Предсказать прошлое

В потоке тех безумных чувств и эмоций не осталось ничего, кроме стремления ощутить себя живым, обладать подарком судьбы. Стерлись ограничения и запреты. Что может остановить два пылающих сердца, два жаждущих тела? Никакая сила в этом мире не смогла бы вмешаться в порыв, закруживший нас в исконном желании быть единым целым.

Моя женщина в моих руках таяла и плавилась, стонала и билась от переизбытка ощущений. А я сходил с ума от ее прикосновений, от ее хриплых стонов, от осознания, что она моя. Контроль был утрачен мгновенно, оставались лишь голые инстинкты, способные рушить и создавать. Мы уничтожали границы дозволенного, сжигали преграды, забывали о существующем вокруг мире, крушили запреты. Мы творили любовь, строили новую собственную вселенную, достигали вершин, дышали друг другом.

В моей жизни до Нее никогда не было ничего более сокрушительного и возрождающего, такого же разумного и безумного, научившего боли и наслаждению, дарящего отчаянье и счастье. Она моя, вся моя!

Для того чтобы удержать Ее в своих руках я был готов на многое и такая малость, как сохранения Ее тайн, не стала для меня испытанием. Только Лиза изредка грустно вздыхает, каясь, что из-за нее я покинул свой дом. Глупая, мой дом там, где есть она. Я редко покидаю семейный очаг, любая поездка, как пытка, разрывает душу, оставляя большую часть здесь, с ней. "Сросшиеся сердца" — так называет нас моя мать. Совершенно точное определение, ведь друг без друга мы не полноценны, погибая от тоски.

Я знаю все ее слабости и силу, мечты и желания, привычки и особенности. Знаю ее страхи и главный из них, помимо расставания, это страх перед грозой. Раскаты грома, звучащие вдали, каждый раз становятся для нас испытанием. Она очень тоскует по дому, я знаю, страшно переживает за свою семью, но по ее признанию, возвращение будет для нее смертельным. Такая разлука может стать фатальной для нас обоих. Мы каждый раз под стук дождя и вспышки молний прячемся в своей спальне, обнявшись и прижавшись друг к другу, пережидаем угрозу. Глажу ее по волосам и шепчу о своей любви, о том, как она мне дорога и что для меня нет ничего и никого важнее.

Столько счастья мне было подарено этой маленькой женщиной. И, конечно, именно она приносила в мою жизнь яркие краски своей беззаботной непосредственностью и беспечной доброжелательностью. Никогда не забуду приезд четы Сорелов, и как светловолосая служанка гоняла маркизу по всем этажам, зло размахивая подарочной корзинкой. А потом наблюдал, как они обе ревели в два ручья, радуясь встрече. С тех пор Карл с Лолой приезжали часто, понимая нашу невозможность совершить ответный визит.

За все это время не приезжал только Жак, но это с его стороны более чем разумно. Лиза по-прежнему поддерживает с ними связь, желая быть в курсе всех дел в поместье ДеБюси. Я не возражаю, так как понимаю, что он был и остается ее другом, хотя меня невероятно злит их фамильярное общение с Жаком. Пусть он никогда и не был ее мужем, но он смел, играя эту роль, прикасаться к ней, а это уже слишком много.

Да и то, как он обошелся с моей женой, никогда не будет мной забыто. И сколько бы Лиза не говорила, что все быльем поросло и не имеет значения, такое я не прощаю! Жаку пришлось пережить несколько самых неприятных часов в своей жизни. Организованное мной похищение послужило ему достойным наказанием. Еще бы! Связанный веревками, запертый в подвале с людьми бандитской наружности, которым было приказано сделать так, чтобы этот человек никогда не смог забыть урока. Не знаю, о чем он думал все это время и сколько раз прощался с жизнью, но мне не было жаль его. Человек, посмевший поднять руку на мою женщину, не заслуживает снисхождения. Когда его отпускали, передали от меня привет. Уверен, что он все понял, и надо отдать ему должное, ни разу не упомянул об этом случае Лизе. А она, уверенная, что ей удалось меня отговорить, была счастлива решением вопроса и продолжала думать обо мне лучше, чем я есть на самом деле. Хотя для нее я готов быть таким, каким она захочет.

Так же частым гостем в нашем доме является моя мать. Теперь она у нас баронесса Дюпре, хоть и утверждает, что согласилась исключительно из-за нежелания носить титул вдовствующей маркизы. Сам барон, снисходительно улыбаясь, соглашается, хотя невероятно счастлив, что спустя столько лет, наконец, добился неприступной женщины. И она может сколько угодно искать оправдания своему "да", оно никого не обманет.

От разбегающихся мыслей меня отвлекло легкое движение и моргающие заспанные глазки.

— А где мальчики? — проснувшаяся Лиза глядела на опустевший ковер с брошенными игрушками.

— Не волнуйся, родная, мисс Добсон увела их обедать, — успокоил я ее, целуя в висок и погладив по спине.

— Уже столько времени? — нахмурилась она.

— Голодная?

— Пожалуй, да, — принялась она медленно подниматься с меня, не забывая игриво подразнить, потеревшись об меня грудью.

Как на ниточке последовал за ней. Приняв вертикальное положение, она неожиданно покачнулась, но к счастью я успел ее поддержать.

— Оу! — задумчиво прислушалась она к себе. — Надеюсь, хоть на этот раз будет девочка.

— Что? — я, конечно, понял сразу, о чем она, но подтверждения все равно хотелось.

— Говорю: в ближайшее время быть нам трижды родителями.

— И когда ты об этом узнала.

— Да вот только что.

Я нахмурился, это что у нее прямая связь с Всевышним?

— Уверена?

— Я что же, по-твоему, не знаю первый и главный признак беременности? Вот этот вертолет в голове и потом — бух и нокаут, — дернула она плечом, как и прежде от волнения перемежая эмоции с непонятными мне словами. — Это я, когда Даниелем забеременела, ужасно боялась этих обмороков, с Анри, я уже знала, чего следует ждать. А теперь я уже точно знаю, что это один из самых верных признаков. Так что не спорь с беременной женой.

Даже если она и хотела было произнести это грозно, то испортила все впечатление, закатив глаза и без чувств обвиснув на моих руках.

Аккуратно подхватив ее на руки, понес в нашу комнату. Уложив ее на мягкое одеяло, стянул шейный платок и сапоги, а все потому, что я прекрасно помню второй, не менее запоминающийся признак ее беременности. В ней просыпается просто бешенный сексуальный голод. Вспомнив наш последний марафон, усмехнулся в предвкушении. Увидев первые признаки того, что Лиза приходит в себя, плавно опустился рядом.

— Тристан, — уже совершенно хриплым голосом позвала меня Лиза, наматывая на палец прядь моих волос, тем самым притягивая еще ближе к себе. — Любимый, я тут подумала...

О чем она подумала, прекрасно читалось в ее потемневших от возбуждения глазах.

— Все что пожелаете, маркиза, не могу же я заставлять Вас ждать.