Зверь лютый Книга 33. Интриганки

Квентин очень волновался. Ещё бы — взятие замка! Да за такое — башню в герб вставляют! Потом молился. Прислушиваясь к звукам в чуланчике. Где его свита пользовалась последней возможностью расширить опыт графиньки в части: "Мужчина! Я составлю вам удовольствие!". Особенностью момента была сломанные нога и рука и вытекающая из этого общая неподвижность тела.

Про "мёртвую англичанку" здесь не в курсе. А как француженка, Изабелла, по мнению Зубастого Йо, была ещё достаточно живая.

Перед рассветом немой вернулся и начал седлать коня. Остальные, невыспавшиеся и недоумевающие, присоединились. Наконец, ранним утром компания двинулась к замку.

Ворота были открыты, а мост опущен. В сухом рву валялся мёртвый стражник. Какой-то человек окликнул их с башни. Немой что-то ответил на незнакомом Квентину языке, и путешественники проехали дальше. Во всю ширину проезда ворот подсыхала лужа крови, вытекшая откуда-то сверху.

Волнение обуревало храброго рыцаря, однако первый двор не был набит трупами и залит кровью. Всё чистенько-пристойненько. Прибежавшие принять коней конюхи пребывали в испуганно-радостном состоянии, которое перешло в явный восторг, когда из повозки вытащили и показали их прирождённую госпожу, графиню де Коридор. А представление их нового господина, графа де Коридор, благородного шотландского дворянина из Нормандии, вызвало слёзы радости и умиления.

Поглядывая на добрых молодцев в простой одежде, но с мечами на поясах, Квентин осторожно поинтересовался:

— А это... кто? Откуда они взялись и почему на нашей стороне?

Ответ немого был кратким и исчерпывающим:

— Наши.

Спустя несколько дней усиленного мыслительного процесса Квентин понял, что снова столкнулся с системой. Спровоцировав малолетнюю графиню-шлюшку на побег, герцогиня отправила с ней его самого. Предусмотрела венчание именно у остиария, когги для морского путешествия и отправила "группу поддержки" сюда, в Коридор. Под видом торгового каравана они пришли в графство, где, по команде немого, воспользовались веревкой "верного Вилли".

Если передний двор был чист, то дальше, в донжоне, внутреннем дворе, в казарме... было грязно. Прислуга уже вытаскивала мертвяков для складирования на телеги и отправки на близлежащее кладбище. Служанки намывали, убирали и готовили обед для освободителей. Среди пяти-семи пленных оказался и единственный уцелевший рыцарь из Утрехта.

Кодекс благородного рыцаря требовал благородного обращения с благородными пленниками. И Квентин был очень рад, что немой посоветовал ему поступать благородно:

— Слуг — повесить. Рыцаря — отпустить. Под честное слово, за выкуп.

Через час одинокий выживший, скрипя зубами и сжимая кулаки, выбежал из замка и оглядываясь на стены, за которыми только что станцевали последний в жизни танец его шесть сподвижников, быстрым шагом устремился на север. В Утрехт.

— Он вернётся с выкупом. Он же дал слово благородного дворянина!

— Вернётся. Не один.

Оба собеседника оказались правы.

Пока новый граф де Коридор устраивался в замке, объезжал свои владения, знакомясь с вассалами и принимая их заверения в преданности и верности, прикидывая кто из их сыновей годится в его отряд спасателей Шотландии, а "группа поддержки" повышала обороноспособность, знакомилась со служанками и сокращала число насельников, готовясь к трудным временам, прошло две недели.

Верный Вилли предупредил заблаговременно, и когда отряд из десятка рыцарей и сотни пехотинцев вышел из-под сени великолепного Арденнского леса и начал подниматься к воротам замка, ворота сразу закрыли, мост подняли, решётку опустили, а на стену возле ворот поднялся сам граф в полном парадном боевом облачении. Тяжёлый шлем с фигурой на темечке, изображающей развесистый дуб, был неудобен Квентину. Но положение обязывает: он выступал в роли графа и выглядел соответственно.

Подскакавший к воротам герольд сообщил, что их Святейшее Преосвященство и таковое же, но — Превосходительство, епископ Утрехта Годфроид де Ренен, законный опекун бедной сиротки Изабеллы де Коридор требует освободить невинное дитя и передать под сень церкви и закона ребёнка и её имущество.

Учитывая, что "невинное дитя" последние две недели занималась совсем не детскими играми под присмотром и при участии двух служанок, которых сама прежде заставляла демонстрировать ей разнообразные "штуки" под угрозой порки и свинопасного замужества, требование — "под сень", выглядело забавно.

Герольда "послали далеко", поскольку сеньору графу достойно говорить только с сеньором епископом.

Годфроид подъехал с несколькими рыцарями ко рву и принялся проповедовать и ругать Квентина. Указывая, что его брак не может считаться действительным: согласие Изабеллы не имеет значение, поскольку она ещё младенец. Тут немой, сидевший незаметно для посетителей снаружи, у ног графа за зубцом стены, указал, что по земскому праву возраст младенчества заканчивается в 12 лет.

Годфроид, возмущённый справедливым указанием на его ошибку в оценке возраста опекаемой, разгорячился, подъехал ближе... Квентин даже не понял: вдруг в глазу под митрой поверх шлема и в груди, в дорогом епископском облачении поверх кольчуги, образовались две оперённые стрелы.

Все закричали, всадники епископа кинулись к нему, из башни очень быстро ударили ещё несколько стрел. Кто-то упал, кто-то возопил, кто-то заржал... Всадники подхватили раненных и резво ретировались к основному отряду.

— Что?! Кто посмел?! Меня обесчестили! Моя рыцарская честь! Убить парламентёра!

— Герольд был прежде. Это — сеньор.

— Он пастырь божий!

— На коне, с мечом?

Квентин был возмущён, потрясён и взволнован. Два молодых парня из "группы поддержки" появились из башни с невиданными короткими изогнутыми луками... Конечно, совершенно не благородное оружие. Просто, знаете ли, чисто простолюдинское. Как коровьи лепёшки. Которыми кидаются деревенские мальчишки. Но — убивает.

Мысль о том, что безродный простолюдин может победить благородного рыцаря в бою, пусть бы даже и таким диавольским оружием, требовала осмысления.

Через час епископский отряд отправился восвояси. Увозя уже остывающего Годфроида в телеге.

Через три недели в Утрехте прошли выборы нового епископа. Им стал брат Флориса — Бодуэн. С ним у Ростиславы не было проблем. Наоборот, все ресурсы Утрехта оказались в её распоряжении.

Дальше? Дальше — просто. В "битве на холмах" у Доркина в апреле 1171 г. погибли Томас Бекет, Генрих Короткий Плащ и Генрих Молодой Король. Огромное объединение земель, от Шотландии до Пиренеев, весьма разнородных в юридическом, экономическом, даже — языковом плане, держалось на личности. На Генрихе II.

Аквитанцы поймали Алиеонору, отвезли её в Бордо и, собрав регентский совет, принялись править от её имени. Ричард оказался в Нормандии, среди враждебных баронов. Следующий сын — Жофруа — стал герцогом Бретани. Совсем маленький Джон (который в РИ — "Безземельный" и "Мягкий меч") превратился в графа Анжу. И туда же влез король Франции.

Приближённые Бекета позвали в Англию другого харизматического пастыря — Абсалона, епископа Роскилле. Следом на острове высадился король Датский Вальдемар. Пока ещё не прозываемый Великим. К весне 1172 г. он занял Лондон, провозгласил себя королём Англии.

Потребовалось ещё два года боевых действий, прежде чем вся страна оказалась под его властью. Одним из эпизодов было вторжение шотландцев и битва у Карлайла. Там, где четверть века назад король Англии Генрих II был посвящён в рыцари королём Шотландии Давидом I.

Вальдемар оказался счастливее бедного Гарольда Годвинсона — двух одновременных вторжений на севере и на юге не случилось. Без аналога Вильгельма Завоевателя у скоттов не было шансов против англо-датской армии. В числе многих славных рыцарей героически погиб граф де Коридор, Квентин д'Орвард.

История славного голубоглазого рыцаря закончилась, но не закончилась история.

Изабелла зимой попыталась бежать, попалась, простудилась и умерла. Её супруг, как и установлено законом, вступил в права наследования прежде чем отправиться в Перт.

Зубастый Йо был обласкан властями, поставлен на созданную для него должность "главный надзиратель за преступными сообществами". Ближайший аналог в РИ — Ванька Каин. Геройски погиб при выполнении служебных обязанностей — воры зарезали.

Дольше всех прожил "речной дебил" — попал в скотники, лет двадцать вычищал навоз из хлева в замке.

На континенте сыновья Генриха II бурно сцепились между собой. Соседи — присоединились. Филипп Фландрский, по приказу короля Людовика, захватил Руан. И был вынужден его покинуть, поскольку рыцарские ополчения западных германских княжеств, от Голштинии до Утрехта, двинулось во Фландрию.

Неторопливо наступавшие немецкие рыцари столкнулись с успевшими вернуться фламандцами, были прижаты к городку с известным моим современникам названием Дюнкерк и капитулировали. В момент празднования победы Филипп получил известие о том, что крупный отряд саксонцев повторил манёвр Хлодиона Длинноволосого: прошёл через "Угольный лес", воспользовавшись Коридором.

Последовали три сражения. С местными (Намюр, Эно, Вермандуа...), французскими и фламандскими рыцарями. Даже без существенного изменения вооружения, одна только организация "ордонансной роты", оказалась для обычного арьербана катастрофической.

Летом предыдущего, 1171 г., мои корабли вышли на Балтику, посетили Кауп, Гданьск, Руян. И - Любек. Оттуда небольшая группа отправилась к Ростиславе. Среди них были и четыре молодых офицера, "военспецы". Старший — младший сотник Брусило.

Парень обратил на себя внимание "в битве на Земляничном ручье", вместе со мной брал Лядские ворота в Киеве, показал успехи в Новгородском походе. По прибытию в Саксонию — принял командование "ордонансной ротой".

За год он сумел поднять боеспособность отряда до приемлемого уровня. В походе умело использовал тактические особенности подразделения.

Речь не только о собственно тактике на поля боя. Вроде массированного применения "стрельбы с табуретки" внезапно подскакавших к противнику стрелков. Брабансоны с длинными копьями — крепкая пехота. Но выдержать длительного обстрела не смогли. А попытка рыцарской конницы отогнать конных стрелков, привела к разгрому: стрелки убежали, а фланговая атака сомкнутым строем тяжёлой конницы "роты" сносит любое конное подразделение.

Три армии, двигавшиеся Брусиле навстречу, были равны или превосходили "роту" численностью. Каждая. Но не имели подобной скорости движения. Другое же состояло в способности к быстрому восстановлению после боя. Обычный арьербан "приходит в себя", вне зависимости от результата сражения, не менее трёх дней. "Роте" хватало ночи.

Противники не успели соединиться и были разбиты поодиночке, граф Фландрский Филипп, попал в плен, получив тяжёлые ранения. Отчего и умер.

Разгром северной французской армии и неуспех западной заставили короля Людовика отозвать к Парижу восточную. А там маячил Барбаросса. Он годами выбирал между Плантагенетами и Капетами. Теперь пришло время "порешать вопросы".

Барбаросса, будучи человеком прагматичным, тем не менее ощущал себя продолжателем дела Карла Великого. Мечты о восстановлении империи Каролингов, о построении "единого христианского дома", о себе, как о "мече божьем" — ему свойственны.

Бургундцы дрались храбро. Но без помощи короля удержаться не могли. А король не мог послать им подкрепления, потому что на западе Ричард Первый вёл себя совершенно безобразно. Как и положено глубоко религиозному, поверившему в свою избранность, подростку. А с севера надвигалась какая-то невиданная саксонская армия. Единственный, с кем можно было договариваться, был Барбаросса.

Переговоры шли стремительно. В темпе продвижения "ордонансной роты". Города саксонцы не брали, но очень лихо, по-степняковски, выжигали поселения и угоняли скот и людей.

Было заключено перемирие. Капеты потеряли некоторые лены. Бургундии объединялись в королевство. Пфальцграфство Бургундия, полученное Барбароссой в качество приданного второй жены, присоединило герцогство. Поскольку славный воитель, герцог Бургундский Гуго III героически погиб в битве, а дети были ещё маленькими.

Во Фландрии вовсе не осталось прямых наследников мужского пола и бесхозный лен тоже отошёл к империи. В форме лена герцога Саксонского.

Барбаросса не получил многое другое, остро желаемое. Типа Савойи. Для Саксонии успех в "Угольном лесе" весной — обернулся восстанием Никлоты Малого летом и войной трёх восточных князей в начале осени. Но "оставшаяся на хозяйстве" Ростислава сумела отбиться. А благодарность императора, хоть, конечно, не была безграничной, но полезной. В весьма широких пределах.

Забавно: у княгинь не было каких-то дерижоплей и старостратов, каких-то технических и технологических "фигурных болтов". Они не устраивали научно-технических, географических, экономических или социальных прорывов. Они всего лишь понимали аборигенов и видели чуть больше возможностей.

Власть — искусство управления людьми. А всё остальное — приспособы, "ковырялки для левого уха".

Как бы не были интересны мне дела восточные, вплоть до Чалуса и Рея, и западные, вплоть до Гамбурга и Гента, но толкнув там цепь событий, приглядывая за их развитием, я оставался, умом и душой, здесь, на Стрелке. "Родные осины" занимали и волновали меня больше.

Об этом — дальше.

Конец сто тридцать второй части

copyright v.beryk 2012-2022

v.beryk@gmail.com