— Получишь "зелень", козёл, не раньше, чем спустимся с гор! Понял?
— Ага, — взял подполковник на руки Надю. Ещё бы! У неё оказалась сумка набита деньгами, иначе бы всё осталось так, как есть. — Если что — откупимся! И Родину не придётся продавать!
— Решил её по частям разбазарить, полпод?
Сверившись с картой при помощи карманного фонарика в ночи, штурман определил, куда следует идти, предупредил:
— Это очень опасно! Там могут находиться боевики!
Альтернативы не было. Смерть подстерегала их и на заснеженном перевале.
— А не спустимся, тут окочуримся! Выбор за вами, женщины!
— Баб слушать — себя не уважать! А если и слушать, то поступать с точностью наоборот! — заворчал недовольно подполковник.
Они высказались в пользу первого варианта развития событий. И нарвались на засаду.
На глаза попались боевики.
— А я что говорил, — завалился подполковник наземь и придавил собой Надю.
И Люба упала со штурманом.
— Не пройти!
— Прорвёмся, — заверил он своих подопечных. — Я отвлеку наёмников на себя, а вы бегите вниз. Подполковник теперь ни за что на свете не бросит вас с деньгами — выведет по карте к своим!
— А ты?
— А что я — инвалид! Одно слово — обуза — балласт! А так у вас появится реальный шанс на спасение жизни! И не только! Полк находится под угрозой уничтожения! А там ваша дочь и мама в одном лице, да друг! Вы должны выжить ради них! Это ваш долг — прямая обязанность! Слышите! Запомните это! Чего бы ни случилось — следуйте к намеченной цели! И помните всё, что я сказал вам! Удачи!
— И тебе, лейтенант.
— Она больше нужна вам! А я уж как-нибудь. Угу! Ползите в сторону по склону, и когда услышите стрельбу, затаитесь. Едва она начнёт удаляться — вспомните про подвиг Суворова — прыгайте на пятую точку и валите без оглядки вперёд!
— Ну, ты и "герой", штурман! — укорил его подполковник, почесав демонстративно — недвусмысленно — пальцем у виска. И подался с женщинами в бега, а тот принял огонь на себя — выстрелил раз, затем ещё раз и наёмники устремились за ним, покинув занятую позицию.
— Бежим, — поднялась Надя.
Бабуля послушалась внучку, а вот подполковник врос в землю. Тело охватило непонятное онемение.
— Да ну его, ба, — отмахнулась Надя от него. — Толку!
— Стойте! — опомнился подполковник. — Подождите меня! Я с вами! Пропадёте без меня-а-а...
И поспешил следом вниз с горы по склону — нехоженым тропам.
— Кажется, оторвались, — отдышались беглецы, устроив привал, стали прислушиваться.
Стрельбы они больше не уловили.
— Или далеко ушли, или штурман допрыгался, — констатировал подполковник.
Поблизости треснула сухая ветка — не одна — и по склону посыпались камни. Кто-то приближался.
— Боевики-и-и... — впал в истерику подполковник, зажав себе сам рот руками. И рванул на свой страх и риск далее.
— Вот козёл, — отреагировала Надя, порываясь нагнать его и остановить.
Бабуля удержала от опрометчивого шага внучку, и они узрели того, кем обозвала Надя подполковника.
— И точно — козёл!
— Горный?
— Ну не олень же, как один двуногий псих, — заявила утвердительно бабуля.
Появились иные рогатые создания.
— Я хочу есть, ба!
— Ща, проказница. Потерпи.
Бабуля схлестнулась с рогатым животным, и то боднуло её.
— Ой!
— Ты чего задумала, ба? Перебодать козла?
— Нет, проказница. Надоить молока для тебя.
— Куда? И потом это козёл! У него нет вымени!
— Как козёл?!
— Как подполковник! Сама посмотри!
— Действительно козёл! Пошёл прочь!
Не тут-то было. Животное погнало женщин, являясь вожаком стада.
Беглянки не только нагнали подполковника, но и перегнали. Им вновь показалось: они оторвались — все трое. Ошиблись.
Стадо оказалось большим. Подполковник сам хотел есть, поэтому не утерпел. В нём проснулся инстинкт охотника.
— Одно слово — браконьер, — буркнула Люба.
— Ничего, ба. Пускай козлы сделают ему "массаж".
Так по сути дела и получилось. Однако он притащил козу.
— Точно козёл! Сумел-таки уломать родственную душу!
Подполковник не поверил собственному счастью, а оно обернулось для него несчастьем. Не было оружия.
— А кобура!
— А что кобура, старая? Коза — не собака! В качестве намордника не используешь для неё!
— Зато прекрасная ёмкость для молока!
— Точно! Кто за сиськи умеет дёргать, бабы?
— Ты как будто сам не мужик! — укорили те его.
— Так коза не баба, а я — не доярка!
— Да и не мужик!
— А кто я?
— Козёл ты! — вставилась Надя. — И при этом при всём безрогий!
— Не очень-то, а то не дам кобуры!
— Тогда облизнись! Молока не получишь!
Подполковник уступил напору женщин, и Люба принялась доить козу. Она дёрнула за сосок, и та взбрыкнула.
Подполковник стоял слишком близко, получил копытом.
— Да она строптивая, — улыбнулась "доярка".
— Нормальная была-а-а... — взвыл подполковник от боли и упал на колени. — Просто у кого-то руки — крюки! Не оттуда, откуда надо растут!
— Спокойно, козочка моя дрисливая, — повторила Люба трюк.
Животное задрало хвост, и в открытый рот подполковника набилось катышков.
— Тьфу-у-у... — избавился он от них. — Это что за горох такой чёрный и невкусный?!
— Козлиный, почти что икра, — посмеялась Надя.
— Чё?
— Дерьмо!
— Вот дерьмо! Где молоко?
Оно наконец-то полилось в кобуру, и Надя облизнулась. Люба уступила снять пробу первой внучке. Та одним махом всё выдула.
— А я! А мне? Я тоже хочу пить и есть! — был озадачен подполковник действиями спутниц.
— Сам себе нацеди, браконьер!
— И чё?
— Чё слышал, козёл! — появился у Нади живот.
— Ну, пожалуйста-а-а...
— Ладно, уговорил.
Люба вновь принялась тянуть козу за соски, и подполковник получил свою порцию молока. Облизнулся.
— Приятного аппетита.
— Да ну вас!
— Не подавись, — ввернула Надя. Угадала.
Коза вырвалась у бабули и ударила рогами подполковника туда, где у него находился "атавизм" одновременно являясь мужским достоинством и детородным органом. Облился вдобавок.
— Вот коза-А-А...
Надя бросилась на строптивое животное, оседлала.
— Стоять! — ухватила она за рога, и ей удалось осадить его.
— Получилось! Вот проказница! Одно слово — кентавр!
— Убью-у-у... — выбросил полковник пустую кобуру. И женщины — все трое — и коза — подались в бега.
Они минули проволоку на горной тропе, а вот подполковник зацепился за растяжку и упал.
Прогремел взрыв. Бегство прекратилось. Женщины поспешили назад к виновнику. Он сидел и держался руками за голову. Изображение спутниц плыло, и он не слышал их. Оказался контужен.
Надя отпустила козу, подавшись на помощь к бабуле. Они подняли подполковника и потащили, куда глаза глядят, главное как можно дальше от места диверсии.
Вскоре там объявились боевики, и точно так же как и беглецы наткнулись на стадо мелкорогатых животных. Допросили пастуха. Тот указал им в лощину. Туда и подались они за "скальпами".
Зашуршали кусты.
— Нет, ну вот козлы! И чего привязались? — возмутилась Надя.
Она схватила камень с земли и запустила.
— А-а-ай... — раздался крик.
— Ой... — опомнились беглецы.
— Беги, проказница!
— А ты, ба?
— Я старая — своё пожила! Беги, я кому сказала! Мне всё равно когда помирать — днём раньше или днём позже! Судьба...
— Нет!
— Да-а-а... — настояла Люба. — Мама! Спаси её и Серафима, а также полк!
Надя шмыгнула в кусты, и буквально тотчас с иной стороны показались боевики, держа оружие наготове. Они не могли поверить собственным глазам, особенно тот из них, кто временно ослеп на одно око, заплывшее синевой. Он щурился при взгляде на старуху и офицера.
— Сдаюсь! — заявил подполковник, подняв вверх руки.
Люба упрямилась.
— А где ребёнок? — спросил наёмник, владея информацией: беглецов было трое — не больше и не меньше.
— Какой ребёнок? К нам прибилась коза, да и та дрисливая, а поначалу козёл, — принялась Люба заговаривать зубы боевикам. И получила по ним — потеряла.
Подполковник испугался.
— Спокойно! Это вставная челюсть, а не капкан, — заверила старуха, вернув на место пропажу. Вызвала смех у боевиков.
Их командир не унимался. Он приказал отыскать ребёнка. Старуха решила принять удар на себя.
— Ты уж извини, подполковник, ежели чего не так, но так надо сейчас!
Она вдруг ни с того, ни с сего вцепилась в него, и закричала:
— Предатель!
Боевикам пришлось разнимать их вместо поисков беглянки. Последовал удар прикладом в спину старухе, а затем в затылок. Боевик стремился добить её, командир запретил стрелять, как и резать, подался с бандой в село, рассчитывая там застать беглянку. И не прогадал.
Надя сама выдала себя. Она пыталась украсть козу — угнать. Оседлала. Тут и появились боевики. И без стрельбы им при всём желании не удалось обойтись. Однако девчонка и тут проявила незаурядную прыть. Пригнулась.
Рогатое животное потеряло один рог, и Надя не удержалась на нём, упала. А когда встала и отряхнулась, над ней нависла тень боевика с оружием в руках. Её коронный удар не прошёл, как и последующий.
Боевик схватил девчонку за волосы и потащил к командиру. Тот не собирался покидать занятый населённый пункт, расположенный по соседству с дивизией федеральных сил.
— Кто такие? — начал он допрос.
Подполковник не мог ответить, кося под глухого из-за контузии, а женщины — под дур, сделав вид, будто онемели от страха.
Боевик нашёл способ развязать им язык. Он собственноручно освежевал барана на шашлык, и следом махнул в их сторону окровавленным кинжалом, заляпал лица.
— И с вами будет тоже, если продолжите молчать, а не станете говорить — отвечать!
Надя зажмурилась от испуга, а Люба выплюнула вставную челюсть и наступила ногой.
Жест со стороны женщин был красноречив. Они по-прежнему отказывались говорить. Как заговорил тот, кто и сам ни ожидал подобного действа от себя.
— Одно слово — бабы, — залебезил заискивающе подполковник. У него разом прорезался и голос и слух. — Что с них взять! Упрямые создания! И коль обиделись — толку не будет, даже если им при этом отрезать их бестолковки!
— Ты кто? Отвечай! — заинтересовался наёмник военнопленным.
Тот выложил всё — своё звание, должность и регалии, даже заявил: готов на сотрудничество с боевиками.
— Убедил. У тебя будет такой шанс. Для чего потребуется перед видеокамерой убить кое-кого, — ухмыльнулся ехидно боевик.
— И-и-их?!.. — кивнул подполковник в сторону старухи с ребёнком.
— Ты действительно тот, кто нам нужен! Нет...
По приказу наёмника притащили ещё одного неучтённого пленника.
— Штурман... — признали подопечные лейтенанта.
Он был в крови. Боевики во время погони подстрелили его, угодив в правую руку, и он не успел застрелиться.
— Так что ты избавишь его от мук, подполковник, — протянул наёмник ему пистолет лейтенанта. — Учти: здесь всего один патрон! Поэтому используй его с умом! Не вздумай выстрелить в меня, лучше сразу застрелись! Понял, неверный?
— Ага, — кивнул подполковник.
— Аллах... — прибавил наёмник.
— Акбар... — закричали боевики.
— А вот хрен вам, — выдал лейтенант. — Не будь предателем, подполковник! Они не убьют тебя! Ты нужен им живым, как и я — все мы здесь! Поскольку понадобимся им в качестве живого щита. Сюда двинет колонной дивизия. Они — заградотряд — закрывают перевал в долину.
— Не слушай этого, шакала! — ударил боевик пленника. — Стреляй в эту падаль, или я сделаю это вместо тебя, но тогда самого постигнет его участь!
Грянул выстрел.
— Вот предатель, — крикнул в ответ штурман, оставшись жив.
Подполковник промахнулся. Наёмник не поверил, настаивая повторить выстрел.
— Третьего шанса не будет!
Он снова выделил один патрон.
— А почему не обойму? — показал подполковник: у него началась трясучка — руки дрожали от нервного перенапряжения.
— Решил перестрелять нас всех здесь? Ну-ну! Самого сейчас жизни лишу! — выхватил наёмник кинжал и приставил к горлу подполковника. — Не промахнись, иначе лейтенант займёт твоё место — нашего агента!
— Да я ж не боевой офицер!
— Штабная крыса?
— Почти. Червь бумажный! Я помощник комполка — того, чью часть вы окружили в горах близ Аргунского ущелья.
— А не врёшь?
— Да чтоб я сдох!
— Легко!
— Я не то хотел сказать — имел в виду-у-у...
— А я что имею, то в тебя и введу! Зарежу!
— Мы из подбитого вами вертолёта, разбившегося на перевале.
— Похоже на правду. Но что это меняет?
— Многое!
— Например?
— Я владею некоторой информацией на предмет проводящихся спецопераций.
— Каких?
— Всех, что проводились в данном районе, захваченном вами-и-и...
— И что ты говоришь?
— Правду! И только правду! И ничего кроме правды!
— Погоди! Так ты "силовик"?
— Ик...
— Не понял?!
Подполковник не мог говорить — его пробило на икоту, как и кивнуть головой из-за кинжала у горла.
— Воды! — приказал наёмник.
Подполковника окатили из ведра.
— Успокоился, шпион?
— Как скажете — прикажете.
Наёмник ликовал. Улов был знатный. И он продолжил допрос.
— Кто твои подопечные?
Он указал на лейтенанта.
— Штурман вертолёта.
— А ребёнок и старуха?
— Родня корреспондентки из столицы, что осталась в полку со своим любовником.
— А почему она не бежала с вами?
— Упрямая! Хочет, не взирая ни на что встретиться кое с кем.
— Кем? Конкретно!
— Одним моим подопечным.
— Кто он?
Подполковник замешкался.
— Отвечай! — ткнул наёмник ему кинжалом в плечо — пустил кровь.
— А-А-агент мой! Ой...
— Его псевдоним — профессиональная кличка? — повернул наёмник кинжал, причиняя подполковнику нестерпимую боль, добиваясь признания.
— И-изг-Ой...
— Кто? Повтори! — углубил лезвие кинжала наёмник в человеческую плоть пленника.
— Изгой! Ой...
— Это правда?
— Да-а-а...
Наёмник отнял кинжал от подполковника, и тот упал на пол.
Боевики временно покинули их, и вышли на связь со своим начальством, передав информацию о разведке боем. Новость явилась сенсационной. В штабе боевиков захотели встретиться с непосредственным начальником изгоя.
За подполковником явились часовые. Грянул выстрел. Его произвёл штурман, воспользовавшись собственным табельным оружием, изъятым у подполковника, про которое забыл наёмник на радостях. А на иного накинулись женщины. Вдобавок штурман кинул пистолет, угодив в лицо.
— Бегите! Уходите...
Тут уж и подполковник оживился. Штурман бросил ему автомат, один из двух — получил от него удар сзади.
— Преда-а-атель... — осунулся лейтенант.
И наёмник застукал того с оружием в руках.
— Это всё он! Штурман! А я уложило его!
— Где женщины — ребёнок и старуха?
— И это вы спрашиваете у меня-а-а...
Подполковника самого ударили прикладом автомата по голове и повалили на пол.
