— А знаешь, мне кажется, всё-таки надо было купить это платье. Нет, оно, конечно, дороговато, но зато какое красивое...ты просто бы с ума сошёл, если бы увидел меня в нём. Знаешь, я, наверное, всё-таки завтра куплю его, тем более что надо пополнять гардероб. Я видела, каких размеров шкаф будет в нашей спальне, нельзя же допустить, чтобы он наполовину пустовал. А кстати, ты разговаривал с рабочими? Как там дела идут? Мы скоро сможем переехать?
Гладя бельё, Карина так глубоко ушла в свои мысли о покупках и скором переезде, которые доставляли ей большое удовольствие, что не заметила, абсолютное безразличие мужа ко всему, что она говорила последние минут сорок.
Хотя, по-сути Тимур был безразличен не только к тому, что говорила жена, но и к тому, что она делала, вообще к ней самой в целом. И не только в этот вечер, а уже больше недели, начиная с того самого дня, как между ним с Ритой казалось окончательно всё оборвалось, но мужчину почему-то упорно продолжали терзать мысли, что наоборот, всё как раз только разгорается.
Карина чувствовала, что с мужем происходит что-то странное. Она замечала его рассеянность, холодность, фальшь не только в их отношениях, но самое ужасное, что ей казалось, что и с сыном Тимур стал обращаться по-другому. Без былой нежности и ласки. И в какой-то степени, как бы отвратительно это не было, но её это даже успокаивало. Карина была уверенна, что у него наверняка проблемы на работе, сорвался какой-нибудь важный проект, над которым он долго трудился и именно поэтому все мысли мужчины сейчас поглощены делами бизнеса. Во всяком случае, если бы его беспокоило что-то другое (Карина прекрасно понимала, что именно это могло быть, но даже в мыслях, не решалась называть всё своими именами), он в противном случае охладел бы только к ней, но никак не к сыну и вообще ко всему, что его окружало.
Вот и сейчас, заметив, что мужчина безотрывно смотрит в окно на ночной город, совершенно её не слушая и куря уже неизвестно какую по счёту сигарету, она не обиделась, а скорее наоборот повеселела, окончательно успокоив себя мыслью, что вся проблема в работе. У него сегодня должна была быть какая-то важная деловая встреча. Вероятно, всё прошло не очень гладко.
На цыпочках подойдя к мужчине, Карина положила ладони ему на плечи. Совершенно не уловив тот блеск неприязни и даже отвращения, промелькнувший в глазах Тимура.
— Ну что с тобой? О чём ты всё время думаешь? Ты хоть слышал, что я сказала?
— Что? — поначалу отстранёно отозвался мужчина, но уже через секунду, почувствовав, скользящие по его груди ладони жены, он недовольно к ней обернулся, понимая, что теперь будет вынужден не только слушать, но и разговаривать с ней о какой-то несусветной ерунде, в то время как его мысли были заняты совсем...совсем другим. — Всё я слышал. Покупай, какой хочешь шкаф, мне без разницы.
Всего через секунду комната наполнилась громким веселым смехом Карины, которая опять совершенно не заметила, как неприятно, словно от зубной боли, скривился мужчина от этого смеха.
— Ты точно в параллельном пространстве! Ну, какой шкаф? Я говорила, что хочу купить новое платье и спрашивала тебя о нашей квартире, в которой уже должен был быть закончен ремонт. Ну, когда мы туда переедем?
— Скоро, очень скоро, — потушив сигарету, мужчина отстранился от жены, подойдя к кровати, на ходу расстегнув пуговицы на рубашке. — Давай уже спать ложиться? Поздно.
— Тимур, — присев рядом с мужем, Карина тщетно пыталась поймать его взгляд, который он, кажется, специально прятал от неё. — Ну что происходит? У тебя какие-то проблемы на работе? Ты в последнее время какой-то напряжённый, взвинченный...
— Всё нормально. Просто дел много, башка раскалывается, может, простудился. Да не бери в голову! — забравшись под одеяло, Тимур выключил свет, оставив только ночник и перевернувшись на бок. — Спокойной ночи.
— А может, не будем спать? — прижавшись к спине мужа, Карина поцеловала его в шею, игриво пробежавшись пальцами по груди мужчины. — Ты ведь говорил, что заболел? — продолжая покрывать лицо, шею, плечи Тимура нежными призывными поцелуями, женщина медленно начала спускать лямки бюстгальтера. — Давай я побуду твоим доктором?
Откинув одеяло, Карина ещё теснее прижалась обнажённым разгорячённым телом к спине мужа, захватив губами мочку его уха и медленно, наслаждаясь прикосновениями к его коже, спустилась ладонью к резинке его боксёров. В этот самый момент мужчина резко переменил всё положение мест. Уже через секунду руки Карины были заведёны за голову, а сама женщина оказалась прижата к постели его мощным телом. Томно застонав, она ещё больше распалилась, потянувшись к его губам. Мужчина ответил на её поцелуй, но вовсе не с той страстью, на которую она рассчитывала, а скорее вынужденно, чтобы не показаться слишком грубым или сгладить впечатление от произнесённых после слов.
— Не сейчас. Я устал и мне действительно плохо. Спокойной ночи.
Всего одна секунда и он уже опять перевернулся на бок, укрывшись одеялом и потушив ночник. И в этом не было ничего ужасного. Он поздно вернулся с работы, сильно устал, наверняка действительно плохо себя чувствовал. По крайне мере именно так Карина попыталась бы себя успокоить, если бы не успела уловить его взгляд. Тот самый взгляд, который он прятал от неё весь вечер, и теперь она понимала почему. Никогда раньше, за все восемь лет их совместной жизни она не видела столько холода, безразличия, а главное отвращения. К НЕЙ. Почему? За что? Чем она это заслужила? Ответ пришёл в ту же секунду. Сколько бы не пыталась женщина гнать от себя подобные мысли, но в это мгновение, они не щадя, тяжелейшим обухом рухнули на голову. 'Он не меня хочет здесь видеть. Не я ему нужна в этой постели, а может и не только здесь...'.
Когда комната разразилась громким истерическим смехом, Тимур сел на кровати, включив ночник и удивлённо уставившись на закрывшую лицо руками и захлёбывавшуюся хохотом жену.
— Господи, ну какая же я дура! — всё ещё продолжая смеяться даже через вырвавшиеся наружу слёзы, женщина тоже села на постели, прижав ноги к груди и обхватив их руками. — Ты заболел, а я пытаюсь тебя вылечить лекарствами, которые тебе совершенно противопоказаны, — хотя речь её была скомкана и абсолютно несвязна, оба друг друга прекрасно поняли. Несколько минут они так и сидели в паре сантиметров друг от друга в совершенной тишине пока Карина, нерешительно обернувшись к мужу, жалобно не спросила. — Но это ведь пройдёт? Это же обычная простуда, она не смертельна и скоро всё закончится?
Ответа так и не последовало. Ещё пару минут они оба сидели не шевелясь, а затем, Тимур снова перевернулся на бок, выключил ночник и так ничего и не ответил.
В этот вечер не произошло ничего плохого. Они не поссорились, даже не обиделись друг на друга, но оба, совершенно ясно ощутили, что в их отношениях пошла трещина, которую ещё можно было склеить, но Карина не знала как, а Тимур уже просто не хотел ничего делать. И трещина пошла дальше, разрастаясь до таких размеров, когда не то, что починить, уже нельзя было собрать даже осколков.
— Я бы на твоём месте не ехал. В этом нет никакой необходимости. Всё дело идёт под нашим контролем, тем более Полянский уже на месте, скоро должен выслать нам отчёты. Или ты ему не доверяешь?
— Доверяю, но не так как себе, — после долгих поисков, Тимур вынул из верхнего ящика папку с документами, положив её на стол и потянувшись к телефону. — Света, зайди ко мне.
— Какая Света? Она уже давно ушла, как впрочем, и все сотрудники. Ты на часы вообще смотрел? Половина десятого!
— Чёрт, точно, — с досадой убрав папку обратно в стол, мужчина откинулся на спинку кресла, устало прикрыв глаза. — Мне надо, чтобы она заказала билет и забронировала номер в гостинице.
— Да успеется, чего волноваться? Ты лучше скажи, почему домой не идёшь? Что-то в последнее время ты стал подолгу засиживаться на работе. Что дома проблемы? С женой поцапались? Выгнала?
— С чего ты взял? У нас всё в порядке. Просто дел много, хочу со всем разобраться до отъезда.
— Ну-ну, — недоверчиво усмехнувшись, Михаев по излюбленной привычке закинул ноги на стол. — Хотя я бы на твоём месте сначала разобрался с семейными делами. А то ходишь последнее время такой нервный, на всех своё зло срываешь. Кстати, а возьми Каринку с собой в поездку. Она ведь наверняка соскучилась по Франции, тем более Париж — такой город, который даже из пепла сможет возродить романтику и былую любовь.
'Если бы эта любовь ещё хоть когда-то была', — мысленно усмехнулся мужчина, но вслух произнёс совсем другое:
— Ей некогда, она полностью занята обустройством новой квартиры. Да и Саньку мы уже замучили этими перелётами. Пусть дома осваивается.
Тимур не сказал, что на самом деле эта поездка была нужна ему только для того, чтобы хоть на время сбежать от семьи, а точнее от жены, которая теперь почему-то начала раздражать его одним своим присутствием. Он беспричинно срывался и кричал на неё. Сам понимал, что поступает жестоко и несправедливо, но в первый раз за долгое время совершенно не мог контролировать свои чувства. Поэтому мужчина и надеялся, что хоть эта поездка сможет вернуть всё назад.
— Ну, тогда сам переставай хандрить, и давай поехали отсюда куда-нибудь, надо развеяться!
— Развеяться? А знаешь, пожалуй, ты и прав, — встав с кресла, Тимур подошёл шкафу и своими последующими словами 'убил' широченную улыбку на лице друга. — Мне действительно надо пройтись, а вот ты, займись делами. Доделай отчёт, забронируй номер в гостинице и закажи билет.
— Вербицкий?! — возмутившись так, что краска залила всё лицо, Михаев вытянулся в кресле, даже убрав ноги со стола.— Ты не обнаглел? Я тебе что, секретарша?
— Вполне можешь ей стать, если к утру всё не будет готово.
— Нормально. То есть мне пахать всю ночь, а ты куда?
— Я? — удивлённо обернувшись к другу, Тимур застегнул пальто. — А я прогуляюсь, по твоему совету.
На часах было уже одиннадцать. Тимур всё реже встречал людей, а когда вышел на набережную оказался в полном одиночестве.
В лицо дул холодный ветер, слышался шум плескающейся воды и впервые за долгое время он оказался наедине со своими мыслями. Никто не мешал, не отвлекал пустыми вопросами. Никуда не хотелось идти. Ни в офис, ни домой. Особенно домой.
Мужчина был рад, что Карина не звонила. Хотя он знал, что она наверняка волнуется, ведь он даже не предупредил, что так поздно вернётся. И этот её самоконтроль, необыкновенная выдержка, благодаря которой ей удавалось справляться с истериками (мужчина видел, что она уже не раз была на грани срыва) стали единственной вещью, за которую он действительно был ей благодарен. Всё остальное, ВСЁ без малейшего исключения начинало его раздражать. Он сам не знал почему. Почему ему вдруг так опротивела её улыбка, её горящий блеск в глазах, её близость? Почему она стала ему так невыносима? Ведь всё по-прежнему. Она совершенно не изменилась. Та же нежность и любовь во взгляде, но почему теперь это начало казаться ему таким отвратительным? Если она осталась прежней значит это он, ОН изменился. Тимур так остро начал ощущать, что та прочная, казалось совершенно нерушимая материя чувств, которые он воспитал в себе по отношению к ней, была, разорвала в одно мгновение. Он видел в ней только хорошие качества. Считал её другом, мудрой и верной ему женщиной, прекрасной матерью и ещё многое другое. Всё, что теперь осталось от той 'прочной' материи — понимание, что он её не любил, не любит и никогда не сможет полюбить. Хоть в этом он себе не врал. Ни тогда, ни сейчас. Но, если раньше Тимур чуть ли не возводил её в ранг святых и считал, что они вполне счастливо могут прожить всю жизнь, то теперь он совершенно ясно начал видеть, что она абсолютно обыкновенная, такая же как и все. И теперь перед ним стояло только два вопроса: как жить с ней дальше и почему именно сейчас, спустя столько лет он вдруг понял, что всё их семейное 'счастье' держалось лишь на одной его лжи, в которой он сам себя убеждал?
Тимур вдруг резко остановился у самого спуска, когда увидел впереди себя тёмный силуэт. Это была девушка. И хотя она стояла спиной, и мужчина не видел её лица, он в ту же секунду понял кто это. Не мог не понять. Не мог спутать, потому что даже среди толпы людей он всегда находил её взглядом, а теперь кроме них никого не было....Но мужчина всё равно не верил собственным глазам. Ему казалось, что это ведение или помешательство. Разве такое возможно? В тот самый момент, когда он подумал о ней, она вдруг оказалась рядом. И где? На этом мосту. Ночью. Когда кругом никого нет.
Мужчина уже почти убедил себя, что сошёл с ума и всё это ему мерещится, однако голос дрогнул и пересохшие губы, помимо его воли, словно сами по себе прошептали:
— Рита...
Она так резко отцепилась от перил и отскочила на несколько шагов назад, что он невольно сам испуганно вздрогнул, решив, что точно с кем-то её спутал. Но она обернулась и теперь, когда он мог видеть её бледное, перекошенное диким страхом и ужасом лицо, он уже не сомневался, что это она, ОНА сейчас стоит перед ним. И это никакое не ведение.
— Ты..., — в каком-то иступленном изумлении вглядываясь в его лицо, Рита, кажется, не только не понимала, кто перед ней стоит, но и вообще что происходит. В её глазах, хоть и не так ярко, но всё ещё сверкали те искры ужаса, которые поразили мужчину. — Что ты здесь делаешь?
— Гуляю,...а ты?
Всё также вглядываясь в её бледное лицо Тимур действительно не понимал, что она делала здесь, на мосту, ночью, да ещё и одна. И почему...почему её так испугало даже не его появление (ведь она не сразу его узнала), а просто присутствие другого человека?
— И я...я тоже решилась пройтись.
Её голос всё ещё дрожал, и во взгляде был тот же испуг. Тимуру началось казаться, что она всё ещё не понимает, кто стоит перед ней.
— Так странно, — мягко улыбнувшись, он надеялся, что это успокаивающе подействует на девушку, но в её взгляде был всё тот же страх и не понимание, губы дрожали и она сама, обхватывая себя руками, казалось, трясясь совершенно не от холодного ветра, а от какого-то ужасного, раздирающего её изнутри чувства. — Москва такой огромный город. Здесь живёт столько миллионов людей, а мы встретились, и никого рядом нет.
— Да, — она улыбнулась, но одними губами. А взгляд чего-то ищет, он переполнен непониманием и всё тем же отчаянным страхом, который начал передаваться и мужчине. — Необычное совпадение.
Повисла пауза. Несколько минут тишину между ними разрушал лишь звук плескавшихся волн и 'танец' закручиваемых в воздух листьев.
Тимур знал, что надо что-то сказать, но что? Не в силах отвести взгляда от её бледного лица, от этого пугающего, но почему-то и с такой же силой притягивающего блеска во взгляде, от этих развивающихся на ветру волос, Тимур чувствовал, что его охватила такая волна восторга, что чтобы он не сказал, всё будет лишнее и пустое.
