Лесть ей понравилась, как всякой женщине, однако постаралась скрыть истинные чувства от меня. На лице амазонки не дрогнул ни один мускул, довольной улыбки не последовало, зато про себя она расцвела так, что я сам ей ухмыльнулся, поскольку выяснил: она ведёт тайную переписку с кесарем, и ждёт от него очередного ответного послания.
— Думаю: на сегодня хватит с меня махача на саблях. Пора и пострелять, а заодно руку набить, — решил я немного поохотиться — и неспроста. В прицел огнестрела — подзорную трубу — я разглядел птаху, кружащую над нашими головами и явно кого-то выискивающую.
"А вот, кажется, и почта прибыла!" — смикетил я, выстрелив наобум, по причине чего промазал, но нарочно, зато уяснил: прав был относительно пернатого почтальона. Амазонка аж вздрогнула, впервые не сдержав эмоции, отобразившиеся у неё на лице, даже готова была наброситься на меня — и не с кулаками, а со своими клинками — чудом сдержалась.
— Ну, раз промазал, пускай эта птаха живёт себе! Но больше не попадается мне на глаза, иначе я не ручаюсь за себя!
И тут же настроился на мысли Кукумэ, она по-прежнему злилась на меня, но постаралась скрыть, и сама скрыться из виду. Что я и позволил ей сделать, вновь прильнув к подзорной трубе, делая вид, будто ищу себе иную цель для продолжения охоты, а на самом деле я снова принялся следить за птицей, пока не увидел амазонку.
Птаха опустилась ей на подставленную ладонь с крошками лепёшки, Кукумэ покормила пернатого почтаря, а затем изъяла послание, прочла и уничтожила. Ну, чисто шпионка — проглотила клочок тонкой кожи.
Нет, целоваться я с ней не буду, даже если по-дружески, а с кем по-настоящему желал, исключительно с Желанной.
Тоска смертная на этом кордоне — сиди и жди, когда великий и ужасный герцог соизволит со своей ратью "засранцев" присоединиться к иным засланцам, таким как мы, наёмники, чтобы двинуть под знамёна дорна Балдрика. И причина его нежелания воссоединяться с гарнизоном заставы вздорного старика, мне очевидна — ну не желает он признавать его лидерства над собой, ведь Герцог — сэр, а Балдрик всего лишь дорн — командор северного легиона и одновременно наместник региона. Однако знать на Окраине Империи сама по себе. Вот именно поэтому-то амазонка и вела переписку с кесарем. Тот заставил её пойти на преступление против сына герцога — графа, и сделать его евнухом. Но и это было ещё не всё — Илларихом в боевую готовность приводились собственные легионы у внутренних границ Империи, поскольку в движение пришли какие-то ещё псы, обитая на восточной части Окраин, и вот-вот готовились ударить нам с тыла.
Что ни день, то новость, а такая: лучше бы вообще ничего этого не знать. Проще будет жить, или сдохнуть.
Делаю обход кордона: частокол вроде бы восстановили, а затем провожу построение личного состава гарнизона, при этом заставляем принять участие знать. Те упираются, дело идёт к конфликту, но мне это и надо — предлагаю им валить отсюда, чтоб больше мы, наёмники, их не видели здесь. Тем также только это и было необходимо — нашлась зацепка — обещают вернуться под стягами великого и ужасного герцога Ромуальда.
И всё-таки мы меняем у них лишних горбулей на свои "трофеи", иначе кому они нужны как дезертиры, даже тому же знатному герцогу. На том и сходимся — в цене на горбулей, а затем полюбовно расходимся, отпуская знать на все четыре стороны.
— Ну и голова ты, главарь, а не два уха, — ёрничает Ёр-Унн — у братца набрался.
Даже Брех-Унн брешет, подтверждая то же самое:
— Сэр, но не Чудак!
Я улыбаюсь им в ответ натужно, невесело мне, и сия причина известна гномам: я схожу с ума по желанной донне.
— Любовь зла полюбишь, и горбуля! Ха-ха... — ржёт Брех-Унн.
— То-то вы, гномы, таскаете за собой Иа... — отвечаю я тем же им.
Квиты.
...Сидим на заставе, и тихо, но верно, сходим тут все с ума, даже я, сэр Чудак, как главарь банды бродяг.
Глава 20
"Что мне, Чудаку, хорошо,
то всем остальным плохо!"
После баталии с морфами последующие сутки, которые едва ли можно было различить по намечающимся сумеркам, да так и не наступившим в итоге, определяю: "ночь" уже позади, настало время заняться расчисткой дороги и не только от живых обитателей берлог, но и тех, кого мы тут повалили, а то уже сюда со всей тундры начали сбегаться алчные до поживы твари, и все как одна — падальщики.
Стервятники разбудили меня ором. Только эпидемии нам тут не хватало. Нет, своих мы сразу кремировали, устроив большое пепелище, и сейчас ветер разгонял их прах по округе, а вот морфы побитые нами, продолжали гнить. Зловония добрались даже до кордона, хотя в первую очередь очистили его территорию и закидали кровь землёй — той грязью, которая была повсюду, и в ней вязли не только наши ноги, а и горбулей. Да и потом бродяг необходимо занять делом, иначе о дисциплине можно позабыть. Хабар хабаром — "пятаки" и сбруя морфов, доставшаяся нам, наёмникам, но надо и порядок навести, на штрафные работы отправляю разом две ватаги численностью до пяти десятков. Это в основном рубаки, и для них физический труд — обычная практика. Стрелков и стрельцов не трогаю, не для этой работы собирал их в расстрельные ватаги. Одних решаю оставить на заставе, с иными полазать по округе, поскольку морфы не могли далеко уйти, все — определённо. Уж больно не хочется в дальнейшем неожиданно натыкаться на них, как на малые, так и большие соединения этих йети.
Вроде бы всё, что было необходимо, предпринял, как главарь гарнизона бродяг на ближнем кордоне. Беру с собой гномов, Удур постоянно при мне, теперь он не только мой оруженосец, но и штандарт банды на нём.
Моё решение покинуть кордон со стрельцами отнюдь не спонтанное, и взять подручными гномов, у меня давно созрел план, который наконец-то я затеял осуществить. И мне есть, о чём переговорить в первую очередь с ручным морфом, а уж после с гномами.
Отныне у нас горбули, и передвигаться придётся верхом. Ещё одна моя уловка — организовать летучий отряд стрельцов, и в будущем для маневренности при очередном серьёзном столкновении с йети, они буду иметь отличную практику. Что немаловажно! Использовать их в пешем строю против горных морфов отпала всякая необходимость, этих йети там слишком много, а нас тут горстка бродяг — весь мой отряд со всеми стрелками. Одна надежда и расчёт, что из града явятся новые ватаги наёмников, и там их будет хотя бы несколько сотен, и нам есть, чем их вооружить. Пускай сбруя примитивная — досталась в качестве трофее с морфов, но при починке и зачистке от ржавчины, вполне сносная, особенно для новичков среди нашего брата в лице бродяг.
Я вспоминаю себя, и тогда у меня из оружия была зажигалка — смех, да и только. Усмехаюсь сам себе, и ловлю мысли гномов.
"Чего он скалится, а?" — брешет про себя Брех-Унн.
Ёр-Унн пожимает плечами, реагируя на вопросительный взгляд братца.
"А я почём знаю! Я ж мастер, а не главарь! На то он и голова!"
"Ага, два уха!"
Брех-Унн неисправим. Ну да бог с ними, с этими недомерками, мне всё равно больше не на кого положиться в этом мире, как на них, да ещё Удура.
Мы отрываемся с морфом от них, горбули нам понравились, а не только мне. Это я опять же уловил, считав мысли мастера и бригадира, да и прочих бродяг-стрельцов при нас. У горбулей мягкий ход, они аккуратно перебирают когтистыми лапами по земле, и выгибаются при скачках, как пружины, что смягчает любые толчки. Ощущение сравнимое с тем, что конь действительно педальный транспорт с рычагами, а горбули как хищники из семейства кошачьих, обладают амортизацией на должном уровне, сравнимой с иномарками — не качает и не трясёт.
Идём легко и норовисто — наши горбули под нами. До сих пор не могу привыкнуть к ним, странные они животные, необычные для меня на восприятие, столько в них всего необычного: голова как у птицы, сродни тех же стервятников, а вот тело как у тигра или льва, а то и вовсе гепарда.
Интересно, а с какой максимальной скоростью они умеют передвигаться? Что если мне попытаться пустить их вскачь?
Принуждать их к этому мне не приходится, горбуль подо мной резко срывается с места, хотя я и так нёсся на нём с немалой скоростью по здешним меркам где-то под 30 км/час. А сейчас мчимся раза в два быстрее.
Удур не отстаёт, штандарт нынче не брали, оставили гарнизону на заставе. Предупреждаю гномов, чтобы они и не думали нагонять нас с Удуром. Мы уединяемся и вскоре уже оба осаживаем своих горбулей, они добыли себе пропитание, коим им послужили какие-то мелкие твари больше смахивающие на грызунов, скрывающихся также как и морфы в норах. Но довольно мелкие существа и размерами не больше моего кулака. Их основная пища — падаль.
Мой горбуль хрустит ими (наловил себе добрый десяток), и теперь как пеликан, а не хомяк, набив ими полный клюв, перемалывает косточки.
С одной стороны я сейчас по отношению к горбулю испытываю омерзительное чувство, а с иной понимаю: мне опасаться нечего, даже могу спокойно останавливаться посреди тундры на ночлег, и мой "скакун" отведёт от меня любую угрозу, за исключением морфов. Но их можно отпугнуть огнём, или вовсе забиться в одну из множества пустующих берлог.
Об этом и интересуюсь у Удура. Почему так вышло, что множество "нор" опустело? В чём причина, в нас, наёмниках, что мы истребляем их из года в год или тому есть иная недоступная моему уму причина, которая столь очевидна?
Всё оказывается много сложней и в то же самое время интересней.
— Наёмники тут ни при чём, даже халдеи, как и регулярные соединения ополченцев с ратниками... — ревёт ручной морф.
То, что морфы способны плодиться с невероятной скоростью — уже давно это уяснил и даже выяснил: за три года они способны увеличить своё поголовье в разы.
— Неужели голод причина вашей высокой смертности? — уточняю я, а сам буравлю мозг Удура.
Морф ничего и не думает скрывать от меня, говорит всё, как есть на самом деле.
— Горные йети...
Не морфы, а йети! Вот так он обозвал их странным образом, а не сородичами.
— Они приходят к нам и забирают у нас наших женщин...
— Что, значит, забирают? — уточняю я, хотя ответ мне уже очевиден — мысленно уловил его суть.
— Угоняют...
— В плен? Или с какой-нибудь иной целью?
— Не знаю точно, возможно, что им не хватает самок, и они там плодят им потомство.
— Так у вас нехватка женщин?
— Не только. Эти йети забирают у нас молодняк. И в основном охотников, тех, кто научился охотиться.
На кого — не уточняю — и так очевидно. Во всяком случае, мне. Дальше выясняется, что горные "джигиты" изымают у них даже младенцев.
Удур меня обескуражил своими откровениями, со стороны горных морфов попахивает жертвоприношением кровожадным богам. Хотя нечто подобное я непременно хотел услышать от него, а именно: горные морфы принижают равнинных сородичей, и те у них находятся на положении рабов, а даже не слуг. Вот тех, кого они забирают с собой в горы, и превращают в них, а всех остальных заставляют воевать с нами, людьми Империи.
Что же получается, и из откровенного разговора у меня с Удуром? Что и мне пора открыться ему, как говориться: откровенность за откровенность.
— Слушай, друг Удур, — братом его я пока называть не тороплюсь, хотя морфов запросто можно было бы отнести к братьям нашим меньшим — людей. Но уж слишком они крупные, а мы, мелкие в сравнении с ними по телесным габаритам. — А что если я предложу тебе стать во главе равнинных сородичей?
"Да разве такое возможно?!" — читаю я мысли косматого оруженосца.
И улыбаюсь ему.
— Я знаю, что предлагаю! Почему бы тебе ни стать для начала вожаком, а там глядишь, и до вождя рукой подать? Лично мне претит проводить карательные операции против твоих сородичей! Да и если честно: смысл тратить на них порох и пули? Они ещё пригодятся нам, бродягам, на заставе, когда вернёмся туда с новыми силами для отражения нашествия горных йети! — заставил я серьёзно призадуматься Удуру над сделанным ему предложением.
Моё заявление повергло оруженосца в шок, он до сих пор не может поверить в то, что услышал от меня, а я при этом был вполне серьёзен — и как никогда.
"Империи это не понравится!" — подумал Удур про себя.
Кто бы мог подумать, что эта ручная горилла обладает столь прозорливым складом ума, а не только складками в виде надбровных морщин, кои не являются извилинами мозга этих равнинных йети. Тогда что уже отмечать про их горных сородичей.
— Это я беру на себя... — отреагировал я вслух на мысли оруженосца-космоча.
И снова заставил его призадуматься над тем, что опять сказал.
"Неужели я проговорился?!"
— Нет, но я знаю, что твориться в твоей голове, друг Удур, — опередил я морфа с очередным изречением в свой адрес. — И моё предложение в силе! Думаю, что и кесарь согласится со мной, когда узнает: равнинные морфы готовы выступить союзниками на нашей стороне против горных йети! Дорн Балдрик точно не откажется сейчас от любой помощи, а то ждать её от рати герцога придётся ещё ох как долго! Даже больше скажу: они не двинут за стены града, пока до них не дойдут волной горные йети! Тогда и вам несдобровать!
Удур согласился со мной. И меня заинтересовал иной вопрос:
— Сколь много тут в тундре обитает таких морфов как ты? Орда наберётся?
— Много больше...
Сия новость просто ошеломила меня. Я понял, в чём причина моего ошибочного мнения в оценке поголовья равнинных морфов, Удур мне её сам невольно и подсказал. Его сородичи научились строить целые подземные поселения, а не просто берлоги для семей, и все ходы туда, и выходы оттуда, были скрыты — местные йети научились ценой малого количества, спасать большие поселения.
— Это что ж получается? — изумился уже я в свою очередь на мысленное заявление Удура. — Что мы, наткнувшись на морфов в берлоге, понятия не имели: она имеет продолжение вглубь?
Удур взглянул на меня, как на предателя, когда сам выступил для меня в аналогичной роли — его подвели мысли, как любого разумного и здравомыслящего существа. Ведь у меня дар, хотя порой он кажется мне сущим наказанием, но ничего, по мере его обретения, я овладеваю всё новыми навыками, и теперь уже умею отключать общий шумовой фон, и сквозь него улавливать лишь мысли тех, кто мне необходим для поддержания контакта на расстоянии.
Вот и гномы объявились поблизости. Видеть они пока нас не могли, как и мы — их, но я чувствовал их присутствие на расстоянии, заверил: не потеряли нас, и скоро вместе с Удуром присоединимся к ним. Тогда и переговорю с ними, а заодно узнаю, что они скажут мне по поводу разговора, состоявшегося между мной и Удуром — сойдёт он за вожака равнинных йети, а нам, наёмникам, с ними за союзников? Хотя и предвижу ответ Брех-Унна, а и Ёр-Унна — не секрет для меня.
Ещё одна особенность дара — предвидеть будущее — близкое. Или нет, я просто туплю и чудю, как сэр Чудак, а голова — два уха?
Улыбаюсь про себя, и вновь озадачиваю Удура: моё предложение в силе, и обещаю, как главарь сдержать данное ему слово; наёмника — наёмнику.
