Ибо богиня 01-15

— Подожди! Какие ещё повторяющиеся?! Их всего за всю историю было два. Лет пять назад и недавно — второй. Статистически — абсолютно как на Земле... Ну, конечно, отравления местной живностью не в счёт...

— "Второй" и "повторный" — это синонимы.

— Не синонимы — "повторный" и "повторяющийся"!

— Ну что ты придираешься! Они вот не стали, — и блондинка опять перешла на машинную дикцию: — "Правление, согласившись с рекомендацией Комиссии, даёт указание Техотделу Сообщества выделить шесть участков земли под фермы и оплатить соответствующее количество лицензий".

— Ещё бы! Свободных площадей здесь — немерено, а деликатесное мясо в любимом кабачке.... Да и лишние людишки тоже не помешают, — он пожал плечами. — Их понять просто. Но это же вы, КОМКОН, никаких лишних сюда не пускаете! Только за сумасшедшие деньги! Геймеры платят Даяне, прочие — за лицензию официалам! Да Даяна сама эти лицензии в большинстве своём и оплачивает. Как оплатила этих ваших фермеров.

— Их — не за дорого.

— И опять тот же вопрос: почему?

Больше на Машу Татьяна не смотрела, она ответила:

— Было принято решение обеспечить Гессу возможностью продовольственной самодостаточности.

— Зачем?! Да и... Шесть ферм не снабдят мясом полмиллиона человек!

— Андрей... Ты невнимателен.

— Внимателен я за клавитуарой.

— И ты это словечко подцепил...

— Да "виртуальная клавиатура"... это больше на скороговорку похоже, пока выговоришь, забудешь, о чём сказать хотел... — он чуть качнул головой, — Понял: вы обеспечиваете не самодостаточностью, а только возможностью самодостаточности... Вы чего-то боитесь?

— Напомни себе, — вмешалась Мария, — какая у тебя официальная форма допуска?

— Первая. А какое отношение коровники имеют к системе безопасности?

— Андрей...

— Значит, боитесь...

— И уж пока не забыла: ты соответственно вводишь в систему Даяны новых персонажей — вольных фермеров.

— Должно быть решение правления.

— Будет.

— И не собьёте вы меня своими увёртками — всё-таки что?

— Проблема лежит на поверхности, — проговорила Татьяна, — И ты до неё додумаешься. Стоит тебе начать... Догадываются многие. Вон Машенька — в семнадцать лет.

— Так "спасать мир" — это серьёзно?!

— Странники... Что ты знаешь о Странниках?

— Странники? — переспросил он и не стал пороть чушь про "скрытую угрозу" или про некое возможное "вторжении титанов", он начал размышлять: — Предшественники. Звёздная цивилизация, внезапно рухнувшая лет за семьсот— девятьсот до нашего выхода в космос. Есть гипотеза, что они как— то ушли в другую галактику или, вообще, в другую вселенную, в другое измерение... Или не ушли, а вернулись откуда когда— то пришли к нам... потому что в нашей вселенной их движители принципиально работать не могут, так как то, что нуль— физики называют несущей частотой, у них не соответствует коэффициенту пространственной прозрачности... — он облизал губы, — или... или больше не соответствует...

— И это произошло около тысячи лет назад. И никто не знает, почему. И никто не знает, когда коэффициент пространственной прозрачности вдруг изменится следующий раз.

— И не просто изменится — а прыгнет в другой диапазон

— А прошлый раз, как ты помнишь, мы на резонанс вышли случайно, в результате неудачного эксперимента. А в результате другого неудачного эксперимента была потеряна целая планета...

— Помнишь: с Радуги сумели вывезти только детей...

— Вся наша физика рухнет. По осторожным оценкам лет на сто — сто пятьдесят...

— И вся пространственная электроника и вся наша бесплатная пространственная энергетика...

— И все межзвёздные перевозки, вся межзвёздная торговля, вся межзвёздная связь...

— Поэтому пространственная электроника широко, как могла бы, не внедряется, а энергетика повсеместно дублируется.

— Поэтому все работы, все эксперименты в пространственной физике жёстко регламентируются.

— И поэтому давным— давно все крупные колонии устраиваются с возможностью перехода на самообеспечивание. А крупной считается колония, население которой достигло полумиллиона человек. Гесса перешла порог три месяца назад.

Мужчина только переводил взгляд с одной на другую.

— Но это же действительно лежит на поверхности! Почему никто не догадывается?! — он невольно оглянулся на рыженькую безопасницу и поправился: — Почему раньше не догадался я?

— Сопротивление эгрегора.

— Не верю я ни в какие эгрегоры!

— Им это безразлично, — улыбнулась безопасница беленькая.

— И всё-таки?

— Хочешь классический пример?

— Ну?

— Двадцатый век. СССР. Государство, построенное на принципах "марксизма— ленинизма".

Мария с удовольствием опять перехватила реплику — ей нравилось время от времени поддразнивать подругу:

— Господа Маркс и Энгельс сформулировали: экономика общества — это его базис, а всякие там культуры, философии, идеологии — лишь надстройка, организующая производственные отношения. Развитие общества есть развитие его производительных сил. Когда производственные отношения начинают тормозить или того хуже — блокировать развитие производительных сил — происходит революция, которая меняет производственные отношения.

Она перевела дыхание, и Таня, воспользовалась паузой:

— Товарищ Ленин был больше практиком, и он в своих работах пояснил, как эта самая революция практически случается: в стране с наибольшими противоречиями возникает революционная ситуация, при которой верхи не могут управлять по старому, а низы не могут по старому жить, резко падает уровень жизни и также резко возрастает революционная активность масс. В полном соответствии с его работами произошла Великая Пролетарская социалистическая революция. Но Ленин предупреждал, что в капиталистическом окружении победа будет за тем строем, у которого будет выше производительность труда.

— Практически всё население страны было обязано чуть ли не наизусть знать эти тезисы...

— И что?

— Да производительность труда в СССР всегда значительно отставала от производительности капиталистического окружения.

— Знаю. Советский Союз и рухнул, — улыбнулся Андрей. — Выходит, в полном соответствии с теорией товарища.

— Правильно. Было всё: и обнищание народных масс, и неспособность правящей элиты по— старому управлять. Было всё. И всё прогнозируемо. Для всех. Даже тогда, в двадцатом веке. Для всех, кроме населения СССР. В котором никто не сделал этого простого вывода из заученной наизусть теории.

— Ладно, не будем говорить за всех, — улыбнулась рыжая, — может, единицы и находились, а остальные... Остальных глушил эгрегор.

— И всё с ним так плохо?

— Почему — всё? — качнула головой Маша. — Эгрегор стабилизирует общество. К примеру, поддерживает общепринятую мораль. Почему в новых колониях выше преступность?

— Да нет... Известно же: новые колонии — это плановый сброс пассионариев, людей, не уживающихся на старых землях, не уживающихся среди добропорядочных обывателей, соответственно, априори, с завышенной самооценкой и никакой социабельностью — то есть более склонных к неадекватным поступкам...

— Не без этого, конечно... Вот только... Уровень преступность со временем неизбежно возвращается почти точно к среднегалактическим значениям.

— Тоже понятно. Бунтари, хулиганы, бандиты, психи — одни вырастают, других изолируют, третьих сами местные пассионарии сообща под шумок закапывают под местными ёлками.

— Можно объяснить и так, вот только снижается преступность не постепенно — один женился, другого закопали, а... ну, сначала, конечно, именно так: плавно и медленно, очень медленно, а потом скачком — раз! — и всё. И уже всё как у всех. Плюс— минус маленькие процентики. И уже вместо: "мой дом — моя вооруженная крепость", с решётками на окнах и армейским бластером на чердаке — цветники вдоль улиц и записка на дверях: "Мама, ключ под ковриком". Эгрегор сформировался.

— И КОМКОН, по— тихому, выводит из колонии свою боевую часть... Ту, которая называется "Бригада по соблюдению базовых прав граждан". Потому что граждане перестают обращаться за помощью к нейтральному КОМКОНу, а предпочитают идти к своему шерифу или в свой суд, к своим присяжным заседателям. Чтобы судили их по местным законам, а больше — по местным обычаям, — Мария подняла пальчик и, продирижировав им, продекламировала: — которые поддерживаются местным эгрегором...

— Так это ты с подсказки этого самого "местного эгрегора" изобразила из себя виртуальную богиню?

Таня засмеялась, а Машенька смущенно затеребила кончик рыжей пряди:

— Не поверишь: случайно всё вышло: просто хотела поболтать с Жилиной да посмотреть на её нового парня, который столько шороха навел... Подхожу, смотрю: оба голые, она бочком к нему пристроилась — спит, у него тоже глаза уже почти не смотрят. А эльэли так разят, что и мне к ним в палатку захотелось... Ну, я от греха подальше... потопала себе... мимо...

— "Она шла — босиком по колючкам саванны, она голыми руками черношим обломила"

— Акролловые носочки прозрачные и такие же перчатки.

— "И следа после неё не оставалось!"

— Ходить уметь надо, чтобы траву не мять. Галка — следопыт, сама на охоте так ходит.

— "Бабочки..."

— Ой, ну уж капельку феромоновую на себя любимую... что мне жалко?

Андрей ухмыльнулся:

— Капельку? Для непринужденности в разговоре с парнем Жилиной?

— Совсем деушку скромную засмущал, — закрылась рыжая волосами...

— Эй, — не выдержала Таня, — ты здесь не там! Космами— то не крути...

— Эх— х— х, — тряханула головой Мария и перебросила волосы за плечи, — Пойду я от вас, грозных... — она вздохнула, встала, — А как поживает мой храм?

— Вот, — заворчал Андрей, помимо воли следя, как непослушные рыжие кудряшки опять полезли на лицо безопасницы, — вам — "случайно", а мне аврал. Хорошо ещё, что вторая площадка была, а то бы....

— Ой, вот только не надо прибедняться, — качнула головой Машка, и отвела волосы с глаз, но они опять, опять выскользнули, скользнули, заскользили... Опять налезая на лицо, на глаза... — Знаем мы ваши авралы — могучее шаманство "контрол— a"— "контрол— c" — "контрол— v": "выделить все" — "скопировать" — "вставить"...

— Машка! — повысила голос блондинка, и бросила копну своих золотистых волос в лицо парня, — Вон!

— Готово там всё, — засмеялся мужчина рыжей и за волосы потянул к себе блондинку.

— Эх— х— х, — опять вздохнула рыжая, — опять я лишняя.

Отвернулась и потихоньку пошла к выходу.

Таня потянулась к свечкам на столике у изголовья, чтобы задуть их. Огоньки затрепетали, дымки изогнулись, тени заволновались... Перед сном она всегда всё гасила или всё выключала, или хотя бы опускала все шторы — любила спать в темноте. В полной. Разве что свет здешних звёзд да марево земной луны не мешали ей. "Ещё — и Земли. На Луне", — как— то улыбнулась она.

Но он за плечи придержал её:

— Не засыпай, я поговорить хочу.

— Чего?

— Работа, авралы, планы, отчёты, всё набегу, всё на пару минут, всё в суете... Я просто соскучился.

— Правда? Как интересно...

Она отодвинулась, села, повернулась к нему. Отблески свечей заиграли в её волосах, а тени — укрыли лицо, но ему хватало.

Андрей сел тоже, приладил к спинке кровати подушку, откинулся на неё, и тут же положил её руку на колено. Пробормотал:

— И это тоже.

— Что?

— Слишком много кругом виртуальностей, а ты — вот, о чуть сжал руку, отпустил, разгладил... — В Даяне нет осязания... Странно, почему до сих пор ничего не придумали?...

— Придумали, — улыбнулась женщина. — А потом ещё раз придумали. И ещё... Наверное, с этим, как с велосипедом или вечным двигателем.

— Так почему?..

— Опытные образцы есть. Патенты выданы. И куплены. КОМКОНом. И засекречены. Последующим Кулибиным их предъявляют. Производства не будет — окончательно смешать реальности мы не позволим. Они и так...

— Но их же тогда должны изобретать чуть ли не каждый год?!

— Нет. Реже. Раз в поколение. Раз в 15— 20 лет. Мы реагируем. Слухи о нашей реакции разносятся. И подобные работы сразу сворачиваются. Добровольно.

— Совсем?

— Есть несколько абсолютно запрещенных тем для исследований: хирургическая генетика, например. И ещё есть... Передача тактильных ощущений подводится под "инструментальное воздействие на мозг", а это, если помнишь.

— Ещё один тезис Азалиных.

— Да, под эти "тезисы" во время генетических войн Азалины и стали Семьёй.

— Без вас у них ничего бы не вышло.

— Без них всё затянулось бы на десятилетия... Нам — не доверяли. Люди поверили не Системе, а Идеалу. Идеальной женщине, трем её решительным сыновьям, красавице дочери. И они сдюжили. И держат марку уже шесть поколений. И случись что... Во всех крупнейших колониях есть кто— нибудь из Семьи. Случись что — вытянут.

— Торговцы, промышленники, поэты, педагоги, актеры...

— У всех есть военное образование, все, в стандартном порядке прослушали курс "Основы государственного строительства".

— Теории...

— На практике строить будут другие, их дело поднять и удержать знамя: "...а случится катастрофа — прорывайся к Семье"... И, когда случалось — прорывались... К промышленнику на Альденаире, к семье артистов на Кванне, к военному небольших чинов в вельских событиях... И все они удержали знамя. А шесть поколений назад, в генетические войны, даже КОМКОН пошёл в раздрай. Руководству хватило ума просто придти к Анне Андреевне и сказать: "Приказывай". И выполнять её приказы. Однажды, правда, попытались отговорить. Она и настаивать не стала: "Уходите!" Не ушли. Исполнили. Следующий раз только спросили: "Анна Андреевна, ты уверена?" И опять выполнили то, что она приказала.

— Вы её не уберегли... Или...

— Никаких "или". В Академии на седьмом семестре обязательный курс: "убийство Анны Азалиной". И курсовая работа по нему. И под неё — все документы. Любые материалы... КОМКОН не оставляет своим ни малейшего подозрения в предательстве и учится на своих провалах.

— За шесть поколений с документами можно сделать что угодно.

— Первое следствие по убийству вела Катенька... Ух, знал бы ты, какая стерва! Я как почитала про неё...

— Она же потом стала заместителем вашего Управляющего?

— Это потом... И это тебе ещё один аргумент! А тогда...

— А как же идеал?

— "Да есть да. Нет есть нет. А справедливость — это справедливость". Но её мать помнила ещё про слово "доброта". Хорошо, хоть братья её притормаживали. Ну и мужа своего она любила.

— Рычаги воздействия? — улыбнулся мужчина.

— Скорее, капли на камень.

— Неощутимо, но бесконечно?...

— Тридцать три года после смерти матери. Пятьдесят восемь лет от роду. Уж больно маленькая у неё вышла вечность.