— Прости меня... — проговорил он с трудом, и словно отвечая на её недавние слова, и продолжил: — Просто я полюбил тебя... По-настоящему полюбил...
Всхлипнув, девушка не успела улыбнуться ему в ответ, и отключилась. Вскоре Билли так же потерял сознание, и они уже не видели того, как товарищи оттаскивали их назад отступая, и несколькими меткими попаданиями в голову, добили последнего тролля. Со смертью последнего монстра, выжившие "зверолюбы" отступили обратно в зал.
— Долбанные романтики! — боясь за жизни рейнджера и "дурной девки", ругалась Лэсси.
— Быстрее, им нужно что-то, чем можно очистить организм! — кричал Генрих, первым догадавшийся, что стрелы владык отравлены.
Лэсси шарила в аптечке рейнджера, и шептала про себя названия медикаментов, которые могли помочь в такой ситуации. Нос Генриха был разбит от удара о пол, рука была толи сломана, толи травмирована. Недалеко стонал Хардсон, приговаривая, "что такие полёты, не для его старых костей!". Дыхание девушки и рейнджера слабело, и всё внимание блондинки и Генриха было обращено на них. Выжившие стражники и Торч были ранены, Шарк и Гартун могли им помочь лишь уколов стимулятор. Поняв, что доделывать дело до конца не кому, Шарк решил взять лидерство на себя.
— Пойдёмте, "отряд изнасилования"! — крикнул он Бетону и Гартуну, и приготовил свою дубину и револьвер. — Закончим это раз и навсегда!
— Шарк! — крикнула Лэсси, желая остановить их, но потом сказала: — Просто, будьте осторожны, хорошо?
В ответ рейдер улыбнулся, надел шлем, и вместе со своим "отрядом" начал преследование. Выжившие "зверолюбы" были растеряны, больше не оставалось сюрпризов, и вождь принял решение бежать. По ведущему вверх туннелю, они выбрались наружу, но ранения вождя замедляли их, и туннель этот был прямым без каких-либо ответвлений. Преследователи быстро настигли их. Шарк успел выстрелить весь барабан, и убил одного из "зверолюбов". Те стреляли в ответ, но успели сделать лишь несколько выстрелов из арбалетов, и всё мимо, прежде чем "отряд изнасилования" налетел на них как ветер. Вместе с вождём уцелело восемь дикарей. Не смотря на преимущество в количестве, и не плохие навыки ближнего боя, "отряд" рассёк их на части, используя "бронебойную" силу Бетона. Шарк и Гартун напали по флангам, и после короткого, и жестокого боя, владык стало на четверо меньше.
Завязалась командная драка троих против пяти, и в этот раз уже никто не остался без раны. Шарку порезали руку, Гартуну разбили голову, но вскоре дубина Шарка искалечила ещё одного противника, оружие Гартуна отрубило руку и проткнуло другого, а кастеты Бетона пробили череп третьему. Оставшийся "зверолюб" бросил своего вождя и попытался сбежать, но Гартун помчался за ним, и метнул в спину топорик. "Зверолюб" упал на землю, пытался молить о пощаде, и закрываться руками от меча парня. Вскоре меч Гартуна превратил руки враждебного дикаря в месиво, и после нескольких ударов по голове, жертва перестала сопротивляться, и только периодически вздрагивала, разбрызгивая кровь во все стороны.
Вождь "зверолюбов" поднял свой двуручный меч, Бетон хотел напасть на него, но Шарк удержал здоровяка со словами: "Этот мой!". Началась "дуэль". В основном бойцы уклонялись от выпадов друг друга, и лишь иногда скрещивали оружие. Они сражались минуту, пока вождь не попытался сделать слишком размашистый удар, в то время как удар Шарка был более коротким. Не очень сильный, он попал вождю прямо в голову, и тот продолжал поединок шатаясь. Его выпады стали медленными и предсказуемыми. Отклонившись в сторону, ударом дубины Шарк переломал ногу дикаря. Вождь закричал, но накачанный наркотиками, пытался стоять на травмированной ноге. Шарк сделал ложный выпад, и тут же атаковал с другой стороны, ударом дубины выбил меч из рук вождя, одновременно искалечив одну из них. Вождь упал на колено, после чего смог подняться, и в бессильной ярости прокричал. Но через секунду дубина Шарка ударила с большого размаха, снеся дикарю пол лица.
Жестокая драка окончилась, и её последствия могли вызвать рвоту и потерю сознания у не подготовленного человека. Место сражения было всё измазано кровью. Искалеченные тела, со страшными ранами, части тела вокруг, мозги, и даже внутренности. Гарти добил одного из смертельно раненых врагов, шепча про себя молитвы покаяния.
— Это был красивый бой. — сказал он, обращаясь к Шарку, и в знак уважения положил руку на его плечё. — Ты хорошо сражаться.
— Все мы... — ответил Шарк, вкалывая в кровоточащую руку порцию лекарства.
Они вернулись к товарищам, чтобы сообщить, что всё кончено, и помочь с раненными. Когда они покидали пещеры, двое стражников, остававшиеся на входе, и спасённые пленницы, ещё оставались там. Штаны одного из них были мокрыми. Горя от стыда, он оправдывался, что ещё никогда не видел такого, чтобы настоящий тролль убегал без оглядки, словно испуганная крыса.
— Радуйся! — ответила ему Лэсси. — Это далеко не самая страшная рана, которую он мог тебе нанести! — и она устало засмеялась, бросив тревожный взгляд на Бетона, что нёс на руках Билла, и Шарка, несущего Люси. "Парочка" всё ещё была без сознания.
Пока заживали все раны её товарищей, у Лэсси было время, которое она могла провести с родственниками. Дети тянулись к ней, как к магниту, а их постоянные расспросы о приключениях тётушки выдавали их тайные желание отправиться в путешествия вместе с ней. Её брат и племянник быстро выздоравливали, ситуация с Люси и рейнджером была сложнее, так как яд несколько дней не покидал их организм. Медицинский блок Колосса состоял и четырёх маленьких комнат, девушка и Билл лежали в разных и друг друга не видели, а их товарищи по очереди посещали больных. Рейнджера посетил и Торч, как только смог нормально ходить. Как и было обещано, он отдал Биллу осколок Кризалиса, программа в Пип-Бое рейнджера распознала его под номером 19. Не рассчитывая на согласие гостя, Торч всё же предложил Биллу остаться у них, в роли почётного защитника, но рейнджер сослался на то, что у него ещё слишком много своих дел.
После нескольких дней на больничной койке, при желании и Билли и Люси могли бы навестить друг друга, но оба не спешили. Неловкость сдерживала их, немного страх, ведь теперь лицемерить Биллу было бы бессмысленно, а Люси ощущала себя виноватой в своём несдержанном поведении. Необходимость прояснить ситуацию между собой пугала обоих. Когда же пришло время покинуть медицинский блок, и готовиться продолжить путешествие, оба "романтика" инстинктивно применили старый трюк, сделав вид, что ничего не произошло. Оба быстро приняли правила этой уже старой игры, их спутники также, и атмосфера былого единства в их отряде быстро возобновилась.
Поселение Колосс за заслуги своих гостей наделило их скидкой, но даже в этом случае путникам пришлось потратить всё своё серебро и даже несколько "пушек", чтобы хорошо подготовиться к переходу в Дримленд. Смотря на старую карту, что висела на стене местного рынка, Люси заметила, что до их следующего места прибытия, судя по ней, совсем недалеко. Но уже опытная в странствиях, она хорошо знала, насколько длинным может оказаться путь в реальности, даже если на карте он занимает всего несколько пальцев. Заготовив много провизии, воды, и боеприпасов с медикаментами, с учётом их уже сосем не маленькой группы, путники покинули деревянные стены Колосса. Родственники Лэсси всей семьёй провожали их, и товарищи блондинки делали вид, что не замечают её слез, когда она обнимала брата, его жену, и всех их отпрысков.
Вскоре крики фермеров и визжание свинокрысов остались позади. Хардсон рассказывал истории о своих самых необычных "противниках", в лице разного рода мутантов, и как он однажды едва живым сбежал от роя ос. Охотник взял на себя роль болтуна, потому что все остальные молчали, и эта тишина была непривычной для их группы. Как бы не пытались делать вид рейнджер и Люси, что всё хорошо, определённое напряжение оставалось, а основной болтун Лэсси, была подавлена расставанием со своими близкими. Но, по крайней мере, погода была хорошей. Небо было ясным, не было ни жарко, ни уж тем более прохладно, и белые кусочки облаков весело катились по небосводу. К закату они успели покинуть холмистую местность, и дорога следующего дня обещала быть проще.
На ужин они решили устроить маленький праздник, поджарив картофель вместе с "беконом", и подкрепили вечер хорошим виски. Когда большая часть бутылки была уже пуста, рейнджер и ко. общались между собой с более присущей им открытостью, Хардсон начал напевать вульгарные песенки в стиле кантри, а Шарк вспомнил с десяток пошлых шуточек. Несмотря на весёлое настроение, волны обиды периодически накатывались на Люси. Она отгоняла их, отметала как назойливую муху, делала вид, что их нет и всё хорошо. Но стоило девушке заметить, что Билл даже не смотрит на неё, как очередная волна опять указывала ей на свою реальность. Они вновь поймали радиоволну Грустного Чака, тот говорил что-то о важности милосердия и тепла, а потом включил несколько песен, среди которых была одна о девушке, которую оставили за бортом корабля любви, пока её возлюбленный плыл вместе с той, что его на самом деле не любила. Люси не выдержала, заплакала, и скрылась в темноте, делая вид, что она отошла по малому делу.
Понемногу все ложились спать, легла и Люси, но долго не могла уснуть, и, поспав чуть больше часа, проснулась вновь. Она лежала спиной к Биллу, зелёное свечение Пип-Боя которого слегка освещало местность вокруг. Девушка поймала себя на мысли о том, что боится повернуться в его сторону. Не в характере Люси было терпеть притеснения, обиды, или страхи, и хотя это был другой случай, но сердце девушки устало терпеть муки. Она резко повернулась в сторону Билла, и даже привстала, рейнджер сидел немного дальше от их лагеря под ветвистым деревом, и писал что-то в блокноте. Взгляд Билли застыл на ней, взгляд Люси раздражённо смотрел на него. Обида помогла ей преодолеть тот невидимый барьер перед рейнджером, который раньше лишал её воли к каким-либо действиям. Встав, обнимая себя руками, хотя было совсем не холодно, она смело направилась к нему, стараясь скрыть свою дрожь.
Билли нерушимым взглядом смотрел на неё. Его глаза не выдавали страха, но по его взгляду можно было понять, что рейнджер осознал неизбежность грядущего разговора. Люси молча подсела на его матрас, Билли слегка подвинулся, и с минуту они просто молчали. Он заговорил первым.
— Я давно подумываю уйти. — сказал Билли спокойно, отложив в сторону блокнот. Люси молча посмотрела на него, и не сдержала слёз. — Я не лгал тебе... — неуверенно продолжил рейнджер. — Я не мог поверить в тепло, которое порождало в моём сердце твоё присутствие, Люси. Я не мог поверить, что такая как ты, существует в этом мире. Я давно не чувствовал подобного, очень давно, и не думал, что когда-либо почувствую вновь.
— Тогда почему уйти?! — приглушённо, с трудом сдерживая эмоции, и не сдерживая слезинок, спрашивала девушка.
Билли взял её за руку, и нежно сжал в своих ладонях.
— Я больше не могу терять, Люси. Во мне больше нет сил мириться с этим. Я готов был отказаться от всего и скрыться в бесконечном пути от всего мира. Но не мог отказать Блэкстоуну, и теперь не могу не исполнить его просьбу. Но я не хочу терять кого-то, насколько благородной не была бы эта цель.
— Тебе не нужно никого терять! С чего ты взял, что вообще кого-то потеряешь?! Пока всё было хорошо... Почти что...
— Все вы, — сказал Билли, окинув взглядом спящих в темноте товарищей, — уже не раз оказались в смертельной опасности. Я не хочу такой цены, моя милая Люси. — сказал Билли, поцеловав её руку, словно это могло хоть немного утолить жажду его сердца. — Гартун говорит, что хочет умереть за меня. Хардсон боится умереть от старости. Генрих говорит, что ему плевать на жизнь. Шарк говорит, что он хотя и не рейдер, но путь обязывает его погибнуть в бою, как подобает берсерку. Я знаю храбрецов Люси, я знал многих таких, и многие из них погибали рядом со мной. Я больше не могу так, милая моя девочка.
Дрожа от волнения, Люси прижалась к Билли, поджав под себя ноги, словно старалась утешить его, но и сама часто всхлипывала.
— А теперь есть то, что потерять для меня хуже, чем потерять всё золота мира, все Кризалисы, всю вселенную. — продолжил Билли, неуверенно прижимая к себе Люси, словно боялся дать себе слабость.
— Уйдя, ты тем более потеряешь меня... — сказал она грустно. — И я потеряю тебя. Я не умею так красиво говорить, как ты Билли, но я влюбилась в тебя, как только увидела. Я никогда не любила, и никогда не верила, что полюблю. Я видела только грусть, мрачность, и обречённость. А ты подарил мне свет, Билли. Мне не нужна жизнь без тебя, пусть это и прозвучит, как слова глупой маленькой девочки...
Несколько минут они молчали, и немного успокоились. Люси больше не всхлипывала, согретая тёплыми объятьями, а Билли осторожно гладил её по волосам, словно котёнка.
— Как она погибла? — спросила Люси, неожиданно, под вспышкой вдохновения осознав что-то из прошлого Билли, о чём он никогда не упоминал, но это сквозило в его словах.
— Это было давно. — признался Билли. — Возможно, это и не была настоящая любовь, но между нами было тепло. Она умерла на моих руках. Так не должно быть... никогда... И точно, не с тобой, любой ценой, Люси.
На этот раз слёзы появились в глазах рейнджера. Люси посмотрела на него, повернула лицо Билли к своему, и сказала:
— Уйдя, ты погубишь нас обоих. Я больше никогда не смогу полюбить, и всегда буду любить только тебя. А потом умру, от грусти, болезни, или от обиды кинувшись в бой. Я чувствую себя, чувствую тебя, я знаю это истинно.
— Я тоже, Люси. Это так.
Билли провёл большим пальцем по щеке Люси, стерев слезинку. Блестящие глаза девушки слегка мерцали в зеленоватом свечении. Энергия мыслей и эмоций словно бурей вылетела из груди рейнджера, от чего он слегка вздрогнул, и её место занял тёплый свет, до этого настойчиво вытеснявший бурю. Билли принял решение.
— Твои глаза, Люси... Ты просто прекрасна...
Губы обоих смокнулись в нежном поцелуе, осторожном и не смелом. Быть может это только иллюзии романтиков, но обоим казалось, что сама земля под ними, и само бесконечное небо над их головами, ветер и звёзды, благословляют их, пронизывая невидимым шёпотом своих тайных сил. Билли крепко прижал Люси к себе, в ответ девушка с жадностью насыщалась его губами, словно оба боялись, что реальность происходящего развеется, подобно прекрасному сну. Не разрывая поцелуя, Билли положил Люси на матрас, через несколько минут свет его Пип-Боя погас, и темнота скрыла таинство их первого единства от чужих глаз.
Это случилось совсем не так, как Люси представляла. Ни один из её романтичных сценариев не произошёл, но реальность оказалась даже прекраснее, хотя и проще. Она больше не боялась, под влиянием взаимных откровений и эмоций, утонувшая в тепле счастья, Люси забыла все свои страхи. С покорной робостью, и тихими вздохами страсти она отзывалась на каждое действие рейнджера. Расцеловав её лицо и шейку, Билл осторожно расстегнул кожаную курточку, оголяя грудь девушки. Он целовал её животик, грудки, ласкал их языком и губами, а Люси всё сильнее прижимала его к себе. Сердце девушки застучало с утроенной силой, когда рейнджер расстегнул её пояс. Она ощущала себя неловко, стыдилась, но гремучая смесь страсти и девичьей робости, тепло всё больше обнажающегося тела Билли, лишали всякой воли, горели на её лице раскалённым металлом, лишали воли, словно обрывали связь с реальностью.
