Вайсс помолчала, перекладывая Свиток из руки в руку. Подруги огляделись. От проезда до проезда Бульвар шагов сто двадцать. Пешеходные тротуары уже имеются, их сразу заасфальтировали. Деревья, коробки общественных зданий. Кажется, новый магазин строят. А там дальше что-то зрелищное, пока что не перекрытый зрительный зал, ступени для кресел, ни с чем не спутаешь... Понятно, что Вьюрок укатывает какую-то дорожку, но вот какую? Ширина в половину роста, для Бульвара маловато. Хоть пешеходная, хоть велосипедная, все равно: узко.
Ладно, до завтра потерпеть можно.
Девушки перевели взгляд на южную сторону города — там похожие дома-кварталы поднимались от Бульвара к гребню холма, и тоже пестрели пока еще не вылинявшей краской.
Парни смотрели больше на Блейк и между собой прикидывали: просить автограф, или Блейк уже такими просьбами задолбали, и она разозлится в ответ?
Блейк думала: раздать заранее подписанные листочки из блокнота, или парни обидятся, что "на отвяжись"? Блейк испытывала неловкость, если приходилось отказывать в малости, наподобие автографа. Раз такая ерунда делает кого-то счастливым, почему нет?
— Нашла подходящий пример, — вздохнула Вайсс. — Вот слушайте. Ингвар наш управляющий. А мой отец, понятно, владелец завода. Ингвар каждый день ходит по цехам. Кого наградить, кого оштрафовать, куда переставить формы, у кого закупать исходник, и так далее. Отец вспоминает об этом заводе хорошо, если раз в полгода. Когда-то давно, еще до моего рождения, отец купил этот завод. Теперь он раз в полгода выбирает из трех вариантов. Продать завод, расширить завод, оставить как есть. Вот подумайте, является ли владелец завода паразитом? Может ли завод обойтись без него? А мы пойдем, невежливо на заседание опаздывать.
Помахав на прощание ладошками, RWBY проделали оставшиеся до суда полкилометра минуты за три. На крыльце ратуши столпилось человек тридцать, все они достали такие же повестки, что и Руби. Знакомые нашлись и здесь: третий носитель ванны, Лось, махал с верхней ступени:
— Привет, Блейк! Привет, красотки! Руби, оставь ствол, мы их сами, если что.
Под общий смех — необидный, впрочем — Руби отдала косу сестре и встала в очередь. Охотницы переглянулись и общее мнение выразила Янг:
— Ну, до вечера. Обидит кто, кричи. Мы этот шалаш вывернем внутрь земной коры.
Опять все посмеялись. Тетка-фавн вернулась к прерванному разговору:
— Да что мне, дуру эту неразумную совсем! Ведь не убивать же?
Ответил ей благообразный фавн-заяц в очень-очень официальном костюме прямо вот с жилетом и заколкой в галстуке:
— Судья не должен вам такое говорить, но дура, да. Если вы ее убьете, мы передадим дело в Королевский суд Вейла. Честно, там у вас шансы на успех повыше.
Ответ женщины никто не разобрал, потому что на крыльцо выскочила молоденькая растрепанная человечка, крикнула звонко:
— Кандидаты в присяжные по делу о работорговле! Первый зал!
* * *
Первый зал наполнился быстро. На возвышении помещался суд: прокурор, который обвинитель — фавн-птица. Руби не настолько хорошо разбиралась в фавнах, чтобы понять, ястреб это или гриф. Председательствующий, который судья — тот самый лощеный фавн-заяц. За отдельным столиком переговаривались три адвоката сразу, все — человеки. Наружность их различалась настолько же, насколько не сходились представляемые ими стороны.
Адвокат владельцев борделя, вцепившись пальцами в отвороты собственного клетчатого пиджака, горячо адресовался к соседу:
— Мои клиенты поступали не вполне прилично. Но они хотя бы заботились об интересах общества. А бабы там отбросы, им так и так путь в отходы. Вы че, за шлюх?
Сосед его, юрист частной военной комании, охранявшей бордель, держал прямую спину. Синий пиджак сидел на нем кителем. Юрист цедил сквозь длинные желтые зубы:
— Мы просто выполняли контракт. Почему не прислали извещение? Зачем сразу стрелять?
— Потому что мудаки и пидорасы. — Третий адвокат, положеный обвиняемым от города Ноль, носил рабочие темные брюки, водолазку и серый свитер. Подстраивался под рабочую аудиторию или просто привычно рубил правду-матку:
— В смысле, ваши мудаки, что такое охранять подписались. У меня одна претензия, зачем ухари-капээсники пленных взяли мало? Целый "буллхэд" звездочек нагрузили, могли бы и не жалеть. Сейчас толком допрашивать некого...
Тридцать кандидатов расселись на веселенькие пластиковые кресла в зале. Рядом с Лосем Руби оказалась чисто случайно. С другой стороны от Лося оказался усталый мужик в полувоенном, седой, засыпающий на ходу; Руби он кого-то напомнил, но, пока она думала, поднялся судья и шарахнул молотком в подвешенную на вычурных опорах медную тарелочку.
Дождавшись, пока стихнет протяжный звон, заяц-фавн спросил:
— Кто из вас имеет судимость или осужденных родственников?
Руби обернулась и обалдела. Только сама она да тот полусонный мужик не подняли руки. Зал наполняли фавны — мужчины в шахтерском-выходном, женщины в пестром и ярком. На угловых креслах примостились два чудных красномордых здоровяка — но руки подняли все. И Лось.
Тут Руби сообразила: а ведь Янг сколько раз таскали в полицию за нарушение прав дорожного движения. И клуб Хэй Сяона сестренка разнесла буде-нате, с чего, собственно, хитрюга Озпин и услал их всех в северные горы, пока скандал не стихнет. А там Кленовая Осень...
Руби поморщилась и тоже подняла руку. Оставшийся в одиночестве мужик лениво зевнул. Он вообще сидел с таким видом, словно в кино пришел. А подруга не пришла.
Судья вздохнул и сказал четко, хорошо поставленным голосом:
— Разъясняю. После отбора должно остаться восемнадцать кандидатов. Останется меньше — придется распустить коллегию и повторить набор. Суд в таком случае переносится. Сомневаетесь, лучше откажитесь сейчас, чтобы не срывать работу людей не виновных в вашей нерешительности.
— Самоотвод! — поднялась тетка-лосиха в первом ряду. — У меня маленькие дети.
— У меня могут быть проблемы на работе, — пробасил на задних креслах птицефавн в форменке монтажника. — Тут сидеть несколько дней, а у меня вызовы.
Секретарь суда — та самая беловолосая человечка — быстро сделала пометки в ведомости, и двое счастливцев покинули зал.
— К мотивированному отводу...
Бац в гонг!
— ... Приступить!
Адвокат от города вычеркнул тетку в зеленом: известная скандалистка, работать не даст, замучает придирками к порядку заседания и протестами.
Клетчатый адвокат борделевладельцев отвел шахтера: пьет много.
Адвокат от частной военной компании хотел вычеркнуть моряков: тех самых краснолицых богатырей. Матросы прилетели на выходные из Хедаммы, рассудив, что в большом городе должны подавать ананасовый крюшон. В поисках его мореходы пересекали Бульвар туда и обратно галсами, пока не свалились от перенесенных трудов и тягот прямо на дорожную разметку, где и заночевали. В участок они попали с формулировкой: "Подрывали экономическую безопасность путем препятствования вывозу готовой продукции".
Но Председатель суда не позволил:
— Моряки тут случайно. Мы их решили припрячь в надежде, что у них-то здесь точно нету знакомых.
— Тогда всех служащих Корпуса Пограничной Стражи.
На это возразил третий адвокат:
— Разъясняю! При любых раскладах в составе коллегии следует иметь: не менее! Двух представителей военных, двух женщин, двух шахтеров, двух мужчин, двух от фавнов, двух от людей, двух от неработающих, двух от бизнесменов и двух от наемных, двух младше двадцати пяти, двух старше сорока, и так далее. Следовательно, всех служащих КПС отводить нельзя, положено оставить минимум двух.
Адвокат в синем поглядел на ряды и сказал:
— Тогда пусть остается фавн-лось и рядом с ним спящий мужчина. Остальных не допускаю.
— Возражаю! — Клетчатый адвокат борделевладельцев подпрыгнул. — Суд обязан оставить беспристрастных при рассмотрении дела. Поэтому исключаются все, кто имеет малейшее отношение к суду, полиции, кто может быть заинтересован или эмоционально спровоцирован обстоятельствами дела. А вы мне что суете? Ладно там полицейские, но это же участники штурма! У них еще кровь с пальцев не отмыта!
Руби осмотрела Лося и его соседа с новым интересом: участники штурма, вот как! Нет, Блейк говорила, что бывший толкатель ванны сделал карьеру в местной полиции. Но чтобы так вот прямо и участник штурма?
Тут Руби узнала в сонном мужике того самого Стрелка, встреченного давным-давно, сперва в лесу, а потом на руинах Кленовой Осени, и которого Лось называл Капитаном.
Пока Руби глазела на мальчиков, птиц-обвинитель ответил:
— Да, мы понимаем. Идеальный присяжный заседатель — человек без обязательств, без прошлого, без профессии. Бездушный безработный, не имеющий родственников.
Капитан, который Стрелок, всхрапнул, получил пинок в бок от Лося, поднял голову и пробурчал спросонья:
— А я-то думал: чего в Америке суды присяжных так популярны. А оно вон оно че, Михалыч...
Лось явно не ожидал такого эффекта и теперь удивленно обернулся к Руби с немым вопросом: ты тоже слышала? Он так и сказал? Где же эта его Америка?
Птиц-обвинитель продолжил:
— ... Но такое возможно лишь в мегаполисе, где люди больше одиночки. У нас тут все со всеми знакомы и перевязаны. Вот, посторонних у нас только трое. Девушка рядом с тем самым Лосем, Руби Роуз. И пара морячков. Четверть состава присяжных, не проживающих постоянно в городе Ноль. Я считаю, удачный результат. Мы еще должны исключить всех тех, кто потенциально может сорвать слушание, но мадам Агату, кажется, уже вывели?
Все посмеялись коротко, чуточку нервно.
Тогда адвокат борделя — Руби про себя назвала его "бордельпапан", потому что не маман же! — принялся вычеркивать водителей, пилота "буллхэда", шахтеров. Руби сообразила: он пытается оставить в коллегии побольше теток. Адвокаты от города и вояк понимали это намного лучше Руби, они-то присутствовали не в первый раз. Они без лишних слов стали вычеркивать бабский спецназ. Кто сидел тихо, тех под благовидным предлогом заботы о семье. Кто ворчал и скандалил — под предлогом: "замучаемся протесты разгребать".
Про морячков и Руби никто уже не спорил, но в результате крестиков-ноликов Лось и Капитан в коллегии все равно удержались.
Тогда "бордельпапан" предложил такой финт ушами:
— Возьмите в присяжные меня. Чтобы уравновесить ваших псов режима.
— Кто заменит вас в роли защитника угнетенных? — заяц-судья отбил выпад чуть ли не зевая. Клетчатый ругнулся в нос:
— Гребаные шахматы!
Но его, конечно, услышали. Заяц пожал плечами:
— Мы расширенную коллегию только потому и набираем, что дело громкое. У нас не мегаполис, все со всеми связаны.
Птиц-обвинитель развел руками:
— Вы имеете право требовать переквалификации суда на малую коллегию, шесть присяжных.
Даже секретарь-человечка, на вид не старше Руби, неожиданно воинственно и звонко крикнула:
— Или вообще трибунал хотите?
Руби отметила, что никто этому не засмеялся.
Клетчатый "бордельпапан" соображал быстро. Толпу надурить проще. Уменьшить число присяжных — сократить число споров, где можно что-то вымутить или хотя бы затянуть процесс. Отсюда следует: если он своими руками переквалифицирует дело в более прямолинейное и простое, начальство не поймет. В конце-то концов, тут с мозгами только Капитан, а он одиночка, и на него можно натравить остальных. Лось и Руби еще дитенки. Лось выглядит кем угодно, только не умником. Обычный руби-стреляй, видно по нему. Моряки чужие, местных раскладов не знают, обмануть можно. Шахтеры тупые. Тетки — надежда и опора. Слезогонка наше все!
— Ладно, — сказал тогда клетчатый, — давайте акт выбора, подпишу.
В акте осталось восемнадцать имен. Руби, потому что человек и Охотник. Лось и Капитан, потому что всем остальным капээсникам дали отвод. Моряки, двое. Пять незнакомых Руби фавнов, которых она условно назвала "шахтерами". И целых восемь теток-домохозяек, знакомых Руби еще меньше.
Прочитав акт, заяц-председатель подождал, пока в зале останутся только счастливчики, и скомандовал:
— К немотивированному отводу...
Бац в гонг!
— ... Приступить!
На вопросительный взгляд Руби ответил проснувшийся Капитан:
— Исключаются интуитивно неприятные Обвинителю и Защитнику. Без обоснований, просто "нравится-не нравится".
Тут все прошло быстро и предсказуемо: бордельпапан удалил двоих самых трезвых на вид шахтеров. Обвинитель-птицефавн уравновесил его ход, исключив пару теток.
И только сейчас оставшиеся четырнадцать имен внесли в список настоящих присяжных заседателей. Заяц-председатель скоренько назначил запасных, снова неразлучную пару из тетки с шахтером, а остальных отвели в отдельную комнату, где Капитана, не сговариваясь, выбрали старшиной присяжных заседателей. Он от этого проснулся окончательно и засмеялся:
— Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Лед тронулся!
Человечка-секретарь принесла новые бирки с именами-номерами. Капитан прокашлялся и зачитал всем правила:
— Мы имеем право задавать вопросы кому угодно: суду, свидетелю, обвиняемому, защите. Только не криком! Письменно на листочек, и мне. А я это передаю Председателю. Начнем базар, месяц тут просидим. Никто ведь не хочет? Короче, на этом с правами все. Больше нам ничего нельзя. Ни общаться на тему рассматриваемого дела друг с другом, или кем угодно, хоть с богом. Ни становиться независимыми следователями. Ни самим предлагать доказательства.
Капитан зловеще захихикал:
— А все мои обязанности Старшины — собирать и передавать листочки с вопросами! И да, все свободное время нас будут водить под конвоем. Чтобы мы не контактировали ни с какой стороной, ни с чьими родичами. Сортир, обед, курилка — вместе. Так победим! Вопросы есть?
— Товарищ капитан, старший сержант Лось. А зачем вообще мы тут нужны? Цель у всего этого какая?
— Вопрос понял, отвечаю. В конце суда нам принесут список вопросов примерно такого вида: "доказано ли, что преступные действия имели место?" В смысле, бордель там работал или нет? Доказано ли, что подсудимый совершил эти деяния? То есть эти вот пленные в самом деле отстреливались, или самооговор? А вот этот мудак в самом деле организатор или просто рядом стоял? Виновен ли подсудимый, что совершил преступные деяния? Требует ли подсудимый снисхождения или особого снисхождения?
Капитан вздохнул:
— И так по каждому обвиняемому и по каждому вменяемому им пункту. Поэтому, коллеги! Сразу глядите на разницу позиций Обвинения и Защиты. Позиции нам озвучат сегодня, вот прямо сейчас. Внимательно слушайте и все-все записывайте. Доказательства, ссылки, все такое. Тупой карандаш лучше острой памяти.
Тут вошла секретарь-человечка и пригласила всех обратно в зал суда.
* * *
В зале суда присяжных посадили за особенную трибуну, напротив клетки с подсудимыми. У места Капитана повесили табличку "Старшина коллегии", чтобы суд видел, кто вправе подавать записки с вопросами.
Зрителей набралось немного, потому что в деле не пострадали ни сами горожане, ни их родственники. Руби не искала глазами подруг: те сейчас на длинной тренировке. А команда JNPR, наверное, бегает по полосе препятствий в районном управлении КПС — там отличный полигон. Еще Пирра нашла там знакомого фавна, переведшегося в город Ноль из столицы. Теперь фавн обучает JNPR противодействовать людям. Не пафосно с выдумкой сражаться против таких же позеров-Охотников, а на рефлексе выскакивать из-под обстрела, правильно ползать, вычислять возможное положение снайпера и его сектор огня, подходить к двери несколько сбоку, а под окнами всегда пригибаться, если приходиться красться вдоль стены... Руби покрутила головой и подумала, что им тоже такие навыки не помешают. Но это же сколько учиться! А тут Блейк нашла парня. Может, она совсем тут останется. Кошки привыкают скорее к месту, чем к человеку, а Блейк все-таки кошкофавн.
