Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Сказка для сказочника (общий)


Опубликован:
20.12.2010 — 20.12.2010
Аннотация:
Типа-3(1-24). 24 глава добавлена 17.01.2011.
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

Растворилось все в тумане,

Как сладкий леденец в кармане.

А был бы горьким леденец,

Тут и пришел бы мне конец.

Сначала дурость эта в голову забрела, а потом я поняла, что сошла с ума. Мне было холодно и мокро. Я стояла посреди лужи и посреди леса, а вокруг насколько хватало глаз были только голые черные ветки и серый недорастаявший снег возле деревьев и под кустами. Все это я видела не напрягаясь, как днем, хотя часы показывали, что уже начало двенадцатого. Ночи, а не дня! Или у меня что-то не то с часами или все-таки с головой. Может, я ударилась сильнее, чем думала, а Родаль не стал дожидаться, пока я вернусь в сознание, и вывез меня такой, какая есть? Мол, так быстрее и спокойнее — никто не задерживает и не спрашивает лишнего. Но почему тогда домой не довез? Знает же где живу! Или побоялся с милицией связываться, вдруг меня за мертвую примут? Не знаю, что там у Родаля в башке творилось, если он меня в лесу выгрузил и сбежал, не прощаясь. Иностранец, одним словом, да еще сильно перепуганный. Спасибо хоть Олежка со мной и сумка не потерялась при переезде. Или все-таки часы барахлят?.. Наверно, я их тоже сильно стукнула, вот они и показывают что-то непонятное. Знать бы только, где я и что такое случилось с погодой? Снег и в средине мая иногда выпадает, но куда все листья подевались и почему нет травы?

Где-то за деревьями посигналила машина и я решила идти в ту сторону. Где машина — там люди и дорога, а любая дорога всегда приведет домой. Вот только одену курточку и... Сапоги тоже не помешали бы, пусть и текучие, но они остались у Родаля, вместе с шерстяными носками и еще кое-какими вещичками.

Утеплилась, как смогла, сыночку утеплила, огляделась перед уходом — вдруг вывалилось что-нибудь нужное и... увидела прощальный подарок Родаля. Зеркало в прямоугольной кованой раме, только маленькое, не длиннее пальца, еще и на цепочке. Такой же светлой и кованой. Висит эта красота на кусте, качается под ветром и ждет, когда я ее возьму с собой.

Взяла, сунула в нагрудный карман куртки. Мне украшения без надобности, а Мамирьяне может быть понравится. Или еще кому-нибудь подарю, пускай носит вместо кулона, все равно это зеркальце ничего не отражает.

Минут через пять я вышла к дороге. Летом бы я до нее за две минуты добралась, но идти по скользкой тропинке пришлось медленно и осторожно. По дороге мчались машины и автобусы. Места показались мне знакомыми, а присмотрелась к номерам автобусов и последние сомнения исчезли — я недалеко от города, почти дома можно сказать. Надо только перейти дорогу, сесть в автобус или маршрутку и доехать. Я даже остановку из своих кустов разглядела. Она оказалась с навесом, где можно укрыться от дождя со снегом или от снега с дождем, который вдруг начался.

Людей на остановке было совсем мало. Худой высокий старик в меховой шапке и теплой заношенной курке с эмблемой "Адидас". А рядом, на недоразломанной лавочке сидела круглолицая бабулька в пуховом платке и в синем пальто с каракулевым воротником.

Едва я зашла под навес, эти двое замолчали и уставились на меня во все глаза. Дед шустро подошел к сумкам, чуть меньше моей, но тоже "мечта оккупанта", и остановился над ними с таким видом, будто ожидал, что я схвачу их и убегу. Бабка тоже переставила свою торбу со скамейки к себе на колени, прижала крепче рукой и только тогда заговорила:

— Что это ты, молодка, не по погоде обулась?

На обоих пассажирах были сапоги-дутыши, серые на бабке и темно-синие на старике.

— Так пропила, наверное, — громче, чем надо отозвался он. — Решила, что раз зима закончилась, так и теплую обувку можно пропить. Эх, молодо-зелено, голова без заклепки! Нет на вас Сталина!

— Это ты поторопилась, молодка. "Марток — не снимай порток!" — так меня еще мать учила, царство ей небесное, а ты не только портки, ты и сапоги сняла. Как же ты так?

— Так получилось, — буркнула я, пристраивая сумку на лавочку. Отчитываться перед этими двумя я не собиралась. Хотелось присесть, отдышаться, а главное — вытереть ноги и надеть на них хоть что-нибудь теплое. Вдруг в сумке старые носки завалялись, те толстые, что еще мама вязала. Кажется, брала их с собой, хоть и зашитые уже, и в сапоги не влазят, но для дома зимой вполне годятся. Это у Родаля тепло было — обошлась, а вот здесь и сейчас... Будто и не май на дворе. Да еще бабка эта что-то о марте болтала. — А март тут при чем? — спросила и улыбнулась, чтоб не подумали, будто я на скандал нарываюсь.

— А при том. Месяц он хоть и весенний, а до настоящего тепла, ой как далеко! Вот после праздника опять похолодание обещали.

— После какого праздника?

— После восьмого марта, — охотно ответила старуха.

— Как "после восьмого"?! Он же прошел...

— Окстись, девонька! Сегодня только шестое.

— Что "шестое"? — Я как вытащила носки из сумки, так и стояла, стиснув их в руке.

— Шестое марта сегодня.

— Не может быть!

Зачем-то посмотрела на часы. Они показывали без пяти двенадцать и дату... восемнадцатое мая.

— Во, допилась! Скоро имя свое забудет, как Колька-сосед, — в голосе деда слышалась зависть, но кому он позавидовал, я разбираться не стала — ненавижу, когда на меня напраслину возводят.

— Да не пью я! Совсем! У меня ребенок грудной!

Олежка отозвался на мой крик громогласным ревом. И я стала разматывать широченный шарф, тот самый, каким еще в роддоме утеплялась.

— Ты бы хоть дитё пожалела, — запричитала бабка, успев заглянуть в люльку. — На такой холод совсем голым вынесла.

Ну "голый" — это она напрасно. Наверно сослепу не доглядела. На Олежке был тонкий трикотажный костюмчик, а сверху я укрыла его махровым полотенцем, сложенным вдвое. Люлька у нас тоже утепленная, да под куртку я ее спрятала, еще и шарфом прикрыла. Не может быть, чтобы сыник замерз! А вот проголодаться он уже мог. Да и памперс надо бы поменять, но не здесь же это делать. Не то место и время. Кстати, насчет времени...

— Скажите, а который час?

Старик опять забурчал насчет пьяниц, которые позаливают глаза и времени не замечают. А бабка вытащила из внутреннего кармана пальто мужские часы со сломанным браслетом и сообщила:

— Девять двадцать, кажется, — еще раз присмотрелась, отодвинув часы подальше, и повторила: — Точно, двадцать минут десятого. А тебе зачем? — И сжала часы в кулаке. — У тебя же свои на руке висят.

— А мои показывают что-то не то.

— Заводить их правильно надо. И каждый день. А то позаливают глаза, позабывают всё на свете, а потом часы им виноваты.

Я притворилась, что не слышу и не вижу противного старикашку. А бабульке, что смотрела на меня с большим подозрением, я улыбнулась и сказала:

— Это, наверное, от удара у меня часы испортились.

Так, слово за слово, и рассказала ей свою историю. Не всю, конечно, а только то, что можно. Старушка еще подвинулась, чтобы нам на лавочке вдвоем уместиться можно было. Я надела носки — ногам сразу стало теплее и, пока кормила Олежку, рассказывала. Никогда не умела складно врать, просто умолчала кое о чем, но и без этого "кое-чего" бабулька ахала, всплескивала руками и сочувствовала мне изо всех сил. А дед стоял рядом и бубнил про бестолковую молодежь, которая позаливает глаза, а потом разбивается на машинах. Я и сама не поняла, как получилось, что смерть Темки и брошенная в кустах Родалева машина соединились в моем рассказе в одно целое. Я не собиралась никого обманывать, но если бы стала говорить все, как оно было, меня посчитали бы сумасшедшей. Тут и сама уже сомневаюсь, в своем ли я уме. Вдруг Родаль и сынок этот его мне просто приснились, а на самом деле ничего такого не было: ни поездки, ни аварии, ни дома этого странного, ни денег, заработанных почти честным трудом. Я даже карман спортивных штанов пощупала на всякий случай — деньги из него никуда не делись. Надо бы их в более надежное место переложить, но не на глазах же заинтересованных слушателей...

И разговор я этот начала не потому, что выговориться захотелось перед незнакомыми, как в поездах иногда делают, а чтобы в голове моей хоть что-то прояснилось. Это только в разговоре май с мартом перепутать могут, или август с апрелем, а на самом деле часы не обманешь. Или все-таки?.. Ведь потеряла же я где-то больше двух месяцев. Что в коме провалялась, как жена Родаля? Так я не позже вернулась, а совсем даже наоборот — от такого и умом тронуться недолго. И не пожалуешься никому — не поверят! Лучше уж молчать и смотреть, как сытый сыник засыпает. А через неделю я и сама поверю, что уехала от Родаля в марте, а не в мае и зеркало это дурацкое не разбивала, да и вообще никакого зеркала не видела. Мало ли что мне могло показаться, если я больше двух суток не спала!

Мои попутчики зашевелились, заметив автобус, похватали сумки и вышли из-под навеса. Я быстро присоединила пачку двадцаток к остальным пачечкам долларов, замаскировала вещами, а в карман положила кошелек с рублями. На проезд должно хватить, а в городе я в обменку загляну, чтобы было чем в магазине расплатиться. У меня же в холодильнике и в самом деле хоть шаром покати — я его специально вымыла и отключила перед отъездом.

В автобусе нашлось свободное местечко и я устроилась со всеми удобствами, даже задремала. Приснился мне почему-то Родаль и его ненормальная негритянка с Васенькой на руках. Только во сне она не бросалась на меня, а молча бежала рядом. Почему-то мне казалось, что мы очень спешим и, похоже, не успеваем. А Родаль все подгонял и подгонял нас, еще и бубнил: "Поздно приходит плёхо, рано приходит — плёхо-плёхо!" У нас за спиной собирались огромные черные тучи и где-то далеко рокотал гром.

Олежка расплакался и разбудил меня. Пришлось срочно успокаивать маленького и менять на нем памперс. Глянула в окно и поняла, что мне приснился почти вещий сон. Дождь усилился, а над лесом сверкало и громыхало. Тучи тоже были, правда не такие большие и черные, как во сне, но гулять под ними в раскисших кроссовках радости мало. Вспомнила, что от Автостанции и до моего дома три пересадки и начала искать мобильный — вдруг Мамирьяна сможет заехать за мной. Сначала нашла и только тогда сообразила, что мобила у меня разряжен. Я ведь так и не нашла розеток в доме Родаля. Наверно плохо искала или не смогла объяснить, чего мне надобно. Общаться с полуграмотными иностранцами — это такая морока!

Хотела убрать мобильник в сумку, но глянула на него и решила ничему больше не удивляться. Телефон работал, а на экранчике высвечивалось двадцать шестое января две тысячи первого года, еще и время — пятнаднадцать ноль четыре. Если верить телефону, то сегодня я выехала с Родалем "за границу" и брожу сейчас где-то в зимнем лесу.

Слева зашуршали конфетной оберткой и я тут же повернулась на звук. Рядом сидела женщина, не моложе моей мамы, только с накрашенными губами, ела конфеты, отдыхала в кресле и улыбалась каким-то своим мыслям. Похоже, ей было хорошо и спокойно. Было. Потом она посмотрела на меня и... У нее руки опустились, а лицо сделалось таким виноватым, будто я застукала ее за чем-то очень плохим. И только тут до меня дошло, как я завидую этой женщине! Я уже и не помню, когда в последний раз ела шоколадные конфеты! Беременным шоколад нежелателен, кормящим — противопоказан, а у Родаля даже карамельки не выпросишь. Совсем как у моей бабы Ули. Ну с ней-то понятно — от дома до ближайшего магазина километров двадцать топать, да всё лесом, полем и оврагами. Сладкое в бабулином доме конечно водится: варенье всякое, мед лесной, конфеты самодельные. Вкусные, но в очень ограниченном количестве. А попросишь еще, так обязательно услышишь: "липка спопнется, зубы склеятся". По малолетству я очень такого боялась, подросла-поумнела — и со своими конфетами приезжать стала. Так баба Уля самой дешевой карамельке радовалась, как я новому платью.

Соседка-пассажирка улыбнулась и протянула мне конфету:

— Угощайся. Извини, что одна — последняя осталась.

— Спасибо, не надо. Я малыша кормлю, — пускаюсь в объяснения, чтобы не показаться невежливой. А сама на конфету смотрю и слюной исхожу.

— А я два месяца как от титьки отлучила — вот и отъедаюсь теперь. Хочешь, я тебе молочных карамелек дам? Я для своих шустриков всегда много покупаю. Их у меня пятеро — четыре сыночка и лапочка дочка.

Смеялась женщина очень заразительно — я тоже невольно улыбнулась. И мультфильм про многодетного зайца вспомнила и на душе как-то полегче стало. Отказаться от угощения у меня не хватило сил. А "много" конфет — это целых четыреста граммов. По сто граммов на одного шустрика. Старшему семь, а самой маленькой — полтора года — ей вообще конфет еще не дают. Чем позже привыкнет к сладкому, тем крепче будут зубы. Так мне сообщила новая знакомая.

Я шуршала обертками, слушала многодетную мамашу и кивала. Могла бы посидеть в тишине, но сама виновата — не отказалась от угощения, теперь надо отработать. Похоже, женщина соскучилась по свободным ушам, вот и спешит рассказать, как у нее все ужасно и замечательно. Короче, жизнь удалась, а временные трудности когда-нибудь разбредутся по соседям. А пока приходится отдых совмещать с поездкой к старенькой матери. Постирать там, приготовить что-нибудь на неделю вперед и опять домой. И жевать шоколадные конфеты, пока в дороге. Дома-то не дадут.

За три остановки до конечной разговорчивая попутчица собралась на выход. Посмотрела на часы, громко поудивлялась, сколько сейчас времени и как быстро оно летит, потом вытащила из-под сидения две сумки из искусственной мешковины, пожелала мне всего доброго и ушла к своим детям. Интересно, с кем они сейчас и тепло ли в доме, пока матери рядом нет. Шесть часов в холодной хате — это не шутка. Даже если весна и день на дворе...

Потом я вспомнила, что каждому свои заботы и хлопоты, по силам его и разумению. И, что мое дело — не о чужих детях думать, а о своем сыночке. Как домой его доставить и не застудить, да и самой здоровой остаться надо бы.

Выставила правильное число и время на экран мобилы и решила позвонить любимой сестричке, без надежды, что у меня это получится. И погода сегодня не очень, и мобильник "проспал" почти четыре месяца или полтора, если верить бабульке с остановки. Но делать в автобусе нечего, вот и продолжала мучать телефон. Дозвонилась уже перед самым городом. Абонент удивился моему возвращению — "не ждала тебя так рано!", но заехать не отказался — "я совсем рядом, успею". Мамирьяна сегодня добрая, как никогда, наверно что-то большое в луже утонуло. Или что-то ценное в лесу потерялось. Например два месяца чьей-то жизни.

Дождь разошелся не на шутку и, пока от автобуса я добралась до вокзала, капюшон промок насквозь, а в кроссовках чавкало, хоть я и обходила самые большие лужи. Перед ступеньками вокзала какой-то мужчина поскользнулся и забрызгал меня грязной водой. Так я стала мокрой еще и снизу — от щиколоток и до края куртки. А он даже не извинился! Матюгнулся и пошел себе дальше. Для полного счастья оказалось, что в Автостанцию мне можно было и не заходить, что Мамирьяна уже подъехала и ожидает возле троллейбусной остановки.

123 ... 4243444546 ... 575859
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх