Да, совсем рядом — в нескольких метрах, за стенками выгородок и ширм глубоко, крепко спит Шепард. Он тем более не будет ни врываться к ней в "выгородку", ни стремиться видеть в Бенезии только женское тело. Потому... можно спокойно выбрать бельё, а потом — одежду. Карин... она действительно подождёт. У неё в Медотсеке всегда много дел. Хоть она пока что здесь и единственная врач, но у неё всегда есть хлопоты и заботы. И по графику, и вне графика.
Бенезия только сейчас стала внимательно рассматривать каждый предмет одежды и была приятно изумлена качеством кроя и пошива. Да, безусловно, машинная строчка отличается от сделанной вручную. Но даже машинная строчка прямо говорила о том, что она сделана не просто машиной: она сделана разумным, живым существом. Сделана с любовью, с приязнью, с желанием доставить радость, спокойствие, удовлетворение.
Перебрав все бельевые комплекты, азари отложила в сторону два-три комплекта, присела на кровать и стала одеваться. Взгляд матриарха коснулся "низины" и Бенезия замерла, перестав натягивать трусики. Ей стало очень жаль, что она не может теперь забеременеть и родить. А ведь семья и для азари — это, прежде всего, дети. Много детей. А она... теперь гарантированно бездетна. Как же ей любить Джона? Любить без всякой перспективы подарить ему не одну — многих азари-дочек? Это... Это не слишком естественно, это — ненормально! Да, она его любит, любит по-настоящему, ей ли это не понимать и не знать? Но... без детей... Та самая Дэйна, молодая девушка, землянка, человек, имеет здесь перед Бенезией огромное преимущество. Она — почти ровесница Джона, она молода, она может подарить Джону и сына и дочь, а может — и нескольких сыновей и нескольких дочерей. Землян, людей. И никаких сложностей — не будет. А она, Бенезия Т'Сони, не может родить от Джона даже одну единственную азари. Теперь она — так же бездетна, как Этита... Дэйна... Ясно, что она любит Шепарда. Любит, но — по-своему. И Бенезия любит Джона по-своему. Можно сказать, что они обе любят Шепарда. По-разному и в то же время — одинаково. Как тут разобрать?
И как выбрать Джону? Бенезия его выбрала, Дэйна его выбрала и теперь Джону придётся сделать выбор. Свой, самостоятельный. Насколько сумела понять матриарх, Шепард — не сторонник многожёнства, хотя, конечно, как помнила Бенезия, на Земле у многих народов оно было в порядке вещей. Но сам-то Шепард — явно не сторонник многожёнства. Скорее всего, он — однолюб. И уж точно Джон не стремится "коллекционировать" женщин, создавать себе своеобразный "гарем".
Встав на ноги, Бенезия надела бельевой комплект полностью. Одновременно она почувствовала, что приняла решение: даже если она, как азари-матриарх, бездетна, она сделает всё, чтобы любить Шепарда деятельно, с пользой. В конце концов, у неё — огромный жизненный опыт, у неё — связи, у неё — знания. Она обязана Шепарду и жизнью, и здоровьем, и личностной целостностью. И даже если она не останется на борту фрегата, где Шепард — и старший помощник командира и командир десантной группы, то она постарается, вернувшись в Пространство Азари, помочь нормандовцам. Помочь не только Джону, но и тем, кем он будет руководить. Не просто командовать — руководить.
Если она поможет нормандовцам, то поможет и Джону, а значит, её любовь будет действительно деятельной, реальной, настоящей. Джону не нужны просто слова, просто чувства. Он привык, вполне вероятно, судить о разумных органиках по их действиям, по их делам. И она будет делать всё, чтобы помочь Джону именно делами. А при возможности — она будет рада и счастлива показать ему, что она его любит. Он ей помог обрести любовь в её истинном виде, настоящую, взрослую, глубокую, хотя она и забыла, как прекрасна эта любовь... Слишком много лет прошло с тех пор, как Бенезия так могла любить Этиту... Слишком много лет. И вот сейчас благодаря Джону, это чувство снова вернулось в сущность, в суть Бенезии. Осветило эту суть изнутри ярким, живительным светом. Матриарх чувствовала, как оживает, едва только думает только несколько секунд о Джоне. Оживает и — обновляется, молодеет.
Руки азари перебирали верхнюю одежду. Комбинезон был отложен в сторону, свёрнут, упакован. Надевать его... не хотелось. Если уж она пожелала надеть эту шапку, то... надо и платье надеть, а не универсальный комбинезон. Да, сначала она встретится с подругами Карин, теми самыми, кто сшил ей и Сарену комплекты одежды. На первое время, конечно, но всё же сшили своими руками, потратив и время, и силы, и ресурсы. Те же ткани и фурнитуру, например. Всё сделано с большой приязнью и любовью.
Карин... хитра. Она переслала своим подружкам мерки, снятые с её платья. Скопировала практически фасон платья, его особенности. Того самого платья, в каком Бенезия была на борту Жнеца. Того самого платья, которое как нельзя лучше соответствовало головному убору, той самой шапке. Во многом — церемониального платья. Тогда, на Жнеце, будучи хаском, Бенезия не задумывалась, не могла подумать об очень многом. А сейчас, вертя платье в руках, она всё больше убеждалась, что Карин угадала: она не стала предлагать матриарху азари только земные фасоны, покрои, модели. Она просто дала ей выбор. Да, комбинезон, да, азарийское церемониальное платье, приличествующее религиозному лидеру её, матриарха азари, ранга, да, почти земное простое платье, без особых изысков, вполне пригодное для ношения на борту корабля и на земноподобных планетах.
И Бенезия была благодарна и Карин и её подругам за этот выбор. А ещё была благодарна подругам Чаквас за то, что они практически восстановили её церемониальное платье. Теперь нет никакой необходимости использовать старое платье. Нет, никакой необходимости теперь сшивать части этого старого платья,. В том, старом платье, она, Бенезия Т'Сони, была много дней рабыней Жнеца, рабыней его пилота. В том платье она была хаском, она не была свободна, она не была собой. Теперь на ней — другое платье, новое. Почти то же самое платье, но другое — сшитое людьми, сшитое руками человеческих, земных женщин, членов экипажа и команды фрегата, спасшего её, БенезиюТ'Сони, от продолжения безрадостного существования в хаско-состоянии.
Матриарх медленно и осторожно надела платье, застегнула крючки и замочки, выпрямилась, подошла к столику, на котором чуть раньше разместила шапку. Ещё раз убедившись, что головной убор не сильно пострадал, матриарх надела его на голову и развернулась к зеркалу, ловя себя на мысли, что сейчас с ней произойдёт удивительная метаморфоза. Едва успела поймать взглядом своё отражение в зеркальной пластине: спина выпрямилась, плечи развернулись, распрямились, голова поднялась в когда-то привычное гордое положение, лицо приобрело строгое, чуть отстранённое выражение, глаза смотрели холодно и чуть свысока. Вглядевшись в своё отражение, Бенезия внутренне изумилась: она сейчас, в эти секунды — почти такая же, какой была тогда, когда только узнала о странном артефакте. Только получила первое известие о странных "шевелениях" вокруг этого предмета. Тогда она ещё могла поверить в то, что справится с этой проблемой легко и спокойно, ведь она — не дева, не матрона. Она — матриарх. Вполне возможно, что она видела в этом предмете своеобразный вызов своей способности справляться с почти любыми трудностями.
Потом... потом между ней и артефактом встал Сарен. И Бенезия дрогнула. Дрогнула и... стала отступать. Потому что за Сареном стояло нечто, неподвластное её, старшей. Т'Сони, возможностям и способностям. Тогда Сарен успел схватить её за руку. Схватить — и сжать так, что она впервые ощутила — с ним ей тоже не справиться. Даже если она каким-то образом сумеет за секунду включить всю подвластную ей биотику, ей всё равно с этим костлявым турианцем, страшным даже своим изуродованным и кое-как восстановленным лицом, не справиться. А потом... потом она потеряла власть над собой. Стала рабыней Жнеца.
И вот теперь она впервые за долгое время снова ощутила, что её рост превышает рост Карин Чаквас. Она выше врача корабля почти на целую голову, а значит — выше по росту большинства женщин корабля. Наверное, она немного выше по росту даже Шепарда. Может быть, в эти секунды ей просто хочется верить, что она по росту немного выше Джона... Да, матриарх хорошо помнила о том, что среди людей редко когда женщина выше ростом, чем мужчина. И акселерация не носит постоянного характера — она имеет импульсную природу и, кстати, когда проявляется, а когда — и не проявляется. Да и рост матриарха — это всего лишь... рост без этой ритуально-церемониальной шапки. Чистый рост. Значит... она, Бенезия Т'Сони, впервые обрела полную способность выпрямиться полностью. Выпрямить спину, выпрямить шею, поднять голову.
Да, благодаря Шепарду, благодаря Чаквас, благодаря тому, что теперь на ней это новое азарийское платье, сшитое руками земных женщин и девушек, что на ней теперь — её хорошо знакомая шапка, без которой она действительно чувствует себя неуютно.
Обувь нашлась в отдельном пакете. Как же без обуви? К счастью, её туфли не пострадали. Надевать их... было приятно. Да, матриарх помнила, что носила эти же туфли, когда была безвольным хаском, но эти же туфли она носила и тогда, когда ничего не знала ни о Жнеце, ни о Сарене. Потому никакого психического дискомфорта матриарх, уже снова сидевшая на своей кровати и вдвигавшая ступни ног в объятия туфель не испытывала. Это была её обувка. Знакомая, привычная, ношенная. Пересмотрев приготовленные ей новые туфли, Бенезия вздохнула, возвращая обувку в пакет. Возможно, она когда-нибудь наденет и их. Когда-нибудь, позже. А пока... Пока она походит в своих хорошо знакомых и привычных туфлях. Так будет лучше.
Старшая Т'Сони поднялась с кровати и почувствовала, как её тело снова быстро, за несколько секунд вспоминает прежнюю гордую осанку. вспоминает. Упаковав остальную одежду в пакеты, матриарх вернула пакеты на стулья и, осторожно сдвинув в сторону пластину полога ширмы, вышла в "кабинетик".
Я обернулась, быстро оглядела матриарха.
— Простите, Рина, — тихо сказала Бенезия, подходя к столу. — Я понимаю, что могла...
— Вы меня не напугали, Бенезия, — ответила я. — Я спокойно отношусь и к таким нарядам и к таким... осанкам. Меня этим не впечатлишь. Многие мои коллеги и — не только коллеги — говорят, что меня вообще трудно удивить и впечатлить. Так что...
— Но ваши подруги... — продолжила матриарх — Они могут истолковать мой вид... несколько более остро.
— Могут, конечно, — подтвердила я. — И что с того? Платье они вам шили по тем выкройкам, которые я им переслала, изучив ваше старое платье. Головной убор... О нём они тоже знают достаточно — благо картинок и снимков с матриархами — в том числе политическими, религиозными и иными лидерами — видели достаточно. Они прекрасно понимают, что и в силу возраста, и в силу опыта, и в силу рангового положения матриархи — хотя бы внешне — могут быть неприступными, холодными и даже отстранёнными от большинства окружающих разумных.
— Да уж... Тысяча лет жизни... — отметила матриарх.
— Это ещё какой жизни. Вот что надо уточнить, — сказала я. — Некоторые разумные органики даже под конец жизни не понимают, что не совершили ничего полезного или нужного. А остальные... понимают, что совершили хоть что-то. И потому относятся соответственно и к себе и к окружающим разумным. — я встала. — Поверьте, Бенезия, мои подруги — не настолько впечатлительные слабонервные барышни и мадамы, чтобы непременно падать в обморок при вашем появлении. Они видели вас, они видели Сарена. Да, да, тогда, когда принесли вам обоим пакеты с одеждой, — не стала скрывать я. — Они видели вас. Обоих. И потому первое впечатление уже составили. А сейчас... Сейчас вы только уточните это впечатление. Не более того.
— Вы меня немного... успокоили, — тихо сказала старшая Т'Сони.
— Тогда — идёмте. — я взглянула на индикаторы состояния Сарена и Шепарда, убедилась в том, что показатели находятся в пределах нормативных границ, и сделала первый шаг к выходу из Медотсека.
Выход матриарха азари за пределы Медотсека не прошёл мимо внимания членов экипажа фрегата. Старшая Т'Сони старалась идти рядом с Чаквас, которую все нормандовцы учтиво пропускали вперёд, уступали ей и спутнице дорогу, приветливо кивая, но чётко и полно ощущала: врач незаметно, но упрямо пропускает её, матриарха, вперёд, чтобы она, как гостья, шла впереди, а Чаквас, как хозяйка Медотсека, вполне удовлетворится ролью сопровождающей.
— Карин, мне неловко, — тихо сказала Бенезия, когда они, поднимаясь по лестнице, на несколько десятков секунд остались наедине. — Вы всё время проталкиваете меня вперёд. Получается, что мне кивают, мне уступают дорогу, меня приветствуют, а вы старательно держитесь на втором плане.
— И что с того? — тихо ответила я, открывая крышку люка очередного корабельного шлюза. — Как вы могли убедиться, Бенезия, ваш внешний вид и ваш настрой здесь никого особо не удивляет, не впечатляет и не пугает. Все знают, кто вы и относятся к этому совершенно спокойно.
— Да уж. Здесь вы правы, — согласилась матриарх.
Остановившись у двери "женского" кубрика, я задержалась всего на секунду, потом решительно и быстро открыла дверь и — пропустила вперёд себя Бенезию.
— Мамочка моя! Матриарх! — послышался чей-то голос, выдававший крайнее удивление. — А мы-то тут и совершенно не...
— И не надо. — я переступила порог, прикрывая за собой дверь. — Знакомьтесь, девочки. Матриарх азари, Бенезия Т'Сони. Наша гостья и наш партнёр.
— Скажете тоже, Карин, — тихо прошипела Бенезия, раскланиваясь с обитательницами кубрика.
— Карин совершенно права, Бенезия. — Каролин Гренадо первая шагнула к старшей Т'Сони. — Вы действительно — наш партнёр. С таким вашим статусом согласно большинство нормандовцев. И мы очень рады, что Карин выполнила своё обещание и привела вас к нам. Присаживайтесь, пожалуйста, — инженер-наладчик сняла с ближайшего кресла куртку комбинезона. — Девочки, приготовьте пока чай и сладости. У нас будет интересный и долгий разговор.
Я нашла свободное кресло, пододвигая его к столу. Поблагодарив Каролин учтивым кивком, Бенезия устроилась в другом кресле, внутренне радуясь, что её вполне грозный вид с изрядной долей неприступности в осанке и в выражении лица действительно не оказался неприятен ближайшим подругам Карин. А то, что они сразу перешли к подготовке чаепития с перспективой долгого разговора — ещё больше обрадовало матриарха.
Девушки и женщины ставили на столик припасы, раскладывали столовые приборы, чашки, блюдца, тарелки.
— Пока мои подруги готовятся, я представлюсь. — Каролин назвала своё полное имя. — Я — инженер-наладчик, моё постоянное место работы — инженерный отсек фрегата. А здесь, в этом кубрике я — что-то вроде старосты. Девчата мне доверили и я вот... стараюсь соответствовать.
— Каролин у нас — большая скромница, — к столу подошла Моника Хегулеско. — Именно ей Карин прислала основные файлы с выкройками. Мы тоже получили эти файлы, но Каролин сделала всё быстрее и лучше, чем мы. И, в немалой степени именно благодаря её решительности мы смогли сшить одежду и для вас и для Сарена. Как, кстати, он? — девушка посмотрела на меня.
