Описание, данное Четвертым Раикаге, с этим типом совпадало практически полностью.
— Похв-вально, Буфера, — хриплым и низким голосом прорычал Рок Ли, обращаясь к застывшей на месте Цунаде. — но, если честно, не им-меет смысла. Город я разрушу в люб-бом случае.
— Ты настолько нагл, — с ледяным спокойствием произнес Гирико, и Шикамару невольно поразился выдержке этого человека. — что заявился сюда один?
Раздался мерзкий каркающий смех, и преступник, четыре года назад покинувший Скрытый Лист, смачно сплюнул на землю.
— А тебе м-мало, уебище? — насмешливо выкрикнул юноша, встряхнув головой, и лишь на миг, но молодому Наре удалось увидеть глаза своего противника. Абсолютно черные, покрытые сетью серых вен, больше похожих на трещины. Джонин невольно вздрогнул и покрепче сжал рукоять своего куная.
— Нас тут шестеро, чьи уровни не меньше джонина, — воскликнула Темари, поднимая веер и указывая им в лицо врага. — Сейчас мы убьем тебя, а Узумаки будет ликвидирован дивизией возле печати, куда он, как я поняла, направился. У вас нет ни шанса!
Ли медленно повернул голову в сторону девушки и несколько секунд молча смотре на нее, будто разглядывая какую-то букашку.
— У тебя хорошее тело, ш-шлюшка, — прошипел он, оскалившись, и с края его нижней губы потекла зеленоватая слюна. Куноичи, не смотря на всю свою выдержку, не вытерпела этого плотоядного взгляда и сделала маленький шажок назад. — Подожди в сторонке пару минут — повес-селимся.
С этими словами нукенин убрал локоть с радара Казекаге, демонстративно хрустнул костяшками пальцев на руках и ловко вытащил свой меч. Прямой клинок с орнаментом из переплетенных змей показался одной из Легендарной Троицы смутно знакомым.
— А что до Уз-зумаки... — с нарастающим в горле смехом продолжил Рок, делая первый шаг навстречу своим противникам. — В душе не еб-бу, где он. Гран-ницу я пересек один.
Шиноби ошеломленно смотрели на ухмыляющееся лицо своего врага.
"Один? — судорожно размышлял Шикамару. — Но тогда..."
В верхней части часов покачивалась одна последняя песчинка.
* * *
— Поторапливайтесь, придурки!
Я был раздражен и взбешен поведением Ли. Этот проклятый наркоман почуял запах менструальной крови со стороны Суны и рванул туда, выхватив у меня один из подготовленных кунаев для телепортации. Моя чакра уже была внутри печати на том ноже, а потому использовать ее смог даже этот урод. Совершенно не представляя, что он мог натворить в одиночку и без моего присмотра, я не мог тут же последовать за ним из-за семерых шиноби, каждую минуту пытавшихся вырваться из под моего контроля.
— Гори в аду, сосунок! — ревел черножопый, пытаясь одной физической силой перетянуть духовную цепь на себя. Я со злостью выругался и дернул всю связку на себя, заставляя всех джинчурики споткнуться и подлететь ко мне, словно рыбу на крючке.
— Заткни пасть, — прошипел я, посылая свою чакру по сковывающей технике. Волна боли пронзила моих пленников, заставляя их как одного сжать зубы и скорчиться на песке. — До ебанной печати осталось немного, шевелите задницами!
Из всех носителей Биджу, своеобразным джинчурики которых стал я, больше всех рыпались этот доморощенный рэпер, а также Семихвостая девчонка. Остальные, более-менее наученные горьким опытом общения как с моими техниками стимуляции нервных клеток, так и с выпирающими частями тела Рока, вели себя тихо и послушно. Хотя, так могло показаться лишь на первый взгляд — я очень сомневался, что без основательной ментальной обработки эти ребята могли превратиться в послушных овечек.
Кроме Киллера Би среди плененных мною джинчурики были одни подростки не старше двадцати. Каждый, в силу определенных обстоятельств, страдал от тех же недугов, что и я — полная потеря памяти о событиях детства, высокая чувствительность, а также мастерский уровень манипуляции и преобразования чакры. Однако, по непонятным причинам лишь я был способен на такие тонкие и сложные в освоении вещи, как, например, полное погашение дзютсу на площади. Остальные, судя по воспоминаниям, рано или поздно показывали задатки для выполнения похожих техник, но достигали своего потолка на выучивании сложнейших техник ниндзютсу и гендзютсу.
Которые, на их несчастье, не могли защитить от меня.
Изначальной моей задачей являлась атака на печать, сковывающую Однохвостого и его джинчурики. Я не хотел дать защитникам Суны даже шанса перепрятать демона в другое место, а потому в первую очередь решил уничтожить силы, охранявшие ту область. Сложное охранное дзютсу, начинавшееся на границе деревни, я расплел и вновь связал таким образом, чтобы вокруг меня образовывалось слепое пятно. Поэтому мой маленький визит должен был стать если и не неожиданным, то как минимум внезапным для взбудораженных шиноби Песка, и подоспевших к ним на помощь бойцов Листа.
— Ну наконец-то! — жадно ухмыльнулся я, заметив на горизонте черные шпили. По моим прикидкам эти чакропроводники отвечали за подавление и выкачивание силы Щукаку, а, значит, являлись первой целью.
Я повернулся к едва плетущимся от усталости, голода и боли джинчурики и отметил их полную не боеспособность в таком состоянии. Наигранно поцокав языком, я сложил печать концентрации.
— Киндзютсу: Джибакуган! — я пускаю чакру, смешанную с йокаем Кьюби, в свои глаза, и техника начала свое действие. Белые точки на моих бардовых глазных яблоках начали беспорядочно двигаться из стороны в сторону, позволяя мне передать одну-единственную команду не отрывающим от меня своих взглядов джинчурики.
"Уничтожить!"
Подобно беспощадному урагану мои чувства, ненависть и жажда крови передавались скованным духовными цепями шиноби. Первым сдался Пятихвостый. Мальчишка начал дрожать, а затем резко выгнул спину и заорал не своим голосом. Боль, что таилась в его душе, пробуждалась моей техникой, застилая разум и высвобождая сидящего внутри демона. Несколько секунд джинчурики пытался бороться с этим всепоглощающим потоком, но в конце концов не выдержал, взорвавшись чакрой Хвостатого. Пузырящийся покров силы раздирал его тело, мгновенно переводя владельца на первый уровень высвобождения. Вот глаза парня уже закатываются, покрываясь безумным белым маревом, а тело изгибается, принимая более подходящую для Пятихвостого монстра позу.
Остальные тоже не заставляют меня ждать. Один за одним, проигрывая своим внутренним демонам, джинчурики сдаются и выпускают свою ужасающую мощь наружу. Они теряют разум, память и волю, становясь обыкновенными монстрами, которых я сковал цепями принудительного повиновения. Не знаю, кто и когда наложил на нас всех технику Духовных цепей, но благодаря этому я сумел, с помощью скупых данных о дзютсу клана Узумаки, научиться завязывать их на себя. Моток полупрозрачных пут на моей руке доказывал мое право на силу, которой владели другие джинчурики. Жаль, конечно, что я не так и не смог овладеть гендзютсу в достаточной для их полного подчинения мере, а, значит, держал на привязи крайне опасных и ненавидящих меня псов.
— Уничтожить, — полушепотом повторил я свою мысленную команду, но этого оказалось достаточно. Семь одновременных взрывов, семь вспыхнувших чакрой фигур. Семеро джинчурики срываются с места, подгоняемые страхом, болью и ненавистью, чтобы разорвать, испепелить и раздавить тех, кто охраняет темницу Щукаку. Я закрываю глаза и чувствую, как в каждом из привязанных к моему разуму носителей демонов бурлит ярость, направленная на весь окружающий мир. Небольшое усилие, и этот круг ненависти сужается до небольшой площади пустыни, где столпилась ошарашенная и напуганная толпа шиноби Суны и Конохи. Эти букашки судорожно достают свое бесполезное оружие и вылезают из заранее подготовленных маскировочных убежищ, потому что чувствуют невероятную мощь, что несется на них с одной целью — убить, разорвать и пожрать. Они бегают, наталкиваюсь друг на друга, группируются в команды и готовят какие-то атаки, но все это бесполезно.
— Я гряду, — оскалившись, сделать первый шаг вперед. За ним — следующий, и еще один. Мои ноги погружаются в песок, который сначала накаляется от давления моей чакры, а после — сваривается в бесформенную стеклянную массу.
Я перехватываю кунай с приклеенной к нему печатью переноса и бросаю его вверх, туда, где небо темнеет над головами моих жертв. Вспышка, и мое тело дергает в пространстве.
— Рррааа! — чувствую, как демоническая мощь смешивается с моей собственной, и я начинаю терять человеческий облик. Наплевать, угар боя и смерти уже застилает мой разум и я бросаю следующую команду своим джинчурики, посылая через цепи очередной разряд кошмаров, ужаса и злобы.
"Биджудама!"
Подстегиваемый мною, покров джинчурики дрожит и в следующую секунду окрашивается в цвет крови. Второй уровень высвобождения сопровождается страшным взрывом, поднимающем тонны песка в воздух. Чакра и кровь носителей смешивается, причиняя им нечеловеческую боль, чтобы в одно мгновение собраться семь небольших шаров с ужасающей пробивной мощью.
Одновременный рев семерых демонов оглашает эту пустыню, и сильнейшая техника джинчурики выстреливает в сторону объединённых отрядов шиноби. Невероятная скорость атаки не дает этим червям и шанса на спасение, и я хохочу как ненормальный.
И это сила Скрытых деревень?! Это те, кто мнит себя выше других?!
— Умрите, твари, — рычу я, с безумным выражением своего искалеченного лица ожидая взрыва.
Но тут происходит нечто неожиданное. Песок, тысячи тонн песка вздымаются вверх к небу, образуя стену между застывшими шиноби и мчащимися на них смертоносными лучами. Эта невероятная масса с невероятной скоростью растет, собирая мириады песчинок из пустыни, чтобы за секунду до попадания сложиться в...
— Какого хуя?! — реву я, наблюдая за тем, как исполинская фигура Щукаку встает на пути Биджудама, закрывая собой замерших ниндзя. Ошибки быть не может — тридцатиметровый демон в облике тануки вырастает из песка, а извилистые синие символы на его теле горят ярким светом. Лучи чакры врезаются в него, и в следующий миг я зажмуриваюсь от невероятно яркой вспышки взрыва. Грохот, громогласный рев Однохвостого и радостные крики ничтожеств из Песка и Листа дают мне понимание того, что только что случилось. Каким-то образом эти букашки смогли заставить одного из Хвостатых защитить их от совместной атаки семерых демонов.
— Твою мать, — я вытягиваю свободную от духовных цепей руку в сторону Щукаку и выпускаю в его направлении тысячи тончайших нитей чакры. Они подобно щупальцам касаются этой громадины, нащупывая спящий разум Сабаку но Гаары. Я ищу джинчурики внутри всей этой ревущей громады песка и... не нахожу его..
— Что?.. — мой свободный полет заканчивается примерно на уровне морды Однохвостого. Резкий взмах лапы, и могучий удар сотен тонн песка почти настигает мое бессильное в воздухе тело, чтобы отправить меня вниз. Лишь в последний момент я успеваю швырнуть кунай с печатью переноса куда-то вверх, чтобы избежать опасной атаки.
Странно, но внутри Щукаку я не смог ощутить даже отдаленного присутствия Гаары. Иными словами, это был демон, это была его чакра и форма, но Однохвостый, который уже разворачивается в сторону остальных джинчурики, не обладал разумом. Лишь оболочка, а значит...
Я мысленно пытаюсь найти в этом шуме и гвалте хотя бы отдаленный огонек разума того, за кем пришел в эту страну. Шиноби, со своими сумбурными мыслями мешают мне, но я упрямо раскидываю все больше своих нитей чакры по округе, чтобы найти носителя Однохвостого. Ведь ясно, как день — то, что остановило первую атаку моих демонов, было лишь формой, которую создали мастера Суны из выкачанной силы Биджу. Другими словами, Гаара и настоящий Щукаку, запечатанный в нем, должны быть...
"...Факир... помоги..."
— Да, сука!
Прямо там, за спинами этой гребанной оравы шиноби, в центре черного частокола столбов и в десятках метрах под песком. Джинчурики был жив, и он звал, бесновался в своей темнице, стремясь на волю.
Что ж, не стоит заставлять своего собрата томиться там ни секунды дольше.
"Разорвать!"
Семь багрово-красных звериных фигур встали перед нелепой громадой материализованного тела Щукаку. Секунда, и они бросаются в бой, вгрызаясь в неподатливый песок своими удлиненными конечностями и хвостами. Чудовищная мощь демонической чакры заставляет песок шипеть и сплавляться в стекло, но защитник Суны сопротивляется, неожиданно ловко отбиваясь от нападения лапами и взрывающимися под ногами дюнами. Конечно, это недоразумение людской фантазии не смогло бы протянуть и минуты против полностью высвободившихся Биджу, чья сила в разы превышала мощь Щукаку, но контроль над обезумившими демонами и так забирал у меня слишком много чакры, которую неожиданно тихо и охотно отдавал Кьюби. Концентрация и сложность управления духовными цепями была чересчур высока для того, чтобы позволить даже одной Двухвостой трансформироваться в ее истинную форму. А потому пусть второй уровень высвобождения займется песчаной громадой.
У меня были дела поважнее.
— Начнем, — произнес я, метнув десяток маленьких сюрикенов с особой печатью прямо в гущу врагов. Чунины и джонины двух деревень оправились от первоначального шока и, как казалось, уже были готовы броситься на подмогу защищавшему их исполину, когда кто-то из этой толпы заметил мою стремительно падающую фигуру.
— В небе! — прокричал Майто Гай, указывая на меня. Несколько десятков взглядов мгновенно обратились в мою сторону, ловко уходя от детской, по их мнению, атаки сюрикенами.
— Катон: Огненный Шар! — выкрикнул командир одного из отрядов Анбу Песка, и его примеру последовали остальные. Десятки дальнобойных техник понеслись прямо на меня, чтобы уничтожить, стереть с лица земли. Право, даже обидно.
— Хирашин! — мгновение, за которое эти слабаки даже успевают заметить мое исчезновение, а голова первого шиноби из Суны уже отлетает в сторону, аккуратно срезанная моим кунаем, заряженным чакрой ветра. Я делаю резкий разворот, одним стремительным движением отправляя на тот свет еще троих зазевавшихся чунинов, перед тем, как кто-то из джонинов догадывается швырнуть в мою сторону мощный заряд молнии.
— Хирашин, — повторяю я, оказываясь в десятке метров от того места, где техника поджаривает двух медлительных придурков, и, раскинув руки в стороны, создаю сразу две техники, используя все возможности генома Льда на полную катушку. — Катон: Вспышка! Футон: Крыло Дракона! Хирашин!
Я снова переношусьсь в сторону, мгновенно избавляясь от дернувшихся было джонинов Листа с помощью двух выросших из моих ладоней льдин. И тут мои две предыдущие заготовки вступают в действие. Мощная вспышка яркого света, сопровождаемая оглушительным хлопком, дезориентирует и без того начинающих паниковать шиноби, оставляя их совершенно беззащитными перед ударом двух серых серпов концентрированного воздуха. На огромной скорости дзютсу ветра врубается в плотные ряды ниндзя, рассекая кожу, разрезая плоть и кроша кости. Крики боли и страха разносятся по полю боя, а я только сильнее свирепею, совершенно теряя самообладание в той кровавой вакханалии, которую устроил.
