Грэйв. Общий файл

Косыгин открыл глаза. Он почему-то не стоял, как прежде, а лежал на вонючей шкуре. Брежнев тоже не стоял, а шаман над ним все бил в свой бубен. Что-то в шамане изменилось, но что, понять было трудно, тот стоял к нему спиной. Косыгин сел, затем поднялся. Неожиданно как-то легко поднялся, и это с земли, а не со стула. Подвигал руками и ногами, прислушался к ощущениям, вроде ничего не болит. Зеркала нет, с ним все понятно было бы. Руки вроде те же, что и всегда. Шаман закончил бить в бубен, Брежнев открыл глаза, сел. Косыгин присмотрелся. Нет, Леней тоже ничего не произошло. Эх, а я понадеялся. Сказок в жизни не бывает, и все равно утопающий за соломинку хватается. Вон, Леня тоже сперва на свои руки посмотрел, теперь меня изучает. По выражению его лица и без зеркала понятно, ни капельки я не помолодел. Не совсем простой человек шаман, как-то он нас все-таки усыпил, гипнозом, наверное, но большего сделать ему не под силу.

— Пошли отсюда, Алексей Николаевич, — снова сказал Брежнев.

Шаман повернулся к Косыгину, тот невольно отшатнулся. Шаман теперь выглядел их ровесником, если не старше.

Брежнев вышел наружу, Косыгин последовал за ним. Легкое беспокойство на лицах охраны исчезло. Брежнев посмотрел, снимают ли корреспонденты его выход из яранги, приветливо помахал рукой в их камеры, зашагал к машине. Когда тронулись, Косыгин еще раз бросил взгляд на ярангу. Возле нее стоял старый седой шаман и смотрел вслед.

28-7

— Что мы забыли в этом Белогорске? Полетели сразу в Москву. Там все просто упадут, когда меня увидят — сказал Косыгин Брежневу, когда они зашли в самолет. — Хватит с нас и Владивостока, после его красот опять в какую-то деревню. там же даже ни промышленности никакой нет, ни месторождений, простой полустанок на Транссибе, чего тебя туда понесло?

— Ну а глины кирпичные? Чем тебе не месторождение? — улыбнулся Брежнев.

— Подумаешь глины. Да таких месторождений в Сибири парочка на каждые сто верст. Или ты собрался эту глину в Москву возить, она что, какая-то целебная? Слишком ты доверчив, Леонид Ильич, то шаманы, то глина. — поддразнил Косыгин Брежнева, постучав пальцем по своей щеке, на которой больше не было огромной родинки. — Мы же с тобой материалисты, нам в сказки верить нельзя. Жалеешь небось теперь, что меня с собой взял? Так полетели в Москву, оставишь меня там, а сам летай, хоть все города Союза посети. У тебя, небось, целый букет таких чудес припасен? И все тебе лично, без всяких там "делитя кин дыр пыр".

— Не по-товарищески себя ведешь, Алексей Николаевич, вместо того, чтобы пожалеть, дразнишься все время. Вот скажу в Москве, что знать тебя не знаю, никакого шамана в глаза не видел и тебя просто враги подменили. Вот тогда и узнаешь, как дразнить старика-генсека.

— Да ладно, тебе, Леонид Ильич, не обижайся. Это не я говорю, это молодость во мне говорит. Я как будто в середину шестидесятых вернулся, сразу после того, как Хрущева скинули. Да и не получится у тебя ничего — столько людей видело. А раз видело, и одновременно — то это не чертовщина, не волшебство, а просто какое-то неизвестное науке явление. Никаких отступлений от принципов материализма. Найдем твоего шамана, все узнаем, может тогда и тебя чуток моложе сделаем, года на два.

— Попробуй не найди — ответил Брежнев. Надо было сразу с самолета радировать, чтобы его задержали. А теперь ищи. А вот глины... Глины в Белогорске действительно какие-то непростые. Только не для медицины, а для строительства. Нам как раз хотят показать, говорят — с ними цементный раствор моментально застывает. И оснастку там разработали — железобетонную панель прямо на строящемся доме отливают, а не на заводе. Если все так, то на одной только транспортировке сколько сэкономим. Сам знаешь, как у нас с капитальным строительством — и средств нет, и людей, и материалов. Я чувствую, что в этом что-то есть, вот и посмотреть хочу.

— Ладно, раз так, то полетели. Впрочем, мы уже и так летим. Знаю я тебя, конспиратора, строительная глина, строительная глина, а потом раз, и ты уже опять моложе меня. — рассмеялся Косыгин. — Теперь я с тебя глаз не спущу, мне еще хотя бы лет на 15 помолодеть хочется.

М

Долго не решался Макс посетить город детства Куйбышев. Самого Макса в этом мире не нашлось, не было и лучших друзей, но город был. Назывался он здесь по-другому, но все-таки это был он, и в девичестве тоже назывался Куйбышевка-Восточная, только там при переименовании лишь отбросили одиннадцать букв, а здесь его переименовали полностью. Ничем в этом мире не прославился Белогорск, так, мелкий полустанок с населением в жалкие 60 тысяч. Ну и еще это точка, дальше которой не проедешь на автомобиле, если захочешь пересечь на своих колесах весь СССР, с Востока на Запад. Нет, если пользоваться местными грунтовками или зимниками, то наверняка проехать можно, в случае, если очень повезет. А если не повезет, или повезет не очень, то... Вряд ли проедешь незнакомыми тропами без всякой карты, опять же, где бензин брать? В общем, дальше до самого Нерчинска только по железке, на платформе. В общем, полное безобразие, даже нищий СССР Макса автодорогу проложил уже к шестидесятым. Да, это была всего лишь улучшенная грунтовка, до асфальта дело так и не дошло, но дорога была и ездить по ней можно было круглый год.

Макс въехал в Белогорск со стороны Благовещенска и растерялся. Да, он давно чувствовал, что не может этот город с шестьюдесятью тысячами жителей быть похожим на его трехсоттысячный город. Но хоть что-то должно было быть похожим? А в этом городе все было другим, даже вокзал. Макс остановился у него, закрыл машину и вышел на перрон. И наконец-то улыбнулся. Есть во всех временах что-то незыблемое, есть. На перроне стоял тот же самый Ленин, то ли отставший от поезда, то ли забывший в нем свой чемодан. Макс подошел к постаменту и, оглянувшись, не видит ли кто, привычно погладил правый ботинок расстроенного Ильича.

Как ни странно, помогло. Оказалось, что если ходить пешком, то быстро обнаружишь, что знакомые здания не отсутствуют, а всего лишь прячутся среди незнакомых силикатных четырех— и пятиэтажек, да еще маскируются другой краской. Мало их было, но кое-что нашлось. Все-таки 80 лет совместной истории должны были оставить какой-то след. Пусть не 80, пусть всего 50 с хвостиком, но все-таки по-настоящему разошлись пути-дорожки только в проклятом сороковом.

Интерес Макса к архитектуре первой половины 20-го века не остался безнаказанным. К нему подошли двое представителей власти и поинтересовались документами. Документов им оказалось недостаточно, служивых очень интересовало, что он тут делает. Макс соврал, что ожидает знакомую девчонку, чтобы отвезти ее в Благовещенск, на вокзал приехал рано, вот и нечем заняться. Милиционеры лениво козырнули и отошли.

Вот еще кто одинаков во все времена. Ну какое их собачье дело, что я делаю в общественном месте? Какого ответа они ждут от меня? Ждут, что я скажу им, мол, собираюсь ограбить сберкассу или магазин? Или хотят вызвать возмущение своим бессмысленным вопросом и утащить буяна в кутузку? Или у них в каждую милицейскую ксиву полиграф встроен — занервничает товарищ, значит чего-то натворил?

Гулять сразу расхотелось. Макс даже хотел приказать грэйву устроить так, чтобы излишне любопытный милиционер поскользнулся и растянулся в грязной луже, но раздумал.

— Это ж я сам, небось, их на улицы выгнал. Скучают, ждут визита какого-то высокого начальства. Совершенно нечего им делать, точно так же, как прописанному в Благовещенске гражданину Бойко, излишне рано приехавшему в Белогорск за своей девушкой. Ладно, пусть живут, а то, когда еще смогут они увидеть автомобиль живого генсека? Всколыхну я скоро свой родной городок, нечего ему оставаться шестидесятитысячным. Сибирь-матушку заселять надо, и, главное, есть кем, я это точно знаю.

Макс вернулся к машине. Перед тем, как сесть за руль, осмотрелся в последний раз. И не зря. Оказалось, испортившие настроение милиционеры не остались там, где они пристали к нему. Пока он шел к машине, они тоже шли в эту же сторону, отстав лишь на метров на пятьдесят. Ничего необычного, просто маршрут совпал, но все-таки нехорошо. Сказал им, что девчонку на вокзале ждет, а сам уехал. Ладно, пусть пройдут мимо, тогда и поеду.

Но милиционеры не стали проходить мимо. Не дойдя метров тридцать до машины, они уселись на лавочку, закурили и начали о чем-то беседовать, изредка поглядывая в сторону Макса. Максу это не понравилось. Вот блин, расслабился, порталов не подготовил, даже кейс в машине оставил. А если бы удирать пришлось? И не обо мне ли они сейчас разговаривают? Что не так? С документами все в порядке должно быть. Моя отмазка? Что я встречаю девушку? Тут что, может и до Благовещенска автодороги нет, не только до Читы? Или электрички в Благовещенск каждые 15 минут ходят? Может, по Транссибу поезд один раз в сутки ходят и уже прошел? Это конечно вряд ли, иначе тут пассажиров с чемоданами не было бы. Или менты просто так сидят, агрессии то грэйв не чувствует. И что делать? Взять и все-таки уехать? А вдруг погоня? Догнать не догонят, но шороху наведут. Вдруг из-за этого непонятного шума охрана завернет Брежнева? Все-таки граница почти рядом, а Китая в этом мире опасаются. Было бы иначе, не было бы этих анекдотов про погоду на китайско-финской границе. Нет, сейчас уезжать нельзя. Лучше парализатор применить. Поставить часов на пять, подойти к лавочке и... Пусть посидят еще пять часов. Шум все-таки будет, но потом, да и не такой, а чисто по медицинской части. Может, даже в психушку кое-кого определят, а нечего приставать к порядочным людям без всякого повода.

Раздался гудок какого-то тормозящего поезда. Милиционеры встали. План рухнул, если они теперь упадут, окружающие могут не понять, расценить, как нападение. В голове Макса моментально созрел еще один план. Он открыл дверь машины и достал кейс. В кейсе отыскался букетик свежих гвоздик.

— Пойду на перрон, если попрутся за мной, заманю в какое-нибудь тихое место, например, в туалет и через портал выброшу за город. Будет там им и временный паралич, и небольшая амнезия.

Быстро пройдя через здание вокзала и выйдя на перрон, Макс снова погладил ботинок Ильича. Старая примета сработала и на этот раз. Среди вышедших из поезда нашлось двое еле стоявших на ногах мужиков, тащивших в две руки какой-то тяжеленный чемоданище. Максу, достаточно хорошо знакомому с антигравитацией, показалось даже, что чемодан сам по себе плывет по воздуху, а мужики просто держатся за его ручки, чтобы не упасть. Но вот антимассера у них явно не было, поэтому обойти высматривавших Макса милиционеров мужикам не удалось. Чемодан одним из своих верхних углов заехал ближайшему к нему служителю закона прямо в основание туловища, после чего антиграв аварийно отключился, чемодан приземлился на асфальт, лишив мужиков столь необходимой им точки опоры. Милиционерам сейчас было не до пьяниц, они выискивали на перроне Макса. Но мужики уж слишком импульсивно начали высказывать служивым свое возмущение невесть откуда взявшимся препятствием, с вполне предсказуемым результатом — возмутители спокойствия были схвачены. Старший по званию оставил младшего сторожить добычу, а сам направился в здание вокзала, в дежурку, за подмогой.

Макс, глядя на почти опустевший перрон, уже решил двинуться к машине в обход здания вокзала, когда из-за его спины раздался вопрос.

— Молодой человек, это Вас послали меня встретить?

Макс обернулся. Хорошенькая молоденькая девушка стояла возле своих сумок и насмешливо глядела на него.

— Да, меня. Здравствуйте. Как доехали? — после секундного замешательства нашелся Макс. Ботинок Ильича из его детства и юности в этой реальности работал, как часы. Сказал, что девушку встречает, вот и встретил. Надо хватать ее побыстрее и отвезти, куда ей надо, пока настоящие встречающие не отобрали.

Не выслушав ответ, Макс стал поднимать сумки. Мешали и кейс, и букет. Девушка засмеялась.

— А букет то кому?

Макс выпрямился, посмотрел на букет, на девушку, опять на букет. Улыбнулся.

— Конечно Вам. — Макс отдал букет девушке. — Я просто совсем не ожидал, вот из головы и вылетело.

— Ага, ждали какую-нибудь маленькую растрепанную крысу в синих чулках?

— Почему в синих?

— Потому что мне так смешнее. Ладно, берите сумки и поехали.

— Куда?

— Домой, конечно, на Кирова, не обратно же в Хабаровск, — засмеялась девушка.

Макс, лишившись букета, легко подхватил сумки и повел девушку на площадь. Перед тем, как скрыться за углом, Макс взглянул на сторожившего подвыпивших мужиков милиционера. Тот провожал Макса каким-то растерянным взглядом.

Выйдя за ограду, на площадь, девушка двинулась влево. Местные почему-то привязали своих железных коней именно там, может потому, что там стоял милицейский уазик.

— Не туда, — окликнул Макс девушку, показывая на одиноко стоящую у входа в здание вокзала "шестерку"— моя машина там.

Макс открыл заднюю дверь и положил на сидение сумки и кейс. Изображая лакея, распахнул пассажирскую и слегка поклонился

— Карета подана!

Девушка хмыкнула.

— И не боитесь вот так бросать машину открытой? — спросила девушка

— А чего мне бояться, я в салоне ничего не держу — соврал Макс.

— А, ну да, — засмеялась девушка — моя милиция меня бережет, — девушка махнула рукой себе за спину, в сторону милицейского уазика.

Когда девушка садилась, разрез платья немного распахнулся. Макс вспомнил Зинку.

— Сама виновата — решил он. — А то, не разобравшись, сразу бойкот, сразу свинство. Вот возьму и женюсь на этой, пусть локти кусают. Нет, не женюсь, какой смысл, все равно девчонки меня больше никогда не увидят, откуда же они тогда узнают, что я женился.

Макс сел за руль, тронулся. Покосился на голые коленки, склонившиеся к ручке переключения передач, чуть не въехал в столб. Передал управление машиной грэйву, оставив за собой лишь общее руководство.

— Быстрее, а то опоздаем.

— Куда опоздаем?

— А что, Вы не знаете, кто к нам приезжает? Нет? Ну тогда и я не скажу, будет сюрпризом. Папа меня под большим секретом по телефону просветил. Сказал срочно приезжать, такое бывает лишь раз в жизни. Сказал, что будет такой переполох, что даже встретить меня не сможет, пошлет кого-нибудь на вокзал. — девушка понюхала гвоздики. — Ммм, пахнут то как. И где только достали такие в нашей глуши?

— Неужели эту нашу глушь наконец-то посетит какая-нибудь эстрадная звезда? Или даже не одна, а целая вокально-инструментальная ансамбля? — Макс пропел — "веселей ребята, выпало нам строить путь железный, а короче — БАМ". Ну тогда тебе должно быть понятно, откуда цветы в нашем городе — привезли, чтобы пионеры могли долгожданным гостям вручать.

Девушка засмеялась и опять понюхала цветы.

— Нет, ради "Самоцветов" я бы сюда не вернулась. Последние школьные каникулы, как-никак. А дома такая скука, папочка мой не только на работе строгий.

Если бы Макс управлял машиной сам, быть бы беде, а так нажатая до упора педаль тормоза ни на что не повлияла.