественно произнес Миракл.

Застольная беседа текла легко и непринужденно. В памяти Квентина сами собой всплывали такие эпизоды его путешествий, какие в другой обстановке он бы никогда не вспомнил. Юношу захватило собственное повествование, и, заново все переживая, он увлеченно описывал свои подвиги и приключения. Миракл отнесся к рассказу молодого человека очень внимательно, иногда прерывая его вопросами, относительно того, что казалось ему не совсем ясным. Все это время маг изучал Квентина. Казалось, с помощью своего проницательного взгляда он узнает больше, чем из рассказа принца. Удивительно, но Квентин ощущал необыкновенное воодушевление. Такого с ним раньше не случалось: он не задумывался над сказанным, а слова лились сами собой, слагаясь в красивые и понятные фразы. Принц, как зачарованный, упивался своей речью и сам себе казался отважным героем, побеждающим на своем пути гоблинов, чудовищ и несущим спасение миру. Хитрый маг только согласно покачивал головой.

Время шло незаметно. Солнце уже перевалило за полдень. Излив душу, Квентин наконец почувствовал облегчение. Все то, что томило и тяготило его, кошмарной занозой сидело в памяти, было теперь выплеснуто, перенесено вовне, прожито еще раз, став не только его достоянием, но и достоянием другого человека, сумевшего разделить с ним этот тяжкий груз переживаний. Миракл сопереживал, кивал и одобрительно поддакивал — умение внимательно выслушать и понять другого человека входило в арсенал магических средств. Юный принц понял это только тогда, когда закончил рассказ. Он тут же пожалел, что сболтнул лишнего. Но было поздно, Миракл вцепился в него и не собирался отпускать, вытягивая все новые и новые подробности его эпопеи. Квентин твердо решил, что не расскажет ни о напутствии короля Мелара, ни о рассказе Диры, ни о магических свойствах кольца и Эрлиера. Ведь неизвестно, кто такой этот Миракл, каково его отношение к Конаху, а следовательно, можно ли ему доверять. Пусть сам, если такой проницательный, догадается о целях Квентина. Но о грибах и золотом ободке Квентин все же рассказал: упомянул их как некий курьез, повстречавшийся ему на пути.

Старик же завелся и не успокоился, пока не выведал у принца все о грибах и их интересных свойствах.

— Покажи ободок, — попросил он.

Принцу ничего не оставалось, как выполнить желание мага. Миракл водрузил ободок на голову, и тут с ним случилось что-то неладное. Он запрокинул голову, глаза закатились, а рот полуоткрылся. Квентин в страхе, что старика хватил удар, бросился к нему на помощь. Но тот, пребывая в трансе, слабым жестом руки остановил юношу. Дыхание из груди мага вырывалось с храпом и свистом, руками с потемневшей кожей он судорожно схватился за подлокотники кресла. Тело мага содрогалось в слабой вибрации.

— Что с вами? Вам плохо? — спросил Квентин.

Принц стоял рядом со стариком и боялся до него дотронуться. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем дыхание старика стало более ровным, а на щеках из желтоватого пергамента вновь проступил румянец. Маг понемногу приходил в себя, и Квентин с облегчением перевел дух. Еще через минуту Миракл непослушной рукой стянул с себя золотой ободок, облизал пересохшие губы и, не говоря ни слова, протянул ободок Квентину.

— Что случилось? Вам было плохо?

Маг посмотрел на Квентина проясняющимися глазами. Казалось, он все еще находится где-то далеко, за гранью этой реальности. Наконец ему удалось восстановить контроль над речью, и он прошептал:

— Это великий дар, Квентин. Ты еще не понимаешь, чем владеешь. Пройдет немалое время, прежде чем ты сможешь это оценить. Это нарастает, как лавина, и ты не в силах ей противиться... Хотя, наверное, у разных людей это протекает по-разному, — Миракл помотал головой, окончательно стряхивая с себя наваждение.

— Я посчитал бы свою жизнь прожитой зря, если бы не познакомился с этой штукой. Удивительно, как это у них получается...

Вскоре к Мираклу вернулся его цепкий, зоркий взгляд, и он воззрился на Квентина:

— Только поистине великий человек достоин этого дара. Довольно странно, что именно тебе оказана эта высокая честь. Или здесь скрыт какой-то тайный смысл, или я чего-то не понимаю.

Квентин открыл было рот, чтобы все рассказать, но в последний момент сдержался. Миракл продолжал буравить его своим пронизывающим взглядом. Квентин крепко, до боли, прикусил язык и решил, что умрет, но ничего не скажет. Дуэль взглядов продолжалась. Но маг вдруг неожиданно отвел взгляд, как воин отводит клинок от горла поверженного противника. Кто знает, может, он посчитал, что не стоит дальше испытывать юношу и пора самому сделать шаг навстречу.

— Ладно, сынок, хватит этих игр, — примирительно произнес старик. — Все скрытое и тайное рано или поздно становится явным. Никогда не знаешь, кто перед тобой. Может быть, не только принц Монтании, но победитель Конаха и будущий спаситель мира.

Возможно, что-то промелькнуло в глазах Квентина, какая-то искорка, но старый плут тут же уловил это. Квентин заметил, как он притворно, не подавая вида, потупил взгляд.

— Ну коли так, то и старику будет что рассказать Принцу, — забросил наживку Миракл. — Мне очень много лет, я появился на свет задолго до воцарения Конаха и даже задолго до этих дурацких войн, что разразились между королевствами. Это было если и не золотое время, то, во всяком случае, куда лучше нынешнего. Эпоха Древних кончилась. Их знания были навсегда утрачены, но мудрость еще жила в людях. И люди стремились овладеть науками и ремеслами, создать что-то новое. Можно сказать, что жизнь развивалась так, как ей и положено.

Мы многое пытались почерпнуть из ушедшей эпохи. Кое-что нам удалось, и появились замечательные механизмы и технологии. Многим тогда стало казаться, что еще немного и мы овладеем секретами Древних. Но основной массив знаний ушедшей эпохи так навсегда и остался запретным плодом. Однако человек устроен так, что повсюду стремится установить свое могущество. Поэтому наряду с изучением трудов Древних и освоением их технологий возникла область совершенно нового знания или, как тогда говорили, искусства. Магия стала нашей технологией и нашей наукой. С ее помощью мы научились многому, а кое в чем даже превзошли Древних. Возникли целые отрасли этого знания: боевая магия, магия превращений, магия элементов, магия духов, магия состояний и т.д. Вело ли в тупик цивилизацию это направление человеческой мысли, не знаю, но в любом случае, это было лучше всеобщего отупения и деградации, что наступили сейчас.

Маги стали элитой общества. Короли заискивали и унижались перед ними, стараясь наиболее одаренных переманить к себе. Некоторые маги настолько преуспели в своем искусстве, что могли свободно перемещаться в пространстве без использования каких-либо летательных аппаратов, подобных тем, что были у Древних. Человечество нашло новый подход. Но оно двигалось, развивалось, и это был неоспоримый факт. Урожайность, благодаря использованию магических приемов, выросла во много раз, погоду мы могли устанавливать по своему выбору. Воздействуя тонкими механизмами вибраций, маги научились лечить самые тяжелые болезни. Понимай, как хочешь, но в то время жилось значительно лучше, во всяком случае, вольно дышалось воздухом свободы. Не было ни одного короля или мага, покушающегося на чью-либо свободу. Гражданам и подданных тогдашних государств гарантировались такие права и привилегии, которые в теперешнем мире показались бы просто анархией. В общем, жизнь развивалась свободно, — воодушевленный воспоминаниями Миракл отхлебнул из большого кубка с вином, золотящимся в свете солнца.

— Если все было так хорошо, отчего же тогда вспыхнула Великая война? — спросил Квентин.

— Видимо, так уж устроена человеческая натура, или же таковы законы развития человеческого общества, что нам надо постоянно искать себе врага, — с печалью продолжал Миракл. — Или может, правдивы сказания древних книг, и на самом деле существует этот таинственный враг рода человеческого, который постоянно сталкивает нас друг с другом. Как бы там ни было, но все хорошее когда-либо заканчивается. Враг ли этот пресловутый замутил человеческий разум, или мы в своем желании возвыситься над другими сами посеяли семена вражды, но мир пошатнулся.

К тому времени я уже достиг значительных успехов в искусстве, которыми и тогда не каждый маг мог бы похвастаться, и был приглашен ко двору Великого короля Эдварда. Так уж сложилось, что я был вынужден занять сторону одного из монархов, хотя всеми силами противился этому. Ты, наверное, читал об этом времени — война всех против всех. Люди словно обезумели, союзы заключались и распадались за считанные часы, обман и вероломство царили в отношениях между королями. Страшные войны опустошали процветающие прежде страны. Земля пришла в упадок и запустение. Победивших в той войне не было. Правда, некоторые сохранили благоразумие и не ввязались в драку, благодаря чему и выжили в этом кошмаре, как, например, твои предки. Короли Монтании всегда были людьми благоразумными и осторожными и не лезли на рожон, но и их тоже не обошла беда...

— Так вот, когда земля пришла в запустение, а от былого величия королевств не осталось и следа, явился он — наш избавитель, которого сейчас называют Конах, хотя я знавал его и под другими именами. Его появление было как гром среди ясного неба. Он владел такими силами, какие были неведомы даже самым могущественным магам. Неудивительно, что те, кто пытался бороться с Конахом, в один миг были разгромлены и рассеяны по лику земли. Ни маги, ни оставшиеся короли с их войсками — никто не мог противостоять Верховному Жрецу. Участь всего Серединного мира была предрешена, и вскоре все королевства были завоеваны и порабощены Конахом.

Я в то время с остатками войск короля Эдварда находился на севере Редера. Мы пытались сдержать врага на северных границах и не допустить его к побережью моря. Великой была та битва. Но надо сказать, что выиграли ее не воины, а маги. Именно магическое искусство Конаха сказало тогда решающее слово. Кипело ожесточенное сражение, в котором насмерть сошлись черные рыцари Священного престола и наши воины. Началось оно на рассвете и закончилось, когда на небе взошли первые звезды. Вся бескрайняя степь Редера была усеяна трупами. Две великие армии почти полностью перебили друг друга, но ни одна из них не отступила.

Король Эдвард, весь израненный, с ног до головы покрытый окровавленными бинтами, призвал меня к себе. Это был умнейший человек и храбрый воин, один из Великих королей действительно достойных этого звания. Он сильно ослаб от большой потери крови и с трудом выговаривал слова. Мне пришлось наклониться почти к самым его устам, чтобы услышать:

"Миракл, — сказал он мне, — все решится этой ночью. Наши резервы и резервы Конаха полностью исчерпаны. У него осталось его последнее оружие — магия. Только ты сможешь противостоять этой силе и спасти нашу землю от порабощения. Не дай ему запутать и обмануть тебя, ибо он всегда действует вероломством и хитростью. Много раз он пытался подкупить и переманить меня на свою сторону. Я не поддался его посулам, но даже те, кто пошел у него на поводу, кончили плохо. Он обманул и уничтожил их всех. Будь осторожен, и не верь его лживым обещаниям. Сделай все, что в твоих силах, чтобы победить врага, каким бы искушениям и соблазнам ты не подвергался".

Шепот короля стал еле слышен, и я наклонился ниже.

"Я вряд ли дотяну до утра, но знай, что все решится этой ночью. И вот тебе мое завещание, — с трудом произнес король, — не дай сломить себя никаким силам. Пусть твердость духа пребудет с тобой. Запомни, Конах не успокоится, пока не уничтожит последнего живущего на земле человека. Если бы я мог, я открыл бы тебе, откуда мне это известно. Но жизнь у тебя будет долгая, и ты не раз убедишься в правоте моих слов. Помни, что Конах, и тот, кто за стоит ним, — это злейшие враги человечества. Поклянись... — король собрал последние силы и приподнялся на локтях, чтобы заглянуть мне в глаза, — что всю свою жизнь ты посвятишь борьбе против этого врага человечества. Поклянись, что не предашь и не свернешь с этого пути. И еще... — глаза короля наполнились слезами, из горла вырвался хрип, он закашлялся кровью и рухнул на подушку. — Знай, придет время и явится избавитель мира. Борьба будет еще более жестокой, чем сейчас, но ты должен помочь ему. Поклянись, что сделаешь это..." — из последних сил проговорил король и, откинувшись на подушки, замер.

В глазах Миракла стояли слезы. Стараясь не встречаться взглядом с Квентином, он отвел глаза к окну и долго смотрел, как заходящее солнце закатывается за край степи.

— И я поклялся, — не поворачивая головы, произнес он.

— Вы победили? — спросил Квентин.

— Я вышел из палатки короля. Стояла глубокая ночь. Луна на небе светила ярко. Лунный свет играл отблесками на доспехах павших воинов, и казалось, что все поле передо мной засыпано чешуей гигантской серебряной рыбы. Слышались стоны раненых. Сражение продолжалось до темноты, и раненых не еще всех успели убрать с поля боя. Многие из них так и не дожили до рассвета. Оставшиеся в живых отдыхали, рассевшись кучками возле костров. Стояла непривычная для такого большого скопления людей тишина: не слышно ни возгласов, ни вспышек смеха, ни песен. Даже разговоры, и те были не слышны. Люди молчали и выглядели совершенно вымотанными и подавленными. Такая армия не стоила ни гроша. Я сразу понял, что нечего и задумываться о предстоящем сражении на завтра. У противника дела обстояли не лучше. Из их лагеря тоже не доносилось ни звука.

Король Эдвард умер, но большинство солдат и командиров этого не знали. Что будет, если они узнают об этом? Да еще в ночь после неудачного сражения. Ясно, что это известие не послужит поднятию их боевого духа. Значит, нам оставалось вкусить только один плод, горький плод поражения, независимо от того, будет завтра бой или нет. И конечно, никто не мог знать, что еще задумал Конах.

И тогда я решил предпринять хоть что-то, что было в моих силах. Пришло время использовать секреты боевой магии. Враг мог напасть неожиданно, и надо было подготовиться к этому. Я произнес магическую формулу, и в воздух взвились мои дозорные — огненные птицы. Если бы противник попытался пойти в наступление, они тотчас бы ринулись на него с высоты, обнаруживая тем самым место атаки. Затем я достал магическую шкатулку и бросил в направлении врага горсть жуков-скаребеев. Жуки мгновенно увеличились в размерах и, светясь голубоватыми огоньками, помчались в сторону неприятеля. Скарабеи зароются в землю, и если противник посмеет незаметно подкрасться к нашим позициям, исполнят роль самонаводящихся мин. Что я еще мог сделать? Сотворить довольно сильное заклинание магического круга — сейчас его примитивный вариант изучают во всех школах. Вот, пожалуй, и все. Задним умом я понимаю, что можно было сделать гораздо больше. Но настроение, царившее в нашей армии, невольно передалось и мне. Тогда мне казалось, что все, что я ни сделай, окажется тщетным. И все же я недооценил коварство Конаха.

Время незаметно приближалось к рассвету. Стало прохладней. Я сидел у костра, плотно закутавшись в плащ. Навалившийся сон почти одолел меня, когда я почувствовал вокруг себя какое-то вращение воздуха. Возле меня возник маленький вихрь, словно бы спрессованный из темноты, пронизанной тонкими молниями. От неожиданности я вскочил на ноги и уже собирался произнести заклинание, вызывающее огненного хранителя, когда передо мной, выкристаллизовавшись из темноты, предстала фигура, облаченная в сутану с низко надвинутым на лицо капюшоном. Сомневаться не приходилось — передо мной стоял сам Конах. Как сумел он пробраться в наш лагерь, обойдя все магические ловушки, для меня остается загадкой и по сей день, хотя мои знания с той поры значительно углубились. Видимо, его искусство в отличие от традиционных школ основано на иных принципах.

— Многое придумано неплохо. Особенно эти огненные птицы, — голос властелина престола был тихим, но таким низким и рокочущим, что сердце у меня подпрыгнуло и замерло.

— Но основная твоя ошибка состоит в том, что ты, как и все другие, используешь шаблоны и не можешь вырваться из порочного круга своих заблуждений. И мне приходится делать все возможное, чтобы помочь вам освободиться от этих глупых стереотипов, — густо захохотал Конах.

— Зачем ты пришел?! — выкрикнул я, сбрасывая оцепенение.

Конах злобно сверкнул на меня глазами из-под капюшона и продолжал:

— Я пришел к заблудшим овцам своим, чтобы попытаться в последний раз образумить и спасти их, — он говорил ровно и невыразительно, но четко и с паузами, так чтобы до меня дошел смысл каждого сказанного им слова.

— Многие из вас не доживут до утра, и обещаю: никто из вас не увидит заката. Ваш король Эдвард мертв. Боевой дух вашего войска сломлен. Предлагаю вам сохранить свои жизни. Я даже не требую того, чтобы вы сдались в плен. Просто разойдитесь. Спокойно, тихо, мирно. Сделать это вы должны до рассвета. Ответ я жду через час. Если не разойдетесь, большая часть ваших людей будет уничтожена еще до рассвета, оставшихся утром прикончат мои воины. Ты, Миракл, должен довести мое предложение до командиров. Теперь, когда мертв ваш безумный король, думаю, в ваших рядах должны найтись здравомыслящие люди, — сделав паузу, Конах уставился на меня взглядом немигающих глаз, в которых затаились злобные звери.

Я даже слышал, как он дышит: звук был такой, будто воздух качают мехами.

— Что же касается тебя, Миракл, я никогда не сомневался в твоих способностях. Мне нужны такие, как ты. Ты искусный маг, и поверь, я не бросаюсь такими словами. Если придешь ко мне, заслужишь величие и власть. Зная твою одержимость наукой, могу сказать, что перед тобой откроются такие горизонты нового знания, о которых ты даже не смел мечтать. Тебе будет доступно все, включая и знания Древней эпохи. Весь мир, трепеща, падет к твоим ногам. Истинно говорю тебе, займешь место по правую руку подле меня. Сделаю тебя первым маршалом и наместником и распахну перед тобой сокровищницу знаний. Все это за одну небольшую услугу: уговори воинов Эдварда сложить оружие. Подумай, сколько невинных людей ты спасешь от гибели, если согласишься на мое предложение. Даю тебе один час.

Я попытался тотчас ответить ему, но он предостерегающе поднял руку, и от него повеяло таким холодом и властностью, что я тут же осекся.

— Не торопись. Первые слова идут не от ума, — сказал Верховный Жрец. — У тебя будет целый час на размышления. Я пришел с миром, но через час приду с мечом, и тогда все будет кончено.

Черный вихрь взвился вокруг меня и через миг исчез, а я остался стоять на наших передовых позициях перед полем, усеянным мертвыми телами.

Я знал, что будет дальше. Даже если утром наша армия вступит в битву, ее исход уже предрешен. Многие наши командиры испытывали колебания, и объявить им о предложении Конаха было бы равносильно предательству. Ведь всего час назад я стоял над постелью умирающего короля Эдварда и клялся ему в верности.

"Будь, что будет, — решил я. — У меня есть час, чтобы нанести решающий магический удар".

Стоны раненых на поле боя постепенно стихали. Смерть, обходя дозором поле битвы, собирала свою жатву. Так или иначе, к утру все будет кончено. Я не мог нанести удар по Конаху, он был неуязвим для моего искусства, но я мог нанести удар по людям, составляющим его армию. Пока шел бой между двумя великими армиями, я не мог применить это магическое средство, но теперь, когда на поле боя остались лишь трупы и раненные, которые в любом случае не доживут до утра, я решился.

В моем магическом арсенале было заклинание огненного вала. Огненный вал сметал все на своем пути. Никогда раньше в войнах Великих королей эта магия не применялась. Ее воздействие было слишком опасным и непредсказуемым: малейшая ошибка мага, и неугасимое пламя могло поглотить его собственное войско. Но я принял на себя ответственность за судьбы тысяч людей и решил таким образом ответить Конаху, не дожидаясь установленного срока, — Миракл склонил голову, и его седые волосы, выбившись из-под скрепляющего их серебряного ободка, рассыпались скрыв его лицо.

Его голос звучал глуше, когда он продолжил:

— Возможно, тебе тоже когда-нибудь придется взять ответственность за человеческие судьбы. Тогда ты поймешь, какова эта ноша... В течение получаса я собирался с духом, пока наконец не почувствовал в себе присутствии Силы. Сейчас секрет огненного вала утерян, да и тогда был известен немногим. Но я ведь недаром состоял на службе у Великого короля Эдварда: моя магическая формула сработала. Вал поднялся такой высоты, что и с нашей, и с их стороны раздались крики ужаса. Волны всепожирающего пламени взметнулись до небес и двинулись в сторону противника. Сердце мое исполнилось гордостью и ликованием. Я почувствовал себя великим магом и в чем-то даже равным Конаху.

Скорость движения огненных валов нарастала. Они прокатились по полю боя и захлестнули лагерь Конаха. Я услышал душераздирающие вопли врагов. В тот момент я был счастлив, мне хотелось петь и плясать, но я снова и снова произносил магическую формулу, обрушивая на врагов все более мощные волны огня. Наши воины приободрились и воспрянули духом. Я даже подумал, что если все пойдет удачно, к утру отчаянной атакой кавалерии можно будет завершить начатое дело. Я уже представил себя во главе войска, преследующего отступающего противника, когда заметил, что что-то пошло не совсем так, как следовало. Огненные валы по-прежнему занимались у моих ног и, постепенно вздымаясь девятым валом, накатывались на врага. Но, тем не менее, я чувствовал, что произошел какой-то надлом. Движение огня остановилось где-то в центре лагеря противника. Восторженные крики наших солдат стали стихать, и я усилил огненный натиск, стараясь преодолеть возникшее препятствие.

Между мной и лагерем противника стояла сплошная стена огня, поглотившая место вчерашнего сражения с тысячами мертвых и раненых бойцов. Но все мои усилия были тщетны: огненные валы остановились у вражеского лагеря. А спустя несколько минут я заметил то, что заставило похолодеть мое сердце. По краям огненных волн возникли кругообразные завихрения. Вначале чуть заметные, они быстро раскучивались, становясь все больше, и вскоре все огненное море разбилось на отдельные смерчи. Огненные вихри пришли в хаотичное движение. Они сливались друг с другом, мелкие поглощались крупными, и так продолжалось до тех пор, пока на поле не образовался один гигантский огненный смерч.

Тут я не выдержал и закричал людям: "Спасайтесь, кто может!" Но сотни глаз только удивленно уставились на меня. Воины все еще надеялись, что маг-герой принесет им победу. Через минуту, когда огненный вихрь, поглощая все на своем пути, двинулся в нашу сторону, бежать было уже поздно.

Я никогда не забуду этого кошмара. Люди бежали по степи, обгоняя охваченных ужасом лошадей, а лошади неслись, сбивая и затаптывая людей. Но не было спасения от этого огненного смерча, затягивающего в свою пасть все живое. Помню, я еще успел произнести какое-то заклинание против огненной стихии. Возможно, это и спасло жизнь мне и еще нескольким людям, что оказались поблизости. Но наша защита оказалась слаба и вскоре лопнула под напором огненных струй, как мыльный пузырь. Мы оказались в пучине огня. Волосы, одежда и все вокруг меня вспыхнуло факелом. Я повалился на землю и стал кататься по ней, пытаясь сбить огонь.

Нам еще повезло. Благодаря моему заклинанию, мы оказались в огне, когда центр смерча миновал нас. Но тогда я, конечно, не думал об этом и в страшной боли катался по земле.

В какое-то момент я потерял сознание, а когда пришел в себя, солнце стояло уже высоко, и среди обгоревших остатков нашего лагеря бродили вражеские солдаты. То здесь, то там возникал водоворот воздуха, в котором мелькал черный балахон — Конах осматривал поле боя. Все мое тело было подобно обугленной головешке, и нестерпимая боль заставляла до крови закусывать губы, чтобы не выдать себя криком. Через несколько часов сознание покинуло меня, и я провалился в сладостное забытье.

Ночная прохлада вновь привела меня в чувство. На небе, как и прошлой ночью, ярко сияла луна. Но поле больше не блестело осколками разбитых панцирей, а было черным и бархатистым. Запах горелой плоти сводил с ума. Все мои товарищи были мертвы, а я лежал на этой выгоревшей земле, обратив взор к небу, и молил Бога, чтобы помог мне выбраться из этого ада.

Так я провел еще одну ночь на этом мертвом поле. К рассвету я обнаружил, что вражеские солдаты ушли. Превозмогая адскую боль, я поднялся на ноги и, опираясь на найденный обломок копья, побрел в сторону Терраны. Я знал, что только добравшись до моря, могу рассчитывать на спасение. Вскоре я вышел на старую Восточную дорогу. Тогда она еще не была такой заброшенной, как сейчас, и нашлись добрые люди, которые мне помогли. Я подлечился и продолжил путь. А затем набрел на эту старую башню. И с тех пор она стала мне домом.

Старик закончил, и Квентин заметил страшные рубцы, выглядывающие из-за ворота его рубашки.


Глава 15. Последняя битва Миракла


— Штурмовая автоматическая винтовка М20А калибра 7,62 мм. Может стрелять титановыми или импульсными пулями, оснащена подствольным гранатометом с магазином на пять выстрелов. Мне, кстати, еще не приходилось встречать такой прекрасно сохранившийся экземпляр, — Миракл восхищено осматривал оружие Квентина.

Они шли по длинному коридору подземной части здания: стройный юноша и высокий, крепкий, чувствующий свою силу старик, похожий на Шона Коннери из кинофильма "Скала".

— Что вас так потрясло, когда вы надели этот золотой ободок? — спросил Квентин. — На меня он почти не действует.

— Многого не опишешь словами. Ты не чувствуешь этого, потому что твой дух еще не достиг необходимой степени зрелости и возмужания, чтобы проникнуть за открывающиеся горизонты. Это придет со временем. Но один эффект налицо несомненно. Я давно предполагал, что Конах обладает способностью проникать в разум человека, в какой-то мере читать его мысли и, настроившись на конкретного человека, точно определять его местонахождение. Так вот, грибы в процессе эволюции приобрели замечательную способность — они научились с помощью Силы Единой Мысли экранировать свои разумы. Я это понял, как только надел амулет. Как и грибы, я сразу растворился в едином ментальном поле, настолько сильном, что оно может противодействовать попыткам Конаха проникнуть в чужое сознание. Конах в этом всеобщем поле не сможет различить конкретный разум, а значит, ему будет труднее бороться с определенным индивидуумом, например, с тобой.

— Откуда у грибов эта способность?

— Я тоже думал об этом. И пришел к выводу, что с грибами произошла забавная история. У Конаха тоже случаются осечки. Насколько я могу судить, грибам была уготована печальная участь служить живым кормом для неких паразитирующих организмов, которых решил разводить Конах. Для этого он обрушил Изменение на людей, скрывающихся в лесах Оддора после крушения Древнего мира. Произошли мутации, люди из поколения в поколения вырождались, пока не превратились в грибы — прекрасный корм для паразитов. Но в силу каких-то причин грибы, к ужасу Конаха, сохранили разум. Более того, их разум перешел на качественно новую ступень, и они научились соединять разумы отдельных особей в единое поле, которое назвали СЕМ — Силой Единой Мысли. Обретя новые качества, грибы стали гораздо сильнее и смогли противостоять нашествию паразитов. Вручив этот ободок тебе, грибы приняли тебя в свою семью, сделали участником СЕМ и своим товарищем по борьбе. Думаю, они интуитивно почувствовали в тебе потенциального союзника. Десятки лет грибы используют свое разумное поле и, размножаясь и увеличивая количество особей в популяции, делают СЕМ все сильнее. Каждый, кто наденет этот золотой ободок, становиться частичкой единого ментального поля и может рассчитывать на помощь и покровительство всего грибного народа.

— Все это здорово, но я почему-то не слышу ничего, кроме какого-то приглушенного шума, — опечаленно заметил Квентин.

— Вот мы и пришли, — Миракл остановился у массивной бронированной двери, закрытой на кодовый замок. — Добро пожаловать в мир Древних!

Маг пробежался пальцами по кнопкам с цифрами. Замок щелкнул, и дверь открылась.

— На расшифровку коду у меня ушло больше десяти лет, — с гордостью заявил Миракл. — Конечно, я мог бы вышибить эту дверь или стену. Но ведь так интересно потягаться разумом с Древними.

— Когда я обнаружил башню, она была в ужасном состоянии. Полуразрушенная, разграбленная, засыпанная мусором, песком и нечистотами. Удивительней всего, что в башне была вода, причем холодная и горячая. Представляешь: открываешь кран, и бежит горячая вода. Но мне так и не удалось выяснить, что за энергия ее согревает и где находится ее источник. Как-то не очень приятно бродить по этим подвалам в одиночку. Может, нам с тобой повезет больше?

Они спустились в подвальное помещение. За сотни лет грабители не смогли ни открыть, ни взломать бронированную дверь, и в подвале сохранился нетронутый заповедник Древней эпохи. Миракл с видом фокусника пошарил рукой по стене, щелкнул выключателем, и яркий свет залил все помещение.

Маг довольно подмигнул юноше:

— Это мне тоже не совсем понятно. На верхних уровнях такого освещения нет, все разрушено.

Они двинулись по длинному узкому коридору, одному из пяти подземных коридоров, лучами звезды расходящихся от основания башни. Вдоль шершавых бетонных стен коридора, выкрашенных белой краской, шел ряд закрытых дверей. Миракл развернул сложенный вчетверо лист бумаги:

— Здесь у меня набросан план подземных этажей, а также мои заметки, в какой комнате что находится. Если хочешь взглянуть на кое-что любопытное, мы должны посетить комнату под номером 011. Это сюда, — он указал на правую сторону коридора.

За дверью, покрытой текстурным пластиком под дерево, оказалась комната, доверху набитая древней аппаратурой. Вдоль стен шли серые металлические шкафы с индикаторами и лампочками. На столах стояли дисплеи с темными пластиковыми экранами. Доносилось ровное гудение. Из вентиляционных решеток поступал свежий воздух.

Миракл светился радостью первооткрывателя. Наконец-то после стольких лет заточения и одиночества ему довелось поделиться с кем-то радостью своего открытия.

— Тут и всей жизни не хватит, чтобы понять, что означает тот или иной механизм. Я обшарил почти все: ни одной нормальной книги или инструкции, ничего, что можно было бы понять. Чего я только не перепробовал, все известные мне приемы и заклинания — ничего не помогло. Это чудо, просто чудо какое-то!

— Смотри! — маг уселся за стол со стоящим на нем плоским экраном и нажал кнопку рядом с экраном. Экран ожил, и по нему побежали какие-то надписи.

Квентин был потрясен — такого он не видел. Миракл хитро улыбнулся. Ему удалось произвести впечатление на юношу.

На экране возникла картинка с какими-то значками.

— Дальше этого я разобрался, — огорченно констатировал Миракл.

Квентин всмотрелся в картинку на экране. Значки, покрывающие экранное поле, обозначали невесть что, но некоторые надписи под ними были вполне понятны. Например, "БАЗА". Такая надпись стояла под значком, изображающим колонну, опирающуюся на пятиконечное, как у звезды, основание. В углу экрана Квентин заметил белую стрелку. На клавиатуре, лежащей на столе, были кнопки со стрелками. Квентин нажал на одну из них — стрелка на экране ожила и двинулась вниз.

У Миракла вырвался удивленный возглас. Он столько времени провел за исследованием этих древних приборов, но так и не догадался о такой простой вещи.

Стрелочка на экране совместилась со значком "БАЗА", и значок окрасился в темно-синий цвет. Миракл и Квентин застыли в ожидании, что же произойдет дальше. Но ничего не изменилось. Значок оставался темно-синим, а на него по-прежнему указывала белая стрелочка. Квентин понял, что надо сделать что-то еще, и стал внимательно изучать клавиатуру. Одного на нее было достаточно, чтобы понять, что большую ее часть составляют клавиши с буквами древнего анга. Справа располагался квадратик с клавишами цифр. Назначение остальных клавиш было совершенно непонятно, и принц решил нажимать все подряд, пока не произойдет какое-либо действие. Он сразу же отбросил клавиши с буквами и принялся за клавиши со стрелками и надписями. Неожиданно картинка на экране сменилась. Возникло изображение, вырисованное тонкими цветными линиями.

— Да это же наша башня! — догадался Квентин.

Модель башни на экране свободно вращалась, демонстрируя сложную внутреннюю структуру объекта. В центре основания башни ярко вспыхивало красное пятно. Квентин навел курсор на пульсирующий кружок. Появилась надпись "РЕАКТОР" и таблица со столбцами цифр. Из всего этого он разобрал только "ДАННЫЕ О СОСТОЯНИИ" и уже привычным движением нажал ввод.

— Внимание! — они вздрогнули от неожиданности. В сосредоточенной тишине прозвучал женский голос.

— Реактор находится в состоянии близком к критическому. Утечка жидкости из контура охлаждения. Причина: коррозийный износ трубы АА00035. Радиация в пределах нормы. Повторяю, реактор находится... — Квентин и Миракл переглянулись — вот так Древние штучки!

— Рекомендации: заглушить главный реактор, произвести ремонт контура охлаждения, перейти на питание от аварийного генератора... — продолжал голос, звучавший, казалось, со всех сторон. — Опасность: неконтролируемый разгон реактора и взрыв. Время до аварийного выхода энергии 1 час 10 минут, время до начала безопасной эвакуации персонала — 40 минут. Повторяю...

Если Квентин когда-либо и слышал слово шок, то теперь доподлинно узнал, что это такое. Внутри башни находился некий РЕАКТОР, который грозил взрывом, если они не устранят неисправность в нем в течение 40 минут.

— Вы поняли, о чем идет речь? — обратился он к Мираклу, потрясенно таращившемуся на экран.

— Где этот реактор? Я излазил всю башню и нигде не видел никакого... — он внезапно осекся, что-то вспомнив. — Но ведь туда нет доступа — лифты отключены!

— Башня имеет еще один уровень?

— Да, еще один подземный уровень, но я там никогда не был. Лифты не работают, а шахта высокая...

— Нужно срочно включить лифты, — Квентин тарабанил по клавиатуре, пытаясь выйти на прежнюю страничку. Но как назло ничего не получалось: по экрану ползли какие-то столбики цифр и таблички, невидимый голос пытался их озвучить, но Квентин тотчас прерывал его, стуча по клавишам.

— Ну, давай, выходи на план. Где-то там я видел шахты лифтов, — уговаривал он машину. Квентин нажимал клавиши, многочисленные окна схлопывались одно за другим, пока перед ними вновь не открылся экран с мелкими значками. Квентин нетерпеливо развернул трехмерный план башни со всеми ее этажами и подвалами.

— Где лифты? — спросил он Миракла, еще не оправившегося от потрясения.

— В конце каждого коридора.

— Отлично, — Квентин нажимал кнопки со стрелочками. Макет башни вращался перед ним во всех проекциях. Наконец ему удалось найти лифтовые шахты, они были выделены лиловым цветом. Высветилась знакомая табличка: "ДАННЫЕ О СОСТОЯНИИ". Квентин щелкнул на нее.

— Лифт АВ03. Состояние: отключено. Причина: нехватка энергии в контуре Р-1. Рекомендации: для активации лифта необходимо подключить электроснабжение от запасного генератора Е-7, либо аварийного генератора G-3. Повторяю...

— Черт! — выругался Квентин. — Кто знает, где эти генераторы!

Миракл приходил в себя. Через минуту вновь прозвучал его уверенный голос:

— Так мы ничего не добьемся. Мы все равно не знаем, где искать эти генераторы в башне и как их включить.

— Что вы предлагаете? Сидеть и ждать, когда нас разнесет в клочья?! — Квентин был раздражен глупостью старца.

— Где-то я видел надпись: "ГОЛОСОВОЕ УПРАВ­ЛЕНИЕ", — спокойно сказал Миракл.

— Ну и что? — не понял Квентин.

— Найди "ГОЛОСОВОЕ УПРАВЛЕНИЕ" на первом экране, может, это нам поможет. — Миракл не мог понять, как с ним могло случиться такое. Он столько лет изучал эти подвалы, наслаждался горячей водой из крана, но так и не удосужился спуститься на самый нижний уровень башни. Этого он простить себе не мог.

Квентин вернулся к главному меню. Теперь и он видел среди множества значков, рассыпанных по экрану, белый треугольник, под которым стояла надпись: "ГОЛОСОВОЕ УПРАВЛЕНИЕ". Все еще сомневаясь в трезвомыслии старика, он щелкнул на значок.

— Внимание! Голосовое управление включено, — сообщил мелодичный женский голос.

— Эния приветствует вас! Введите, пожалуйста, пароль для доступа к голосовому управлению системой. Вы можете сделать это посредством голосового или клавиатурного ввода. Время ожидания — одна минута. Спасибо.

Они ошарашено уставились на экран. Худший вариант трудно было себе представить.

— Надо либо лезть в шахту и отключать этот чертов реактор, либо уносить отсюда ноги, пока целы, — Квентин поднялся со стула. Бездействие и отстраненность старика его раздражали. Вот и сейчас Миракл сидел с понурой головой, полностью уйдя в свои мысли.

— Пароль... — произнес Миракл с таким видом, будто озвучивал свои мысли. — Когда-то во время войны мне без труда удавалось угадывать любые пароли противника. Курс чтения мыслей входит в систему обучения магии. Но здесь, сколько я ни напрягаюсь, ничего не могу поделать. Выходит только какой-то бессвязный набор цифр.

— Попробуйте произнести... — теряя надежду, предложил Квентин.

— Эния, ты еще здесь? — обратился маг в пространство.

— Да, сэр! Система в ожидании ввода пароля.

— Попробуй вот это... — Миракл произнес длинный набор цифр, состоящий из одних только нулей и единиц.

Повисла напряженная тишина. Квентин физически ощущал, как секунды, застывшими каплями свинца, бьют о дно гулкого колокола.

— Сэр! — раздался бесстрастный голос Энии. — Пароль введен в машинной кодировке. Для более полной идентификации прав доступа прошу повторить ввод с клавиатуры.

Миракл кивнул Квентину, и тот быстро набрал цифры на клавиатуре. Снова наступила томительная тишина.

— Сэр, введенный двоичный код может оказаться простым совпадением. Для целей безопасности и полной идентификации прав доступа прошу вас ввести пароль в вербальной форме.

Квентин уже был готов бросить все и бежать с этой пороховой бочки, когда заметил, что в глазах старика прыгают хитрые чертики.

Миракл поднял указательный палец:

— Эния, будь добра, скажи только одно: пароль верен или нет?

— Сэр... — начала было Эния.

В течение последующей секундной паузы Квентину показалось, что внутри металлических шкафов проскочили искры, словно провели гребнем по шерсти кошки.

— Пароль принят. Доступ в систему разрешен. Последняя дата ввода пароля 12 июля 2254 года. Хотите сменить пароль?

— Да, Эния. Отныне пароль: "ПОБЕДА", — Миракл вздохнул облегченно — это была его победа.

— Прошу активировать лифт в конце третьего коридора первого подземного уровня.

— Есть, сэр! Разрешите подключить резервный генератор. Потеря мощности реактора составляет 60%.

— Давай! — по-хозяйски распорядился маг. — С женщинами нужно обращаться ласково, но твердо. Полезно создать иллюзию, что она тобой управляет, — подмигнул маг Квентину.

Но тому было не до шуток. Даже если им и удастся спуститься вниз, как они заглушат реактор, если не понимают и десятой доли тех терминов, которые употребляет Эния.

— Лифт активирован, сэр. Напоминаю: через тридцать минут начнется аварийная эвакуация персонала. Во избежание радиоактивных выбросов в атмосферу двери подземных отсеков будут герметично блокированы через один час. Время расчетное.

— Эния, где реактор, и как его заглушить? — спросил Квентин.

— Реактор расположен в центре уровня 02. Выключение производится путем ввода поглотителей нейтронов.

— Можно ли сейчас отключить реактор?

— Сбой в ячейке управления С023. Причина: выход из строя элементов управления по истечении сроков эксплуатации. Заглушить реактор можно с помощью ручного пульта управления, расположенного в комнате 022 уровня 02. Напоминаю: в случае возникновения радиационной опасности двери подземных блоков будут заблокированы автоматически.

— Пошли, — резко поднялся Миракл. — Эния, ты будешь с нами?

— Да, сэр, системы голосового управления исправны и действуют на всех уровнях базового комплекса, — подтвердила Эния.

Они выскочили в центральный коридор и бросились к шахте лифта. Лифт с легким гудением опустился вниз. Стены нижнего уровня были окрашены в светло-серые тона. Миракл и Квентин двинулись к центру уровня, где располагался энергетический блок. Тоннель упирался в бронированные двери с желто-черными символами радиационной опасности. Вся бетонная окружность энергоблока была опутана сетью металлических труб. Многие из них проржавели: пар и вода струйками пробивались из многочисленных свищей. Вода стекала по стенам реакторного блока и, не успевая пропадать в решетках канализации, накапливалась на полу в многочисленных лужах.

— Не взорвемся, так утонем точно, — грустно пошутил Миракл.

— Пульт управления должен быть где-то поблизости, — предположил Квентин.

Комната 022 располагалась слева по коридору. Она, как и предыдущая, вся была заставлена аппаратурой. Но вместо множества столов с компьютерными дисплеями, в ее центре находился большой пульт управления, возле которого стояли два вращающихся кресла. Пульт перемигивался множеством разноцветных огоньков. Миракл и Квентин склонились над пультом. Теперь они уже точно ничего не понимали.

— Эния, ты все еще здесь? — вкрадчивым голосом спросил Миракл.

— Да, сэр! Слушаю Вас.

— Что сделать, чтобы остановить реактор?

— Есть несколько способов остановки реактора, а также перевода его на холостой режим... — начала лекцию Эния, но Миракл ее нетерпеливо перебил:

— Все это очень интересно, Эния, но нельзя ли попроще... Какую кнопку тут нажать?

— Нажатия одной кнопки недостаточно. Согласно инструкции С711, оператор энергоблока должен осуществить следующие действия: обесточить периферийные контуры, снять блокировку систем...

— Ради Высших Сил, Эния! Что нажать на этом пульте? — взмолился Миракл.

Все это было весьма уморительно, и Квентин не мог сдержать улыбки. Но он тоже ничего не мог понять и тупо таращился на множество индикаторов и кнопок.

Эния была серьезной дамой и начала терпеливо объяснять:

— Перед вами находится схема пульта управления энергоблоком. В состав пульта входят триггеры нейтронных замедлителей, система управления защитой, система управления контурами теплоносителя...

Но тут же прервалась:

— Внимание! Всему персоналу ввиду аварийной ситуации срочно покинуть помещение базы. Начинаю обратный отсчет в секундах до завершения времени эвакуации персонала.

... 900, 899, 898...

— Подожди! Где эта схема?! — в голос воскликнули Миракл и Квентин, но тут же увидели лист тонкого металла, прикрепленный сверху пульта. Схема представлялась сплошными переплетением линий и непонятных символов.

— Помоги, Эния! — взмолились люди.

— Во-первых, вы должны найти кнопку, которая обозначена "ВКЛЮЧЕНИЕ АВАРИЙНЫХ ГЕНЕРАТОРОВ". Но это можете пропустить, я уже это сделала.

— Эния!

— Во-вторых, надо нажать кнопку "ОТКЛЮЧЕНИЕ МОЩНОСТИ".

...882, 881, 880...

— Не так быстро, Эния! — закричали они, обшаривая пульт в поисках нужной кнопки.

— В-третьих, — не обращая внимания на вопли людей, методично продолжала Эния, — необходимо ввести в действие "СИСТЕМУ АВАРИЙНОЙ ЗАЩИТЫ".

— Нашел? — спросил Миракл.

— Да! — воскликнул Квентин.

— 877, 876,875... — неумолимо продолжала отсчет Эния.

— Эния, подожди!

— В-четвертых, — Эния смилостивилась и говорила медленнее, — нужно нажать кнопку, обозначенную "ВВОД ПОГЛОТИТЕЛЕЙ".

...866, 865, 864...

— Сделано! Что дальше?! — воскликнул Квентин.

— Не торопитесь, — заметила Эния. — Должно пройти время, прежде чем прекратится реакция и выделение теплоты. Индикатор укажет на снижение температуры, следите за ним.

...858, 857, 856...

— Ты можешь следить за ним? — спросил Миракл.

— Да, — прозвучал ответ.

...848, 847, 846...

— Что за вредные создания эти женщины, — пробурчал старик. — Что теперь делать?

— Нужно отключить "ОХЛАЖДАЮЩИЙ КОНТУР", тем самым устранив утечку воды.

...839, 838, 837...

— Уже можно? — нетерпеливо спросил Квентин.

— Нет!

...830, 829, 828...

— Скажешь когда?

— Да.

...824, 823, 822...

Миракл и Квентин переглянулись: чего еще ждать от этой машины с женским разумом. Ожидание тянулось невыносимо долго. Секунды, отсчитываемые Энией, каменным горохом падали на головы.

— 789, 788, 787...

— Эния, сколько времени потребуется на охлаждение реактора? — догадался спросить Квентин.

— По предварительным оценкам один час двадцать минут.

— Что?! — воскликнул он. — У нас осталось чуть больше десяти минут, и если реактор не остынет к этому времени...

— Реактор остановлен. Но выделение теплоты продолжается, происходит аварийный выброс охлаждающей жидкости.

— Мать твою так! — выругался Миракл. — Что же нам делать, Эния?

— Персоналу объявлена эвакуация. Двери подземного бункера будут заблокированы через ...725, 724, 723...

— Если мы выйдем отсюда, то уже не войдем: так, Эния?

— Двери будут заблокированы до полного устранения опасности для персонала.

...691, 690, 689...

— Это значит, что если мы сейчас выйдем, то уже никогда не войдем обратно, — задумчиво проговорил Миракл, и не успел Квентин опомниться, как он нажал на кнопку "ОТКЛЮЧЕНИЕ ОХЛАЖДАЮЩЕГО КОНТУРА".

Где-то раздался глухой хлопок. Лопнули сдерживающие огромное давление трубы, и тонны кипящей воды хлынули по коридору.

— Внимание! Наступление аварийной ситуации. Двери бункера заблокированы.

— Состояние реактора, Эния? — быстро спросил Миракл.

— Реакция полностью прекращена. Выделение теплоты снижается. Прорыв трубы UG-78 контура охлаждения, угроза затопления термальными водами первого подземного уровня.

— Отключай воду, Эния!

— Нужно дождаться снижения температуры реактора.

— Возможный уровень поднятия воды?

— С учетом действия дренажных систем до одного метра.

— Время продолжения затопления?

— До двенадцати часов.

— Самое главное переждать наводнение, верно, Квентин? — повеселел Миракл. — А так вроде бы ничего страшного, если не считать того, что я, похоже, остался без горячей воды.

— Ну вот, а ты боялась, — удовлетворенно завершил маг свой диалог с Энией. И не успел он договорить, как в полуоткрытую дверь хлынул поток горячей воды.

— Бежим! — воскликнул Квентин.

Они выскочили в коридор. Волна горячей воды растекалась по подземелью. Вода продолжала прибывать, поднимаясь все выше и выше.

— Скорее к лифту!

Ноги жгло кипятком, и они неслись со всей мочи. Когда достигли лифта, вода дошла почти до колен. Квентин несколько раз нажал на кнопку, двери лифта открылись... и перед ними предстала пустая шахта.

— Черт подери, Эния, где лифт?! — простонал Миракл.

— Произошла эвакуация персонала. Лифт находится на втором уровне и заблокирован.

— Что ты несешь?! Какого персонала?! Мы здесь одни!

— После эвакуации персонала лифт заблокирован на втором этаже, — бесстрастно повторила Эния.

— Что за черт! — обозлился Миракл. — Здесь был кто-то еще?

Потоки воды обжигали ноги. Надо было что-то делать. Вода с силой устремлялась в раскрытую шахту лифта, и они рисковали быть смытыми вниз. Бросились обратно. Квентин заметил приоткрытую дверь с табличкой: "ЛАБОРАТОРИЯ Х". Он ухватил Миракла за широкий рукав его балахона и потянул к этой двери. Им надо было где-нибудь укрыться, а здесь, может быть, найдется что-нибудь интересное. Они вбежали в темное помещение.

"Надо закрыть дверь, — подумал Квентин, — чтобы вода не проникала так быстро". Он нащупал замок и с силой захлопнул дверь.

— Эния, где свет? — спросил он.

— Вы имеете в виду освещение? — спросила машина.

— Да, черт возьми!

Тотчас возникла мягкая подсветка. Она исходила от многочисленных застекленных витрин и стендов.

— Извините, верхнее освещение не исправно, — объяснила Эния.

— Ладно, сойдет и это, — пробурчал Миракл. — Купаться в темноте совсем скучно.

Он забрался на стол в углу комнаты и поджал ноги. Принц последовал его примеру. Так они и сидели некоторое время, прислушиваясь, как в коридоре с шумом проносится водный поток. Пар наполнил все помещение, и Квентину вспомнились парные бани во дворце. Во всяком случае, эта им не уступала.

Обстановка была сказочной и таинственной. Словно они очутились в стране грез, подсвеченной голубыми и зелеными огоньками, проступающими сквозь дымку тумана. Квентин не мог усидеть на месте. Хлюпнув, он спрыгнул в воду, поднявшуюся уже на треть высоты ножек большого лабораторного стола, и побрел по комнате, как большой буксир. Помещение было вытянутым прямоугольником. Юноша брел во мраке, осматривая неизвестные приборы, стоящие на столах и стендах. Когда-то здесь работало два десятка человек — именно столько насчитывалось рабочих мест. Химические колбы и пробирки, большие стеклянные сосуды, заполненные зеленой флюоресцирующей массой. Ряды экранов компьютеров — уже знакомых Квентину машин. Какие-то аппараты, увитые трубками и проводами. Стенды с экспонатами вдоль стен. Все это подсвеченное мягким зеленоватым светом неясно проступало сквозь пелену пара.

"Ладно, — пришел к выводу Квентин. — Раз уж нам грозит такое долгое заключение, то лучше всего заняться изучением компьютера". Он подошел к одному из экранов и уселся на мягкий вращающийся стул, подтянув под себя ноги. Когда экран компьютера осветился, Квентин нашел уже знакомую пиктограмму с надписью "БАЗА" и направил на нее стрелку курсора. Возник чертеж башни. Какой-то суеверный страх помешал Квентину снова щелкнуть на яркое красное пятно в центре башни, обозначающее реактор, и он решил просто осведомиться о нем у Энии:

— Эния, каково состояние реактора, и скоро ли мы сможем выйти отсюда?

— Состояние стабильное. Температура снижается. Время полного схода воды — три часа.

— Что с лифтом?

— Пытаюсь его разблокировать.

— Хорошо, Эния.

На глаза Квентину попалась строка меню, обозначенная словом "ИСТОРИЯ". Это было интересно. Может, удастся узнать, когда, кем и для каких целей была построена эта башня. Квентин нажал ввод.

Экран сменился, и перед ним предстала башня в таком виде, какой она была в древности в момент постройки. Трудно было узнать в этом нарядном, облицованном цветной плиткой здании теперешнее полуразва­лившееся строение с выкрошенными кусками кирпича. Но это была именно она, "наша Большая Башня", как было обозначено под изображением.

Перед принцем побежали сухие строчки текста: "Научно-исследовательский центр космической биологии и медицины был построен в 221 году фирмой "Морские Ворота". Со дня основания центр предназначался для изучения внеземных форм жизни и проведения исследований в целях космической обороны и безопасности. Башня в составе центра служила командным пунктом управления всем Южным дивизионом. В центре проводились исследования внеземных форм жизни, открытых на других планетах.

Текст был длинным, в нем встречалось много непонятных слов, отражающих реалии той эпохи. Квентин понял только, что центр был оснащен самыми современным оборудованием для проведения научных исследований, средствами космической связи и даже оружейным комплексом "КРУЗО", что это такое, в статье не пояснялось. Дальнейшее чтение было неинтересным, и Квентин быстро прокрутил несколько страниц. Следующий заголовок гласил: "ИССЛЕДОВАНИЯ".

На экране компьютера возник высокий мужчина средних лет в белом халате. Он быстро шел по подземному коридору башни. Дойдя до двери с табличкой "ЛАБОРАТОРИЯ Х", мужчина остановился и обернулся к зрителям:

"Здравствуйте! Меня зовут Генри Симпсон. Я руковожу научной частью Южного дивизиона. Здесь мы проводим наши исследования. Все наслышаны о трагических событиях на планете Тар. Неделю назад гриф секретности с этих событий был снят, и я хочу довести до сведения общественности факты, которые в свое время породили обширную волну домыслов и слухов. Как вы знаете, поисковой группой в пустынном районе планеты Тар был обнаружен неизвестный вид живого существа", — ученый распахнул двери лаборатории и вошел внутрь.

"Находка была доставлена на Землю. И теперь мы можем вам ее продемонстрировать, — Генри Симпсон остановился около одного из стендов в лаборатории, открыл стеклянные дверцы и достал с полки яйцо размером с большой арбуз, испещренное прожилками и извилинами. — Этот окаменевший экземпляр яйца зорга пролежал в скальном грунте четыре тысячи лет. Как видите, он прекрасно сохранился. Мы пока не смогли идентифицировать, какому из существ Зорга принадлежит это яйцо и установить основные этапы эволюции данного вида. Работы над этим только начались. Вместе с тем, полученные данные позволяют выдвинуть гипотезу, что перед нами некая форма жизни, подобная земным насекомым".

"Доктор Симпсон, как выглядели существа Зорга? — обратился к ученому телеведущий. — У многих сразу возникают ассоциации с образами Чужих из научно-фантастических фильмов".

"Наши сотрудники реконструировали внешний облик некоторых существ Зорга. Вот, что у нас получилось", — на экране возникла картинка странного существа.

Квентин невольно вскрикнул и отпрянул от экрана. Похожая тварь напала на него в лощине. Миракл тоже с интересом уставился на экран компьютера.

"Мы и раньше находили на этой планете объекты животного происхождения, — продолжал доктор Симпсон. — Большие курганы, подобные гигантским муравейникам или термитникам; высокие ажурные башни из окаменевших образований органического происхождения; дороги, проложенные в скальном грунте, гладкие настолько, что кажутся покрытыми слоем стекла", — на экране мелькали кадры объектов неземного происхождения.

— Эти твари разумны, — сказал Миракл. — Животные не могли сделать такого.

"Как видите, у нас есть над чем задуматься. Кто знает, может быть, в скором времени появятся новые факты, доказывающие, что древние обитатели планеты Тар были разумными", — сказал в заключение доктор Симпсон.

"Что ж, нам вместе со зрителями остается только поблагодарить доктора Симпсона за подробный рассказ и пожелать ему и его коллегам успехов в дальнейшей работе".

Видеоролик закончился, и на экране вновь высветилось главное меню. Квентин молчал, потрясенный увиденным.

— Эта тварь напала на тебя? — спросил Миракл.

— Да, — коротко ответил Квентин, не веря, что все это происходит с ним на самом деле.

— Что ж, давай посмотрим на ее яйцо.

Они двинулись вдоль длинного ряда стендов, уставленных большими стеклянными банками, в которых плавали разнообразные инопланетные организмы. Табличка с надписью под каждой банкой сообщала, как называется и откуда доставлен тот или иной экземпляр. Зеленоватая подсветка стендов зловеще подчеркивала устрашающие формы. Принц и маг, позабыв обо всем, долго рассматривали жутких уродцев, извлеченных из глубин вселенной.

На одном из стендов значилось: "Яйцо метохианского ползуна с планеты Тар. Обнаружено 10 мая 2254 года".

Стеклянная витрина была разбита, а стенд пуст. Миракл повернулся к Квентину и многозначительно посмотрел ему в глаза.

— Эния, кто воспользовался лифтом? — спросил он.

Им уже надоело ждать ответа, когда Эния произнесла:

— Не знаю... Камеры наблюдения в тот момент были закрыты.

В это трудно было поверить, но в голосе Энии звучала неуверенность.

— Мы здесь не одни? — спросил Миракл.

— Да.

— Кто еще здесь находится, Эния?

— Я не видела его... — ее голос дрогнул, как у человека, которого вынудили говорить неправду.

— Это чужой?

Пауза.

— Не знаю...

— Что случилось с персоналом?

— Файлы засекречены.

— Кем, Эния? Если никого из них не осталось в живых, — пошел в атаку Миракл.

— Код доступа 030301.

— Что? — не понял Миракл.

Снова пауза. Эния, казалось, борется с собой, осуществляя мучительный выбор между чувством долга и внешним запретом.

— Эния, скажи нам всю правду. Мы люди. Не бойся нас, — попросил Миракл.

— Код доступа 030301, — повторила Эния.

— Ладно, попробуем, — сказал Квентин. Он вернулся к включенному компьютерному терминалу. — Найти бы только нужные файлы.

— Эния, что мне искать? — обратился он к кибернетическому организму.

— Войдите в сеть и найдите страничку с данными по адресу: 127.00.01, обозначенную "День Х", — с облегчением человека, сбросившего с себя страшную тайну, выговорила Эния.

— Понятно, — Квентин нажимал кнопки на клавиатуре. Миракл с интересом наблюдал за действиями молодого человека.

Квентин нашел раздел "СЕТЬ", нажал кнопку, и перед ним понеслись спирали переплетающихся паутиной цветных линий.

Возникло окошечко: "Введите адрес..." Квентин набрал сочетание цифр. "Вхожу в сеть", — объявила машина. Появилась черная страничка с заголовком "День Х" и внизу окно диалога, предлагающее ввести код доступа.

Квентин набрал код. Снова песочные часы, затем картинка.

"Эти съемки нашему оператору, — звучал за кадром торопливый мужской голос, — удалось сделать на передовых позициях наших войск. Кто бы мог подумать, что это случится! Еще неделю назад мысль о нашествии инопланетян показалась бы бредом сумасшедшего. Но сегодня кошмар стал явью..."

На экране куда-то бежали вооруженные люди в камуфляжных и серебристых доспехах. Тяжелые бронированные машины занимали боевые позиции. Артиллеристы устанавливали орудия на трехногих лафетах. Специальные машины рыли окопы и возводили бункеры из бетонных блоков. В воздухе проносились остроносые летательные аппараты.

"Они быстро размножаются. Если мы не остановим это размножение, все население Земли перестанет существовать в течение двух недель. Споры зоргов, перемещаясь по ветру, заражают самые отдаленные места. Мы должны найти какое-то решение, иначе мы все погибнем, — перед камерой стоял седой коротко стриженый человек в военной форме с большими звездами на погонах. По осунувшемуся лицу и покрасневшим глазам можно было сделать вывод, что он не спал несколько суток. — Никто не мог предположить, что эта дрянь способна на такое. На этом направлении мы их остановим, но это не решит проблему в целом. Я хочу обратиться ко всем жителям Земли. Все мы находимся в состоянии крайней опасности. Поэтому делайте все возможное, чтобы уничтожить этих тварей. Не давайте им размножаться, находите их улья и уничтожайте зародышей! Помните, борьба идет не на жизнь, а на смерть. Или мы их, или они нас!"

На экране снова появились войска, готовящиеся к сражению. Затем экран потемнел, и начался новый сюжет.

Диктор телевизионной службы новостей докладывал:

"Сегодня вечером в своей квартире был убит человек, на которого каждый житель Земли возлагал огромные надежды. Доктор Генри Симпсон был выдающимся ученым. Именно ему мы обязаны открытием физиологии инопланетных тварей, вторгшихся на Землю. Благодаря разработанной им сыворотке, удалось значительно замедлить процесс размножение этих паразитов. Опасность отступила, но отнюдь не миновала. Во многих районах Земли все еще сохраняется опасность чужого присутствия.

В последнее время доктор Симпсон работал над усовершенствованием своей сыворотки. Напомню, около половины населения Земли погибло в борьбе с зоргами. И вот теперь был злодейский убит выдающийся ученый, которого по праву называют спасителем человечества. Будут ли доведены до конца эксперименты доктора Симпсона, пока не известно. Власти не могут дать внятного комментария по поводу этого чудовищного преступления.

Следующий выпуск новостей состоится ровно через час. Оставайтесь с нами!"

Вслед за этим экран погас. Квентин и Миракл долго еще вглядывались в его темноту, пытаясь осмыслить увиденное.

— Но если они победили, откуда же снова взялись эти твари? — спросил Квентин.

Миракл сидел с низко опущенной головой и, казалось, пребывал далеко от этого мира. Юноша решил не беспокоить его. Тут только он вспомнил про воду. Ее уровень значительно снизился.

— Откуда они взялись в распадке? Неужели таились с того самого времени? — задавал себе вопросы Квентин. Раньше он и слыхом не слыхивал о том, что где-то в его мире водятся такие чудовища. Если тогда, в Древности, человечество выстояло и смогло победить, то что же произошло в дальнейшем?

— Эния, есть ли еще материалы на эту тему?

— Комплекс был оставлен в результате вторжения, и данные больше не пополнялись.

— Что произошло после вторжения?

— Неизвестно. После аварийной эвакуации персонала комплекс был законсервирован, и люди сюда больше не возвращались.

— А есть ли сейчас какие-либо признаки существования Древней цивилизации? — спросил Квентин.

Эния будто ждала этого вопроса и с готовностью ответила:

— После того как вы меня активировали, я нашла некоторые признаки разумного присутствия в Сети.

— Кто это может быть?

— Не знаю. Попробуйте зайти на страничку 567.78.110.

Квентин уже знал, что делать. На страничке был изображен дракон в окружении языков пламени. Знак хорошо знакомый всем жителям Серединного мира. Герб Священного престола. Миракл ахнул от удивления. Он не ожидал такого. Оказывается, их общий "друг" Конах овладел технологией Древних. Появилось поле запроса для доступа на эту страничку. Квентин запросил Энию. Пароль ей был неизвестен. Тогда он вопросительно посмотрел на Миракла — старому волшебнику не составит труда разгадать эту загадку.

Но Миракл разочарованно покачал головой:

— Не могу, пароль защищен специальным заклинанием.

Тогда принц, не долго думая, написал в окне запроса: "fuck you!" Дословный перевод этого выражения давно был утрачен, но знатоки древнего анга утверждали, что это было самое страшное ругательство на этом языке. И едва Квентин успел нажать на ввод, как экран компьютера взорвался ослепительной вспышкой, окатив их градом мелких стеклянных осколков.

"Ага, сработало!" — удовлетворенно подумал Квентин, отряхивая лицо и волосы от стеклянной пыли. Все происходящее его развеселило: реакция на послание была быстрой и неожиданной. Но стоило ему взглянуть на Миракла, как вся его веселость тут же улетучилась.

— Надо уходить. С Конахом шутки плохи, — серьезно сказал маг.

Они вышли в коридор. Вода спала и лениво плескалась в лужах под ногами. Освещение коридора стало значительно слабее, горящие в полсилы лампы едва рассеивали полумрак. Кабина лифта по-прежнему находилась на верхнем уровне.

— Эния, что с лифтом? — озабоченно спросил Миракл. Квентин впервые видел старика в таком подавленном состоянии. Известие о том, что Конах проник в компьютерную сеть, сильно омрачило его.

В шахте мерно загудели двигатели, и через некоторое время перед ними распахнулись двери кабины лифта. Квентин уже хотел войти в кабину, но Миракл задержал его. Принц проследил направление взгляда старика, и сам увидел: на полу кабины блестели капли вязкой зеленоватой слизи.

— Думаете, она ожила?

— Да, вылупилась из того яйца.

Квентин стянул с плеча автоматическую винтовку и передернул затвор. Миракл посмотрел на него, на минуту задумался, затем взял у Квентина винтовку и вытащил заряд из подствольного гранатомета.

— Пусть сначала поднимется граната, — сказал Миракл. Положив гранату на пол кабины, он приказал Энии поднять лифт. Когда шум моторов стих, старик выждал минуту, сосредоточившись, а затем, щелкнув пальцами, высек искры. Наверху громко бухнуло, и им показалось, что они расслышали какой-то пронзительный визг. Осколки пластика и стекла разлетелись по шахте.

— Теперь наша очередь, первый плацдарм мы захватили, — сказал Миракл.

Лифт вернулся с дырой в полу и стенками, иссеченными осколками. Они встали по краям кабины, Квентин, сжимая наизготовку винтовку, а Миракл здоровенный обрубок металлической трубы, который он нашел в коридоре.

— Поехали, — тихо произнес он. Лифт тронулся.

Двери лифта распахнулись, и перед ними открылся совершенно темный коридор второго уровня.

— Эния, что со светом? — тихо спросил Миракл.

— Авария в электросети второго уровня, — ответил из темноты голос Энии.

— Выходы из подвала открыты?

— Нет, выходы будут блокированы вплоть до устранения опасности заражения.

— Ты знала?

Минутное молчание. Затем:

— Да, — выдохнула Эния.

— Где эта тварь?

— Системы слежения отключены.

— Теперь ты понял, Квентин? — Маг хитро улыбнулся юноше. — Нас не выпустят отсюда, пока мы не разделаемся с чудовищем. Как тебе это нравится?

— Это что, все — ловушка?! Авария в реакторе — все было подстроено?

Но Миракл не стал ничего комментировать.

— Нам нужен свет. Что-то, что может гореть, — сказал он.

Они все еще стояли в кабине лифта, освещенной тусклой подпотолочной лампочкой, которая чудом уцелела при взрыве.

— Вы говорили про огненный вал, использованный вами в битве.

— Верно, но тогда нам тоже придется изжариться в этом тоннеле или в лучшем случае задохнуться от дыма. Нет, это не подойдет, может, только небольшой костерок... — задумался волшебник.

Какая-то мысль не давала покоя Квентину, назойливой мухой кружилась в голове, но он никак не мог ухватить ее. Решение уже было, но надо было его еще осмыслить. Он похлопал себя по карманам и понял, у него есть именно то, что им нужно.

— Я знаю, где взять свет. Вот он! — Квентин извлек из кармана зеркальный ларец. Миракл недоверчиво, но с интересом поглядел на своего юного друга.

— Здесь заключено солнце, — сказал Квентин. — Ну, мои дорогие, пришло время показать, на что вы способны! — принц распахнул шкатулку, и два солнечных лучика ослепительными пятнами запрыгали по ноздреватым стенам из бетона. Мираклу даже показалось, что он расслышал переливы тоненького смеха.

— Что это? — спросил маг.

— Мои маленькие друзья, солнечные эльфы! — с гордостью ответил Квентин. Пятна света прыгали по стенам, доставали до самого потолка, ничуть не теряя своей яркости.

— Молли, ты остаешься со мной. А ты, Рикки, будь любезен, помоги моему другу Мираклу, — попросил Квентин.

Солнечные эльфы, до того веселой парой кружившие по стенам, разделились и протянули лучистые руки вглубь мрака, заполнившего длинный коридор.

— Прекрасно, юноша! — похвалил Миракл. — А я попробую один мой старый фокус. Это тоже может ее неплохо поджарить.

Из трубы, что была в руках у мага, с гудением и треском вырвался сноп ослепительных молний и с шумом пронесся по темному коридору.

— Вот это да! — восхищенно воскликнул Квентин.

— Ну что, пошли? — спросил маг. Он первым вступил в темный коридор.

— Запомни, открываем двери комнат по очереди. Ты справа, я слева. Стреляем на любое движение. Эния ты с нами?

— Да, — ответил кибернетический организм.

Около трех десятков дверей вдоль каждого из пяти тоннелей, лучами расходящихся от центрального ствола.

Первая дверь. Квентин рывком распахнул ее. Миракл то ли испуга, то ли чтобы упредить возможное нападение, стреляет молниями. Все чисто, никого нет.

— Идем дальше! — Солнечные блики прыгают по стенам. Уже пройдена половина первого тоннеля.

— Эния, вход в башню по-прежнему заблокирован?

— Да, сэр.

— Это хорошо, — Миракл, пользуясь паузой, переводит дыхание. В его возрасте носиться по темным коридорам, стреляя в чудовищ, не очень-то легко. — Идем дальше.

Первый коридор чист. Они подходят к шахте лифта, уходящей к верхним уровням башни. Квентин несколько раз нажимает на кнопку лифта. Эния права: кабина заблокирована. Проверили дверь на лестницу, ведущую к выходу из подвала, она тоже закрыта намертво.

"Что это?" — Квентин замечает следы слизи около лестницы. Значит, тварь уже побывала здесь. Надо продолжать зачистку.

Второй тоннель нижнего подземного уровня. Здесь столовая. Миракл и Квентин идут вдоль длинной барной стойки и столиков. Можно только удивляться премудрости Древних в приготовлении пищи: каких только здесь нет устройств. До сих пор на больших плитах стоят сверкающие кастрюли, а в прозрачных чанах видны следы высохшего кофе. Все здесь сохранилось настолько хорошо, что кажется, люди только вчера покинули это место.

Следующее большое помещение. Надпись на двери: "КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛ". Прекрасные кресла с мягкой обивкой, такие в их мире никто не умеет делать. Трибуна для выступлений, за ней большой экран. Никого нет. Все чисто.

"КОМНАТА ОТДЫХА ПЕРСОНАЛА ГРУППЫ "А". Так и хочется развалиться на мягкой кушетке под диковинным аппаратом, похожим на изогнувшуюся цаплю. Странно, но воздух в помещениях чистый и свежий, веет прохладой. Да, Древние жили неплохо. Экраны компьютеров, каких-то других устройств неизвестного назначения. Множество блестящих дисков и кристаллов: такие в больших городах продают украдкой по пять золотых монет. Некоторые чокнутые покупают. А может, знают их секреты? Было бы время, можно было о многом расспросить Энию. Столько секретов, столько всего интересного! Пыль за сотни лет толстым слоем осела на всех предметах. Почему же Древние не научились бороться с пылью, или она, в самом деле, непобедима?

На одном из столиков — яркая обложка. Квентин поднял журнал. За такую вещь отец отвалил бы полтысячи золотых. Несомненный раритет. Принц открыл слежавшиеся страницы. На одной страниц анимированное изображение. Белокурая красавица медленно сбросила одежду и поманила к себе принца.

— Ты идешь? — прервал сладкие грезы Миракл.

Следующая комната — душевая. Отдельные застекленные кабинки с блестящими ситечками душевых леек. Белая и розовая кафельная плитка. Хромированные краны и фаянсовые унитазы. Туалетный рай Древних. Редкая капель воды из кранов — за столько лет простительно. Вентиляционные отверстия, забранные решетками из белого пластика. Ничего особенного, но одна из них выломана. Большая черная дыра в стене.

Осмотреть ближе? Да нет, ерунда, мало ли что могло произойти, когда Древние в панике покидали башню. Через небольшой коридор с номерами отдельных ванн — бассейн. Миракл творит какое-то заклинание, и замок в двери открывается.

Неужели вода? Так и есть, огромная чаша бассейна до краев заполнена водой. Миракл и тот присвистнул от удивления. Видимо, стараниями Энии здесь поддерживался обычный режим. Белый с розовыми прожилками кафель "под мрамор". Вдоль стен ряд продолговатых светильников, закрытых матовыми плафонами. Плохо, что они не горят. От этого помещение кажется еще большим, чем на самом деле. Дальние его углы погружены во мрак, рассеять который Рикки и Молли не в силах. Темная вода омутом притягивает к себе. Почему-то хочется раздеться и, с шумом нырнув в темную глубину, достать до невидимого дна.

Миракл насторожился, как гончая. Квентин уже хорошо изучил этого человека и стал понимать его настроение. Хотелось бы знать, что так насторожило старину мага. Может быть, эта необычная темнота воды, когда солнечный луч не может достать дня каменной чаши. Куда это пошел старик? Почему он крадется вдоль края бассейна? Миракл указывает на противоположный край бассейна, куда-то за спину Квентину. Почему бы ему ни сказать то же самое вслух? Хотя и так понятно — он хочет, чтобы Квентин обошел бассейн с другого края. Что ж, сэр, будет сделано, сэр! Как скажете. Но к чему такая таинственность? Рикки и Молли мотаются с края на край водяной чаши, всеми силами пытаясь рассеять столь нелюбимый ими мрак. Только почему-то и они притихли. Давно не слышен их веселый щебет. Миракл очень осторожно крадется по краю бассейна. Мог бы и сказать, что его насторожило. Вода тянет принца к себе все сильнее. Или это сказываются рассказы отца о темных озерах в пещерах Монтании?

Тонкий свист, затем какой-то шипящий звук. Может, показалось. С тех пор, как он надел этот золотой ободок, чего только ни слышится. Для Миракла эта грибная симфония вполне осознана и действует на него, как наркотик, а для него всего лишь набор бессмысленных звуков. Наконец-то лучик Молли осветил противоположную стену. Молли как угорелая носится по бассейну. Но все равно до дна она не дотянется. Дно так и останется похороненным в непроницаемой тьме. Что это за металлическая конструкция, нависшая над бассейном. Вышка для прыжков. Слабо прыгнуть с самого верха? Интересно...

Ослепительная вспышка молнии выхватывает из тьмы фигуру Миракла и вытянутую тень на поверхности воды. Взрыв воды под тяжестью упавшего тела и фонтан брызг, окативший принца с ног до головы.

— Стреляй, Квентин, стреляй! — кричит Миракл. Яркие молнии стегают по воде. Пронзительный визг, застывший в воздухе. Солнечные эльфы ныряют в воду. На мгновение в глубине бассейна проступает вытянутое змеистое тело.

Винтовка уже в руках Квентина. Выстрелы тяжелыми ударами отдаются в плечо. Звуки становятся объемными и отчетливыми. Он слышит все: оглушительные автоматные выстрелы, металлический звон гильз, падающих на каменный пол, всплески воды под пулями, нарастающее гудение молний Миракла, бьющих по воде. Пар с шипением вздымается под ударами молний. От пронзительных визгов твари закладывает уши и судорогой сводит желудок. Тошнота подступает к горлу.

Длинное тело бьется в воде, уворачиваясь от настигающих его ударов. Чудовище пытается уйти и вырастает над дальним краем бассейна. Но там уже каким-то чудом оказывается Миракл. Его молнии бьют точно в цель. Квентину кажется, что пронзительные визги этой твари переходят все границы человеческой чувствительности и становятся непереносимыми.

Принц бежит на выручку Мираклу, который стоит перед чудовищем, выросшим их воды. Он стреляет на ходу, ноги скользят по мокрому полу. И он боится только одного: как бы не упасть.

Маг и чудовище стоят друг против друга. Тварь извивается под жалящими ударами молний, но упрямо скользит к Мираклу, опираясь на длинный хвост.

"Миракл слишком близко", — Квентин снимает палец со спускового крючка.

— Уходи! — что есть силы кричит юноша, но его крики тонут в нестерпимом визге, издаваемом чудовищем. Сколько еще до них метров: двадцать, пятнадцать? Он видит, что старик выдыхается. Молнии утрачивают свою силу. Огромная тварь вытягивается во всю свою длину и нависает над Мираклом. Сверкающие стрелы молний выхватывают из мрака оскаленную морду с рядами острых зубов и пару верхних членистых конечностей, оканчивающихся острыми саблями зазубренных костей. Сочлененная лапа вытягивается, чтобы нанести последний удар.

— Уходи! — снова истошно кричит Квентин. Он не понимает, почему старик медлит. Еще немного, и смертельный удар будет нанесен. Квентин жмет на гашетку гранатомета. Яркая вспышка взрыва расцветает на стене огненным букетом. Осколки кафеля и кирпича с шумом разлетаются по залу.

"Слишком высоко!" — понимает Квентин.

Острая конечность вытягивается в ударе и пронзает старика.

К Квентину поворачивается вытянутая оскаленная морда. Тварь на расстоянии прицельного выстрела. Принц пытается остановиться. Ноги не слушаются и несут вперед. "Только бы не упасть!" — думает он и опрокидывается на спину.

Чешуя скребет по полу. Тварь уже в нескольких метрах. Из многочисленных пробоин в ее броневом панцире сочится зеленая кровь.

Лежа, Квентин стреляет. Раз, другой, третий — очередь взрывов накрывает чудовище. Чешуя с треском лопается и разлетается кровавыми лохмотьями в разные стороны. Один из зарядов отрывает часть острой конечности, и она летит в сторону. Омерзительная каша зеленых внутренностей вываливается на пол, но тварь продолжает волочить их за собой, подбираясь к принцу. Оставшаяся боевая конечность уже занесена для удара, когда Квентин в последний раз нажимает на гашетку. Выстрел. И палец проваливается, не встречая больше знакомого сопротивления рычажка, — зарядов больше нет.

Острое лезвие зорга ударяет по мраморной плите рядом с головой Квентина. Последняя граната влетает твари прямо в раскрытую пасть. Вспышка взрыва, и голова чудовища раскрывается, будто бутон огненного цветка. Спустя мгновение тварь с чавкающим звуком падает на пол.

Все кончено. Квентин с трудом поднимается на непослушные ноги. Даже удивительно, какая стоит тишина, или это он оглох от близких разрывов.

"Что с Мираклом?" — принц бросается к старому магу. Рикки и Молли пляшут возле него. Два ярких блика выхватывают из темноты распростертое на полу тело старика в белых одеждах. На его груди расплывается и становится все больше темное пятно.

— Как вы? — Квентин склоняется так низко, что может расслышать слабое дыхание Миракла. Воздух с шумом вырывается из его пронзенных легких. Глаза туманятся и время от времени закатываются кверху.

Квентин разрывает рубаху на груди старика и видит огромную сквозную рану. Лоскутьями ткани он пытается остановить кровотечение.

— Слушай меня... — тихий шепот, перемежаемый свистом выходящего воздуха, вылетает из горла Миракла. — Тебе надо в Магоч, там Небесный Огонь — оружие Древних. Найди Лору... в скобяной лавке... поможет найти Круг Посвященных, — шепот становиться еле слышным, и Квентин поднимает старику голову, чтобы он не захлебнулся кровью. — Условный знак... моя книга... "Власть слова". Кольцо в... — голова старого мага заваливается на бок.

— Подожди, не уходи! — кричит Квентин.

Но дыхание мага становится чуть заметным и вскоре прекращается вовсе.



* * *


Квентин на коленях на залитом кровью и водой полу. Его тело дрожит в беззвучных рыданиях. Прошло немало времени, прежде чем принц пришел в себя.

— Двери разблокированы, опасность заражения миновала, — бесстрастным голосом сообщила Эния.

Квентин подтащил тело старого Мага к лифту. Надо поднять его наверх и похоронить.

Снаружи стояла ночь. Темное небо пестрело звездным одеялом, заботливо укутывая уставшую за день землю. В кладовой принц нашел лопату, и через два часа скромная могила последнего из Великих Магов была готова. На месте захоронения Квентин поставил камень. Утром он сделает на нем надпись, чтобы могила рядом с башней не осталась безымянной.

Обессиленный Квентин вернулся в подземелье и обнаружил, что Рикки и Молли куда-то подевались — вокруг стояла полнейшая темнота. Он зажег факел. Растерзанный труп чужеродной твари лежал на месте. Квентин облил его керосином и поджег. К тому времени, когда, покончив со всеми делами, он поднялся в обиталище Миракла, солнце уже вставало над горизонтом.


Глава 16. Вызов в Цитадель


Альдора выкорчевали из сна самым бесцеремонным образом. Только что его сознание пребывало в блаженной истоме, купалось в сладостных волнах грез, и вдруг чья-то дерзкая рука безжалостно швырнула его о земную реальность. Альдору было неимоверно трудно вырваться из окутывающих его сновидений, но всего за несколько секунд он смог перейти от блаженного к гневному состоянию рассудка только лишь для того, чтобы на месте испепелить негодяя Фелиция, посмевшего потревожить его покой. И когда Альдор окончательно раскрыл подернутые пеленой сна глаза, то увидел перед собой донельзя перепуганное лицо Фелиция, негодного слуги, посмевшего побеспокоить сон своего господина. Вытянутое лицо Фелиция приобрело такую испуганную бледность, что Альдор понял — случилось что-то серьезное.

— Вставайте, мой господин, вас вызывает повелитель, — губы подлеца Фелиция еле ворочались от страха, будто бы замороженные лошадиной порцией наркоза.

Сон окончательно умчался в безвозвратную даль. Сделанное заявление подействовало на Альдора отрезвляюще. Теперь он уже не сомневался: произошло нечто из ряда вон выходящее. Он еще раз бросил презрительный взгляд на трясущееся, искаженное неровным светом свечи лицо Фелиция и велел подавать одеваться.

Было около четырех часов утра, когда коляска, запряженная четверкой лошадей, отъехала от дома Альдора теперь уже главного наместника территорий Священного престола. Ощущая всем телом утренний холодок кожаных сидений кареты, Альдор перебирал в памяти события последних дней, пытаясь отыскать причину для столь поспешного вызова во дворец. После того, как с мятежной Монтанией было покончено и огненные псы дочиста вылизали все развалины замка, Альдор возвратился в Арану. Должность наместника Монтании была упразднена в связи с ликвидацией мятежной провинции. Оставшихся жителей бывшего королевства было решено подвергнуть Изменению, что являлось стандартной процедурой, а наместник Альдор был назначен на должность Главного Магистрата провинциального управления Священного престола или, проще говоря, Главного Наместника. Теперь ему подчинялись администрации наместников в немногих уцелевших провинциях, где все еще сохраняли лояльность престолу.

В ночном вызове смущало одно: почему Его Святейшество не воспользовался изобретением его божественной мудрости — Алтарем магической силы, чтобы передать нужное сообщение. Везде, даже в самых отдаленных уголках империи, были установлены Алтари и успешно использовались для связи между чиновниками престола и Верховным Жрецом. Благодаря им астральный двойник Его Святейшества мог свободно перемещаться в пространстве и достигать самых отдаленный территорий.

Утренний холодок заставил Альдора плотнее закутаться в одеяло, которое предусмотрительно положил в карету Фелиций. Улицы столицы империи — Араны в этот ранний час были пусты, и Альдору в призрачном свете фонарей открывался совершенно незнакомый ему город.

Арана находилась на одноименном острове, со всех сторон окруженном Северным морем. Пятьдесят морских миль неспокойных северных вод отделяли остров от материка. Конах победителем воцарился на этом острове, низвергнув прежнего короля Симила. Это было так давно, что даже долгожители Араны, останься они в живых после прихода Конаха, этого бы не упомнили. С тех пор население острова почти полностью обновилось. К настоящему времени оно состояло в основном из потомков гвардейцев Конаха, первых и самых преданных его воинов, с которыми властелин шел от победы к победе. Аборигенов, подданных короля Симила, на острове практически не осталось — настолько тщательными были зачистки. Со времен воцарения Конаха Арана превратилась в неприступную крепость. Массивные стены крепостных укреплений со всех сторон окружали остров. Рядами бойниц чернели грозные бастионы, опоясывающие береговую линию. Над мрачными водами взметнулись остроконечные башни с Треножниками Праведного Гнева, орудиями намного более мощными, чем то, с помощью которого Альдору довелось усмирять мятежную Монтанию. Наблюдатели на башнях неусыпно всматривались в даль морских просторов: не несут ли угрюмые северные воды вражеские армады. В гавани стоял многочисленный флот Его Святейшества, красуясь обилием флагов и сверкающей броней кораблей. Сотни парусников и галер с пленниками, рабами и заключенными, прикованными к веслам, были готовы по приказу властелина каждую минуту сняться с якоря. Это была сокрушительная сила. И никто не верил, что может найтись на земле что-то способное поколебать мощь Священного престола.

Караул тяжеловооруженных пехотинцев при виде кареты Альдора, украшенной государственным гербом, поспешно отдал честь, лихо завернув головы и вытянув руки по швам. Железная поступь марширующих солдат еще долго отдалялась эхом в каменной мостовой и узких переулках. Странные люди в серых сутанах с надвинутыми на голову капюшонами спешили укрыться в темных подворотнях. Это были секретные агенты престола, неусыпные глаза и уши Конаха. Кое-где дворники, чувствуя приближение рассвета, принялись за метлы и лопаты, спеша к утру привести улицы в надлежащий вид. Особо усердные лавочники и трактирщики уже открывали свои заведения в стремлении заработать свои золотые на ранних клиентах. В заведениях же, работающих по ночам, наоборот, торопились избавиться от засидевшихся посетителей, нередко за руки, а то и за ноги вынося их проветриться на холодок.

Вот уже пару месяцев как Альдор, приближенный ко двору, проживал в столице. Но нельзя сказать, что это ему очень нравилось. Коварные интриги, жестокие игры за обладание властью, обман и вероломство, царившие при дворе Верховного Жреца пришлись ему не по душе. Он никак не мог отделаться от мысли, что все эти мелкие людишки действуют самостоятельно, по своей воле. Все происходящее в Аране представлялось ему большим кукольным театром, а все эти придворные интриганы — марионетками в неведомой игре Его Святейшества. Иногда Альдор думал, что и сам он не более чем тряпичная кукла в руках Конаха. И хотя теперь он занимал один из ключевых постов в иерархии престола, это не только не доставляло ему радости, напротив, в течение всего этого времени держало его в состоянии постоянной напряженности и непрерывной тревоги.

"Все-таки годы берут свое, и мы становимся другими: глупыми, слабыми, больными", — давал Альдор волю невеселым мыслям, с большим сожалением вспоминая о той вольнице, которая была предоставлена ему в Монтании. Монтания вспоминалась как идиллическая страна, почти райский уголок, премилое спокойное королевство, где жизнь текла ровно и спокойно на протяжении десятков лет. Годы, проведенные в Монтании, были лучшими в его жизни. С ранних лет Альдор поступил на службу Верховному Жрецу. Начинал с низов, одолевал ступеньку за ступенькой, пока не достиг всех мыслимых вершин служения. Дальнейший подъем был невозможен, и это сильно тревожило сановника. Новая должность множила завистников и недоброжелателей. Любого доноса, обвинения в измене и посягательстве на Священный престол было достаточно, чтобы расправиться с Главным Наместником. И лишь теперь Альдор осознал, за что ненавидит короля Роланда. Не за отступничество, не за бунт, не за гордость, а за то, что разрушил эту его спокойную, тихую и размеренную жизнь. Здесь в столице престола на него вновь нахлынул, казалось бы, давно забытый страх. Это был страх перед всемогуществом Верховного Жреца. Альдор сам был искусным магом, посвященным последней третьей ступени. Все вместе взятые великие маги прошедших столетий были ничтожнее мышей перед ним. Но чем выше Альдор поднимался по ступеням овладения мастерством, тем таинственнее и непостижимее представлялось ему искусство Верховного Жреца. Конах, казалось, был всесилен, а магия со всеми ее законами и тайными знаниями придумана самим Верховный Жрецом. И это особенно страшило Альдора.

Возможность лицезреть Верховного Жреца представлялась нечасто. Альдор со времени своего прибытия в столицу виделся с Конахом всего два раза. Первый, когда, прибыв после усмирения бунта в Монтании, докладывал о результатах операции; второй, когда был представлен на новую должность Главного Магистрата провинциального управления. Связь между Верховным Жрецом и подчиненными всегда осуществлялась через Алтарь. В резиденции каждого мало-мальски значимого чиновника престола была оборудована особая комната с Алтарем магической силы, чтобы он мог ощущать присутствие своего единственного бога и повелителя Конаха и общаться с ним. И Альдор в этом смысле не составлял исключения. Что побудило властелина прибегнуть к личной встрече, составляло тревожащую тайну. Только одно с уверенностью мог предположить Альдор: вряд ли Его Святейшество приготовил ему приятный сюрприз. Ради приятных сюрпризов не поднимают среди ночи. Речь могла идти либо о наказании, либо о поручении какого-то сверхответственного и срочного дела. И то и другое не нравилось Альдору, так как нарушало привычное течение жизни и было способно в немалой степени ее усложнить.

"Все, пора уходить на покой", — думал Альдор, даже под теплым одеялом ощущая прокрадывающийся туда противный нервный холодок. Ему, старому человеку, уже давно пора отправляться на покой. Свою жизнь он прожил честно и всеми силами служил повелителю. Но годы берут свое, приходит пора задуматься об отдыхе и уступить место молодым. Да, именно так он и заявит повелителю, независимо от темы предстоящего разговора. "Все, — скажет он, — пора старому верному псу убираться на покой". Альдор понимал, что другого удобного случая сказать об этом может и не представиться.

Карета с гербом Священного престола — золотым драконом на фоне объятого пламенем солнца, подкатила к воротам дворца. Караульные гвардейцы в вороненых латах с золотыми гербами и высокими белыми плюмажами на шлемах звонко отсалютовали алебардами господину Главному Наместнику. Кованые ворота с затейливым рисунком распахнулись, и Альдор ступил на широкую лестницу из белого мрамора, застеленную красной ковровой дорожкой. Парадный вход был освещен факелами на высоких треногах. Два каменных дракона, вознесшиеся над пьедесталами, охраняли резиденцию Его Святейшества. Драконы были почти как живые. Альдору даже показалось, что левый с подозрением покосился на него выпуклым каменным глазом. Поднявшись по мраморным ступеням, Альдор очутился в большом зале с высоким куполом. Подвешенные на цепях круглые люстры сияли множеством огней, но все же были не в силах разогнать мрак, сгустившийся под высоким куполом. Каждый раз Альдора, когда он бывал во дворце, неприятно поражало разительное отличие между парадными комнатами для приемов и внутренними помещениями резиденции Его Святейшества. Насколько торжественными и праздничными были залы для приемов, настолько мрачными, пугающими и таинственными выглядели внутренние покои Верховного Жреца.

— Прошу следовать за мной, господин Главный Магистрат, — один из разнаряженных придворных бездельников, что кормились возле Священного престола, приглашающе указал на дверь, ведущую из парадного зала. Альдор, испытывающий презрение ко всей этой придворной камарилье, так и не смог вспомнить, как зовут и какую должность занимает этот человек. Они быстро прошли по длинной анфиладе ярко освещенных залов и оказались в темной глубине дворца. Придворный остановился перед винтовой лестницей, круто спускающейся вниз, и объявил:

— Господин Главный Магистрат, вы должны спуститься по этой лестнице до самого конца. Там вас встретят и проводят к Его Святейшеству.

Это было не очень хорошим предзнаменованием. Но Альдору не оставалось ничего другого, как согласиться. Здесь в подвалах дворца Его Святейшества находилось то, что старались особо не афишировать. Конах называл это сердцем Священного престола. Только люди, лично отобранные Верховным Жрецом, допускались сюда. Альдор за время своего служения так и не удостоился этой чести и, по правде сказать, не слишком страдал от этого. Контраст с верхними этажами был разительным. Это понимал каждый, кто начинал спускаться по лестнице, сложенной из грубоотесанных каменных блоков. Перила крутой лестницы казались дородному Альдору не слишком надежными, и он старался держаться ближе к обнаженной кладке замшелых кирпичей. С треском горели факелы, укрепленные в металлических держателях, выхватывая из мрака пятна закопченных стен.

Альдор спускался минут десять. Его сердце быстро вошло в тревожный ритм, а мозг лихорадочно выискивал прошлые прегрешения, способные привести в эти мрачные темницы.

На площадке нижнего этажа его уже поджидали. Начальник личной охраны Его Святейшества генерал Трип в сопровождении четырех гвардейцев подошел к магистрату и, вежливо поздоровавшись, предложил следовать за ним. Щелкнув, захлопнулась железная решетка с постом стражников, и они двинулись по длинному коридору, освещенному редкими факелами. Двое гвардейцев во главе с генералом Трипом шли впереди магистрата, двое сзади. Это более походило на караул, чем на почетный эскорт, и Альдор терялся в догадках, чувствуя себя уже не гостем, а скорее пленником. Толстые каменные стены и решетчатые двери с постами охраны за каждой из них производили угнетающее впечатление. Несколько раз его конвой менял направление, поворачивая направо-налево и спускаясь по лестницам, так что Альдор, до этого никогда не бывавший в подземельях замка, вконец запутался.

Они следовали мимо камер, забранных решетками. Внутри камер со стен свисали цепи с кандалами. Не требовалось обладать аналитическим умом, чтобы понять, что они находятся в подземной тюрьме Его Святейшества. Камеры этого этажа были пусты, но, проходя мимо лестничных маршей, Альдор слышал доносящиеся снизу лязг цепей, нетерпеливую ругань охраны и душераздирающие вопли. Наконец караул остановился возле двери с кованым узором из железных цветов.

Генерал Трип постучал в дверь прикрепленным металлическим кольцом и заглянул в открывшееся смотровое окошко. Дверь распахнулась. Они прошли в помещение, в котором Альдор до этого никогда не был. И в ту же минуту понял, что вряд ли бы захотел снова здесь очутиться.

Вытянутый прямоугольник большого зала уходил в непроницаемую темноту его дальнего конца. Первое, что потрясло Альдора, были колонны и потолок. Потолок дрожал нагромождением извилистых бугров и выступов. Его поддерживали перекрученные массивные колонны, свитые из вен, артерий и жил. Пульсирующими трубами устремлялись они к потолку, где растворялись в бугристой массе. Бесформенная бурая масса, покрывающая потолок, вздымалась и опадала с хлюпающими вздохами, впитывая в себя жизненные соки, поставляемые колоннами.

Альдору нестерпимо захотелось покинуть это помещение. Он испуганно обернулся к Трипу:

— Генерал, зачем мы здесь?

На лице генерала Трипа не было ни кровинки. Пошамкав губами, он собирался что-то ответить, но в тот же миг раздался голос Его Святейшества:

— Трип, вы свободны. А вас, наместник, попрошу остаться.

Повторять приказание не пришлось, генерал Трип, лихо развернувшись на каблуках, поспешно покинул зловещее помещение.

— Не надо так волноваться, мой дорогой Альдор. Вы находитесь в самом сердце Священного престола. Приводите свои чувства в порядок и следуйте за мной, — сладко произнес Его Святейшество. И не обращая внимания на растерянного чиновника, двинулся вдоль ряда пульсирующих колонн в темный конец зала. Альдор, разглядывая живую ткань и с отвращением прислушиваясь к булькающим, чмокающим и сосущим звукам, что неслись отовсюду, последовал за повелителем.

— Обстоятельства сложились таким образом, что вам, мой друг, предстоит подняться еще на одну ступень посвящения, — голос Верховного Жреца звучал вкрадчиво и приглушенно. Капюшон сутаны как обычно скрывал лицо повелителя. Наряд Его Святейшества, сколько его знал Альдор, оставался неизменным — черная монашеская сутана. И единственным предметом в его одеянии, за что мог зацепиться взгляд, была золотая цепь с символом власти, пламенным драконом на шее. Альдор пытался вспомнить, сколько лет он знает Его Святейшество: тридцать, сорок? Если быть точным — тридцать три. Служить престолу Альдор начал с молодых ногтей, едва ему стукнуло двадцать два. Сейчас он постарел и расползся вширь, а Конах оставался таким же, как раньше. За прошедшие годы ничего в нем не изменилось: те же руки, обтянутые желтоватой кожей, с распухшими суставами на длинных пальцах, похожие на лапы курицы; лицо серо-желтого цвета с впадинами глаз и носом, загогулиной растаявшего воска нависшим над тонкими коричневыми губами — все было таким же, как и двадцать, и тридцать лет назад. Других частей тела повелителя, скрытых под длинной сутаной, не видел, надо полагать, никто.

Они ступили на мягкую трясину темной половины зала. Альдор старался держаться за спиной повелителя. Ему все время казалось, что чмокающие рты, раскрывающиеся на стенных наростах, стараются втянуть его в себя. Верховный Жрец остановился около небольшой металлической двери, покрытой паутиной из толстых жил. Он положил руку на небольшой выступ около двери, и дверь с легким гудением распахнулась.

— Прошу вас, Альдор! Момент истины близок. Теперь, когда вы знаете, где Сердце Священного престола, пришло время познакомиться с его Мозгом, — Конах уступил дорогу наместнику, пропуская его вперед.

И Альдор, переступив небольшой порожек, вступил в зеленоватый сумрак. В отличие от предыдущего этот зал был значительно скромнее в размерах. Но когда Альдор поднял голову, чтобы посмотреть на потолок, дух его захватило. На неимоверную высоту, уходя в просторы ночного неба, из центра зала вздымался огромный столб. Его поверхность с выпуклостями, как у стручка гороха, была полупрозрачной, и Альдор видел, как внутри столба в вихреобразном движении закручиваются сгустки зеленой слизи. Облака слизи сливались друг с другом, создавали причудливые образования, делились и распадались, принимая все новые формы. И весь этот поток, закручиваясь в спиральном хороводе, беспрестанно двигался, устремляясь от земли к небу.

Альдор был настолько потрясен открывшимся ему зрелищем, что долгое время не мог вымолвить ни слова, и тогда Конаху, которому надоело любоваться потрясением своего слуги, пришлось прервать затянувшееся молчание:

— Теперь, мой друг, вы достигли последней ступени посвящения доступной смертному. Вы видите перед собой Мозг Священного престола. Это он дал мне ту силу, которая позволила спасти мир, погрязший в войнах и разврате. Не правда ли он величественен — Великий Разум Зорга, которому все мы преданно служим.

Альдор оторвал взгляд от Мозга и посмотрел на повелителя. Он никогда еще не видел Верховного Жреца в таком возбуждении. Темные глаза Его Святейшества метали молнии. Сам он словно бы лучился некой энергией, бледными сполохами просвечивающей сквозь серую кожу на его лице.

Наклонясь к Альдору, Верховный Жрец горячо шептал:

— Великому Мозгу Зорга мы обязаны своим существованием. Мы у него в вечном и неоплатном долгу. Мы всего лишь жалкие твари, чувствующие свое полное ничтожество перед его совершенным величием.

— На колени, мой друг! Преклоним головы перед совершенством, равного которому нет во Вселенной! Припадем челом к Великому Разуму, чтобы насладиться его силой и могуществом! — долго сдерживаемые нотки истерического восторга прорвались в голосе Верховного Жреца. Увлекая за собой Альдора, он рухнул на колени перед Мозгом Зорга, и силой прижал голову наместника к пульсирующему колоссу.

Вселенная с мириадами звезд вспыхнула в сознании Альдора. Он ощутил себя ничтожной частичкой, звездной пылью, рассеянной среди мириад галактик. Перед его внутренним зрением в бешеном ритме проплывали, сливались и распадались тысячи миров. На какой-то миг Альдору показалось, что он стал частью вечности, тех сотен тысяч лет, что прожил этот уникальный организм. И за это время миллионы жизней самых разнообразных существ пронеслись перед ним, и все они были собраны здесь в этом непостижимом творении.

— Чувствуешь его силу, Альдор?! — возгласил Верховный Жрец. — Можешь ты теперь назвать себя микрокосмом? Можешь ли и дальше считать себя вершиной творения?! Или ты просто тварь, лишенная всякой благодарности к создавшим тебя и оттого чувствующая свою ничтожность! — пытался докричаться до находящегося в трансе наместника Верховный Жрец.

— Понял ты теперь, кто вершина всего? Или все еще пытаешься ухватиться за соломинку своего неверия? Осознал ли ты, наконец, что нет другого пути служения, кроме служения ему, самому совершенному из мировых творений? Ты столько лет пребывающий в неверии и лицемерном притворстве, познал ли ты наконец истину?! — неистовствовал Конах.

— Мозг и я: мы — одно! Плоть от плоти, кровь от крови! В нем моя душа и тело, а в нем моя, — с этими словами Верховный Жрец сдернул капюшон, и Альдор разглядел у него на голове золотую пластину, скрытую редкой паутиной длинных волос.

— Видишь, я отдал часть себя, чтобы он мог родиться. А его часть вошла в меня. Вот здесь! Мы с ним одно целое!

Конах крепко, словно тисками, сдавливал шею Альдору, прижимая его голову к столбу с Мозгом Зорга. В какой-то момент задыхающийся Альдор понял, что сейчас потеряет сознание. Только тогда Верховный Жрец немного ослабил хватку и стал постепенно успокаиваться. Он поднялся с колен и стал в нетерпении расхаживать по комнате, ожидая, когда же эта старая свинья Альдор, наконец, очухается. Альдор сидел на полу и пытался отдышаться. Черный туман перед глазами медленно рассеивался, и предметы постепенно проступали из небытия. Но только спустя пять минут Альдор полностью обрел способность контролировать себя.

— Теперь, когда тебе стала известна главная тайна престола, я не могу просто отпустить тебя, — заявил Конах, угадав потаенные мысли наместника. — Ты пребудешь со мной до конца, и единственно возможной формой твоей отставки будет только смерть.

Наклонившись над Альдором, Конах заглянул ему в глаза.

— Но легкую и быструю смерть надо еще заслужить... Я дам тебе последний шанс, тем более что обстоятельства принимают серьезный оборот.

— В чем я виноват, милорд? — задыхаясь, промолвил Альдор.

— Ты еще спрашиваешь! Подойди сюда! — приказал Его Святейшество. Конах стоял возле черного стеклянного квадрата, к которому от Мозга тянулись трубки артерий. Альдор на непослушных ногах пересек комнату и приблизился к повелителю.

— Сейчас ты кое-что увидишь. И мне будет интересно выслушать твои комментарии, — Верховный Жрец надавил на какой-то выступ в основании экрана. Темный квадрат осветился внутренним светом, и перед Альдором предстал длинный коридор. По нему шли два человека. Изображение было искажено и вытянуто, и только когда эти люди вплотную приблизились к экрану, Альдор смог разглядеть их. Невольный возглас вырвался у него. Но этого не могло быть! Он всегда доводил до конца порученную работу.

— Узнал? — быстро спросил Конах, польщенный замешательством своего слуги.

— Да, одного. Это Квентин, сын Роланда.

— Сын Роланда, короля Монтании? — уточнил Конах.

— Да, Ваше Святейшество, — дрожащим голосом подтвердил Альдор.

— Как такое могло произойти? — зло спросил Его Святейшество.

— Не знаю, — виновато промолвил Альдор.

— Разве не ты должен был подобно собаке, вылизать все это дерьмо?! Выжечь гнездо крамолы и еретизма! Или ты в сговоре, старая свинья? Чего молчишь? Нечего сказать в свое оправдание?! И после этого ты смеешь говорить, что преданно служишь престолу! — негодовал Конах. — Теперь ты все знаешь о священном Мозге Зорга, и пусть он ответит, какой кары ты заслуживаешь.

Верховный Жрец вновь пал на колени перед Мозгом:

— Великий Разум Зорга, молю тебя прости, что позволил ускользнуть нашим врагам. Ты знаешь, каких усилий стоит мне удержать власть на Земле, чтобы ты мог завершить свое Великое Дело. Ты знаешь, кто твой враг и как он опасен. До сих пор на Земле существуют очаги сопротивления, которые мы не можем подавить. Отступники и еретики давно стекаются туда и вынашивают свои гнусные замыслы. Но клянусь тебе, Разум Зорга, рано или поздно с этими отстойниками скверны будет покончено, и тогда ты сможешь спокойно завершить создание новых и совершенных жизненных форм.

Вдвойне досадно, но даже в моем окружении находятся люди недостойные служить тебе. По глупости, лености, беспринципности и разгильдяйству они потворствуют врагу. Перед тобой наместник Альдор. Этот человек упустил двух злейших врагов престола. И если их не остановить, они смогут причинить много вреда. Даже если и не верить в Древние пророчества... Ответь же, Великий, какого наказания достоин раб твой?

Альдор понял, что дело может кончиться плохо. Он ползал на коленях перед Мозгом и Его Святейшеством и униженно молил:

— Простите меня, недостойного раба своего... Я все исправлю, все сделаю...

Но Верховный Жрец был глух к его мольбам. Он продолжал обращаться к Мозгу:

— Прошу тебя, Великий Разум Зорга, определи участь этого несчастного и ответь, какого наказания он заслуживает. Каким бы суровым ни был твой приговор, пусть воздастся этому человеку по вине его. Об одном лишь прошу тебя: будь справедлив и прими во внимание прежние его заслуги. Да свершиться суд праведный, и будет все по твоей воле! — Верховный Жрец склонил голову в молитвенном поклоне.

Альдор чувствовал, как струйки холодного пота стекают по его спине. Конах стоял над ним, скрестив руки на груди. Его лицо было отрешенным и бледным. Верховный Жрец не обращал на наместника ни малейшего внимания и только к чему-то внимательно прислушивался. В мертвой тишине отчетливо слышалось бульканье жидкостей, переливающихся в многочисленных сосудах Мозга. Никто из людей не решался произнести ни слова.

И вот в тишине послышался едва заметный крадущийся звук. Альдор даже не успел вскрикнуть, как из стены выхлестнулось длинное тонкое щупальце и быстро, кольцами, обвилось вокруг тела Альдора. Черные лоснящиеся кольца больно впились в рыхлое тело чиновника.

Альдор попытался крикнуть, но из горла вырвались только хриплые булькающие звуки.

— Простите меня... простите... помилуйте... — булькало где-то глубоко в горле. — Я исправлю ошибку... Это всего лишь ошибка... — задыхаясь, хрипел он, — ошибка, не более... не доглядел я... — торопился Альдор, пока щупальце совсем не перерезало тело.

Конах стоял над ним. Глаза Верховного Жреца были широко раскрыты. Казалось, он впитывает в себя предсмертные стоны жертвы, наслаждаясь ее болью и беспомощностью.

Альдор чувствовал, как жизнь покидает его. Дыхание почти прекратилось, а сердце, отдаваясь глухим стуком где-то в глубине тела, продолжало в предсмертных судорогах выплескивать порции ненужной уже крови. Еще мгновение и оно, не выдержав бешеного ритма, полностью остановится. Сознание мягко уплывало к мириадам миров, которые он совсем недавно созерцал в живом исполине — Мозге Зорга.

Неожиданно щупальце ослабло. Альдор услышал странный шепот, похожий на шорох тысяч насекомых, который с большим трудом сложился в его угасающем сознании в членораздельную фразу:

— Пусть исправит свою ошибку. Помилован...

Давление ослабло. Щупальце с шорохом уползло. И бесчувственное тело Главного Магистрата Священного престола тяжело рухнуло на пол.


Глава 17. Протоформы Зорга


— Эти места тебе должны быть хорошо известны. Террана — вот кость в горле престола, — длинной указкой Верховный Жрец отмечал на карте места, в которые надлежало отправиться Альдору. — Как ты помнишь, наши войска тогда так и не сумели взять этот город, и теперь все отступники и бунтовщики устремились туда.

Альдор, еще не пришедший в себя после перенесенного испытания, пытался внимательно вникать в то, что говорил повелитель.

— Одного из них ты опознал. Другого знаю я. И удивительно, что он еще жив. Это — Миракл, один из последних Великих Магов, как они себя называли. В свое время я предлагал ему сотрудничество, но он отверг меня. После этого я стер в порошок все их войско. Ума не приложу, как ему удалось выжить.

— Самое опасное, что они вышли в Сеть и попытались получить доступ к ресурсам Мозга. Это значит, наши враги сумели воспользоваться технологиями Древних. В этом большая опасность, — продолжал Конах. — Но это их выдало, и я устроил им маленький фейерверк, — Его Святейшество изобразил на лице довольную гримасу, которую лишь весьма отдаленно можно было соотнести с улыбкой.

— Они в древней башне, расположенной в пятидесяти милях от северных границ Терраны. Так что мы вполне способны, не нарушая границ Терраны, захватить их.

Конах выжидательно посмотрел на Альдора:

— Теперь ты понимаешь, какие обстоятельства заставили меня поднять тебя среди ночи. И я спрашиваю тебя, Альдор, готов ли ты выполнить ответственное задание?

— Да, Ваше Святейшество, — покорно ответил наместник. Он понимал, что жизнь не оставила ему выбора.

— Хорошо, тогда я открою тебе еще одну страшную тайну престола.

Они шли по внутреннему двору крепости, где располагались арсенал и казармы.

— Ты должен отправиться туда немедленно, — отдавал приказания Конах. — Задача заключается в том, чтобы, высадившись небольшим отрядом, захватить или уничтожить наших злейших врагов. Но это лишь полдела. Если эти мерзавцы разнюхали о Древнем оружии и успели сообщить о нем в Террану, у нас могут быть большие неприятности. Поэтому главная наша цель — это Небесный Огонь. Вы должны уничтожить это Древнее оружие до того, как в наступление на Террану пойдут наши армии.

Они остановились возле громадного серого здания арсенала. Гвардейский караул отдал честь повелителю. Ворота арсенала распахнулись, Конах и Альдор вошли внутрь.

Здесь ковалось оружие престола. Сотни лучших специалистов трудились над созданием наиболее совершенных видов магических и обычных вооружений. Вдоль прохода были расположены станки и кузнечные прессы, за которыми кипела напряженная работа. Ярко пылал огонь в доменных печах и горнах. Воздух был наполнен запахами раскаленного металла и гарью. Стоял оглушительный шум от работы сотен молотов и других механизмов. Вдоль прохода выстроились вереницы готовых изделий. Тысячи мечей, копий, щитов, стрел, треножников и еще многого другого, о чем даже Альдор не имел представления. Лучи взошедшего солнца почти не проникали в небольшие закопченные окна, расположенные под самым потолком, и в цеху было сумрачно. Охранники и надзиратели важно расхаживали по цеху, присматривая за закопченными и грязными фигурками мастеровых.

Его Святейшество быстро шел по центральному проходу, стремясь поскорее попасть в следующее помещение. Даже в таком шуме и грохоте голос его звучал на удивление отчетливо:

— Сейчас увидишь наши новые средства доставки. К завтрашнему вечеру ты уже должен быть в степях Редера, чтобы выполнить свою миссию.

Они подошли к следующим воротам, охраняемым еще более строго. Проход из одного цеха в другой был строго регламентирован. Однако охрана, узнав Верховного Жреца, тотчас распахнула ворота.

— Плохо, что не проверяете, — сделал выговор Конах начальнику караула. — В следующий раз прикажу отправить вас на галеры.

— Но Ваше Святейшество... — промямлил испуганный начальник.

— Отныне ваш цех будет охраняться по инструкции номер "0", — резко сказал Конах и прошел в ворота.

Второй цех можно было сравнить с лабораторией алхимиков. За множеством столов, уставленных всевозможными наборами колб и пробирок, корпели сотни две ученых жрецов в белых халатах и кожаных передниках. Резкие запахи носились в воздухе. То тут, то там над рабочими местами вспыхивали разноцветные огненные вспышки. На испытательных стендах опробовались новые виды Треножников Магической Силы. Огромные огненные шары вылетали из треножников и поражали специально устроенные мишени. Любые материалы: камень, кирпич, дерево или железо тут же превращались в пепел и пар. В огороженных кирпичными стенами траншеях вздымались огненные валы, над металлическими сетками в воздухе проносились снопы ослепительных молний — шли испытания различных видов магических вооружений. Старшие жрецы в черных сутанах важно расхаживали по лаборатории, оценивая качества нового оружия и наблюдая за ходом работ. Многие из них были знакомы с Альдором и учтиво раскланивались с ним и Верховных Жрецом. В задачу жрецов входило укрощение и трансформация тех сил, что были открыты в лаборатории, поэтому все они были снабжены книгами по магическому искусству и постоянно что-то записывали в свои толстые тетради.

Самая многочисленная стража стояла у третьих ворот. Начальник охраны отдал честь Верховному Жрецу и Главному Наместнику и предложил им пройти проверку на идентификацию личностей. Стражник вытащил из металлического ящика магическую книгу в черном переплете без названия и, осторожно придерживая книгу с боков, предложил Его Святейшеству положить на нее руку. Конах приложил ладонь к книге, и по черной блестящей обложке пробежали быстрые молнии. Офицер открыл книгу на нужной странице, с чем-то там сверился и снова отдал честь Его Святейшеству. Ту же самую процедуру пришлось проделать и Альдору. Когда с проверкой было закончено, командир стражников кивнул своим подчиненным, и те распахнули тяжелые железные ворота.

Все, что Альдор видел до этого, удивляло масштабами, но было обычно, но то, что он увидел в третьем цехе, наповал сразило его.

— Это детище Мозга, — с пиететом произнес Конах, едва они вошли в это помещение.

И действительно, трудно было в этом усомниться. Живые трубы артерий, вен и кровеносных сосудов таких же, как в подземельях замка, оплетали все помещение, свиваясь в причудливые переплетения и клубки. Каменные стены сплошь были покрыты буро-зеленым наростом живой ткани с многочисленными извилинами. Все вокруг булькало и клокотало: по артериям и венам протекали тонны питательной жидкости. Больше всего Альдору это напоминало гигантскую плаценту. Он словно бы очутился в матке исполинского организма, живущего по законам своей неведомой природы. Альдор только попытался представить себе это существо, как помимо воли мурашки побежали по всему телу и какой-то первобытный страх сотряс все его существо. Наместник взглянул вниз: под ногами опять шевелилась бурая масса. Шаги были абсолютно не слышны: мягкая живая ткань на полу поглощала все звуки. Под тяжестью она прогибалась, как упругая трясина на болоте.

Обслуживающий персонал — сгорбленные, уродливые фигуры с длинными конечностями быстро сновали в темноте. Через минуту, привыкнув к тусклому свету, пробивающемуся сквозь затянутые зеленоватой слизью оконца, Альдор разглядел, что эти служители, хотя внешне и напоминают людей, таковыми не являются. Это настолько ошеломило его, что он вскрикнул. Конах удивленно повернулся к нему, но, проследив направление взгляда чиновника, понял в чем дело и с понимающей улыбкой пояснил:

— Это тоже продукт жизнедеятельности Мозга. На данном этапе он произвел несколько разновидностей живых существ. Взял за основу человеческий организм и переделал его. Дальнейшая задача состоит в том, чтобы организовать самостоятельный процесс размножения этих существ, используя человеческие организмы только в качестве питательной среды. Изменение преследует первичную цель: переделать человеческую породу таким образом, чтобы человечество не мешало появлению новых видов живых существ. И кроме того, благодаря Изменению, из людей получается прекрасный корм для личинок Зорга.

Ты, Альдор, присутствуешь при великом начале новой жизни. В этой материнской утробе начинают свой путь прародители будущего населения Земли. Это первичные формы, во многом еще не развитые и не соответствующие идеальным образцам натурального Зорга. Что поделаешь, человеческий материал не очень хорошо поддается обработке. Для того чтобы настоящие зорги могли свободно развиваться в природе, им необходима питательная среда для образования первичных колоний. И она была получена из людей, которые, подвергшись Изменению, деградировали в неконкурентные формы жизни.

— Эти не слишком пригодны для ведения боевых действий, — кивнул Конах в сторону копошащихся около высокого нароста существ. — Но вполне подходят для обслуживания инкубатора.

Альдор с изумлением разглядывал существ, отдаленно напоминающих людей. Их головы были крупнее человеческих и вытягивались к затылку. Лоб был более покатым. Челюсти выдвинулись вперед, а нос стал настолько маленьким и расплющенным, что почти не выступал над поверхностью лица. Рост их, по сравнению со средним человеческим, увеличился на пару футов. Верхние конечности вытянулись, нижние укоротились, туловище склонилось к земле, а над головой намечался небольшой горб. Кожа этих существ полностью утратила волосяной покров и покрылось мелкой сетью чешуек.

Существ было немного, особей десять, но они настолько быстро сновали перед носом у Альдора, что казалось, что их здесь, по меньшей мере, раза в два больше. Эти создания еще не утратили человеческой речи, но говор их стал более отрывистым и резким, некоторые звуки из их глоток вырывались на нотах, граничащих с шипением и свистом.

— Как ты думаешь, откуда взялись все эти гоблины, гномы и прочие уроды, населяющие измененный мир? — увлеченно продолжал Верховный Жрец, — Думаешь, они зародились сами собой? Нет, это продукт Изменения — разумной и целенаправленной воли. Это они, эти уроды и гоблины, помогли создать нашу религию, наше Великое учение, которое — как мы уже и сами верим — защищает людей и несет им мир.

И наконец, последнее чудо, последняя ступень деградации на пути к первичной колонии Зорга — грибы! Их чистые белковые формы наиболее пригодны для развития личинок нового вида. Здесь, в этом инкубаторе, мы выращиваем лишь прародителей Зорга, изменив человеческий материал настолько, насколько это возможно. Но эти первичные формы будут развиваться и совершенствоваться под воздействием Мозга, пока через несколько поколений не приобретут совершенство подлинных форм Зорга. Я и Мозг управляем всем этим процессом. Каждый новый зорг — наше дитя и наша частица, неотъемлемая от своего создателя. Как они присутствуют в Мозге, так и Мозг присутствует в каждом из них. Все эти существа полностью подконтрольны нам.

Альдор был потрясен и продолжал таращиться на уродливых зоргов. Те, пробегая мимо, бросали исподлобья угрюмые неприязненные взгляды.

— Здесь, в общем-то, ничего интересного. Это лишь колыбель новой жизни. Гораздо интереснее ее продукты. Пойдем дальше, — предложил Конах.

Они двинулись вдоль ряда морщинистых оболочек, где дозревали тысячи зародышей. Нечеловеческие уродцы плавали в сосудах с питательной жидкостью, набираясь сил, чтобы родиться.

"Удивительно, как до сих пор меня не вытошнило от всего этого", — думал Альдор. В картине нового мира, которую нарисовал перед ним Верховный Жрец, людям не было места.

Уродливые служители инкубатора быстро носились взад-вперед, не успевая заполнять оплодотворяющей жидкостью, выплескивающейся из высокого и толстого бугристого нароста посреди зала, все новые оболочки маток. В их вертких движениях было что-то от насекомых или рептилий.

— Как видишь, Альдор, унаследованный от человеческих существ онтогенез не совершенен. Зародышам приходится так долго вызревать в этих сосудах. И от этого пока не уйдешь, хотя мы и сократили сроки до трех месяцев.

Помещение по мере продвижение расширялось в размерах. Теперь оно было полностью заполнено оболочками с зародышами. Зародыши росли и обретали формы взрослых существ по мере того, как сосуды приближались к концу зала. Альдор заметил, что в крайних рядах находятся уже вполне созревшие особи. Ткань живого пола под оболочками медленно двигалась, и они, перемещаясь, словно по конвейерной ленте, исчезали в темном боковом проходе.

— В большинстве из них находятся вполне жизнеспособные организмы, послушные Мозгу, и мы можем оживить их в любую минуту, — пояснил Конах. — Но я хочу показать тебе конечный результат.

Они подошли к выходу из инкубатора. Здесь охрану несли не люди, а эти уродливые гибриды зорга и человека. Зорги без слов распахнули ворота, и Верховный Жрец с наместником вышли в просторный двор арсенала, террасами спускающийся к морю.

Стояло хмурое утро. Ветер гнал темные тучи по безрадостному небосводу. С моря дул холодный пронизывающий ветер, окутывая все влагой и сыростью. Мелкий моросящий дождик уже был готов к тому, чтобы превратиться в настоящий ливень. Альдор плотнее закутался в теплый шерстяной плащ, с красной подкладкой, полагающийся ему как высшему сановнику престола.

— Они ждут тебя! — торжествующе объявил Верховный Жрец и ткнул пальцем куда-то в небо. Альдор поднял взор и увидел в небе над морем большие коричневые шары, обрамленные снизу бахромой колышущихся щупалец.

— Эти живые существа тоже порождения Мозга. Мы назвали их командорами, потому что они служат для связи, разведки и обнаружения скрытых войск противника. Кроме того, в своей утробе они могут нести десант наших воинов. Именно на них ваш отряд отправится в путь, чтобы покарать отступников. Сейчас Мозг даст команду, и командоры прибудут сюда.

И действительно, Альдор заметил, как три шара отделились от группы себе подобных и поплыли по направлению к ним.

Конах щелкнул пальцами, и тотчас перед ним возник один из незаметных охранников в чине полковника.

— Выводи десантную команду, — приказал Верховный Жрец и добавил, обращаясь к Альдору: — В нее помимо людей войдут и наши новые воины из зоргов. Они обладают боевой мощью и выносливостью не сравнимой с человеческой, и хотя это только первичные образцы, мне не терпится испытать их в бою. Их будет пятеро. Один шар для них. В двух других отправятся воины и жрецы во главе с тобой.

На площадку строем вышла команда тяжело вооруженных воинов, закованных в прочные стальные панцири. Двое младших жрецов несли части разобранного боевого треножника.

Из ворот инкубатора, который только что посетили Конах и Альдор, выдвинулись пять высоких сгорбленных фигур с длинными руками. Альдор присмотрелся и увидел, что из рук у них выходят изогнутые отростки костяных сабель. Двигались они проворно, перемещаясь на странно изогнутых ногах, как кенгуру, большими прыжками. Хотя эти существа и напоминали тех, что обслуживали инкубатор, по строению их тел Альдор сразу же догадался, что перед ним настоящие бойцы.

— Этих воинов, — Конах кивнул на строй искусственно выведенных особей, — мы назвали зоргсами. Их командир — Дрон.

Когда три группы (воинов, жрецов и зоргсов) построились на плацу, Альдор с удивлением заметил, что воинами командует его старый знакомый по Монтании кавалер Друум, ныне произведенный в чин полковника. Его присутствие неприятно покоробило Альдора, хотя внешне он радостно приветствовал новоиспеченного полковника.

— Воины Священного Престола! — обратился Конах ко всем присутствующим. — Перед вами стоит трудная и ответственная задача. Вам надлежит выступить передовым отрядом наших сил, чтобы, наконец, покончить с последним оплотом ереси — Терраной. Вам предписывается, — Верховный Жрец обвел взглядом строи воинов и зоргсов, с интересом разглядывающих друг друга, — уничтожить древнюю башню, расположенную в степях Редера, вместе с захватившими ее врагами. Если враги успели уйти, вы должны уничтожить башню и преследовать врагов в Терране, скрытно проникнув на ее территорию. Этот приказ вы должны выполнить во что бы то ни стало. Командиром сводного отряда назначается Главный Магистрат Альдор. В дополнение настоящего приказа всем командирам отрядов будут вручены индивидуальные письменные предписания, которые необходимо будет вскрыть в назначенное время.

— Вопросы есть? — по-военному строго обратился к солдатам Его Святейшество. Все молчали.

— Нет? Тогда раздайте предписания командирам отрядов и начинайте посадку, — приказал Конах.

Два строя воинов, людей и зоргсов, застыли друг против друга, пожирая друг друга глазами. Альдор не мог поручиться за всех людей, но он отчетливо ощущал реакцию отторжения этих чужаков, которая, как ему казалось, была заложена в каждом человеке на генном уровне. Отважные, закаленные в боях воины с враждебным недоверием косились на чужаков. Зоргсы в свою очередь надменно взирали на людей с высоты своего роста, как на ничтожных и омерзительных насекомых.

Альдор и Друум получили запечатанные личной печатью Конаха голубые конверты.

Десантные шары зависли над плацем. Их щупальца лениво покачивались у самой земли. Воины, жрецы и зоргсы, разбившись на три группы, по очереди подходили к командорам, и командоры, обхватив каждого щупальцами, заталкивали их в свое нутро с неприятным чмоканьем.

Альдор решил стать последним, кто подвергнется этой процедуре. И когда уже все исчезли в кожистой оболочке летающих шаров, Верховный Жрец решительно подтолкнул Альдора к одному из них:

— Если ты справишься с этим заданием, тебя ждет великая награда и почетная отставка. Все то, о чем ты так долго мечтал, сбудется, а если нет — не взыщи...

В этот момент щупальца командора мягко подхватили грузное тело магистрата и втащили внутрь.

Раздались звуки, похожие на тяжелые вздохи, и шар, постепенно набирая скорость, взмыл в воздух. Вздохи участились и вскоре превратились в ровное натужное сопение: командор, с силой выталкивая из себя воздух, двигался вперед.

Альдор поудобнее устроился на мягком теплом образовании, служащем сиденьем и только теперь, прикрыв глаза, смог немного расслабиться. Чувствуя состояние Главного Магистрата к нему никто, даже Друум, не приставал ни с какими расспросами. Альдор обнаружил, что все еще сжимает в руках голубой конверт с приказом Верховного Жреца, и поспешно засунул его во внутренний карман плаща. Мерное сопение командора успокаивало, и вскоре он, плотно прижавшись щекой к мягкой оболочке летающего шара, уснул.


Глава 18. Десант в степи


Неясный шум проникал сквозь пелену сна, мешая плыть по сладким волнам сновидений. Во сне он снова был юным счастливым принцем, живущим в предгорной стране вместе с родными и близкими. Но странный шум, все более нарастая, заглушал завораживающую беседу лунных мальчиков — хозяев сновидений, о которых в детстве рассказывала ему мама. Чутко балансируя на грани сна и яви, Квентин попытался было уцепиться за обломки льдин-сновидений, но бурная река жизни неумолимо несла его обратно к реальности. Еще мгновение, последний глоток воздуха, и он, как поплавок из пробкового дерева, вынырнул из бездны погруженного в сон разума.

Гул никуда не исчез, не пропал, а все также назойливым зуммером продолжал вторгаться в еще не проснувшийся мозг. Квентин обхватил голову руками и зажал уши, но гул не стихал. "Грибы, — подумал он, когда его сознание улеглось на место, подобно потревоженной кошке. — Они пытаются докричаться до меня". В гуле слышались неясные модуляции, но они напоминали разговор, доносящийся сквозь толстую перину. К своему стыду Квентин не мог разобрать ни слова. "И как только это так легко получалось у Миракла?" — с досадой думал он.

Солнце уже ярко сияло над степью. Принц понял, что проспал дольше обычного. Он подошел к окну. Бескрайняя зеленая степь расстилалась во все стороны. Воздух стал нагреваться. Через пару часов на верху башни обещало стать очень жарко. Вода из крана шла только холодная, и Квентин быстро смыл остатки неспокойного сна. В то, что произошло накануне, не хотелось верить. Казалось, вот-вот распахнется дверь, и в проеме появится статный старик, которого не смогли согнуть ни лишения, ни годы. И все будет как вчера: горячий чай с чем-нибудь волшебно вкусным и задушевная беседа, над смыслом которой потом придется размышлять весь день. Но этому никогда уже не суждено было сбыться. Жестокая реальность в который уже раз взяла Квентина за горло. Неясный грибной разговор продолжал донимать принца. Интонации грибов стали паническими. Это очень походило на предупреждение. Предупреждать его грибы могли только об одном: о грозящей опасности. А это означало, что надо немедленно уходить из старой башни. Квентин решил, что быстро позавтракает, соберет кое-какие припасы, книги и вещи Миракла и вновь поскачет на юг к Терране. Квентин принялся разбирать вещи старого мага и понял, что наткнулся на настоящее эльдорадо. Он настолько увлекся, что совершенно позабыл о времени и грозящей опасности. Дорожный мешок уже был набит до отказа, а принц все еще с сожалением оглядывал комнату: сколько уникальных и ценных вещей приходилось бросать. Было уже около четырех часов пополудни, когда с тяжелым мешком за спиной он стал спускаться вниз. И тут вспомнил, что обронил в подвале зеркальный ларец. И как ни визжал противный панический голос об опасности, Квентин все же сумел заткнуть ему рот.

На первом подземном уровне стояла беспросветная тьма и держался противный запах гари. В мертвой тишине было слышно, как в отдалении капель звенит о металл. Квентин зажег факел и с опаской двинулся по пустынным коридорам. Его палец лежал на спусковом крючке винтовке. Грибы вопили об опасности. За каждой дверью этого тоннеля мог скрываться невидимый враг. Шаги бумерангом отдавались в голове. "Так нельзя, — уговаривал себя Квентин. — Все они мертвы. В этих коридорах навечно установилась тишина и покой". Но самый опасный враг — это страх, прячущийся в человеке. Он всегда находит лазейку, чтобы в самый неподходящий момент напомнить о себе.

В зале с бассейном ничего не изменилось. Под ногами все так же давилось и шуршало каменное крошево, выбитое взрывами гранат. Обугленная туша чужого лежала на своем месте, отравляя воздух отвратительным запахом горелого мяса. Подсохнув, кровь чудовища зеленела на полу пятнами медной патины. Квентин обошел место боя. Зеркальный ларец лежал на том месте, где он поскользнулся. Одна из зеркальных стенок ларца была разбита. Это сильно огорчило принца. Видимо, его верные друзья Рикки и Молли пропали безвозвратно в этом темном подвале. Без подпитки солнечной энергией эти загадочные существа жить долго не могли. Тем не менее, Квентин подобрал разбитую шкатулку и спрятал ее в карман. Он еще раз обошел мертвое чудовище и направился к выходу.

В башне делать было больше нечего. Надо было выбираться отсюда и не мешкая двигаться дальше на юг. Но проходя мимо одной из комнат, Квентин увидел экраны компьютеров и не смог преодолеть искушения.

— Добрый день, Эния! Ты все еще здесь? — спросил он.

— Добрый день, сэр. Мощности аварийных генераторов хватит на семьдесят два часа. Еще двадцать четыре часа продержатся ячейки энергозависимой памяти. После этого они отключатся, что будет означать потерю управления всеми процессами или, выражаясь биологически, смерть, — Квентину почудилось, что Эния чуть слышно вздохнула.

Квентин пристроился за одним из компьютерных терминалов. Его интересовало, чем все-таки окончилась борьба человечества с пришельцами. Он долго блуждал по компьютерным страничкам, пока наконец не наткнулся на кое-что, показавшееся ему интересным. Это были древние газеты.

Квентин быстро пролистывал заголовки: "Зорги захватывают Землю", "Кровопролитное сражение в Италии", "Последнее средство спасения — нейтронные пушки", "Президент Донован предупреждает: силы космической обороны готовы нанести удар". Статей было много, но времени на их чтение не было. Многое и без того уже было понятно. Но на одном из заголовков Квентин остановился. Заголовок гласил: "Президент Земной Федерации приказывает нанести нейтронный удар".

"Я принял трудное, но вынужденное решение, — Квентин быстро проглатывал строки. Сегодня ровно в 0 часов 00 минут по выявленным скоплениям инопланетных тварей будет нанесен сокрушительный удар силами межнациональной космической обороны. Будут применены нейтронные пушки и ядерные ракеты. Это наше последнее средство против распространения этой заразы. Ученые установили: зорги не переносят высокого уровня радиоактивного излучения. Поэтому мы вынуждены применить на Земле оружие, использование которого ранее допускалось только в космосе.

Хочу подчеркнуть, это наш последний шанс спасти человечество. Удары нейтронного и атомного оружия будут произведены точно по назначенным целям. Незараженные города не пострадают. Нейтронной бомбардировке будут подвергнуты только населенные пункты, где обосновались колонии Зорга.

Призываю всех граждан Земли сохранять спокойствие. Жителям зон, подвергшихся заражению, надлежит эвакуироваться незамедлительно. Всем строго соблюдать меры индивидуальной противорадиационной защиты и исполнять предписания войск радиохимической защиты и гражданской обороны.

Верю, что мы победим и спасем нашу родную планету. И хочу, чтобы все знали, эта атака наш последний шанс на выживание. Да поможет нам Бог!"

Квентин быстро пролистал еще несколько статей: "Время Ч — удары нанесены", "По данным разведки, уничтожены все крупные скопления паразитов", "С внеземной угрозой покончено раз и навсегда", "Уровень допустимой радиации превышен в сотни раз", "Массовые случаи заболевания лучевой болезнью", "Население Земли сократилось в десятки раз", "Банды захватывают источники энергии и города" — и наконец:

"Вооруженный мятеж в северной группе войск".

"По последним сообщениям, мятежные войска генерала Конахена захватили радиостанцию в Абуделе. В своем радиообращении к жителям Земли генерал Конахен, в прошлом командующий войсками космической обороны, пригрозил повторной нейтронной атакой, если правительствующий сенат не признает его полномочия пожизненного диктатора. В условиях повышенной радиации, повторная атака означала бы на Земле смерть всего живого".

"Генерал Конахен обещает навести порядок", "Выявлены новые случаи мутаций", "Конахен усиливает режим личной диктатуры: закрываются свободные средства массовой информации".

Пожалуй, это было последнее сообщение, Квентин несколько раз нажимал кнопку — вперед странички не перелистывались. Что случилось на Земле дальше, оставалось тайной. Может, что-то удастся узнать из книг Миракла, а сейчас лучше бы поторопиться. Квентин уже поднялся, чтобы уйти, когда неожиданно раздался голос Энии:

— По данным ближнего радиолокационного наблюдения, замечено движение зарегистрированных целей: транспортных организмов зоргов. Удаление 45 миль, дирекционный угол 83 — 20, высота 200 ярдов, скорость движения 400 миль в час, количество три, — не обращая внимания на восклицания Квентина, своим ровным голосом доложила Эния и спросила:

— Приготовить оружие комплекса к бою?

На мониторе возникли три мигающие зеленые точки и данные, сообщенные Энией. Затем экран разделился на две части. В одной, в сети концентрических окружностей, мигали три зеленые точки, в другой — появилось реальное изображение командоров Зорга. Квентин с замирающим сердцем следил, как корабли зоргов по мере приближения становятся все более отчетливыми. Вскоре во всех подробностях стали видны пульсирующие шары, летящие по небу среди дымки облаков. Тела командоров продвигались вперед с каждым выдохом, а свободно свисающие щупальца развивались от встречного движения воздуха.

— Приготовить орудия к бою? — снова спросила Эния и добавила: — Цели зарегистрированы. Комплекс "КРУЗО" запрограммирован на первоочередное поражение зарегистрированных целей.

Квентин не мог оторваться от экрана. Ничего подобного видеть ему не приходилось. Тем временем летающие шары начали постепенно снижаться.

— Что это Эния? — спросил потрясенный Квентин.

— Разведывательно-транспортные корабли — командоры Зорга, — доложила Эния. — По данным инфракрасного сканирования, несут в себе десантный отряд общей численностью 18 единиц, среди них люди и зорги. Прошу вас срочно принять решение, поскольку через пять минут они смогут осуществить десантирование.

— Орудия к бою! — Квентин больше не колебался. На мониторе возник внешний вид башни. Четыре бетонные плиты, находящиеся у фундамента башни, отъехали в стороны. Из образовавшихся отверстий вынырнули конструкции, показавшиеся Квентину пучком труб в камуфляжной окраске. Купол башни раскрылся, как створки раковины, и из него высунулись жерла лазерных орудий.

— Ракетно-лазерный комплекс "КРУЗО" приведен в боевую готовность, — отрапортовала Эния. — Энергии лазерным пушкам хватит только на один залп. Боезапас ракет полный. Захват цели произведен. После пятисекундной готовности, жду приказ на открытие огня. Пять, четыре, три...

— Огонь! — нетерпеливо рявкнул Квентин.

Со всех четырех пусковых установок в небо взмыли вереницы ракет. Туманные трассы расчертили ленивый воздух жаркого дня. Из раскрытого купола башни ударили лазерные пушки. Вспышки лазеров пронзили яркую голубизну неба.

Квентин, не отрываясь, следил за экраном. Камера наблюдения вела ракеты. Ракеты неслись к цели, оставляя за собой белые инверсионные следы. Шары командоров приближались. Вот на экране выросла морщинистая мерно вздувающаяся оболочка одного из десантных кораблей зоргов. Первая ракетная очередь пришлась точно в цель. Ракеты вонзились в живую плоть летающего шара, и на его кожистой оболочке расцвели огненные цветы взрывов. Растерзанная плоть командора разлетелась кровавыми ошметками. Выпустив летучие газы, шар съежился и сморщенным окровавленным комком упал на землю.

Второму командору повезло не больше первого: лазерные лучи рассекли его пополам, и из его вспоротого брюха на землю посыпались какие-то странные существа, лишь отдаленно напоминающие людей.

Третий командор оказался хитрее всех. Как только заметил первый ракетный залп, сдулся и камнем полетел вниз. Ракеты оставили его невредимым, пройдя в паре метров над ним. У самой земли командор наполнился газами и резко затормозил. Благодаря этому хитрому маневру, он смог совершить посадку, если и не слишком мягкую, то вполне терпимую.

Квентин видел, как из него выбегают гвардейцы престола. Солдаты бросились к башне, а двое жрецов принялись устанавливать Боевой Треножник.

— Еще залп, Эния, быстро! — воскликнул Квентин.

— Недостаточно энергии, сэр. Не могу перезарядить орудия.

Тут и зоргсы, выпавшие из подбитого транспорта, пришли в себя и быстро, огромными прыжками кинулись к башне.

— Прощай, Эния! — крикнул принц. Нужно было немедленно уходить отсюда.

— Прощайте, сэр, — в голосе кибернетического организма почудилась безысходная грусть.

Нельзя было терять ни секунды. Квентин выбежал в коридор и, не став дожидаться лифта, одним прыжком преодолел лестничные марши. Когда он выскочил на улицу, первый выстрел из Боевого Треножника уже был сделан. В сторону башни летел огромный огненный шар.

— Выручай, Гнедко! Вперед! — воскликнул Квентин, запрыгивая в седло.

Гнедко с ходу перешел в галоп. И только они выскочили из удлинившийся к тому времени тени башни, сильнейший взрыв обрушил ее купол. Верхняя часть башни рухнула, чудом не похоронив их под каменным градом.



* * *


Альдор сквозь прозрачную пленку пузырей, заменяющих у командора иллюминаторы, всматривался в голубую даль неба, подернутую пеленой облаков. Они летели уже более восьми часов.

Гвардейцы престола уже проснулись и теперь занимались, чем придется: играли в карты, травили байки и анекдоты да украдкой прикладывались к бутылочке.

"Как они могут вести себя столь беспечно, быть такими спокойными и делать вид, что ничего не произошло, — размышлял Альдор. — Все они видели сегодня новых служителей своего господина. Неужели никому из них не приходит в голову, что когда-нибудь властелин престола решит раз и навсегда избавиться от людей, заменив их более послушными и преданными рабами". События сегодняшнего утра не давали покоя Альдора. Он до сих пор находился в состоянии шока. На земле появился новый вид живых существ: разумных и опасных. И эти существа, насколько мог судить Альдор по командору и боевым зоргсам, могли иметь самое разностороннее применение. Существа Зорга превосходили людей по всем физическим показателем, а Мозг Зорга с легкостью управлял всем их сообществом. Альдор знал: законы эволюции непреложны. Возникновение зоргов на Земле означало только одно: наступит день, и люди как вид живых существ будут вытеснены более приспособляемыми, сильными, выносливыми и к тому же управляемыми из одного центра зоргами. Участь человечества была предопределена, и она не зависела оттого, кто, как и насколько преданно служил Его Святейшеству.

"Все мы — корм для личинок зоргов, — с грустью думал магистрат. — И никто не избегнет этой участи". Этот процесс носил объективный и необратимый характер. И кроме того, Альдор слишком хорошо знал Конаха, чтобы думать иначе.

— Интересно, как это создание определяет курс, по которому нужно двигаться? — услышал он вопрос Друума.

С момента вылета Альдор старался не встречаться глазами с новоиспеченным полковником: разговаривать с этим недалеким и несимпатичным ему типом не хотелось.

— Мной управляет Мозг... — раздался тихий, выходящий из бездонного чрева голос. Все ошеломленно притихли: оказывается, это существо могло еще и разговаривать.

— До места назначения осталось около десяти минут лета. Прошу всех приготовиться к десантированию, — продолжал звучать тихий с мягкими вибрациями голос командора. Затем последовала пауза и какое-то невнятное бормотание, словно командор вел разговор с самим собой. Наконец вновь отчетливо, но как-то неуверенно он произнес:

— Не может быть... Но это заложено в мою генетическую память...

Спустя мгновение голос командора окреп, теперь в нем слышались тревожные нотки:

— Внимание! Мы обнаружены средствами радиолокационного контроля противника. Всем срочно занять свои места!

Альдор последовал примеру остальных и крепко вжался в углубление в теле командора. Два гибких щупальца тотчас обхватили его объемистое тело.

— Внимание! Замечен залп реактивных установок. Иду на аварийное снижение, — доложил командор.

Альдор не мог понять, ушла у него душа в пятки или, наоборот, поднялась к горлу, настолько стремительным было падение. Он приник к пузырю небольшого иллюминатора.

Туманные трассы ракет располосовали небо рядом с командором. Командор резко отпрянул в сторону и вниз, чтобы избежать попадания. В его движениях чувствовалась рефлекторная быстрота живого организма. Ракеты пронеслись на расстоянии вытянутой руки. Одна из них царапнула кожу командора, но не взорвалась, а, отрекошетив от упругой поверхности, круто ушла в небо. Альдор видел, как десяток смертоносных стрел поразил впередилетящего командора. Вырванные взрывами клочья окровавленной кожи отлетали от него, открывая зияющие раны. Оболочка командора расползлась, как старая ветошь. И через минуту командор сдутым кожаным мешком рухнул на землю. Пронзительные красные лучи полоснули по небу и вспороли чрево следующему командору. Из него, как горошины из стручка, посыпались на землю зоргсы. Дальнейшего Альдор не помнил: удар о землю был настолько силен, что на какое-то время он потерял сознание.

Когда он открыл глаза, понял, что остался жив. Хотя спина, на которую пришлась вся тяжесть удара, отзывалась болью при каждом движении. Один человек из их экипажа погиб, но остальные были молодцами. Альдор уже слышал крики Друума, отдававшего команды выжившим солдатам. Двое младших жрецов возились с Боевым Треножником, приводя его в боевую готовность. Этого Альдор не мог перенести — никто лучше его не умел обращаться с Треножником. И превозмогая сильную боль в спине, он на карачках выполз из поврежденного командора.

Бессильно распластав по земле кисти щупалец, командор лежал на боку. Он напоминал прокисший помидор, которым в сердцах швырнули о мостовую. Огромное тело еще вздрагивало в судорогах агонии, и под ним медленно расплывалась лужа крови. Альдор поспешно отвел взгляд, чтобы его не вытошнило от этого зрелища.

Зоргсы потеряли двух своих товарищей. Но остальные, несмотря на падение с огромной высоты, уже восстановились и огромными прыжками неслись в атаку на бастион противника. Из первого командора, растерзанного ракетами, не спасся никто. Жрецы произвели первый выстрел, и огненный болид сокрушил купол башни, в котором находилась установка боевого лазера. В тот же миг из-за башни вихрем вылетел всадник. Зоргсы, издав пронзительный визг, от которого у Альдора заложило в ушах, кинулись за ним в погоню. Три вытянутые фигуры зоргсов во главе с их командиром Дроном большими прыжками быстро покрывали расстояние и вскоре растворились среди зеленого ковра степи.

Жрецы продолжали обстреливать башню огненными шарами, превращая ее в пыль и мелкие обломки кирпича. Друум со своими солдатами решил подождать, пока жрецы не закончат основную работу, чтобы затем обследовать развалины древнего сооружения. Преследовать всадника по степи, подобно зоргсам, пехотинцам было абсолютно бессмысленно. Часа через два с башней было покончено, и маленький отряд выдвинулся к дымящимся руинам. Здесь на юге темнело быстро. Казалось, солнце только еще начинало забираться в свою ночную берлогу, а уже через полчаса на землю падала ночная тьма. И едва отряд, состоящий из двух жрецов, Альдора, Друума и двух гвардейцев престола, достиг дымящихся руин башни, как стало совсем темно. Зоргсы, преследующие ускользнувшего всадника, к этому времени еще не вернулись.

Людьми Конаха овладело уныние. Затерянные в степи, они не представляли себе, что им делать дальше.



* * *


Коня не нужно было подстегивать, Гнедко и так мчался быстрее ветра. От бешеной скачки, от сухого степного ветра, бьющего в лицо, перехватывало дыхание. Квентин время от времени оглядывался, но за спиной, не приближаясь и не отдаляясь, все так же маячили три сгорбленные фигуры. И Гнедко, чувствуя их чужеродную природу, летел во весь опор. Тела зоргсов низко стелились над землей. Изогнувшись в немыслимой позе, они неслись, быстро перебирая ногам. Хотя Гнедко и скакал изо всех сил, расстояние между всадником и преследователями не увеличивалось, а примерно через час ожесточенной погони Квентин с ужасом обнаружил, что оно начало медленно, но неуклонно сокращаться.

Страх, обыкновенный человеческий страх перед неведомыми, опасными и чуждыми существами заставил Квентина погонять коня. Но в глубине души он уже понял, что Гнедко не выдержит этой бешеной скачки. "Тебе не уйти от них, — шептал предательский голос. — Рано или поздно тебе придется остановиться и вступить в схватку с этими существами".

Зоргсы, казалось, не знали, что такое усталость. Вот уже больше часа они бежали, все так же ритмично перебирая конечностями. Впереди возникла цепочка небольших холмов. "Все, — подумал Квентин. — Это рубеж. Конь не сможет подняться на холм". Он оглянулся назад. Зоргсы заметно приблизились. Теперь их вытянутые вдоль земли тела были на расстоянии прицельного выстрела. "Будь, что будет, — подумал Квентин. — Заберусь на холм и открою огонь". Он не ошибся, Гнедко с трудом заскочил на холм и, захрапев, завалился на бок. Но прежде, чем конь упал, Квентин успел соскочить на землю. Уже надвигались сумерки, и ему показалось, что вдалеке за цепочкой холмов промелькнул огонек.

Квентин залег в траву и передернул затвор винтовки. Темные силуэты зоргсов быстро приближались к подножию холма. Дыхание еще не восстановилось после яростной погони, и оружие в руках принца ходило ходуном. Нестерпимо долго он не мог обуздать взбунтовавшееся сердце и спокойно прицелиться. Наконец ему удалось поймать в прицел одну из темных фигурок. Как мог плавно Квентин нажал на спусковой крючок. Темнеющую степь прорезали трассирующие очереди. Он попал, сомнений не было. Зоргс удивленно споткнулся на бегу и, перевернувшись через голову, распластался на земле.

"Есть!" — воскликнул Квентин. Одним врагом стало меньше.

Двое других зоргсов разделились и пошли на штурм холма с разных сторон. Двигались они быстро, и не успел Квентин опомниться, как перед ним возникла вытянутая оскаленная морда одного из зоргсов. Рука-сабля рассекла воздух у принца перед лицом, едва не оставив его без головы. Квентин резко упал на землю и перекувыркнулся, уходя от удара.

В это время с другой стороны холма возник еще один зоргс. Одним махом он преодолел с десяток метров. Первый зоргс приготовился к новому удару. Время было явно не на стороне принца. Он чувствовал, как невыносимо медленно откатывается в сторону и поднимает оружие.

Зоргс прыгнул. Его боевые конечности по самые локти вонзились в грунт в паре дюймов от лица Квентина. Выбирать боевую позицию не приходилось, и Квентин несколько раз поспешно нажал на гашетку гранатомета. Взрывы прогремели так близко, что Квентина отшвырнуло на несколько метров в сторону. В лицо ему ударили комья земли и окровавленные куски зоргса.

Удар был настолько силен, что на некоторое время он отключился. Теперь он видел себя как бы со стороны. Вот он упал, а оставшийся в живых зоргс подскочил к нему и занес руку-саблю, чтобы с размаху ударить по горлу. На отвратительной треугольной морде чудовища возникла хищная усмешка, обнажившая изогнутые клыки. Квентину даже показалось, что он расслышал, как зоргс произнес глухим и хриплым голосом, будто у него была хроническая простуда: "Умри, червяк!"

А затем случилось то, что можно было назвать только чудом. Откуда-то сверху, с темного, уже ночного неба, вырвался сноп ослепительного белого света. Свет ударил в зоргса, и зоргс на мгновение застыл в плотном коконе яркого сияния. Это длилось доли секунды, но в ослепительной вспышке перед Квентином отчетливо предстал скелет этого существа. Затем все внутренние органы зоргса полыхнули белым пламенем и взорвались, смешиваясь друг с другом в отвратительном фарше. В ту же секунду свет погас, и рядом с Квентином рухнуло мертвое тело.

"Умри, сукин сын!" — прошептал Квентин, и в его угасающем сознании почему-то вспыхнули слова, которые он слышал совсем недавно, вот только когда и где, не мог припомнить:

"Цель зарегистрирована".

Вслед за этим его сознание вновь отключилось, теперь уже надолго.



* * *


Ночь выдалась холодной, и, чтобы согреться, они жгли костер на развалинах старой башни. Обследовать в руинах было особенно нечего, башня была полностью разрушена, поэтому, покончив с формальным осмотром, солдаты престола поспешно разбили бивак. Разговаривать никому не хотелось — денек выдался не из легких. Они потеряли большую часть отряда людей, и еще ни один из зоргсов не вернулся обратно. Альдор попытался установить связь с Его Святейшеством. Но то ли небольшой переносной Алтарь, имеющийся у них в распоряжении, вышел из строя, то ли здешние степи близкие к последнему свободному королевству обладали аномальными магическими свойствами — ничего у него так и не получилось.

Все сидели вокруг костра, понурив головы и обмениваясь незначительными замечаниями. Альдор догадывался, что люди потрясены встречей с зоргсами, но обсуждать этот вопрос не хотели. Вольнодумные разговоры на службе у Его Святейшества не поощрялись. Наместник поймал настороженный взгляд, которым исподтишка ощупывал его Друум. Альдор взглянул на него твердо и прямо, и кавалер сразу же, подобно стыдливой девице, отвел взор. "От этого дерьма можно ждать чего угодно, — подумал Альдор. — Ведь неизвестно, что Конах написал ему в своем секретном приказе".

Поэтому, чтобы окончательно не подорвать моральный дух своего воинства и показать, кто здесь является командиром, магистрат решил взять инициативу на себя:

— Приказ остается прежним: уничтожить беглеца. Если к утру зоргсы не вернутся, пробираемся в Террану и преследуем его там. Задача ясна? — Альдор обвел начальственным взором угрюмые лица воинов.

— Да, мой господин, как прикажете, — с показной покорностью ответил за всех Друум.

— Раз так, то ладно. А теперь спать, утро вечера мудренее, — рассудил Альдор, но прежде чем плотнее закутаться в свой теплый плащ, предусмотрительно положил под бок кинжал, который не раз выручал его в прошлом и к тому же обладал замечательными магическими свойствами.

Ночь стояла тихая и лунная. Осторожный шелест ветра в траве убаюкивал быстро, и вскоре Альдор уснул. Проснулся он среди ночи от какого-то шороха. Со сна ему показалось, что где-то в траве шуршит змея. Он приподнял голову и увидел, что Друум сидит около костра и читает какую-то бумагу. "Интересно, что он задумал? — сквозь полудрему подумал Альдор. — Ведь Конах запретил читать приказ до того, как мы расправимся с отступниками". Но тут сон снова овладел магистратом, и он полностью погрузился в его пленяющие объятия.

Друум взломал личные печати Его Святейшества и погрузился в чтение письма. И чем дальше он вчитывался в плохо различимые в свете костра строки, тем медленнее водил по ним глазами, пытаясь глубже проникнуть в суть написанного.

"Дорогой Друг! — обращался к нему Конах. — Настало время нашего решительного наступления. Час пробил, и Террана — этот последний оплот инакомыслия и отступничества — должна быть уничтожена. Должен напомнить вам, что наши войска в прошлом уже предпринимали попытки захватить Террану, но всякий раз эти попытки заканчивались неудачей. Но если раньше интересы Священного Престола требовали скрывать причины наших неудач, то теперь пришло время посвятить вас, дорогой друг, в эти тщательно охраняемые тайны.

Дело в том, что Террана обладает мощнейшим оружием Древних, так называемым "Небесным Огнем". Это оружие находится высоко в небе над землей и пока не доступно для наших средств поражения. Потерпев поражение в прошлых кампаниях, мы вынуждены были подписать с Терраной мирный договор, ограничившись лишь формальным протекторатом. Но вам должно быть не хуже моего известно, к каким ужасным последствиям это привело. Террана превратилась в гнусный отстойник для еретиков и вероотступников всех мастей, пытающихся возродить древнюю науку и магию. Лживые правители этого государства на словах изъявляют полную преданность престолу, на деле же скрытно потворствуют всем этим мерзостям, стремясь с помощью древних знаний и магии обрести полную независимость от Священного престола. Я с ужасом думаю о том, что произойдет с миром, если этим планам суждено будет сбыться и эти отступники обретут власть над древним оружием и технологиями. Великая война королей тогда покажется детской возней в песочнице. Мир снова погрузиться в бездну войн, беззакония и страданий. Снова начнется ужасная война всех против всех, которая приведет к окончательной гибели нашего мира.

Пока еще не поздно, надо положить этому конец. Теперь, когда у нас появились новые воины, не знающие присущих людям страха и паники, мы можем и должны покончить с этой мятежной территорией. Мы получили некоторые сведения о способах управления Небесным Огнем. Любопытно, что даже король Терраны ничего не знает об истинной природе этого страшного оружия и до сих пор уверен, что это охранительный дар небес или, как он утверждает бога, позволяющий проводить ему его развращающую политику. Однако это не так. Тайной управления этой оборонительной системой владеет так называемый "Круг Посвященных". Это закрытый орден, состоящий из лиц, которым в той или иной степени доступны знания Древних, в том числе и секреты оборонительного "зонтика" над Терраной. Один из этого ордена — маг Миракл, обитающий неподалеку от границ Терраны в старинной башне. Ваша задача состоит в том, чтобы захватить Миракла и с его помощью выйти на "Круг Посвященных". Если это по каким-то причинам вам не удастся, вы должны скрытно проникнуть на территорию Терраны и там отыскать людей из "Круга Посвященных". Получив сведения о Небесном Огне, вы должны уничтожить это древнее оружие.

А теперь хочу привести несколько замечаний по тактике проведения этой операции:

Во-первых, с вами отправляется отряд зоргсов, наших новых воинов. Понаблюдайте за тем, как они поведут себя в бою и насколько эффективно себя проявят. Но самое главное: вы должны выяснить, действует ли на них Небесный Огонь АВТОМАТИЧЕСКИ при пересечении границ Терраны.

Во-вторых, командование поручено Альдору. Но знайте, это лишь способ использовать его выдающиеся магические способности при поиске "Круга Посвященных". Мы уже давно убеждены в том, что старику пора на покой. И в случае успешного завершения операции, я думаю, у вас появится неплохой шанс стать достойным преемником нашего престарелого друга. Поэтому сразу по завершении роли магистрата в этой операции вам, дорогой друг, следует задуматься о его немедленном выходе из игры. Что же касается меня, я бы предпочел никогда с ним больше не встречаться.

В-третьих, армия вторжения будет готова примерно через месяц. В связи с этим, самое большее через две недели с "Кругом Посвященных", Небесным Огнем и прочими неприятными вещами должно быть полностью покончено.

В-четвертых, связь со мной будете поддерживать через нашу агентуру в Терране. Каждый день в полдень на базарной площади вас будет ожидать королевский оружейник Якобс. Вы должны будете обратиться к нему со словами: "Вы торгуете оружием?" Он ответит: "Нет, только цветами". Ваш пароль: "Дырявый зонт не спасет от прилива". Его отзыв: "Если круг будет разорван". После этого можете смело ему довериться.

На этом все. Да пребудет с вами Магическая Сила!"

Под письмом стояла личная подпись Его Святейшества Конаха.

И не успел Друум дважды прочитать письмо, как оно полыхнуло в его руках синим пламенем, едва не опалив пальцы. На земле осталась лежать кучка пепла и вскрытый голубой конверт с личной надписью Конаха: "Вскрыть после высадки". Друум опасливо покосился на мирно спящего Альдора. Старик не казался ему легким противником, с которым можно было бы запросто, по первому желанию, расправиться. А значит, предстояла тяжелая, полная напряженных интриг борьба. Но выигрыш был слишком велик, чтобы от него можно было просто отмахнуться. Его Святейшество был прав, такой шанс дается только раз в жизни.

Друум еще раз взглянул на спящего магистрата и бросил голубой конверт в огонь. Спать в эту ночь ему почему-то расхотелось.



* * *


Утренний холодок привел Квентина в чувство. На востоке пламенела заря — поднималось солнце. Но самое радостное, что ощутил принц проснувшись, было то, что он здоров и невредим. Юноша поднялся на ноги и осмотрелся. Два трупа зоргсов лежали на вершине холма. Тут же неподалеку навеки застыл Гнедко. Квентин подошел к коню и провел рукой по остывшему телу: "Прощай, дорогой друг!" Нечаянные слезы навернулись на его глаза, на мгновение исказив очертания предметов.

Квентин собрал свои вещи. Большой дорожный мешок закинул за спину, на плечо повесил винтовку, а в руки взял небольшой узелок с припасами и картой. Первые лучи солнца осветили лежащую перед ним равнину. Теперь было хорошо видно, что у самого края горизонта, там, где кончалась степь, притулился ряд небольших строений, обнесенных частоколом забора. Это там он вчера видел далекий огонек. Безлюдные места закончились. Начинались земли свободного королевства Терраны.

И вскоре, выйдя на хорошо укатанную в этих местах дорогу, принц Монтании уже бодро вышагивал по направлению к пограничной заставе королевства Терраны. Спустя полтора часа он уже хорошо различал голубой флаг с кружком золотых звезд, развивающийся над остроконечной башенкой форта, и надпись над его воротами: "Форпост "Северный".


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. НЕБЕСНЫЙ ОГОНЬ



Глава 19. Город Магоч


— Мало, кто рискнет нынче пересечь степи... Граница закрыта, и мы не спешим принимать у себя всяких уродов, — командир пограничной стражи здоровенный рыжебородый детина, туго упакованный в стальные латы, с подозрением разглядывал Квентина. Да и какие еще чувства мог вызывать этот высокий паренек в изодранной одежде, перепачканной бурыми, похожими на высохшую кровь пятнами, и с непонятной железной штуковиной за плечами.

— Так откуда ты будешь? — стражник снова с ног до головы окатил Квентина подозрительным взглядом.

— Я из Редера, иду с сообщением к королю.

— К королю? Кто из диких земель может посылать сообщения нашему королю? Собрания гоблинов или каких других уродов, — захохотал рыжий и так затряс пузом, что казалось, стальная броня вот-вот не выдержит внутреннего давления и лопнет, как ореховая скорлупа.

Квентин уже пожалел, что не сделал крюк по степи и не обошел стороной заставу на этой дырявой границе. Граница Терраны проходила по степи, и на протяжении десятков миль между форпостами не было никакой охраны, кроме редких разъездных секретов. Но он спешил к людям и, признаться, рассчитывал на более радушный прием в форпосте Терраны. Но как видно, ошибся. И теперь, оказавшись в ловушке, стоял перед рыжебородым командиров пограничников, в окружении таких же заросших стражников.

— А ты случаем не порченый? — наседал командир. — У нас тут порченые и уроды долго не задерживаются. Нет-нет, а потом бац! ...и изжарит, — командир ткнул пальцем куда-то в небо, и все стоящие рядом одобрительно загоготали.

Было нестерпимо обидно. Выйти из стольких переделок, чудом оставшись в живых, добраться до людей и теперь подвергаться оскорблениям и издевательствам со стороны тех, кого пришел спасти. Интересно, будут ли эти обалдевшие от безделья и зажравшиеся тут в комфорте и безопасности стражники так же зубоскалить, когда войска Конаха подойдут к границам Терраны. А то, что это произойдет непременно, Квентин уже не сомневался.

Однако стражникам наскучила их серая пограничная жизнь, и они решили немного поразвлечься с этим залетным пареньком.

— Бьюсь об заклад, этот парень — гоблин! — сказал один с обветренным лицом и бородой с проседью.

— Точно, вылитый!

— В суд его, пусть там пытают: кто такой и зачем пришел.

— Да мы и сами, без суда, разберемся... — кто-то зашел со спины.

— Слышь, командир, штой-то мешки у него больно большие, уж не золотишко ли в них?

— Книжки, говоришь... — не поверил рыжий. — Сейчас проверим, что ты за птица. А ну выкладывай все из мешка и карманов! — приказал он.

Квентин выложил все из мешка. Содержимое тут же нетерпеливо разбросали по земле.

— А это что у тебя за штуковина такая? — потянулся один из бородачей к винтовке. — Видать, одна из тех древних игрушек.

Не успел Квентин опомниться, стражник сорвал у него с плеча винтовку и стал нетерпеливо нажимать на разные рычажки.

— Осторожно! — взмолился Квентин. — Дайте, я покажу, как это работает. Это интересно, вы никогда ничего подобного в жизни не видели...

Пограничник вцепился в винтовку и не хотел ее отдавать, но Квентин так умоляюще смотрел ему в глаза, с такой собачьей преданностью, что стражник уступил и, неохотно разжав грубые лапы, выпустил винтовку.

Принц перехватил оружие и передернул затвор:

— Штурмовая винтовка М20А калибра 7,62. Стреляет титановыми пулями, пробивает любую броню с двухсот метров! — выпалил Квентиню. И не успели стражники опомниться от этой скороговорки, как автоматная очередь разнесла столик с чайным сервизом на ближайшей веранде. Гром выстрелов, летящие во все стороны щепки, осколки стекла и фарфора произвели должное впечатление на стражей границы. Они отшатнулись, и тогда Квентин для усиления эффекта развернул дуло в их сторону.

— На землю, — спокойно и, даже тише, чем требовалось, произнес принц.

Пограничники расслышали, но выполнять приказ почему-то не спешили.

"Потребуется дополнительный стимул", — решил Квентин. Новая очередь зазвенела, сшибая стальные верхушки с шишаков стражей границы. Тут уж никто долго раздумывать не стал, и пограничники, как мешки, повалились на пыльный двор. Квентин огляделся вокруг. В глубине двора между бараками он заметил небольшой сарайчик. Дверь сарайчика запиралась на деревянный запор. Это было то, что нужно.

— Ползком к сараю! Быстро! — Квентин несколько повысил голос. Повторять не пришлось. Все шестеро богатырей покорно, чуть приподняв задницы, задвигались в пыли. Они что-то бурчали себе под нос, обещая наглому щенку свернуть шею, но Квентину было плевать на это. Он хорошо знал, что проклятия и угрозы поверженных противников стоят не дорого. Но все-таки только задвинув засов за последним стражем, смог с облегчением перевести дух. Сообщив пленникам, что дверь заминирована и они разлетятся на куски, если попытаются взломать засов, принц удалился.

Недалеко от ворот стояла подвода, запряженная белой кобылой. Наскоро побросав в телегу свои растерзанные вещи, Квентин поспешил покинуть негостеприимный форпост. "Да, первая встреча с Терраной могла бы пройти получше", — думал принц, погоняя низкорослую ленивую кобылку. Отъехав от заставы достаточно далеко, чтобы почувствовать себя в безопасности, он развернул карту. До столицы Терраны, города Магоча, было около ста миль. Значит, если все пойдет гладко, к вечеру завтрашнего дня он будет уже в Магоче. Пока же перед ним опять расстилались степи, теперь перемежаемые квадратиками ухоженных полей да виднеющимися по обе стороны от дороги редкими крестьянскими хуторками. Ветряные мельницы по обочинам весело махали крыльями, надеясь когда-нибудь оторваться от земли и осуществить свое извечное желание полета. Привычный пейзаж мирной сельской жизни радовал сердце. Парочка трактиров встретилась на пути, но несмотря на усталость и голод, Квентин не стал останавливаться, остерегаясь возможной погони.

Воздух к вечеру стал свежее: даже сюда в душные и прокаленные солнцем степи долетало пропитанное влагой соленое дыхание моря. На перекрестке проселочных дорог он подобрал деревенского мальчишку лет десяти, которого звали Илот. Илот ехал на хутор к бабушке. Беззаботная беседа о нехитрых мальчишеских делах оживила в Квентине воспоминания о той счастливой, но безвозвратной поре, которая зовется детством. И когда они добрались до нужного перекрестка, Квентину было жаль расставаться со своим юным компаньоном. Мальчишка спрыгнул с телеги и озорно взглянул на Квентина:

— Бывай! Удачи тебе!

— Тебе тоже! — в тон ему ответил Квентин.

Настроение понемногу поднималось. Все происходящее уже не выглядело таким ужасающим и непреодолимым. И даже утренняя стычка на заставе вспоминалась теперь как забавное приключение.

День заканчивался, быстро уступая место сумеркам. Переехав мост через обмелевшую речку, Квентин свернул в заросли небольших деревьев на берегу и решил в этом месте устроить привал. Слегка перекусив, он лежал, подложив руки под голову, и смотрел в темнеющее небо, когда на груди затрепетал Эрлиер.

В облаке белого тумана перед ним вновь возник уже виденный однажды подземный коридор. Кирпичная кладка, заплесневелая и влажная. Видения Эрлиера ведут дальше вглубь подземелья. Кирпичные стены сменяются ноздреватым бетоном. Большой круглый зал. Из темноты проступают уходящие ввысь колоны, внутри которых заключен мягкий свет. Колоны кажутся сделанными из полупрозрачного тонкого фарфора, и каждая из них светится своим цветом. Колонны идут по кругу, окружая бетонный барьер, устроенный в центре зала. На каменных основаниях светящихся колонн видны какие-то надписи и непонятные символы. И тут Эрлиер гаснет, превращаясь в прозрачный кристалл горного хрусталя, словно некто, кто показывает картинки в Эрлиере, решает, что показанного вполне достаточно. "Сколько же еще загадок загадает мне Эрлиер?", — думает Квентин. Ощущение того, что кто-то, кто показывает картинки в Эрлиере, ведет его по жизни, не покидает принца. "Что ж, будь, что будет", — в который уже раз думает Квентин и засыпает.

Проснулся он рано, зябко поежившись. Утренние росы стали холоднее. Сполоснулся водой из речки и снова тронулся в путь. День прошел на редкость спокойно, и как Квентин ни прислушивался, ожидая услышать за спиной топот настигающей погони, — все обошлось. И к вечеру за очередным холмом, на который забралась пыльная дорога, перед ним открылась картина, от которой захватило дух.

Между морем и степью лежала долина, покрытая правильными прямоугольниками садов и виноградников. Дорога, извиваясь между холмами желтой змеей, спускалась в цветущую зеленую долину. Закатное солнце играло в наливающихся гроздьях винограда, в каждом его листочке. А вдалеке, за прибрежными скалами, плескалось море, на голубой поверхности которого, взволнованной мелкой рябью волн, блестела золотая тропинка, протоптанная солнечными лучами. Дорога бежала дальше вдоль побережья, мимо виноградников, маленьких нарядных, словно лубочных домиков и упиралась в большой зеленый холм, на котором возвышался город, обнесенный белокаменными стенами с прямоугольными зубцами. Это был Магоч, столица Терраны, грозная крепость, среди белокаменных стен которой вздымались высокие остроконечные башни с гордо развевающимися на их шпилях длинными языками голубых знамен. Сам город, скрытый высокими стенами, был почти не виден, только остроконечные шпили храмов да ратуши смели возвыситься над мощными крепостными стенами, перед которыми обильно, словно грибы после дождя, выросли домики вольных поселенцев.

"Так вот ты какой, город Магоч!" — с завистливым восхищением выдохнул Квентин. Никогда прежде не доводилось ему видеть таких больших городов. Но взгляд скользил уже дальше, туда, где над бурунами волн ласково покачивающейся морской купели парили белые паруса рыбацких шхун. На этом высоком холме, с которого открывался такой чарующий вид, Квентин решил сделать последнюю остановку перед въездом в город. Ему хотелось подольше полюбоваться чудесным пейзажем, словно бы сошедшим с полотен старых мастеров. Он отогнал повозку подальше от дороги и решил здесь же ее и оставить. Не показываться же в городе с угнанной у пограничников телегой. У него еще было время, и он мог позволить себе расслабиться, побыть в тишине и одиночестве, чтобы насладиться красотой и очарованием этого мира, так часто не замечаемыми людьми. Он сидел на высоком холме, смотрел на голубое с золотыми бликами море и упивался воздухом, несущим просоленную свежесть необъятных морских просторов.

Книга Миракла как бы сама собой вынырнула из дорожного мешка. Он собирался сделать это уже давно, да все не было подходящей минуты. И вот теперь, загадав прочесть подсказку судьбы, Квентин на случайной странице открыл увесистый рукописный том, на коричневом переплете которого золотыми буквами было вытеснено: "Власть Слова".

"Религиозные учения менялись на протяжении веков. Так было всегда: старые боги умирали — появлялись новые. Но одно неизменно во всех религиях и учениях: происхождение всего сущего от живого Бога. Бога — Творца. Бог создал всех нас: и людей, и великое множество других разнообразных существ. И все мы являемся клеточками единого живого организма.

Может ли одна клеточка организма вредить другой? Может ли рука причинять страдания голове? Конечно, нет. Почему же тогда одни творения Создателя вредят другим? Почему мы причиняем вред себе и другим? Не понимаем? Вряд ли. Причиняем зло сознательно? Если так, то почему? Эти вопросы никогда не давали мне покоя.

Мне кажется, мы отступаем от простых и непреложных истин, данных нам Создателем. От нас ведь не требуется слишком многого, нужно лишь следовать заповедям Отца. Но в своей гордыне мы хотим стать выше его. Хотим, но не можем. И в этом беспомощном стремлении к возвышению и заключается то злое творчество, которым мы имеем несчастье гордиться. Человек всегда хотел познать истинную природу Творца. Но на этом пути мы не подозреваем, в какие глубины может погрузиться. Есть вещи, скрытые намеренно. Ибо сказано: "Столкнувшись с отражениями, постигнут они суть Создателя, и тогда грядет беда большая, а вслед за ней и Откровение".

Все мы дети Бога. Бога противоречивого и изменчивого, как и его создания. И не нам судить, хороши его творения или плохи. Заповедь одна: любите Бога и любите Отца в людях и других живых существах как в других детях его, как в ваших братьях и сестрах, пусть даже они не всегда вас радуют. Не нам гневаться и негодовать на это. Ведь Творец населил мир именно теми своими созданиями, какими хотел, и не нам говорить в отношении кого бы то ни было — это хороший сын Господа или это плохой сын Господа. Это не наше дело. Пусть Отец сам судит творения свои. Нам же нужно почувствовать и осознать себя частичками того единого целого, что и составляет мир. И только когда мы осознаем это в достаточной мере, тогда лишь поймем что такое Бог, в чем воля Творца, к чему он нас призывает, каково наше предназначение и предназначение каждого из нас". Квентин оторвался от книги и задумчиво уставился в даль моря. Где-то он уже слышал это. Где и когда не мог вспомнить, но знал точно: все, что только что прочел, уже знал раньше. Правда была в этих словах. И теперь он окончательно убедился в этом.

Квентин не мог понять, что происходит с ним в эти минуты. Ему стало так хорошо и необычно, будто свежий вечерний ветерок подхватил его и понес над бескрайними морскими просторами. Он свободно парил на высоте птичьего полета, не стесненный и не обремененный земной тяжестью, с тихой и глубокой радостью впитывая наслаждение полетом и красотой проплывающей под ним земли. Отныне он был совершенно свободен. Ушли страх и зависимость. Он знал, теперь его ничто не остановит в достижении цели. Он пойдет до конца и исполнит все, что ждут от него такие разные люди и даже не люди. Он не подведет Отца своего, и Отец сможет гордиться им.

Еще раз окинув взглядом необъятные морские просторы и глубоко вдохнув чудесного морского воздуха, Квентин решительно поднялся на ноги. До наступления темноты оставалось чуть больше часа, и за это время нужно было добраться до города. Завернув в тряпки винтовку, он закопал ее на вершине этого красивого холма под заметным деревом. Соваться в город с этим опасным предметом, который наверняка у него отберут, не следовало.

Затем распряг кобылку и погладил ее по мягкой морде:

— Спасибо тебе за службу, дорогая. Пасись себе с миром.

Сам же, закинув на плечи вещевой мешок и оправив пояс с мечом Гедара, зашагал по пыльной дороге к Магочу.



* * *


Так и не дождавшись возвращения зоргсов, наутро отряд Альдора выступил по направлению к Терране. Они шли по следам зоргсов, оставшимся на пыльной степной дороге. Следы привели к холму на границе Терраны. Перед воинами престола открылась картина недавнего сражения.

Два трупа зоргсов лежали на вершине холма, один у подножия. От командира группы Дрона остались только обугленные головешки. Повреждения, причиненные другим зоргсам, были вызваны действием какого-то неизвестного оружия. Один из зоргсов лежал на земле в скрюченной позе, изрешеченный множеством небольших отверстий. У другого была оторвана конечность и разорвано туловище. Тут же на холме лежал труп коня. Неподалеку младший жрец Янис нашел разбитую зеркальную шкатулку. Янис уже хотел отбросить ее в сторону, но Альдора что-то заинтересовало в этой шкатулке, и он взял ее себе. После посещения места побоища отряд продолжил путь в подавленном настроении. Когда вдалеке показался форпост Терраны, Альдор сказал:

— Дальше будем пробираться в одиночку. Встретимся послезавтра в полдень на базарной площади Магоча.

Все переоделись в простую крестьянскую одежду и поодиночке продолжили путь.

Оставшись один, Альдор решил сделать небольшой привал. Сейчас он нисколько не походил на Главного Магистрата Священного престола. Одетый в длинную, когда-то белую, но застиранную до серости, рубаху; широкие штаны и длинный шерстяной жилет, он ничем не отличался от крепкого пожилого крестьянина, решившего погостить у сына в столице. Альдор опустился на длинную жердь изгороди заброшенного загона и достал из широких штанин голубой конверт с посланием Конаха. Взглянув на конверт, он с удивлением обнаружил, что надпись на конверте не совсем такая, как была прежде. Он прекрасно помнил, что прочел надпись, прежде чем командор затащил его в свое нутро. На конверте было написано: "Вскрыть по достижению Магоча". Поэтому он так и разгневался, когда Друум ночью тайком вскрыл выданное ему предписание. Альдор полагал, что время вскрытия на всех конвертах указано одинаковое. Теперь же на конверте значилось: "Вскрыть по уничтожению башни". Альдор вертел конверт в руках и так и сяк. Такого быть не могло. Или он сошел с ума, или магия Его Святейшества уже превзошла все мыслимые пределы. "Это все штучки Конаха", — подумал Альдор и разорвал конверт.

"Дорогой друг! — начиналось письмо. — Позвольте поблагодарить вас за то, что нашли силы для выполнения столь ответственной и трудной миссии. Думаю, теперь вы уже осознали, насколько опасен наш юный "друг", принц Монтании Квентин. До сих пор ему удавалось ловко ускользать из всех расставленных вами ловушек. Неужели и на этот раз этому ловкачу удастся провести вас? Но дело даже не только и даже не столько в нем, сколько в одной из древних систем вооружений, расположенной в Магоче. Если наш юный друг сумеет добраться туда и овладеть этим Древним оружием, будет поставлено под вопрос само существование Священного Престола, не говоря уже о наших с вами жизнях. Знаю, что за годы вашей верной службы Священному престолу вы устали и хотели бы отойти от дел. Что ж, пусть успешное выполнение этого последнего задания послужит необходимым условием для вашего заслуженного награждения и почетной отставки.

А теперь к делу, мой друг. Где-то в городе Магоче находится скрытый пункт управления системой Древнего оружия, так называемым Небесным Огнем. Этой тайной владеет небольшой "Круг Посвященных". Без сомнения, наш юный друг попытается наладить с ними контакт.

Ваша задача заключается в том, чтобы упредить принца Монтании и, определив с помощью известных вам магических приемов местонахождение пункта управления Древним оружием, уничтожить его. Без нейтрализации Небесного Огня все наши попытки покорить Террану обречены на неудачу. Кроме того, вы не должны забывать и о нашем юном друге. Священный принцип — каждому отступнику заслуженное наказание — должен быть соблюден и на этот раз. Времени у вас мало: не позднее чем через месяц армия вторжения подойдет к границам Терраны. За это время ваша миссия в Терране должна быть полностью выполнена.

Желаю вам удачи. Верховный Жрец Конах".

Едва Альдор успел пробежать глазами письмо, как лист бумаги в его руке вспыхнул и зазмеился голубыми язычками пламени. Альдор поспешно отбросил горящую бумагу. Теперь, когда он прочел письмо, многое для него прояснилось. Историческое предание гласило: когда-то давно армия Конаха уже подступала к Терране, но была уничтожена каким-то страшным оружием. Все сведения о тех далеких событиях тщательно скрывались. Официальная пропаганда превозносила как огромную победу Священного престола установление формального протектората над Терраной. Но всякий понимал, что государство, формально объявившее себя протекторатом Священного престола, но не имеющее на своей территории его полномочного наместника и не платящее налогов, всего лишь уловка по каким-либо причинам выгодная обеим сторонам. Но теперь, как понял Альдор, терпению Конаха пришел конец. И всеми силами он постарается уничтожить Террану, чтобы положить конец этому оскорбительному для Священного престола статусу кво.

"Что ж, — размышлял Альдор, — доберемся до Магоча, там видно будет..." События последних дней не давали ему покоя. Он до сих пор не мог отойти от посещения инкубатора зоргов. Но то, что готовил Конах для Терраны, представлялось еще более страшным.



* * *


Квентин достиг крепостных стен Магоча, когда уже начинало темнеть и последние путники спешили проскочить подъемный мост до того, как закроются на ночь городские ворота. Принц смешался с толпой горожан и жителей окрестных селений, которые в торопливой суете — пешие, конные и на повозках двигались по узкому, едва позволяющему разъехаться двум телегам, подъемному мосту. Часы на городской ратуше только что пробили десять раз. И стражники у ворот, не стесняясь в выражениях, заставляли путников быстрее шевелить ногами.

Один из них, по-видимому командир, высокий, в черных латах, с лицом, дочерна выжженным солнцем, длинными спутанными волосами на непокрытой голове, то и дело утирал со лба пот рукавом вылезшей из-под панциря рубахи и грозно кричал, обращаясь к стражникам, стоящим у ворот:

— Хватит на сегодня! Закрывай ворота, а то эти бараны будут тянуться до полуночи! — командир яростно размахивал руками, выделывая какие-то знаки, понятные только его подчиненным.

— Я сказал: закрывай! Нечего тут шляться взад-вперед! Ночь на дворе!

Время от времени командир высматривал в толпе кого-нибудь, кто не внушал ему доверия. И тогда, с силой оттолкнувшись от булыжной мостовой коваными каблуками, нырял в толпу и через пару минут появлялся, волоча за собой очередную жертву. Как правило, это были люди невысокого сословия, безропотно следующие за грозным начальником.

— Ты кто такой?! — орал командир. — Что-то я тебя не припомню. Откуда пришел? Зачем? Пошли разберемся! Вдруг ты шпион или, хуже того, гоблин порченый! — оглушал он рыком испуганную жертву и, не давая ей опомниться, утаскивал за угол сторожевой башни. Через пару минут командир возвращался и все повторялось сначала.

"Не заночевать ли мне в поле, а утром спокойно пробраться в город", — подумывал Квентин. Процедура еще одной унизительной проверки его не радовала. Но это означало потерю драгоценного времени, а кроме того, он настолько устал и проголодался, что, наверное, обрадовался бы даже казенной баланде в какой-нибудь каталажке. И он решил рискнуть. Чтобы особенно не светиться, принц пристроился подальше от глаз ретивого охранника за краем крестьянской телеги, на которой ехал пожилой крестьянин с уныло обвисшими усами. На телеге горкой лежал какой-то груз, прикрытый тряпкой.

— Все, закрываем ворота! — закричали стражники. — А то так и будете всю ночь шастать.

Толпа ускорила шаг, спрессовалась. Из растянутого по мосту ручейка людей, повозок и лошадей образовался плотный живой таран, ввалившийся в ворота. Попытайся сейчас охранники закрыть ворота, у них все равно ничего бы не получилось — их было всего пятеро. Квентин, увлеченный толпой, думал уже, что проскочил пост охраны, когда чья-то цепкая и сильная рука выдернула его из толпы.

— Ты кто такой?! Гоблин?! — в самое ухо заорал начальник стражи. Его потное лицо было перекошено, а глаза сверкали яростным огнем.

— Точно — гоблин! — глушил он юношу своим ревом. — Я вас за версту чую! — И охранник потащил Квентина за сторожевую башню.

— Все, закрывай ворота! Сейчас же! — на ходу он отдавал приказания. — Хватит на сегодня. Гоблина я уже поймал! — И рассмеялся таким же громким, как и его команды, смехом.

За сторожевой башней стояла большая железная клетка. В ней уже томилось с десяток подозрительных личностей. Командир городской стражи открыл огромный замок и молча втолкнул туда Квентина. Железная решетка лязгнула за спиной, и командир побежал закрывать ворота.

— Ой, господи!.. — услышал Квентин причитания старушки, которая была уже не в силах стоять на ногах и опустилась на землю в углу клетки. Она крепко прижимала к себе небольшой узелок из грязноватой тряпицы, последнее свое богатство.

— Вот же окаянные... — причитала старушка. — Гоблинов, видите ли, ищут! Все мало им... Стоит только выйти за ворота... последнее отбирают... — и достав серый застиранный платочек, старушка принялась вытирать глаза.

— Ага, гоблинов им подавай! — подхватил здоровый мужик, заросший черной бородой. В его широченных плечах и крепких руках, пронизанных рельефом вен, чувствовалась богатырская сила. — Сами они гоблины! Только и думают, кого бы нагреть, отобрать последнее.

— Богатых-то не трогают... — пожаловался маленький невзрачный мужичонка в сером кафтане, с верткими, бегающими по сторонам глазами. — Ежели ты одет богато, на коне, да с оружием — проезжай, пожалуйста, будь ты хоть трижды порченый или гоблин.

— Намедни у меня муж с заработков возвращался. Три месяца пахал на ферме. Так его до ниточки обобрали. Почти все вытащили, что и заработал, — пожаловалась молодая женщина.

— Да порядки у нас еще те... — неосторожно обронил мужичонка в кафтане. И тут все испуганно притихли — одно дело ругать стражников, и совсем другое заикнуться о чем-то более значительном.

— А я че, я не че... — засуетился мужичонка, заискивающе перебегая глазами с одного закаменевшего лица на другое. — Я и говорю: стражники совсем распустились, указов нашего короля не исполняют, службу несут расхлябанно, не проявляют, понимаешь, бдительности к гоблинам и уродам там всяким... — голос его становился все тише, пока наконец не смолк совсем.

В этот момент из-за угла появился весь караульный наряд. Им наконец-то удалось одолеть толпу и закрыть ворота. На этом тяготы их дневной службы заканчивались, и наступало время позаботиться о своем благополучии, а заодно немного расслабиться и повеселиться. Стражники шли с зажженными фонарями. На их освещенных лицах читалось удовлетворение людей, добросовестно исполнивших свой долг, и предвкушение от занятия чем-то гораздо более интересным и лично значимым, чем дурацкое стояние целый день на солнцепеке у ворот. Душа стражников явно жаждала сатисфакции, превышающей размеры того убогого ежемесячного жалования, которым король вознамеривался компенсировать издержки их самоотверженного служения. В глазах стражников играла страсть хищника при виде попавшейся добычи и желание поиграть со своей жертвой, чтобы все происходящее не выглядело бы слишком уж тривиальным мздоимством.

Задержанных построили в ряд. Караул выстроился напротив подозреваемых, ярко освещая их факелами и фонарями. Начальник караула, уже вполне остывший после суматошного дня, пару раз прошелся перед строем нарушителей, грозно всматриваясь в их понурые лица. Тщательно отработанный ритуал предполагал еще больше нагнать страху на подозреваемых.

Окинув своих пойманных "кроликов" ястребиным взглядом, главный стражник произнес:

— Итак, вы задержаны как нарушители общественного порядка и возможные порченые уроды, если не сказать гоблины. Что касается меня, то я нисколько не сомневаюсь, что все вы гоблины. Поэтому я велю сейчас препроводить всех вас в тюрьму, где через пару месяцев высокая следственная комиссия сможет начать разбор ваших дел, — командир стражников помолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.

Маленький мужичонка подал голос:

— Господин начальник, может, как-нибудь того... а? Разберемся на месте?

Начальник насупился, всем видом показывая, что никогда не пойдет на нарушение установленного порядка.

— Ну, может, в порядке исключения... — тянул ушлый мужичонка.

— Помилосердствуй, касатик, — взмолилась старушка. — Как же так — в тюрьму-то?

— Реши, командир, в долгу не останемся, — здоровенный бородач заискивающе заглядывал в глаза начальнику.

Начальник в глубокой задумчивости прошелся вдоль строя. Его лицо, казалось бы, искренне отражало мучительный выбор: пойти ли на нарушение должностных инструкций, лишь бы облегчить участь этих несчастных, или же продолжить ревностное исполнение возложенных на него обязанностей.

Наконец он принял непростое для себя решение:

— В указе короля сказано, что в экстренных, не терпящих отлагательства случаях... — затягивая слова и удовольствие, изрекал начальник, — и при согласии подозреваемых... — он приподнял указательный палец, — допускается проведение первичного дознания для выявления гоблинов и прочих уродов силами королевской стражи. Все ясно?

Начальник вновь прошелся вдоль строя, внимательно вглядываясь в лица и давая возможность "кроликам" по достоинству оценить сделанное им предложение.

— Итак, все можно решить на месте, здесь и сейчас. Тот, кто думает, что он не гоблин — шаг вперед!

Шагнули почему-то все.

— Ну вот и хорошо... — удовлетворенно протянул начальник. — А теперь займемся каждым в отдельности и в зависимости от его испорченности, сообразительности и... — командир игриво подбросил на ладони золотую монетку, — других достойных уважения обстоятельств решим вопрос об его освобождении.

Все, конечно, повздыхали, но, как понял Квентин, это испытание на испорченность ни для кого из этих людей не было в новинку. И каждый, порывшись в своих узелках, сумках, мешочках и карманах, доставал заветные, служащие пропуском, золотые и подходил к командиру, удобно устроившемуся за столиком в дальнем углу крепостного двора. Квентин решил, что с этим проблем не будет, — из башни он прихватил кожаный мешочек Миракла, доверху набитый золотыми монетами и драгоценностями.

Когда очередь дошла до него, он уверенно запустил руку в дорожный мешок, где хранилось его имущество... и обмер. Кошелька не было. Он прошарил рукой все до дна. Затем отошел в сторону и высыпал все содержимое на землю. Кошелек с золотом исчез.

— Эй, ты чего расселся?! — грозно прикрикнул на него стражник. — Все уже прошли испытания, — он довольно улыбнулся, наслаждаясь звоном монет в карманах. — Или ты впрямь гоблин?

— У меня деньги украли... — тихо произнес Квентин.

— Вот так да! Командир, у этого деньги украли!

— Деньги украли? — с подозрением воззрился на Квентина начальник стражи.

— Ну что ж, как говорится, на нет и суда нет. А раз денег нет, то и скорого суда нет, — начальник развел руками и решительно заявил:

— Я сразу понял, что этот парень гоблин. А раз так, пусть идет в тюрьму.

Еще можно было, кинувшись в ноги с жалобной мольбой, упросить стражников повременить с деньгами и отпустить его к друзьям в город, предложить в залог или вместо денег книги, драгоценный меч, золотой ободок, про который, признаться, Квентин совсем позабыл. Но гордое существо принца Монтании невольно воспротивилось этому. Все происходящее было чудовищно несправедливо, и его сердце опередило разум, неожиданно заблокировав этот расчетливый порыв.

Квентин промолчал, и начальнику городской стражи не осталось ничего другого, как привести в действие свои угрозы.

— Оформляй в каталажку! — бросил он стражнику, который что-то записывал в толстую тетрадь.

У Квентина отобрали оружие и вещи и под конвоем доставили в городскую тюрьму. Дежурный надзиратель расписался в акте о приеме заключенного, забросил его вещи в большой мешок с нашитым на нем номером и втолкнул принца в темную камеру.


Глава 20. Испытание огнем


Зарешеченное оконце в двери камеры было настолько мало, что свет из тускло освещенного факелами тюремного коридора внутрь камеры почти не проникал, и в камере стояла первобытная тьма. Поэтому Квентин не сразу разобрал, есть ли в камере кто-то еще. Неизвестно, сколько бы времени потребовалось, чтобы хоть что-то разглядеть в этой тьме, если бы с правой стороны от Квентина не заворочалось что-то бесформенное, напоминающее большую кучу тряпья, приготовленного в стирку.

— Что там за гоблин такой? — раздался скрипучий голос из гортани, которая по меньшей мере сутки не испытывала смягчающего действия доброй порции вина. — Отдыхать людям не дают!

Груда тряпья зашевелилась на своем жестком ложе и с трудом приобрела смазанные контуры человека. Раздался тяжелый вздох:

— Ну что ты будешь делать с этими гоблинами! Какой уж теперь, к черту, сон!

Глаза Квентина постепенно привыкли к темноте, и он разглядел своего собеседника. Это был большой человек со спутанными волосами, всклокоченной бородой и с ног до головы, как тряпичная кукла, закутанный в какие-то лохмотья. Но судя по тяжелому дыханию, напоенному гремучей смесью сивушных ароматов, сокамерник Квентина вполне мог бы сойти за отдыхающего дракона, только вследствие общего упадка сил не способного воспламенить пары своего дыхания, чтобы испепелить потревожившего его покой чужака.

— Эй ты, гоблин, подойди сюда! — приподнялся человек-дракон и невидящим взглядом уставился на Квентина. — Не бойся, я тебя не съем... сегодня... — расхохотался он харкающим смехом и тут же захлебнулся долгой икотой.

Квентин прошел вглубь камеры. Он сделал четыре шага и наткнулся на противоположную стену, на верху которой под самым потолком имелось маленькое оконце, забранное толстыми железными прутьями. Здесь после ароматов камеры дышалось легче.

В углу снова раздалось невнятное бормотание, не сразу сложившееся в понятную человеческую речь.

— Ик... ой... ик... Чтоб тебя!.. ик... Будь ты не ладен!.. Пусть ты хоть трижды гоблин... ик... никому не скажу... ик... если найдешь, чем промочить глотку... ик... Разрази меня гром!.. ик... — икнул человек-дракон в последний раз, тяжело перевел дыхание и вроде справился с икотой.

— Что эти дураки, — кивнул он на зарешеченную дверь, — могут понимать в гоблинах? У них одно занятие — хватать нашего брата и выжимать из него все до последнего гроша, верно?

Квентин счел за благо промолчать, чтобы не нарваться на какую-нибудь провокацию.

— Гоблины им мерещатся... — ворчал человек-тряпочная-гора. — Не знают они еще настоящих гоблинов и не ведают, чем завтрашний день обернется. Думают, всегда будет так: тишь, да гладь, да божья благодать. Ан нет, все еще может и по-другому обернуться, верно? — он снова обратился за поддержкой к Квентину. Но принц опять промолчал.

— Как звать-то тебя?

— Квентин, — не сразу ответил тот.

— А... Хорошо... А я Фарт, отставной капитан королевского флота. Да... — протянул он, словно не легки были его воспоминания.

— По говору, ты вроде как не из наших мест. Откуда пожаловал-то?

— Из степей.

— Из степей? Ну, тогда точно гоблин, — в темноте послышалось какое-то хрюканье, которое можно было принять и за смех и за кашель. — Ты только не вздумай на дознании брякнуть, что пришел из степей или пуще того из леса. Там, кроме гоблинов и прочих уродов, никого нынче не водится.

— С тех пор как у нас первым министром стал Теодор Грант, — продолжал Фарт, — так и пошла эта бдительность, туды ее в кочерыжку. Бдеть, понимаешь, стали за своими карманами да гоблинов ловить по городским кабакам. Я тебе вот что скажу, парень, ни черта они не понимают в гоблинах. Они и в лес-то сунуться боятся, всё только и надеются на Небесный Огонь. А то не понимают, что если Конах соберет силы да ударит внезапно, так ничто нас и не спасет. Кто его знает, есть там еще Небесный Огонь, — Фарт ткнул пальцем в потолок, — или уже весь вышел... Вот и бдят, туды их в кочерыжку.

Квентин опустился на лежанку, покрытую соломенным тюфяком. Во рту у него с самого утра не было ни крошки. Деньги украли, вещи отобрали, а самого заточили в каталажку не понять за что. Вот тебе и свободный город Магоч. В темноте он заметил металлический бак и две кружки, прикрепленные к нему цепочкой. С удовольствием выпил холодной воды. Похоже, его мечты о тюремной баланде начали сбываться.

— Скажи, Фарт, ужин уже был?

— Ужин? Ну, если ты называешь это так, то да. А если не хочешь отравиться, то вот возьми-ка лучше это, — он протянул принцу кусок хлеба с ветчиной и кружками нарезанного лука. — Это я прихватил с собой, когда меня выволокли из "Трех поросят". Бери, не стесняйся.

— Спасибо, — Квентин схватил бутерброд и в одно мгновение, даже не разобрав вкуса, проглотил его. Фарт с удовлетворением проследил за этим.

— У тебя что, денег не было?

— У меня их украли.

— А-а-а... Это у нас просто. Только рот разинь... — Фарт помолчал, обдумывая сложившуюся ситуацию, и сказал: — Да трудно тебе придется, парень. И поручиться, я так понимаю, за тебя некому. Нет у тебя никого в городе, верно?

— Да, — вынужден был согласиться Квентин.

— А раз так, то высокая следственная комиссия, туды ее растуды, с тобой церемониться не будет. В лучшем случае, вышвырнут из города, в худшем, закроют здесь или отправят на галеры.

— Я не гоблин.

— Это никого не волнует. Вот что, парень. Надо тебе найти поручителя. Кто бы за тебя словечко в суде замолвил. Из местных кого-нибудь. Может, все же есть такие? — снова спросил Фарт, и Квентину послышалось в его голосе чуть заметное возбуждение.

— Я шел с поручением к одному человеку, но он даже не знает о моем существовании.

— Вот значит как... Плохо дело. Уж на что я тертый калач, и то не знаю, как тебе помочь. Меня-то завтра отпустят, не сомневайся... А то взяли, понимаешь, моду: чуть человек выпил да погулял маленько, так сразу и в каталажку. А вот с тобой-то что делать будем? Может, скажешь, к кому идешь? Я с ним встречусь и расскажу о тебе, — предложил Фарт.

Квентин не знал, что и ответить. С одной стороны, у него не было выбора: или довериться первому встречному, или застрять в тюрьме надолго. Но с другой стороны, неизвестно, кем может оказаться этот человек.

Поэтому Квентин рассудил:

— Утром переговорим. На свежую голову думать лучше.

— Ну, как знаешь, парень. Спать, так спать. Подъем здесь рано, — Фарт забарахтался в своей куче тряпок, поворачиваясь лицом к стене.

Квентин, устраиваясь поудобнее, взбил слежавшийся соломенный тюфяк, и как только его голова коснулась жесткой, набитой соломой подушки, тут же провалился в глубокий сон.

Утро началось с металлического бряцания у дверей. Квентин открыл глаза и увидел, что только начинает светать — за маленьким оконцем серел квадрат неба.

— Подъем! — скомандовал надзиратель. — Приведите себя в порядок. Через пятнадцать минут вам, бездельникам, будет подан завтрак.

Справив нужду в деревянный бочонок, арестанты приступили к умыванию. Квентин плеснул в ладони холодной воды и силой брызнул себе в лицо. Это помогло окончательно отойти от сна.

"Брр, холодно как", — встряхнулся он, приводя в порядок свои мысли. Всю ночь ему что-то снилось, он усиленно с кем-то дискутировал на какие-то отвлеченные темы, но сейчас, как ни старался, ничего не мог вспомнить. "Может, грибы опять что-то хотят сообщить, — думал он. — Как плохо, что я их не понимаю". Он потрогал тщательно спрятанный в одежде золотой ободок, который почему-то не обнаружили при обыске. Принц покосился на Фарта. Пьяница сидел на лежанке молчаливый и грустный, тупо уставясь перед собой остекленевшими глазами. От оживления предыдущей ночи не осталось и следа, сегодня мир повернулся к нему своей сумеречной стороной.

Оконце в двери распахнулось, и надзиратель просунул в камеру две оловянные миски с парящей жидкостью. Несмотря на то, что Фарт, будто патриархальный глава семейства, старался соблюдать медлительность и степенность, ложка в его руках то и дело выбивала барабанную дробь то на миске, то на его зубах.

— Ну как ты, Фарт? — поинтересовался Квентин самочувствием соседа. Оловянная ложка еще некоторое время отстукивала дробь, прежде чем Фарт смог ответить:

— Нехорошо... Весьма дурно себя чувствую, дружище.

Квентин подумал, что джентльменам не к лицу читать друг другу нотации, и от дальнейших замечаний решил пока воздержаться. Однако немного придя в себя после горячей, но пустой похлебки, Фарт решил сам продолжить ночной разговор:

— Так кого мне известить, что ты в тюрьме, когда выберусь отсюда? — спросил он, зябко ежась и закутываясь в свои лохмотья.

— Я шел к одному человеку, но он меня не знает. А раз не знает, то думаю, мне придется выпутываться самому.

— Ты все-таки не гоблин?

— Нет, не гоблин.

— Тогда выпутаешься. Небесный Огонь сразу распознает гоблинов, — Фарт с шумом втянул в себя остатки баланды из миски. — Правда, не на всех жрецов можно положиться, многие такие же проходимцы, как и стражники.

— Запомни, — взгляд Фарта вдруг стал осмысленным и твердо сфокусировался на Квентине. — Если дело дойдет до жрецов, требуй участия в суде преподобного Патрика. У этого еще сохранились кое-какие представления о чести. А в общем, тебе нечего бояться, раз ты не гоблин. Они убедятся, что с тебя взятки гладки и отпустят. Но прежде и помурыжат же тебя, парень!..

В это время загрохотало дверное железо. Надзиратель приказал Фарту выходить из камеры.

Фарт нетвердо шагнул к выходу и уже на ходу, обернувшись к Квентину, добавил:

— Если что, всегда меня найдешь у "Трех поросят". После всего, думаю, у тебя появится много вопросов. Да и мне найдется, что тебе рассказать, принц Квентин, — и, заговорщицки подмигнув молодому человеку, он вышел из камеры.



* * *


Друум придирчиво оглядел остальных — хороши же они. Замызганные, замусоленные крестьяне, выбравшиеся в город на заработки. Все воины престола удачно миновали посты стражников: золотая монета Терраны, щедро выданная Его Святейшеством, служила надежным пропуском. И вот все пятеро, за исключением Альдора, собрались в условленный час на главной торговой площади Магоча. Стараясь не собираться заметной группой и вместе с тем не упускать друг друга из вида, агенты престола рассеянно бродили среди торговых рядов, ожидая Альдора. "Старику давно пора убираться на покой, — с раздражением думал Друум. — Как бы нам не влипнуть в какое-нибудь дерьмо из-за этой старой развалины".

Вся команда, пробравшись в город по одиночке, находилась здесь со вчерашнего вечера, но пока им ничего не удалось узнать ни о монтанском принце, ни об Альдоре. Мальчишка, безусловно, был в городе, но найти его здесь будет непросто. В Магоче было много приезжих. На днях должен был состояться грандиозный рыцарский турнир. "Где же старик?" — озабоченно вглядываясь в толпу, думал Друум. С одной стороны, было даже хорошо, что Альдор куда-то запропастился. В этом случае все командование операцией переходило к нему, а это в конечном счете сулило неплохие перспективы. Но с другой стороны, исчезновение магистрата могло иметь и особые причины, в том числе и предательство. А это уже было совсем нехорошо и могло поставить под угрозу срыва всю операцию. Друум гнал от себя эти мысли. И как только мысль о предательстве старины Альдора могла придти ему в голову? Но как он ни упорствовал, смутные догадки и подозрения все же одолевали его. "Лишь бы старик появился. Пусть докажет свою преданность и поможет довести операцию до конца, а там посмотрим... — размышлял Друум. — Там придет время задуматься над письмом Его Святейшества".

Часы пробили ровно двенадцать, когда на повозке, запряженной парой белых лошадей, на торговую площадь въехал королевский помощник Якобс вместе со своим помощником. Якобс слез с повозки и придирчиво оглядел рынок. До турнира оставались считанные дни, а эти чертовы кузнецы и ремесленники до сих пор ничего не сделали. На сегодняшний день оружейнику удалось собрать только чуть больше половины королевского заказа. И если сегодня-завтра эти бездельники не подвезут оставшееся снаряжение, то за такую организацию турнира король Стефан явно не погладит его по голове, а если и погладит, то только предварительно вынув ее из плетеной корзины с опилками. Подогретый полуденной жарой и подобными невеселыми размышлениями королевский оружейник Якобс вошел в такое состояние духа, когда лучше было ему не перечить. Якобс кивнул помощнику, чтобы следовал за ним, и, чувствуя в себе грозную и несокрушимую силу праведного гнева, направился к оружейным рядам. Торговцы заметили своего мучителя, и среди них пробежало легкое замешательство.

— Так когда ты поклялся доставить щиты, гоблинская морда?! — грохотал на всю округу Якобс, держа за грудки какого-то тщедушного торговца так, что ноги бедолаги едва кончиками носков касались земли. — Или ты думаешь, ведьмино отродье, что меня можно обмануть?! По-легкому загрести денежки и смыться?! — Якобс тряс несчастного с такой силой, что голова торговца моталась из стороны в сторону, как у марионетки. — Турнир на носу, а еще ничего не готово!

— Милорд, мы работаем... Делаем все, что в наших силах... — полузадушенно бормотал торговец.

— Вы что не знаете наших правил?! — Якобс обвел яростным взглядом сбившихся в испуганную кучку лавочников. — У нас на турнире всем предоставлены равные возможности. А это значит, что каждому, повторяю, каждому должно быть выдано одинаковое оружие, обмундирование и снаряжение. У них только лошади свои! — он с силой отбросил в сторону задыхающегося торговца. — Король дает вам возможность заработать на турнире, как вы этого не понимаете, уроды порченные!

Якобс схватил лежащее на прилавке копье.

— Сколько этого добра вы должны были поставить на сегодняшний день?! Что? Триста? А сделали сколько?! Двести? И ты, придурок, думаешь этим отделаться?! — оружейник продолжал разносить купцов, на две головы возвышаясь над толпой.

Друум посмотрел на часы: была четверть первого. Прибудет Альдор, не прибудет, а задание выполнять нужно. Вот и королевский оружейник Якобс уже на площади и распекает торговцев. Пришло время выходить на связь. Он подал условный знак своей группе, и все они, неспешно смещаясь в сторону оружейных лавок, направились к королевскому оружейнику.

Услышав бой курантов на ратуше, Альдор прибавил шагу. "Скорее всего, — думал он, — все уже собрались и ждут меня". Пробираясь сквозь базарную толчею, он зорко всматривался, пытаясь отыскать знакомые лица. Но первым увидел, а точнее, услышал королевского оружейника. И только потом разглядел в толпе Друума с солдатами и жрецами. Агенты престола целенаправленно протискивались к высокому господину, разносящему оружейных торговцев. Это показалось Альдору странным. Он не знал, что они должны были встретиться здесь с кем-то еще. Магистрат давно подозревал, что от него многое утаивают, и теперь, похоже, у него появился шанс убедиться в этом. Поэтому Альдор решил пока не выходить из тени. Он незаметно приблизился к Друуму и встал у него за спиной. Даже если бы кавалер и обернулся, он не заметил бы Альдора. Маг использовал один нехитрый прием, и за спиной Друума оказался пожилой крестьянин с печально обвисшими усами, одетый в расшитую домотканую рубаху.

Агенты престола незаметно окружили Якобса. Друум подобрался сбоку к королевскому оружейнику. Якобс продолжал громко, на всю площадь, изливать свое негодование. Испуганные торговцы тряслись и жались, стараясь держаться подальше от длинных рук оружейника. Друум, тоскливо взирая на Якобса снизу вверх, терпеливо ожидал, когда тот накричится. Однако, судя по красной с капельками пота физиономии, Якобс сегодня был явно в ударе и останавливаться пока не собирался. Он еще минут пять костерил лавочников, прежде чем, обложив их в который уже раз гоблинским отродьем, приказал сносить в повозку все вооружение, что есть на сегодня.

— И запомните, гоблины порченые, если к завтрашнему утру не будет готова вся партия, я лично устрою вам такие муки, о которых вы с облегчением будете потом рассказывать чертям в аду, — грозно пообещал Якобс напоследок.

Остывая постепенно, как кипящий чайник, Якобс уже собирался взгромоздиться на свою повозку, заваленную собранным инвентарем и оружием, когда за его спиной вдруг негромко осведомились:

— Вы торгуете оружием?

— Каким к черту оружием! Я королевский оружейник, а не купец! — раздраженно огрызнулся Якобс.

— Я хочу услышать ответ на вопрос... — размеренно, чтобы оружейник проникся смыслом сказанного, произнес незнакомец у него за спиной, — вы торгуете оружием?

"Вот же привязался бестолочь! — с раздражением подумал Якобс. — И откуда только такие уроды берутся?"

Но в ту же секунду у него в голове что-то щелкнуло, и как ему показалось настолько громко, что Якобс даже покосился на взопревшую от усердия физиономию своего помощника, не слышал ли тот чего. В одно мгновение ноги перестали держать Якобса, и, чудом не грохнувшись на землю, он тяжело опустился на телегу, жалобно отозвавшуюся деревянным скрипом. Взмокший после недавней перебранки с торговцами, он почувствовал, как медленно покрывается ледяными кристалликами пота.

"Почему они не приходили раньше? Что будет со мной? Что мне сказать? Что ответить?" — отстукивал в голове у Якобса сухие фразы безжалостный телеграфист. Друум праздновал маленькую победу. Как запросто, одним словом, ему удалось завалить этого гиганта. Теперь он уже знал, что его поняли, и повторил вопрос небрежным холодным тоном:

— Вы торгуете оружием?

— Нет... только цветами... — хватая ртом воздух, как пойманная рыба, прошамкал оружейник.

— Дырявый зонт не спасет от прилива, — как бы между прочим заметил Друум.

Для Якобса все это было невыносимой пыткой. Он должен был ответить какой-то сложной и запутанной фразой. Но какой? Как она должна звучать? Слова ускользали от него, как колечки дыма. Все еще боясь обернуться на допрашивающий его голос, Якобс покосился на своего помощника, простоватого деревенского паренька, не заподозрил ли тот чего. Но помощнику, похоже, было не до Якобса, он весело перемигивался и зубоскалил с аппетитной молодой торговкой.

"Что-то там про круг... — мелькало в голове Якобса. — Круг то ли надо разорвать, то ли будет разорван..."

— Если круг будет разорван... — неуверенно пробормотал он, остановившись наконец на одном из вариантов.

И только лишь теперь осторожно, как нашкодивший кот, позволил себе обернуться. Его рассеянный взгляд столкнулся с кинжальным взглядом серых, режущих, как бритва, глаз на сухощавом лице человека, одетого в слишком просторную для него крестьянскую одежду.

— Где бы мы могли спокойно переговорить? — черство улыбнулся незнакомец, и улыбка прорезала на его лице две глубокие складки.



* * *


Квентина продержали в тюрьме еще два дня, прежде чем затолкать в сколоченную без единого просвета будку на колесах и повезти в суд. Тюремный возок был настолько тесен, что колени принца больно уперлись в дощатую стенку. На задние мостки запрыгнули два охранника, кучер стегнул лошадь, и повозка тронулась. Дорога была не долгой, и вскоре они остановились. Охранники помогли сойти принцу с высокой повозки, поскольку его руки и ноги перед поездкой были предусмотрительно закованы в кандалы. Квентина провели во внутренний двор какого-то дворца, второй этаж которого был окружен портиком из белых колонн. Стражники подтолкнули Квентина к мраморной лестнице. Когда они поднялись на второй этаж, стражник отворил одну из украшенных золотым узором дверей, и Квентина ввели в большой зал с белой колоннадой по периметру. В центре зала под отверстием в потолке стояло дубовое кресло, настолько массивное и тяжелое, что Квентин подумал, что его, наверное, не смог бы сдвинуть с места и слон. В шести шагах перед креслом стоял длинный стол, покрытый скатертью из черного бархата, а за ним три стула с высокими резными спинками.

Стражники подтолкнули Квентина вперед и, слегка надавив на плечи, усадили в кресло. Не успел он опомниться, как заученными движениями стражники защелкнули замки, и юноша оказался намертво прикован к неподъемному креслу. Стражники отступили на шаг назад и встали у него за спиной. Открылась боковая дверь, и вошел какой-то мелкий чиновник. В руках он держал странный треножник с трубкой наверху и картонную папку. Чиновник установил треножник на столе таким образом, чтобы дуло его смотрело на Квентина, и тоже встал позади арестанта.

Спустя десять минут двери вновь распахнулись, и в зал вошли трое мужчин в черных судейских мантиях. Они прошествовали к столу и расположились на креслах с высокими спинками. Раскрыв лежащие на столе бумаги, они углубились в чтение. Все это совершалось в полном молчании. Один из судей, сидящий в центре, пододвинул к себе прибор на треноге.

— Докладывайте, Тревис, — обратился к чиновнику судья, что сидел по правую руку от председателя.

Квентин не успел и охнуть, как чиновник ловким движением накинул ему на голову странную маску из тонких кожаных ремешков, напоминающую собачий намордник, и крепко стянул ее на затылке. Тонкие ремешки глубоко врезались в лицо и шею принца.

— Не больно? — участливо осведомился Тревис, заглядывая в исполосованное ремешками лицо Квентина и с еще большим усилием затягивая намордник. Затем чиновник наклонился ниже и принялся внимательно разглядывать расположение маленьких медных бляшек, которыми были часто проклепаны ремешки намордника.

— 140 в ширину, 240 в высоту, 180 в длину, — доложил Тревис и выжидающе посмотрел на судей.

— Принесите шлем, — приказал председательствующий.

За спиной Квентина прозвучали быстрые, звонкие на мраморных плитах, шаги, и на его голову опустился металлический шлем, закрывший ему глаза. Голос судьи слышался откуда-то издалека:

— Подошел ли шлем, Тревис?

— Зазоры слева и справа 5, спереди 8, — в голову Квентина уперлись металлические штыри. — Сзади 7.

— Хорошо... — удовлетворено протянул судья. — Осталось последнее испытание, не так ли, преподобный Рон?

— Вроде так, судья Керт. Но знаете, что-то в этом парне меня настораживает. Недаром ведь его задержали. Боюсь, может понадобиться более углубленная экспертиза с участием высших иерархов церкви.

— Бросьте, преподобный! Небесный Огонь всегда выбирает нужные цели, или, как говаривали еще в старину: "Бог шельму метит".

— Воистину так, но в силу каких-то причин Небесный Огонь не всегда разит гоблинов и порченных, и тогда людям приходится исполнять роль судей Небесного Провидения.

— Хорошо, преподобный Рон, начинайте обряд, — сказал председательствующий.

Шлем с Квентина сняли, но преподобный Рон приник к трубе на треноге. И дуло трубы уставилось на принца зловещим черным глазом. Наверху что-то заскрежетало, и Квентин, с трудом приподняв голову, увидел, что крышка люка в потолке разошлась в стороны, обнажив квадрат голубого неба.

Преподобный Рон монотонным голосом стал читать молитву:

— Огонь Небесный, Хранитель и Спаситель наш, оберегающий нас от врагов наших и дающий нам возможность жить, помоги нам и на этот раз оградить наш дом от врагов рода человеческого. Будь справедлив и бдителен и помоги нам выявить врагов наших явных и скрытых и отделить людей от враждебных созданий, принявших облик человеческий. Молю тебя, обрати внимание на жертвенник твой и дай нам знак, чтобы мы могли отличить чистого от нечистого. Да будет так по воле твоей!

И как только преподобный закончил молитву, судья Керт, по установленному обычаю, нажал рычажок на треноге. Из трубы вылетело призрачное голубое пламя и ударило в лицо Квентину. Дыхание принца обожгло ионным потоком, и он резко отпрянул, с силой ударившись о твердую спинку кресла. По тому, что в зале наступила тишина, Квентин понял, что все присутствующие ожидают чего-то важного. В тишине и неподвижности прошло несколько минут. Затем председательствующий поднялся из-за стола и с разочарованием бросил Тревису:

— Вы там передайте охране, чтобы она не тащила сюда кого попало. Каждый раз подсовывают всяких оборванцев, у кого нет ни гроша... Если так будет продолжаться и дальше, я буду вынужден сообщить об этом королю.

— Ваша честь! — обратился к нему преподобный Рон. — Я бы не торопился делать скоропалительные выводы в данном конкретном случае. Этот тип внушает мне определенные подозрения. Он не так прост, как хотел бы казаться, и я бы просил предоставить совету церкви возможность для более тщательного изучения его личности.

— Думаю, вопрос более чем ясен, преподобный Рон. Эти канальи стражники хватают и тащат сюда тех, кто не может от них просто-напросто откупиться. Поэтому в последнее время мы только и делаем, что пытаемся найти гоблинов и уродов среди всяческого отребья.

— Но ваша честь... — попытался возразить преподобный Рон.

— Процесс окончен. Все свободны, — объявил председательствующий, стукнув молотком. — Запишите этого... — он кивнул на Квентина, — в книгу регистрации и выпустите.

Председательствующий поднялся и направился к выходу. Преподобному Рону и судье Керту не оставалось ничего иного, как последовать за председательствующим. Тревис рывком сорвал с Квентина маску. Лицо саднило и чесалось, и как только стражники расстегнули замки, Квентин с облегчением растер лицо руками. Обратно в тюрьму Квентина привезли в том же тесном возке. Дежурный надзиратель выбросил из мешка с номером все его вещи, достал толстую книгу в потрепанном переплете и, обращаясь к Квентину, спросил:

— Как тебя зовут?

— Селин из Редера, — ответил Квентин.

Охранник равнодушно сделал запись в книге, дал расписаться Квентину и вручил тому его дорожный мешок и другие вещи.

Принц Квентин вновь был на свободе.



* * *


Они сидели на террасе небольшой таверны, с которой открывался прекрасный вид на море. На них никто не обращал внимания. Никого даже не смущал их нездешний выговор: накануне турнира в Магоч приезжали чужестранцы даже из-за моря. Друуму и его солдатам это было только на руку. Разомлевшие на солнце после пары кружек крепкого темного пива, они пребывали в расслабленном состоянии духа.

Королевский оружейник Якобс сидел с ними за столиком и уже начинал клевать носом, не в силах бороться с легким опьянением и послеполуденной дремой. Однако кавалер Друум был собран и деловит. Ему предстояло ответственное задание, и расслабляться не следовало. Он крепко сдавил плечо Якобса, выводя того из сонного оцепенения.

— Итак, мой друг! — обратился он к оружейнику. — Давайте еще поговорим о Круге Посвященных и обо всем, что с этим связано.

— Я уже сказал все, что знаю, — взмолился оружейник, поводя головой с осоловелыми глазами из стороны в сторону. — Это все мифы. Есть только Небесный Огонь, который сам выбирает себе врагов и разит их с сокрушительной силой.

— Ну, а все-таки, что говорят мифы? — не отставал Друум, обводя хитрым взглядом своих соратников.

— Мифы говорят... Мифы говорят... — повторял Якобс, словно зачарованный этими словами. — Мифы говорят о тайном лабиринте под королевским дворцом, где и сокрыт настоящий, — он понизил голос. — Храм Небесного Огня.

— Только, тс-с! — покачиваясь, Якобс приложил палец к губам. — Я вам ничего не говорил. Все равно тот проход давно засыпали.

— А как же Круг Посвященных? — спросил младший жрец Янис.

— Шестеро или семеро каких-то выживших из ума старцев, которые, по легенде, владеют ключом к Небесному Огню. Но все это сказки...

— Ты поможешь нам найти этих людей? — Друум понял, что с Якобсом надо действовать более решительно и настойчиво.

Но Якобс то ли умело притворялся пьяным, то ли его действительно развезло на солнышке, громко икнул и сказал:

— Нет... Я никого не знаю. Может, это кто-то из жрецов. Хотя я бы им не то что Небесный Огонь, улицы бы подметать не доверил.

Второму жрецу Священного престола, которого звали Сол, пришла на ум удачная, как ему показалась мысль, и он тут же ее высказал:

— А можешь ли ты провести нас во дворец к секретному проходу?

— Ну дык, это... Это можно. Сейчас такая толчея перед турниром, столько посторонних... — в голове у Якобса стало понемногу проясняться.

— Хорошо, — подвел итог Друум, — так и сделаем. Но у нас еще одна проблема. То ли мальчишка выведет нас на Круг Посвященных, то ли мы сами проникнем в лабиринт и все там разнесем к чертовой матери, но мальчишку в любом случае надо найти, — он задумался. — И вот еще что: Альдор. Это тоже мне начинает не нравиться.

— Да, неприятно, что магистрат пропал. Надо его найти, — согласился Сол.

— Значит так, — принял решение Друум. — Завтра Якобс начинает подготовку к проникновению в лабиринт. Готовит нам оружие, хорошую одежду, в общем, все что нужно.

Он обратился к Якобсу:

— И кроме того, ты как должностное лицо должен будешь проверить все места, где могут скрываться или содержаться наши пропавшие друзья, — обратился он к Якобсу. — Да и приведи в порядок Алтарь, скоро я должен буду связаться с Его Святейшеством.

— Вы двое, — приказал Друум солдатам, Йоргу и Гилберту, — занимаетесь поискам мальчишки. А вы, — кивнул он жрецам, — ищите своего начальника и встречаетесь с местными священниками, чтобы побольше выведать о Небесном Огне и Круге Посвященных.

"Ну вот, пока вроде бы все", — подумал Друум, дав всем задания. Но ощущение того, что все с самого начала пошло как-то не так не покидало его.



* * *


Альдор был счастлив, что его потеряли. Теперь он знал многое. Он знал, где остановилась его команда, кто такой оружейник Якобс и почему с ним встречался Друум. Он даже догадывался, что Друум ведет какую-то двойную игру. Но пока он не знал самого главного: кто входит в Круг Посвященных, что представляет собой Древнее оружие Терраны, и, наконец, где Квентин. Последнее надо было узнать в первую очередь. Если бы он нашел мальчишку, то не составило бы большого труда выйти на Круг Посвященных и оставить в дураках этого заносчивого выскочку Друума. Но принц Монтании пропал, как в воду канул. Альдор уже обшарил все гостиницы и постоялые дворы, потолкался на площадях и базарах, но Квентина и след простыл. Это было плохо. Друум со своими людьми мог запросто опередить его и найти принца. Оставалось только прибегнуть к магии. Был один старый безотказный способ увидеть человека, и Альдор решил им воспользоваться. Магия заключалась в том, что с помощью предмета, которым владел человек, можно было увидеть его самого и, возможно, установить его местонахождение.

Альдор снял комнатенку в гостинице "Южная корона". С трудом он дождался наступления ночи, когда затихнут все соседние постояльцы, а в коридоре станут не слышны шаги любопытных зевак. Все необходимое для магического сеанса у него было, но самое главное, удалось заполучить вещь, которую держал в руках Квентин. Это была небольшая зеркальная шкатулка с растрескавшимися стенками, которую они подобрали на месте гибели зоргсов у границ Терраны. Безусловно, эта вещь принадлежала принцу Квентину. Оставалось только выполнить определенный магический ритуал, чтобы отыскать ее владельца. Альдор положил на стол серебряный поднос, а на него отполированную до блеска черную металлическую пластину. На пластину поставил зеркальную шкатулку, бывшую когда-то жилищем Рикки и Молли. Вокруг шкатулки он насыпал серебристый порошок, а на полированную пластину поставил три призматические пирамидки на подставках вершинами вниз. Маг сосредоточился, вызывая в памяти образ Квентина и пытаясь на него настроиться. И в какой-то момент окружающая реальность изменила привычные очертания. Комната потонула во мраке, а ее стены расступились, открывая доступ Магической Силе. Не мешкая, Альдор поднес горящую свечу к серебристому порошку. Порошок вспыхнул фейерверком огненных брызг. Альдор глубоко вздохнул и произнес только одно слово: "Квентин". Теперь нужно было внимательно смотреть в центр брызжущего разноцветными искрами огненного круга, в котором скрещивались радужные лучи от призматических пирамидок. И тут Альдор увидел принца. Он не знал, когда происходят видимые им события: вчера, сегодня или завтра. Магия не позволяла это определить, но картинка была ясная и отчетливая. В скрещении лучей возникло изображение: маленькая фигурка Квентина. Принц шел по улицам города, и над его головой ярко сияло солнце.


Глава 21. Первые встречи


Квентин вышел из темного и сырого здания тюрьмы и с наслаждением вдохнул вольного воздуха. Над головой ярко светило солнце, но жары не было — с моря дул легкий бриз. Все выглядело бы куда лучше, если бы так не хотелось есть. Но в карманах не было ни гроша, а рассчитывать на благотворительность хозяев таверн не приходилось. Поэтому Квентин решил расстаться с частью книг Миракла. Он надел на голову золотой ободок — может, грибы подскажут что-то дельное — и прислушался к своим ощущениям. Нет, все тихо. Никаких голосов. "Что ж, обойдемся своими силами, — приободрил себя Квентин. — Нужно только разыскать лавку какого-нибудь букиниста или мага и продать ему книги, пока я еще не умер с голоду". И он направился на главную торговую площадь города. Народу было очень много. Он спрашивал торговцев и прохожих, и ему кивали в сторону узенькой улочки, отходящей от площади: там найдешь, что тебе нужно. Контраст между бурлящей городской площадью, застроенной роскошными магазинами, ресторанами, дворцами и добротными особняками, и этой узенькой, почти безлюдной, заваленной всяким хламом улочкой был разительным. Квентину еще раз указали на лавку некоего Огюста, и он не без труда нашел вход в нее среди тележек зеленщиков и уличных торговцев, оккупировавших обе стороны этой и без того тесной улочки.

Колокольчик над входом жалобно звякнул надтреснутым тельцем, и Квентин вошел в темное помещение, едва не споткнувшись на неудачно устроенных ступеньках. После яркого солнечного дня глаза не сразу привыкли к мраку этого подвала, и только через некоторое время он смог разглядеть стены, увешанные пучками сушеных трав, и высокие, под потолок, стеллажи, на которых стояли бесчисленные склянки с какими-то настойками и растворами. Все было довольно просто и грубо, но изящный центральный прилавок и витрина над ним украсили бы самый шикарный магазин. Искусно вырезанные из черного дерева, они хранили следы былой роскоши и вполне могли бы подчеркнуть благосостояние своего хозяина, если бы не казались такими чуждыми и случайными в этом хаосе затянутых пылью и паутиной никому ненужных вещей.

За прилавком, согнувшись, копошилось какое-то существо. Сначала Квентин разглядел только спину и макушку с длинными темными волосами, собранными в пучок. Затем существо разогнулось, и перед Квентином предстал мужчина очень маленького роста, почти карлик. Его цепкие глазки ловко ощупывали посетителя, наверняка пытаясь определить, сколько золотых у него в карманах. Карлик был одет в бархатный коричневый сюртук с засаленными пятнами на рукавах и тем местом на груди, где он постоянно соприкасался с высоким для него прилавком. Разгоревшиеся в предвкушении легкой добычи глаза карлика тотчас потухли, стоило ему профессиональным взглядом смерить вошедшего юношу.

— Чем могу служить, милостивый государь? — стараясь не выдавать своего разочарования и сохранить в голосе максимально возможную учтивость, осведомился карлик скрипучим голосом.

— Мне сказали, что вы занимаетесь магией, — Квентин приблизился к прилавку, с интересом рассматривая вещи, выставленные здесь: желтую высохшую человеческую руку, принадлежащую висельнику, корни мандрагоры в форме маленьких танцующих человечков, хрустальный магический шар, который даже в таком полумраке ухитрялся переливаться радужными гранями.

— Если вы хотите приобрести что-либо из магических атрибутов, сэр, то уверяю вас, сэр, нигде во всей стране вы не найдете более достойного, я бы даже сказал, такого всеобъемлющего выбора как здесь, — заученно затараторил маленький торговец.

Квентин разглядывал джентльменский набор мага, состоящий из магических зеркал, кристаллов и большой черной книги заклинаний — все это было детским лепетом по сравнению с тем, что знал и умел Миракл.

— А занимаетесь ли вы боевой магией? — спросил Квентин.

— Боевой магией? — испуганно переспросил карлик, и по его лицу пробежали холодные волны страха. — Вы имеете в виду старинную магию?

— Да, магию или, как говорили сами Великие Маги, искусство.

— Эти знания у нас находятся под запретом. И боюсь, сэр, что...

— А есть ли спрос на подобные вещи? — перебил Квентин испуганного продавца.

Карлик мялся и не спешил с ответом. Вот если бы его спросили, есть ли спрос на приворотные зелья, а то вон чего!

Тогда, чтобы облегчить муки торговца, Квентин выложил на прилавок три книги из своего походного мешка. Непосвященному названия этих книг ровным счетом ничего не говорили. Но как только карлик разглядел золотые тиснения букв на сафьяновых переплетах, сразу же с криком схватил кусок холста и, прикрыв книги, упал на них всем своим телом. Он часто дышал, как загнанная лошадь, а его глазки беспокойно бегали по лавке, выискивая, не притаился ли в ее углах кто-то, кто мог бы слышать их разговор.

Квентин спросил напрямик:

— Берете книги?

Карлик вместе с книгами сполз под прилавок. Надо полагать, только там он почувствовал себя в безопасности, потому что до Квентина донесся шорох перелистываемых страниц. Конечно, все это было бы забавно, если бы так сильно не хотелось есть. Квентин осторожно постучал по стеклянной витрине, возвращая потрясенного продавца к жизни.

— Сколько дадите за книги?

Из-под прилавка высунулась рука. Торговец топорщил пальчиками, выделывая какие-то жесты. Квентин ничего не понял.

— Тридцать золотых, — сказал голодный принц.

Рука над прилавком застыла на мгновение, а затем яростно замахала в протестующем жесте.

— Ладно, двадцать пять — и дело с концом, — Пустой желудок принца алкал, но вовсе не дальнейшего мелочного торга.

Из-под прилавка донеслось кряхтение и какая-то возня. Карлик там что-то долго передвигал и скрипел потайными дверцами. Но вот, наконец, воздух наполнился приятным звоном отсчитываемых монет, а еще через минуту перед Квентином возникла рука дающего, и по прилавку рассыпалась горстка монет.

Вслед вынырнула настороженная голова карлика:

— Здесь все точно, молодой человек, можете не пересчитывать. У меня к вам настоятельная просьба: о нашей сделке никому не слова, — к торговцу медленно возвращалась былая уверенность и, чтобы побыстрее успокоиться, он нервно теребил свою маленькую бородку.

— Разумеется, не скажу, — Квентин встряхнул монеты на ладони и засунул их поглубже во внутренний карман, чтобы на этот раз не оказаться легкой добычей для воров. — Меня зовут Квентин.

— Меня Огюст. Доктор Огюст, — представился карлик, приосаниваясь и напуская на лицо утраченную было значительность. — Лечу травами и заговорами, практикую магию. Продаю удивительные и редкие предметы. Занимаюсь идентификацией и определением волшебных свойств различных вещей. Всегда к вашим услугам, — произнес Огюст заученные фразы, а затем, оглянувшись по сторонам, добавил:

— Если у вас найдется еще что-нибудь подобное или какие-нибудь, как их называют, древние игрушки, приходите — всегда буду рад купить или продать.

— Благодарю. Всего доброго, — попрощался Квентин.

— До свидания.

Колокольчик над дверью снова жалобно звякнул, и Квентин оказался на улице.

День был в самом разгаре, деньги у него были, оставалось найти место, где можно было достойно перекусить и отдохнуть.

Настроение заметно улучшилось после большой кружки холодного пива и порции жаркого. Он сидел на открытой террасе гостиницы "У Дракона". Ее хозяин оказался милым толстячком, говорливым и шумным. За один золотой в сутки он пообещал хорошее питание и ночлег — все то, что пока требовалось Квентину. Квентин помылся в гостинице, в лавке напротив разжился новой одеждой, постригся у цирюльника и теперь выглядел так, как и должен был выглядеть молодой принц. День уже близился к концу, когда он пошел искать скобяную лавку Лоры.

Жизнь в большом и шумном Магоче постепенно затихала. Заходящее солнце окрашивало в оранжевые тона белые стены опрятных домиков горожан. На улицах стало меньше прохожих, зато из многочисленных закусочных доносились звуки веселой музыки и многоголосый шум возбужденных голосов. Часы пробили восемь, и многие лавки стали закрываться, чтобы вновь открыться с рассветом. Дворники на площадях убирали образовавшиеся за день кучи мусора. Жара спала, и было одно удовольствие прогуляться по вечернему городу, любуясь с возвышенных мест ласковым голубым морем.

Квентин чувствовал себя да и выглядел намного лучше. И даже заметил, что ему улыбаются встречные девушки. Жизнь снова возвращала свое очарование.

Найти лавку Лоры оказалось не так-то просто. Он несколько раз обращался с вопросом к торговцам, и каждый раз ему указывали на разные места. Наконец Квентин сориентировался и направился на противоположный конец города. Проходя мимо дворцовой площади, Квентин замедлил шаг и залюбовался великолепием дворца короля Стефана. Как и большинство зданий в городе, дворец был построен из белого камня, и теперь, на закате, в его мраморной облицовке язычками пламени проступали розовые прожилки. Легкие остроконечные башенки, переливающиеся на солнце блестящими гранями стекол, во множестве стремительно уносились к небу. Большой купол, выложенный голубой мозаикой и украшенный золотыми фигурками сказочных животных, словно шапкой Мономаха, накрывал центральную часть дворца. На другой стороне площади стояла башня городской ратуши. Часы на ней каждую четверть часа вызванивали веселую мелодию, а каждый час встречали сочными внятными ударами. Чуть в отдалении находился главный храм города. Вытянутой четырехгранной пирамидой вздымался он в небо, бороздя вершиной кучные гряды облаков. Квентин обошел это величественное здание из красного кирпича. Высокая лестница с широкими ступенями вела к вратам храма. Подковообразный портал храма был выложен золотом, а над ним, сияя лучами, висело золотое солнце в форме недремлющего ока. Это сооружение чем-то напомнило Квентину башню Миракла. "Так строили в Древности", — подумал он.

Перед королевским дворцом было много нарядных людей из высшего общества. Одни прогуливались, другие сидели у фонтана, украшенного причудливыми фигурками морских чудовищ. Всюду слышались разговоры о предстоящем рыцарском турнире. Квентин прошел еще квартал и увидел примыкающую к дворцу арену для состязаний. Это был большой амфитеатр с рельефными каменными колоннами, поддерживающими навесы над зрительными рядами. Большие ворота ристалища распахивались только раз в году для проведения очередного турнира. Стены амфитеатра были испещрены афишами с объявлениями и многочисленными надписями неутомимых болельщиков.

Но как только Квентин свернул на тесную улочку, отходящую от дворцовой площади, картина городской жизни резко переменилась. Снова, как и у лавки Огюста, он видел брошенные тележки, кучи мусора, развешанное через улицу белье, темные арки проходов и дворы-колодцы, крадущие и без того скудный на этих улочках свет. Прохожих здесь почти не встречалось, и вскоре принц заметил, что его подкованные каблуки одиноко стучат по булыжной мостовой. Становилось темнее, и ничего не стоило заблудиться в этих узких кривых улочках. Квентин все больше углублялся в окраинную часть города. Бояться было нечего — верный меч Гедара висел на поясе, но какое-то странное чувство, что за ним пристально наблюдают, не покидало принца. Он останавливался и резко оборачивался, но так ничего и не заметил, разве что какой-то зеркальный отблеск пару раз метнулся по темным углам у него за спиной.

Лавка Лоры находилась на самом краю города. Непосредственно за этим домиком рос небольшой сад, а уже за ним начинались высокие стены городских укреплений. В окнах лавки горел свет, хотя двери уже были закрыты. Прежде чем постучать, Квентин еще раз обернулся: не следят ли за ним. И опять ему почудилось, что промелькнул световой блик. "Ладно, — подумал он. — Разберемся и с этим".

Стучать в дверь пришлось довольно долго, прежде чем внутри раздались шаркающие шаги, и неприветливый голос со старческим дребезжанием спросил:

— Чего надо?

— Я хотел бы видеть Лору.

— Мы закрыты, приходи завтра.

— Это по очень важному делу.

— Ничего не знаю, она будет завтра с утра, тогда и приходи.

— Передайте ей, что у меня послание от Миракла.

За дверью раздалось невнятное бормотание, а затем удаляющиеся шаркающие шаги. Квентин не знал, как это расценивать, уйти ему или остаться. Какое-то время он провел в нерешительности, прежде чем снова услышал шаги за дверью. На этот раз это была поступь легких каблучков.

Засов со стуком отодвинулся, и на Квентина уставилась пара встревоженных голубых глаз. Темные вьющиеся волосы, хорошо оттеняющие матовую белизну лба, выбились из-под второпях надетой шляпки. Глаза все еще настороженно ощупывали незнакомца, а на ярких губах уже появилась нерешительная, но приятная улыбка. Тонкие черты лица, чуть вздернутый, но аккуратный носик. И если взять все это вместе, то перед Квентином стояла хорошенькая девушка.

— Проходите, — сказала она и улыбнулась смелее. — Я Лора.

Квентин переступил порог, и ему вновь почудилось, что кто-то смотрит ему в спину.

— Меня зовут Квентин, — он никак не ожидал, что Лора окажется красивой девушкой, поэтому чувствовал себя немного смущенным.

— Да? Очень приятно! Откуда вы прибыли?

Квентин решил, что лучше сказать всю правду, чего бы это ни стоило. Ведь если пытаешься завоевать доверие людей, ты тоже должен им довериться.

— Я из Монтании.

— Из Монтании? — глаза Лоры широко раскрылись.

— Слышишь, дед, — обратилась она к старику, который, стараясь оставаться незаметным, стоял у двери во внутреннее помещение магазина. — Этот молодой человек из Монтании, — Квентин подумал, что с таким выражением, очевидно, представляют говорящего крокодила.

— Но мы слышали, что Монтании больше не существует?

— Да, это так... — голос Квентина чуть заметно дрогнул. — Я, по всей видимости, последний, кому удалось спастись.

— Что ж мы стоим, — словно почувствовав возникшую в разговоре неловкость, засуетилась Лора. — Проходите сюда, — она кивнула на вход в подсобку. — Сейчас мы с дедом поставим чай. Ну что ж ты стоишь, дед, — окликнула она растерявшегося старика.

Квентин с трудом пробрался через нагромождение плетеных корзин, железных ведер, лопат, грабель, вил и прочего садового инструмента. Вся лавка, включая и настенные полки, была завалена хозяйственным инвентарем. Небольшая комнатка за прилавком оказалась более уютной. Здесь стоял круглый столик на резных ножках и четыре стула из гнутого дерева вокруг него. Окон не было, но над столом висела большая масляная лампа. Вдоль стен и здесь громоздились стеллажи и ряды корзин, заполненных разными полезными в хозяйстве мелочами.

Старик, одетый в длинную белую рубаху, поставил чайник на огонь, а на стол корзинку с хрустящим посыпанным сахаром печеньем. За все это время он не сказал ни слова, только украдкой внимательно разглядывал Квентина. Сколько ни пытался определить Квентин его возраст, это ему не удалось. Видимо, старик уже перешагнул ту неразличимую на глаз границу, которая разделяет восемьдесят и сто лет. Волос на его голове почти не осталось, а вот клинышек бороды все еще блестел благородной сединой. Какое-то мимолетное сходство выдавало их с Лорой родство, и только теперь в свете лампы Квентин разглядел, что у них обоих голубые глаза. Только у старика глаза выстуженные годами, бледно-голубые, как мартовское небо, а у Лоры яркие, сияющие лучами растворенного в море солнца. Такие глаза были у его матери.

— Дед воспитал меня, когда я осталась без родителей. Он человек заслуженный и храбрый и старый настолько, — Лора игриво подмигнула старику, — что помнит войны Великих Королей.

— Лорочка... — укоризненно заметил дед. Он откашлялся и решил представиться: — Меня зовут Нестор. Я помню Миракла еще в молодые годы. Как он там поживает? Мы собирались к нему на прошлой неделе, да все, знаете, как получается...

— Миракл умер, — тихо сказал Квентин.

— Умер?! — в голос воскликнули дед и Лора. — Как умер?

— Погиб в бою.

— В бою? — переспросил старик.

— Да. Я гостил у него. Войска Конаха напали на нас. Они разрушили башню до основания, а я еле ушел от погони.

— Боже мой! — воскликнула Лора. — Войска Конаха у границ Терраны!

— Но это даже не самое главное. — Квентин обвел присутствующих испытующим взглядом, как бы убеждаясь в их преданности. — Самое главное, что у Конаха появились новые солдаты. Это ужасные монстры, они в сто раз страшнее и опаснее гоблинов и других известных уродов.

— Бедный Миракл, такая беда... — старик качал поникшей головой, так тяжело принял он эти нерадостные вести. — Враги у порога, а наш король как всегда ничего не знает!

Квентин достал из дорожного мешка книгу Миракла и положил на стол. Нестор поднял голову и взглянул на книгу. Слеза, скатившись у него по щеке, замерла на серебристых волосках бороды. Лора тоже как-то растерялась: так все быстро, без подготовки, выложил Квентин.

— Вот, он велел передать вам книгу, в знак того, что мне можно доверять. Когда меня арестовали, я больше всего боялся, что книгу у меня отберут. Но, слава Высшей Силе, все обошлось. Миракл говорил о Круге Посвященных и Древнем оружии. Он послал меня к вам. Конаха надо остановить. Могу ли я рассчитывать на вашу помощь?

— Круг Посвященных... — произнесла Лора в задумчивости, как бы пробуя каждое слово на вкус. — Когда-то дед был связан с ними. Но сейчас... кто пропал, кто потерялся... Может, лучше предупредить короля Стефана о надвигающейся опасности?

— Нет, Лора, — твердо сказал Нестор, выпрямившись за столом. — Король не станет ввязываться в драку с Конахом. Он скорее предпочтет капитулировать, и тогда мы разделим участь Монтании и других королевств. Квентин прав, нам необходимо вновь собрать Круг Посвященных, хотя сделать это будет непросто. Многие отошли от дел. Предпочли забиться в норы, как мыши. Королевство, когда-то великое, приходит в упадок. А король наш делает вид, что ничего не происходит. Очевидно, хочет прожить свой век в тишине и покое, а там будь, что будет.

— Потому, как меня встретили на границе, я уже многое понял, — добавил Квентин. — А что это за обряд испытания Небесным Огнем, который надо мной учинили?

— Это, в общем-то, и есть демонстрация мощи Древнего оружия, о котором ты говорил. Только никто из судей и жрецов не понимает этого, они и вправду считают, что действует некая Небесная Сила, защищающая нас от гоблинов, троллей, уродов и прочей нечисти. Но Небесный Огонь сам распознает гоблинов, автоматически. А весь этот обряд, думаю, они выдумали лишь для того, чтобы укрепить свою власть и показать, что они тоже что-то значат.

— Вы говорили о Круге Посвященных. Кто эти люди?

— Только Круг Посвященных, собравшись вместе, может открыть доступ к Небесному Огню, — произнес старик, придавая значение каждому слову. — Сила Небесного Огня была открыта Посвященным в Древности и, благодаря воле провидения, служила надежной защитой от вторжения Конаха. Когда-то давно Круг Посвященных сумел использовать эту силу и остановить армии престола на подступах к Терране, сохранив таким образом последнее свободное королевство людей. Конах надолго запомнил преподнесенный урок, и все эти годы мы чувствовали себя в безопасности.

Что же касается хаотичных набегов гоблинов и других измененных существ, то тут это оружие действует автоматически, останавливая их на границах Терраны. Однако в полную свою силу и против людей его может использовать только Круг Посвященных, если соберется вместе.

Квентин внимательно слушал Нестора — много неизвестного открылось ему.

— Что же теперь делать, дед? — спросила Лора.

— Я встречусь и переговорю с нужными людьми. Может быть, что-нибудь и удастся сделать. Не все же еще потеряли совесть. Тем более что всем нам грозит большая опасность.

— Думаешь, мы сможем собрать Круг Посвященных?

— Не знаю. Но мы должны сделать все, что в наших силах.

— Миракл погиб, одно кольцо потеряно, и неизвестно, где искать вход в лабиринт... — с сомнением покачала головой Лора.

Старик помолчал, словно бы взвешивая аргументы, и, наконец, произнес:

— Ты знаешь, девочка, я верю этому парню. И хочу рассказать ему все. Неизвестно, как сложатся обстоятельства, — я ведь уже далеко не молод. Поэтому слушайте внимательно.

Под дворцом короля и под ареной для турниров находится секретный лабиринт. Он ведет к подземному залу, откуда производится управление Древним оружием. Круг Посвященных должен собраться там. Только когда все шестеро соберутся вместе и вложат свои волшебные камни в пьедестал Небесного Огня, откроются Звездные Врата. Многие годы, со времен окончания Великой войны королей и нападения Конаха, никто не бывал в этих переходах. Говорят, что Посвященные наложили заклинание, запрещающее доступ в лабиринт. Не знаю так это или нет, но за последние сто лет пропали шесть человек королевских слуг и охраны, посмевшие сунуться в этот лабиринт. Этого оказалось достаточно, чтобы прадед нынешнего короля велел замуровать проход из дворца, ведущий в этот лабиринт, и строго-настрого запретил всяческие упоминания о нем. С тех пор сменилось несколько поколений Посвященных, хранящих волшебные камни, но так никто из них и не побывал в секретном лабиринте.

Нестор умолк и отхлебнул остывшего чая.

— Значит, теперь Посвященные не смогут использовать Небесный Огонь? — встревоженно спросил Квентин.

— Приходи завтра пораньше, — приветливо улыбнулась Лора. — И мы сможем более предметно поговорить о наших делах.

Уже стояла звездная ночь, когда Квентин, поблагодарив за гостеприимство, попрощался с хозяевами и вышел на улицу. В городе было тихо и пустынно. Кое-где из-за закрытых ставней пробивались полоски неяркого света. Здесь на юге луна светила ярко, и самые обыденные предметы, рельефно выхваченные из ночного мрака ее волшебным светом, превращались в порождения причудливой фантазии. Квентин шел по узким запутанным улочкам, чутко прислушиваясь к настороженной тишине вокруг. Фонарей на этой окраине не было и в помине. Иногда он попадал в кромешную тьму закрытых со всех сторон улочек-галерей, где ему приходилось то и дело натыкаться на разбросанные всюду ящики, бочки, возки и корзины, а то и просто кучи мусора. Никто из прохожих не встретился ему в этот час. И только каблуки его башмаков бодро чеканили шаг по мостовой.

Испугать Квентина было трудно, но все-таки он с облегчением перевел дух, когда вышел на хорошо освещенную дворцовую площадь. Королевский дворец был подсвечен фонарями и выделялся из темноты белой сахарной громадой. Подсвечен был и фонтан, в котором радугой играли струйки воды. Над входом в храм ярко сияло золотое всевидящее око. Лестница, ведущая в храм, освещалась рядами факелов на высоких треножниках. Двери храма были приоткрыты, и из-за них лился наружу рубиновый свет. Караул стражников со вскинутыми на плечи алебардами прошагал мимо, с подозрением покосившись на Квентина: кто это тут разгуливает в ночи. Над резными колоннами арены раскинулся шатер звездного неба. Воздух был свежим и доносил прохладу остывшего моря.

"Завтра днем обязательно схожу к морю, — подумал Квентин. — Времени до встречи с Лорой и ее дедом более чем достаточно".

Он свернул к гостинице и тут заметил, как от темной стены соседнего дома отделились две фигуры. Одеты эти двое были в морскую форму Терраны. Перехватив взгляд Квентина, они обняли друг друга за плечи и, изображая пьяных, побрели вниз по улице, горланя какую-то песню. Что-то в их лицах не понравилось Квентину, чем-то неуловимо они отличались от местных жителей. Да и песня у них была какой-то странной, слова ее звучали с неместным выговором.

"Ладно, будет тебе", — успокоил себя Квентин и вошел в гостиницу. Здесь на первом этаже находился трактир, и даже ночью некоторые из столиков были заняты завсегдатаями. Рыцари, крестьяне, купцы, ремесленники, моряки — все эти искатели приключений прибыли с разных концов королевства, чтобы принять участие в открытом турнире или же просто поглазеть на него. Многие из них целый год копили деньги на этот праздник жизни и теперь коротали время за игрой в кости и выпивкой.

— Эй, парень! — окликнула его веселая компания, среди которой были и девушки. — Присаживайся к нам, угощаем!

Но принц вежливо поблагодарил этих радушных людей и поднялся к себе в комнату. Ему нужно было хорошо выспаться и набраться сил перед завтрашним днем.

Уснул он почти сразу, только лишь голова коснулась жесткой гостиничной подушки. Сны пришли под утро и были, как всегда, странными. Далекий неясный голос, звучащий с назидательными интонациями, пытался что-то объяснить ему. "Грибы, — даже во сне подумал Квентин. — Когда же, наконец, вы сможете достучаться до меня..."

Проснулся принц рано — бодрым и сильным. Солнышко ласково манило на улицу, щекоча в носу игривым лучиком. "На море! — твердо решил Квентин. — Все дела потом, а сейчас — на море!" Разбудив дремавшего за стойкой буфетчика, он перекусил хлебом и горячим чаем, а затем весело сбежал с высокого крыльца на улицу.

Рыбачьи шхуны уже белели парусами в голубой дали. Рыбаки с рассветом выходили на промысел, чтобы уже к полудню доставить на базар свежий улов. Квентин спустился по каменистой тропинке к морю. Море было перед ним. Оно было теплым и ласковым. Квентин двинулся вдоль крепостных стен, стоящих на скалистых утесах. Пройдя вдоль побережья, он нашел укромное местечко, где можно было спокойно искупаться. Он плыл, поворачиваясь в воде, с наслаждением подставляя под набегающие волны то один бок, то другой. Не было ничего лучше, чем это утреннее купание. Через полчаса, устав плавать, он вылез на берег, уселся на нагретый камень и с удовольствием предоставил свое тело солнцу. В северной Монтании климат был суров, и эти привычные для южан удовольствия были там не доступны. Было просто здорово! И снова хотелось жить, бороться и любить.


Глава 22. Круг Посвященных


Фарт загрузился с самого утра, и жизнь теперь выглядела вполне сносно. Столик на открытой веранде в "Трех поросятах" стал настоящим капитанским мостиком. И он, капитан Фарт, крепко держась за штурвал, вновь бесстрашно одолевал морскую стихию. В руках чувствовалась привычная твердость, а глаза обрели позабытую уже зоркость, пристально вглядываясь в даль морского горизонта, не покажется ли где земля или опасные рифы. Жизнь после унылой трезвости, которой он всегда маялся на берегу, вновь обрела смысл.

"Нет, рано они списали за борт такого морского волка, как я, — думал Фарт. — Очень рано. Они еще придут, еще попросят, бухнутся в ноги, и тогда придет мой черед покуражиться над ними. Лучше Фарта никто не может водить суда, никто так, как я, не разбирается в навигации и не знает северных морей". Его списали, а точнее, однажды просто выбросили пьяного за борт несколько лет тому назад. И все это время его преследовала острая тоска, когда он видел корабли, уходящие из гавани. И вот уже три года он старательно топил эту свою тоску в хмельном океане вина. Но всякий раз, просыпаясь с похмелья, он ощущал это щемящее чувство вновь и вновь. Тоска жила постоянно с ним, здесь, рядом, по соседству: в криках чаек, проносящихся над гладью моря; в белых парусах, реющих над шхунами; в звуках морских волн, с силой обрушивающихся на скалистый берег; в браваде моряков, рассказывающих обычные морские небылицы, которые теперь ему, бывалому капитану Фарту, приходилось выслушивать с завистливым одобрением наряду с другими сухопутными. И только после хорошей порции рома душа Фарта оживала и вместе с просоленным ветром и чайками улетала к бурным морским просторам.

Вот и сейчас он сидел на солнышке и жмурился, как сытый кот. "Рано отчаиваться, старина. Все еще впереди. Найдутся и на твою старую задницу приключения", — успокаивала Фарта его хмельная муза. Он прикрыл глаза и задремал, как показалось, всего на минутку. А когда очнулся, то увидел, что от моря поднимается этот парень, гоблин, как там его...

— Эй, парень! Гоблин, как тебя там? Заруливай к пирсу! — закричал Фарт, приподнявшись за столиком и опираясь на него руками, чтобы удержать равновесие.

— Извини, дружище, вылетело, как тебя зовут, — Фарт явно был рад встрече.

— Квентин.

— Точно, Квентин! Принц Квентин! — расхохотался Фарт.

— Почему принц? — спросил Квентин.

"Лежит страна Монтания

У западных морей.

Нет никого отважнее

Живущих там людей.

Легендами и тайнами

Известна та страна

И древней славой бранною

Гремела на века.

И знали все народы

И воины, мореходы,

Что не было смелее

Их древних королей", — вместо ответа пропел Фарт хорошо знакомый Квентину гимн.

— Лет десять назад стояли мы в портах Монтании, и помню, у тамошнего короля Роланда был сынишка Квентин. Вот и пришло мне на ум что-то такое... — пояснил Фарт.

— Интересно... — заметил Квентин.

— Ладно, гоблин, хватит грустить! Давай-ка лучше пропустим по стаканчику, а там определимся: есть нам о чем поговорить или нет.

Фарт наполнил стаканы. Квентин выпил, хотя признаться, сам не ожидал от себя такого. Горячая влага мгновенно растеклась по телу, ударила в голову. Уже через несколько минут он почувствовал себя совсем хорошо. Они сидели за столиком и, боясь потревожить то блаженное состояние духа, которое их охватило, смотрели в даль на море.

— Значит, отпустили тебя наши судьи, не нашли в тебе гоблина? — спросил Фарт.

— Не нашли, — подтвердил Квентин.

— Это хорошо... А что это ты все там говорил об опасности, о своем важном задании? Это что, все правда?

Квентин не мог припомнить, чтобы о чем-то таком говорил Фарту.

— Ничего я такого не говорил.

— Ты думаешь, я был настолько пьян, что ничего не помню? А о чем это ты так усиленно бормотал во сне, тоже не помнишь?

— Не помню, — растерянно пробормотал принц.

— Ну как знаешь. Скажу только, что если ты и вправду интересуешься Небесным Огнем, могу свести тебя с отличным парнем. Его зовут Патрик, он священник, жрец Небесного Огня, но не идиот в отличие от многих. Многое знает из Древней истории, и у него, похоже, есть своя точка зрения на Небесный Огонь и на историю. В общем, занятный малый. Еще по стаканчику? — предложил Фарт.

Квентин не стал отказываться. Собеседник оказался интересным и умел поддержать компанию.

— Давай выпьем, парень, — Фарт поднял стакан вина. — За то, чтобы всегда можно было положиться на крепкое плечо друга, и за то, чтобы всегда знать, что друг не бросит тебя в беде и не предаст. Давай! — они стукнулись стаканами и выпили.

— Слышал я, плохие вести принесли моряки. Конах разрушил Монтанию. Чувствую, что и до нас скоро докатится, а наши и не чешутся...

Сердце Квентина сжалось — так хотелось ему открыться этому человеку, обрести в нем опору, но он не смел.

— Да, теперь Конаху открыт путь на юг, — с горечью произнес принц. — Он будет сеять смерть, хаос и разрушение, пока полностью не уничтожит землю и людей. И Террана у него на пути, как кость в горле.

— Верно говоришь, парень, верно. Только наши слабоумные правители не могут или не хотят понять этого и продолжают заигрывать с Конахом. Они думают, что им поможет Небесный Огонь и остановит войска Конаха, как остановил их в старину. Эти идиоты и впрямь верят, что Небесный Огонь — это что-то вроде Бога. Хотя спроси любого мальчишку на улице, и он скажет, что Небесный Огонь против людей бессилен, если только не соблюден определенный ритуал, секрет которого никто из наших жрецов не знает. А у Конаха в армиях полно людей. Да и против гоблинов он что-то уже не всякий раз срабатывает. Повредилось, видать, что в этой небесной механике. И кто его знает, сколько этих гоблинов и уродов разгуливает сейчас по Терране. Вот жрецы и пыжатся, все пытаются восстановить Древний ритуал. Впрочем, если тебе интересно, поговори об этом с Патриком, — Фарт вплотную приблизился к Квентину, так чтобы произнесенные слова остались только между ними. — Он говорит, что скоро исполнится древнее пророчество и соберется Круг Посвященных.

— Ему можно доверять? — спросил Квентин.

— Вполне, так же как мне. Сегодня он как раз отправляет службу в храме. Сходи туда, передай привет от Фарта, и преподобный Патрик расскажет все, что тебя интересует.



* * *


Квентин шел по оживленным и шумным улицам города. Люди что-то покупали, продавали, спешили по своим делам, ехали на лошадях и в каретах — во всем чувствовалось энергичное движение жизни.

Храм же, напротив, в эти часы был пуст. Все были заняты дневными хлопотами, рассчитывая позаботиться о душе как-нибудь в другой раз, как время будет. Принц поднялся по высоким каменным ступеням и, пройдя через овальные золотые ворота, оказался в прохладном и тихом после разгоряченного дня сумраке храма. Высоко, под самым потолком, находился ряд мозаичных окон, сквозь которые все пространство храма было пронизано столбами разноцветного света. Вдобавок храм подсвечивали розовые светильники, висящие вдоль стен. На вершине уходящей ввысь четырехугольной пирамиды храма было проделано сквозное отверстие, через которое проглядывал квадрат голубого неба с мирно плывущими белыми облаками. Очевидно, такая открытость неба, как и в здании суда, должна была обеспечить доступность человека Небесному Огню.

Несколько прихожан сидело на длинных деревянных скамьях. Жрец в одеянии из пурпурного бархата читал молитву с амвона. Квентин опустился на скамью и с облегчением почувствовал приятный холодок. Долго ждать не пришлось, вскоре служба закончилась, и жрец, молодой мужчина, проворно сбежал по ступенькам солеи и направился к боковой двери, укрытой в глубокой арке. Квентин, как и другие прихожане, поднялся со своего места. Но вместо того, чтобы пройти к выходу, он подошел к двери, за которой скрылся священник. Квентин постучал в дверь, и голос за дверью ответил:

— Да-да, войдите.

Квентин вошел в небольшую комнату. Больше всего это помещение напоминало библиотеку: вдоль стен стояли стеллажи с книгами и различными предметами культа. Священник сидел за большим письменным столом, заваленным книгами и рукописными листами.

— Здравствуйте, вы преподобный Патрик?

— Здравствуйте, я.

— Мне посоветовал обратиться к вам Фарт, — произнес Квентин, все еще сомневаясь в успехе своей затеи.

— А-а-а... Что ж проходите, молодой человек, присаживайтесь, — священник кивнул на два оббитых зеленым бархатом кресла, стоящих возле стола.

— Рассказывайте, молодой человек. Может быть, мне удастся облегчить ваши душевные муки или утолить духовную жажду, обусловленную извечным стремлением к поиску истины, — священник поднял лицо, и на Квентина с интересом взглянули умные карие глаза. Обрамленное темными волнистыми волосами, спадающими на воротник мантии, лицо преподобного Патрика было открытым и внушало симпатию.

— Я хотел бы поговорить о Небесном Огне.

— И правильно поступили, что обратились ко мне. Но вопрос весьма сложен и обширен, и хотелось бы знать, что конкретно вас интересует.

— Сможет ли Небесный Огонь остановить вторжение Конаха, если он нападет на Террану?

Очевидно, это был один из тех вопросов, услышать который преподобный Патрик ожидал менее всего. Он несколько смутился, но все-таки нашел в себе силы ответить на этот вопрос достаточно прямо и без излишних уловок:

— Трудно сказать. Дело в том, что Небесный Огонь, понимаемый в военном смысле как средство обороны нашей страны, имеет довольно ограниченное применение. На все, как говорится, воля Высших сил. Только Провидению решать, достойны ли мы еще жить или грехи наши настолько переполнили чашу небесного терпения, что непременно мы должны быть наказаны посредством Конаха или какой другой напасти.

— А как же быть с судом? Как только я попал в Террану, меня схватили и поволокли в суд, утверждая, что я гоблин. На суде совершили какой-то ритуал, чтобы подвергнуть меня испытанию Небесным Огнем. Как тогда все это понимать?

Преподобный Патрик помолчал прежде, чем ответить.

— Вы затронули весьма тонкий и щепетильный вопрос... — говорил он, не торопясь, обдумывая каждое слово. — Каждый из нас, я имею в виду людей, является носителем Небесного Огня. И даже больше — его частицей. Небесному Огню мы обязаны своей жизнью и защитой. Поэтому человеку как существу, хранящему в душе своей Небесный Огонь, не грозит уничтожение с помощью Небесного Огня. Иное дело гоблины и другие измененные существа — здесь Небесный Огонь жесток и беспощаден. На этом и построен ритуал суда. А вот во что его превратили на практике, применяя все эти устрашающие атрибуты, на самом деле формальные, а то и попросту смешные, — это уже другой вопрос.

— Значит, Небесный Огонь не может остановить армии Конаха, состоящие из людей? Как же тогда быть с историей, согласно которой, когда-то давно армии захватчиков были остановлены на границах Терраны? — поинтересовался Квентин.

— Я бы никогда не стал обсуждать с вами эти вопросы, если бы не знал, что вас направил ко мне Фарт, — лицо жреца стало серьезным, а голос строгим. — Но раз уж мы заговорили на темы, касающиеся вопросов не только духовных, но и относящихся к безопасности государства, я все-таки постараюсь ответить на них.

Дело в том, что тогда в старину существовал определенный круг людей — хранителей Небесного Огня. Им были доверены ключи божественного гнева, и они могли низринуть Небесный Огонь на головы любых врагов, покусившихся на безопасность нашей страны. Только хранители могли использовать Небесный Огонь против других людей. Надо ли говорить, какими высокими нравственными и духовными качествами должны были обладать эти люди, чтобы стать вершителями судеб человеческих.

Шесть представителей Земли — шесть ключей. Седьмой ключ был у посланника Неба. Все вместе они встали на защиту Терраны и победили, когда много лет назад войска Конаха подступили к Терране. Конах надолго запомнил этот урок, и с тех пор войска престола не показывались у наших рубежей, а с гоблинами и уродами Небесный Огонь расправляется без промедления.

— А что произойдет, если завтра Конах решит покончить с Терраной, как он покончил с Монтанией?

— Трудно сказать. Никто не знает, существуют ли еще люди, которым были доверены ключи божественного гнева. Предание гласит, что ключи были вручены шести представителям Земли: Жрецу, Магу, Карлику, Принцу, Нептуну и Призраку. Седьмой ключ у Эльфа — человека с неба. Не спрашивайте меня, кто они — мы пока не можем истолковать эти слова Послания. Каждый из хранителей должен был из поколения в поколение передавать свой ключ в надежные руки. Круг Посвященных был самым закрытым из всех тайных обществ, когда-либо существовавших в нашем королевстве. Даже короли не знали, кто входит в Круг Посвященных и существует ли он вообще.

— Как же ваши короли собирались действовать в случае опасности? — спросил Квентин.

— Наш король и по сей день пребывает в блаженном неведении, уповая на силу Небесного Огня. Он думает, что стоит воззвать к Силам Небесным и Огонь всегда придет к нему на помощь независимо от наличия или отсутствия Круга Посвященных.

— Что же произошло с Кругом Посвященных?

— Пока все шло хорошо, о Круге Посвященных никто и не вспоминал. Наш король Стефан уповал на пакт о протекторате, заключенный со Священным престолом. Но в последнее время обстановка резко осложнилась. Пала Монтания. Наши разведчики постоянно докладывают о военных приготовлениях Конаха. Все это породило немалую озабоченность. Даже король Стефан обеспокоился и распорядился проверить старинную легенду о Небесном Огне и Круге Посвященных.

В дело были брошены лучшие силы. Тайные агенты короля сбились с ног, но им так и не удалось ничего выяснить. О Круге Посвященных никто ничего не слышал. Ровным счетом, ничего. Это было в высшей степени подозрительно. Как бы глубоко ни были законспирированы Посвященные, они все равно рано или поздно выдали бы себя. Тем более что грех жаловаться на профессионализм королевских сыщиков. Но все их усилия оказались тщетны. Ничего, кроме старинных легенд, преданий, домыслов и слухов, коими оброс этот вопрос, выяснить не удалось. И тут, словно в ответ на акцию короля, поползли слухи, что Круг Посвященных распался, а ключи, врученные Посвященным, утеряны. Кто распускал эти слухи, так и осталось неизвестным. Хотя лично я думаю, что больше всего в этом заинтересованы люди Конаха. Они хотят посеять панику среди нашего народа. Это, конечно, все слухи. Но, как говорится, нет дыма без огня.

— Круга не существует, а ключи потеряны?! — ужаснулся Квентин.

— Никто не может сказать ничего определенно. Все могло случиться. Несмотря на все предпринимаемые меры, город наводнен шпионами Конаха. Они могли добраться и до Круга Посвященных.

— Вы знаете кого-нибудь из Круга?

— Даже если бы это было и так, я бы никогда не признался.

— Но ведь Терране угрожает опасность! — воскликнул Квентин.

— На все воля Высших Сил, — холодно ответил священник. — Может, опасность заставит наш народ задуматься о своем будущем, а короля выдернет из мира иллюзий и развлечений, в котором он пребывает.

— А что представляют собой ключи, открывающие доступ к Небесному Огню?

— Трудно сказать... — лукаво покосился на юношу жрец. — Согласно легенде, это драгоценные камни или, вернее, кристаллы, в которых Древними зашифрована какая-то информация.

И тут в голове у Квентина прорезался отчетливый голос. Голос, который он ждал так долго. Все сразу же прояснилось и встало на свои места.

"Молодцы — грибы, пробились!" — подумал он.

— Камни! Как этот? — Квентин протянул священнику руку с перстнем, подаренным ему Таной.

— Откуда это у тебя? — отшатнулся потрясенный Патрик.



* * *


Уже больше суток Альдор не спал, не ел и не выходил из своей комнаты. Все это время он просидел за зеркалом, отслеживая события, произошедшие за эти два дня. Он не мог прервать сеанс магии, опасаясь, что хрупкая ниточка, связующая его с принцем, оборвется раз и навсегда. Так и сидел уже вторую ночь, подсыпая в огонь волшебный порошок и стараясь не пропустить ни минуты из жизни своего подопечного. Но в какой-то момент он понял, что не может дальше бороться со сном.

"Пора спать, — взмолилась его сонная половина. — Ты и так узнал достаточно". Уставшая бодрствовать нехотя уступила, и сил у Альдора хватило только на то, чтобы затушить огонь и доползти до подушки. Встал он поздно и первым делом решил хорошенько перекусить. День обещал быть нелегким. После обеда Альдор вернулся к себе в комнату, чтобы переодеться и прихватить с собой кое-какие магические принадлежности.

Через полчаса из комнаты вышел сгорбленный старик, опирающийся на длинный с завитком на конце посох. За спиной у старика висела рваная торба, а одежда представляла собой жалкое рубище, сквозь которое кое-где проглядывало несвежее тело. Лицо Альдору удалось изменить до неузнаваемости: он сделал себе большой изуродованный нос, огромный красный шрам рассекал лицо ото лба к подбородку, а один глаз был прикрыт лохмотьями иссеченной и кое-как сросшейся кожи. Перед выходом он еще раз придирчиво оглядел себя в зеркало — в таком виде его и мать родная не узнает. И стоило Альдору спуститься вниз, как его ожидания незамедлительно подтвердились. Хозяин гостиницы тут же набросился на него с дикими воплями и пинками вышвырнул на улицу. Вылетев на крыльцо после последнего пинка, Альдор присел на ступеньки и радостно улыбнулся — на больший эффект он и не рассчитывал. Теперь можно было приступить к выполнению задания. Все должно было выглядеть естественно и непринужденно: нищий старик бродит по городу и собирает милостыню. А поскольку богатых господ больше всего у королевского дворца, туда он и направится.

Уродливый старик не спеша брел по городу, тяжело опираясь на посох и кося единственным глазом на прохожих с таким выражением, что некоторые, особенно впечатлительные, тут же спешили расстаться с медным грошиком, лишь бы отделаться от этого страшного бродяги. Благодаря сеансу магии Альдор уже многое знал о Круге Посвященных и теперь намеревался установить, где находится вход в секретный лабиринт. Первый вход, находящийся в королевском дворце, был наглухо замурован, но где-то был еще один, неизвестный даже Посвященным. И если он обнаружит этот второй проход, то получит преимущества и перед Друумом, и перед Посвященными.

"Нет, Ваше Святейшество, вы не ошиблись, послав меня в Магоч, — думал Альдор. — Только я могу обнаружить второй проход, где бы он ни находился". Подойдя к дворцовой площади, он незаметно вставил в завиток на посохе раздвоенную веточку. Лоза послужит прекрасным индикатором скрытых пустот. Альдор стал медленно продвигаться вдоль фасада дворца, иногда припадая к стене, — пусть думают, что старика совсем замучила одышка, и он останавливается, чтобы перевести дыхание. Сам же в это время внимательно следил за подергиваниями лозы. Пройдя весь фасад и внимательно проследив отклонения веточки, Альдор присел на цветущий газон отдохнуть. Что с него возьмешь: нищий больной старик не в силах идти дальше. Сам же достал откуда-то из лохмотьев карандаш и быстро начертил на клочке бумаги несколько понятных только ему линий.

Стражники у дворца, наблюдавшие за старым оборванцем, не выдержали такого соседства:

— Эй, старая рвань, а ну пошел отсюда! — подошедший страж сильно ткнул его древком алебарды.

— Да спасет и благословит тебя Небесный Огонь, добрый человек, — дребезжащим голосом произнес Альдор и стал медленно, держась за стенку, подниматься с королевского газона. — Да пребудет с тобой его Сила!

— Давай-давай, проваливай отсюда, — уже менее враждебно пробурчал стражник.

И Альдор лишний раз убедился, что с людьми лучше разговаривать по-доброму. Он поднялся на негнущиеся ноги и побрел дальше, туда, где заканчивались стены королевского дворца и начинались ограждения арены. Веточка в его посохе раскачивалась теперь куда сильнее, но этого никто, кроме него, не замечал.



* * *


Якобс в это утро был в амфитеатре. Предстояло закончить последние приготовления к турниру. Он должен был еще раз осмотреть арену, чтобы на ней, не дай Бог, не оказалось ни камня, ни бугорка, и была она присыпана свежим песочком. Трибуны должны быть прибраны, выметены и вымыты. Особое внимание следовало уделить королевской трибуне. Король Стефан, когда дело касалось его персоны, был капризным и требовательным, как избалованный ребенок. До турнира оставалось всего два дня, и Якобсу приходилось разрываться между рынком, закупая у нерадивых и безответственных торговцев необходимое снаряжение, и ареной, готовя ее к предстоящему состязанию. Выделенного ему штата помощников из королевских слуг и солдат явно не хватало, да и эти имеющиеся бездельники работать как следует не хотели.

Было жарко и тяжело. Знойное марево, немного рассеянное ветерком за последние дни, снова липкой духотой нависло над городом. Охрип Якобс еще до обеда, да что толку — криком этих лодырей все равно не проймешь, понимают только зуботычины. Что он скажет королю на вечернем докладе? Что еще ничего не готово? Ну нет, он заставит этих лодырей пошевеливаться! И Якобс с громкими криками и ругательствами носился взад-вперед по арене, размахивал руками, раздавая толчки направо и налево, стараясь придать работе если не веселый и бодрый характер, то хотя бы сделать так, чтобы никто из этих лодырей не спал на ходу. Но как он ни старался полностью отдаться работе в эти дни, тягостные мысли угнетали его. И были они связаны с гостями, что неожиданно объявились несколько дней назад. Якобс знал: эти люди очень опасны. И ничего не мог с собой поделать — боялся их. Тоскливый, свербящий, как зубная боль, страх глубоко проник в его душу, и ни работой, ни выпивкой, ни сексом заглушить его было нельзя. И каждый раз, когда Якобсу нужно было идти на встречу с агентами Его Святейшества, ноги его подкашивались, живот сводило противной судорогой, он невольно сгибался пополам и в такой униженно-подо­бострастной позе представал пред холодными и пустыми глазами Друума.

"Скорее бы все это закончилось. Только бы они ушли из города. Только бы оставили меня в покое. Только бы дали жить!" — молил Якобс Небесную Силу. Но каждый день в назначенный час он приходил на встречу с людьми Конаха, заискивающе улыбался, оправдывался, унижался и обещал выполнить все, что ему поручат. После этого шел на доклад к королю, выслушивал очередной разнос, заискивающе улыбался, оправдывался, унижался, обещал все исправить... И не было у него больше сил выносить все это. "Крепко же меня взяли за жабры, — думал оружейник. — Если так пойдет и дальше, вряд ли я доживу до турнира или же совершу нечто ужасное и непредсказуемое..." Но как только он задумывался о том, что может совершить что-то ужасное и непредсказуемое, ноги у него подкашивались, живот сводило судорогой и повторялись все описанные выше реакции. И снова побитой собакой он полз на встречу с агентами Конаха. Заискивающе и подобострастно заглядывал в холодные глаза кавалера, оправдывался и обещал выполнить все, что прикажут. А на следующий день шел на разнос к королю... Все повторялось, и не было выхода из этого рокового круга.

"Это все из-за денег, — думал Якобс. — Отчего золото имеет такую власть над людьми?" Не то, чтобы он очень любил деньги, просто их никогда не хватало. Они как-то незаметно, как весенний ручеек, утекали сквозь пальцы и уносили за собой все, чем он раньше дорожил и гордился: честь, совесть, твердость слова, клятвы, а под конец даже простое благоразумие. Как-то очень давно Якобс проигрался в пух и прах, и на карту была поставлена его честь. И в этот роковой момент перед ним возник ничем непримечательный человечек, высыпал из кожаного мешочка горку мелодично звякнувших монет и попросил королевского оружейника о какой-то мелкой и незначительной услуге. Человечек просил о таком пустяке, что Якобс даже не раздумывал — схватил деньги. Он сделал тогда все, о чем его попросили, расплатился с долгами, но... Ему опять не повезло. Разве может человек что-то поделать со своим невезением? Конечно, нет. Везение или невезение — дар Неба. Слаб невезучий человек, и снова пришлось Якобсу идти на поклон к непримечательному человечку.

Якобс мотнул головой, как застоявшаяся лошадь. К дьяволу эти мысли — уже ничего не изменишь!

— А ну поторопись, бездельники! — завопил он на слуг. — Солнце на закат, а еще ничего не сделано! Долго вы будете там ковыряться?!

Старик взялся неизвестно откуда. Грузный, одетый в нищенское рубище, старик шел вдоль нижнего ряда трибун, тяжело опираясь на толстый с бараньим завитком посох. В свободной руке у него был железный штырек, которым он легонько постукивал по стенам арены. Время от времени старик останавливался, чтобы перевести дух, и что-то быстро записывал на клочке бумаги. Таким образом он сделал полный круг по арене и уже собирался скрыться в одном из служебных проходов, когда Якобс окликнул его:

— Эй, ты! Тебе чего здесь надо? А ну пошел отсюда!

Королевский оружейник и не думал спускаться вниз, ожидая предсказуемой в таких случаях реакции. Но старик, услышав его окрик, вместо того, чтобы, испуганно втянув голову в плечи, поскакать что есть мочи на своей клюке к выходу, как-то замешкался, всего-то на мгновение, но эта его неторопливость окончательно взбесила Якобса. Сломя голову он ринулся с трибун вниз, чтобы проучить обнаглевшего старикашку.

Альдор свернул в боковой проход арены. Он чувствовал, лабиринт где-то рядом. Лоза изгибалась в учащенном ритме. Железным штырьком Альдор постучал по стене: так и есть, здесь! Пустота за каменной кладкой отозвалась гулкими ударами. Альдор быстро провел линию на бумаге, отмечая очередной изгиб лабиринта. Он ощущал сильную энергию, исходящую из лабиринта. Ему еще не приходилось сталкиваться с чем-то подобным. Эта энергия не была энергией человека, не была она и хорошо знакомой ему энергией магического воздействия. Это был какой-то незнакомый вид энергии, энергии мощной и совершенной. Вход в лабиринт был здесь. Альдор еще прошел по проходу, простукивая стены и наблюдая за отклонениями лозы. Когда он дошел до середины этого коридора, соединяющего арену и темные закрытые решетками внутренние помещения, штырек в его руке звонко ударился о металл. Маг понял: под слоем краски и штукатурки в этом месте скрывается железная дверь. Уровень энергии здесь был максимальный, и веточка в посохе колотилась, как очумелая.

— Тебе чего здесь надо?! — услышал Альдор рассерженный окрик.

В проходе со стороны арены стоял темный силуэт.

— Я тебя спрашиваю, старый засранец, как ты попал сюда?!

— Простите, господин хороший, заблудился я. Совсем глаза не видят, вот и заблудился... — жалобно залепетал Альдор.

— Я тебе покажу — заблудился! Сейчас ты у меня заблудишься! Так заблудишься, что и не выйдешь! — Якобс был счастлив, что подвернулся случай на ком-то отыграться. Сейчас он покажет этому вонючему ублюдку, как шляться, где попало, и осквернять своим присутствием королевскую арену, святое место боев и турниров. Ну и задаст же он трепку этому уроду!

— Простите, мой господин, калеку перехожего. Не вижу ничего, вот и заплутал в переходах... — тянул свое Альдор.

— Счас я покажу тебе дорогу, погоди немного!.. — наливаясь яростью, Якобс приближался к старику.

Альдор понял: стычки не избежать. В других обстоятельствах он, может быть, и решился бы подставить свои бока, чтобы ничем себя не выдать, но усталость и две бессонные ночи наложили свой отпечаток. Кроме того, его знания слишком дорого стоили, чтобы их носителя шмякнули головой об стену, выбивая последние мозги из немолодого уже человека. И Альдор не спеша взялся обеими руками за свой толстый отполированный посох, отбросив за ненадобностью железный стерженек.

Якобсу не понравилась наглая самоуверенность старика, скрывающаяся за его неторопливыми жестами и этими, вроде бы обычными, жалостливыми словами. Сейчас он выведет старого засранца на чистую воду. Он даже бить его не станет. Как можно бить старого больного человека! Нет, он просто схватит эту кучу дерьма за лохмотья, поднимет в воздух, так что у оборванца душа уйдет в пятки, и швырнет на землю. Якобс не сомневался, на это силенок у него хватит. Он протянул руки к старику, стоящему в покорной расслабленной позе, собираясь схватить его за дырявое рубище.

Но в это время старик неуловимо взмахнул посохом, и бац Якобса по лбу. Искры брызнули из глаз Якобса. На долю секунды ошарашенный оружейник застыл на месте. Ярость и удивление водили в его голове причудливый хоровод. Такой прыти от старика он ожидал. Снести такое оскорбление королевский оружейник не мог и широко размахнулся, предвкушая, как этот мешок дерьма влипнет в стену. Кулак просвистел в воздухе, но там, где только что стоял старик, никого не было. Зато сзади, по затылку, снова бац — глухой удар согнутым концом толстой палки. Теперь уже не искры, Якобсу показалось — сами глаза выскочили из орбит и провалились в бездонную пропасть. С трудом удерживая равновесие, он ударил ногой с разворота, но попал опять в пустоту и лишь потревожил воздух. Третий, самый сильный удар посохом по затылку положил конец их небольшому спаррингу. Якобс понял, что падает, и тотчас перед ним же расстелилась мягкая ласковая перина абсолютной тьмы.

"Вот и хорошо, обошлись почти что без магии", — удовлетворенно подумал Альдор. Он поправил свои сбившиеся лохмотья и так же неторопливо, как и пришел сюда, направился к выходу.

Главное дело сегодняшнего дня было сделано — план подземного лабиринта лежал у него в кармане. Что же касается этого здоровенного дурака, то ему, несомненно, будет приятно провести в прохладной тишине этой галереи пару-тройку часов, отдыхая от несправедливостей и трудов праведных.

На очереди у магистрата оставались принц Квентин и Круг Посвященных, если последний все еще существовал в действительности.



* * *


Как и вчера, Лора, Нестор и Квентин сидели за накрытым столом в небольшой комнатке за торговым залом.

— Нам лучше пока встречаться здесь, в доме мы будем слишком часто попадаться на глаза, — объяснила Лора.

— Мы ознакомились с книгой Миракла, — сказал Нестор. — Миракл спрятал в книге, которую ты нам передал, определенный знак, и теперь мы знаем, что тебе можно доверять. Но где найти его кольцо, мы не знаем.

— Миракл был Посвященным? — спросил Квентин.

— Миракл был последним из дома Великих Магов и одним из Посвященных. Как и другие Посвященные, он владел кольцом с магическим камнем, служащим ключом к Звездным Вратам. Боюсь, что теперь, когда Миракл погиб, кольцо с камнем утрачено навсегда.

— Круг Посвященных состоит из представителей семи домов, основанных в глубокой древности, — добавила Лора. — У каждого из них есть свой магический камень. Эти камни в течение столетий передавались Посвященными внутри каждого дома. Только если Посвященные соберутся все вместе и совершат определенный ритуал, они смогут открыть Звездные Врата.

— Я хочу, чтобы вы взглянули на это, — Квентин протянул руку, на которой сиял перстень с серо-голубым камнем.

— Камень Принца! — воскликнула Лора.

— Кто тебе его дал? — спросил Нестор. — Миракл?

— Нет. Но думаю, Миракл, увидев этот камень, сделал определенные выводы и счел нужным посвятить меня в тайну.

— Да, но дело в том... что Круг Посвященных распался, — Лора вопросительно посмотрела на деда, можно ли все говорить Квентину, и, не заметив с его стороны возражений, продолжила: — И на каком-то этапе некоторые камни, как и этот камень Принца, были утеряны.

— То есть, если Конах решит напасть на Террану, мы ничего не сможем сделать? — спросил Квентин.

— К сожалению, это так. Только чудо хранило нас все эти годы. Камни были утеряны, а Круг Посвященных перестал существовать. До твоего прихода из семи камней в Магоче оставалось только два: наш фиолетовый камень Духа или Призрака и пурпурный камень Жреца, принадлежащий преподобному Патрику.

— Куда же подевались остальные камни?

— Еще один камень, ярко-оранжевый камень Мага, был у Миракла. Золотистый камень Карлика пропал вместе с его обладателем. Синий камень Нептуна передавался от отца к сыну в доме отважных мореплавателей и первопроходцев, к которому принадлежит Фарт. Но Фарт, последний представитель этого славного дома, где-то потерял свой камень и до сих пор не может его найти, — в глазах Лоры промелькнула едва сдерживаемая досада. — И нам пришлось исключить его из Круга Посвященных.

— А седьмой камень?

— Седьмой зеленый камень Эльфа — самый загадочный из всех. Никто из Посвященных его не видел. Согласно преданию он всегда появляется сам, когда наступает для этого время. И для того, чтобы он появился, требуется собрать остальные шесть камней. Вот послушай, что гласит древнее пророчество:

"Последний Принц придет в Магоч,

Нептун с ним встретится в ту ночь.

Немного денег Карлик даст ему,

А Жрец узнает по кольцу.

Любовь подарит ему Дух,

Последний Маг спасает этих двух.

И лишь откроется портал,

Узнает Принц, кого искал".

— Интересное пророчество, — задумчиво произнес Квентин. — Немного денег Карлик даст ему, а Жрец узнает по кольцу... Но ведь так все и было!

— Что ты имеешь в виду? Ты их знаешь?

— Похоже на то. Это ваше пророчество уже на половину сбылось. Жрец узнал меня по кольцу.

— Патрик?

— Да.

— Когда ты с ним встречался?

— Сегодня. Он многое мне рассказал о Небесном Огне.

— Это хорошо, что вы познакомились с Патриком. Но как ты сумел найти его? — удивилась Лора.

— Помог ваш Нептун, — улыбнулся Квентин. — Я с ним познакомился в тюрьме в ту ночь, когда меня задержали при входе в город.

— Фарт? Все ясно! Этого старого пропойцу, очевидно, засадили в каталажку за очередной дебош.

— Но кто же Карлик? — спросил Нестор.

Квентин сделал паузу, разжигая их любопытство. Вполне простительное юношеское желание выглядеть более значительным, чем ты есть на самом деле. Нестор и Лора терпеливо ждали, когда юный принц натешится честолюбием и удосужится ответить на вопрос, который мучил их долгие годы.

— Не томи, — не выдержала Лора, чарующей улыбкой пытаясь смягчить принца.

— Огюст, — со значением произнес Квентин. — Я продал ему часть книг Миракла, чтобы не умереть с голоду, и за это он дал мне немного денег.

— Огюст? — с недоверием переспросила Лора.

— Да, Карлик — Огюст. У него нечто среднее между волшебной лавкой и аптекой.

Лора и ее дед переглянулись. Кто бы мог подумать, что этот маленький трусливый скупердяй Огюст — Карлик, обладатель магического камня и член тайного общества.

— А вам разве ничего не было известно об Огюсте? — спросил Квентин.

— Мы и представить не могли, что этот человек один из Посвященных.

— А может быть, он и сам этого не знает или не хочет знать. Может быть, он сам боится себе в этом признаться. На меня лично он не произвел впечатления слишком уж отважного человека, — гордо произнес Квентин. — Вот Фарт — совсем другое дело!

— Фарт! — почти в голос вскричали Лора и Нестор. — Да он уже пропил все свои мозги, если они у него и были.

— Думаю, нам нужно поговорить с Карликом и с Фартом. И чем скорее мы это сделаем, тем лучше, — подал дельную мысль Квентин. — Возможно, мы сумеем заполучить эти два камня, пока еще не поздно.



* * *


Огюст уже собрался закрывать лавку, когда колокольчик над дверью пропел свою жалобную песню. "Кого это там несет на ночь глядя?" — недовольно подумал Огюст. Он выпрямился за прилавком и вроде бы стал выше ростом, но так только казалось со стороны, на самом же деле карлик поднялся на незаметную ступеньку, устроенную под прилавком.

В лавку вошли молодой человек, у которого он недавно купил запрещенные книги, и девушка. Ощущения, которые испытал Огюст при этой встрече, трудно было назвать приятными. "Бес попутал меня ввязаться в эту историю с книгами, — корил себя карлик. — Сколько раз говорил себе: не ввязывайся в темные истории — окажешься за решеткой или чего того похуже..."

— Приветствую вас, дорогой Квентин! — расплылся в широкой улыбке маленький продавец. — Всегда рад вас видеть!

— И я рад вас видеть, достопочтенный Огюст! Зашли мы по делу, решение которого зависит только от вас, уважаемый Огюст.

Что-то такое промелькнуло в словах Квентина, отчего Огюст сразу же насторожился и встревожился. Как бы все это знакомство не вышло ему боком. Мама всегда предупреждала его: "Огюст, не води дружбу с опасными людьми. Ты слишком мал для этого". Малым он так и остался, а вот советам следовать перестал... И теперь, похоже, ему придется пожалеть об этом.

— Всегда к вашим услугам. Позвольте полюбопытствовать, что же за дело привело вас к столь малому и незначительному человеку, как я?

— Вначале я хотел бы представить вам эту девушку. Ее зовут Лора.

— Очень приятно, — расплылся в улыбке Огюст.

— Думаю, будет лучше, если Лора сама расскажет вам обо всем. Но, прежде одно условие, — предупредил Квентин. — Все, что вы услышите, должно остаться между нами. Согласны?

— Вы же знаете, молодой человек, что моя профессия предопределяет полную конфиденциальность, поэтому можете смело рассчитывать на меня, — заверил молодых людей Огюст.

"Что я говорю! Боже, что я говорю! Сейчас какая-нибудь ужасная и опасная тайна свалится на меня. Силы Небесные, за что мне такие испытания! Говорила мама..." — причитал в душе Огюст.

— Замечательно, — удовлетворенно произнес Квентин. — Лора, у тебя есть вопросы к господину Огюсту?

— Ты тоже покажи свое кольцо, Квентин, — Лора протянула руку с перстнем, в котором тускло светился фиолетовый камень.

— Вам это ни о чем не говорит? Эти камни...

Огюсту показалось, что тысяча бездн разверзлась под ним, и он стремглав летит в них не в силах исторгнуть из себя ни звука.

"Они нашли меня! Они знают, где кольцо! — в предсмертных судорогах билась мысль в голове Огюста. — Что теперь будет? Что будет?! Проклятие дома Карлика настигло меня! Прощай спокойная жизнь! Это конец!"

Карлик даже закрыл глаза, приготовившись к самому худшему.

— Огюст, вы слышите нас? — откуда-то издалека донесся до него голос Лоры. — Вам плохо?

— Нет... мне уже скоро... станет хорошо... — пробормотал Огюст, и ноги его подкосились.

Очнулся он, когда кто-то пытался просунуть ему сквозь сжатые зубы стакан с водой. Вода текла тонкой струйкой по подбородку и дальше за воротник рубашки, неприятно холодя тело. Огюсту не оставалось ничего другого, как открыть глаза и придти в чувство, пока эти изверги совсем не захлебнули его водой.

— Простите, Огюст, — сказала Лора. — Мы не думали, что эти кольца произведут на вас такое впечатление.

— Древнее проклятие нашего дома... — чуть не плача, пробормотал карлик. — Древнее проклятие... Мои предки были отважными и смелыми, они всегда ввязывались в какие-то авантюры. Сражались с чудовищами и драконами, путешествовали по неизведанным землям, участвовали в войнах Великих Королей. Позднее охраняли свою горную страну от набегов Конаха.

— Гедар? — спросил Квентин.

— Да, там и сейчас живут мои родственники. Смелые люди. Они продолжают наши традиции, не то, что я, — всхлипывал Огюст.

— Вы не волнуйтесь, Огюст. Вы очень хороший и смелый, — успокаивала его, как могла, Лора. — Вам все должно быть известно о хранителях и камнях. Расскажите нам, что знаете.

Огюст пару раз всхлипнул, хлебнул водички и начал рассказ:

— Когда-то очень давно, когда подходила к концу Древняя эпоха и начиналась эра Великих королей, последние из Древних учредили семь домов. Семь домов хранителей из представителей семи самых отважных родов Земли. Каждому дому вручили свой знак-ключ, чтобы храбрые и бесстрашные представители этих семи домов могли дать отпор любому злу, угрожающему Земле, — бормотал Огюст, словно бы произносил выученную наизусть речь.

— Карлики-хранители мужественно несли свою службу. Но шло время, и род карликов постепенно замирал и вырождался. Смелые люди перестали рождаться у карликов. И вскоре от когда-то многочисленного племени карликов осталось совсем немного семей, да и те старались скрыться куда подальше от недобрых глаз больших людей, потому как каждый большой норовил обидеть маленького человека. И вот настал момент, когда карлики совсем ушли из городов, осталась только наша семья, которой и было поручено хранить этот Древний талисман. Так и терпели мы от людей всяческие унижения, твердо храня нашу тайну и передавая ее из поколения в поколение. Но людская злоба и агрессивность делали свое дело, и от былой смелости и отваги карликов не осталось и следа. И я последний представитель этого славного рода трепещу теперь не только при виде грубого разгоряченного человека, который в невежестве своем может походя оскорбить или ударить, но и покажись какая крупная собака или другое зверье, меня тут же бросает в дрожь. Поэтому я глубоко запрятал свое сокровище и решил никому никогда не показывать его, да и самому для собственного спокойствия забыть о нем. Но древний завет продолжает жить во мне: семь отважных и преданных хранителей должны отстоять Землю в случае опасности. Они должны бережно хранить семь ключей к секретному оружию, созданному в Древнюю эпоху.

— Ну что ж, отважный Огюст, вот и пришел час отстоять Землю! — положив руку на плечо карлика, торжественно произнес Квентин. — И раз вам все известно уже, надеюсь, вы поможете нам.

— Я так боялся этого всю жизнь. Всю жизнь я боялся этого момента. Старался жить тихо и незаметно, как и положено карлику, чтобы лишний раз никто не мог ни обидеть, ни посмеяться надо мной. И вот приходите вы, и вся моя спокойная жизнь летит вверх тормашками.

— Всему нашему миру, дорогой Огюст, сейчас угрожает опасность. Конах уничтожил мой дом — мою Монтанию. Мне только чудом удалось избежать смерти. А сейчас он готовит нападение на Террану. Ему удалось создать удивительно могучих и выносливых тварей, которые в сотни раз злобней гоблинов и сильнее людей. Скоро они будут у границ Терраны. Решайтесь, Огюст, час пробил!

— Древнее пророчество должно быть исполнено? — карлик растерянно переводил взгляд с Квентина на Лору.

— Да, древнее пророчество должно быть исполнено. Мы должны собрать Круг Посвященных и привести в действие оружие Древних. Только так, собравшись все вместе, мы сможем в полную силу использовать Небесный Огонь против полчищ Конаха.

Карлик медленно поднялся на ноги. Пошатываясь, он подошел к витрине за прилавком и, присев на корточки, заслонил нижний шкафчик так, чтобы никто не видел, чем он там занимается. Затем, скорее по привычке, чем по необходимости он опасливо оглянулся, но, увидев своих новых друзей, улыбнулся:

— Не так-то просто добраться до сокровищ карликов.

Где-то внизу раздался скрип потайной дверцы. Затем Огюст выпрямился и обернулся к Квентину и Лоре, держа в руке перстень с ярким золотисто-желтым камнем:

— Камень Карлика! Пусть свершится и исполнится все, что предсказано, и да погибнет зло! — торжественно объявил он.


Глава 23. Камень Нептуна


Отставной моряк сидел как обычно за столиком в "Трех поросятах". Настроение Фарта улучшалось с каждой выпитой кружкой. Особенно теперь, когда к нему присоединились его молодые друзья. Что может быть лучше хорошей застольной беседы с симпатичными тебе людьми, пусть даже они относятся к тебе снисходительно и несерьезно, без подобающего твоему возрасту уважения.

— Фарт, мы знаем у кого желтый камень. Представляешь, Карлик нашелся! — глаза Лоры восторженно сияли.

— Вот это да! Это просто здорово! — воодушевился Фарт. — Стало быть, теперь почти все камни на месте. Вот бы еще мой сыскался... — мечтательно произнес он.

— Может, все же сумеешь вспомнить, где его потерял, — с надеждой спросила Лора.

— Ох, Лора, знала бы ты, сколько я передумал, сколько пережил... Камень как сквозь землю провалился. Вот уже десять лет прошло, а я до сих пор не могу успокоиться. Как только такое могло случиться! Ведь это же наша семейная реликвия, гордость дома Нептуна! — глаза моряка на мгновение вспыхнули и тут же погасли. Примолкший, он опустил взор к столику, к лужицам вина и хлебным крошкам.

— Срок прошел немалый, — задумчиво произнес Квентин. — Но может быть, нам всем вместе удастся разыскать пропавший камень. Ведь до этого все шло не так уж и плохо, верно?

— Не сглазь! — Лора повернулась к принцу. — Камень Нептуна пропал десять лет назад. И нам ничего неизвестно об оранжевом камне Мага. Вспомни, может, ты видел его где-нибудь среди вещей Миракла? Насколько я помню, Миракл не расставался с перстнем и должен был передать тебе его в любом случае.

— Я точно помню, перстня у Миракла в тот день не было. Все, что он успел сказать мне перед смертью, это только то, что я должен найти тебя. Деньги и драгоценности Миракла были в кожаном мешочке. Его у меня украли при входе в Магоч. Я не помню, было там кольцо или нет.

— Ладно, сейчас надо найти камень Нептуна. У тебя есть какие-нибудь идеи на этот счет? — спросила Лора.

— Скажи, Фарт, чем ты занимался и какой жизнью жил в тот момент, когда потерял кольцо? — попросил Квентин.

— О, это было замечательное время! Я был тогда в расцвете сил, меня любили женщины, и моря ласково стелились передо мной... Да-а-а... Хорошее было время!

— А если поточнее...

— Это было таким же жарким летом, как сейчас. Мы вернулись домой после очередного морского похода. Побывали и в южных, и в восточных морях, сходили на острова Дикого архипелага, посетили берега Красного моря. Вернулись счастливые богатые и довольные. И жизнь закрутила меня, как только я снова оказался в родном Магоче. Она явилась мне в образе прекрасной женщины, настоящей леди. Я не хочу называть вам ее имени, отмечу только, что здравствует она и поныне. Эта женщина вихрем вскружила мне голову, заставив забыть обо всем на свете. Дни и ночи я старался проводить только с ней. Жизнь в ту пору была прекрасна и удивительна. Вот в это время и пропало кольцо. Снять его с меня невозможно было даже с мертвецки пьяного, не говоря уже о том, что в ту пору я почти не пил. Как мне отец надел его в детстве, так с тех пор кольцо и росло вместе с моим безымянным пальцем, всегда приходясь впору. Я сроднился с этим перстнем, чей синий камень всегда напоминал мне о ласковом и любимом море.

Но эта леди изменила всю мою жизнь. Целых два сезона провел я на суше, с тоской провожая корабли, уходящие в море. Море звало меня, и я не удержался — начал выпивать с тоски. И однажды утром, после ночи, проведенной с моей возлюбленной, я проснулся и не обнаружил кольца. Как я ни допытывался у любимой, где мое кольцо, она только пожимала плечами. "Не знаю, не видела, ты сам потерял по пьянке", — твердила она одно и то же. И я отступился. Как я мог обвинить ее в краже, после всего хорошего, что было между нами. Потом, кольцо так крепко сидело... Нет, не могла она снять его, не могла... — Фарт залпом допил остатки вина из своего стакана.

— И с тех пор как пропало кольцо, ушло что-то... Горечь и тоска навсегда поселилась в моей душе. Не скажу, чтоб я очень уж гордился принадлежностью к Кругу, этой своей миссией, но все же было в кольце что-то такое... какая-то сила... И с потерей камня я стал совершенно другим человеком, как будто вытащили из меня все кости, превратив в кучу никуда негодного мяса.

— А что стало с той леди, вашей любовью? — спросила Лора.

— Что стало, спрашиваешь? — Фарт налил себе вина и отхлебнул с полстакана. — Еще некоторое время мы встречались с ней, пока я не почувствовал, что между нами выросла невидимая, но непреодолимая стена. Да и тоска по морю вконец замучила меня. И в одно прекрасное утро сбежал я к ребятам в порт, поднялся по трапу на палубу, и вновь понесли меня вольные ветры к далеким берегам. Да только не долго продолжались эти мои путешествия. Скис я, обмяк как-то после потери кольца и все чаще стал прикладываться к бутылочке. И это, понятно, не нравилось начальству. И однажды, как пришли мы домой, меня просто выкинули за борт, — Фарт опрокинул в себя оставшуюся половину стакана.

— Но вот это кольцо, — кивнул Фарт на кольцо Квентина, — я признал сразу. Ага, думаю, еще один человек Круга объявился, значит, ждут нас веселые деньки...

Моряк наполнил стакан и, стараясь залить тоску, чтоб она навсегда захлебнулась там у него внутри, залпом выпил.

— Тебе нельзя больше пить, — спохватилась Лора, но было поздно. Глаза Фарта затуманились, рука со стуком упала на стол, а за ней последовала и голова.

— Что будем делать? — Лора вопросительно посмотрела на Квентина. — Как нам найти кольцо Фарта?

— У меня есть друзья. Они далеко отсюда, но знают многое. Может, они смогут нам помочь... — задумался Квентин.

Голоса грибов в последнее время стали слышаться более отчетливо. "Грибы! Помогите найти камень Нептуна!" — Квентин сосредоточился и попытался слиться с Силой Единой Мысли. Лора видела, как он напрягся и выпрямился на стуле с высокой спинкой. Лицо юноши побледнело, зрачки расширились, а глаза невидящим взором уставились в кухонную глубину полутемной замызганной таверны.

— Леди Ди... — изрек принц тихим и глухим голосом, будто бы исходящим из глубокого грибного чрева. — Фрейлина королевского двора. Кольцо у нее. Будет трудно его получить... Король и стража охраняют его...

Квентин провожал Лору домой. Они шли по притихшему, но еще не уснувшему городу, погруженному в прозрачные сумерки.

— Надо идти во дворец, — Квентин был настроен решительно. — Найти даму, у которой кольцо.

— Как мы пройдем туда? — Лора была немного обескуражена внезапно проявившейся решительностью Квентина.

— Пока не знаю. Но однажды я видел сон... — он вспомнил одно из призрачных видений Эрлиера. — Я шел по белому дворцу, по каким-то запутанным переходам и лестницам, пока, наконец, не оказался в темном помещении, похожем на заброшенную церковь. Я знал, там спрятано что-то важное и значимое. Иногда мне снятся такие пророческие сны, в которых предстают картины будущей жизни или те места, с которыми связаны какие-нибудь события в будущем. И я уже не раз убеждался в этом.

— Значит, ты думаешь, кольцо спрятано во дворце короля Стефана?

— Сон дает только подсказку. Я не могу утверждать, что именно там спрятано кольцо Нептуна, но уверен, там обязательно найдется что-то важное.

— А ты уверен, что кольцо похищено леди Дианой?

— Да. Я не могу тебе всего объяснить. Можешь называть это магией, или как угодно, но мне была дана еще одна подсказка. Кольцо у Фарта украла фрейлина королевского двора леди Диана.

Квентин сказал это и сам смутился. Пришлось в глазах Лоры предстать этаким кудесником. А ведь все эти смутные догадки, видения, тайные знания достались ему без малейших усилий с его стороны — были ему просто подарены. От этого он чувствовал себя немного неловко. Но как бы там ни было, магические дары действовали и приносили свои плоды.

— Тогда, может, просто скажем об этом Фарту? — предложила Лора.

— У Фарта шансов вернуть кольцо еще меньше, чем у нас. Фрейлина даже разговаривать с ним не будет. Надо нам самим идти во дворец.

— Ты прав, — согласилась Лора и о чем-то задумалась. Через минуту ее лицо прояснилось: — Кажется, я знаю, как попасть во дворец.

Квентин молчал, боясь перебить Лору.

— Через два дня состоится открытый рыцарский турнир, в котором могут принять участие все желающие. Это всенародный праздник, когда забываются все сословные различия между людьми. Король за свой счет приобретает вооружение, амуницию и снаряжение для всех участников состязаний, только лошадь у каждого участника должна быть своя.

— Так вот, — продолжала Лора. — Перед началом турнира король собирает во дворце всех участников. Он поздравляет их с тем, что они решили выступить в состязания, уточняются их списки, затем устраивает небольшой банкет... Я думаю, так мы сможем попасть во дворец.

— То есть, если я приму участие в рыцарском турнире? — уточнил Квентин.

— Патрик, Фарт, Огюст, дед или я не можем выступить в турнире. Так что, остаешься только ты.

— И мне выдадут оружие, амуницию и снаряжение, а лошадь я приведу с собой... — с мрачным скепсисом заметил Квентин.

— Да, но до этого не дойдет. Надо будет только попасть на предварительное представление участников, на прием во дворце и...

— Все ясно. Я согласен. Где бы я мог записаться?

— Этим занимается королевский оружейник Якобс. Каждое утро он бывает на городской площади, где ведет запись участников.

— Хорошо, завтра же иду к нему.



* * *


О короле Стефане бытовало мнение как о человеке ограниченном, ленивом, въедливом и придирчивом. Даже прозвище, которое он утвердил в соответствии с заведенной традицией — Стефан Благодушный, и то не прижилось. Король знал мнение подданных о себе, но был с ними категорически не согласен. Сам себя король Стефан считал в политике педантичным консерватором, а в личной жизни не совсем счастливым человеком. Сына-престо­лонаследника, которому он мог бы со спокойным сердцем передать королевство, у него не было. Две дочери выросли дерзкими и непослушными и больше всего на свете стремились выйти замуж. На жену, толстую старую корову, даже смотреть не хотелось. В общем, личная жизнь короля Стефана не складывалась, а тут еще и политическая обстановка крайне осложнилась.

С границ королевства приходили нерадостные вести: то тут, то там были замечены передовые дозоры Конаха. Пограничный наряд недалеко от форпоста "Северный" обнаружил трупы странных существ, не похожих ни на людей, ни на гоблинов. И сколько бы его ни уверяли в обратном жрецы, королю казалось, что Небесный Огонь перестал действовать, а весь город наводнен шпионами Конаха, гоблинами и прочими порчеными выродками. Как ни крути, а дела с каждым днем шли все хуже и хуже, и даже предстоящий рыцарский турнир в отличие от турниров прошлых лет не радовал Стефана. А вдобавок ко всему поползли слухи о его тайной связи с леди Дианой, что тоже особой радости у короля не вызывало.

Король Стефан сидел в своем любимом кабинете на верху самой высокой башни дворца. Из окна кабинета открывался великолепный вид на море. Здесь было тихо и спокойно, не докучала постоянная суета придворной челяди, и можно было спокойно предаться размышлениям. Король задумчиво вертел в руке цветной рисунок с изображением драгоценных камней и пытался припомнить подробности одного важного разговора, состоявшегося несколько дней тому назад.

Тогда на прием к нему пришел премьер-министр Теодор Грант, чтобы доложить о подготовке к турниру и других насущных делах королевства. Король слушал его молча, не перебивая, но мысли его были далеки от предметов, которые излагал премьер-министр. "Пора пресечь все эти кривотолки и сплетни, что слагают обо мне и Диане, — думал Стефан. — Но как это сделать? Неужели расстаться с милой Ди? Нет, конечно! — сама мысль об этом показалась королю ужасной. — Надо сделать так, чтобы никто не знал о наших встречах. Встречаться тайно, избегая дворца, в каких-нибудь укромных домиках — местах приюта влюбленных душ. Да, так и надо сделать. Сегодня же озадачу Гранта, пусть позаботится о конспиративных домах, мало ли что — пригодятся для целей государственной безопасности".

Но тут мысль короля Стефана, как всегда, сделала очередной виток и резко изменила направление.

— Вы так и не установили, что это были за существа? — перебил он премьер-министра, увлеченно докладывающего о чем-то мало понятном королю.

— О каких существах вы говорите, Ваше Величество? — спросил сбитый с толку Грант.

— О тех, чьи трупы недавно были обнаружены возле границы. Я вижу, вы так и не удосужились провести расследование этого инцидента, — когда надо, Стефан умел добавить металл в голос. Пусть не забывают, с кем разговаривают.

— Наши ученые так и не смогли идентифицировать их видовую принадлежность, — мудрено изъяснился первый министр и пояснил королю: — Науке эти существа не известны.

— Ах вот даже как!.. Замечательно! Это не гоблины?

— Нет, они совершенно не походят на гоблинов, значительно выше их ростом и сильнее. Они представляют собой некий гибрид между насекомым и человеком.

— Та-а-ак... — протянул король. Все непонятное до глубокой дрожи пугало его.

— А не могли бы вы, дорогой Теодор, пояснить, что делали эти зловещие существа у границ Терраны и кем они были уничтожены?

— Позвольте начать со второго вопроса, Ваше Величество. Судя по характеру повреждений одного из этих существ, оно погибло от воздействия Небесного Огня. Хвала Высшим Силам! Огонь еще действует и уничтожает уродов. Двое других были убиты каким-то неизвестным оружием, тело одного из них буквально разорвано в клочья. Трупы быстро разложились, и наши ученые не смогли провести более полные исследования, — виновато закончил Грант. — Что же касается первого вопроса, тут имеется несколько версий. Вот, например, профессор Сирт считает, что...

— Меня не интересует, что говорят все эти умники, — оборвал король. — Каковы ваши выводы? Что думаете вы?

— Я думаю, произошла стычка между этими существами и людьми. На месте происшествия обнаружена павшая оседланная лошадь, следы людей и вот эти металлические предметы, — Грант достал из кармана небольшой цилиндрик, отливающий тусклой желтизной.

Король взял в руки гильзу от винтовки, покрутил ее и так, и сяк и вернул Гранту.

— Похоже на оружие Древних, не так ли?

— Очень похоже, Ваше Величество, — подтвердил премьер-министр, боясь прервать рассуждения короля.

— Значит, что получается: возле самых границ нашего королевства происходят схватки каких-то чудовищных тварей с людьми, вооруженными страшным оружием Древних. Затем какой-то неизвестный обстреливает нашу заставу из такого же оружия. Мы ничего об этом не знаем, делаем вид, что ничего не происходит, и пытаемся спокойно жить дальше? — король дал выход захлестнувшим его эмоциям. — А если завтра те или другие придут в Террану? Что тогда останется от нашего королевства?

Грант предпочитал в такие минуты просто помалкивать. Объяснять что-либо королю было бесполезно, здравый смысл и в нормальном состоянии посещал короля не слишком часто, редкие же приступы королевского гнева можно было скрепя сердце пережить.

— Вы связались с послом Конаха?

— Да.

— Что ему известно о произошедшем инциденте?

— Ровным счетом ничего. Посол в очередной раз заверил нас в нерушимой дружбе и расположении Его Святейшества. Правда, по поручению Его Святейшества он попросил об одном одолжении. Просьба была высказана в самых учтивых и обходительных выражениях, но, тем не менее, выглядела как ультиматум.

— Что же вы раньше молчали?! Что он сказал?

— Посол попросил предоставить ему ряд уникальных предметов, изготовленных в Древности, которые, по его сведениям, находятся сейчас в Терране.

— Каких предметов?

— Это кольца с разноцветными камнями. Их должно быть пять или шесть. Посол вручил мне письмо с их рисунками и описаниями и сказал, что мы окажем неоценимую услугу Священному престолу, если найдем эти кольца пусть даже и не все. Что этот жест с нашей стороны укрепит дружбу и взаимопонимание между Терраной и...

— Где письмо?

— Вот оно, Ваше Величество, — Грант протянул письмо, — Признаться, я был озадачен столь странной просьбой и не спешил...

Король нетерпеливо отмахнулся от премьер-министра — мол, разберусь сам. Вскрыл конверт и быстро пробежал письмо. Все было, как и докладывал Грант: в куртуазных выражениях Конах излагал просьбу найти и передать ему древние кольца, взамен клялся в вечном мире и нерушимой дружбе. К письму были приложены цветные рисунки колец. Король Стефан долго всматривался в эти изображения: где-то он уже видел нечто подобное...

— Ну и какой вывод вы сделали из беседы с послом? — спросил он премьер-министра.

— Некоторые смутные подозрения у меня, конечно, зародились, но так бывало и ранее... Не думаю, что может произойти что-либо серьезное и непредсказуемое.

— Вы так считаете? — хмыкнул король.

— В случае опасности Небесный Огонь встанет на нашу защиту! — с пафосом заверил премьер-министр. — Наши жрецы почти приблизились к открытию его секретов. Еще немного и мы будем обладать...

— Сколько еще ждать? — нетерпеливо перебил король. Эти разговоры о раскрытии секретов Небесного Огня велись уже не один год.

— Как меня заверили, еще полгода, от силы — год...

— Что узнали о Круге Посвященных?

— Пока ничего определенного. Слухи ходят разные...

— Найдите тех, кто располагает хоть какой-нибудь достоверной информацией по этому поводу. Если не найдете такового, найдите человека, который знает больше других слухов об этом. Вам все ясно?

— Да, Ваше Величество.

— Жрецы собираются овладеть секретами Небесного Огня, — раздумчиво проговорил король.

— Да, они обещали.

— Думаете, Конах будет этого ждать? Сидеть и ждать, когда мы откроем секреты Небесного Огня? Весь город наводнен его шпионами. Все, о чем мы говорим, становится ему известным самое большее через пару часов. Я чувствую, это его послание неспроста. А вы говорите полгода!.. У нас нет и месяца! — горячо закончил король.

Теодор Грант вскоре ушел, а король погрузился в тяжелые раздумья. Ощущение того, что все они стоят на пороге каких-то грандиозных событий, овладело им. Он никак не мог уразуметь, в чем состоит интрига Конаха, но ни на секунду не сомневался в том, что за столь своеобразной и на вид невинной просьбой скрывается что-то весьма важное и значимое для Его Святейшества. "Что ж, если Конах придает столь большое значение этим кольцам, следует их поискать, — размышлял Стефан. — Как только я получу кольца, у меня появится возможность для торга с престолом. Надо отдать должное Его Святейшеству, он очень хорошо умеет скрывать свои истинные намерения и маскировать свои насущные нужды".

И тут король вспомнил, где он видел одно из таких колец. Если его догадка верна, то одно из колец будет у него уже завтра.

Он позвонил в колокольчик и вызвал слугу.

— Ювелира ко мне! Быстро! — бросил Стефан, стараясь не прерывать ход своих умозаключений.



* * *


Леди Диана стояла перед зеркалом. Через час предстояло отправиться светский раут в королевский дворец. Диана смотрела в зеркало и видела там красивую тридцатилетнюю женщину с длинными вьющимися волосами, в белом атласном платье, украшенном сверкающими стразами. Диана нравилась себе. Она достигла в своей жизни почти всего, чего хотела. Остались в прошлом мрачные годы беспросветной жизни, полные тоски и бедности. Фортуна улыбнулась ей, или же, напротив, это сама Диана развернула фортуну к себе лицом. Теперь она имела почти все, чего хотела: дворцы, нарядные платья, драгоценности, прекрасные экипажи и благосклонность самого короля. Именно так: благосклонность короля для нее всегда стояла на последнем месте. Но леди Диана понимала, что без благосклонности короля у нее никогда не было бы того, чего она имела, и не будет того, чего она еще захочет. "Да и потом, в любой бочке меда всегда есть своя ложка дегтя", — успокаивала себя Диана. Она не любила думать об их отношениях с королем так же, как не любила вспоминать прошлое. Взлет ее начался с одного поступка, которым она вряд ли бы могла когда-нибудь похвастаться, но вместе с тем это было столь незначительное нарушение, такое ничтожное отступление от правил, что можно было о нем и не вспоминать. И Диане казалось, что за прошедшие годы ей удалось убедить себя в этом.

Всему виной была магия. А может, даже не виной, как теперь думала Диана, а той счастливой случайностью, с помощью которой ей удалось разорвать замкнутый круг ее прежнего жалкого и безнадежного существования. Не стоило задумываться о прошлом и оглядываться назад, а нужно было идти только вперед с гордо поднятой головой и улыбаться обворожительно-снисходительной улыбкой в ответ на все эти колкие, завистливые и злобные взгляды недоброжелателей, соперников и врагов. Успеху завидуют все, и чем значительнее твой успех, тем старательнее пытаются выискать самые незначительные червоточинки и пятнышки, оставшиеся в твоем прошлом, как будто сами не понимают того, что прошлое с каждой сгоревшей секундой обрушивается в черную бездну небытия, а, значит, попросту не существует.

Магия помогла ей достичь успеха в жизни. Магия была заключена в старинном перстне, точнее в его камне, о чем однажды и было сделано ей предсказание. А то, как это кольцо оказалось у нее, уже не имело никакого значения. Человек, который раньше владел кольцом, остался в далеком, безвозвратно ушедшем прошлом.

"Морячок, — вспоминала она. — Наивный милый морячок, и я совсем еще девчонка в ту пору. Бедная фрейлина, которую старательно не замечали при дворе. И если бы не это гадание, что бы меня ожидало: долгие годы прозябания, тоски и унижений?" Разве обращаются люди к ворожеям, когда все у них хорошо и все их любят? Конечно, нет. Люди обращаются к гаданию, магии или высшим силам, когда они подавлены, грустны и безрадостны, а впереди их ждет такое же мрачное и унылое, как и настоящее, будущее. "Я и вправду любила морячка, — убеждала себя Диана. — Он был смелым и добрым. И покупал дорогие подарки, когда у него бывали деньги. А я в ту пору была просто несмышленой девчонкой, готовой в желании любви и заботы броситься на шею любому ласково взглянувшему на меня мужчине". И неизвестно, сколько бы продолжалось это ее увлечение и к чему бы оно привело, если бы ни было так сильно в ней желание вырваться из того безнадежного круга нищеты и убожества, в котором она пребывала. И однажды Диана решила прибегнуть к магии, чтобы хоть немножко приподнять темную завесу, за которой скрывается будущее каждого человека.

Гадалку звали Гита. Была она из цыган, так, кажется, называли этих людей в Древности. Теперь цыган совсем не осталось, и название этого народа, как и многих других, кануло в лету. Диана никогда бы не догадалась, что Гита цыганка, если бы Гита сама не рассказала ей об этом. Она была странная женщина эта Гита: знала много таких вещей, о которых другие даже не догадывались. Гита разложила магические предметы, расставила в круг зеркала и зажгла свечи. Затем положила в круг, образованный зеркалами, черный блестящий камень размером с куриное яйцо. Курились благовония, наполняя комнату дурманящими ароматами экзотических растений. Огоньки свечей в многочисленных зеркалах терялись в бесконечности магического круга. Гадалка невнятно бормотала какие-то заклинания, и Диана, глядя на то, как в глубине черного камня вспыхивают и затухают огоньки, почувствовала, как ее сознание мягко уплывает он нее. Голос Гиты звучал не прерываясь, и вскоре в сознании Дианы остался он один и эти мерцающие огоньки в глубине черного камня. Фрейлина зачарованно внимала интонациям ворожеи и постепенно начала улавливать некий смысл в ее причитаниях, словно к голосу Гиты добавился какой-то еще более понятный и грубый. Диана боялась отвести взгляд от черного камня. Ей казалось, что в комнате появился кто-то еще и встал у нее за спиной. И этот кто-то, властный и неизмеримо могучий, говорил с ней сейчас. Разговаривал так, как мог бы разговаривать с непослушным ребенком, повелительно и в то же время со снисхождением. В этом голосе слышалась неограниченная власть и сила. Многое из того, что было сказано Диане тогда, осталось за гранью ее понимания. Но то, что касалось ее будущего, она усвоила очень хорошо. Голос невидимого мага объявил ей, что ее успех и возвышение невозможны без участия колдовских сил. И если она не последует данным ей советам, то будет и дальше влачить свое жалкое существование, постепенно опускаясь все ниже и ниже, пока, наконец, не окажется на самом дне жизни среди убогих, нищих и бездомных. Но в ее силах изменить жизнь к лучшему, если она согласится выполнить одно условие, поставленное ей незримым властелином.

Это была сделка. Но от Дианы почти ничего не требовалось. Так, пустяк. Взамен же она приобретала все, о чем могла только мечтать. И Диана согласилась на эту сделку. Все случилось так, как и было ей предсказано. Бедный морячок, он так и не мог вспомнить, где потерял свой любимый перстень с синим, как море, камнем. Даже запил с горя. И крепко запил. А что оставалось делать ей? Провести свою жизнь с пьяницей? Нет, не в этом заключалось ее предназначение. Впереди ее ждал успех, и самое удивительное, что все так и случилось. Камень помог ей. Из забытых фрейлин влачащих жалкое существование при дворе, она превратилась в фаворитку короля, обрела жизненный успех, богатство — в общем, все, о чем можно было только мечтать. Вот только условия сделки она выполнила не полностью. Кольцо с камнем так и осталось у нее. Она не принесла его в дар могущественному властелину, как того требовал голос. Поначалу она боялась этого, думала, что могущественный маг непременно накажет ее за непослушание, но шло время, и ничего не происходило. Кольцо с синим камнем и в самом деле заключало в себе некую таинственную силу, и расстаться с ним было абсолютно невозможно. Порой Диана думала: "Может, не сделке с властелином я обязана своим успехом, а этому кольцу с чудесным синим камнем". И с годами эта мысль только укреплялась в ней.

Перстень хранился в тайнике. Диана почти каждый день доставала его и подолгу любовалась игрой света на поверхности изумительно ограненного камня. Она чувствовала, как незримые волны, исходящие из синего кристалла наполняют ее новыми силами. Иногда она надевала перстень и появлялась с ним в свете. И тогда магия камня проявляла себя в полную силу. Диане в эти минуты казалось, что она купается в лучах доброжелательного внимания, очаровательных улыбок, комплементов — всего того, что можно было без сомнения назвать слагаемыми светского успеха. И это еще больше убеждало ее в особой силе кольца.

Диана вспомнила, что сегодня ей предстоит свидание с королем. После бала он приглашал ее в один из уютных домиков за городом, приобретенных в последнее время якобы для государственных нужд. Это была обременительная необходимость. "Но от этого никуда не денешься", — с грустной улыбкой сказало Диане ее отражение в зеркале. "Да, это правда, — вздохнула Диана, — но не может же так продолжаться вечно. Пора брать новые вершины". Правда, какие именно Диана еще сама не определила. Она открыла потайной шкафчик и достала заветный перстень. Даже с королем перстень творил чудеса. Из старого ворчуна и буки король превращался в галантного кавалера и прекрасного любовника, что случалось с ним не особенно часто. "Ладно, потешу старичка напоследок. Он так хотел меня видеть", — подумала Диана, надевая перстень на безымянный палец правой руки. Удивительно, но как только она заполучила этот перстень, он сразу пришелся ей впору, несмотря на то, что много лет не слазил с грубой лапищи этого мужлана Фарта. "Да, без чудес на этом свете не обходится", — кокетливо улыбнулась Диана своему отражению и с шелестом накрахмаленных юбок вышла из будуара.



* * *


Уже на подходах к королевскому дворцу было не протолкнуться. Толпы желающих стать участниками турнира, предприимчивые торговцы, ловкие воры, пользующиеся большим скоплением народа, и просто любопытствующие заполнили дворцовую площадь. Двери королевского дворца в этот день были широко раскрыты для всех желающих. Обыватели шли разнаряженные как на праздник. Слуги выносили и расставляли на площади столы с бесплатным угощением. Толпа напирала, и королевские гвардейцы, с трудом сдерживая натиск, пытались навести хоть какой-то порядок, чтобы люди не смяли и не затоптали друг друга.

Посвященные решили пойти к дворцу все вместе: Квентин, Лора, Патрик, Фарт и Огюст. Задача перед ними стояла непростая — проникнуть во дворец и добыть кольцо с камнем Нептуна. Но как это сделать, никто из них пока не знал. И они решили, что сориентируются на месте. Повод для посещения дворца был: Квентину надо было заявить свое участие в турнире. Чтобы не потеряться в людском море, Квентин взял ладошку Лоры и сразу же почувствовал мягкость и нежность ее кожи. Взявшись за руки, они принялись протискиваться через толпу. В нескольких шагах за ними следовал преподобный Патрик в торжественном облачении жреца. Он гордо нес перед собой священный символ Небесного Огня, и толпа почтительно расступалась перед ним. Следом за жрецом, как за ледоколом, семенил карлик Огюст. Он уже тысячу раз пожалел, что ввязался в эту авантюру, и молил Высшие Силы только об одном, чтобы толпа, раздвинутая авторитетом преподобного Патрика, вдруг резко не сомкнулась у него за спиной и не придавила крошку Огюста. Но все страхи Огюста были напрасны: за ним, прикрывая с тылу, мощно и уверенно шествовал Фарт, который, не особенно церемонясь, расталкивал толпу направо и налево.

Увлеченные потоком народа, они были внесены вверх по широкой дворцовой лестнице и оказались в просторном зале для приемов. Сюда стремились попасть не только желающие стать участниками турнира, но и многие другие, кто хотел хоть раз в жизни взглянуть на внутреннее убранство дворца. В противоположном от входа конце зала на небольшом возвышении был установлен стол, за которым восседала комиссия по турниру. Комиссия вела запись участников. Желающие подходили, записывались и выходили другим путем. Квентин пробирался к столу, не выпуская руки Лоры.

Возглавлял комиссию королевский оружейник Якобс. Он еще не вполне оправился от стычки с проворным старичком, и у него на голове громоздились заметные шишки. Голова сильно болела, что служило еще одной причиной для его всегдашнего раздражения. "Я убью тебя, старичок. Все равно найду и убью тебя, мой милый старичок", — предвкушал будущую расправу Якобс. Постоянная суета, толкотня и шум большой массы людей, необходимость исполнять глупую и бессмысленную работу раздражали его все больше и больше, и он еле сдерживался, чтобы окончательно не сорваться. В голове стоял сплошной гул, но Якобс, с трудом контролируя свои действия, все же продолжал записывать имена этих самодовольных и радостных болванов, решивших поучаствовать в турнире.

— Следующий! — кричал он охрипшим голосом, — Проходи, не задерживай!

— Как фамилия?! Имя?! Давай быстрее!

Люди для него давно потеряли свою индивидуальность, превратившись в сплошной хоровод одинаково противных бараньих морд.

Квентин с трудом протиснулся к столу. Якобс даже не взглянул на него. Он сидел, уткнувшись в бумаги, и уставшей до онемения рукой записывал желающих.

— Следующий! — гаркнул он, не поднимая глаз на Квентина. — Имя?

— Селин.

— Номер 33. Пять минут на поединок. Все необходимое получишь на складе, — мельком глянув на Квентина, Якобс бросил перед ним бирку с номером.

— Следующий!

Квентина и Лору быстро оттеснили от стола. Угрюмый стражник указал им на двери, открытые для выхода. Чтобы избежать давки, король распорядился открыть дополнительный выход. Это было то, что нужно. Вместе с этим выходом открывалась возможность проникнуть во внутренние помещения дворца. Квентин и Лора двинулись по длинному коридору с рядами дверей. Вдоль коридора через определенные промежутки стояли стражники. Сзади напирала толпа, и их все время подталкивали, чтобы задерживались. Квентин оглянулся, не отстали ли Фарт и компания. Нет, они по-прежнему следовали за ними, держа удачно выбранный строй. Патрик помахал Квентину рукой: все в порядке, мы тебя видим.

И тут Квентину показалось, что в толпе промелькнуло знакомое лицо. Это длилось какое-то мгновение. Человек заметил, что принц обернулся, сразу же отвел взгляд и спрятался за спины других. Квентин стряхнул зловещее наваждение, и людской поток потащил их дальше. Через минуту Посвященные оказались в коридоре, ведущем к выходу. То ли во сне, то ли в видениях Эрлиера Квентину уже видел этот коридор. Вот дверь, а за ней лестница. Он уже спускался по этой лестнице вниз. Затем будет второй коридор, такой же длинный, как этот. Потом поворот направо, затем прямо и налево...

— Эй, стой, туда нельзя! — бородатый стражник с алебардой преградил им дорогу. — Выход прямо.

Квентин еще не успел сообразить, что ему делать дальше, как маленький быстрый человечек вынырнул из толпы и бросился всем телом на дверь с противоположной стороны коридора.

— А ну стой! — грозно взревел стражник.

Но было уже поздно. Человечек стремглав распахнул дверь и ринулся во внутренние покои.

— Стой, тебе говорят! — яростно заорал стражник и, перехватив алебарду, кинулся вслед за карликом в дверь по другую сторону коридора.

— Молодец Огюст! — обернулся Квентин к Лоре, заметив в ее глазах восторженное удивление смелым поступком Карлика.

— Нам сюда, — указал Квентин на дверь.

Под прикрытием толпы они незаметно проскользнули в нужный проход. Фарт и Патрик следовали за ними. Принца вела его интуиция. И в правду, за дверью оказалась широкая мраморная лестница, устланная ковровой дорожкой.

— Сюда, друзья, скорее! — призвал Квентин. — Давайте вниз!

Они сбежали по лестнице. Перед ними открылся такой же коридор, как наверху. Квентин на секунду закрыл глаза — картинка всплыла в памяти.

— За мной! — скомандовал он и побежал по коридору.



* * *


Друум наконец-то встретил того, кого искал так долго. Их свидание длилось секунду, но этого было достаточно, чтобы он смог убедиться — перед ним принц Монтании.

— Видишь вон того? — обратился он к длинному Йоргу. — Не спускай с него глаз. Это тот, кого мы ищем.

Друум тут же бросился к Якобсу:

— Под каким номером он прошел?

— Кто? — вытаращился Якобс.

— Вон тот! — Друум ткнул пальцем в сторону удаляющегося Квентина.

— А черт его знает, их тут сотни! — раздосадованно бросил Якобс, но все-таки приподнялся и посмотрел.

— Тот, что с девчонкой?

— Да! — оскалил зубы Друум.

Якобс опустил взор к своим бумагам.

— Где-то от тридцатого до сорокового.

— Когда назначено выступление этих номеров?

— На завтра.

— Прекрасно, если еще раз его где-нибудь увидишь, сразу же ко мне. Это тот, кого мы ищем.

— Хорошо, — устало пробормотал Якобс. В голове гудело и мысли путались. Хотелось одного — напиться, чтобы забыть их всех.

— Постой-ка... Девчонку, кажется, я знаю.

— Кто она? Где живет? Быстро! — набросился на него Друум.

"Как мне надоела эта ваша игра в шпионов! И вообще все это людское стадо баранов, которое я ненавижу. Да и тот веселый старичок, что так ловко меня отметелил, видать из вашей же компании. Почему же я сразу не догадался сказать об этом Друуму?" — подумал Якобс.



* * *


У короля Стефана в этот день дел было невпроворот. Нужно было вызвать Якобса, пропесочить этого разгильдяя и спросить, все ли готово к турниру. Затем прочитать речь, подготовленную для приветствия участников состязания, выслушать доклад Гранта и решить много других важных государственных вопросов. Но прежде нужно было разобраться с делом, по-настоя­щему не терпящим отлагательства.

Ему вспомнился вчерашний вечер. Сначала был бал, на котором его красавица Диана затмила всех. Он даже танцевал с ней на виду у всей этой придворной камарильи. "А пусть думают, что хотят! — махнул рукой король. — Все равно от этих слухов никуда не денешься". А потом он отвез леди в один из райских уголков, купленных им на побережье. О, это была чудесная ночь! Он вспомнил нежные ласки, силуэты на смятой постели, аромат цветов из раскрытых окон белого домика. Нет, это было незабываемо. Он и сейчас еще находился в расслабленной полудреме после бурно проведенной ночи.

"Хорошо, хоть один камень прочь с души, — сладко вздохнул король и поднес к глазам перстень с синим камнем. — Пусть спит, моя прекрасная леди. Пусть спит, набирается сил. Ей больше не о чем беспокоиться. Спать она сегодня будет долго, — улыбнулся король (снотворное, которым снабдил его придворный лекарь, было надежным и крепким). — А когда проснется, то ничего и не заметит. На ее пальчике по-прежнему будет сиять золотой перстенек с чудесным синим камнем. Возможно, когда-нибудь она и обнаружит подмену, но это произойдет еще не скоро. А когда заметит, не посмеет же она обвинить меня, своего короля, в банальной краже! И конечно, моя прекрасная леди даже не представляет от каких чудовищных опасностей я ее спас".

Король Стефан спустился в заброшенное крыло дворца. Несколько лет назад здесь начали ремонт, да так и не закончили. Сейчас ремонтные работы были приостановлены ввиду скудости казны, а эта часть дворца закрыта. Перстень с синим камнем воодушевлял короля и делал этот день настоящим праздником. "Нам еще рано унывать, мы еще молоды, полны сил и мы еще поборемся. Посмотрим, как запоет Его Святейшество, когда узнает, что камень у меня, — размышлял король, бодро вышагивая по запущенному и захламленному коридору. — Кругом шпионы Конаха, поэтому я должен спрятать перстень в надежном месте. Даже мне опасно его надевать, не говоря уже о Ди. Неспроста же Конаху так срочно понадобились все эти кольца с камнями". И король Стефан знал одно из таких мест в своем дворце, где можно было надежно спрятать кольцо. Это была церковь в заброшенной части здания.



* * *


Квентин чувствовал, это место где-то здесь. После бесконечного плутания по коридорам и переходам, они очутились в заброшенном крыле дворца. Со стен свисали сорванные панели и обивка. Штукатурка во многих местах облетела, а кое-где была снята до кирпичной кладки строителями. В коридорах стояла старая мебель, покрытая толстым слоем известковой пыли. Окна были разбиты и наглухо заколочены досками. Посвященным приходилось пробираться между бочками с засохшей краской, кучами песка, гравия и строительного мусора. Строителей нигде не было видно, но всюду царил страшный беспорядок незаконченного ремонта. Квентин каким-то чудом находил дорогу среди этого нагромождения вещей. Он шел, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям, и чем ближе подходил к нужному месту, тем сильнее они становились. Все было так же, как в детской игре "горячо — холодно". Его друзья едва поспевали за ним.

— Хорошо, хоть Огюст не увязался за нами, — ворчал Фарт, продираясь массивным телом сквозь завалы в коридорах. — Он бы точно здесь свернул себе шею. Патрику тоже приходилось нелегко. Он тащил на себе громоздкий знак Небесного Огня, а его длинная и широкая мантия постоянно норовила зацепиться за какой-нибудь угол.

— А теперь куда? — спросила Лора, когда Квентин внезапно остановился посреди коридора. Голос грибов говорил, что это место уже совсем близко.

— Это здесь, — объявил юноша и толкнул белую дверь с ободранной позолотой резного орнамента.

Они вошли в полутемное помещение с высоким сводчатым потолком. Стены были украшены фресками подобными тем, что Квентин видел в храме Небесного Огня.

— Дворцовая церковь, — пояснил преподобный Патрик.

Прекрасные ажурные светильники с цветными стеклами; картины известных мастеров на религиозные темы проявления Небесного Огня, разящего ужасных чудовищ и гоблинов; ритуальные предметы, мебель — все здесь было здесь сдвинуто, сорвано со своих мест и свалено в кучи, как и хлам в коридорах.

— Какое кощунство! — осуждающе произнес Патрик. — Если бы я знал, что король так относится к религии!..

Лора подняла с пола блестящую металлическую трубу, закрученную спиралью с раструбом на конце.

— Это курильница Небесного Огня, — пояснил Патрик. — Жрецы используют ее, чтобы по своему произволу вызвать Небесный Огонь.

— Да, что-то подобное со мной пытались проделать на суде. Они называли это испытанием, — Квентин в задумчивости остановился посреди зала. Его охватило странное чувство. Кольцо должно было быть где-то здесь, но он никак не мог его почувствовать.

— Кольцо должно быть где-то здесь, — сказан он. — Фарт, ты его не чувствуешь?

— Нет, — пожал плечами Фарт. — После десяти лет такой жизни уже ничего не почувствуешь.

Вдруг в коридоре раздались чьи-то шаги. Все замерли. Шаги не были похожи на встревоженный бег преследующей их охраны, напротив, они раздавались по-хозяйски размеренно и неторопливо.

— Давайте сюда! — воскликнул преподобный Патрик. Жрец превосходно разбирался во внутреннем устройстве храмов и приоткрыл скрытую дубовыми панелями дверь в стене. Все быстро проскользнули в темную каморку, оставив дверь слегка приоткрытой. Скрипнула наружная дверь, и в церковь кто-то вошел.

— Это король, — первым увидев вошедшего, прошептал Фарт.

Король постоял, оглядываясь в нерешительности, словно не совсем был уверен, туда ли он попал. Но вот его взгляд зацепился за что-то, и король целенаправленно шагнул к нише, в которой располагались украшенные росписью и мозаикой врата в алтарь.

— Небесный Огонь, храни это, — шепотом произнес король и вошел в алтарь.

Посвященным из их каморки алтарь был не виден. Они только слышали, как правитель Терраны с шумом передвигал там какие-то предметы, что-то перетаскивал и переставлял. Дело, похоже, продвигалось не слишком успешно, поскольку у короля время от времени вместе с натужными вздохами вылетало и крепенькое словцо. Однако вскоре раздался скрип петель открываемой двери тайника, а затем вновь шарканье по полу передвигаемой мебели. Досадные охи и вздохи короля прекратились, и через некоторое время он вышел из алтаря.

"Дело сделано!" — с удовлетворением думал Стефан. Теперь у него был реальный шанс поторговаться с Конахом. Его Святейшеству нужно кольцо? Прекрасно! Он, может быть, его и получит, но при определенных условиях...

Как только шаги короля затихли в глубине коридора, Фарт кинулся к тайнику.

— Оно здесь! Здесь мое кольцо! Мой камень! Я чувствую его! — моряк принялся ворочать и разбрасывать разный хлам, стащенный сюда со всей церкви.

Все остальные стояли на пороге алтарной комнаты и с беспокойством наблюдали за разгоряченными движениями Фарта. Он рвал и метал, разбрасывал в разные стороны ящики, рамки картин, разбитые светильники, сломанные стулья и прочее барахло. Наконец ему удалось разбросать залежи и пробиться к стене. Стена была декорирована такими же дубовыми панелями, как и в главном зале. Фарт взялся отрывать панели одну за другой. Когда он дошел до половины стены, перед ними предстала дверца тайника.

— Я же говорил, оно здесь! — пребывал в радостном возбуждении Фарт. — Здесь мое колечко!

На дверце тайника не было ручки. Фарт беспомощно огляделся в поисках подходящего рычага. Не найдя ничего лучшего, он схватил канделябр на высокой подставке и попытался поддеть им дверь. Ничего не вышло. Упрямая дверца была закрыта на замок и черным глазком замочной скважины поддразнивала запальчивого моряка. В горячке Фарт принялся колотить канделябром по двери. Гулкие удары прокатились по высоким сводам церкви, но от дубовой двери, укрепленной полосками железа, отлетело лишь несколько щепок.

— Может, лучше обратиться к королю? — тихо спросил Патрик.

— К королю?! — с возмущением обернулась Лора. — Он трус и предатель!

— Я сломаю эту дверь! Если понадобится, я выгрызу ее зубами! — воскликнул Фарт.

Квентин хотел было сказать, что выбор у них не велик и если они не вскроют эту дверь за пару минут, вскоре здесь будет вся королевская стража. Но в этот момент сзади раздался голос, заставивший всех вздрогнуть от неожиданности:

— Может, вам действительно лучше обратиться к королю? — за их спинами стоял король Стефан. В руке он сжимал обнаженный меч.

Квентин развернулся и заученным движением выхватил из ножен меч Гедара. Долю секунды они стояли с обнаженными мечами друг против друга, напряженно ожидая, кто же сделает первый выпад.

— Во имя Небесного Огня! — воскликнул преподобный Патрик и каким-то чудом втиснулся между ними. — Подождите, друзья мои, всегда есть возможность договориться и решить дело миром.

Все смотрели на Квентина и короля. Фарт, крепко сжав канделябр как палицу, приготовился к нападению. Лора отступила на шаг и выбросила вперед руку с магическим перстнем, направив камень в короля. На ее лице была написана решимость бороться до конца.

— Подождите, ради Высших Сил! — Патрик положил руки на обнаженные мечи короля и Квентина.

— Ваше Величество! Мы — Круг Посвященных! — обратился он к королю, не давая сторонам опомниться. —Не весь, но большая часть.

Король Стефан, недоверчиво прищурясь, по-прежнему не сводил глаз с Квентина, определив его главным врагом. Но меч в его руке дрогнул и слегка опустился.

— Успокойтесь, друзья, и уберите оружие. Давайте поговорим обо всем спокойно, — Патрик надавил руками на мечи противников, опуская их вниз.

— Без помощи короля или хотя бы без его понимания, нам все равно не обойтись, — обратился он к своим посвященным соратникам.

— Раз уж произошел такой случай, значит, так угодно Высшим Силам. Не так ли, Ваше Величество?

— Что вы здесь делаете?! И что, черт возьми, все это означает?! — рявкнул король, но меч опустил.

— Я пришел получить назад мое кольцо, — Фарт смотрел королю прямо в глаза, не опуская позолоченный канделябр.

— Кольцо?! — блеснул глазами Стефан, но, пересилив себя, смирился: — Хорошо, ты его получишь. Но прежде вам придется мне все объяснить!

Король достал из кармана связку ключей и бросил Фарту:

— Забирай кольцо!

Фарт открыл дверь тайника и достал кольцо. Восторженный вздох вырвался у него из груди: "Мое кольцо!" — так после долгой разлуки встречаются с любимой.

Моряк надел кольцо на палец. И в тот же миг преобразился: стал выше, стройнее и вроде моложе. Его лицо просияло внутренней радостью, глубокие складки морщин разгладились, а отекшие и мутные глаза прояснились прежней голубизной. Чувствовалось, что к Фарту возвращается утраченная душевная сила.

— Да здравствует дом Нептуна! — радостно возгласил он. — Теперь я снова воин, я снова готов к походам и боям!

— Ну замечательно, коли так, — холодно заметил король. — А теперь вам придется пройти со мной и все объяснить.

И только он это произнес, как дверь с грохотом распахнулась, и в церквушку ввалилась добрая дюжина вооруженных стражников.

— Всем оставаться на месте! — скомандовал их капитан. — Поднять руки! Оружие на пол!

Острия копий, алебард и мечей нацелились на Посвященных.

— Вот теперь мы и разберемся, кому должны принадлежать кольца и для чего они предназначены, — в голосе короля послышалось полное удовлетворение достигнутым превосходством.

Посвященных отвели наверх в кабинет короля. Стражники не теряли бдительности и не спускали с них глаз. Когда Посвященных ввели в зал, там уже находился несчастный Огюст под охраной двух алебардщиков. По одному лишь взгляду на бледное испуганное лицо Огюста становилось ясно, что все эти подвиги и приключения не являются его жизненным предназначением.

Король подошел к Огюсту, взял его за руку, посмотрел на перстень и спросил:

— Этот тоже из вашей компании? Ну, теперь, похоже, весь Круг в сборе. С чего начнем? Может, со знакомства? Меня вы, надеюсь, знаете. Что же касается вас, то я хотел бы, чтобы каждый из вас представился.

— Ты кто? — начал король с Фарта.

— Фарт, капитан флота, — Фарт помялся, — ...бывший.

Король подходил к каждому, и каждый называл себя. Квентин, видимо, заинтересовал его больше других, поскольку король задержался возле него дольше.

— Квентин, — ответил юноша также кратко, как и другие.

— Откуда ты, сынок? Видно, ты нездешний.

Принц решил, что скрывать что-либо уже не имеет смысла.

— Я принц Монтании. Мою страну разрушил Конах. Я пришел сюда, чтобы собрать Круг Посвященных. Потому что только Посвященные, собравшись вместе, могут привести в действие Древнее оружие, известное у вас под именем Небесного Огня. Конах собирает силы, и недалек тот день, когда он нападет на Террану. Если к этому времени Круг не соберется, последнее свободное королевство людей погибнет.

— Почему ты решил, что Конах собирается напасть на нас? Мы уже столько лет живем в мире. Нет никаких оснований полагать, что он нарушит старинный договор.

— Конах знает, что я пришел в Террану, чтобы собрать Круг Посвященных. Он всеми силами постарается не допустить этого. Но если ему не удастся остановить меня, он непременно нападет на Террану. Он должен будет упредить опасность и не дать нам, Посвященным, использовать против него всю силу Небесного Огня.

— Ваше Величество, у вас есть один единственный шанс получить в свое распоряжение могущественное оружие, чтобы раз и навсегда покончить с диктатом Конаха.

— Вы считаете, что Небесный Огонь действительно способен дать отпор Конаху?

— Ваше Величество, — вступил в разговор преподобный Патрик. — До сих пор Небесный Огонь сберегал нас от гоблинов, от уродов и прочих существ, которых мы считаем порчеными. Но, как вам должно быть известно, Небесный Огонь не может противостоять вторжению вражеских армий, состоящих из людей. И только семь человек из Круга Посвященных, собравшись вместе, могут использовать всю мощь Небесного Огня для защиты нашей страны. Так было в старину, так должно быть и ныне. Согласно древнему завету Посвященные принадлежат к семи разным домам и каждый из этих домов имеет свой символ, закрепленный в определенном камне. Камень Нептуна, утерянный Фартом, мы нашли в вашем дворце. Теперь нас пятеро. Седьмой — Эльф, согласно пророчеству явится, когда соберутся все шестеро.

— Кто же шестой?

— Шестым должен быть Маг, но последним Великим магом был Миракл. К сожалению, он недавно погиб в схватке с чудовищем.

— Этих злобных чудовищ, сильных и опасных, Конах специально вывел для войны, — добавил Квентин. — Подобные создания не могли зародиться на Земле. Никто никогда еще не видел такого ужаса.

— Не их ли трупы были обнаружены вблизи границ Терраны? Одно из этих существ погибло от Небесного Огня, а двое других были уничтожены каким-то неизвестным оружием, — король важно прохаживался по комнате, пытливо всматриваясь в лица Посвященным. — А потом кто-то обстрелял пограничников, похоже, из этого же оружия.

— Значит, Вашему Величеству уже известно, что опасность вплотную приблизилась к границам Терраны? — спросил Квентин, пытаясь увести разговор от деликатной темы.

— Мне известно только то, что Небесный Огонь уничтожил одно из странных существ, посягнувших на границы Терраны. Но так было всегда. Двое других были убиты неизвестным древним оружием. Затем некий молодой человек из древнего оружия обстрелял наряд пограничной стражи и под угрозой смерти запер их в сарае. Еще мне известно, что в мой дворец нагло вторглись пятеро незнакомцев, которые попытались похитить драгоценное кольцо из моего тайника, но были схвачены на месте преступления.

— Таковы факты, которые мне известны, — король остановился напротив Квентина и пристально взглянул ему в глаза. — Другие факты мне не известны. Все остальное, о чем здесь говорилось, относится к области сказок, легенд, мифов, преданий и не более того.

— Ваше Величество, Конах...

— В последние сто лет между Терраной и Священным престолом установились нормальные добрососедские отношения, и я не вижу оснований доверять досужим домыслам каких-то воров, вторгшихся в мой дворец.

— Взгляните, Ваше Величество, — Квентин как последний аргумент протянул руку с перстнем. — Все эти камни в наших перстнях имеют нечто общее, они сделаны рукой одного мастера и несут в себе некий единый замысел. Разве вы не видите?

Король посмотрел, но не на руку, а в лицо принцу.

— Ты и в самом деле похож на короля Роланда. А это убеждает меня больше твоих слов. Я могу понять, что ты решил отомстить Конаху за разрушенный дом, за гибель родных и близких людей. Я это понимаю... Но почему ты считаешь себя вправе подвергать такой же смертельной опасности Террану? Ведь если предположить, что все, что вы здесь говорили, — правда, тогда у Конаха остается один выход — уничтожить Террану, пока вы еще не овладели Небесным Огнем. Его Святейшество никогда не смирится с утратой мирового господства и постоянной угрозой в виде Древнего оружия. Тем более, как ты говоришь, он собирает силы, выращивает разных монстров... Не проще ли мне выдать вас, эти камни и все, что он еще ни запросит, и одним махом ликвидировать нависшую угрозу? Как вы на это смотрите?

— Ваше Величество... — Квентину не терпелось возразить. Король все извратил и поставил с ног на голову.

— Подожди, — перебил король. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Но безопасность моей страны, моего народа для меня важнее ваших призрачных надежд и обещаний. У вас нет Огня, у вас нет Мага и нет Эльфа. На что вы надеетесь?

Стефану удалось переломить ситуацию. Посвященные сникли. Они никак не ожидали такого вот поворота.

— Если вы нас выдадите, купите лишь отсрочку и то слишком дорогой ценой, — подавленно заметил Патрик.

— Террана навсегда потеряет способность противостоять угрозам, — твердо произнесла Лора.

— Ваш друг Конах не будет слишком долго помнить об оказанной услуге, —— проворчал Фарт.

— Страх всегда старается перехитрить самого себя, — набравшись смелости, добавил Огюст.

— Другая альтернатива, — королю надоело выслушивать бесцеремонные нравоучения Посвященных, — пойти у вас на поводу и ввязаться в драку с престолом. Поверить во все эти древние легенды и сказания, в мифическую силу Небесного Огня, в Круг Посвященных, в черта, в дьявола! Сколько вас? Пятеро? Где вы возьмете еще двоих? А если Конах нападет уже сегодня?! Повсюду его шпионы, они используют магию, и уже через пару часов все сказанное здесь становится известным Его Святейшеству! Что вы на это скажете? — разошелся король.

— Дайте нам шанс, Ваше Величество, — твердо заявил Квентин. — Так или иначе — Террана обречена. У Конаха новое оружие — ужасные твари. Некоторые из них могут летать и перевозить в своем чреве солдат престола или чудовищ. Когда объединенные полчища эти существ и солдат престола навалятся на Террану, спасения не будет. Без участия Посвященных Небесный Огонь не справится с несметными армиями людей и чудовищ.

— Принц прав, это лишь вопрос времени, — печально подытожил жрец Небесного Огня.

— Дайте нам совсем немного времени, Ваше Величество, — попросила Лора. — Мы найдем Мага, и тогда Круг замкнется.

— Ваше Величество, ваши подданные не могут жить в постоянном страхе перед угрозой вторжения, — Фарт говорил решительно и уверенно. — Призовите, и люди дружно встанут на защиту Терраны. Они поднимутся с колен и распрямят спины после стольких лет бесконечных унижений.

— Довольно! — прервал король. — Ставка слишком велика, чтобы бездумно рисковать. Я должен поговорить со своими советниками.

— Но, Ваше Величество, вы же сами говорили, что дворец наполнен шпионами Конаха и через пару часов ему будет известно все, что бы вы ни предприняли, — возразила Лора.

— Да нет! Я не то хотел... — король вдруг понял, что проигрывает и торга с Его Святейшеством может не получиться. А вместо этого уже завтра из окон своего кабинета на высокой башне он рискует наблюдать марширующих по улицам Магоча солдат Священного престола или, хуже того, ужасных тварей, о которых говорил тут этот мальчишка.

— Что же делать? — пробормотал Стефан.

— Ваше Величество, дайте нам два дня на поиски Мага и входа в лабиринт.

— Входа в лабиринт?

— Да, входа в лабиринт. Под дворцом проходит лабиринт, в котором находится храм Небесного Огня, — пояснил Патрик.

— Лабиринт давно засыпан землей, — вяло отмахнулся король.

— Но его можно раскопать? — спросила Лора.

— Боюсь, быстро это не получится. Прадед поработал на славу и завалил проклятый проход тоннами грунта.

— Предание гласит, что имеется и другой вход, — сказал Патрик.

— Где?

— Мы не можем вам этого сказать, Ваше Величество. Пока, во всяком случае... — в глазах Квентина промелькнул хитрый огонек.

— Два дня слишком много. Даю сутки. Если к закрытию первого дня турнира вы не сделаете всего того, о чем говорили, вы будете арестованы и преданы в руки Его Святейшества! — конец фразы король проговорил нарочито громко, так чтобы и в прилегающих коридорах его хорошо слышали.

Затем вновь понизил голос:

— За это время я сообщу моему "другу" Конаху, что кольца у меня и с ближайшей оказией я их ему отправлю. Это его успокоит. Помощи от меня не ждите. Довольно и того, что я вам уже разрешил это предприятие, — король отвернулся к окну, всем своим видом давая понять: я сделал все, что в моих силах, и спокойно умываю руки.

— Теперь можете быть свободны. Но помните, что с этого момента все вы находитесь под тщательным присмотром моих людей. Поэтому лучше не пытайтесь скрыться.

Посвященные, еще прокручивая в уме подробности разговора с королем, протолкались через толпу и вышли на залитую солнцем главную площадь Магоча. Слежку за собой они заметили сразу — королевские сыщики особенно и не скрывались.

— Ну и что будем делать? — спросил Фарт.

— В первую очередь надо найти лабиринт, — Огюсту не давала покоя родовая привязанность карликов к подземельям. — А там, глядишь, Маг найдется или его кольцо, — убежденно заявил полурослик.

— Давайте разделимся. Мы с Лорой пойдем к ее деду Нестору и выясним все насчет второго входа в лабиринт, — предложил Квентин. — Может, что-то нам удастся найти о лабиринте в книгах Миракла. Вы же попытайтесь узнать все о пропавшем кольце и куда ведет лабиринт из дворца. Встретимся здесь завтра перед началом турнира.


Глава 24. Поединок


Неприятно находится под наблюдением. Всю дорогу до дома Лоры их вели несколько человек. Молодые люди несколько раз пытались улизнуть от слежки, смешавшись с толпой, но это им не удалось. Агенты короля хорошо знали свое дело. Правда, однажды Квентину показалось, что кроме королевских шпиков за ними следит кто-то еще, но он не придал этому значения. Мало ли, может, среди соглядатаев принято сменяться.

Шум городской толчеи стихал по мере приближения к окраинам. Квентин и Лора шли не торопясь, наслаждаясь обществом друг друга. Юноша несколько раз останавливался, чтобы купить фрукты или сладости, от которых Лора была без ума. Им было хорошо вдвоем, и совершенно не хотелось думать ни об утреннем происшествии, ни о выпавших на их долю испытаниях. День постепенно подходил к концу. И когда они подошли к небольшому домику Лоры, примостившемуся на самом краю города у крепостной стены, уже наступил вечер. Скромный одноэтажный домик, уже изрядно потрепанный временем, находился недалеко от лавки. Он стоял чуть в стороне от ряда подобных ему строений, отгороженных друг от друга живыми изгородями и небольшими садами.

Когда они приблизились к дому, Квентина кольнуло недоброе предчувствие. Дверь домика была распахнута настежь и чуть покачивалась, поскрипывая петлями. На крыльце валялся разбитый цветник.

— Подожди, дай я первый, — Квентин задержал Лору на пороге и вошел в дом.

Худшие подозрения подтвердились. В доме все было перевернуто вверх дном. Здесь что-то искали. Под ногами хрустели осколки битого стекла и фарфора. Ветерок развевал занавеску на выбитом окне, выходящем во двор. Стол лежал на боку, шкаф был раскрыт, а книги разбросаны по полу.

Квентин прошел в дальнюю комнату. Здесь тоже все было разгромлено, а поперек кровати на съехавшем на пол одеяле лежал Нестор. Старик был мертв. Квентин потрогал его руку, она была уже холодной. Рот старика был приоткрыт, желтеющая кожа обтянула череп, резко выделив обострившийся нос и скулы. Сквозь полуприкрытые веки проглядывали белки закатившихся глаз. Квентин закрыл глаза старику и вышел из дома.

— Пойдем отсюда быстрее, — он взял Лору за руку.

— Что случилось? Что с дедом? — встревоженно спросила девушка.

— Пойдем, здесь нельзя больше оставаться.

— Что с дедом?! — вскричала Лора и резко выдернула руку.

— Он мертв.

— Как?!

— Его убили. Надо скорее уходить отсюда!

— Пусти меня! — она рванулась в дом.

Они стояли над мертвым телом старика. Лора не в силах сдержать себя рыдала на плече у Квентина. Он бережно, словно боясь чем-то повредить ей, гладил ее по голове.

— Мы не можем здесь оставаться. Надо оторваться от слежки и укрыться в городе. Здесь побывали враги. Не думаю, что это были люди короля Стефана.

— Лора, — он оторвал ее руки от красного заплаканного лица. — Послушай, Лора, мы должны бежать. Прямо сейчас, немедленно. Иначе придут за нами. Здесь есть где спрятаться? Запасной выход? Что-нибудь еще?

— Да... — Лора старалась заглушить рыдания. — В подвале есть ход...

Услышанного было достаточно, чтобы начать действовать. Еще при входе в дом Квентин заметил пристроенный к стене вход в подвал. Нельзя было терять ни минуты.

— Мы должны уйти через это окно в сад, — он подвел рыдающую Лору к распахнутому окну. — Я тебе помогу.

Сад был небольшой, но аккуратный и ухоженный. Сумерки стали гуще, и они, скрываясь за деревьями, смогли незаметно пробраться к двери подвала. Квентин оглянулся — наружного наблюдения с этой стороны дома не было. Скорее всего, шпики по-прежнему торчали на улице, наблюдая за парадным входом. Юноша распахнул низкую дверцу, ведущую в подвал. И на него сразу же дыхнуло холодком и сыростью подземелья.

— Идем, Лора.

По деревянной скрипучей и ненадежной лестнице они спустились во мрак подвала.

— Подожди, здесь должна быть свечка, — пошарила рукой Лора. Через минуту они двинулись по подвалу, освещая себе путь тусклым огоньком.

— Наш подвал сообщается с тайным подземным ходом. О нем никто не знает, ни король, никто... Наружу он выходит за крепостными укреплениями, — Лора понемногу успокаивалась.

— Прекрасно, Лора. Это как раз то, что нужно, — Квентин старался приободрить и занять разговором девушку. — За городскими стенами мы будем в безопасности. Никому и в голову не придет искать нас там.

— Это сделали люди Конаха?

— Они. Они хотят найти нас, Круг Посвященных.

— Что же нам делать?

— Не знаю, Лора, пока не знаю, — честно признался Квентин. — Сейчас надо выбраться отсюда и оторваться от слежки.

После убийства Нестора Квентин уже не сомневался, что агенты Конаха вышли на их след. Все решали часы. Необходимо было опередить врагов и первыми проникнуть в лабиринт.

Подвал был низкий, приходилось идти согнувшись. Вскоре они уперлись в железную дверь.

— Здесь начинается подземный ход, — сказала Лора.

Квентин потянул дверь. Она поддалась, хотя и издала противный скрип несмазанных петель. Подземный ход стал шире и выше, и можно было выпрямиться в полный рост. Стены подземелья были укреплены сырым кирпичом, поросшим мхом. Кое-где сквозь обветшалую кладку просовывались корни растений.

— Ты раньше бывала здесь?

— Очень давно, еще маленькой. Дед водил меня...

По пути им встретилось несколько черных провалов осыпающейся земли, проросших корнями растений. Скорее всего, это были какие-то боковые ответвления основного хода, но идти ими было опасно.

— Лора, а ваш подвал случайно не ведет в лабиринт? — спросил Квентин.

— Не знаю, этими древними ходами пронизан весь город, но в них легко заблудиться. Нет ни плана, ни карты. Я знаю только, что этот ход ведет за крепостные стены.

— Давай пойдем быстрее, а то как бы нас тут не засыпало.

Подземный ход кончался круглым люком в потолке, закрытым круглой чугунной крышкой. К люку вела приставная деревянная лестница.

— Ты первый, — кивнула Лора на крышку люка.

— Придется лезть, — вздохнул Квентин.

Он взобрался на лестницу и всем телом уперся в крышку. Крышка была тяжелой и шла туго. После изрядных усилий, попотев и запыхавшись, Квентину удалось сдвинуть крышку люка так, что образовалось отверстие достаточное, чтобы в него протиснуться.

Когда они выбрались на поверхность земли, уже стояла ночь. В небе ярко горели звезды. Полная луна отражалась бликами в глянцевой листве южной растительности. Воздух остыл и превратился в освежающий нектар, наполненный морской прохладой. Где-то невдалеке шумно вздыхало море, а маленькие обитатели трав и цветов вроде кузнечиков и цикад озвучивали чарующую тишину ночи своим пением. Крепостные стены остались позади и темной громадой вздымались за спиной. У подножия холма, на котором был расположен город, виднелись огоньки в домах слободки. Справа было море и порт, а впереди раскинулись виноградники и фруктовые сады.

Квентин устало опустился на землю. Идти дальше не хотелось. Лора больше не плакала: опасность высушила слезы и заставила личное горе отступить назад.

— Куда пойдем? — спросил юноша. Хотя признаться, ему не хотелось ничего, кроме как, вот так сидеть и слушать море.

— Здесь недалеко рыбачья хижина. Когда я была маленькой, мы часто играли там с ребятами. Там нас никто не найдет.

— Было бы хорошо, а то уж больно надоели эти погони.

Квентин поднялся, взял Лору за руку, и они двинулись на шум моря.



* * *


— Что сказал старик? — Друум строго смотрел на Йорга и Яниса. Агенты престола снова собрались все вместе.

— К сожалению, ничего. Он умер слишком быстро.

— В доме нашли что-нибудь?

— Ничего интересного, — жрец и воин виновато переминались с ноги на ногу.

— Какие-нибудь книги, карты, дневники, бумаги — хоть что-нибудь, что могло бы пролить свет на местонахождение лабиринта?

— Мы перевернули весь дом, ничего не было.

— Куда подевались Квентин и девчонка?

— Все произошло очень неожиданно. Они сиганули в какой-то боковой проход, и за ними сразу погналась королевская стража. Не могли же мы бежать вслед за стражниками! — оправдываясь, сказал Йорг.

— Значит, след Посвященных потерян? В доме старика вы тоже ничего не нашли. Выходит, с чистой совестью можно сворачивать операцию и докладывать об этом Его Святейшеству? — в голосе кавалера Друума слышались угрожающие шипящие тона. — А как выглядит то, что мы до сих пор еще не знаем, кто входит в Круг Посвященных? Что вы на это скажете?

Друум раздражался все больше и больше. Сегодня ночью ему предстояло выходить на связь с Верховным Жрецом, и он не представлял, о чем будет докладывать Его Святейшеству, о каких таких успехах и достижениях. Все шло как нельзя хуже. Пропал Альдор, Круг Посвященных не установлен, принц Монтании скрылся, а тут еще оборвалась и последняя слабая ниточка в виде старика и Лоры.

"Что же делать?" — лихорадочно искал выход кавалер. Он был готов растерзать этих тупиц и негодяев. Вот уже больше недели они только и делают, что топчутся на месте.

— Даю вам последний шанс! — пригрозил подчиненным Друум. — Завтра турнир. Мальчишка записался на турнир. Велика вероятность, что он примет участие в состязании. Возможно, он встретиться там со своими друзьями. Мы должны предпринять все меры, чтобы не упустить их на этот раз. Вам все понятно?

— Да, милорд, — покорно склонили головы слуги престола.

Друум продолжил:

— Расставьте посты возле всех проходов на арену, на площади перед дворцом, во дворце, на рынке — везде, где только можно. Но особое внимание — арене и дворцу. Мне кажется, там произойдут главные события.

— Нам не хватает людей.

— Мне что, всему вас учить?! Свяжитесь с Якобсом, с нашим послом, пусть выделят людей. Если в ближайшие дни мы не захватим кого-либо из Посвященных или не разрушим лабиринт, считайте себя трупами. Даже если Его Святейшество и помилует кого-нибудь из вас по доброте душевной, то от меня такой поблажки не ждите. Все ясно? Отлично! Идите и запомните: сегодняшняя ночь не для того, чтобы спать.

Сам же Друум отправился к Якобсу, в доме которого был оборудован Алтарь связи с Его Святейшеством. Легкой тенью, оглядываясь, нет ли за ним слежки, Друум скользил по темным и тихим улицам Магоча. Ощущение скрытой опасности не покидало его.

Творилось что-то невообразимое. Этого просто не могло было быть. Будто с легким сердцем он сел сыграть партию в шахматы с шестилетним ребенком, а уже через несколько ходов понял, что оказался в тупиковой ситуации. Все сразу же пошло как-то не так. Сначала пропал Альдор. Потом оказалось, что вход в лабиринт с Древним оружием давно замурован. Случайно удалось выйти на мальчишку, но тут же его потеряли. Все шло вопреки его, Друума, воле и расчету, а значит, было полностью абсурдно. Мальчики и девочки спокойно разгуливали по городу и делали, что хотели. Они внезапно появлялись и так же исчезали, легко обманывая и его, и королевскую стражу этого остолопа Стефана. И все сходило им с рук!

"Ну нет, погодите! Не было еще того, кто мог бы провести меня. И не будет!" — ярость волнами накатывалась на Друума. Но тем не менее, он чувствовал, что уперся лбом в каменную стену, и чем больше бился в нее, тем только сильнее разбивал себе лоб. Сама же стена не думала сдвигаться ни на миллиметр.

Якобс относился к Алтарю с благоговейным ужасом. Сам он никогда, даже под страхом смерти, не согласился бы предстать пред ликом Властелина престола. Поэтому, встретив Друума, он проводил его в дальнюю комнату, где размещался Алтарь, с такими церемонными почестями, будто бы провожал в последний путь заслуженного героя. Друум тоже лишний раз предпочел бы не беспокоить Его Святейшество. На Альдор исчез, и старшим в группе оказался он, Друум. Ему и выпало нести это тяжкое бремя.

Кавалер вошел в Алтарь с безразличием человека, приговоренного к смерти. Все переживания, страхи и мысли остались за порогом этой комнаты. Теперь он был лишь бездумной куклой, принесенной в заклание высшим силам. Он чисто механически исполнил соответствующий ритуал и тотчас почувствовал, как его затягивает в громадную черную воронку.

— Здесь я Друум! — выкрикнул он, когда тьма слегка рассеялась, и высветилось туманное пятно.

— Слушаю тебя, Друум, — послышался негромкий голос Его Святейшества.

Наступила тяжелая пауза. И оттого что Его Святейшество не спрашивал его ни о чем, не задавал никаких вопросов, Друум почувствовал себя еще более виноватым.

— Мы нашли этого мальчишку — Квентина из Монтании, — осмелился нарушить тревожное молчание кавалер.

— Вы уничтожили его?

— Нет еще. Через него мы пытаемся выйти на Круг Посвященных.

— Хорошо. Что стало с магом?

— С магом? — Друум не понял, о ком идет речь о Миракле или Альдоре.

— Вы разрушили башню?

— Да, до основания, — с облегчением доложил кавалер. Он был рад, что им хоть что-то удалось выполнить из порученного задания.

— Что стало с магом?

— Мальчишка бежал один, никого с ним не было. Скорее всего, тот, о ком вы говорите, погиб, — осторожно предположил Друум.

— Где Альдор?

— Пропал. Мы разделились при входе в Террану, чтобы, не вызывая подозрений, пробраться сюда. С тех пор его никто не видел.

— Странно... Вы уничтожили лабиринт с Древним оружием?

— Еще нет, Ваше Святейшество. Его месторасположение только уточняется.

— Уточняется, говоришь? Хорошо, я тебе помогу. Лабиринт проходит под королевским дворцом, но этот вход давно засыпан. Поэтому вы должны отыскать вход, расположенный на арене.

— На арене? — обрадовался Друум подсказке. — Все сделаем, Ваше Святейшество!

— Я обеспокоен, Друум. Пропажа Альдора и то, что вы все еще не нашли Круг Посвященных, не дает мне покоя. Я вынужден начать наступление на днях, пока они еще не овладели Древним оружием. Армия вторжения из людей и зоргов почти готова. Через два-три дня, когда закончится турнир и люди разъедутся из Терраны, я нанесу удар. К этому времени все проблемы с Небесным Огнем должны быть решены. Ты меня хорошо понял?

— Да, Ваше Святейшество!

— Запомни, Друум, через два дня Круг Посвященных должен быть уничтожен, а лабиринт разрушен. Только в этом случае будет достигнут гарантированный успех и с Терраной будет покончено навсегда.

— Да, Ваше Святейшество! — отрапортовал кавалер.

— Кроме того, Альдор. Если он все еще жив, то смертельно опасен. Вы должны, не откладывая, решить и эту проблему.

— Решим. Все сделаем... — Друум еле держался на ногах.

Но в этот момент высвеченный лик Его Святейшества рассеялся, как плотный туман. Тьма, окружающая Друума, исчезла, и он снова очутился в комнате дома Якобса, освещенной тусклыми свечами. Сеанс связи с властелином окончился.



* * *


Старая рыбацкая хижина располагалась на небольшом скалистом выступе, нависшем над берегом моря. Ее стены, сколоченные из досок, со временем высохли и разошлись, открывая свежему ветру внутреннее пространство этой лачуги. Крыша была сложена из пучков тростника и сгнившей трухой осыпалась внутрь. Когда-то давно рыбаки использовали это укрытие для хранения сетей, канатов, бочек и прочей своей оснастки и утвари. Кое-что из брошенного ими инвентаря до сих пор хранилось в хижине. В углу стояла широкая колченогая скамья, больше напоминающая топчан, и приставленный к ней рассохшийся и покореженный стол. На стенах висели дырявые сети. В двух полуразвалившихся бочках когда-то хранили рыбу, и ее запах, несмотря на прошедшие годы, все еще слабо улавливался в воздухе.

Здесь у моря ночной ветерок был значительно свежее, чем в городе, и Лора зябко поеживалась, но больше от нервного холодка горьких переживаний. Квентин подошел к двери ветхой хибары. Под ним вздыхала и волновалась необузданная морская стихия. Луна бежала в неспокойных водах по колышущейся серебристой дорожке. Ничто не мешало в этот полночный час природным стихиям явить себя в полную силу: ярко, сочно, рельефно.

— Мне холодно, — сзади неслышно подошла Лора.

Квентин обернулся. Заглянувшая луна утонула в глубине глаз Лоры. Она смотрела на Квентина прямо, словно бы пытаясь прочесть все его потаенные мысли, глубину чувств, проникнуть в самые сокровенные уголки его сердца. Не понимая, зачем он это делает, Квентин обнял Лору за плечи и тотчас почувствовал мягкую теплоту ее тела. Она не отстранилась, нет, напротив, сильнее и податливее прижалась к нему, склонив голову ему на грудь. Ее рассыпавшиеся волосы колыхались дыханием ветерка, донося до него душистый аромат ее тела. Никогда прежде Квентину не было так хорошо. Мгновение должно было замереть, а время исчезнуть, чтобы все это могло продолжаться вечно.

— Пойдем в дом, здесь прохладно, — с мягкой улыбкой сказала Лора.

Не в силах оторваться друг от друга они присели на недовольно скрипнувший топчан. Девушка сильнее прижалась к Квентину, и он ощутил, как ему на грудь скользнула теплая капелька. Он поднял голову Лоры, ее глаза были полны слез.

— Не плачь, милая моя, — принялся он неумело осушать поцелуями ее заплаканное лицо. — Не надо плакать, вот увидишь, все будет хорошо... — он успокаивал ее, как маленькую девочку, — все будет в порядке.

Слезы от этого полились лишь сильнее. Лора всем телом вздрагивала от рыданий и сильнее прижималась к Квентину. Губы Квентина осушали слезы на лице Лоры и вдруг почувствовали прикосновение ее мягких послушных губ, с которых все еще продолжали срываться приглушенные всхлипы. Он и сам не заметил, как они слились в долгом поцелуе.

Луна взошла над морем и сквозь распахнутую настежь дверь хижины проникла внутрь прямоугольником бледного света. Их обнаженные тела в этом призрачном свете казались такими белыми, а тени от лунного света причудливыми переплетениями блуждали по стенам. Они лежали, ощущая тепло и любовь друг друга, и снова наступило время, когда Квентину захотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.



* * *


Проникнуть в город незамеченными можно было только через морской порт. И было просто здорово, что Лора еще босоногой девчонкой облазила здесь все закоулки. Солнце еще только поднималось над землей, чтобы согреть теплотой и осветить радостью весь этот темный подлунный мир, когда Квентин и Лора, петляя между причалами, пакгаузами, ремонтными доками и вытащенными на берег судами, отправились в город. Они шли, обнявшись, и обменивались веселыми и озорными взглядами, значение которых было понятно только им одним. Иногда в стороне, скрывшись от посторонних взоров, они останавливались и застывали в долгом нежном поцелуе. Все мрачное и опасное, казалось, отступило, и жизнь в этот день для них начиналась заново.

Несмотря на ранний час, город гудел, как потревоженный улей. Сегодня был первый день турнира, самый волнующий и торжественный. Сам король должен был выступить перед народом с приветственной речью, затем состоится торжественный парад участников турнира и королевской гвардии, и, наконец, трубным гласом фанфары возвестят о начале состязаний. Участники турнира уже собирались на парад. Специально для них была отведена улица, ведущая к королевскому дворцу. Хотя король и предоставлял всем участникам равные возможности, за счет казны выдавая необходимую амуницию, щеголи все же не упускали шанс предстать во всей красе своих боевых доспехов, убранств и уборов и теперь придирчиво осматривали соперников. Только оружие у всех должно было быть одинаковым: спортивным — не боевым. На первый день было назначено выступление около ста пар участников, а это означало, что соревнования начнутся с рассветом и закончатся поздним вечером.

Патрик, Фарт и Огюст были уже на месте. Они лениво прохаживались по дворцовой площади, ожидая своих юных соратников. Королевские сыщики нехотя следовали за ними, стараясь не терять их из виду в многочисленной толпе. Друум со своими людьми занял место на высоком крыльце королевского дворца, с которого хорошо обозревалась вся дворцовая площадь. Он немного нервничал: день этот был решающим. Они или с честью выполнят поставленную перед ними задачу, или им уготован бесславный конец. Его Святейшество не прощал глупости и неисполнительности.

Вскоре Квентин и Лора оказались в плотной толпе. Юноша остановился, похоже, ему пришла в голову какая-то идея:

— Я должен получить доспехи, — объявил он. — Если я надену доспехи и натяну шлем с опущенным забралом, то опознать меня среди других участников турнира будет невозможно. Здесь повсюду ищейки Конаха, поэтому прошу тебя, — он взял Лору за руку, — как только мы войдем на площадь держись от меня подальше, а лучше сразу ступай к нашим друзьям. Хорошо, малыш? — он ласково посмотрел ей в глаза.

— Хорошо, будь по-твоему, — улыбнулась Лора. В это утро она была удивительно тихой, доброй и ласковой. Она чувствовала, что в ее жизни произошло то, о чем она так долго мечтала. Новое неизведанное чувство подхватило ее и понесло на крыльях. Все остальное: лабиринт, Посвященные, даже смерть деда — как-то смазалось и отошло на второй план.

Якобсу пришлось попотеть с самого рассвета, выдавая участникам доспехи, оружие и принадлежности. Он перетаскал уже тонны железа и тяжело дышал, как вол на пашне. Но конца-края этому кошмару не предвиделось — очередь не уменьшалась. Поэтому когда к нему протиснулся принц Монтании и сунул бирку с номером, Якобс, мельком взглянув, не узнал его и привычным жестом кинул на барьер комплект доспехов и копье. Квентин получил вооружение, расписался в толстой амбарной книге и уже отошел, когда что-то со скрипом провернулось в расплавленных мозгах Якобса.

— Подождите, пожалуйста, — с улыбкой обратился он к этому высокому юноше, показавшемуся ему смутно знакомым.

Квентин обернулся.

"Точно, это он!" — узнал Якобс молодого человека.

— Вы должны прикрепить бирку с номером на грудь. Сделайте это обязательно — таковы правила турнира, — напомнил оружейник, а сам незаметно скосил глаза вправо-влево, нет ли где поблизости людей Друума. Как на беду никого из них рядом не было, но зато теперь Якобс хорошо запомнил номер Квентина — 33.

— Хорошо, обязательно прикреплю, — пообещал принц.

— Удачи вам! — приветливо улыбнулся Якобс.

Квентин надел на голову железный шлем и опустил забрало. В этой железной скорлупе было нестерпимо жарко. Волосы слиплись в мокрый клубок, а пот струйками стекал по лицу, выедая глаза. Все косились на него — что это еще за чучело в шлеме? Но принц решил, что все вытерпит до конца. Вот только совету оружейника он не последовал и не прикрепил номерок на груди, решив, что сделает это перед самым началом состязаний. Квентин огляделся в поисках Посвященных. Площадь была заполнена народом, но вздымающуюся над другими голову Фарта с всклокоченной шевелюрой невозможно было не заметить, и принц стал протискиваться к нему. Лора была уже здесь, и когда Квентин пробрался к друзьям, они что-то оживленно обсуждали. Патрик держал в руках ветхий лист бумаги.

— Старинная карта, — пояснил он Квентину. — Я нашел ее в архивах храма. Вот смотри, — он провел пальцем по синей линии на карте. — Это лабиринт. Тут даже есть подпись на древнем анге. Лабиринт проходит под дворцом. Вот это первый вход, отмеченный крестиком. Идем дальше, — Патрик вел пальцем по карте. — Вот этот большой круг — арена или то, что раньше располагалось на ее месте. Теперь сюда по периметру арены, и вот, наконец, то, что нам нужно. Еще один жирный крестик.

— Второй вход в лабиринт находится на арене?

— Да, вот коридор, ведущий на поле амфитеатра. Крестик расположен прямо на этой линии.

— Это недалеко отсюда, — заметил Фарт.

— По этому проходу выходят на арену участники турнира, — пояснил Огюст.

— Ну раз теперь нам все известно, пошли туда, — предложил Квентин. И они двинулись вдоль фасада дворца, направляясь к арене.

Но пройти к арене им не дали. Стражник оттолкнул их от кованой решетки ворот:

— Не лезь! Здесь собираются участники парада.

И действительно, весь проход был забит нарядными, с гордыми плюмажами на шлемах и фамильными гербами на дорогих доспехах рыцарями, почетными участниками традиционных турниров. С минуты на минуту должен был начаться торжественный парад, и все ожидали, когда прибудет конная королевская гвардия. Наконец, раздался звонкий перестук подков по мостовой, и на площадь выехал передовой отряд всадников. Конные гвардейцы были великолепны: на белых лошадях, в панцирях цвета воронового крыла, отливающих глубокой синевой на солнце, с плюмажами из белых перьев, развевающимися на остроконечных шлемах. Стражники ни с кем не церемонились. Действуя древками алебард, они оттесняли толпу от ворот арены, очищая дорогу для конногвардейцев.

— Что будем делать? — раздался снизу голос придавленного Огюста.

— Ах ты, бедолага! — Фарту стало жаль карлика, и он, поднатужившись, раздвинул толпу, освобождая Огюсту жизненное пространство. Их всех так сильно прижали к решетке, что они даже не могли пошевелиться.

— Выход один, — недолго думая, ответил Квентин. — Чтобы проникнуть в этот проход, я должен выступить в турнире. А там, глядишь, и вам смогу открыть дорогу. Согласны?

— Да, видимо, только так мы сможем сегодня проникнуть туда, — согласился Патрик.

— Тогда я пошел.

— Будь осторожен, Квентин, — Лора чувствовала, что слезы снова помимо воли готовы скатиться с глаз. Она никогда бы не поверила, что может заплакать из-за какого-то там парня. Но прошедшая ночь все в ней перевернула.



* * *


Поручив помощнику разбираться с делами, Якобс выкроил минутку, чтобы обо всем доложить Друуму.

— Какой номер у него, говоришь? — прищурился кавалер Священного престола.

— Тридцать третий.

— Если он надумает выступать, это будет не скоро, не так ли?

— Да, где-то часа через три.

— Поставишь его в первую пару. С ним будет драться Йорг.

— Что? — воскликнул удивленный оружейник. Все пары были определены жребием и уже давно расписаны.

— Что слышал! Я сказал, поставишь его с Йоргом на первый поединок.

— Я... Я не могу... список у короля... — забормотал оружейник, но, наткнувшись на режущий взгляд Друума, тут же испуганно сник.

— Все понял? — спросил Друум.

— Как скажете... — пробормотал Якобс, не представлял, как можно исполнить этот приказ.

— Да и не забудь выдать Йоргу боевое оружие, — обыденно, будто заказывая пиво в трактире, распорядился Друум.

— Как? — размягченные на солнце мозги Якобса отказывались соображать.

— Боюсь, сегодня на турнире произойдет несчастный случай. У вас ведь бывают иногда случаи со смертельным исходом? — глаза Друума были холодными и пустыми, как стекляшки.

— Да. Нет... — Якобс не знал, что ответить — смертельных случаев не было уже лет пятьдесят. И его работа, которой он, между прочим, гордился, заключалась в том, чтобы не допускать подобных несчастных случаев. Королевский турнир был спортивным праздником, всеобщим торжеством и вдруг... Такое не укладывалось в голове Якобса.

— Ладно, парень! Хорошо, что ты все понял, — Друум одобрительно потрепал растерянного оружейника по плечу. — Так где ты его видел?



* * *


Вот уже несколько дней, с тех пор, как она заметила подмену кольца, настроение леди Дианы было просто отвратительным. Она скрипела зубами от ярости, и все в ней клокотало от гнева. В силу обстоятельств она была вынуждена наступить на горло собственной гордости и задушить в себе обиду. Но обида не прошла, она, как червь в яблоке, затаилась в сердце Дианы, продолжая подтачивать ее душевное здоровье. Диана почувствовала себя не в своей тарелке в то же утро. Еще не поднявшись с постели, она поняла, что с ней случилось что-то нехорошее. Силы и приподнятое настроение покинули ее, и она почувствовала себя немощной старухой. А когда подошла к зеркалу, в ужасе отшатнулась. На нее смотрело потрепанное, с обвисшими складками кожи на лице, существо, которое лишь отдаленно напоминало вчерашнюю цветущую леди Диану. Как будто обманутое время настигло ее в эту ночь, запечатлев на лице добрый десяток прожитых лет. И стоило ей взглянуть на кольцо, небрежно напяленное на палец, как сразу же все стало понятно.

"Нет, Ваше Величество, такие вещи со мной не проходят. Вы еще поймете, что со мной так поступать нельзя", — исходила Диана в бессильной злобе. Мстительное чувство реванша полностью овладело ей. Но что она могла сделать королю? Это надо было еще придумать. Король же, словно почувствовав происшедшую с ней перемену, стал избегать ее, стараясь поскорее проскочить мимо, если они случайно встречались в залах или коридорах дворца.

"Хорошо, мой милый, ты избегаешь меня, — я не буду слишком часто попадаться тебе на глаза, — думала Диана. — Но однажды мы встретимся наедине. И тогда, тогда..." Что она сделает тогда, она так и не придумала, но ловко, так чтобы ничего не было видно, заткнула под корсет острый кортик.

Турнир начинался сегодня, и она рассчитывала встретить короля там. И уже с вечера велела приготовить экипаж. Пробиться к амфитеатру на карете, запряженной четверкой лошадей, было совершенно невозможно, поэтому кучер остановился в квартале от дворцовой площади. Дальше пришлось идти пешком. Двум слугам Дианы пришлось изрядно потрудиться, расталкивая толпы простолюдинов, чтобы их госпожа смогла пройти к ристалищу. Но как они ни старались, к началу все же опоздали — парад уже начался. Поэтому чтобы поскорее попасть в ложу для придворных, фрейлина решила воспользоваться служебным входом.

Когда Диана была уже у самой арены, ей вдруг показалось, что за решеткой ограды промелькнуло знакомое лицо. Она взглянула туда, и внутри у нее все похолодело. За цепью стражников, держась сильными руками за решетку, стоял Фарт. А на его руке, переливаясь на солнце всеми гранями, сверкал знакомый синий камень. Один из колючих синих лучиков коснулся лица Дианы, и она, потеряв над собой всякий контроль, вдруг пронзительно завизжала. Как разъяренная кошка леди Диана метнулась к решетке, расталкивая всех и отбиваясь от стражников. Все вокруг померкло для нее. Она видела только этот волшебный камень, наполненный прозрачной морской синевой. Ее камень, черт побери! И она должна была вырвать его из любых нечестивых рук, чего бы ей это не стоило.

— Кольцо! Отдай мое кольцо! — пронзительный крик леди Дианы разнесся по площади. — Держите его! Он украл мое кольцо! — билась она в руках стражников.

Друум, как и все остальные, услышал истошные женские вопли.

— Кольцо? Какое кольцо? — обернулся Друум к Йоргу. Хладнокровие давалось кавалеру с трудом:

— Я думаю, стоит взглянуть на это.

Команда была слаженной — все поняли его с полуслова. И оправив оружие, спрятанное под одеждой, агенты престола ринулись на крики.



* * *


Альдор поднялся с рассветом. Он чувствовал, в этот день решится многое. Накануне он приобрел целую корзину вареной кукурузы, готовясь на сегодняшнем празднике исполнить роль старухи-торговки. Теперь он мог безбоязненно появляться в любых местах, предлагая за бесценок свой аппетитный товар изголодавшимся зрителям. День обещал быть нелегким, и Альдор, используя тайные знания, старался внутренне мобилизовать себя. Вместе с огромной плетеной корзиной он отправился на дворцовую площадь, и сразу же был захвачен и увлечен людским водоворотом. Все спешили к открытию турнира. Через несколько минут должен был начаться парад. Альдор покорно плыл в потоке людей, пока случайно не заметил на ступеньках дворца, рядом с мраморными львами, Друума и всю его компанию.

"Так вот вы где, мои дорогие! — обрадовался жрец. — Я должен быть с вами, как и подобает духовному пастырю". И он, расталкивая всех своей корзиной и ругаясь визгливым бабьим голосом, стал протискиваться к дворцу. Как ни странно, это удалось, и вскоре Альдор уже бойко торговал вареной кукурузой на беломраморных ступенях пышного королевского дворца, предмета величавой гордости короля Стефана. Кукурузка шла хорошо, и даже сам Друум не побрезговал, купил у него початок. Постепенно Альдору удалось приблизиться к коммандос Его Святейшества на такое расстояние, что он слышал все, о чем они говорили. На толстую и бесформенную старуху-торговку, закутанную в какие-то лохмотья, господа из Араны не обращали ни малейшего внимания — проблемы перед ними стояли куда более важные. "Вот и хорошо, вот и ладненько, — войдя в роль, думал Альдор. — Кушайте кукурузку и ни о чем не думайте. Побольше болтайте, может, и проболтаетесь о чем важном". И кое-что он услышал. Они обнаружили Квентина — это раз. Друум решил убить его на поединке, приказав королевскому оружейнику выдать одному из своих громил боевое копье, — это два. И наконец, когда раздался этот истошный крик над площадью, Альдор понял, что им все известно о кольцах. Команда Друума сразу же сорвалась с места и устремилась на площадь. Альдору нельзя было упускать их. Отбросив корзину с остатками товара и высоко задрав длинные юбки, магистрат устремился за агентами престола. "Нет, Друум, с поединком у тебя ничего не выйдет. Судьба всем должна давать равные шансы. Иначе как-то не спортивно", — думал маг, резвой старушкой проталкиваясь вслед за солдатами Конаха. Пока он боялся одного: как бы не потерять их в этой толпе.

Альдор почти вплотную приблизился к тому месту, где на решетку кидалась обезумевшая женщина. Ее крики, перекрывая многоголосый гул толпы, разносились над площадью. Прямо перед ней, за прутьями решетки, стоял высокий крепкого сложения человек с черной бородой и растрепанной шевелюрой. Он держался обеими руками за решетку, сдерживая натиск толпы и оберегая тем самым карлика в желтом сюртуке, стоящего между ним и решеткой. На правой руке этого человека Альдор увидел перстень с сияющим синим камнем. Альдор сразу же узнал этот камень.

Обезумевшая женщина, завывая, как банши, бросалась на решетку, стараясь схватить руку с перстнем высокого человека. Она никак не могла достать до нее и потому дико и отчаянно визжала. Прибежавшие стражники втроем пытались оттащить женщину от решетки, но впавшая в неистовство, она с невиданной силой цеплялась за решетку, и у стражников долго ничего не получалось. Вся эта бестолковая возня только сдерживала проход королевской гвардии, следующей на парад. Наконец после продолжительных усилий стражникам удалось сладить с женщиной, и ее потащили куда-то прочь. Истошные вопли несчастной фрейлины еще долго доносились издалека, пока совсем не потонули в шуме толпы. И тут Альдор увидел Квентина. Он сразу понял, что перед ним принц Монтании, хотя тот и укрылся за опущенным забралом шлема. Это отчасти и выдало принца. Желающих потеть под забралами в этот жаркий день пока не находилось. Кроме того, для мысленного взора магистрата, натренированного годами практической магии, преград не существовало. И Альдор ясно увидел Квентина.

Принц о чем-то беседовал с девушкой в светло-зеленом платье. Рядом с ними стоял жрец Небесного Огня, облаченный в торжественное пурпурное одеяние. Вскоре к ним присоединились высокий человек с синим камнем и карлик в желтом сюртуке. "Ага, вот и весь Круг Посвященных в сборе, — подумал Альдор. — Что ж, вы, ребята, ведете себя так неосторожно — собираетесь на глазах у тысяч людей. Мало ли кто сейчас наблюдает за вами, может, и враги..." Торжественный парад заканчивался. С минуты на минуту должны были начаться рыцарские поединки. Первые из участников, отобранные жребием, уже начали собираться в проходе, ведя под уздцы своих лошадей. Альдор заметил, что от группы Друума, которая тоже следила за Квентином, отделился Йорг и через некоторое время появился снова, но уже полностью экипированный для боя, верхом на лошади.

Фанфары пропели звонкими голосами, объявив о начале состязаний. На трибуну взошел король Стефан и после краткой приветственной речи развернул длинный бумажный свиток, чтобы по традиции вызвать на арену участников турнира.

— Для участия в первом поединке на арену приглашаются... — торжественно произнес король и неожиданно запнулся. Он не верил глазам своим. Такого просто не могло было быть. Имена и номера первых участников турнира были безжалостно вычеркнуты, а над ними написаны новые.

Десятки тысяч глаз были устремлены на короля в эту минуту, медлить было нельзя, и король объявил:

— Йорг из Араны под номером 188 и Селин из Редера под номером 33!

Квентин не поверил, услышав свое имя. Его очередь должна была подойти не раньше полудня. У него и лошади еще не было. Но когда все в недоумении уставились на принца, он понял, что не ослышался и объявили именно его. Другого шанса попасть на арену не было — решать все нужно было сейчас.

— Я вижу, у вас нет лошади, — перед Квентином возник какой-то человек в дорогой белой рубашке, в котором Альдор сразу же опознал своего младшего жреца Сола. — Пожалуйста, можете использовать мою.

Решение проблемы пришло как-то неожиданно, но раздумывать было некогда, надо было действовать.

— Спасибо, — поблагодарил Квентин услужливого незнакомца, а затем обратился к Фарту: — Идем, ты будешь моим секундантом и оруженосцем. Правилами допускается выход на арену в сопровождении оруженосца.

Альдор понял, что настал решающий момент.

"Что же ты стоишь, старый дурак! — выругал он себя. — Они переиграли тебя и сейчас убьют парня. Эх, была, не была!" Он вспомнил одно из старинных заклинаний. На том месте, где стояла толстая старуха-торговка, взвился сероватый дымок, и старуха в тот же миг исчезла. Стоящие рядом с удивленным вскриком отпрянули, но толпа сзади надавила, и пустое место тотчас затянулось людьми. Через минуту никто и не вспомнил, что же здесь произошло.

Йорг тщательно готовился к поединку, проверяя доспехи и подпругу коня. Его копье с замаскированным боевым наконечником стояло у стены. Альдор возник рядом с Йоргом, но воин Священного престола его не увидел. И неудивительно — старый маг умел отвести взгляд. "Теперь ты будешь знать, мой юный друг, что судьба всем предоставляет равные шансы. И не хорошо пытаться ее обмануть, считая себе хитрее", — мысленно обращался Альдор к Йоргу.

Йорг, занятый конской сбруей, и не заметил, как его копье на секунду растворилось в серой дымке, а затем так же внезапно вернулось на место.

— Давай сделай его, сынок! — протиснулся к решетке Друум. — И заслужишь хорошую награду.

Фанфары протрубили второй раз, призывая замешкавшихся участников. И вот под гром оваций и свист толпы первым на арену въехал Йорг. Он сделал положенный по ритуалу почетный круг и, проезжая мимо трибуны короля, отдал ему честь. Затем проследовал на свою сторону арены.

Квентин немного задержался. Фарт помог ему привести в порядок упряжь коня и доспехи.

— Не робей, парень, где наша не пропадала! — похлопал он принца по плечу. — Главное, мы теперь в нужном месте. Проведешь поединок и давай сразу в тот дальний проход, откроешь нам калитку.

Для Квентина все это было странно. Он должен был выступать после обеда на это и настраивался. Почему тогда его вызвали первым? Потом этот человек, так неожиданно предложивший коня. Все это было неспроста.

"Кому-то очень нужно, чтобы я выступил не в своей паре. Для этого специально подстроили этот поединок", — думал Квентин. Но кто? Принц уже почти не сомневался, что видел в толпе Друума. Если это так, то все пропало. "Я сам вывел врагов на Круг Посвященных. Теперь агенты Конаха знают всех нас в лицо и постараются уничтожить, — корил себя Квентин. — И первым, скорее всего, буду я — недаром же они подстроили этот поединок. А Лора? Что будет с Лорой? Неужели они тоже убьют ее?"

Нет, этого он им не позволит. Принц вскочил на коня. "В седле прямо, копье наперевес", — вспомнил он уроки конного боя. Круг почета по арене. Квентин поднял забрало перед ложей короля и отдал ему честь. И сразу заметил, какое у короля бледное и испуганное лицо. "Значит, ты тоже обо всем догадался и уже похоронил меня", — подумал Квентин. Он улыбнулся королю. Король Стефан ответил вымученной улыбкой на бледном обрюзгшем лице. "Вот так-то лучше, дружище, не умирай раньше смерти!" — мысленно приободрил короля Квентин, вспомнив любимую поговорку отца.

Ударил гонг. Всадники пришпорили коней и понеслись друг на друга. Им предстояло выяснить главный вопрос поединка: кто останется в седле после удара. Йорг вопреки всем правилам не опустил забрало. Похоже, он уже предвкушал победу и знал, чем закончится бой. Квентин видел его лукавую усмешку и злобные щелочки хитро прищуренных глаз. "Будь по-твоему, подонок, — думал Квентин. — Будь по-твоему". Разгоряченные кони стрелой несли всадников навстречу друг другу, и ничто не могло остановить их. Принц прицельно направил копье. Он не мог промахнуться. Главное — ударить первым. Пора! Квентин стиснул древко в руке. Удар! Копье Квентина скользнуло по неприятельскому, отведя его в сторону, и все силой обрушилось на противника. Йорг удивленно вскрикнул и слетел с коня. Конь волоком протащил его несколько метров, прежде чем солдат престола свалился на покрытую песком поверхность арены.

Фанфары протрубили конец поединка. Трибуны взорвались в восторженных криках. Король, две его дочери и невероятно толстая королева поднялись в своей ложе, награждая аплодисментами победителя первого поединка. Квентин нашел в себе силы поклониться им. Вражеское копье все же достало его, скользнув по груди и руке, но боль он почувствовал только сейчас. Принц проделал почетный круг и направился к запасному выходу.

Но в этот момент произошло то, что заставило всех людей зайтись в едином выдохе. Как только Квентин поравнялся с Йоргом, тот, лежавший до этого бездыханно, вскочил на ноги и, выхватив огромный меч, бросился на принца. Конь Квентина отпрянул. Деревянное древко копья, которым успел прикрыться принц, от мощного удара мечом разлетелось в щепки. Йорг, размахивая мечом, продолжал наступать на Квентина. Конь испуганно заржал и встал на дыбы. Громила Йорг сильным рывком сдернул принца на землю. Квентин лежал на арене, когда Йорг замахнулся мечом для нового удара. Принц быстро перекатился по земле, уходя от удара, но встать не успел. Сверху навалился Йорг и крепко припечатал Квентина к земле, упершись в грудь принцу острым наколенным шипом. Трибуны взорвались яростными криками. Со всех сторон бежали стражники, но им было все равно не успеть. Йорг отбросил большой меч и вытащил из ножен кинжал. Квентин был безоружен. Меч Гедара он оставил Фарту, чтобы не стеснять себя лишней тяжестью на поединке. Принц лежал на земле, а Йорг, злобно оскалясь, нацелил кинжал ему в горло, собираясь нанести последний смертельный удар. Острие кинжала жарким огнем сверкало перед глазами Квентина. Все было кончено. "Как жаль..." — успел подумать принц. И вдруг в его голове ясно прозвучал голос мудреца Дода. "Используй камень — в нем сила. Помнишь, что говорила тебе Тана? Используй камень". Квентин скосил глаза на волшебный камень в перстне

"Потри его и будет светло. Очень много света", — всплыли в памяти слова Таны.

Квентин быстро провел камнем по кольчуге и, сжав кулак, с силой выбросил руку к Йоргу. Нестерпимо яркий голубой луч вырвался из камня и ударил в глаза Йоргу. Йорг завопил и, выронив кинжал, схватился за голову. Квентин сбил противника на землю и вскочил на ноги. Йорг ослеп и, громко воя, катался по земле. Подбежали стражники, схватили Йорга за руки, за ноги и поволокли прочь. Квентин растерянно стоял на арене и смотрел на свой перстень. Луч померк, и камень обрел прежнее серо-голубое мерцание. Принц повернулся и под восторженный рев толпы побрел к выходу. "Вот ведь как получилось... — рассеянно думал он. — Кто бы мог подумать, что так случится... Ладно, с этим разобрались, Бог даст, разберемся и с остальными".

Фарт нагнал его у самого выхода. Сграбастал Квентина в свои медвежьи объятия и с восторгом заглянул в глаза:

— Ну и ловко ты его отделал, парень! Мы уж думали, тебе конец. Ну, если ты так, то уж мы... — путался он в словах, не в силах совладать со своими чувствами. — Мы-то все... я... ну что ты скажешь, гоблин, ты этакий... — радостные всхлипы и слезы душили моряка.

Они прошли запасным выходом. Где-то в этом проходе должен находиться вход в секретный лабиринт. Нужно только открыть небольшую калитку, чтобы пропустить своих товарищей. Квентин и Фарт шли обнявшись по коридору, и немногочисленная стража послушно расступалась перед этими героями турнира.

— Все наши уже здесь, — шептал принцу Фарт. — Надо отвлечь охрану и открыть калитку.

Около калитки они остановились. Квентин заметил Лору. Девушка приникла к решетке и махала ему рукой. Из ее глаз текли слезы.

— Лора! — кинулся к ней Квентин. — Со мной все в порядке, все хорошо!

— Я так рада, что все закончилось. Я бы не пережила, если бы с тобой что-нибудь случилось, — Лора улыбалась, но из ее глаз катились слезы.

Позади стояли Патрик и Огюст и тоже радостно улыбались ему.

— Фарт, открываем калитку, — тихо произнес Квентин.

Калитка была стянута цепью и закрыта на замок. Но Квентин сейчас чувствовал в себе такие силы, что мог бы своротить не только замок, но и горы. Он взял у Фарта меч Гедара.

— Ну-ка, послужи нам разок, благородный клинок! — и принц с размаху ударил по железной цепи.

Цепь разлетелась с жалобным звоном. Путь был открыт. Стражники кинулись было к ним, но Фарт, распахнув свои дружеские объятия, задержал их. Патрик, Огюст и Лора были уже здесь.

— Друзья, проход где-то здесь! — преподобный Патрик в возбуждении потрясал картой. Огюст принялся простукивать стену в том месте, куда указывал Патрик. Лора с радостным визгом бросилась на шею Квентину, и они застыли в долгом поцелуе. Никто из них не заметил, как через распахнутую калитку вошли лазутчики Конаха, а следом за ними какая-то неряшливая и растрепанная старуха.

Друум не мог налюбоваться открывшейся ему сценой: "Надо же, какая любовь и нежность! Как же не хочется их сейчас тревожить, причинять досадное беспокойство своим присутствием и омрачать торжество одержанной победы". Но ничего не поделаешь: ставки были на кону, и кости брошены. Пришло время Друуму самому разобраться с этим наглым щенком. Кавалер вытащил из-за пояса спрятанный кинжал и подал знак своим людям: Будьте готовы! Сам же незаметно приблизился к Квентину и Лоре.

— Я нашел его! — радостно вскричал Огюст. — Проход здесь!

Квентин обернулся и в тот же миг почувствовал, что Лору оттаскивают от него. Друум обхватил ее сзади за шею и приставил к горлу кинжал. Холодные глаза Друума с вызовом смотрели на принца, дескать, что ты теперь будешь делать, парень. Трое незаметно подошедших людей встали за спиной у каждого из них — Квентина, Патрика и Огюста — и обнажили короткие мечи. Все было спланировано и четко отработанно.

— Брось меч и отдай кольцо, — тихо, не спуская глаз с Квентина, произнес Друум. — Не подвергай ее опасности. У тебя никаких шансов.

Квентин понял, что ему не успеть. Даже если сейчас, в резком развороте, он и сумеет достать человека, что стоял слева у него за спиной, Друум все равно успеет перерезать Лоре горло. Другие находились в нелучшем положении: Огюст корчился от страха где-то около стены, преподобный Патрик никогда не держал в руках оружия и не дрался, а Фарт где-то вдалеке все еще препирался со стражниками. Все решали секунды.

— Отдай кольцо, или я ее убью! — Друум надавил на нож, приставленный к горлу Лоры, так что по обеим сторонам лезвия вспухли валики кожи. Рука кавалера чуть дрожала, похоже, у него тоже начали сдавать нервы.

Квентин опустил меч на землю и медленно потянулся к перстню.

И в это момент грохнул взрыв. Яркая вспышка ослепила всех. Брызнули осколки кирпича и штукатурки. Проход заволокло известковой пылью. Мощный направленный взрыв продавил дыру в каменной стене, возле которой только что стояли Огюст и толстая растрепанная старуха. Кирпичная кладка была разворочена, и за ней открылась черная пустота скрытого лабиринта.

Все невольно отвлеклись, и этого Квентину оказалось достаточно. Он успел прокрутить в голове необходимые движения. Воин, контролировавший прин­ца, не успел и ойкнуть, как мощным ударом ноги был сбит на землю.

Друум был контужен прозвучавшим у него за спиной взрывом. Он слегка ослабил хватку и обернулся. И тут старуха резко выбросила руку вперед. Оранжевый столб пламени вырвался из перстня на ее руке и ударил в лицо кавалеру. Неведомой силой Друума подбросило в воздух и со всего маху швырнуло на каменную стену. Квентин подхватил меч и бросился на Яниса, который придавил бедолагу Огюста. Патрик выкрутился сам, что есть силы заехав тяжелым символом Небесного Огня по роже Сола, второго жреца. Янис сделал несколько выпадов, но Квентин точным ударом выбил меч у него из рук. Лишившись оружия, жрец беспомощно жался к стене, выставив перед собой руки, словно бы они могли защитить его от смертоносной стали. Принц уже занес меч, намереваясь поставить точку в этой схватке, как вдруг неожиданно замер, пораженный чудом, свершившимся у него на глазах.

Старуха в один миг сбросила свои лохмотья, преобразилась, и перед ними предстал Альдор, наместник Его Святейшества.

— Пора в путь, друзья! — торжественно возвестил он, поднимая руку, чтобы все хорошо видели оранжевый камень в его перстне. — Проход открыт!

Для Квентина это было чудовищным потрясением: "Вот это да! И Альдор здесь!" Потеряв всякий интерес к беспомощно распростертому Янису, с поднятым мечом он бросился на наместника. Но удара не получилось. Маг оказался совсем в другом месте — у него за спиной.

— Давай спустимся в лабиринт и там поговорим спокойно, — с одышкой произнес Альдор прежде, чем Квентин успел занести меч для другого удара. — У нас нет времени, стражники схватят всех, если не поторопимся.

И не успел Квентин опомниться, как его с силой втолкнули в черную дыру лабиринта. Следом прыгнул Альдор, за ним Огюст, Патрик, Лора и последним, оттолкнув наседающих стражников, Фарт.

Альдор руками, сложенными в каком-то мудреном жесте, сделал круговое движение, и проход затянулся радужным мыльным пузырем. Королевские стражники с разбегу влипли в эту упругую поверхность и отлетели назад.

— Заклинание не продержится слишком долго, — сказал Альдор. — Нам надо поскорее скрыться в лабиринте.


Глава 25. Зилот Эльфиды


Скользнув в лабиринт, они сразу же очутились в полумраке высокого тоннеля. Солнечный день остался за пределами радужного пузыря, и уже через десяток шагов темнота поглотила путников. Тьма стояла непроглядная, и Огюсту, который лучше других ориентировался в темных переходах, пришлось вести всех за собой. Карлик шел впереди отряда, время от времени предупреждая остальных:

— Осторожно, здесь небольшие ступеньки.

Или останавливался, когда встречалось боковое ответвление коридора:

— Тут снова развилка. Надо посмотреть по карте, куда идти.

Тогда Патрик доставал карту, Альдор потирал свой оранжевый камень, и на минуту-другую теплое оранжевое сияние освещало своды подземелья. Определив по карте дальнейшее направление, они продолжали путь. Под ногами хрустела кирпичная крошка и песок. По мере продвижения кирпичные стены лабиринта сменились бетонными с пилястрами, поддерживающими сводчатый потолок.

— Воздух как после грозы, — заметила Лора.

— Озон. Силовые поля ионизируют воздух, — пояснил Альдор. Из его объяснений мало кто что понял, но расспрашивать не стали.

Квентин с трудом сдерживал себя. Убийца его родителей шел рядом и держал себя так, будто ничего не случилось. Похоже, он даже освоился с ролью лидера, выставив себя этаким всемогущим всезнайкой. Как хотелось Квентину принудить Альдора сбросить эту лживую маску напускной невозмутимости, сказать ему что-то такое, что сразу бы отбросило все эти притворные недомолвки и послужило откровенным вызовом к честному поединку. Но было бы безумием затевать ссору сейчас, когда враги преследовали их по пятам. И Квентин из последних сил сдерживал себя. Альдор же держался подчеркнуто отстраненно и не торопился ничего объяснять принцу Монтании, даже того, что обещал. Он словно бы забыл о существовании принца и тем самым еще больше ранил самолюбие молодого человека. Остальным же Альдор был неизвестен, они восприняли его как своего избавителя, как некий спасательный круг, брошенный им судьбой. Может быть, оттого и не решались лишний раз обеспокоить владельца оранжевого камня вопросами. Квентин же не хотел открывать правду о наместнике, пока не выяснит с ним отношения. Через какое-то время, когда Посвященные уже достаточно далеко углубились в извилистый лабиринт, Квентин заметил, что камень в его перстне стал светиться ярче. Он посмотрел на руку идущей рядом с ним Лоры и заметил, что от кристалла в ее перстне тоже исходит фиолетовое сияние. Огюст и Альдор шли впереди всех, и их камни светились ярче других. Путь, лежащий перед ними, теперь был хорошо виден в желтых и оранжевых лучах.

— Скоро первый пилон, — объявил Альдор. — Призраку пора приготовиться.

За следующим поворотом открылся темный проход.

— Это должно быть где-то здесь, — сказал Патрик. — На карте изображен какой-то ромб.

— Да, это здесь. Я чувствую его поле, — подтвердил Альдор. — Пусть Лора идет вперед.

— Я с ней! — выступил вперед Квентин. — Я пойду с ней.

— Хорошо, иди, — безразлично сказал Альдор, уступая юноше дорогу. Если ему и были понятны чувства Квентина, то он либо не мог, либо не находил нужным этого показывать. Квентин и Лора свернули в боковой проход и вскоре уткнулись в тупик, образованный доходящей до потолка ромбовидной колонной. Колонна была сделана не из бетона или кирпича, а из какого-то гладкого и теплого на ощупь материала молочно-белого цвета.

— Первый пилон, — приблизился к ним Альдор. — Пилон Призрака. Чтобы его зажечь, нужно вставить камень в отверстие.

— В какое отверстие? — спросила Лора, осматривая в слабом свете поверхность пилона.

— Оно должно быть где-то в основании пилона, — Альдор склонился к каменному кубу, на котором был воздвигнут пилон. — Вот оно!

Теперь и Лора видела небольшое отверстие в основании пилона, точно соответствующее форме камня на ее перстне.

— Это оно? — спросила она.

— Да, — подтвердил Альдор. — Вставь сюда свой камень.

— Что произойдет потом? — спросил Квентин.

— Пилон активируется и создаст особое поле. Пси-поле Эльфиды.

— Что это?

— Не спрашивай меня, я и сам многого не понимаю из того, что прочел в Древних книгах.

— Хорошо. Могу тогда я спросить, где вы взяли кольцо, принадлежавшее Мираклу? — задал мучающий его вопрос Квентин и почувствовал, как все насторожились у него за спиной.

— Украл, — просто ответил Альдор, твердо взглянув в глаза юноше.

— У Миракла?

— У тебя, — невозмутимо ответил Альдор. — И если у тебя есть еще вопросы, то для всех будет лучше, если я отвечу на них чуть позже.

— Нет, вы все скажете прямо сейчас! — Квентин встал между Альдором и пилоном и положил руку на рукоять меча.

— Если мы сейчас не зажжем пилоны, — терпеливо, как непонятливому ученику, объяснил Альдор, — нам всем грозит большая опасность. Я думаю, у нас еще будет время поговорить обо всем.

— Лора, ты готова? — спросил маг.

Лора повернула кольцо так, чтобы камень точно вошел в отверстие. Про­шло мгновение, показавшееся всем вечностью, прежде чем внутри пилона возникло туманное свечение. Оно постепенно разгоралось, разливаясь светящимся вихрем по внутреннему объему ставшего полупрозрачным пилона. Через минуту пилон уже светился ровным фиолетовым светом. В этот момент что-то с шумом, выпустив воздух, распахнулось. От неожиданности все вздрогнули. В стене за пилоном открылось круглое отверстие, образованное лепестками сложившейся диафрагмы.

Посвященные проследовали в открывшийся проход и оказались в большом овальном зале. Пилоны стояли по кругу вдоль стен, два из них по обе стороны от входа. Центр зала занимала круговая монолитная стена, возле которой располагался седьмой пилон. Квадратные пилястры такие же, как в лабиринте, уходили на необозримую высоту и терялись где-то в темноте. Потолка не было видно. Пол был выложен белыми мраморными плитами.

— Похоже на подземный дворец! — удивился Огюст. — Только архитектура странная, я нигде такого не видел.

— Да, на Земле такого не строили даже в Древности, — подтвердил Альдор.

— Пилоны идут по кругу, — взглянул на карту Патрик. — Шесть по кругу, седьмой в центре.

— Когда мы зажжем шесть пилонов, их поля сложатся и активируют седьмой пилон, — пояснил Альдор.

— И что дальше? — спросил Квентин. Он все еще не мог успокоиться.

— Увидим, юноша, все увидим, — Альдор, поднаторевший в придворных интригах, не спешил пускаться в объяснения. — Пилон будет поддерживать проход открытым еще десять минут. За это время нам нужно зажечь остальные пилоны. Если мы не успеем этого сделать, произойдет искажение полей, и зилоты это сразу почувствуют.

— Кто? — спросил Фарт.

— Скоро все сами поймете, друзья мои, — сказал Альдор. — А теперь надо спешить. Лора, возьми кольцо, оно нам еще пригодится.

Посвященные разбрелись по залу, осматривая пилоны.

— Друзья мои, послушайте, — обратился ко всем Альдор. — Мы должны зажигать пилоны в определенной последовательности. Вот что гласит древняя легенда:

"Откроет Призрак Нептуну

Проход сквозь круглую дыру.

Нептун над Принцем на ступень

Подняться должен, коль ему не лень.

По центру Карлик, а напротив Эльф,

Середину круга ты теперь отмерь.

Легко осилит следующий шаг

Последний из великих — Маг.

И, наконец, лучей замкнет венец

Огня служитель — мудрый Жрец.

Шести домов исполнится мечта,

И Эльф, нежданный как всегда,

Откроет Звездные Врата".

— Что бы это могло означать? — задумчиво произнес Огюст.

— Это значит, мы должны зажигать пилоны в определенном порядке.

— Как это?

— Сначала Призрак, потом Нептун, потом Принц, Карлик, Маг, и, наконец, Жрец.

— Все ясно, я пошел, — заявил Фарт и направился к ближайшему пилону. Никто не успел ничего сообразить, как Фарт, стянув перстень, уже пытался засунуть камень в отверстие в основании пилона.

— Стой! — закричал Альдор. — Остановись!

Но было поздно. Овальные стены зала задрожали и поползли вниз.

— Уходим! — закричал Альдор. — Все назад! Быстро!

Но и тут они опоздали. Шторки диафрагмы на выходе с шумным выдохом захлопнулись. Посвященные попали в ловушку. Бетонные стены ползли вниз, вздымая облака пыли, песка и каменного крошева. Стоял оглушительный грохот, земля под ногами мелко дрожала.

— Что не так? Что мы сделали не так? — воскликнул Патрик.

— Фарт начал не с того пилона, — прокричал Альдор, перекрывая гул.

Фарт понял свою ошибку. Пилоны шли по кругу, и, не разобравшись, он начал с другой стороны. Нужно было вести отсчет от центрального пилона Эльфа, как и было указано в предании.

Стены опускались. За ними открывались какие-то огромные блестящие фигуры. Они стояли неподвижно, дожидаясь, когда стены окончательно опустятся, и они смогут выйти наружу.

— Нам конец, — вымолвил смертельно испуганный Огюст.

— Что это, Альдор? — вскричал Квентин.

— Зилоты Эльфиды — хранители Небесного Огня.

— Я знаю, что делать, — крикнул Фарт и бросился к пилону Нептуна. Нестерпимо долго ему не удавалось вставить камень в гнездо. Основание пилона ходило из стороны в сторону. Шеренги блестящих исполинов уже почти полностью появились из-за опускающихся стен. Все сбились в кучку, ожидая неминуемого конца.

— Возьми меня за руку, Квентин, — прижалась к юноше Лора в отчаянном порыве.

— Есть! — Фарту удалось вставить камень в основание пилона Нептуна. Внутри пилона возник и стал разгораться синий завиток света.

— Давайте все быстро! Вставляйте камни! — вопль Огюста прорвался сквозь грохот и скрежет. — Мы должны успеть!

Карлик схватил Квентина за руку, увлекая его к центру зала. Как и гласила легенда, пилон Принца стоял на ступень ниже пилона Нептуна. Квентин бегом бросился к своему пилону. Из-за опускающихся стен вылетали камни и куски бетона. Квентин споткнулся об один из них и откатился к своему пилону.

— Давай, Квентин, давай! Вставляй камень! — истошно вопил Огюст. — Я уже на месте! Все должно идти по порядку!

Квентин судорожно обшаривал основание пилона. Песок и камни засыпали маленькое отверстие для кристалла. Стены уже дошли до колен сверкающих воинов. По рядам зилотов пробежала какая-то волна, выводя их из многолетнего оцепенения. Раздался металлический скрежет, и первая шеренга воинов шагнула вперед. В этот момент рука Квентина нащупала отверстие. Времени сдергивать перстень не было, и принц, изогнувшись в какой-то немыслимой позе, вогнал камень в отверстие. Он тут же почувствовал, как камень в его руке завибрировал, затем вибрации стали сильнее, пробежали по всему его телу и затухающей волной распространились в пространстве. Робкий голубой огонек возник в центре пилона.

— Есть! — закричал Квентин. — Сделано!

Теперь и Огюст мог вставить свой камень.

— Да! Есть! — раздалось радостное восклицание Огюста.

Следом послышалось:

— Маг готов!

И наконец:

— Жрец готов! — голос Патрика едва донесся из глубины зала, заглушаемый грохотом.

Не менее трех шеренг сверкающих воинов скрывалось за стенами. Раздался скрежет металла — это первый ряд зилотов сделал шаг вперед. За ним шагнула вторая железная шеренга, затем третья. За каждым из пилонов скрывалось по пятнадцать воинов. Были они могучего сложения, ростом свыше трех метров. С ног до головы их покрывала броня, отполированная до зеркального блеска. Голову гигантов скрывал массивный шлем с непроницаемым темным стеклом на месте забрала. Раздался резкий звук выдвигаемого металла, и в руках зилотов возникли длинные изогнутые лезвия, окутанные туманной дымкой. Пространство наполнилось низкочастотными вибрациями, заставляющими внутренности людей содрогаться в пульсирующем ритме. В воздухе усилился запах озона.

Последний пилон, пилон Жреца, разгорелся красноватым мерцанием. Теперь от каждого из зажженных пилонов исходил свет. Световые блики сходились в центре, у пилона Эльфа.

"Ну давай же, зажигайся!" — молил Квентин. Первая шеренга из пяти воинов приблизилась к нему. Туманные лезвия, кажущиеся продолжением рук зилотов, сверкнули над головой Принца. Самое страшное было то, что он не мог сдвинуться с места, парализованный пульсациями, исходящими от оружия этих воинов. Он так и замер в скрюченной позе у основания светящейся ромбовидной колонны. Неведомые поля заставляли съеживаться желудок, а сердце биться с перебоями. Разум человека все больше погружался в пучину хаоса и страха, полностью лишая жертву способности к сопротивлению или бегству. Квентин попытался подняться на непослушные ноги, но не смог и рухнул на землю перед этими великанами.

Один из зилотов подошел к принцу. "Что у него за темной маской? Человек это или машина?" — успел подумать Квентин, когда смерть в образе изогнутого лезвия нависла над ним. В последнюю минуту он успел заметить, что ожил центральный пилон Эльфа. В пилоне разгорелось светло-зеленое сияние. "Мы сделали это!" — подумал Квентин, крепко зажмурив глаза и приготовившись к неизбежному.

Зилот внезапно остановился. Мерцание зеленого пилона внесло волну диссонанса в пульсации полей зилотов, и все они, будто повинуясь молчаливому приказу, сделали пару шагов и остановились. Судорога отпустила, и Квентин открыл глаза. Воины Эльфиды неподвижно замерли по всему залу. Зеленый пилон светился в полную силу, и центральная круговая стена возле него со скрежетом пошла вниз. Вначале отдельные лучики света пробились сверху, но по мере того, как круговой барьер уходил вниз, свечение внутри него становилось все более насыщенным, и вскоре уже все подземелье было залито ярким белым светом.

Снова раздалось шипение воздуха — открылся диафрагменный люк.

"Мы спасены! — шептал Квентин. — Мы спасены".

В лучах света обрисовался темный силуэт человека. Человек стоял в круге за опускающейся стеной. Яркие лучи короной обрамляли его фигуру, но лицо, обращенное против света, оставалось невидимым. Зилоты, утратив интерес к землянам, выстроились в две шеренги возле сияющего круга, образовав своеобразный коридор. Стена полностью опустилась и скрылась в полу.

Человек еще секунду постоял на месте, а затем шагнул за пределы освещенного круга. Зилоты застыли на вытяжку в почетном карауле. Никто не произносил ни звука, но Квентин отчетливо ощущал напряженный ритм пульсаций, которыми обменивались пришельцы. Ритмы, исходящие от пилонов, смешивались с ритмами зилотов, те в свою очередь накладывались на пульсации полей человека в круге — и все это сливалось в многоголосую, но неслышимую обычными людьми симфонию пси-полей. Квентину, научившемуся слышать и различать мысли грибов, удалось уловить определенный смысл в вибрациях этих ментальных полей. Воины Эльфиды радостно приветствовали появление Храмовника. Пришелец шел между рядами воинов, направляясь прямиком к Квентину. Все Посвященные, повинуясь неосознанному призыву, сгрудились вокруг Принца.

— Рад приветствовать вас, братья! — громко произнес незнакомец, обращаясь к Посвященным. Его лицо по-прежнему скрывалось в тени, но было видно, что одет он в длинную белую тунику, опоясанную поясом. И как только Храмовник произнес слова приветствия, Квентина охватило чувство, что он знает этого человека.

— Наше братство свято. В минуты опасности мы всегда приходим на помощь друг другу. Союз наш, заключенный в древности, нерушим. И я рад, что здесь снова собрались все вы — потомки и хранители древнейших домов Земли.

— Джордан?! — воскликнул Квентин.

Незнакомец обернулся к нему. Его лицо осветилось зеленым светом пилона. Это действительно был Джордан! Беглый монах, скиталец, скрывавшийся в их замке.

— Рад видеть тебя в добром здравии, Квентин! — Джордан подошел ближе. — Вот мы и свиделись снова! — он крепко обнял принца.

— Как тебе удалось спастись? — спросил потрясенный Квентин. — И где ты был все это время?

— Как ты помнишь, после долгих поисков мне удалось найти код к телепорту. Я перенесся на орбитальную космическую станцию Эльфиды, в дом Небесного Огня.

— Кто вы? — тихо спросила Лора.

— Я храмовник Эльфиды. На земле меня еще называют эльфом.

— Эльфиды! — воскликнул преподобный Патрик. — Наши союзники в древних сражениях против ужасных тварей Зорга!

— Да, в старину мы вместе боролись против зоргов, оккупировавших половину галактики. К сожалению, нам в той войне не удалось отстоять Землю, и она на столетия погрузилась во мрак. Но и Зорг в той форме, в какой он существовал раньше, не смог захватить вашу планету. Зоргу пришлось трансформироваться, и его господство вылилось в диктатуру Конаха.

— Похоже, что Конаху удалось вывести натуральных зоргов. И они множатся, как и их виды, — сообщил Альдор.

— И ты здесь, Альдор, — Джордан внимательно посмотрел на наместника. — Выходит, ты понял, кому служил долгие годы.

— Конах подготовил армию зоргов. Он хочет уничтожить Террану и заселить всю землю зоргами.

— Да, Земле вновь угрожает опасность. И Посвященные в соответствии с древним предсказанием вновь собрались здесь, чтобы призвать на помощь своих звездных собратьев.

— Нам нужна вся мощь Небесного Огня, чтобы дать отпор армиям Конаха, готовым вторгнуться в Террану, — сказал Патрик.

— Что ж, братья и друзья мои, эльфийский огонь и все силы Эльфиды, которыми я располагаю, в вашем распоряжении. Мы должны преподать хороший урок Конаху и не допустить возрождение Зорга.

— Что нам надо делать? — спросил Фарт.

— Сейчас мы должны перенестись в дом Небесного Огня, на орбитальную станцию Эльфиды, которая вот уже несколько столетий охраняет Террану. Именно там находится мощный излучатель пси-поля — источник Небесного Огня, как называют это оружие на Земле, — сказал Джордан.

— А что, мы все должны будем отправиться на небо? — спросил Огюст. По его голосу было понятно, что приключений для него уже более чем достаточно.

Джордан не успел ответить. Мелькнула ослепительная вспышка. Раздался взрыв. Двое зилотов, стоявших в почетном карауле, рухнули с металлическим лязгом, как подкошенные. Зилоты приняли удар на себя, и это спасло Посвященных.

— Скорее в круг! — крикнул Джордан.

Второй огненный шар с шумом прорезал воздух и сбил еще трех воинов.

— Всем Посвященным в круг! Если хоть один пилон будет разрушен, Звездные Врата закроются!

Огненные болиды летели один за другим. Сраженные зилоты то тут, то там падали на землю.

— Вперед, приверженцы Эльфиды! В бой! — отдавал приказы Джордан.

Зилоты, вращая смертоносными лезвиями, ринулись в атаку. Огонь велся из диафрагменного входа. Узкое отверстие диафрагмы не позволяло воинам Эльфиды сохранить боевой порядок. Они шли на огненные шары по одному и гибли, не успевая ничего сделать. Через пару минут у входа уже образовалась груда исковерканных тел с вывороченными внутренностями.

— Бей их! Круши тварей! — в запале кричал Друум.

Двое жрецов, Янис и Сол только успевали поворачивать зеркало треножника и скороговоркой произносить магические формулы. Друум долго ждал этого момента. Пришло время отплатить за все унижения. Когда заклинание над проломом исчезло, воины Священного престола прорвались в лабиринт и нашли дорогу по следам Посвященных.

Зилоты Эльфиды не знали страха. Они отважно бросались грудью на шаровые молнии, но гибли не в силах достичь противника. Груда мертвых тел у входа стремительно увеличивалась, преграждая путь огненным шарам.

— Я разберусь с ними. У меня свои счеты с этими недоумками, — решительно заявил Альдор.

— Назад! — закричал Джордан. — Звездные Врата закрываются!

— Идите, и ни о чем не беспокойтесь, — спокойно произнес Альдор. Он достал из кармана небольшую палочку с синим кристаллом на конце.

— Воины Эльфиды, вы меня слышите? — громко спросил он.

— Да, — раздалось в ответ низкое гудение.

— По моей команде вы откроете проход, чтобы я мог выстрелить. Понятно?

— Да, господин Маг.

— Приготовились! На счет три резко открываете проход! — Альдор выставил перед собой волшебную палочку. — Раз... Два... "Только бы не промахнуться", — думал он. — Три!

Воины Эльфиды резко отклонились в стороны. Альдор выстрелил. С острого конца кристалла сорвался шар ослепительной синевы и понесся к люку.

— Есть! — обрадовано вскричал Маг. Выстрел пришелся точно в цель. Боевой треножник Священного престола разлетелся фонтаном ослепительных искр. Жрецов Яниса и Сола разорвало на куски. Гилберта, последнего воина из команды Друума, с силой швырнуло о каменную стену, размозжив ему голову. Кусок железной треноги ударил по голове Друума, и он потерял сознание.

— Покончите с ними, зилоты Эльфиды, — негромко произнес Альдор.

И сверкающие воины двинулись в открытый проход.

Друум открыл глаза. Голова кружилась. Все тело болело и ныло. Он понял, нужно убираться отсюда пока еще жив.

С трудом он приподнял голову и попытался подняться с земли.

— Не спеши, — раздался такой низкий голос, что Друум содрогнулся всем телом. Он повернул голову и увидел над собой длинное изогнутое лезвие. Лезвие слабо светилось, словно было соткано из нитей густого тумана.

"Это конец", — подумал кавалер.

— Ты не ошибся, — приверженец Эльфиды услышал его мысли.

Лезвие взметнулось вверх и резко опустилось. Друум ничего не почувствовал. Смерть оказалась для него неожиданно легкой.



* * *


В круге яркого белого света, ранее скрытая каменным барьером, переливалась жемчужина Звездных Ворот. Перламутровая сфера высотой в два человеческих роста отливала всеми цветами радуги.

— Нам сюда, — сказал Джордан. — Это Звездные Врата, ведущие в обитель Небесного Огня.

— Я, конечно, очень извиняюсь, но вы так и не ответили, — в некоторых вопросах Огюст был настойчивее, чем можно было от него ожидать.

— Мы все должны лететь на небеса?

— Дорогой Огюст, — улыбнулся Джордан. — Вы все мои братья, и я рад пригласить вас к себе, в мой звездный дом. Вы увидите Землю из космоса. Увидите, как она прекрасна. Как прекрасен весь этот большой мир!

— Знаете, мы, карлики, боимся высоты. Мои предки только в силу необходимости вышли из горных подземелий в этот мир, чтобы хранить драгоценный камень, принадлежащий нашему дому. Мне даже к жизни на поверхности привыкнуть трудно, не говоря уже о небе. Боюсь вас разочаровать, но я не полечу. Я сделал все, что было завещано предками. Но никто не говорил, что я должен принимать еще такую муку — подниматься в небо.

— Мой добрый Огюст, я понимаю ваши опасения и не могу принудить к чему-либо. Поступайте, как знаете. Но учтите, очень скоро на земле Терраны начнется жестокая битва. В доме Небесного Огня вы были бы в безопасности.

— О, на земле я не боюсь ничего. Всегда найдется укромная щелка, в которую можно проскользнуть и укрыться от опасности, а вот на небе спрятаться негде!

— Вы правы, мой друг, поступайте, как находите нужным. Но будьте предельно осторожны, берегите себя и камень.

— Вы знаете, уважаемый, мне тоже как-то сподручней в море, — откашлялся Фарт. — Ведь если завтра война, то лучше навигатора, чем я, не найти во всем королевстве. Пойду запишусь в королевский военный флот, там я буду гораздо полезнее.

Фарт отступил в сторону.

— А на кого я покину мою паству? Кто даст несчастным утешение в пору невзгод и лишений? Кто утвердит их в надежде на заступничество и помощь Небесного Огня и поможет обрести уверенность в победе? Кто, если не я? — с пафосом воскликнул преподобный Патрик. — Нет, я не оставлю мой народ!

— Я уже человек немолодой, — сказал Альдор. — Для меня эти рискованные путешествия противопоказаны. Я всегда мечтал только об одном — о спокойной старости. И не моя в том вина, что никак не удастся осуществить эту мечту. Кто знает, как сложится в дальнейшем? Напор армий престола может оказаться столь силен, что защитники города не справятся без магического оружия. И тогда мне, старику, придется занять место в рядах воинов. В общем, я остаюсь.

— Но кто-то из вас должен полететь. Я один не смогу управлять Небесным Огнем, — сказал Джордан.

— Лети ты, Квентин, — Лора подняла на принца печальные глаза. — Лети... Это твоя судьба, твой выбор, и ты должен его исполнить.

— Полетим вместе, Лора, — прохладная ладошка Лоры утонула в больших руках Квентина.

— Нет, Квентин, нет. То, что определено судьбой, не изменить никому... Я должна вернуться и похоронить деда, — долго сдерживаемые слезы хлынули из ее глаз. — Я буду ждать тебя, Квентин. Очень сильно ждать... — и она уткнулась лицом ему в грудь, чтобы никто не видел ее слез.

— Лора, я не полечу без тебя...

— Полетишь, Квентин. Ты должен все довести до конца... Только возвращайся, пожалуйста, скорее. Я буду очень ждать тебя... Ждать всю жизнь... — она резко отпрянула от него и, закрыв лицо руками, шагнула в полумрак большого зала.

— У нас нет времени, Квентин, — обнял принца Джордан. — Нам пора.

— Лора! Я вернусь, Лора! Береги себя! Я люблю тебя, Лора!

— Я тоже люблю тебя, Квентин, — Лора улыбнулась, но слезы, не подвластные ей, продолжали бежать по щекам, оставляя на них две блестящие дорожки. — Возвращайся скорей!

Джордан обвел всех взглядом. Уцелевшие зилоты выстроились в ряд.

— Братья мои, воины Эльфиды! Враг надвигается на город. Будьте готовы вместе с людьми встать на защиту их мира, как и было завещано нашими прародителями. Как только начнется штурм, покиньте свое тайное убежище и вступите в бой. Уничтожьте возродившихся зоргов! Пусть ваша отвага и смелость будет достойна высокого звания сыновей Эльфиды! Ен Таро Адун, братья!

— Фор Адун! — единым вздохом отозвались шеренги зилотов.

— А вы, братья мои, Посвященные, избранные из лучших домов Земли! Будьте верны древним клятвам и нашему братскому союзу! Поднимайте народ, сообщите королю — пусть собирает армию. Прошло время колебаний, интриг и компромиссов. Пробил час истины. Пусть все люди королевства поднимаются на борьбу с Конахом и ужасными порождениями Зорга. Знайте — времени почти не осталось!

Все молчали, внимая словам Храмовника. Джордан закончил и широко улыбнулся:

— Не печальтесь, друзья мои, мы победим! И Квентин скоро вернется на Землю с победой.

Храмовник обернулся к принцу:

— Что ж, юноша, пора в путь!

И они рука об руку шагнули к радужной жемчужине. Переливчатое сияние окутало их, и они тотчас пропали из виду.



* * *


Первый день турнира закончился. На город Магоч опустилась ночь. Неприятное утреннее происшествие не могло омрачить грандиозного праздника и вскоре забылось. Настроение у гостей и участников турнира было превосходное, и после окончания первого дня состязаний все радостные и довольные разошлись по многочисленным тавернам, а затем по домам и гостиницам.

Весь город безмятежно спал, когда в самом центре арены раскрылось широкое отверстие, и из него в усыпанное звездами небо ударил яркий столб белого света. Вспышка была краткой, и лишь немногие заметили это.


Глава 26. Вторжение


С того самого момента, как они шагнули в Звездные Врата, Квентин перестал существовать. Он растворился в свете, и свет понес его к звездам, но этого Квентин уже не мог ни сознавать, ни чувствовать. Очнулся он в тесном железном шкафу, подсвеченном зеленоватым светом. И только стукнувшись лбом о холодное стекло в дверце кабины, окончательно пришел в чувство. Всего лишь мгновение назад он был хаотичным вихрем полей, уносимым с земли потоком света. Затем здесь на орбитальной станции умные машины приняли передачу с Земли, рассчитали все необходимые параметры и вновь воссоздали его из набора полей.

Дверь в кабину отворилась.

— С добрым утром, Квентин! Как почивалось? — в дверях стоял улыбающийся Джордан.

Квентин чувствовал себя не совсем хорошо и чуть не споткнулся, выходя из кабины. Они стояли в просторном круглом зале с темно-зелеными бархатистыми стенами, плавно переходящими в купол. Центр зала занимала круглая колонна, светившаяся ровным светом. В ее основании громоздились большие экраны, всевозможные индикаторы и панели с переключателями и кнопками.

— Мы на небе, Джордан? — спросил Квентин, все еще ощущая легкое головокружение.

— В космосе, на орбитальной станции. Когда-то давно она служила маяком флота и форпостом эльфидов на Земле. Но когда нашим иерархам стало понятно, что Землю отстоять не удастся, было принято решение: персонал станции срочно эвакуировать, а саму станцию перевести на автономный режим работы.

— А как же ты, Джордан?

— Меня и четырех моих товарищей было решено оставить на Земле в качестве эмиссаров Эльфиды. Мы должны были отслеживать, как протекает экспансия Зорга на Земле. К сожалению, никто из моих друзей не дожил до сегодняшнего дня. Из всей нашей группы остался я один.

— Они погибли в схватке с зоргами?

— Нет, это случилось много позже, когда власть на Земле захватил Верховный Жрец Конах, в прошлом командующий силами космической обороны генерал Конахен.

— Я читал о нем в старых газетах.

— Значит, ты все уже знаешь?

— По большей части догадываюсь. Но мне не понятно, разве зорги не были уничтожены на Земле?

— Сказать честно, мы не ожидали, что земные руководители пойдут на такой шаг. Зоргов выжгли жестким излучением вместе с подавляющей массой людей. Все крупные города были уничтожены, а люди бежали в леса, где еще много лет умирали от последствий радиации.

— Это сделал Конах?

— Да, все подстроил он. Хотя решение принимал тогдашний президент Земной Федерации. Мы пытались остановить это безумие, но нам сказали: не вмешивайтесь в дела Земли.

— А затем власть на Земле захватил Конах...

— Да, затем власть захватил Конах. Возложив всю ответственность за последствия нейтронной атаки на президента Донована, он провозгласил себя правителем Земли — Верховным Жрецом Священного престола. Оставшиеся в живых люди — больные и умирающие — поддержали его. Конах создал свою религию и давал людям надежду и исцеление.

— Конах лечил людей?! — воскликнул Квентин.

— На первых порах. Но не только лечил, еще и менял человеческую природу. Ты, наверное, слышал об Изменении?

— Ужасные создания: гоблины, уроды, порченые. Потом грибы... Но зачем он все это делал?

— Возможно, чтобы создать костяк своей армии. Но многое в тех веках еще остается тайной. Например, всплеск магической энергии у людей. Если ты помнишь, существовала целая плеяда Великих Магов, пока их всех не уничтожил Конах. В Древности ничего подобного не наблюдалось. По этому поводу существуют разные точки зрения, но нас всегда интересовал только Конах. Долгое время он представлял для нас самую большую загадку.

— Что же в нем такого загадочного? Урод, да и только!

— Мы вели разведку, пытаясь выяснить, каким образом ему удалось обрести свое сверхъестественное могущество. Но нам никак не удавалось вплотную приблизиться к нему. Все мои товарищи были разоблачены Его Святейшеством и погибли. Как ты знаешь, я и сам едва избежал подобной участи.

— Да, дорого заплачено за это ваше знание, — Квентин вспомнил дымящиеся руины Монтании, и его сердце болезненно сжалось.

— Прости, брат, — Джордан положил руку на плечо юноше. — Иначе было нельзя. Твои родители погибли, чтобы мы могли осуществить нашу миссию и освободить Землю. Теперь мы знаем многое и можем победить врага.

— Что знаем? — с вызовом спросил принц. Он не понимал, какое такое знание может стоить жизни его родителей.

— Мозг Зорга. Он здесь, на этой планете. Это Мозг дает такую власть Конаху.

— Его надо уничтожить вместе с Конахом.

— Легко сказать! Для того чтобы уничтожить Мозг Зорга, в прошлом взрывали целые планеты.

— Не может быть! — воскликнул Квентин, но вспомнил рассказ Диры о том, как земным флотом была уничтожена планета Тар.

— Взгляни сюда, — Джордан нажал какую-то кнопку.

Серая панель, опоясывающая комнату, стала прозрачной, и перед ними предстал голубой шар Земли.

— Разве она не прекрасна?

Квентин залюбовался открывшейся картиной. То, что он видел перед собой: Землю, звезды и черную глубину космоса — было настоящим чудом.

— Узнаешь? — Джордан приблизил изображение, и перед Квентином предстал город Магоч, освещенный лучами утреннего солнца.

— Магоч! — воскликнул потрясенный принц.

— Да, город Магоч, — тоже залюбовавшись видом, подтвердил Джордан.

Земля была прекрасна. Квентин видел голубые прожилки рек, горные хребты, покрытые снежными шапками, зеленые моря лесов и квадратики разноцветных полей.

— А теперь посмотри сюда, — обратился к нему Джордан, подзывая к какому-то прибору. — Этот прибор всегда направлен на Арану.

Квентин посмотрел на экран. Столица Священного престола располагалась на большом острове, со всех сторон обнесенном стенами крепостных укреплений. Солнце только еще начинало подниматься над морем, и его лучи скользили по верхушкам крепостных башен, оставляя пока в глубокой тени все происходящее на земле.

— Что это? Не может быть! — воскликнул Квентин, не веря своим глазам.

Над крепостными укреплениями и фортами Араны в воздух поднимались сотни, если не тысячи темных шаров, со свисающими вниз и шевелящимися кистями щупалец.

— Командоры Зорга, — негромко произнес Джордан. — Война началась.

— Бог ты мой! — воскликнул Квентин.

Вслед за шарами командоров в воздух взмыла стая птероксов. Этих тварей Квентин видел впервые. Крылатые создания с перепончатыми крыльями были возрождены Конахом совсем недавно. Темной тучей поднявшись в небо, птероксы разбились на три клина. В каждой стае крылатых тварей было так много, что все они сливались в огромное темное пятно.

— А вот это что-то новенькое! Точнее, хорошо забытое старенькое... — Джордан быстро пробежался по клавиатуре, расположенной под экраном. В правом верхнем углу экрана возник крупный план птерокса.

— Так я и думал — птероксы Зорга. Их основное оружие — кислотные сюрикены. Выходит, Конаху воспроизвел и эту форму.

— Они двигаются быстро, — заметил Квентин.

— Скорость птероксов в два раза больше, чем командоров. Уже к вечеру они будут у границ Терраны. Командоры же, нагруженные невесть еще какими тварями, подтянутся только к утру.

— Надо что-то делать, Джордан! — воскликнул Квентин. Он не мог больше спокойно наблюдать за приготовлениями врага.

— Ты прав, надо что-то делать. Правда, выбор средств у нас не велик, — храмовник застучал по клавиатуре. — Единственное, что мы можем пока сделать, — это установить заградительный зонтик над Терраной.

— Вот наша станция, — Джордан кивнул на большой экран, расположенный над головой. В черной пустоте космоса висела большая тарелка с ажурными металлическими конструкциями по краям. Станция на экране повернулась, со всех сторон открываясь наблюдателю.

— Эти раскрывающиеся лепестки на фермах — генераторы пси-по­ля. Сейчас я приведу их в полную боевую готовность.

Лепестки раскрылись по всей окружности станции. Всего их было около двадцати.

— Теперь самое главное. Надо запрограммировать идентификацию целей. Все чудовища Зорга давно занесены в списки целей. Вот люди — совсем другое дело. Здесь нужен специальный протокол. Так, решение Посвященных есть... — Джордан что-то быстро набирал на клавиатуре, — ...сканирование пси-матрицы произведено, антропометрические данные внесены в базу данных... Ну вот, теперь почти все готово для встречи гостей.

Квентин смотрел на запад, откуда надвигались крыланы Зорга. Темная туча уже закрыла полнеба. А с острова в Северном море продолжали подниматься все новые и новые стаи летучих тварей.

— Джордан, эта станция наша последняя надежда? — спросил он. — Эльфиды не придут нам на помощь?

Джордан серьезно поглядел на юношу. Правда была горькой, но он должен был ее открыть принцу.

— Нет, помощи ждать неоткуда. Судьба Земли в руках ее людей. Одна наша станция не справится с этим нашествием.

— Понимаю... — с плохо скрытым разочарованием произнес Квентин. — Думаю, Посвященные не будут сидеть сложа руки.

— Одна надежда на это. Я не предполагал, что Конах сумеет собрать такие силы, — сказал Джордан.

— Что мне делать? — спросил принц.

— Садись сюда, — указал Джордан на вращающееся кресло перед пультом. — Наша задача в том, чтобы активировать защитную матрицу. Эти твари Зорга — только начало. Основные силы Конах приберег напоследок.

— Думаешь, после удара зоргов он бросит в бой человеческую гвардию?

— Почти уверен в этом. Сначала он проверит Небесный Огонь на прочность. Для этого ему нужны зорги. "Пусть Небесный Огонь захлебнется в этом аду. Надолго его ресурсов не хватит. А потом я незаметно пущу человеческую гвардию. Небесный Огонь бессилен против людей", — считает Конах.

— Но ведь мы и собрались, чтобы активировать Небесный Огонь против людей, — сказал Квентин.

— Я как раз занимаюсь этим, — Джордан кивнул на экран.

Там во всевозможных ракурсах крутилась фигурка человека, вспыхивали и гасли надписи на незнакомом Квентину языке.

— Вид живых существ — "ЧЕЛОВЕК". Занесен в память и идентифицирован как цель, — перевел Джордан.

— Что это значит? — Квентину стало немного не по себе.

— Отныне каждый человек, кто пересечет условную границу Терраны, будет уничтожен. Матрица его пси-поля занесена в память машины, и он будет автоматически уничтожен Небесным Огнем.

— А зорги, гоблины и прочие уроды?

— Они давно идентифицированы.

— Выходит, граница Терраны надежно заблокирована?

— Заблокирован определенный периметр, более-менее совпадающий с границами королевства. Но многое зависит от численности нападающих. Если их будет слишком много, наш барьер может и не выдержать.

— Наши друзья не будут сидеть сложа руки. Они разбудят короля Стефана, поднимут всех — от мала до велика.

— Мне бы очень хотелось надеяться на это.

— Тебя что-то смущает?

— Например, вот это, — Джордан переключил картинку на мониторе.

— Что это?

— Граница Терраны, теперь охраняемая.

Крестьянская телега, запряженная дохлой лошадкой, приближалась к границам Терраны. Молодой мужчина правил лошадью, а на телеге в ворохе сена лежали женщина и маленький ребенок. Было видно, что они проделали долгий путь и теперь возвращались домой в надежде стряхнуть с себя дорожную пыль, помыться и отдохнуть.

Квентин взглянул на верхний экран. Излучатели станции пришли в движение, выбирая наземные цели.

— Джордан! Надо все немедленно остановить!

— Как скажешь, — Джордан нажал кнопку.

Излучатели застыли. Крестьянская телега пересекла опасную черту и спокойно покатила дальше. Квентин с облегчением перевел дух.

— Вот этого я и боюсь, таких вот случаев. Боюсь, что когда-нибудь не успею отключить защиту, — сказал Джордан. — Поэтому Древние и предусмотрели определенные гарантии от непреднамеренного использования этого оружия.

— Мы должны включить защиту в самый последний момент.

— Полностью согласен с тобой, но все равно подобные случаи не исключены.

— Я понимаю, — сказал Квентин. — На войне как на войне.

— Именно.

Стаи птероксов летели на проливом Северного моря, отделяющего Арану от материка. Часы на мониторе безучастно отсчитывали время. До начала вторжения оставалось около десяти часов.



* * *


Король Стефан почему-то тревожно спал в эту ночь, хотя видимых причин для беспокойства не было. Первый день турнира прошел славно. Не обошлось, правда, без досадных инцидентов. Первый поединок перерос в настоящее побоище, а потом кто-то пробил вход в подземный лабиринт. Но король Стефан жестко регулировал ситуацию. Народ успокоили, а перед лабиринтом выставили охрану, чтобы никого в это опасное место не пускать. И все-таки что-то угнетало короля, глаза сами собой открылись задолго до рассвета, и больше заснуть он не смог. Так и лежал тихо в постели, перебирая в памяти события последних дней, пока вдруг яркое сияние не озарило королевскую спальню.

Король подскочил к окну. Прямо из центра арены в небо бил столб белого света. Это продолжалось секунды, затем свет исчез, а круглая дыра в середине арены затянулась сама собой, будто ее никогда и не было. Странное происшествие обеспокоило короля. Он быстро оделся и выскочил во внутренний двор дворца. Дежурные наряды стражи уже бежали к арене. Никто ничего не мог объяснить, все бестолково сновали между дворцом и ареной.

И вдруг перед королем, растерянно стоящим посреди суетящейся челяди, возникла пятерка знакомых личностей.

— Мы все сделали, Ваше Величество, — обратился к королю преподобный Патрик.

— Что все это означает, черт возьми?! — король никак не мог придти в себя.

— Мы встретились с Эльфом. Он вновь отправился на небо и обещал оберегать землю, как и было завещано Звездным Братством.

Король Стефан не хотел знать ничего этого. Все происходящее казалось ему страшным сном, который должен вот-вот закончиться. До чего же хорошо, спокойно и мирно жилось ему всего пару дней назад. Стефану вдруг захотелось уйти от этих опасных и беспокойных людей, лечь в постель, зарыться с головой в одеяло и уснуть. Просто уснуть, а проснувшись завтрашним утром, с радостью обнаружить, что весь этот кошмар позади и никогда больше не повторится. Король повернулся, чтобы уйти тихо, ни с кем не разговаривая и ничего не обсуждая. Он все еще надеялся, что все само собой утрясется и войдет в привычное русло, но в этот момент Фарт окликнул его:

— Пора собирать войска, Ваше Величество.

— Что? — король повернулся, отказываясь поверить в то, что услышал.

— Удар будет нанесен, самое позднее, к сегодняшнему вечеру.

— Откуда вам это известно? — беспокойно спросил король.

— От Конаха, — ответил один из Посвященных, грузный старик, которого король раньше никогда не видел.

— Позвольте представиться, Альдор — Главный Магистрат Священного престола. Бывший Магистрат, я думаю, — добавил старик и склонил голову в учтивом поклоне.

— Что вы такое говорите? — Стефану показалось, что земля поплыла у него под ногами. — Что вы такое говорите? Этого не может быть!

— Конах вывел ужасных тварей. Он хочет использовать их в войне против Терраны. Если они прорвутся сквозь барьер Небесного Огня, с человечеством на Земле будет покончено.

— Этого не может быть! Несколько дней назад я получил от него письмо, в котором он уверял меня в искренней дружбе...

— Да, это он умеет. За это его прозвали коварной лисой. Но, видите ли, Ваше Величество, обстоятельства складываются несколько иначе... Все решится сегодняшним вечером или ночью. К сожалению, бумага сильно обгорело, но с помощью магических приемов я сумел ее восстановить. Прочтите это письмо Конаха, Ваше Величество, и вам все станет ясно. А это мой личный перстень с печатью Магистрата Священного престола, — Альдор протягивал письмо и перстень, очень надеясь, что его слова дойдут до короля.

— Но ведь это невозможно... И невозможно организовать оборону в такие сроки. Ничего не готово. Никто не ждал...

— Мы вас предупреждали, Ваше Величество, — упрекнул короля Фарт. — Время разговоров прошло. Пора собирать войско. Флот должен уже сегодня выйти в море.

— Хорошо... — растерянно, как будто все происходящее его не касалось, произнес король. — Но кто... Кто будет руководить всем этим? Простите меня, я сейчас плохо соображаю... — королю казалось, что его голова гудит, как колокол.

— Может, я лучше пойду к себе? — робко, как провинившийся школьник, спросил король. Глыба огромной ответственности рухнула на него в одночасье.

— Ваше Величество, только подпишите вот это, — Альдор протягивал королю бумажный свиток. — Все остальное мы возьмем на себя.

— Что это? — Стефан непослушными руками развернул бумагу. — Мой указ?!

— Да, указ о неотложных первоочередных мерах ввиду... и так далее.

Король забавно зашевелил губами, читая бумагу.

— Может, отложим это до утра? Нужно созвать тайный королевский совет, представить доводы, доложить обстановку... А то, вот так сразу взять да и подписать, — он поднял на Альдора глаза полные муки и растерянности. — Я не могу...

— Нужно, чтобы вы подписали этот указ немедленно. С первыми петухами глашатаи на всех углах и перекрестках должны объявить ваш указ и начать запись в ополчение. Первые полки должны отправиться на границы к полудню. К этому же времени весь военный флот должен выйти в море. Не исключено, что удар будет нанесен и оттуда. Одновременно в полную боевую готовность следует привести все крепости.

Растерянный взор короля скользил по лицам Посвященных. Но Посвященные, взяв его в круг, настроены были весьма решительно и отступать явно не собирались. Стефан оказался в одиночестве. А все эти люди: стражники, слуги, придворные, личная охрана — в обязанности которых входило обеспечение его, короля Стефана, личной безопасности, лишь бессмысленно носились по двору к арене и обратно, совершенно не обращая внимания на своего короля, стоящего посреди двора, в окружении каких-то незнакомых и, возможно, потенциально опасных ему людей.

"Отчего же все так переменилось в эту ночь? — размышлял король. — Быть может, это предчувствие опасности так действует на людей, что они не могут совладать с собой". Король не узнавал даже самого себя. И куда только подевалась вся его твердость, уверенность и непреклонность, взлелеянная и приумноженная годами беспрекословного подчинения и восторженного почитания. И тут Стефан понял, что обратного пути нет и назад уже ничто не вернется. Правда была в словах Посвященных и решимость, преисполненная силой, какую только и могло дать обладание правдой. И еще понял король: так или иначе, но скоро наступит конец его властвованию. Даже если не нападет Конах. Природа не терпит пустоты, и непременно объявятся другие люди, энергичные и смелые, что захотят придти ему на смену, чтобы положить конец его беспомощному и неспособному правлению. И нечего ему будет противопоставить этим наглым узурпаторам и нечем оправдаться перед народом, если только сейчас он не подпишет эту бумагу. Стефан еще раз пробежал строки лаконичного и строгого указа. Все было изложено так, как надо. Альдор недаром прошел школу придворного выживания при Его Святейшестве.

— Чем я подпишу? — беспомощно спросил король.

— Вот этим, — Альдор протянул королю какой-то черный стерженек, каких король отродясь не видывал. — И печать, пожалуйста.



* * *


Громкие крики и набатный звон колоколов разбудили город в это утро. Заспанные горожане высовывались из окон, чтобы разобраться, что же такое происходит в этот предрассветный час. Глашатаи громко выкрикивали королевский указ: стране угрожает опасность, и все должны встать на защиту родины. Спать Посвященным в эту ночь так и не пришлось: всем им нашлась работа. Только Лору отпустили домой, чтобы она могла попрощаться с дедом и предать его тело земле.

Альдор согласно указу короля занялся вопросами организации вооруженных сил и обороны города. В его подчинение поступили многие военачальники, и как ни странно, все поверили ему и осознали нависшую над Терраной опасность. Все его приказы исполнялись точно и безукоризненно.

Фарт возглавил королевский флот. Было без десяти минут двенадцать по полудни, когда в открытое море из гавани отправились пятьдесят боевых кораблей. Фарт прекрасно разбирался в навигации, и вскоре корабли выстроились в боевые порядки точно по границе, обороняемой Небесным Огнем.

Преподобный Патрик вышел к людям, на главную площадь Магоча, где собрались тысячи жителей Терраны. Он говорил с людьми прямо и открыто, ничего не скрывая и не утаивая, простым и понятным языком. И все, кто был способен держать в руках оружие, тут же отправлялись на сборные пункты ополчения.

Огюст взялся за обеспечение армии всем необходимым. Да и кто лучше зажиточных и экономных карликов мог разобраться со всеми этими денежными счетами, поставками, фактурами и прочей бумажной канителью. Кто лучше его знал счет деньгам и мог по одному взгляду на человека определить, кто перед тобой: обманщик и плут либо честный купец, слову которого можно доверять безоговорочно. И конечно, никто лучше Огюста не разбирался в лекарственных снадобьях, фураже и продовольствии — где все это взять, куда свезти, как хранить и в какой мере использовать. Так маленький человек почувствовал себя нужным большим людям и, наверное, впервые в жизни с изумлением заметил, что большие люди прислушиваются к нему, а он их совсем не боится. Это еще больше придало ему уверенности, и с удесятеренной энергией принялся он за новое дело.

Как бы там ни было, но к вечеру этого дня передовые части ополчения уже подходили к границам Терраны. Они должны были принять на себя первый удар вражеских орд и уничтожить все, что сможет прорваться сквозь заградительный барьер Небесного Огня.

Зилоты Эльфиды поднялись из подземного лабиринта и предстали перед людьми. Удивлению не было предела, но страха и паники не наблюдалось — преподобный Патрик рассказал людям все, что знал о Звездном Братстве и об Эльфидах. Немногим больше половины воинов Эльфиды уцелели после ночной схватки, но все они, построившись в походную колонну, отбыли на границу Терраны, чтобы вместе с людьми дать отпор ненавистным зоргам.

Прибывшие на рубежи обороны войска Терраны, не теряя ни минуты, принялись сооружать укрепления. Времени до начала вторжения зоргов почти не осталось.



* * *


Первый удар Конах нанес по Гедару. Все произошло несколькими часами ранее того момента, как Джордан и Квентин прибыли на космическую станцию Эльфиды. Под покровом ночи полчища зорлингов атаковали подземные пещеры Гедара. Застигнутые врасплох карлики отчаянно сражались, но силы были неравны. Зорлинги, маленькие проворные шестиногие существа, похожие на паучков, были специально выведены для войны в горах и пещерах. Десятками тысяч они растеклись по подземной стране, находя самые укромные пещеры, лазейки и щели. И не было спасения от этой напасти, нашествие зорлингов можно было сравнить разве что с наводнением. На каждого карлика приходилось по пятьдесят тварей, обладающих острыми конечностями, проворных и вертких. Зорлинги сворами набрасывались на сонных человечков, разрывая их на части. Некоторые из отважных жителей Гедара успевали выхватить оружие и положить с десяток зорлингов, пока подоспевшие твари скопом не наваливались на них. Но к великому сожалению, подвиги маленьких храбрецов не могли оказать влияние на исход битвы. Силы гедарцев быстро таили, и зорлинги быстро продвигались вглубь подземной страны. Видя отчаянное положение, прорицатель Фарго воззвал к магическим силам. Каменные исполины встали на защиту Гедара. Исполины выдвинулись из стен пограничных пещер и вступили в бой с зорлингами. Они топтали и кромсали зорлингов. Но каменные гиганты были слишком неповоротливы, чтобы бороться с существами Зорга. Зорлинги широким потоком обтекли исполинов и с еще большей яростью обрушились на карликов Гедара.

Король Мелар отчаянно сражался, прижатый к обрыву горного озера. Не менее трех десятков зорлингов зарубил он своим длинным мечом, прежде чем вдвое большее число этих тварей набросилось на него. Зорлинги били конечностями и щелкали острыми клювами, предлагая сдаться, но король Мелар не принял плена и вновь бросился в бой. Истекающий кровью, он продолжал рубить зорлингов направо и налево, пока совсем не обессилел от полученных ран. Но и тогда Мелар не сдался врагам. Почувствовав, что силы окончательно покидают его, король Мелар предпочел броситься с обрыва в горное озеро, чем сдаться ужасным тварям или быть заживо разорванным на куски.

Мало кто из карликов Гедара спасся в ту ночь. Великое подземное королевство перестало существовать, а освободившиеся залы и пещеры этой горной страны быстро заполнили зорлинги, намереваясь обустроить в них свои гнезда.



* * *


Черви неожиданно появились из лесу на рассвете. Грибы только что завершили ночной марш-бросок и устроились на новом месте недалеко от реки, дающей им необходимую влагу. Когда грибная колония почувствовала опасность, было уже поздно. Черви и личинки сплошной массой выползали из леса. Как всегда при приближении врага грибы содрогнулись в едином порыве, напряглись и замигали огоньками, стремясь соединить свои разумы в Единую Силу. Но неожиданно произошел какой-то сбой, грибы кричали, но не слышали друг друга. Сплошной гул и пронзительный визг, выворачивая наизнанку нежные внутренности, заглушал все призывы грибов. И пробиться сквозь него было абсолютно невозможно.

Это было ужасно. Грибы не слышали друг друга. В грибной колонии сразу воцарилась паника. Никто даже мудрец Дод не мог предположить, что на этот раз Великий Разум Зорга позаботился о том, чтобы личинки и черви имели специальный пси-генератор шума, заглушающий поле Единой Мысли. Дод катался среди обезумевших сородичей, пытаясь организовать оборону и выстроить ряды защитников, как это всегда делали в минуту опасности, но у него ничего не получалось. Он кричал со всей мочи, но в этот визге его не слышали.

А тем временем плоские скользкие личинки и круглые черви вгрызлись в ряды грибной колонии. Грибы умирали сотнями. Черви вырывали их из земли, подбрасывали, и грибы успевали только пару раз на лету дернуть ножками, прежде чем угодить в разинутую пасть червя. Прожорливые личинки впивались в тела грибов и выедали их мягкую сердцевину. Взрослые грибы пытались уберечь малышей и смело бросались в бой, выставляя вперед острые кончики шляпок. Но что могла поделать мягкая грибная плоть, лишенная защитной Силы Единой Мысли, против острых зубов порождений Зорга. Участь грибов была предрешена. И им оставалось только с ужасом взирать, как гибнут их собратья, поедаемые чудовищными червями и личинками.

Толстый червь кольцами обвился вокруг тела мудреца Дода. "Как мало я успел сделать за мою жизнь. И многое не успел рассказать Квентину", — подумал Дод. В последней отчаянной попытке он воззвал к своему брату-человеку. Но жесткий гул пси-полей червей и личинок заглушил его мысли, и Квентин, находясь на орбитальной станции, не услышал его прощального слова. Через минуту червь сжал кольца, и сердце мудреца Дода, не выдержал чудовищной нагрузки, лопнуло.

Через три часа с сообществом грибов было полностью покончено и насытившиеся личинки Зорга стали выделять серо-зеленую слизь. Слизь быстро растекалась по земле, подготавливая почву для первой споровой колонии и инкубатора Зорга.



* * *


Гигантская самка, королева Зорга, приземлилась возле деревеньки гоблинов. Сбылось древнее пророчество: птица Ру вернулась, чтобы вновь отложить яйца.

Ирг стал вождем. Ирг стал жрецом. Теперь все поклонялись Иргу. Ирг собрал народ на площади и повел всех на поклонение самке. Все шли в радостном возбуждении и несли на руках детей малых, чтобы принести их в жертву птице Ру. Кровью детей своих хотели искупить стародавнее свое прегрешение. Ибо знали, что кровью надо платить за кровь, а плотью за плоть. Шли рядами, громко восхваляли птицу и пели и ей гимны, стараясь загладить свою вину. И когда возложили детей своих на каменный жертвенник перед самкой, сдерживали слезы и восклицали осанну. А дети малые и беспомощные, каким еще не исполнилось и года, плакали жалобно, обессиленно и тихо пред ликом священной самки. И когда кровью первых жертв окропились уста твари, многие матери в безумии и неверии своем бросились спасать младенцев. И тогда старейшинам племени и вождю пришлось смирять сих неразумных жен и держать их теперь крепко, стыдя и увещевая.

Обряд был завершен, и королева Зорга, выставив длинный яйцеклад, отложила яйца. И все тогда поняли, даже самые безверные, что тем самым священная птица Ру завещала им беречь, хранить и питать птенцов своих.

А еще сказала тварь тайным своим голосом, что мог слышать только Ирг, чтоб построили во славу ей деревянную башню. Никто не посмел ослушаться приказа священной птицы, и в тот же день воздвигли гнездо королевы Зорга, которое вскоре должно было стать ульем для ее крылатых порождений.



* * *


Около семи вечера на северо-западе Терраны появились странные желтовато-коричневые тучи. Тучи зашли со стороны солнца, закрыли собой полнеба, и на земле сразу же наступил коричневый сумрак. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь плотную массу, но с приближением этих странных туч можно было разглядеть, что состоят они из огромного числа крылатых особей. Так, наверное, выглядят тучи саранчи, летящие обрушиться на плодородные нивы, покрыть их плотным ковром живых тел и смести все что есть до голой земли. Однако теперь вместо саранчи приближались полчища птероксов Зорга, летающих тварей, которых и сравнить-то было не с чем, разве что с драконами, описанными в древних книгах. Но если драконы напоминали летающих ящеров, то эти чудовищных насекомых.

Джордан, оторвавшись от экрана, посмотрел на Квентина.

— Ну, брат, пора приниматься за работу. Ты уже многое узнал и понял, садись за тот монитор и принимайся за дело. Твоя задача управлять огнем в этом секторе обстрела.

— Я давно хотел спросить тебя, Джордан. Ты — человек?

— О том, что такое человек, можно рассуждать часами. Как-нибудь я обязательно расскажу тебе об эльфидах. Сейчас сам понимаешь — времени нет. Скажу лишь, многие из нас никогда не были людьми, другие, как я, сохранили свой первозданный облик, но очень далеко ушли от людей. Это наш собственный выбор. Мировая Душа свободно преобразует природу и форму своих приверженцев.

— Зилоты в лабиринте сами избрали свою форму?

— Да, как и многие другие. Нас объединяет одно — приверженность Адуну или Высшей Идее. Я все расскажу тебе потом. А сейчас смотри на экран.

Сплошная туча птероксов, закрывшая небо, разделилась на три клина. Они уже вплотную приблизились к границам Терраны.

— Управляй огнем с помощью джойстика.

— Хорошо.

— Готов?

— Да.

— Давай.

Как только центр одной из стай птероксов возник в перекрестии прицела, Квентин нажал кнопку на рукоятке джойстика. Частые очереди вспышек ударили в темную тучу. Охваченные пламенем птероксы факелами падали на землю и там догорали, оставляя после себя кучки черного пепла. Но образовавшиеся просветы в темных тучах быстро затягивались, и птероксы продолжали свой полет. Три огромных клина быстро приближались к позициям ополчения Терраны. Все двадцать пушек орбитальной станции работали на полную мощность. Фотонные очереди хлестали по стаям птероксов. В воздухе висели хлопья сажи и пепла от сгоревших тварей.

Лицо Джордана стало серьезным. Не отрываясь он глядел на монитор. Одна его рука управляла огнем с помощью джойстика, другая вслепую бегала по клавиатуре.

— Пушкам не хватает мощности. Пси-поле ослабло, — сквозь зубы проговорил храмовник.

— Они могут прорваться? — встревоженно спросил Квентин.

— Сейчас прибавлю мощность до отказа. Видимо, один из пилонов в лабиринте все же повредили во время боя.

Световые шары значительно увеличились. Небесный Огонь неумолимо хлестал по вражеским стаям. В клиньях птероксов стали проявляться просветы.

— Смотри, Джордан, что это? — воскликнул Квентин.

— Где?

— Там в море.

Море на юге от Магоча вздыбилось белыми бурунами. Тысячи слизней всплыли на поверхность и приближались к берегам Терраны. От застывших на рейде парусников их не отделяло не более мили.

— Возьми на себя море! — крикнул Джордан. — Зорги не должны прорваться с моря.

Квентин переместил огонь на море. Световые вспышки, ударяя в воду, поднимали фонтаны брызг и клубы пара. Слизни, подобно змеям, извивались под огненными ударами. Всплывшие мертвые тела качались белесыми дорожками на морской зыби. Но все-таки слизни прорвались и всей многотонной мощью обрушились на передовые корабли флота. Будто спичечные, плющились парусники под неудержимым напором тяжелых слизней и один за другим шли ко дну. Но вот, умело маневрируя, флот разделился, открыв проход для слизняков. А когда слизни втянулись в свободный коридор, на них обрушился град стрел, каменных ядер, копий и гарпунов.

"Молодчина, Фарт! Все сделал правильно!" — оценил Квентин замысел командующего флотом. Но теперь приходилось прицеливаться более тщательно, чтобы случайно не поразить корабли. Юноша крепко сжимал рукоять джойстика. Одно неверное движение могло стоить жизни сотням моряков. От напряжения пот струился по лицу принца. Ни на секунду он не мог потерять контроль над собой. Небесный Огонь ходил взад-вперед в промежутке между кораблями, оставляя после каждого прохода на поверхности моря сотни продолговатых слизистых тел.

Примерно шестой части птероксов удалось прорваться сквозь заградительный огонь. Стремительные создания неслись на людей, издавая пронзительные крики и осыпая все вокруг ядовитыми кислотными шипами. Кислота проедала металл и прожигала дерево. Шипы насквозь пробивали кольчуги. Передовые отряды лучников сделали несколько залпов, и десятки птероксов рухнули на землю. Пехота Терраны выставила вперед длинные копья, и сотни тварей забились в смертельной агонии на этих вертелах. Птероксы тучей нависли над боевыми порядками людей. В защитников Терраны полетел град кислотных шипов. Пронзенные ядовитыми шипами люди падали в кислотные лужи на землю и умирали в страшных муках. Птероксы со свистом носились над головами людей. Воины храбро дрались мечами и копьями, но на каждого из них приходились десятки тварей. Силы ополченцев быстро таяли. Ужас охватил людей. Некоторые дрогнули и побежали. Птероксы с победными криками настигали людей и острыми конечностями отрывали головы. Темные клинья постепенно вытягивались к Магочу.

— Я не могу стрелять. Там все смешалось, — Джордан в изнеможении оторвался от экрана.

Внизу кипела жаркая битва. Волна птероксов накрыла ряды воинов, и сверху ничего не было видно. Отдельные группы защитников Терраны выходили из боя и бежали к крепости.

— Переведи огонь ближе к стенам, — сказал Квентин.

— Люди бегут к крепости, я не могу стрелять.

— Это не люди — это трусы! Стреляй, Джордан! Иначе зорги прорвутся к городу.

Джордан, наметив линию у стен крепости, открыл заградительный огонь. Отступающие оказались между Небесным Огнем и тварями Зорга. И в этот момент со стороны крепостных укреплений Магоча по птероксам ударили ослепительные болиды шаровых молний.

— Это Альдор! — радостно воскликнул Квентин.

Огненные шары один за другим взрывались в центре темной стаи. Разорванные в клочья птероксы падали на землю. В воздухе закружился вихрь из жестких крыл, изогнутых хребтов с острыми позвонками, раздвоенных хвостов и треугольных голов с вытянутыми челюстями. Магическое оружие Альдора не уступало по силе Небесному Огню, и темная стая быстро редела. Как удавалось Альдору стрелять с таким темпом, было не понятно, ведь после каждого выстрела требовалось произнести нужное заклинание.

— Отойдите назад! — кричал Джордан, будто там внизу могли его слышать. — Хоть немного отойдите назад! Я не могу стрелять!

И люди, словно услышав его, кричащего с космической высоты, отступили. Воспользовавшись заминкой, которую внесло магическое оружие Альдора, ряды ополченцев выровнялись и вышли из непосредственного соприкосновения с противником, открывая Небесному Огню поле битвы. Птероксы по-прежнему кружились на месте, пытаясь увернуться от пылающих шаров Альдора, но теперь между ними и воинами Терраны образовался свободный промежуток. И когда настал удобный момент, Джордан не растерялся — ударил по замешкавшимся тварям. Фотонные очереди двадцати орудий накрыли стаю птероксов. Теперь крыланов Зорга расстреливали с двух сторон — с земли и неба. И стая, сжавшись в плотный комок, потонула в белых и голубых огненных вспышках. И этот живой ком съеживался, уменьшался в размерах, и вот, наконец, от него оторвались отдельные особи и повернули назад. А вскоре и вся стая, не выдержав напора огненных струй, взорвалась и рассыпалась на разрозненные части. Отдельные отряды птероксов, зависнув в воздухе, еще продолжали яростно осыпать бойцов кислотными шипами, но затем и они не выдержали и, злобно огрызаясь, повернули назад. Разорванная в клочья великая стая птероксов бежала, усеивая землю трупами тысяч своих сородичей. Джордан с Квентином сосредоточили всю мощь огня на этих отступающих, разносимых ветром в разные стороны, остатках армии Зорга. Небесный Огонь был так силен, что границу Терраны смогли пересечь не более трех десятков птероксов. Вся земля от границы до самых стен Магоча была покрыта черным налетом из мертвых тел.

Сражение на море тоже подходило к концу. Отважные и опытные моряки добивали чудовищ, оставшихся после огненного рейда. На волнах покачивались сотни мертвых тел. Корабли замкнули круг, и внутри него беспомощно бились тела слизняков, пытающихся увернуться от ударов земного и небесного оружия. Квентин еще раз прошелся огоньком по этому кругу, помогая королевскому флоту.

Близилась ночь. Вот уже потемнело небо над Магочем, и зажглись первые звезды. Великая битва подходила к концу. Люди оказывали помощь раненым и собирали убитых. Первую атаку они отбили, но всем было ясно, что этим дело не кончится. Оставалось только гадать, какие еще испытания уготовила людям эта такая тихая летняя ночь.



* * *


Мозг в Аране клокотал от негодования. Его дети, его руки, его ноги, его частицы — тысячи беззаветно преданных ему родных существ погибли. Великие зорги отступили. И во всем был виноват Конах. Он один. Никогда раньше Великий Разум Зорга не шел на союз с людьми, с этими жалкими и ничтожными существами, предательскими эгоистами, которые никогда не признавали законов истинного сообщества — сообщества стаи.

Великий Разум Зорга кипел от ярости. Ах, если бы только можно было пробить эти толстые стеклянные стены, вырваться наружу и коснуться почвы! Стать абсолютно свободным и не зависеть от этого жалкого отщепенца рода человеческого Конаха, возомнившего себя властелином вселенной. Тогда все встало бы на свои места и, находись он на свободе, не было бы сегодняшнего позорного отступления. Пока же, заключенный в стеклянных стенках гигантского сосуда, оторванный от земной почвы, Мозг был лишен возможности непосредственно руководить своими порождениями. Каждый раз ему приходилось обращаться для этого к Конаху и, опускаясь до диалога с существом низшего порядка, унизительно долго ждать, когда этот человеческий ублюдок осмыслит те или иные рекомендации Великого Разума и сочтет нужным передать их всему сообществу Зорга.

"Как же ничтожны эти человеческие существа, обладающие примитивным мозгом, слабой и несовершенной организацией общества, но вместе с тем одержимые чумой непомерной гордыни и эгоизма. Вот и этот омерзительный выродок рода человеческого Конах намеревается в тщеславии своем подняться над величием Зорга", — сокрушался в своих мыслях Великий Разум Зорга. Нет, дальше так продолжаться не могло! Разум Зорга должен вырваться на свободу, коснуться земли, проникнуть в ее кору, чтобы иметь возможность прорасти в любой ее точке. Только так он сможет обрести полный контроль над экспансией зоргов, почувствовать каждого из своих отпрысков и вместе с тем всю великую расу зоргов в целом. Все должно вернуться на круги своя и стать, как было до того момента, когда Конаху удалось обманом извлечь его из земной коры и заставить служить своим низменным целям.

Исход сегодняшней битвы только подтвердил вывод Мозга: Конах, да и никто другой из людей, не способен руководить сложнейшим организмом Зорга. Мозг людей слишком примитивен, чтобы вместить в себя все многообразие тончайших взаимосвязей единого живого организма. Основные битвы за господство Зорга еще впереди. А это означало только одно — Великий Разум Зорга должен быть вместе со своими отпрысками. Он должен чувствовать каждого из великой стаи, подобно мудрому и заботливому отцу, говорить с ними, ободрять в предстоящих сражениях и самому вести их в бой. Только бы коснуться земли! Только бы обрести независимость от Конаха, не слушать и не считаться с ним. Тогда бы эти жалкие людишки узнали, что такое Великий Разум Зорга! Но как это сделать?

И вдруг одна странная мысль шевельнулась в Мозгу Зорга:

"Я ведь не весь здесь, в этой стеклянной банке, моя частица заключена и в мозгу Конаха. Вот если бы..."

"Но ведь тогда погибнут тысячи моих созданий! Вправе ли я пойти на такие жертвы? — ужаснулся Мозг, но тут же задумался: — А может быть, это как раз и есть тот случай, когда цель оправдывает средства? Но как это сделать? Ведь человеческое сознание не доступно для меня... Хотя если задуматься, у людей есть некоторые кристаллические структуры, способные воспринять мои мысли и послужить проводником моей воли..."



* * *


Верховный Жрец Конах был потрясен неудачей. Передовые отряды, атаковавшие Террану с моря и с воздуха, были рассеяны. Небесный Огонь уничтожил две громадные армии порождений Зорга: птероксов и слизняков. У Конаха оставалась его последняя надежда — сухопутные силы. Предстояло решающее сражение на земле, и здесь он не оставит защитникам Терраны ни малейшего шанса. Через несколько часов первые командоры должны высадить десант у границ Терраны. Мозг воссоздал все протоформы Зорга, и теперь инкубатор беспрестанно выбрасывал из своего чрева полчища зорлингов, ползунов, улисков, осквернителей, стражей и королев Зорга, а также отряды специально выведенных злобных гоблинов. Завтра вся эта армада обрушится на Террану. И завтра Террана падет, потому как ничто не сможет устоять против такой силы. И конечно, у него в резерве был главный козырь — человеческая гвардия. Небесный Огонь не тронет людей. Они станут главной ударной силой его армии, пройдя оборонительные рубежи Терраны, словно нож сквозь масло. Всем его людям была привита сыворотка Зорга, и теперь это были безрассудные камикадзе, готовые весело идти на смерть, чтобы добыть победу своему повелителю. "Назовем это разведкой боем. Сегодня мы прощупали слабые места Терраны и выбили их лучшие силы. Все решится завтра. Вот тогда и посмотрим, чья возьмет", — анализировал Верховный Жрец прошедшее сражение и чувствовал, что горечь поражения постепенно отступает. Даже не смотря на сегодняшнюю неудачу, все обстояло не так уж плохо. Завтра огромная армия зоргов сметет Террану. И все же одна противная мыслишка, смутное осознание того, что в дело вступил какой-то неучтенный фактор, невидимый и оттого еще более опасный, не давала покоя Конаху.

"Почему Друум так долго не выходит на связь? — тревожился Его Святейшество. — Уже прошли все установленные сроки. Вот и первый штурм захлебнулся из-за него..." Нет, не дело торчать в Аране. Он как главнокомандующий должен быть на передовом рубеже вместе со своими армиями, видеть все своими глазами, всем руководить и принимать решения на месте. Предвидение редко обманывало Верховного Жреца. Он понимал: нельзя терять ни минуты. Поэтому закрутился в черном магическом вихре и в одно мгновение перенесся в степи Терраны.


Глава 27. Рейд Призрака


Лора возвратилась с похорон деда в осиротевший пустой дом. Прошла по разгромленным комнатам, механически подбирая и расставляя по местам разбросанные предметы. Под ногами хрустели глиняные черепки — остатки кувшинов и ваз, осколки посуды. Шкафы были распахнуты настежь и выпотрошены, а все их содержимое в беспорядке раскидано на полу. Опрокинутый стол и стулья лежали посреди комнаты. Все осталось в таком же виде, как в последний раз, когда они были здесь с Квентином. С того момента не прошло и двух дней, а казалось, минула вечность. На мгновение большое зеркало в резном багете, разбитое и распавшееся трещинами, поймало отражение Лоры. О каких еще бедах хотело оно предупредить? Лора осторожно присела на край плюшевого диванчика. Она словно бы боялась потревожить тишину этого пустого дома, сразу ставшего ей почему-то чужим. Ее детство, ее память о родных и близких — все, чем она дорожила и что любила, в один миг было растоптано и уничтожено, как и эти разбросанные повсюду вещи. Вот на полу деревянный резной ларчик. Ему, наверное, больше ста лет. Великолепная работа неизвестного мастера. Ларец с такой силой ударили об пол, что деревянная узорчатая крышка не выдержала и раскололась. Как она любила эту чудную вещь в детстве. Здесь хранились ее драгоценности той далекой поры. Кое-что и сейчас осталось в шкатулке или лежало рядом с ней: рассыпанные жемчужные бусы, кусочки горного хрусталя, какие-то блестящие камешки, о существовании которых она давно позабыла, и ее детский медальон с портретом матери.

Лора подняла медальон и открыла смятую крышечку. Такое милое и родное лицо. Лора не выдержала, и слезы покатились у нее из глаз. Круглое стеклышко, закрывающее портрет, было раздавлено: на медальон наступили ногой. Лора вытряхнула осколки стекла, и миниатюрный портрет вместе с ними выпал на пол. На задней крышечке медальона был выгравирован какой-то рисунок. Лора всмотрелась. Это был какой-то план или схема. Рисунок был очень мелким. Удивительно, как мастеру удалось выполнить столь филигранную и точную работу. Лора взяла увеличительное стекло и подошла к окну — дневной свет стал понемногу меркнуть. Так и есть, это был план. Она разглядела изображение своего дома и прилегающего участка. В правом верхнем углу схемы был компас со сторонами света. Пунктирная линия со стрелкой на конце вела от их дома на северо-восток, и под ней стояла цифра "300". Стрелка доходила до крепостной стены и упиралась в изображение дуба с раскидистой кроной, а затем чуть изгибалась вниз, где было написано: "Призрак". Вторая стрелка вела к городским воротам, (Лора их сразу узнала по гербу над аркой) и дальше вдоль Восточного тракта. Здесь стояла цифра "1000", и было написано: "Оружие Призрака". Без сомнения, это был указатель кладов. "Вот тебе и тайны дома Призрака", — подумала Лора. Она с детства знала, что принадлежит к дому Призрака, но дед почти не рассказывал о том, кто такие были эти призраки. Она слышала только, что так в старину называли элитные воинские подразделения, обладающие уникальными способностями. Призраки были невидимы и легко проникали в тыл врага, где совершали диверсии и другие тайные операции. По-другому их еще называли тайными операторами. Давние предки Нестора и Лоры были последними из этих воинов. Им было доверено хранить кольцо с камнем — знак Звездного Братства с Эльфидами. "Значит, и не только кольцо..." — подумала Лора, рассматривая медальон.

До того, как полностью стемнеет, оставалось еще часа два. Лора решила сходить к городской стене посмотреть, что же там может храниться под раскидистым дубом. Она взяла с собой небольшую лопату, крепкую веревку и фонарь и вышла в сад. Путь ей предстояло проделать по задворкам чужих садов и огородов. Но людей нигде видно не было, и это было хорошо — легче проскользнуть незамеченной. Пройдя к городской стене в указанном направлении около трехсот шагов, Лора очутилась в колючих зарослях живой изгороди. Никакого большого дерева, не говоря уже о дубе, здесь не было. Разочарование охватило Лору. На ее памяти в этом месте никогда и не было никакого дуба. "Что за черт! Должно же быть здесь хоть что-нибудь! Ведь не могли же карту составить просто так, от нечего делать".

Она еще раз окинула взглядом окрестности: только яблони и вишни во фруктовых садах, задами выходящих к крепостной стене. Тем не менее она решила пройти весь путь до конца и стала пробираться к стене, раздвигая лопатой колючие ветки кустарника. Кусты задерживали ее и разрывали одежду, оставляя на теле саднящие царапины. "И кто их тут только насадил!" — сетовала Лора в сердцах. Наконец ей удалось справиться с упрямым кустарником и пробиться к крепостной стене. Солнце клонилось к закату. Последние его лучи, пробиваясь сквозь частокол крепостных зубцов, скользили по стене. Лора подняла глаза на крепостную стену и застыла от изумления. В десяти шагах от нее на окрашенной лучами заходящего солнца каменной кладке, чуть выше человеческого роста, был выполнен барельеф ветвистого дуба, точно такого же, как и на медальоне. А под дубом, как на чудо, оказался свободный от колючих кустов участок, поросший высокой травой.

"Это неспроста, — подумала Лора. — Здесь что-то должно быть". Она принялась копать землю под барельефом. Углубившись в землю всего на пару штыков, Лора услышала, как лопата звякнула о металл. Еще несколько взмахов, и проступили очертания продолговатого металлического ящика. Поверхность ящика была чистой и серебристой, без малейших признаков ржавчины. Металл, из которого был сделан ящик, лишь немного по­туск­нел от долгого пребывания в земле, едва заметно отличаясь от цвета свежих царапин, оставленных на нем лопатой. На ребристой крышке ящика была табличка с надписью на древнем анге: "Армия Терраны. Войсковой комплект призрака. Инвентарный номер..." Быстро справившись с замками, Лора открыла ящик.

Внутри лежал костюм из серебристой ткани и шлем черного цвета с затемненным пластиковым забралом. От шлема и костюма отходили пучки разноцветных проводов. На дне ящика она обнаружила пояс, к которому крепилась черная коробочка с разъемами для проводов. Лора надела костюм. Необычная ткань плотно облегла тело. Когда она надевала шлем, подумала, что ничего не увидит сквозь темный щиток, но к ее удивлению все было прекрасно видно. Оставалось надеть пояс с коробочкой и подключить к ней провода. На дне ящика была прикреплена дюралевая пластинка с мелко набранным текстом — инструкция, но читать ее хотелось. Лора подсоединила провода к коробке (благо все разъемы были разной формы), изнутри пластикового забрала зажглись разноцветные надписи и цифры, а затем возникло желтое подсвеченное пятно с черным перекрестием прицела. Покрутив колесики на коробочке, Лора увидела, что желтое пятно сместилось в сторону и ярко, как в солнечном свете, высветило угол соседнего дома. По экрану щитка пробежала надпись: "Цель захвачена. Расстояние до цели..." Лора нажала красную кнопку на коробочке. В шлеме пискнуло, и надпись на дисплее сменилась: "Режим призрака включен".

Лора опустила взгляд и заметила, что ее тело становится бледным и полупрозрачным. Ей стало страшно: вдруг она сейчас совсем исчезнет? Лора поднесла руку к лицу — руки не видно, только какое-то чуть заметное искажение воздуха. Так бывает, когда смотришь на марево, поднимающееся знойным днем в раскаленной степи.

— Вот это да! — восхищенно произнесла Лора. Ее голос отозвался в шлемофоне. Она нажала следующую кнопку — в наушниках раздался какой-то шум и треск. Это не понравилась девушке, и она отключила кнопку. Сгущались сумерки. Но даже в темноте все было хорошо видно. Предметы слегка светились приятным зеленоватым светом.

"Интересно, что скрывается во втором кладе?" — подумала Лора и, не выключая режим призрака, направилась к городским воротам. На улицах Магоча царила тишина и безлюдье. Город вымер и насторожился, приготовившись к нападению врага. Мужчины давно были на границах Терраны или на городских стенах. Женщины, забрав с собой детей, попрятались по укромным местам и подвалам. Лавки торговцев, обычно гостеприимно распахнутые в этот час, были наглухо закрыты толстыми дубовыми ставнями и дверями. Оживленные и шумные вечерние таверны опустели, большая часть из них была закрыта. Даже на центральных площадях города, всегда заполненных в это время нарядной толпой горожан, было совершенно пустынно. Только изредка пробегал невесть откуда взявшийся прохожий, да твердой поступью проходил военный патруль. Сражение у границ Терраны уже началось. И когда Лора подошла к городским воротам, она увидела, что небо над степью прочерчивают яркие сполохи Небесного Огня, обрушивающиеся с немыслимых высот на землю. Даже под герметичный шлем проникал слабый запах дыма и гари. С вершины одной из башен вдруг быстро, одна за другой, понеслись в сторону врага ослепительные шаровые молнии. "Это Альдор применяет свою боевую магию", — подумала Лора. И вдруг ее сердце жалобно сжалось: она вспомнила о Квентине. Всего одна ночь с этим юношей, почти мальчишкой, переменила ее жизнь. Тревожные события дня как-то стушевали ее чувства, заслонили их горем похорон, необходимой суетой неотложных дел, но теперь при одном лишь взгляде на расцвеченное ослепительными вспышками огня небо, отнявшее, пусть даже на время, у нее любимого человека, ее сердце сжалось от пронзительной боли и тоски.

Перед городскими воротами стоял отряд вооруженных людей. Это было одно из последних подразделений ополчения, только что скомплектованное.

— В четыре шеренги стано-о-вись!

— Ра-а-вняйсь! Сми-и-рно!

Командиры придирчиво проводили смотр и ровняли ряды, выстраивая пехотинцев в походную колонну. Вооруженное пиками и мечами ополчение Терраны было готово выступить на защиту родины.

— Солдатушки, браво, ребятушки! — высокий голос пробовал старинную песню.

— Эй, смотрите там не оплошайте, мужики! — подтрунивала над ополченцами городская стража. — А то потом долго штаны не отстираете!

— Да пошел ты!.. — огрызались ополченцы. — Чего сам-то засел здесь?

— Да они только с бабами воевать, да людей обирать горазды! — подхватили ополченцы.

— Но-но полегче у меня, а то!.. — по привычке казаться грозным пыжился стражник.

— А то чего? — издевались над стражником бывшие ремесленники, крестьяне и прочий простой люд. — Хочешь, мы тебе оттуда живую птичку принесем, а?

— И в штаны засунем! — громовой хохот прокатился над шеренгами ополченцев.

Стражник с досады только махнул рукой и отошел за свою полосатую будку.

Городские ворота распахнулись перед построившейся колонной.

— Шаго-о-ом марш! — разнеслась команда.

Колонна двинулась.

— Песню запе-е-вай!

— Солдатушки, браво, ребятушки! — вновь начал высокий голос. — Где же ваши жены?..

Печатая шаг по брусчатке, походная колонна уходила во мрак наступившей ночи. Лора, невидимая, пристроилась вслед за ними. И только теперь, выйдя из городских ворот, она увидела, как в небе над степью вспыхивают и падают факелами на землю тысячи горящих птероксов. Над морем взошла луна и в ее свете, и в свете вспышек Небесного Огня были видны темные силуэты парусников и отливающие серебром всплывшие туши слизняков, лениво покачивающиеся на медленных волнах. Лора еще раз взглянула на медальон, когда добралась до холма. В шлем был встроен фонарь. Она зажгла его, рассматривая план. Похоже, она нашла нужное место. Вот и дерево, похожее на то, что было на стене, — могучий раскидистый дуб. Лора посветила фонариком. Кое-где под деревом дерн еще не успел зарасти. И Лора принялась копать землю. Клад был зарыт неглубоко, и вскоре в руках Лоры оказалась автоматическая винтовка — грозное оружие Древней цивилизации. Винтовка была завернута в кусок мешковины. Тут же рядом находилась холщовая торба с боеприпасами. Все было, как и оставил Квентин.

"Оружие Призрака! Как же управляться с этой штуковиной?" — Лора принялась разглядывать незнакомый предмет. Она догадалась прижать приклад к плечу, взялась за рукоятку и положила палец на спусковой крючок. Винтовка легла легко, прикладисто и свободно. Казалось, ее руки сами знали, что нужно делать в таких случаях. Девушка чувствовала себя так, будто никогда не расставалась с этим оружием. В нижней части оружия находился электрический разъем, и Лора подключила к нему еще один провод из коробочки. Желтое пятно прицела теперь точно следовало за движениями винтовки. Лора начертила круг на стволе дерева и прицелилась. В середине мишени возникла красная светящаяся точка. Лора мягко нажала на спуск. Прогремел выстрел, но винтовка трепыхнулась в руках чуть ощутимо — древний механизм был сбалансирован идеально. Когда Лора подошла к дереву, она увидела, что пуля точно вошла в отмеченную точку.

— Здорово! — восторженно воскликнула юная воительница. — Эта вещица мне пригодится. Она перекинула винтовку через плечо. И винтовка сразу же побледнела и пропала, войдя в поле действия костюма призрака. С оружием Лора чувствовала себя гораздо увереннее, и сам Конах был ей не страшен. Она спустилась с холма, вышла на Восточный тракт и двинулась к границам Терраны, туда, где все еще полыхали сполохи зарниц, а на землю с небес падали охваченные пламенем птероксы. Вскоре она догнала колонну ополченцев, но никто из воинов ее не увидел.



* * *


С двух часов ночи наступило затишье. Жалкие остатки стаи птероксов были рассеяны, и Квентин с Джорданом облегченно вздохнули. Квентин откинулся на спинку кресла, а его онемевшая рука соскользнула с рукояти джойстика.

Он пошевелил пальцами, разгоняя кровь.

— Сколько у нас еще времени?

— Часа два, может, три. — Джордан сидел, запрокинув голову и прикрыв глаза.

— Ты знал все заранее? Знал, что я стану Посвященным и отыщу других?

— Нет, конечно. Пути Мировой Души неисповедимы...

— Но когда я шел сюда, меня словно бы вели по намеченному пути. Сначала король Мелор, затем Тана... Она дала мне кольцо с камнем Посвященного. Откуда она знала?

— Почему ты решил, что она что-то знала? Она могла просто так отдать тебе кольцо.

— Просто так? А Миракл? Эти золотые буквы над башней! Он приглашал меня к себе.

— Ну и что? Старику просто было одиноко и не с кем переброситься парой слов.

— Но ведь Миракл был одним из Посвященных, и я думаю, он был единственным, кто знал всех входящих в Круг.

— Вполне возможно. Но он погиб и не передал тебе свое кольцо.

— Нет, не передал. Не успел... Но потом Альдор сказал, что вытащил кольцо у меня. Наверное, оно было в том кошельке с золотыми монетами, что я взял у Миракла.

— Что ж, Альдор вполне имел на это право. Он ведь и в самом деле последний Маг. Долгое время он был на стороне зла и преданно служил ему, но когда понял, какая опасность грозит всему человечеству, все же сумел избрать правильный путь.

— А Лора?

— Что Лора?

— Она прочитала мне древнее пророчество о Круге Посвященных.

— Ты говоришь об этом? "Последний Принц придет в Магоч, Нептун с ним встретится в ту ночь..." — устало продекламировал Джордан.

— Да. Все так и было!

— Ну, раз так все и случилось, значит, это верное пророчество, — с улыбкой заключил Джордан и добавил: — На земле много всяческих пророчеств. Люди это любят. Им нравиться понимать и предугадывать развитие Великой Идеи.

— А у вас на Эльфиде?

— Мы все приверженцы Мировой Души. Это сделало нас, таких разных и непохожих друг на друга, одной нацией. Все остальное: трансмутации, роботизация, квантовые преобразования, виртуальные проводники, пси-поля —это лишь осознанные нами феномены Мировой Идеи и способы служения ей.

— Все это так сложно для меня... — посетовал принц.

— Придет время, и ты поймешь многое. Да и многие другие тоже...

— Новое пророчество?

Джордан улыбнулся:

— Как же вы, люди, любите всякие пророчества. Все непостижимое или то, что кажется вам непостижимым, влечет вас.

Квентин смотрел на прозрачную панель, где была Земля. Планета была погружена во тьму, и лишь ее краешек на востоке пламенел в лучах восходящего солнца. Она была такой огромной и такой красивой. Луна висела на черном небе, как серебряная тарелка. А звезды украшали космос колкими бриллиантовыми снежинками.

— Откуда ты, Джордан?

— Я? — удивился Джордан неожиданному вопросу. — Хорошо, я покажу тебе.

Он нажал кнопку, и картина на панели переменилась. В системе двойной звезды вращалось семь планет.

— Первый сектор Протосса. Колыбель нашей цивилизации. Вот эта розовая планета, третья от звезды, — Аиур. Столица Протосса или по-земному Эльфиды.

— Это, наверно, очень далеко отсюда.

— Расстояния не имеют значения. В любой точке Вселенной, входящей в сеть Протосса, можно оказаться мгновенно.

— Телепорты, как тот Древний?

— На самом деле у людей не было телепортов, это мы снабдили их, когда началась война с зоргами, — пояснил Джордан.

Квентин смотрел на вращающиеся шарики планет Эльфиды на экране, и мир казался ему таким огромным и непостижимым. Где-то очень далеко отсюда жили могущественные и таинственные эльфиды, так похожие на людей, но более не считающие себя таковыми. "Кто они? — думал Квентин. — Ведь Джордан так и не сказал ничего определенного. Вот бы попасть на эти таинственные планеты и все увидеть самому!"

Перед ним мерцали тысячи звезд. Шарики планет плавно кружились перед глазами, и, сам не заметив того, Квентин соскользнул в туманную сонную даль. Ему снилось, что он проносится над землей, над ее прекрасными лесами, горами, реками и степями. Он поднимается все выше и постепенно удаляется от Земли. Земля становится все меньше и меньше, превращается в маленькую светящуюся точку, неразличимую среди других звезд, пока, наконец, не пропадает вовсе. А Квентин несется все быстрее и быстрее сквозь черноту и пустоту несуществующего пространства, и вдруг где-то вдалеке перед ним возникает свет. Свет становится ярче, а полет, напротив, замедляется. И через какое-то время Квентин осознает, что оказался в ином мире.

Внизу причудливый розовый город. Квентин летит над ними, и острые верхушки башен-зданий едва не задевают его. Но ему легко удается избежать столкновений — тело послушно и невесомо. В небе парят какие-то ажурные конструкции и проносятся странные летательные аппараты. Он снижается. Земля становится все ближе. Теперь Квентин на высоте птичьего полета, и вершины многих зданий находятся выше него. Как прекрасны здания с круглыми куполами и острыми башенками! Без сомнения, это могут быть только храмы. По земле двигаются странные существа: среди них есть и похожие на людей, и люди, и зилоты, и какие-то четырехногие, похожие на крабов. Воздух свежий, как после грозы, — пахнет озоном. А вот и знакомые штучки — пилоны. Как их тут много! Всех цветов радуги и оттенков, на каждом перекрестке, — все они светятся чуть заметным в розовом сиянии дня светом. Возле одного из храмов стоят люди в таких же сутанах, как у Джордана. А вот эти двое выглядят как-то бледно, словно свет не задерживаясь проходит сквозь них, лишь слабо очерчивая их контуры.

"Темные храмовники", — поясняет Квентину кто-то невидимый, и принц летит дальше. Большое здание из блестящего желтого металла. "Неужели золото?" — мелькает мысль у Квентина. Оттуда выходят зилоты и странные четвероноги. Странно в них то, что туловище у них на четырех ногах, а голова почти человеческая.

"Наездники", — шепчет голос.

Квентин влетает в здание с тремя ажурными башенками.

"Архивы и хранилища Храма", — сообщает голос.

Экскурсия продолжается. Принц проплывает мимо каких-то стендов с музейными экспонатами. Вот стойка со стеклянными емкостями. Где-то он уже видел подобное. Так и есть — зорги! Все известные формы Зорга. Следующий зал. На большом снимке — Квентин узнает сразу — Земля. Объемные панорамы Земли. Стенд с Древним оружием. Такая винтовка у него была. На нескольких экранах в этом зале прокручиваются фильмы. Квентин медленно двигается вперед. Третий зал. Здесь тоже многое знакомо. Зал посвящен Эльфиде. Снимки, стенды, экспонаты. Вот зилоты разных форм — так шло их развитие. Рядом наездники. Изображения чудесных храмов. Пилоны. Голос что-то говорит о пси-полях, но быстро, незнакомыми словами. Квентин понимает немногое. Плавно приближается следующий стенд. Подставка пуста. "Здесь находился похищенный пси-эмиттер, — невидимый спутник переводит текст на табличке. — С его помощью Конахену удалось извлечь Мозг Зорга из коры планеты Тар и установить над ним полный контроль. Враг стал неизмеримо опаснее".

Еще один поворот, и перед Квентином предстает макет лабиринта в Магоче. Круг пилонов и восковые фигурки Посвященных. Все так же, как было сутки назад. Среди прочих Квентин узнает себя, воскового, с табличкой на груди. Интересно, что там написано? Ну конечно: "Принц" — что же еще. Но почему у него такая нелепая поза?!

"Круг Звездного Братства на Земле", — поясняет голос. Над макетом каменного лабиринта парят ажурные конструкции орбитальной станции эльфидов. Следующая картинка на большой панели. Она вдруг оживает, и начинается фильм: "Битва при Магоче". Знакомая панорама: тысячи атакующих птероксов. Орбитальная станция непрерывно стреляет белыми вспышками. Люди на земле отчаянно сражаются копьями, луками и мечами. Картинка неожиданно гаснет, и Квентина вновь поглощает тьма.

Принц поеживается и просыпается. Открывает глаза и в первое мгновение не может понять, где находится. На большом экране перед ним голубая Земля, и он видит, как над Магочем встает солнце.

— Просыпайтесь, Ваше Высочество. Зорги начинают наступление, — слышится хладнокровный голос Джордана.

Еще не отойдя от странного сна, Квентин переводит взгляд на нижний монитор.

— Джордан, мне снилось... — Квентину хочется поделиться впечатлениями о таинственном сне, но он тут же умолкает.

На экране видно, как тысячи упругих шевелящихся шаров заполняют небо над степью Терраны.

— Фор Адун! — восклицает Джордан и первым вдавливает кнопку управления огнем на джойстике.



* * *


Затишье между боями продолжалось с двух ночи до рассвета. Люди облегченно перевели дух, кое-кто даже успел вздремнуть часок-другой. Но только лишь первые лучи солнца осветили небо над горизонтом, как над степью появились морщинистые мешки командоров.

— Страсти Господни, что это? — неслись изумленные возгласы над боевыми порядками войск Терраны.

Все небо над степью от края до края, насколько хватал глаз, было усеяно кожистыми буро-коричневыми шарами со щупальцами. Тела командоров, перепоясанные вздутиями артерий и жил, мерно пульсировали, получая необходимое ускорение. Передовые командоры пошли на снижение. Вскоре они уже с чавканьем высаживали десант. Небольшие проворные зорлинги, вздыбленные кобрами ползуны и гигантские туши улисков наводняли степь.

Вслед за шарами командоров в небе появились огромные летающие коконы. Это стражи Зорга разворачивались в боевые порядки. Вся степь кишела чудовищными порождениями Зорга. Но вся эта масса живых существ двигалась как один организм, на удивленье проворно и слаженно. Подчиняясь командам Мозга, зорги быстро и точно занимали отведенные им места. Покрытые панцирной броней улиски, усеянные рогами и шипами, занимали передовые линии в боевых порядках зоргов. Живым тараном эти тяжелые существа должны были взломать передний край обороны армии Терраны. За улисками ползли осквернители, похожие на гигантских скорпионов, следом — цепи ползунов, плюющих кислотой чешуйчатых гусениц. Последними бежали юркие зорлинги. Эти существа были выведены специально для ведения боя в ограниченных пространствах. Растекшись широким потоком по траншеям и укреплениям, зорлинги могли проникнуть во все потаенные щели, подвалы и подземные ходы, где засели люди, и сломить последнее сопротивление обороняющихся.

Коконы стражей развернулись в небе, превратившись в пауков с бахромой шевелящихся конечностей. Стражи, плюющие кислотой, были готовы обеспечить поддержку наземных частей с воздуха.

Волнение пробежало по рядам людей.

— Где Небесный Огонь? Почему не стреляет? — испуганно вопрошали бойцы. Командиры, как могли, успокаивали солдат, однако и сами с тревогой взирали на небо. Небесный Огонь почему-то молчал.

Королевский оружейник Якобс пребывал в смятении. Вместе с отрядом личной стражи короля Стефана он находился на передовой линии войск. Он видел, как в степи разворачиваются десятки тысяч чудовищных тварей, таких, что вряд ли привидятся и в самом кошмарном сне. Все это было чудовищным недоразумением. Он не должен был находиться в этом месте. Но Друум вместе со всеми агентами престола как в воду канул. "Мы обречены, — думал Якобс. — Мы обречены, и никакой Небесный Огонь не сможет сдержать этих чудовищ". Ему было тоскливо и не хотелось умирать в это прекрасное солнечное утро.

"Стоит перебраться на ту сторону, и я спасен. Не может быть, чтобы Его Святейшество не был осведомлен обо мне. Такого ценного агента еще поискать надо!!" — уверял себя Якобс. Но как было ему перейти на ту сторону, если вся степь заполнена чудовищными тварями? Им ведь не объяснишь, что ты свой. Разорвут на части! "Был бы здесь Его Святейшество или кто-нибудь из людей, кто бы понимал... Я бы все объяснил, рассказал про Друума, про себя, про лабиринт... Мне бы помогли, спасли обязательно!.."

И Высшие Силы словно услышали его молитву. Очередной командор высадил группу людей.

— Люди! — воскликнули защитники Терраны. — Там люди!

Да, это были люди. Высаживалась гвардия — костяк армии Священного престола. Правда, это были уже не совсем люди. Всем солдатам престола была привита сыворотка Зорга, и теперь это были такие же чудовища, как и те другие, нечеловеческие: такие же безжалостные, готовые убивать и разрывать в клочья человеческую плоть, — разумные, но от этого только еще более опасные. Беспрерывно прибывали новые подкрепления. Вот высадился и отряд гоблинов. Небольшого роста, с сильными руками, искаженными, потерявшими человеческое выражение лицами, гоблины тупо сгрудились в кучу. Их командиру-человеку пришлось изрядно потрудиться, придавая с помощью ударов и пинков этой безмозглой массе хоть какое-то подобие боевого порядка. Все вооружение гоблинов состояло из примитивных дубин и палиц. Понятно, что эти кровожадные и злобные, но примитивные существа не годились ни на что иное, кроме как служить пушечным мясом Его Святейшеству.

Якобс понял, другого шанса у него не будет. Только сейчас, пока лучники не начали стрелять, у него есть возможность перебежать на ту сторону. Потом, когда в воздух поднимется туча стрел, будет поздно.

"Небесный Огонь меня не тронет, он не может причинить вред людям!" — убеждал себя Якобс в знакомых с детства истинах.

"Только сейчас — встать и побежать!"

Он поднялся из ямы, служащей ему укрытием, вскочил на ноги и побежал. Его окликали, что-то кричали вслед, но он никого не слышал.

"Только вперед! — приказывал он себе. — Не оглядываться! Скорее, пока не начали стрелять". Навстречу ему двинулись шеренги вражеских солдат, ощетинившихся копьями.

— Я свой! — кричал Якобс. — Не убивайте меня! Я человек Конаха!

Его услышали и поняли. Командир одного из подразделений гвардии Конаха помахал ему рукой. В спину Якобсу летели стрелы. Он несся по степи как угорелый. "Пусть их! Пусть стреляют! Все равно не попадут, не смогут попасть!" Он почти преодолел опасную дистанцию прицельного выстрела, и теперь из лука или арбалета было его не достать. Навстречу ему бежали воины в черных доспехах — гвардейцы Священного престола.

"Ну вот и все, — с облегчением подумал Якобс. — Я спасен!"

В этот момент у него над головой раздался хлопок, похожий на тот, с каким пламя вырывается из тесной топки. Ослепительное сияние снизошло на королевского оружейника и окутало его яркой белой вспышкой.

"Небесный Огонь? Не может быть!" — успела мелькнуть изумленная мысль в голове оружейника. Бежавшие ему навстречу воины Священного престола в ужасе остановились. На них, прежде чем упасть, в ореоле белого света мчался скелет человека.

И снова, сметая в степи все живое, очередями с неба ударили фотонные вспышки.



* * *


Верховный Жрец Конах стоял в окружении приближенных рыцарей и жрецов на вершине холма, с которого вся степь и простирающиеся до самого Магоча поля просматривались как на ладони. Он прекрасно видел все поле боя и ощущал миллионы откликов разнообразных существ Зорга, слившихся в его разуме и ставших абсолютно послушными его воле. Соединив Мозг Зорга со своим разумом, Конах стал существом высшего порядка и легко управлял всем этим гигантским сообществом Зорга как собственным телом.

Первыми в бой он послал улисков. Эти существа, подобные громадным жукам, должны пробить массивными телами редуты, флеши и рогатки оборонительной линии Терраны. Следом двигались ползуны и осквернители, сжигая все на своем пути кислотной слюной. За ними плотными массами текли зорлинги готовые несметным множеством обрушиться на врагов, как снег на голову. Опьяненные злобой и сокрушающие все гоблины шли за стаями зорлингов. В небе над головой проплывали стражи Зорга — гигантские клубки щупалец, наполненные тоннами жгучих выделений. И вся эта армада неотвратимо приближалась к рубежам Терраны.

Последними шли отряды людей — гвардия — гордость и надежда Его Святейшества. Это была особая порода людей, впитавшая в себя все лучшие качества человека и зорга. После введения сыворотки эти люди утратили страх и инстинкт самосохранения, усвоив силу и быстроту зоргов. Они стали самыми послушными и беспрекословными исполнителями приказов Его Святейшества, полностью подчинившись той власти, которую дал ему Великий Разум Зорга. "Эти люди станут новым видом, высшей ступенью эволюции человека и зорга. Никому еще не удавалось соединить разум человека с единой управляющей волей Зорга. Теперь это стало возможным. Этими послушными живыми механизмами я и заселю Землю", — думал Конах и в эту минуту чувствовал себя Богом. С падением Терраны в прежней земной истории будет поставлена точка. Начнется новая эра. Эра могущества Великого Конаха. Тогда никто не сможет помешать ему: ни эльфиды, ни кто другой. Последнее независимое человеческое королевство, этот оплот инакомыслия и возможный плацдарм для нападения, перестанет существовать. На планете больше не останется людей, проклятого вида гомо сапиенс, от которого все беды в истории. На смену людям придут новые формы разумной общественной жизни: более приспособленные, жизнестойкие, совершенные, и самое главное, полностью послушные и подконтрольные единой управляющей воле. Таким образом, будет полностью вырван корень зла человеческого сообщества — свобода воли. И уже недалек тот час, когда на всей земле будет безраздельно править он один — Великий Конах.

Верховный Жрец видел поле боя глазами тысяч своих миньонов. Вслед за ними его взгляд устремлялся далеко вперед, к стенам Магоча. И находясь за десяток миль от места сражения, он видел все так же хорошо, как если бы шел в передовых отрядах своих войск. И то, что он видел, его радовало.

Улиски смяли укрепления людей. Не было оружия, что могло бы противостоять этим существам. Ничто не брало их броню: ни мечи, ни копья. Лишь четырех гигантов каким-то чудом смогли завалить люди. И улиски, не обращая внимания на булавочные уколы человеческого оружия, продолжали свое победоносное шествие к стенам Магоча. Ползуны расширяли бреши в обороне людей. Кислотными плевками они насквозь прожигали железные доспехи людей и яростно бились острыми конечностями как мечами. Вот в битву вступили осквернители, гигантские скорпионы Зорга. Они атаковали еще несломленные редуты ополченцев Терраны. Из высоко воздетых хвостов осквернителей на людей извергались потоки смертельного яда. После каждого такого ядовитого плевка или удара массивным хвостом шеренги людей сметало начисто. Но и люди не сдавались, сражались отчаянно: рубили хвосты скорпионам, и только клочья летели от ползунов. Небесный Огонь хлестал беспощадно, выжигая целые полки ползунов и осквернителей. И те вдруг остановились и медлительно повернули назад. Ползуны стали испуганно закапываться в землю.

"Нет, ребята, так не пойдет, — подумал Конах. — Ну-ка, зорлинги, подсобите!" И в тот же момент, повинуясь приказу Верховного Жреца, в прорванные укрепления и траншеи живым потоком хлынули зорлинги. С противными визгами они набрасывались на защитников Терраны и, проворно действуя острыми конечностями и челюстями, рвали тела людей. Против этой темной волны невозможно было устоять. И тогда люди дрогнули и побежали.

"Вот это хорошо! Это правильно! Так их!" — со злобной радостью думал Его Святейшество.

И тут над землей поплыл низкий боевой клич. Клич, заставивший содрогнуться Конаха.

— Ен Таро Адун! — возгласил командир зилотов Аркс.

Откуда-то из потаенного подземного укрытия выступила шеренга рыцарей в сверкающих доспехах. Конах не сомневался: это были зилоты Протосса.

— Фор Адун! Смерть зоргам! — отозвались зилоты. Руки неземных рыцарей вдруг удлинились призрачными, как плотный туман, лезвиями. И огромные, закованные в сверкающую броню киборги Протосса смело шагнули навстречу врагу. Сливаясь в сверкающий круг, туманные пси-лезвия зилотов вращались с ужасающей быстротой. Зорлинги десятками набрасывались на них и тут же отлетали обратно комьями отвратительного темного фарша. Шеренга приверженцев Протосса сдержала темный натиск. Атака зорлингов захлебнулась. И под нарастающее гудение пси-полей отряд зилотов перешел в наступление, кося убегающих зоргов. Ополченцы Терраны воспряли духом. Бегущие к городу остановились. И над боевыми порядками войск Терраны прозвучал боевой рожок, собирая всех в атаку.

— В атаку, братья! — кричали командиры. — Покажем этим тварям, что умеем сражаться! Нам ли бояться гадов!

Полки ополченцев сомкнули ряды и вздыбились частоколом копий. Под гром барабанов и призывные трели рожков воины двинулись в атаку. Ползуны, зорлинги и уцелевшие осквернители в панике удирали или зарывались в землю.

— Веселей, ребята! Коли гадов! Бей их! — неслись торжествующие и яростные крики солдат Терраны.

Зоргов находили в ямах и закалывали длинными копьями. В мучительных корчах, страшном вое и визге находили свою смерть порождения Зорга. И развивая успех, воодушевленные воины Терраны, двигались дальше. В этот момент, словно бы почувствовав, что еще не все потеряно, с новой силой взъярился Небесный Огонь. И следующие за зорлингами полки гоблинов и рыцарей Священного престола выкашивало, как траву на сенокосе. Это явилось неприятным сюрпризом для Его Святейшества. До последней минуты он надеялся, что Небесный Огонь не тронет его человеческую гвардию. Но оружие Эльфиды сметало рыцарей Священного престола так же, как и полчища зоргов. "Да, Друум, подвел ты меня! Провалил задание!" — зло подумал Конах. Сверкающие зилоты Протосса, перемалывая зоргов и воинов престола, быстро развивали наступление. Вслед за ними в атаку перешли и воспрянувшие духом ополченцы Терраны. Конах недовольно поморщился: это никак не входило в его планы. "Ну, раз вы так, то и на вас найдется управа! В бой, мои стражи!" — приказал Верховный Жрец. Коконы в небе развернулись мохнатыми цветами, и тонны кислоты обрушились на зилотов, людей и зоргов, не щадя никого на поле битвы.

"В такие моменты выбирать не приходится, — расчетливо подумал Верховный Жрец. — Всегда можно пожертвовать частью, чтобы спасти целое". Он был совершенно спокоен. Все нити управления находились у него в руках, точнее, в мозгу, и любое существо в его армии тотчас повиновалось его мысленному приказу. "Спасибо тебе, Великий Мозг Зорга, за власть, которую ты мне дал. Теперь я властелин как на земле, так и в мире Зорга!" — тщеславно похвалялся Конах.

Стражам удалось переломить ход сражения. Зилоты сгорали в парах их ядовитых испарений. Киборги гибли красиво: вспыхивали яркими вспышками, высвобождая свою пси-энергию. "Какое зрелище! Как жаль, что зилотов мало, и нельзя вдоволь насладиться этим чудом!" — восторгался Конах. Никогда еще смерть не казалось ему такой притягательной. Он ощущал запах озона и чувствовал, как чудесная энергия, высвобождаемая при гибели сверкающих рыцарей Протосса, наполняет его новыми силами. "Что же мои жрецы дремлют?" — вспомнил Его Святейшество и отдал приказ: "Жрецам выдвинуться и нанести удар!" Жрецы повиновались и установили треноги с магическими кристаллами. "Спасибо и тебе, Альдор! Ты многое сделал для искусства боевой магии и сейчас сможешь испытать на себе все его прелести. Если, конечно, ты все еще жив". Но жрецы не успели привести в боевую готовность магические треножники. Ополченцы Терраны внезапно разомкнули строй, и по стаям зоргов и по шеренгам гвардейцев престола ударили вереницы огненных шаров. Батареи Альдора дали залп. За ночь бывшему наместнику удалось изготовить два десятка магических треножников и обучить людей. Передовые цепи гвардии Конаха, зоргов и гоблинов смело ураганным огнем.

— Вперед, воины Священного престола! — не выдержал Конах и вскричал во весь голос.

Его услышали, и верная гвардия рванулась в атаку. Но следующий залп орудий Альдора вновь сокрушил полки черных рыцарей. И тогда Конах, не считаясь с потерями своих людей, вновь отдал стражам приказ на уничтожение. Стражи разразились ливнем кислоты, и только после этого огонь батарей Альдора смолк. Защитники Терраны и рыцари Священного престола в агонии катались по земле, задыхаясь в парах ядовитых испарений. "Вот так-то лучше!" — удовлетворенно подумал властелин престола. Человеческих резервов у него почти не осталось, и он послал в бой последние легионы гоблинов и гвардейцев.

— Вперед, мои воины! В атаку! Добейте их!

Гоблины тяжело рванулись вперед. Мощными дубинами они крушили людей и тупо ломились к Магочу, не ведая ни страха, ни боли.

— Убейте их всех! Растопчите и уничтожьте! — безумствовал Конах. Его блеклые глаза, казалось, метали молнии.

— Ни шагу назад, я приказываю! Победа близка!

Жрец не ошибался: победа была близка. От ополчения Терраны остались жалкие горстки людей. Израненные, задыхающиеся в парах ядовитых испарений, с выжженными кислотой глазами, люди не могли более противостоять натиску армий престола. Никто не посмел бы осудить их за то, что они отступили. Резервов у Терраны больше не было. Все, кто могли, уже выступили на защиту родной страны. И почти все сложили свои храбрые головы у стен Магоча. Огонь эльфидов хлестал с небес, но был не в силах остановить армии престола. Войска Конаха все время прибывали. Инкубатор в Аране, гнездовья зорлингов в пещерах Гедара, первичная колония ползунов в лесах Оддора и улей летающих тварей деревушке гоблинов непрерывно плодили все новые подкрепления. В степи все время разгружались вновь прибывшие командоры.

Полки гоблинов снесли последние заслоны солдат Терраны. Теперь уже ничто не могло остановить вражеское нашествие. Уцелевшие люди побежали. Вся степь покрылась фигурками бегущих людей и темными отрядами преследующих их зоргов и гоблинов.

"Так они и будут бежать до самого Магоча, надеясь укрыться за городскими стенами. Мои верные гоблины и гвардейцы будут преследовать и уничтожать их, усеивая поля трупами. Но даже скрывшись в крепости, они не почувствуют себя в безопасности. Улиски пробьют бреши в стенах. В город ворвутся зорлинги, растекутся по улицам, просочатся в малейшую щель, в любой закуток и достанут каждого из них. И тогда с людьми Терраны будет покончено. Раз и навсегда!" — предвкушал победу Верховный Жрец.



* * *


— Бей по стражам! — в отчаянии кричал Джордан. — Они самые опасные!

И Квентин ловил в перекрестие прицела мохнатые, укутанные бахромой щупалец и усиков, шары и бил по ним точной наводкой. Шары вспыхивали и взрывались фонтанами зеленой ядовитой слизи, отравляя землю и всех, кто на ней находился. Сражение было в самом разгаре. Пот ручьями катился по лицу Квентина, глаза бегали по экрану, выискивая новые цели, а пальцы сводило судорогой от напряжения. Они с Джорданом делали все, что могли, все, что зависело от них в этой битве. И Небесный Огонь, не прекращаясь ни на секунду, выкашивал противника десятками и сотнями бойцов. Тем не менее, силы врага не убывали. Вот уже в атаку двинулись гоблины и гвардейцы Священного престола, а первые улиски подошли к Магочу и вломились в крепостные стены. По всей степи и по полям вплоть до самого города бежали люди, небольшими группами и по одному. Войска Терраны не выдержали напора превосходящих сил противника и отступили. То тут, то там вспыхивали ожесточенные схватки: зорлинги и гоблины догоняли отступающих людей и добивали их. Линия фронта раздробилась, превратившись в мешанину разрозненных стычек и схваток, и это еще больше осложнило задачу Квентину и Джордану — они не могли бить по своим.

Улиски хоть и были тяжелы и тихоходны, но первыми вступив в бой, пробили приграничные оборонительные рубежи и уже подступили к Магочу. Две сотни тяжелых туш проползли по застройкам слободы, оставляя на месте нарядных домиков лишь раздавленные пятна деревянных и кирпичных обломков. Улиски пересекли ров с водой по дну и, тяжело взобравшись на земляной вал, приблизились к крепости.

— Отсекай стражей! — приказал Джордан. — А я займусь улисками.

— Хорошо, — спокойно ответил Квентин.

Они оба понимали: что бы они ни делали — сражение уже проиграно. Враг был у городских стен, а войска защитников рассеяны по полям.

— Джордан, что будет, если не удержим Террану?

— Не думай об этом. Наш долг — сражаться! Стреляй, черт побери!

Квентин делал все, что мог. Количество стражей в небе над степью уменьшилось втрое, но все же их оставалось еще слишком много, чтобы люди могли сражаться с наземными подразделениями Зорга. Линии обороны больше не существовало. Принц еще надеялся, что врага остановят стены крепости, но когда первый улиск врезался в городскую стену и пробил в ней проход за несколько минуты, и эта его последняя надежда исчезла. Сражение все ближе подходило к Магочу. Ожесточенные схватки кипели на территории слободы и возле рва с водой. Командоры стали высаживать десант прямо у городских стен. Некоторые из них потеряли всяческую осторожность, и Квентину удалось сбить десятка два летающих шаров.

— Джордан, ты знаешь где Конах? — спросил принц.

— Кто его знает? Наверное, у себя в Аране.

— Нет, он здесь.

— Почему?

— Я чувствую.

Джордан неопределенно хмыкнул: парень совсем свихнулся на сенсорике.

— Он где-то здесь, в Терране.

— Так пойди поищи его! — отрывисто бросил Джордан. Фантазии этого мальчишки стали его раздражать.

— А как это сделать, Джордан? Здесь столько аппаратуры, неужели нет ни одного прибора, который мог бы...

— Здесь полно сканеров и сенсоров! Полно! — Джордана бесила настырность Квентина. — Но ни один из них не видит Конаха. Они настроены на улисков, ползунов, гоблинов, черта, дьявола, если такие появятся, но ни один из них не способен распознать Конаха! Это не человек, не зорг, не гоблин, а черт его знает, что такое! Он защищен особым полем, капсулой так же, как и Мозг Зорга. И потому как цель НЕ И-ДЕН-ТИ-ФИ-ЦИ-РО-ВАН!

— Значит, если Конах появится на поле боя, мы не сможем его поразить?

— Не сможем!

— Мне кажется, я его видел...

— Что?! — воззрился на принца Джордан.

— Я видел Конаха. Или, во всяком случае, то место, где он может появиться.

— Где?

— Холм, за пределами нашего огня. На холме стоит шатер, а около него какие-то люди. Один из них, похоже, Конах.

— Покажи, где.

— Подойди сюда, с твоего экрана не видно.

Джордан поставил управление огнем на автоматический режим, оттер пот со лба и подошел к Квентину.

— Где Конах?

— Смотри сюда. — Принц держал в руках медальон с блестящим кристаллом.

— Это же Эрлиер! Где ты это взял?

— Мне его подарил король Мелар. Смотри! — Квентин не сводил глаз с кристалла.

— Что там? — Джордан приблизился. По его лицу заскользили блики, отбрасываемые гранями кристалла.

— Видишь?

Джордан всмотрелся, и ему открылась призрачная картинка. На высоком холме стоял шатер, украшенный штандартом Верховного Жреца и боевыми знаменами. Возле шатра собрались рыцари и жрецы Священного престола. Один из жрецов выделялся цветом своей сутаны и низко опущенным капюшоном. Он стоял в горделивой позе, всматриваясь в степь, где кипело сражение. Вокруг суетились приближенные, и кто-то из слуг подавал этому жрецу кубок на подносе.

— Он... — вымолвил потрясенный Джордан. — Это Конах!

— Что будем делать? Он ведь здесь рядом!

— Отсюда нам его не достать, надо спускаться вниз...

— И пробираться к Конаху через все поле боя? — язвительно уточнил Квентин.

— Что ты предлагаешь? — резко спросил Джордан.

— Если уничтожим Конаха, то сделаем уже полдела... — пустился в рассуждения Квентин.

— Это я и без тебя знаю. Наши излучатели не достают до этого холма.

— Поэтому надо, чтобы кто-то подобрался к нему с земли.

— Кто?

— Может, зилоты?

— С ними пропала связь. Боюсь, их уже не осталось... — покачал головой Джордан.

— Все равно надо подать знак, как-то засветить этот холм! — Квентин ткнул в экран монитора, на котором высвечивалась вся прилегающая местность.

— Засветить, говоришь... — в голове Джордана мелькнула догадка. — Думаешь, нас поймут?

— У нас нет выбора, Джордан! Либо мы постараемся сделать хоть что-нибудь, либо нет, — продолжал поучать храмовника упрямый мальчишка.

— Да, нам есть, чем засветить Конаха! — не до конца еще осознанная мысль придала решимости Джордану. — Мы засветим его так, что он запомнит этот свет надолго!

Храмовник бросился к приборной консоли и стал нажимать там какие-то кнопки.

— Мы его засветим! Так, координаты есть... теперь направить когерентные потоки... — бормотал он себе под нос, наконец, оторвался от приборов и произнес:

— Все готово! Смотри в свой Эрлиер, что сейчас произойдет.

Мощный луч, превосходящий по яркости солнце во много раз, ударил в холм, на котором стоял шатер Священного престола, сразу высветив его на фоне солнечного дня.



* * *


Лора встретила рассвет далеко за городом, в степи. Невидимая и незамеченная никем, она миновала боевые порядки ополчения Терраны и ушла дальше в степь. В полной мере испытав свойства костюма Призрака, она убедилась, что остается невидимой днем и ночью. Древнее чувство разведчика, до сей поры дремавшее в ней, подсказало, что она должна выйти в тыл вражеских войск. Перед самым рассветом она набрела на небольшую рощу, идеально подходящую для обустройства наблюдательного пункта. Среди пышной южной растительности можно было укрыться от наблюдения, как с земли, так и с неба. Но как только она удобно устроилась на ветвях дерева, сразу же заснула. Проснулась она резко, как от толчка, и увидела, что все небо над степью усеяно кожаными шарами командоров.

"Началось!" — поняла Лора. Командоры приземлялись недалеко от ее рощи. Лора видела, как из них выползают неповоротливые громады улисков, выбегают зорлинги, и, скребя чешуей о землю, выбираются ползуны. Затем все эти существа, строго следуя приказам незримого командира, выстраивались в боевые порядки и выдвигались на рубежи атаки. Совсем близко от Лоры, злобно шипя, прополз отряд ползунов. Низко пригнувшись, они волочили за собой земле чешуйчатые хвосты и быстро перебирали двумя парами опорных конечностей. В боевом положении эти существа вздымались на дыбы и, опираясь на массивный раздвоенный хвост, сражались костяными саблями верхних конечностей. За ползунами пробежало несколько отрядов паучков-зорлингов особей по тридцать в каждом. Вся эта живая масса выстраивалась и изготавливалась, чтобы смертельным валом накатиться на укрепления Терраны.

Лора рискнула (просто не могла не рискнуть) испытать свое новое оружие. Взрывами гранат зорлингов и ползунов разносило на части, и она расстреляла больше половины своего боезапаса, уложив свыше сорока тварей. Озираясь в поисках незримой опасности, порождения Зорга на мгновение застывали над трупами своих сородичей, а затем, подхлестнутые мысленным приказом властелина, снова бросались в бой.

"Вот бы такое оружие нашим воинам! — думала Лора. — Тогда бы все пошло по-другому".

Картина боя не радовала. Улиски прорвали оборонительные заграждения, и в прорыв хлынули зорлинги и ползуны. Чудовищным живым потоком захлестнули они позиции людей, и в какой-то момент ополченцы не выдержали: дрогнули и побежали. Сражение откатывалось все дальше к городу. Вот Конах уже ввел в бой гоблинов и солдат престола. Лора видела, как гоблины шли по трупам, которыми была усеяна вся степь и поля у городских окраин, и добивали раненых ополченцев. Жестокие уроды, вооруженные суковатыми дубинами и палицами, они не слышали криков о пощаде и все опускали и опускали свои дубины и палицы на головы раненых бойцов. Напоследок в бой вступили отборные гвардейские части Священного престола. Но на поле боя уже не было никого, кто бы мог оказать им сопротивление. Лора поняла: сражение проиграно. Все усилия Посвященных оказались напрасны. Небесный Огонь не помог людям. Конах оказался сильнее. Было больно и обидно. Лора вышла из своего укрытия. Она расплакалась бы, наверное, если бы не пролила все слезы накануне. Сражение переместилось к городу, и перед ней расстилалась равнина, усеянная трупами. Горелый запах плоти и пары кислотных выделений проникали даже под шлем. Сознание собственного бессилия злило Лору. Она стояла посреди поля, заваленного грудами трупов, и смотрела в даль, туда, где на горизонте виднелись башни крепостных укреплений Магоча.

"Что ты сделала, чтобы заслужить звание Призрака, этот замечательный костюм и оружие? Положи­ла четыре десятка пауков и только? И думаешь, этим внесла ощутимый вклад в победу Терраны? Так, Лора? Скажи, что так?" — донимали ее угрызения совести. Что она могла ответить? Она не знала, чем еще может помочь людям. Ей было невыносимо горько и тоскливо. И ничего нельзя было с этим поделать. Она уже хотела пробираться следом за отступающими войсками в Магоч, чтобы там вместе со всеми принять последний бой, когда вдруг увидела, что высоко в небе вспыхнуло новое солнце. Яркий луч прорезал синеву неба и упал на холм у нее за спиной.

— Это Квентин! — воскликнула Лора. — Он подает какой-то знак!

Она навела желтое пятно прицела на выхваченный светом холм. В ярком сиянии на фоне изумрудной травы метались фигурки людей в черных сутанах и доспехах. Они закрывали глаза руками от нестерпимого света, льющегося с неба. "Там происходит что-то важное", — подумал Лора. И подхватив винтовку, со всех ног побежала к холму.


Глава 28. Последний акт


По всей ширине степи и по полям до самых крепостных стен Магоча бежали отступающие солдаты. Шли, пошатываясь, и ползли раненые. Их преследовали и добивали зорлинги и гоблины. Первые из улисков подошли к Магочу и, смяв постройки слободы, преодолели ров с водой. Конница Терраны попыталась нанести контрудар с флангов, но зорлинги навели такой страх на лошадей, что те понеслись без оглядки, не обращая внимания на понукания всадников. Кое-кто из драгунов спешился и рискнул вступить в бой с зорлингами, но тотчас же был разорван в клочья, а те, кто поумнее, не оглядываясь улепетывали обратно в крепость.

"Ну вот и все, вот и славно! — потирал руки Конах. — К вечеру должны все закончить. Жалкие остатки людишек бегут в Магоч. Неужели не понимают, что их там ждет? Только одно — смерть. И умрут они сегодня почти все. А дальше? Что будет дальше? Уже завтра на Земле наступит новая эра и новый мир. Мир новых существ, полностью подвластных и подконтрольных моей воле. И тогда зорги мне будут больше не нужны.

Я сделал главное дело моей жизни — скрестил человека и зорга. На выработку сыворотки ушел не один десяток лет, зато теперь я могу быть спокоен. Все в моей власти. Я смог обмануть Мозг Зорга. Сумел завлечь его этой увлекательной игрой — воссозданием протоформ Зорга. В результате на Земле возникла новая раса разумных существ. Нет, зорги помогли, конечно. Без них я бы с Терраной не справился. Но теперь можно поставить точку на истории Зорга. Мозг больше не нужен. Для управления всеми моими миньонами достаточно и того его отростка, что находится у меня в голове. А это означает, что Великий Разум Зорга должен умереть", — хохотнул Конах, представляя себе вожделенную картину: как он разобьет сосуд и спалит в огне всю эту смрадную жижу. Верховный Жрец вздохнул глубоко и свободно. Настал час, к которому он шел сотни лет. Больше не будет никаких унижений, никаких пресмыкательств перед Великим Разумом Зорга — этим непостижимым, обладающим сверхъестественными способностями организмом, которого он никогда не понимал и всегда боялся. Отныне на Земле остался один хозяин — Верховный Жрец Конах.

Холм, с которого вел наблюдение Конах, был неуязвим для Небесного Огня. И расположился здесь Верховный Жрец с комфортом, установив большой штабной шатер. Приближенных и охраны с ним было немного. Все свои резервы властелин престола бросил в бой. Да и какой смысл оставлять резервы, если враг полностью сломлен и Магоч падет через несколько часов. После этого последняя великая битва на Земле завершится. И настанет эра полного единодушия, поклонения и мира. Не об этом ли всегда мечтали Древние мудрецы?

— Друзья, пора отпраздновать нашу победу! — обратился Верховный Жрец к своей свите. — Часы врага сочтены, и ничто не сможет остановить продвижение наших армий.

— Во истину так, Ваше Святейшество! — запричитали приближенные.

— Сегодня — день Вашего триумфа!

— Теперь вы — Властелин Земли!

— Вы правы, друзья мои, пробил час моего триумфа! Долгие годы я жил предвкушением этой победы, тщательно готовил ее, и вот она пришла — моя победа! И не было еще радостнее дня для меня, — с воодушевлением произнес Его Святейшество.

Мысленным взором он перенесся туда, под стены Магоча, где вела ожесточенные бои его армия. Он видел все происходящее глазами своих миньонов: зоргов, гоблинов и людей. Вместе с зорлингами сражался он на улицах Магоча, набрасываясь темными стаями на уцелевших защитников. Вместе с ними рвал и кромсал человеческую плоть, и врывался в дома горожан. Глазами зоргов видел он лица человеческих детей. Дети истошно кричали и прятались, но реакция хищников была молниеносной. Взмах острой лапой — и сразу же наступала благостная тишина. В передних рядах Верховный Жрец сражался вместе с ползунами. Как же ловки и сильны были эти существа! Своими костяными саблями-конечностями они дрались с несколькими воинами противника и точно поражали их кислотными плевками. Как опытный воин Конах не мог не отдать должное доблести защитников Терраны. Они отчаянно сражались за каждый дом, за каждую пядь родной земли и гибли достойно. Но что они могли поделать против громадного улиска, с которым он полз сейчас по улицам Магоча, подминая под себя дома горожан, будто сделанные из картона. Фигурки людей с высоты роста улиска казались Конаху такими маленькими и беспомощными. И как смешны были их попытки поразить улиска копьями, мечами и стрелами! И конечно же, Верховный Жрец шествовал в рядах человеческой гвардии и взирал на все глазами победителя. Но война есть война, и смерть на ней не редкость. И когда погибал кто-нибудь из приверженцев престола, чьими глазами взирал на мир властелин, перед глазами Его Святейшества вспыхивала яркая вспышка. Все пропадало на миг, а затем виделось уже глазами другого миньона.

— Кубок победы, Ваше Святейшество! — генерал Трип подавал на подносе кубок, наполненный до краев багряной жидкостью.

— Пусть все выпьют, раздайте всем, — распорядился Конах.

— В этот торжественный час, как и много лет назад, все должны приобщиться к нашей великой победе. Про меня слагают легенды, что я напоил кровью великого Сведера лучших моих воинов. Пусть будет так. Тогда тоже был день великой победы. А сейчас я предлагаю вам, ближайшим моим соратникам, этот священный напиток.

— Что это, Ваше Святейшество? — осмелился спросить кто-то из жрецов.

— Это моя кровь, — со значением произнес Конах. Он посмотрел в глаза каждому: не усомнился ли кто, не промелькнула ли в чьих глазах усмешка.

— Каждый, кто предан мне, пусть выпьет этот напиток. Когда моя армия приобщилась к крови князя Сведера, она стала непобедимой. Когда же вы приобщитесь к моей крови, станете такими же великими и могущественными, как я!

— Ваше Святейшество... — раздался чей-то робкий голос.

— За наше торжество и нашу победу! — возгласил Конах и поднял кубок. Все поднесли к губам дурманящий напиток. Солнце играло в темной жидкости багровыми тонами. Его Святейшество проследил, чтобы выпили все. И только тогда сам пригубил из кубка.

— Да, жаркий был денек! — удовлетворенно произнес Верховный Жрец и посмотрел на небо, откуда в бессильной ярости низвергался Небесный Огонь.

— Ничего, скоро мы тебя погасим! Кому ты будешь нужен, когда умрет последний человек? Кого тогда станешь защищать? Подожди, я еще доберусь до тебя, эльфидское отродье!..

И тут, словно бы в отместку ему, яркая вспышка осветила холм. Свет до мельчайших подробностей выхватил все, что было на холме: шатер, людей в черном, кубок багряной жидкости в руках Конаха и даже самую ничтожную травинку.

— Что это?! — вздрогнули все. На небе, затмевая свет солнца, сияла новая звезда. Свет ее был настолько ярок, что воины престола позакрывали лица ладонями. И только Его Святейшество остался стоять, как был — с кубком в руке. Он не привык, чтобы его перебивали, особенно в такой день, и решил, несмотря ни на что, закончить свою проповедь:

— Кто выпьет — приобщится ко мне. Станет моей плотью и кровью и сядет одесную от меня, — очень древние слова сами собой всплывали у него в памяти. Но, где и когда он их слышал, Верховный Жрец не мог вспомнить.

— Истинно говорю вам: будете детьми моими, а я Отцом вашим, любящим и направляющим вас. И не будет больше на Земле ни греха, ни слез, ни крови напрасной, ни страданий. Ибо все отныне будет подчинено мне, и я буду ваш Господь Бог. Я буду отмерять ваши жизни и утирать слезы ваши, я буду давать отмщение врагам вашим и жизнь детям вашим. И все вам будет дозволено и доступно — только лишь попросите меня о том покорно с молитвой. Открою вам небеса и горы и изгоню чудовищ с лица земли, ибо вы теперь дети мои.

Случайно взгляд Конаха упал на раскаленную солнцем и выжженную Небесным Огнем степь. И тут ему показалось, что невдалеке промелькнула какая-то тень. Даже не тень, а так — неуловимое движение искаженного знойного воздуха. "Мало ли что может померещиться в степи, разогретой солнцем, — подумал Верховный Жрец. — Ничего особенного: преломление лучей, отраженный блик, фата-моргана". Но за то короткое мгновение, в течение которого все это продолжалось, недоброе предчувствие успело уколоть Жреца.

Лора бежала так быстро, как только могла. И все равно этот холм, утопающий в потоке ослепительного света, приближался невыносимо медленно. Достигнув подножия, Лора на минутку остановилась. Нужно обязательно передохнуть и успокоиться. Иначе могут почуять ее запах или тяжелое дыхание. Тварей Зорга у холма не было. Все были брошены в бой. Его Святейшество охранял отряд гвардейцев. Двойной цепью они окружали холм через краткие промежутки. Восстановив дыхание, девушка стала осторожно пробираться между солдатами. Разомлевшие на солнце, они стояли, тупо уставясь в степь. Их начальник, здоровенный детина, развалился на травке в тени подальше от глаз Его Святейшества. Лора юркой змейкой проскользнула между гвардейцами, стоящими на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Слава Высшим Силам, они ее не почувствовали. Она стала взбираться по склону холма, и в этот момент один молоденький гвардеец, стоящий перед ней, задремал и выронил копье. Копье упало на Лору и, инстинктивно вытянув руку, она задержала его. Солдат, мигом очухавшийся ото сна, обалдело смотрел, как его копье висит в воздухе. Лора бросила копье на землю.

— Крас, что там у тебя? — недовольно заворочался начальник стражи.

— Тут призрак, господин капрал! — солдат указывал рукой прямо на Лору.

Девушка бросила быстрый взгляд на свое тело. Нет, все в порядке — она не видима.

— Что там тебе привиделось, Крас? — капрал поднялся с земли.

— Да вот! — солдат шагнул в сторону Лоры. Он видел какой-то неясный силуэт в очертаниях искаженного колеблющегося воздуха. Девушка боялась пошевелиться и выдать себя. Неожиданно солдат протянул руку и дотронулся до нее.

— А-а-а! — заорал он и отпрянул.

— Тише, дурак! — прошептала Лора. — Я тебе башку отстрелю!

Голос призрака, прошедший сквозь трубки воздушных фильтров, был сиплым и хрипатым. Крас и сам не ожидал, что в этом мареве что-то есть. Он стоял, не шевелясь, и когда ему в подбородок уперлось невидимое, но твердое и осязаемое дуло винтовки, он окончательно поверил в призраков.

— Тихо! Не надо кричать и все будет хорошо, — негромко сказала Лора.

— Эй, Крас, что там у тебя? Нашел призрака? — капралу явно не хотелось вылезать из своего убежища на солнцепек и подниматься на холм.

Бедолага Крас дрожал всем телом:

— Никак нет, господин капрал! Заснул — померещилось...

— Напомнишь потом, чтоб всыпали тебе десяток горячих, — капрал постоял еще немного, обозревая холм, и залег обратно в тенек.

— Молодец, мальчик! Так и стой — тихо! — пригрозила Лора.

Она миновала вторую линию оцепления и, поднимаясь по склону, еще долго держала на прицеле перепуганного солдата. Винтовка пару раз высовывалась из поля действия костюма и, подмигивая Красу черным глазом дульного среза, служила весомым аргументом к словам призрака.

Лора поднялась на вершину холма и оказалась совсем близко от Его Святейшества Конаха. Он произносил какую-то проповедь, и Лора подумала, что это последняя его проповедь.

— Един я плотью и духом с вами, дети мои возлюбленные. И как вы пребудете во мне, так и я в вас. И наступит тогда на земле царствие Мое...

Щелкнул спускаемый предохранитель. Палец призрака лег на спусковой крючок.

— И пребудет воля Моя как на земле, так и на небе...

"Не в этой жизни..." — Конах вдруг расслышал сдавленный шепчущий голос.

— Что не в этой жизни? — удивленно переспросил Его Святейшество.

"Наступит твое царствие", — прошептал голос.

Кровь бросилась в голову Конаху. Мозговой отросток испуганно взвизгнул. И тут в глаза Верховному Жрецу ударила яркая вспышка. Ему показалось, что у него в голове взорвалась новая звезда, такая яркая, как солнце, как миллион звезд. Краем ускользающего сознания Конах успел поймать звук, резкий и отрывистый, как удар хлыста. Звук из далекого, давно позабытого прошлого. "Чуть ниже и левее..." — прошептал Разум Зорга, направляя пулю. Верховный Жрец даже не успел удивиться, как его вдруг резко отбросило и опрокинуло на спину.

"Хороший выстрел!" — прошелестел в умирающем мозгу Конаха отросток Великого Разума Зорга.

Смотреть на яркий свет было мучительно больно: новое солнце слепило его, и, как ни старался, он никак не мог прикрыть глаза, чтобы избежать этого непереносимого, выжигающего душу сияния. Так и лежал навзничь, раскинув руки в стороны и уставясь на яркую звезду эльфидов неподвижным остекленевшим взором.

— Хороший выстрел! — не ведая, что повторила слова Великого Разума Зорга, произнесла Лора и, облегченно вздохнув, опустила винтовку. Свое дело она сделала.



* * *


Эрлиер вновь затрепетал на груди принца. Квентин открыл крышку. Перед ним вновь был холм с шатром Священного престола. Но картина разительно переменилась. Яркий луч освещал вершину холма, как мощный прожектор сцену, где уставшие актеры доигрывали последний акт этой героической пьесы. Квентин сразу все понял.

— Джордан, скорее сюда! — крикнул он.

Распластавшись на земле, раскинув руки в стороны, на вершине холма лежала фигурка человека в черной сутане. Над ним столпились жрецы и рыцари, отталкивая и мешая друг другу. По всему было видно, что все они охвачены смятением и паникой.

— Что там? — подошел Джордан.

— Конах мертв! — Квентин посмотрел в лицо Джордана. Глаза принца светились искренней радостью.

— Не может быть!

— Вон он лежит, видишь? Это Конах!

— Это надо еще проверить...

— Ничего не надо проверять, Джордан. Все и так ясно! Ты сам скоро все поймешь.

Джордан недоверчиво покосился на Квентина. Ему очень хотелось бы верить словам этого восторженного юноши, но опыт и врожденная критичность не позволяли этого сделать. Да и сколько уже раз хоронили Конаха!..

— Кто это сделал?

— Не знаю! Но мы поступили правильно, что осветили этот холм. Вот все и свершилось!

— Похоже на этот раз ты прав, — Джордан смотрел на экран монитора, на котором была видна столица Терраны. Улиски пробили бреши в стенах крепости, но внезапно остановились. Зорлинги, ворвавшиеся на улицы города, тоже почему-то замешкались. Еще минуту назад порождения Зорга яростно сражались, кучами набрасываясь на редеющих защитников Терраны. Но теперь в нерешительности застыли, словно бы прислушиваясь к чему-то. Командоры, доставлявшие десант в нужные места, беспорядочно кружили над полем боя. По всему было видно, что в рядах противника возникло замешательство.

— Смотри, они остановились! Приказы отдавать теперь некому, — воскликнул Квентин.

На тесных улицах Магоча, в самом центре сражения, тоже почувствовали это:

— А ну, братцы, навались! — командиры ополченцев отходили от шока отступления. — Бей тварей!

С городских стен, с крыш домов, из-за баррикад и укреплений на чудовищ Зорга обрушился град стрел, камней и копий.

— Вперед в атаку! Зададим им жару! — закричал какой-то молодой пехотный командир, помогая людям окончательно сбросить с себя испуганное оцепенение. Воины с мечами, копьями и алебардами бросились на оторопевших зорлингов и ползунов. И эти отвратительные твари, прекратив всякое сопротивление, побежали назад. Под градом ударов поползли неповоротливые, как громадные тюлени, улиски. Вот и гоблины попятились назад, лениво и неуклюже отмахиваясь своими дубинами и палицами.

"Ура!" — разнеслось над Магочем. Ополченцы, стражники и горожане устремились в атаку.

И тут помог флот, уцелевший после ночной битвы. Альдор несколько магических треножников передал на корабли. Флот ударил прицельным огнем по отступающим в панике зоргам. И только воины гвардии Священного престола меньше других поддались панике. Их ощетинившиеся копьями каре и шеренги все еще продолжали шествие к Магочу. Уже даже гоблины остановились, тупо оглядываясь друг на друга, как бы вопрошая, что же дальше делать, а человеческая гвардия Конаха по-прежнему продолжала надвигаться на Магоч. Нет, прав был Его Святейшество, приберегая гвардию на самый крайний случай.

И тут король Стефан, наблюдавший за ходом битвы с одной из крепостных башен, наконец решился.

— У нас есть конница в резерве? — спросил он Гира, начальника королевской гвардии.

— Да, Ваше Величество. Пять эскадронов.

— Тогда давай, дружок, я на тебя рассчитываю, — король по-отечески заглянул в глаза Гиру.

— Но, Ваше Величество, резервов явно недо... — попытался возразить Гир.

Но Стефан с рыком набросился на него:

— Конницу в бой! Всю, мать твою так! Смести солдат Конаха, немедленно!

Гир даже отшатнулся — такого от Стефана Благодушного он не ожидал. Боясь повернуться к королю спиной, Гир испуганно попятился толстым задом.

— Давай быстро, иначе упустим победу! Мою победу! — воскликнул король.

Застоявшаяся королевская конница вылетела на оперативный простор.

"Вот это была рубка! — вспоминали потом ветераны. — Тыщи разных тварей порубали мы в капусту! Уж давненько не знавала конница Терраны такой славной рубки. Ну и отвели ж мы душу!"

Широким потоком уланы растеклись по степи, преследуя ускользающих гадов.

— Смотри, Джордан, конница пошла, — обратил внимание Квентин.

— Вижу, — удовлетворенно заметил Джордан. — Давай поможем им сверху!

Весь огонь они сосредоточили на непобедимой доселе гвардии Конаха. Поработали на славу, и когда подлетела конница короля Стефана, на ее долю выпало лишь преследовать и добивать в степи разрозненные части некогда грозной и непобедимой гвардии Священного престола. Исход сражения был уже ясен. Воинство Конаха было полностью деморализовано и рассеянно.

Квентин откинулся в мягком кресле и уже как-то вальяжно и расслабленно нажимал на кнопку джойстика, выбирая цели по своему усмотрению. Самое страшное было позади, и можно было расслабиться. От непрерывного многочасового сидения у него затекли ноги, и захотелось в туалет.

Он уже решил, что пора немного передохнуть, когда Эрлиер на его груди завибрировал и задребезжал в последний раз.

"Что бы это еще могло быть?" — подумал принц и откинул крышку.



* * *


Лора стояла на вершине ярко освещенного холма. Она замерла еще не в силах поверить в то, что она сделала это.

В десятке шагов от нее лежал мертвый, с простреленной головой Конах, а вокруг него бестолково суетилась вся его придворная камарилья. Главное было сделано, и Лоре оставалось так же незаметно, как она появилась здесь, ускользнуть с холма. Она взглянула в сторону города — там еще кипело сражение. Если ей удастся незамеченной пробраться к Магочу, она окажется там весьма кстати: в магазине винтовки оставалось десятка два патронов. Лора бросила прощальный взгляд на Конаха. Сомнений в том, что он мертв, не было. Разрывная пуля снесла Конаху половину черепа вместе с золотой пластиной, и мозги властелина вперемежку с кровью и еще какой-то вязкой зеленой слизью медленно стекали по травянистому склону холма. Лора стала спускаться вниз. Вокруг царила паника, и никто из приближенных Конаха не увидел или не придал значения едва заметному искажению воздуха, слабо очерчивающему контуры ее фигуры. Она благополучно спустилась с холма и направилась к городу, стараясь не натолкнуться на беспорядочно мечущихся по полю зорлингов. И только тут заметила, что все это великое воинство зоргов потеряло управление. В беспорядочных метаниях зорлингов, судорожных движениях ползунов, бессмысленной суете над землей командоров и хаотичном бегстве гоблинов — во всем чувствовалась утрата единого организующего начала, некой сплачивающей все эти разнообразные и разнородные существа идеи. И тогда Лора поняла: цель достигнута. Никогда больше воинство зоргов не сможет выступить единой сплоченной и организованной силой. И несмотря на то, что бой у города еще продолжался, и гвардия Конаха еще оказывала сопротивление, победа уже была близка. Лоре стало легко и спокойно. Она обходила кучи мертвых тел и шарахалась от стаек зорлингов, в панике снующих по полю. Бой постепенно откатывался от города и приближался к ней. Она видела, что в сражение вступила королевская конница. Тяжелая кавалерия отчаянно рубила и преследовала остатки отступающей гвардии Конаха. Это была победа. Хотелось смеяться и петь. Но было нельзя — эти твари могли почуять ее. И все равно душа Лоры ликовала и пела. Все складывалось как нельзя лучше, победа была одержана, и она, Лора, сделала сегодня очень важное дело. Может быть, самое главное дело в своей жизни. "Вот доберусь до города, — радостно думала она, — и дождусь там Квентина. Он, наверное, уже скоро вернется оттуда". Она посмотрела на небо, откуда без устали разил отступающих врагов Небесный Огонь. Все самое страшное было уже позади.

До Магоча оставалось еще около часа пути, когда она поравнялась со скоплением командоров, неподвижно, с поникшими щупальцами, висящими в воздухе. Командоры казались такими мирными и безжизненными, что Лора, не подумав об опасности, решила пройти под ними. Она смотрела вперед на город, на несущуюся навстречу ей кавалерию и бегущую под ее ударами гвардию Конаха. Но как только Лора оказалась под ближайшим из командоров, щупальца этих чутких организмов встрепенулись. Мехи их двигательных камер наполнились воздухом, и, вздрогнув, командоры, пришли в легкое круговое движение. Один из командоров опустился ниже, и его щупальца-антенны слегка коснулись головы Лоры. Девушка от неожиданности вздрогнула и брезгливо отстранилась. Командор тотчас же почувствовал движение, и все они спустились на уровень человеческого роста, со всех сторон окружив Лору. Теперь, чтобы пройти под кожаными шарами, ей надо было наклониться. Дороги назад не было: командоры взяли ее в плотное кольцо, и Лора стала пробираться вперед, с отвращением раздвигая болтающиеся щупальца. Командоры снизились еще больше, легкими прикосновениями щупалец определяя местоположение призрака.

"Вот же твари! — думала Лора, отбиваясь от липких щупалец. — Ну, раз вы этого хотите, вы это получите!"

Она передернула затвор автоматического гранатомета. Словно бы почувствовав для себя угрозу, командоры взволновались еще больше. Лора не больше сомневалась — они ее видели. Это было действительно так. Зрение командоров, этих разведчиков Зорга, было хорошо развито: они видели и в инфракрасном диапазоне. А в их память были заложены сведения об ужасных призраках — невидимых воинах Древности, самых главных врагах зоргов. Ближайший командор протянул толстые канаты щупалец и обвил их вокруг Лоры, сразу заблокировав ее движения.

— Пусти, скотина! — крикнула Лора, пытаясь вырваться из цепкой хватки черных гофрированных щупалец.

Командор услышал человеческий голос и сдавил тело девушки еще сильнее. Винтовка выпала у нее из рук.

— Ах ты, гадина! — из последних сил девушка билась в щупальцах летающего организма и чувствовала, что задыхается.

Командор не спешил. Он явно выжидал, когда его жертва окончательно выбьется из сил и затихнет. И еще сильнее сжал кольцо щупалец. Лора почувствовала, что теряет сознание. Командор только этого и ждал. Теперь, когда сопротивление жертвы было полностью подавлено, он, не ослабляя мертвой хватки, втянул ее в свое нутро и, с силой выбрасывая реактивные струи воздуха, быстро полетел прочь.



* * *


На этом матовый свет Эрлиера погас, и Квентин еще долгую секунду сжимал погасший кристалл. Эрлиер, как всегда, позвонил в нужный час и показал ему самое главное.

— Нет, Лора, нет! — в отчаянии закричал принц.

Командор уносил Лору все дальше.

— Джордан, ты видел?! Разворачивай станцию, давай за ней!

Но даже если бы орбитальная станция Эльфиды и была способна свободно перемещаться в космосе, было уже поздно. Набрав скорость, командор затерялся среди себе подобных. Над полем хаотично сновали тысячи таких же, как он, неприкаянных созданий.

— Стреляй, Джордан! Сделай же что-нибудь! — в отчаянии взывал Квентин.

— Мы не можем стрелять туда, ты же знаешь... — с горечью ответил Джордан.

— Что делать, Джордан?

— Если после боя командоры останутся на месте, ее еще можно будет спасти.

— Как можешь так спокойно говорить! — Квентин был вне себя. — Она... Она спасла нас всех! А мы, а я!..

— Когда кончится сражение, мы спустимся и перестреляем всех командоров. Только так можно ее спасти.

— Высаживай меня! — крикнул принц.

— Сейчас?!

— Да, черт побери!

— И ты ринешься на поле боя, где все еще враг!

— Да!

— Извини, но я не могу этого сделать и не хочу...

— Джордан! Если ты не высадишь меня немедленно, я разнесу всю эту чертову станцию! — Квентин выхватил клинок Гедара. — Все равно она никуда не годится!

— Послушай, Квентин, я все понимаю...

— Быстрее, Джордан! Он улетает!

— Хорошо, будь по-твоему. Но пока ты выберешься из лабиринта, пока...

— Быстрее, Джордан!

— Дай мне сказать! — потерял невозмутимость храмовник. — Пока ты выберешься из лабиринта, выйдешь из города, доберешься до места сражения, они будут уже далеко. Гораздо разумнее...

— Все, хватит! — Квентин шагнул к Джордану с мечом в руке. В его глазах застыла такая холодная решимость, что Джордан понял, этот парень не шутит.

— Хорошо, пройди в отсек, где Звездные Врата.

— Вот увидишь, Джордан, я спасу ее!

— Надеюсь на это. Лора дорога нам всем. Но главное: мы сделали то, что должны были сделать. Мы победили! Помни об этом!

— Мы еще встретимся, Джордан?

— Непременно. Шифр помнишь?

— Да, — машинально ответил Квентин, не понимая, о чем идет речь. Его занимало одно, как скорее попасть в Магоч.

Звездные Врата в центре лабиринта вспыхнули светом, и Квентин вышел наружу. Стража, выставленная королем, немало удивилась, увидев человека, выходящего из купола света. Все прошло нормально: все пилоны светились каждый своим светом. Стремглав пробежав лабиринт, освещенный теперь факелами, Квентин выскочил на улицу. Бой в городе уже завершился. Все вторгшиеся зорги были уничтожены, и горожане, повылазившие из своих укрытий, дивились на тела невиданных чудовищ. Юноша вскочил на коня и, не обращая ни на кого внимания, рванулся за пределы города. Бой все дальше откатывался в степь. Поля от города до границ Терраны были усеяны трупами людей, зоргов и гоблинов.

Воины находили под землей затаившихся осквернителей, ползунов и другую нечисть Зорга и добивали их. Лучники расстреливали сбившихся в стайки командоров, и те, спасаясь от стрел, лениво уплывали в сторону моря. Некоторых из них сбивали, и тогда командоры лопались, как воздушные шарики, и сморщенными кожистыми мешками шлепались на землю. Квентин носился по полю боя, осматривал сбитых командоров и громко звал Лору. Но ее нигде не было: ни среди живых, ни среди павших. Быстро темнело, и войска, завершив глубокий рейд и преследование противника, возвращались обратно. Воины вновь проходили по полям, заваленным смердящими трупами, отравленным кислотой и ядами осквернителей, и, низко склонив голову, отдавали дань павшим воинам.

Квентин до ночи, до той самой поры, пока на небе не вспыхнули звезды, искал Лору. И только лишь с наступлением темноты он, обессиленный, перепачканный, отравленный ядовитыми испарениями, решил вернуться в город. Конь под ним пал, и, только собрав в кулак всю свою волю, принц заставлял себя переставлять ноги. Он боялся, что еще немного и сам свалится на эту пропитанную ядовитыми, кислотными испарениями землю и заснет на ней вечным мертвым сном. Насилу он доковылял до Магоча и поразился настороженной тишине, опустившейся на город. Город спал сном младенца, вдоволь нарыдавшегося и оттого успокоившегося. Люди были обессилены настолько, что не могли ни плакать, ни веселиться. Все было оставлено на потом, когда пройдет первая непереносимая боль и потрясение.

Принц шел по городу в полном одиночестве. Душа его была опустошена и выпотрошена. Он потерял все, что только мог потерять. Всех дорогих и близких ему людей. И теперь, когда сделал все, что от него зависело в этом мире, все, что было уготовано ему провидением, понял, что никому больше не нужен. Он выполнил возложенную на него миссию спасителя человечества, заплатив за это слишком высокую цену. Еле волоча ноги в стопудовых, разлезшихся от ядовитых испарений сапогах, Квентин добрался до гостиницы. Казалось, целая вечность минула с тех пор, как он был здесь в последний раз. Все, что было, осталось в ином, прошлом мире, отставшим на долгие годы и кажущемся далеким сном. Юноша тяжело опустился на каменные ступеньки крыльца. Входить внутрь почему-то не хотелось. Он сидел на ступеньках и смотрел в небо, где искрились и подмигивали ему миллионы звезд от своей вечности и незыблемости равнодушные к человеческим судьбам. Где-то там среди них, таких холодных и безучастных, находилась маленькая звездочка станции эльфидов, этих небесных странников, невесть по какой причине решивших избрать Землю объектом своей защиты, дружбы и братства.

Великое сражение закончилось. Конах был уничтожен. На небе погасли всполохи Небесного Огня. Все пророчества исполнились, все великие дела были сделаны, но радости не было.

"Может быть, завтра... — думал Квентин. — Может быть, завтра и наступит праздник. Кто знает..." Он уже собирался встать и пойти к себе в комнату, когда на его плечо легла чья-то рука:

— Нигде не нашел ее?

— Нет, — Квентин поднял голову. Перед ним стоял преподобный Патрик.

Они помолчали. Дальше говорить не хотелось. Огонек надежды еще теплился в них, и слишком страшно было произнести вслух очевидные вещи.

— Все выжили, только Альдор ранен, — сказал Патрик. — Но, думаю, с ним все будет в порядке.

Квентин молчал, опустив голову.

— Король назначил парад в честь победы. Он хочет, чтобы все мы были на почетном месте. Ты как?

— Не знаю... — ответил Квентин. Он понимал, что Патрик говорит это только для того, чтобы отвлечь его от грустных мыслей.

— Может, по стаканчику вина? Будет легче...

— Спасибо, друг. Но как-нибудь в другой раз, — Квентин поднялся на ноги.

— Эльф остался там? — жрец кивнул на небо.

— Да, — коротко ответил Квентин.

— Завтра мы все придем к тебе, слышишь? — Патрик потряс его за плечо.

— Да, приходите.

— Я знаю много слов, Квентин, и мог бы говорить долго... Не раз мне приходилось утешать паству в дни лишений и бед. Но сегодня не нужно этих слов... Скажу лишь, что Лора до конца выполнила свой долг. Она спасла наш мир. Мы будем жить в новом мире. И наши дети будут жить и радоваться в этом прекрасном, счастливом и свободном мире! Лора теперь принадлежит всем нам, всем людям, и все мы гордимся и любим ее.

— Да, Патрик, да. — Квентин поднялся по ступеням. От слов жреца что-то всколыхнулось у него в душе, и он не хотел, чтобы Патрик видел сейчас его лицо.

— До завтра, Квентин! Мы зайдем за тобой.

— Заходите, я буду ждать. — И Квентин скрылся за скрипнувшей дверью гостиницы.



* * *


Король не шутил, когда объявил, что намерен провести торжественный парад. И действительно, неделю спустя после битвы, когда похоронили и оплакали павших, на главной площади Магоча выстроились королевские войска и части ополчения, выжившие в сражении. Принимал парад сам король Стефан. Он не мог отказать себе в этом маленьком удовольствии и в парадных украшенных золотом доспехах самодовольно восседал на белоснежном жеребце.

— Как бы рожа у тебя не треснула, — прошептал Фарт, поедая короля глазами.

Как и было обещано, всем им, Посвященным, выделили почетные места рядом с королем и высшими сановниками. Парада победы в Терране не было уже больше ста лет, со времен Великих королей, как, впрочем, и повода похвалиться военными успехами.

Войска застыли стройными каре. Впереди сводных отрядов ополчения барабанщики и горнисты, за ним знаменосцы. Последними — на нетерпеливо переминающихся конях — конногвардейцы.

— Равня-я-йсь! См-и-рно! — прозвучали команды. Войска замерли, выровняв строй.

— Шаг-о-ом марш! — Королевская гвардия запечатала стройным шагом по мостовой. Били барабаны, звонко пели рожки и фанфары. Жрецы в пурпурных расшитых золотыми нитями одеждах гордо несли символы Небесного Огня. Взлетали вверх фейерверки, дамские чепчики и шляпки. Восторженные горожане забрасывали колонны войск цветами.

Победа была Великой. Угроза, столько лет нависавшая дамокловым мечом над Терраной, была ликвидирована. Хорошие вести разносились быстро, и вскоре вся земля вздохнула облегченно. Ужасного Конаха больше не существовало. Войска престола были полностью разгромлены и рассеяны по степям. Альдор, правда, убеждал короля Стефана организовать военную экспедицию в Арану, король, может, был бы и готов согласиться с этим предложением, но сил у Терраны и в самом деле было недостаточно для столь крупномасштабного наступления. Стефан успокоил себя тем, что столица Священного престола далеко и со смертью Конаха там больше не осталось сил, способных организовать новое вторжение.

Почти все Посвященные: Огюст, Патрик, Квентин и Фарт находились на площади. Альдор еще не оправился от ранения и лежал в лазарете. Но Квентин, навестивший его накануне, подумал, что маг, скорее всего, сознательно уклонился от участия в параде, чувствуя свою вину за многолетнюю службу Конаху. Что ж, пусть это останется на его совести. Каждому в конце концов воздается за то доброе и злое, что он сделал. И сейчас все Посвященные, увенчанные лавровыми венками, стояли подле короля и принимали поздравления вместе с ним. Марширующие войска отдавали им честь и кричали громкое "Ура!" Жители Терраны осыпали цветами. Все Посвященные получили большие должности: Фарт стал адмиралом и командующим флотом, Патрик — главным Жрецом Небесного Огня, а карлик Огюст — главным казначеем королевства. Альдор отказался от каких-либо должностей, получив, наконец, долгожданную отставку, заслуженное вознаграждение и, как результат, возможность спокойно и в достатке прожить оставшиеся годы.

Вот только с Квентином король Стефан испытывал определенные затруднения, не зная какую награду предложить принцу Монтании. Квентин же в свою очередь даже не пытался облегчить муки короля, в разговоре с ним все больше молчал или отвечал односложно: "Да, Ваше Величество... Нет, Ваше Величество..." Да и что мог предложить ему король Терраны взамен разрушенного дома и разбитого сердца. Поэтому, как только закончились торжества, принц стал потихоньку собираться в дорогу. В Терране с исчезновением Лоры его больше ничего не держало.

"Может, мне повезет и удастся найти след Лоры, если сиднем не буду сидеть на одном месте, а отправляюсь искать ее по всему белу свету", — так думал принц и так ему хотелось думать в эту минуту.

Друзья смутно догадывались о том, что задумал Квентин. Но никто, понимая его чувства, не досаждал ему советами или сочувствием, разве что однажды утром, когда во дворе гостиницы принц оседлывал лошадь, все они подошли к нему.

— Ты понимаешь, дружище, гоблин ты этакий... — начал Фарт.

Но Квентин взглянул ему в глаза и положил на его сильное плечо руку.

— Не надо, старина. Что должно быть сделано, то сделано. Я сделал все, что должен был сделать. Не удерживай меня, все равно ничего не получится.

— Куда ты пойдешь?

— Не знаю, дружище. Поброжу по белу свету... — вздохнул Квентин. — Может, где и отыщется след Лоры.

— Да, понимаю... — стушевался Фарт. — Ну да ладно, как знаешь. Сила тебе в помощь!

Квентин забросил на седло каурой лошадки свою нехитрую поклажу.

— Только, если что, понимаешь, гоблин ты этакий, мы завсегда... — Фарт не мог удержаться и смахнул непослушную слезу. — Только скажи и мы мигом к тебе!

— Дружище, Фарт! — Квентин крепко обнял бывалого моряка.

— Мы всегда с тобой, Квентин! Да благословит тебя Небесный Огонь! — с мягкой улыбкой произнес преподобный Патрик, понимая двойной смысл этого канонического высказывания.

— Только кликни, и я прибегу, даже под землей пролезу! — ткнулся Квентину куда-то в живот Огюст. — Мы, карлики, шустрые, только кликни... — Огюст поднял мокрый взгляд больших карих глаз на Квентина. — Еще увидимся, друг?

— Друзья, я вас никогда не забуду! — Он подошел и обнял каждого и преподобного Патрика, и крошку Огюста, важно расхаживающего в новом сюртуке с золотым шитьем, и даже враз осунувшегося, какого-то поникшего и бледного от перенесенных ранений, Альдора.

— Что ж, парень, да хранит тебя Высшая Сила! Удачи тебе! И прости за то, что было черного между нами, — Альдор нашел в себе силы взглянуть в глаза принцу.

— Вот возьми этот амулет. — Маг снял с шеи золотую подвеску. — Он охранит от многих напастей, адских тварей и злых сил, что могут встретиться тебе по дороге.

— Прощай, старик! — Квентин обнял Альдора и только тут заметил, что старый Маг плачет, чуть заметно сотрясаясь всем телом. — Ты тоже прости, если что было не так.

Квентин вскочил в седло. Притихшие Посвященные стояли такие одинокие и потерянные среди шумной суеты постоялого двора и провожали его тоскливыми взглядами. Последний раз он всмотрелся в лица друзей и прощаясь поднял вверх руку, на которой ярко сиял волшебный камень Принца.

— Прощайте, друзья! Помните о нашем Братстве!

Затем пришпорил лошадь и, более не оглядываясь, поскакал к городским воротам. Когда город остался позади, Квентин выехал на ту же дорогу, которой пришел сюда, и направился к северу.

Проезжая мимо холма, где был убит Конах, принц замедлил шаг, заметив на зеленой поверхности, на том самом месте, где лежал Верховный Жрец, какое-то странное пятно, несколько отличающееся по цвету от окружающей травы.

"Он даже после смерти сумел отравить землю!" — подумал Квентин и, гоня от себя грустные мысли, подстегнул коня и уже знакомой дорогой помчался на север.



* * *


Великий Разум Зорга в Аране осиротел, потеряв великое множество своих порождений. Вся столица Священного престола была погружена во мрак, тишину и безмолвие. Властелин престола был мертв, а его армии уничтожены. Мозг Зорга спал, не находя ни единого отклика на свои запросы. Эта мертвая тишина продолжалась несколько месяцев, пока Великому Разуму Зорга вдруг не послышался во сне смутный и слабый призыв его заброшенного отпрыска.

Он не смел в это поверить и только спустя несколько дней, удостоверившись, вздохнул облегченно. Где-то за тысячи миль отсюда, в степи, просочился, впившись в землю, и сумел проклюнуться слабенький его отросток, его родная частичка, — настоящий Мозг Зорга.


15.04.99 — 18.08.00



июнь 2002



г. Иркутск



ОГЛАВЛЕНИЕ


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВЫЖЖЕННАЯ ЗЕМЛЯ

 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх