Иб-ба-Рих на раз забыл о тяготах походной жизни, привстал на паланкине, схватившись за подзорную трубу.
Укрывшись щитами, легионеры медленно, но верно приближались к проёму меж башнями. Среагировав на них, ожила одна из окаменелых статуй. С неё осыпалась каменная крошка, и она расправила крылья.
— Гарган! — слетело с уст "младшенького", и в следующий миг он выронил подзорную трубу.
— Чего там твориться, сир? — Тараний сменил престолонаследника на дозорном посту, подобрав подзорную трубу.
— Дай сюда, — отнял её у него Иб-ба-Рих, справившись с волнением. И снова взглянул на ситуацию у врат ужаса меж башнями смерти.
Гарганы ожили, закружив стаей над отарой с легионерами — напоминали собой воронку смерча — выхватывали одну скотину за иной, не забывая атаковать легионеров, укрывающихся щитами от них.
Перестроившись, воины Титания сомкнули плотно ряды, применив построение "панцирь", ощетинились лесом пилумов, медленно пробирались в земли Окраин Великой Империи, призывая последовать их примеру всем легионам Лапия.
— Да они озверели! — не сдержался в очередной раз Иб-ба-Рих.
— Кто, сир? — занервничал не меньше "младшенького" Тараний. — Исчадия Деспота или...
— Или-и-и... — затянул престолонаследник.
— Боевое построение! — наказал Лапий привести легионы Северной Армии в боевую готовность — двинул их на преодоление преграды.
Пока гарганы пожирали мелкорогатый скот, у них появилась возможность пробиться за башни смерти с наименьшими потерями.
— А я? — завопил Иб-ба-Рих. — Что делать мне?
Престолонаследнику пришлось спуститься на грешную землю и проделать пять лиг пешком под щитами легионеров, что, также укрывшись ими, пробивались когорта за когортой сквозь башни смерти. Иной их раз атаковали гарганы.
— А где же истуканы, Тараний? — спохватился Иб-ба-Рих.
— Не каркайте, сир!
— Это ты мне?!
— Истуканы-ы-ы... — разнеслось гулким эхом по стройным рядам когорт Северной Армии.
— Я же предупреждал, просил вас, сир! А вы... Эх, сир! — с печалью и растерянным голосом выдал новоявленный трибун.
Вслед за гарганами на щиты легионеров обрушились каменным градом булыжники и валуны. Истуканы-стражи обстреливали их с дистанции, оставаясь вблизи башен. И каждый такой удар камня по щитам над "младшеньким" отбивался у него отзвуками головной боли. Даже зажав уши руками, Иб-ба-Рих не сумел заглушить грохот от камнепада — потерял сознание.
— Сир! Сир... — стараясь докричаться до него, Тараний тряс его за плечи. — Вы как, сир?
— Ещё не понял... — простонал Иб-ба-Рих.
— Что, сир?
— Жив-Ой я-а-а... — вскрикнул престолонаследник. — Или... хир-р-рд!!!
— Да мы не на юге Окраин, сир, а на севере — пробились! Можете прыгать и ликовать!
— Голову бы тебе, Тараний, оторвать! Не ори на меня! И вообще ни на кого, — требовалась Иб-ба-Риху полная тишина — даже где-то гробовая.
Он и впрямь уподобился хирду.
— Вам надобно отдохнуть, сир! Полежать!
— Рядом с вратами ужаса и башнями смерти — ни за что! Вперёд! И только вперёд! На морфов... — вновь вырубился Иб-ба-Рих.
Легионы при нём понесли небольшие потери и по большей части изувеченными легионерами, но были и без вести пропавшие, хотя ветераны старались подбирать побитых соратников по оружию, да некоторых всё же погребло под каменными завалами.
Истуканы взяли с них кровную плату.
* * *
Тундра. Земли морфов.
— Быдло! — неслось эхом от гвардейцев легендарного корпуса. Дразня йети, они заставили их опрометчиво наброситься на себя, подготовив контрудар.
Заиграл горн Марка, и в то же мгновение за колонны гвардейцев пробились тураги, ринувшись по центру поля битвы, а с флангов, прикрывая их, из-за врат укреплённых лагерей, выскочили иные воительницы на серангах, и ещё одна треть пеших, продолжала натягивать тугие луки, осыпая градом стрел йети.
Нелюди не видели, как следом, сомкнув ряды, двенадцать колонн гвардейцев устремились стеной на них, прикрывая с тыла амазонок, явивших собой не менее грозную силу, чем их взбесившееся зверьё.
Не удержавшись, Атрий прильнул к подзорной трубе. Марк подстать командору взирал со стороны за картиной разворачивающейся битвы, прикрыв глаза от дневного светила, уходящего за дальний горизонт на заход. Гвардейцам следовало поторапливаться и ещё до наступления сумерек опрокинуть новые орды морфов, иначе с наступлением тьмы, им придётся укрыться в укреплённых лагерях и держать осаду, отбиваясь от нападок космато-лохматого быдла, что двинет дальше мимо них к стенам Северина.
Но даже с наступлением ночи, Атрий припас очередную уловку для нелюдей. Битва не завершилась с наступлением сумерек, и по его новому сигналу три колонны амазонок в укреплённых лагерях, выпустили в тёмное небо огненный дождь, поливая йети подожжёнными стрелами.
Эффект воздействия превзошёл все ожидания — морфы повернули вспять, боясь огня не меньше шакалов. Навал быдла удалось отбит, гвардейцам оставалось подсчитать потери. Ночь, они выиграли, поскольку морфы отказывались наступать на разожжённые во тьме костры, хотя до расположения легендарного корпуса и доносились их злобные рыки — попросту пугали, не позволяя гвардейцам перевести дух. Да те ещё и не к такому шуму были привычны, и спали везде и в любом положении.
Оседлав дракха, Атрий полетал над морфами, выяснив: к ним прибыло очередное пополнение.
— Ежели к утру Детрий не подоспеет, мы обречены! — услышали от него столь удручающее известие командиры и гранд-мастера.
— И это я слышу от командора легендарного корпуса, — наиграно ухмыльнулся Гектрий. — Да я не верю своим ушам!
— Зато с рассветом поверишь своим глазам! Этого быдла там сейчас, по меньшей мере, орд пять или десять! А прибывают всё новые и новые! Уже пытаются пройти мимо нас стороной с флангов, да вязнут в болотах и тонут в топях!
— Да это не равнинные йети, а горные! С ними куда проще, — заявил Октавий.
— Много ты понимаешь, — повысил Гектрий голос на него.
— Много ни мало, а тоже кое-что!
— Отставить ссору! Что вы за командиры такие? А ещё легендарного корпуса!
— Так кто начал, командор, когда сам! — напомнил Гектрий, ухмыляясь.
Атрий понял всё без лишних слов: старый боевой друг намеренно устроил небольшую склоку, заставляя его придти в себя.
— Поднять когорты! Возводить заступы! Будем окапываться!
— Давно бы так, командор, — повеселел Гектрий.
Гвардейцам, за остаток ночи, предстояло вырыть ров и построить цепь редутов-бастионов в форме протяжённого земляного вала.
Корпус перешёл к обороне.
С наступлением утра, едва на дальнем горизонте восхода занялось зарево, морфы устремились в прорыв.
— Быдло! — закричали стражи. — Йети лезут!
Атрий спохватился первым.
— Марк, труби!
— А... Что?.. — очнулся паренёк.
— Ты спишь?! — изумил он командора.
Ответом ему послужил сигнал. Юный горнист поднял всеобщую тревогу.
— К оружию! — разнеслись крики мастеров, поддержанные бригадирами.
Установив на краю огромного вала, протянувшегося на пару лиг от края и до края на флангах укреплённых лагерей, щиты, и сомкнув ряды колонн, гвардейцы приготовились к отражению навала нелюдей, рассчитывая исключительно на собственные силы.
Йети накатили лавиной, заполонив неглубокий ров телами, лезли друг у друга по головам на приступ вала.
— Они прорвались, командор! — растерялся Марк, отказываясь поверить глазам, как впрочем, и Атрий.
— Труби колоннам отступление на фланги под защиту укреплённых лагерей!
— Но это же... — не сдержался Марк, — равнозначно поражению, командор!
— Делай, что велю, мальчишка! Труби, я кому говорю! То приказ! Исполнять, горнист!
Не успел Марк приложиться устами к горну, как Атрий услышал совсем иной сигнал, и исходил не от его горниста, а от иного при Детрии.
— Он всё-таки успел! — не поверил командор. — Пришёл с пополнением!
— Так что мне трубить, командор?
— Ты ещё спрашиваешь, Марк?
Больше юный горнист не сомневался, и заиграл на радостях, подхватив призыв горниста из когорты Детрия. Вместе с ним стеной двигались наёмники с ополченцами в количестве примерно одной орды морфов — обрушились на нелюдей общим скопом, и опрокинули.
— Победа, командор! — не стал сдерживаться Марк. — Ура-Ра-А...
Над ними промелькнула тенью Кайярэ, обрушиваясь на нелюдей с неба.
— А мы чего стоим, командор? — порывался Марк в гущу битвы.
Атрий еле удержал его подле себя, схватив за плечо.
— Ты думаешь: на этом всё — с быдлом покончено?
— Неужели нет, командор?! — изумился Марк.
— Погоди немного, и сам всё узришь — сколько их в сравнении с нами пожалует сюда в дальнейшем!
Тогда как от трупов морфов уже некуда деваться. Ими и занялись ополченцы с наёмниками, потеряв всякий интерес к бегущему врагу. Зачем гоняться за хабаром, когда он валяется прямо под ногами целыми "пятаками" и не только медяками.
— Да что ж они творят!? — выругался Атрий про себя при пареньке, подавшись разбираться с ополченцами — предводителем рати — герцогом и графами при нём.
Марк ещё раз взглянул на Кайярэ, заторопился, следуя за командором.
* * *
Горное плато. Застава.
Разобравшись с трибунами, я занялся осмотром гарнизона. Отныне он подчиняется мне, Чудаку, и даже предводительница валькирий не стали оспаривать моё безоговорочное лидерство — сама ждала от меня приказа. Что удивило, и где-то обескуражило меня, но я постарался не подавать вида: мне льстило внимание с её стороны, иначе Желанна не удержится и устроит очередную драку уже с Киринэ вместо Кукумэ.
Моя ненаглядная и желанная донна не оставила нас с ней наедине, когда я пожелал расспросить её о дракхах. Меня заинтересовало, что это за крылатые твари такие, и как они управляются с ними? Ведь у самого была одна такая, правда мелковатая. Но когда подрастёт, я должен всё знать про неё.
— А мне удастся полетать на дракхе? — озадачил я своим вопросом Киринэ.
— Вне всякого сомнения, Чудак, — заявила предводительница валькирий.
— Но не здесь и не сейчас — я прав?
Ответом послужил пристальный взгляд мысленным посылом, который помимо меня уловила Желанна.
"Не вздумай закрутить с ней! Я и тебе хвост подрежу!"
"Желанна! Что ты такое несёшь?"
"Не то, что ты подумал! Я не птаха — яйца не могу!"
"Всё, молчу, моя хорошая! Даже мысленно умолкаю!"
"Я посмотрю... на тебя и послушаю!"
— Фу-у-у... — выдохнул я, и не сказать, облегчённо. Моя донна напрягла меня не по-детски. И тот давешний укол я надолго запомню.
"Ну и ревнивица ты у меня, красавица!"
"Ты понял меня!"
"Разумеется! И обещаю: не буду приставать к той, кому я безразличен! Ведь она думает не о нас тут, а о... Ого!.. палаче!!!"
"Наконец-то ты уразумел, с кем имеешь дело. Ведь она — не просто валькирия, а их предводительница!"
"М-да уж, что и говорить: Чудак я! Спасибо, Желанна, ты вернула меня в реальность, прочистив мне мозги! Мозгоправ ты мой желанно-ненаглядный!"
Мы остались с Киринэ наедине.
— Хм, — хмыкнула амазонка. — Я уж думала: этого не произойдёт!
— А что ж ты хотела, — усмехнулся я ей в ответ. — Одно слово — любовь!
— Зла — полюбишь и козерога!
— Ты читаешь мои мысли?!
— Как и сам — мои.
Вот так новость, и — что-то мы быстро обменялись любезностями.
— Ну, извини! И я это искренне!
— Не суетись, Чудак, ты и впрямь интереснейший экземпляр.
— Сама ты — экспонат! — рассмешил я валькирию, когда думал: она набросится на меня, и — пропадай моя буйная головушка.
— А ты взаправду интересный собеседник.
Я ответил Киринэ мысленно взаимностью. Мы поняли друг друга без слов, перейдя на недоступный для чужих ушей разговор посредством пристальных взглядов, тогда как со стороны казалось: пожираем один другого, испытывая неприязнь.
"Чего ты хочешь от меня, Чудак?"
"А сама? И если бы только сама, но и Кесарь!" — напомнил я Киринэ про Атрия.
"Почему он смущает тебя, и ты называешь его — палач?"
"Ведь явился за мной! А вы сюда в поисках меня, Чудака!"
"То, правда, но недоступная тебе! Ты думаешь: мы — твои враги! А это не так!"
"Докажи!"
"Уже! Будь мы врагами — утащили бы тебя на дракхах! Однако остались, чтобы ратиться и дальше бок о бок с тобой и твоим сбродом, который ты, почему-то обзываешь странным образом — артелью "напрасный труд"!"
"А тебе ли не всё равно?"
"Нет, я хочу понять, что ты за человек такой, коль за тобой пошла нелюдь!"
"Морфы — не нелюди, они такие же люди, как и мы, но со своим укладом жизни!"
"Как братья наши меньшие?"
"Опять ты копаешься у меня в голове, больше чем я дозволил это тебе, Киринэ?"
"Сам", — последовал ответ любезностью.
"Квиты", — согласился я.
"Тебя хочет видеть Кесарь, Чудак!"
"Не скажу, что это у нас с ним взаимно, как у меня с Желанной, но..."
"Она — его кузина!"
"Не новость, а... Короче, валькирия! Ближе к делу! Что ты хочешь предложить мне, Чудаку? А может Кесарь? Когда я и так самодостаточен! Мне и здесь, с морфами, живётся ничуть не хуже, чем там вам под боком у псов!"
"Ты — наёмник! А Кесарь намерен предложить тебе стать легионером Гвардии, и не рядовым воином, а как минимум командиром когорты!"
"А почему не сразу командором корпуса или легатом легиона?"
"Может быть — а всё, коль согласишься встретиться с ним!"
"Ну, это уже зависит не столько от меня, сколько от тех, кто является нашими общими врагами! Кстати, я ничего не знаю про Орден и диктатора основавшего его!"
"Узнаешь, Чудак, в своё время — а всему придёт!"
"Вот не люблю я этого — потом! Предпочитаю — всё и сразу!"
"А ты не мелочишься!"
"Уж какой на свет уродился!"
"И что значит — на этот, в том числе?!"
"Прекращай рыться у меня в голове, Киринэ! Иначе мы с тобой не договоримся, во всяком случае, ни до чего хорошего! Согласна?"
"Вполне — предложение приемлемое!"
По завершении сеанса "связи", как я обозвал состоявшийся на уровне мыслей разговор с предводительницей валькирий, принялся незамедлительно раздавать указания соответственно своему прежнему и новому статусу, а был один у меня, как у Чудака, и на то я явился таким сюда благодаря тем, кто не без интереса следил за мной.
Самому бы поглазеть на него! Ну да ладно, Бог с ним, и даже таким, каким Он представлялся мне. Значит, зачем-то я понадобился кому-то здесь? Да и мне тут не приходилось скучать (приключений — выше крыши) — только успевай "радоваться". И этой радости порой у меня были полные поножи, как и у тех, кто ратился со мной против иных, кому я не нравился в лице наёмника.
А тут ещё это тайное братство — и нашло меня в лице валькирий. Хотя я особо-то не таился и не скрывался ни от кого, всё по той же самой причине: Чудак я, каких свет не видывал. И этот свет здесь, с его обитателями, увидел меня впервые. Надеюсь, я не подвёл ни чьих ожиданий? Соответственно и дальше постараюсь чудить так, как умею, а, получается: судить ни мне, а тем, кто послал меня сюда, тогда как я их — много дальше и не раз, да снова бы не отказался.
