С другой стороны, Юлиан Лэр, по воле случая и Крикса оказавшийся его проводником, не имеет к этому никакого отношения и вправе недоумевать, с чего он должен делить еду не только с Льюбертом, но и с его собакой. Впрочем, Юлиана больше интересовало продолжение их путешествия. Он предоставил Льюсу скармливать остатки ужина своему псу, а сам вернулся к прерванному разговору.
— Говорите, до парома два часа пути?..
— Да на что вам туда ехать на ночь глядя? Все равно в такое время вас никто не повезет, — сказал хозяин, заразительно зевнув. — Хотите — оставайтесь на ночлег. Устроим вас в амбаре. Там тепло.
— Оставь людей в покое. Едут — значит, надо. Лучше вымой сковородку, — осадила его жена, качающая на колене спящего ребенка.
— Спасибо за предложение, но мы все же поедем, — усмехнулся Юлиан.
— Дорогу разберете?
— Там светло. Луна сегодня полная, и облаков почти не видно, — отозвался Лэр. И неожиданно выкинул штуку — вставая на ноги, призывно свистнул Молчаливому. Пес поднял уши и недоуменно посмотрел на Льюберта, как будто бы хотел спросить — твой друг сошел с ума или действительно считает, что я побегу на свист?.. Дарнторн пожал плечами. Молчаливый фыркнул, выбрался из-под стола и соизволил сделать два шажка к двери — достаточно, чтобы не оскорбить попутчика с его внезапным дружелюбием, но и не уронить свое достоинство.
— Тебе нужно хоть чуть-чуть поспать, — голос мессера Ирема вернул дан-Энрикса к реальности. — Нельзя все ночи напролет просиживать перед камином. Днем, когда мы ехали от Разделительной стены, мне показалось, что ты сейчас свалишься с седла.
Меченый улыбнулся. Мало того, что Ирем приставил к нему охрану и следит за каждым его шагом, он, по-видимому, думает, что Эвеллиру нужна нянька — он даже не поленился заглянуть к нему после ежевечернего доклада Их Величествам, чтобы напомнить Меченому, что пора ложиться спать.
— Помнишь, ты рассказывал, что вы с Вальдером не могли понять, откуда Светлый узнает о том, что происходит на другом конце страны?.. — спросил он, пропустив замечание мессера Ирема мимо ушей.
— И что?
— Дарнторн и Юлиан сидят в крестьянском доме. Хозяин уговаривает их остаться на ночлег, но они собираются продолжить свое путешествие. Рядом с Льюбертом была большая серая собака, он втихаря кормил ее кусками мяса со своей тарелки.
Коадъютор несколько секунд обдумывал его слова.
— И часто у тебя случаются подобные видения? — поинтересовался он.
— С тех пор, как я вернулся в город и спас Кэлрина — довольно часто, — кивнул Крикс.
Во взгляде Ирема зажегся интерес.
— А Олварга? Ты можешь видеть Олварга?
— Не думаю, — помедлив, отозвался Меченый. — Эти видения похожи на обычный сон — ты никогда не знаешь, что увидишь в следующий раз. Но, с другой стороны, однажды я просил у Тайной магии ответа на один вопрос... о Наине Воителе... и получил его. Так что, возможно, если бы я очень захотел увидеть Олварга, то у меня бы получилось. Я не знаю.
— Ты что, даже ни разу не пытался это сделать? — изумился Ирем. — Почему?.. Если ты сможешь наблюдать за Олваргом, мы всегда будем в курсе его планов и не дадим застать себя врасплох.
Крикс неопределенно повел плечом, жалея, что ввязался этот разговор. Он слабо представлял, как объяснить рациональному и трезвомыслящему каларийцу беспричинное, но вместе с тем отчетливое отторжение, которое в нем вызывала эта мысль. А Ирем выглядел, как человек, не понимающий, о чем тут можно размышлять.
— Насколько мне известно, Светлый никогда не пробовал следить за Олваргом с помощью магии, — заметил Крикс в конце концов.
Судя по взгляду коадъютора, у Ирема на языке вертелся подходящий контраргумент, но в самую последнюю секунду рыцарь передумал спорить и предпринял неожиданный маневр — наклонившись к его креслу, он заглянул бывшему ученику в глаза:
— Но ты же видишь, мы напрасно распыляем наши силы оттого, что нам приходится бороться с призрачной опасностью и ждать беды сразу со всех сторон, — проникновенно сказал он. — Не думаю, что Князь когда-нибудь оказывался в таком сложном положении. Пожалуйста, дан-Энрикс. Я прошу тебя.
— Ну ладно, ладно, я попробую, — растерянно ответил Меченый, желая побыстрее положить конец неловкой ситуации. В исполнении мессера Ирема "пожалуйста" всегда имело смысл ничего не значащей любезности — "пожалуйста, возьми коня" или "пожалуйста, подай солонку". Крикс вдруг подумал, что ему еще не приходилось слышать, чтобы его бывший сюзерен просил о чем-нибудь по-настоящему. Жизнь приучила Крикса к постоянным спорам с каларийцем, но сейчас он чувствовал себя обезоруженным. В конце концов, сэр Ирем впутался в борьбу двух Изначальных Сил отнюдь не для себя — самому Ирему на эту метафизику всегда было плевать с высокой колокольни...
Когда Крикс ответил "да", на лице каларийца появилось выражение такого облегчения, как будто бы с плеч Ирема свалилась целая гора.
— Тебя оставить одного? — осведомился он своим обычным тоном.
— Не обязательно. Просто не отвлекай меня.
Ирем послушно замолчал, а Меченый перевел взгляд на пляшущие на каминной полке тени. Присутствие в гостиной коадъютора его не отвлекало — за последние недели Меченый ни на минуту не оставался без охраны, и давно привык не обращать внимания на то, что рядом постоянно находился кто-то посторонний. Куда тяжелее было вынудить себя сосредоточиться на Олварге. При одной мысли о том, чтобы по доброй воле протянуть магическую связь между собой и Олваргом, к горлу подкатывала тошнота. Но нужно попытаться сделать то, о чем просил сэр Ирем, даже если самого дан-Энрикса с души воротит от такой идеи...
На сей раз ему пришлось смотреть в огонь так долго, что у него начало рябить в глазах. Тайная магия не торопилась откликаться на его призыв. Устав стоять, лорд Ирем потихоньку сбросил плащ и сел, а Меченый все еще продолжал смотреть в огонь, во всех деталях вспоминая их последний разговор с Интариксом, и чувствуя себя, как человек, который бьется о глухую стену. "Еще несколько минут — и я увижу саламандру" — с мрачным юмором подумал он.
Мэтр Викар как-то сказал ему, что кровное родство — могучее подспорье в магии. Олварг был братом его матери... Нравится им это или нет, но в них течет одна и та же кровь — кровь Наина Воителя.
Именем Наорикса и одиннадцати поколений королей, он, Эвеллир, желает знать, чем сейчас занят его враг.
Небо над Руденбруком было совершенно белым — таким белым, что от его вида неприятно резало глаза. В холодном воздухе кружились мелкие снежинки. Олварг стоял наверху Кошачьей башни, где еще недавно развевалось знамя Истинного короля, смотрел на копошащихся внизу людей, и не мог отделаться от чувства нереальности происходящего. И эти маленькие человечки далеко внизу, и жирный черный дым, валивший от горевших за рекой домов, и редкие, колючие снежинки — все это существовало где-то в другом мире, к которому он уже не принадлежал. Олваргу вдруг почудилось, что, если он закричит, то ни один из тех людей внизу не обернется, потому что не услышит его голоса. Все они были _там_, а он был здесь — один во всей Вселенной, загнанный в ловушку, из которой не существовало выхода. В отдельные моменты он казался себе нереальнее, чем сон, приснившийся во сне.
Порыв холодного, пронзительного ветра вырвал Интарикса из охватившего его оцепенения. Спустившись вниз на один лестничный пролет, он знаком приказал охране открыть комнату, в которой содержали Истинного короля.
Главарь мятежников был очень бледен. Всю его одежду составляла нижняя рубашка и короткие холщовые штаны, но Олварг знал, что пленник дрожал не столько от холода, сколько от предчувствия того, что его ждет. Он ощущал идущий от мальчишки страх. Ничего серьезного с пленником пока не сделали — пока что за плечами Истинного короля была одна-единственная ночь в холодной камере, но в глубине зеленых глаз уже успело появиться хорошо знакомое Интариксу затравленное выражение — так смотрят люди, понимающие, что впереди их не ожидает ничего хорошего, и что они не могут ни избежать, ни даже оттянуть того, что с ними сделают.
Правильно, мысленно одобрил Олварг. Привыкай к тому, что твоя жизнь и смерть больше не в твоей власти, потому что так оно и есть.
— Здравствуйте, ваше величество, — сказал Интарикс, опустившись на поспешно поданный гвардейцем табурет. — Вы, возможно, не поверите, но я давно мечтал о том, чтобы с вами поговорить.
— О чем нам говорить?.. — голос мальчишки звучал вызывающе. Играем благородного мятежника? Ну-ну.
— О вас, — любезно сказал Олварг. Не поворачивая головы, он приказал. — Оставьте нас. Я хочу побеседовать с его величеством наедине... Честно говоря, я вами восхищаюсь, — сказал он, как только дверь за стражником захлопнулась.
Ресницы парня изумленно дрогнули. Олварг давным-давно освоил этот прием — сбить с толку, ошарашить неожиданным, парадоксальным замечанием, добиться, чтобы разум собеседника не поспевал за поворотами беседы — тогда будет выбрать наиболее незащищенные места. Растерянный человек гораздо уязвимее, чем тот, кто знает, чего ждать.
— В какой момент вы поняли, что истинный наследник Тэрина — не вы, а Крикс?.. — как ни в чем ни бывало, спросил Олварг.
По тому, как расширились зрачки мальчишки, сразу стало ясно — выстрел попал в цель.
— Это ложь! — яростно выпалил мятежник. Олварг растянул губы в снисходительной улыбке.
— Ваше величество, нас же здесь только двое. Перед кем вы притворяетесь? Передо мной или перед самим собой?.. Как бы там ни было, это пустая трата времени. Я маг. Я чувствую, что вы не верите своим словам.
— Неправда, — повторил король, как заклинание.
— Ну конечно, правда. Вы же помните легенду. Истинный король вернется и спасет страну. Он и вернулся, но, по забавному стечению обстоятельств, на троне к этому моменту уже находились вы... Я только хотел бы знать, в какой момент вы это поняли — когда наместник доложил про "заговор", или все-таки раньше?..
Пленник молчал.
— Я в вас разочарован, — скривил губы Олварг. — Когда я узнал о том, как вы избавились от Меченого, я подумал — вот поступок человека, не страдающего от дурацких сантиментов. А оказывается, что вы — обыкновенный трус, который не решается признаться в том, что сделал. Чего доброго, еще окажется, что вы раскаиваетесь...
Глаза пленника сверкнули.
— В чем?! Они с Атрейном присягнули мне — а сами собирались подождать конца войны, а потом совершить переворот.
Олварг рассмеялся.
— Ну уж нет. Что бы ни говорил вам Уриенс, Криксу ужасно _не хотелось_ становиться королем. Уверен, он был очень рад, что удалось перевалить эту ответственность на первые попавшиеся плечи. Королю пришлось бы умирать за Эсселвиль, а Меченый, в отличие от Истинного короля, мог просто-напросто сбежать в Адель... Готов поспорить, он прекрасно знал, что будет с теми, кто остался в Руденбруке. Просто ему было наплевать.
— У него не было другого выбора, — внезапно возразил король. — Я приказал доставить его к Каменным столбам и обещал казнить, если он попытается вернуться.
— Бросьте... Фраза про отсутствие другого выбора — последнее прибежище слюнтяев и тупиц. Он мог бы отказаться от участия в суде, мог добиваться встречи с вами, мог попробовать поднять мятеж, захватить власть и самому возглавить оборону Руденбрука... Но он предпочел не делать ничего и бросить Эсселвиль на произвол судьбы. Это и значит "сделать выбор".
"Да ведь он прекрасно понимает, что я здесь! — внезапно понял Крикс. — Он говорит все это не для Истинного короля, а для меня"
В какой момент Олварг почувствовал его присутствие? Во время разговора с пленником — или еще тогда, когда стоял на башне? Может быть, не будь дан-Энрикса, он не спустился бы сюда? Самому Олваргу это не нужно, ему уже ничего не нужно...
Меченого окатило ужасом, какой бывает, когда сон внезапно превращается в кошмар. После Кир-Рована он слишком ясно представлял себе эту манеру Олварга и знал, что дело не закончится на разговорах... Оставалась лишь одна надежда — может быть, лишившись шанса навредить дан-Энриксу, Олварг оставит Истинного короля в покое.
Меченый попытался выскользнуть в реальность, но внезапно обнаружил, что видение больше не подчинялось его воле. Пока он, не ожидая ничего дурного, наблюдал за мрачным представлением, устроенным Интариксом, чужая воля незаметно оплела его сознание густой и липкой паутиной. Он совсем забыл, что Олварг — очень сильный маг, а сила Темного Истока вполне может потягаться с Тайной магией.
Меченый приказал себе расслабиться, пытаясь отрешиться от сознания того, что он в ловушке. Меня здесь нет, подумал он со всей доступной ему убежденностью. Я очень далеко отсюда, в кресле у горящего камина...
"Не спеши, — чужая мысль пронзила его мозг, как ядовитое паучье жало. Будь у дан-Энрикса подобная возможность, он бы закричал. Фантомная, магическая боль внезапно оказалась ужасающе реальной — резкой и внезапной, как удар обычного ножа. Олварг смотрел в пустоту перед собой — смотрел осмысленно и зло, как будто в самом деле видел своего противника. — Разве тебе не хочется узнать, что будет с вашим королем?.."
Когда южанин стиснул подлокотники резного кресла и негромко, хрипло застонал, лорд Ирем приподнялся с места и тревожно заглянул дан-Энриксу в лицо, пытаясь угадать, что сейчас видит Меченый. Судя по страдальчески нахмуренным бровям и резкой складке возле губ, навряд ли это было что-нибудь хорошее...
Ирем окликнул Меченого и потряс его за плечи. Никакой реакции. Рыцарь потратил еще несколько секунд, пытаясь разбудить южанина, даже плеснул ему в лицо водой из стоявшего на столе кувшина, но довольно скоро убедился в бесполезности подобных методов. Ирему стало страшно. Когда Меченый следил за Лэром и Дарнторном, он выглядел, как человек, который то ли слишком глубоко задумался, то ли уснул с закрытыми глазами. В любом случае, достаточно было заговорить с дан-Энриксом, чтобы он сразу же пришел в себя — а сейчас разум Меченого, без сомнения, был очень далеко от этой комнаты.
Лорд Ирем бросился к дверям.
— Зови сюда Викара. Быстро!.. — рявкнул коадъютор на дежурного гвардейца. К счастью, маг по-прежнему приглядывал за подопечными дан-Энрикса и в связи с этим временно переселился во дворец. Гвардеец в самом деле обернулся быстро — на то, чтобы поднять ворлока с постели и привести его в гостиную дан-Энрикса, ему потребовалось около пяти минут, но Ирему эти минуты показались вечностью. Меченый выглядел ужасно — его лицо побагровело, жилы вздулись, как у человека, который пытается поднять слишком большую тяжесть. Волосы и ресницы слиплись от воды, которую лорд Ирем вылил бывшему ученику на голову, стараясь привести его в себя. В остальном ничего не изменилось — как и раньше, Крикс отчаянно вцеплялся в подлокотники своего кресла, бормотал какие-то неразборчивые фразы, и попеременно то стонал, то яростно скрипел зубами.
— Что с ним такое? — спросил маг, быстро входя в гостиную дан-Энрикса.
— Он отправился следить за Олваргом.
