Но было видно, что эсминец не успевает к месту погружения подлодки, над водой оставалась только верхняя часть рубки да две трубы перископов над нею. Оставалось надеяться, что их-то он обязательно свернёт набок. Но тут подлодка вновь пошла на всплытие, видно повреждения, нанесённые снарядом, были существенные. И погружение под воду означало гибель. Форштевень "Беспокойного" врубился в корпус подлодки примерно там же, где до того разорвался снаряд. Визг и скрежет разрываемого металла был слышан даже за километр. С подлодкой определённо все кончено, она больше не сможет погружаться. А что же с "Марией"? Я посмотрел в сторону кормы. В районе второй трубы над палубой стояли дым, пар и медленно опадало облако угольной пыли. Горело где-то во внутренних отсеках, но судя по количеству и густоте дыма, не очень интенсивно. Все же торпеда поразила нас под ватерлинию, если что-то там и загорелось, то забортная вода, хлынувшая в пробоину, загасила огонь. Если огня мало, то значит затопление у нас не маленькое. Так оно и есть. Уже чувствуется крен на левый борт. Надо выяснить, какие же повреждения нанесла торпеда.

-Иван Семёнович, что с кораблём? Какие повреждения? Пострадавших много? Что докладывают с боевых постов?

-Плохи дела, Ваше превосходительство. Мичман Малышев доложил — торпеда попала точно напротив третьего котельного отделения. Хотя вся сила взрыва и пришлась на угольную яму, но, по всей видимости, поперечная переборка не выдержала. Вода быстро прибывает, затапливая котельное отделение, насосы не справляются, это вынуждает нас остановить котлы, чтоб они не рванули ненароком. После этого мы лишаемся сразу восьми котлов. А на остальных больше пятнадцати узлов мы не дадим. В подбашенное отделение второй башни также поступает вода, но там насосы пока исправно откачивают. Есть погибшие и раненые, но их немного. Это всё предварительные данные. Туда отбыл Городысский, а также корабельный инженер Шапошников. С минуты на минуту будем знать более точно характер повреждений.

-Да, хорошего мало. А ведь могло быть намного хуже, не промахнись немец второй торпедой. Попадание двух торпед в линкор, могло закончиться катастрофой.

-Это нас Господь уберёг, — крестясь, проговорил Кузнецов, — по его воле вторая торпеда прошла мимо.

-Да нет, Иван Семёнович, вы уж Господа всякими мелочами не утруждайте, так уж вышло, что противник в момент атаки не заметил начала нашего манёвра, вот потому-то они и промахнулись. Продолжай мы идти прежним курсом, так обе торпеды получили бы в борт.

-Я и говорю, что это было подсказано Всевышним.

-Иван Семёнович, в том, что торпеда прошла мимо, ничего сверхъестественного нет. Если бы мы своевременно обнаружили подводную лодку, то этого бы не случилось. И Всевышнему не пришлось бы отвлекаться от своих важных дел, и отгонять торпеду от нашего борта. Вот так-то, Иван Семёнович.

Пока я дискутировал с Кузнецовым о божьем промысле, сам в этот момент думал о падении воинской дисциплины. Ведь проморгали лодку! И линкор могли бы про..., да, проморгать!

Придётся заняться вахтенными офицерами, а они уж пусть с матросиками беседы проведут о недопустимости в дальнейшем, а то все что-то расслабились, мух ни хрена не ловят. Подводную лодку за полкилометра не разглядели. Как только услышали, что "Гебен" утопили, так сразу за морем смотреть перестали. Из-за этого чуть не погубили корабль, и по их вине погибли люди, возможно кто-то из их же товарищей. Придётся плотно поговорить на эту тему, в первую очередь с командиром линкора, а он пусть крутит хвосты своим офицерам за недогляд. Но пусть предупредит их, чтобы доводили "Генеральную Линию Партии" до личного состава без мата и зуботычин. Хотя на флоте, да без мата?! Но надо давить на то, что из-за них их товарищи погибли и корабль пострадал. Как только придем на базу, обязательно по этому вопросу надо будет речь толкнуть перед экипажами. Ещё нашего геройского деда, Александра Марковича к этому делу подключу. Может проникнутся братишки его словами. Всё же Абакумов участник Синопского боя, да при обороне Севастополя кровь проливал вместе с Нахимовым. А через двадцать с небольшим лет ему вновь посчастливилось с турком сойтись, но на этот раз в Болгарии. Так что ему есть что порассказать молодёжи о матросском долге, и всё это не понаслышке. А в те времена матросская служба не в пример была труднее, и это он всё испытал на своей шкуре. Так и служили тогда на совесть, и никто из них не прятался за спинами своих товарищей.

Наконец-то стали поступать точные сведения из внутренних отсеков корабля. Теперь картина повреждений, полученных от попадания торпеды прояснилась. Кроме выведенного из строя третьего котельного отделения, были затоплены три угольных бункера и несколько межбортовых отсеков. Были небольшие течи в четвёртом котельном и в подбашенном отделении второй башни. В данную минуту, там внизу, идёт борьба за живучесть корабля, чтобы не дать воде распространяться далее. В конце концов, аварийным партиям под руководством старшего офицера удалось остановить дальнейшее поступление воды. Но начерпали мы её порядком. Только в затопленных отсеках скопилось около двух тысяч тонн воды. Образовавшийся было крен, контрзатоплением свели к минимуму. А это ещё несколько лишних сотен тонн. В одном нам определённо повезло, удалось избежать больших потерь среди экипажа. Было не более десятка погибших и пропавших, возможно через какое-то время кто-то из них найдётся сам, или найдут кого-то в затопленных помещениях. Ещё семнадцать человек получили ранения и ожоги.

-Вот и всё, господа офицеры, похоже мы отвоевались. Чуть расслабились, и извольте получить торпеду в борт. А будь их больше? Две или три? Вы представляете, что было бы с линкором.

А сам про себя подумал — "Это нам крупно повезло. Была бы тут подлодка времён второй мировой войны, с носовым залпом из четырёх-шести торпед. И сколько бы радости мы своими тушками доставили местным рыбкам. А ведь всё верно, мало бы кто спасся после такого залпа. Нет, нам определённо повезло".

-Вижу, призадумались. И я не ошибусь, если скажу, что у вас у всех не слишком радужные думки появились. А тут мы сами виноваты. И я тоже, господа, и я тоже. Надо было на несение службы офицерами внимательно посмотреть, а я всё про войну..., про "Гебен"... А ведь, если бы за пару нарушений пару вахтенных офицеров на берег списал бы, так и матросы бы службу несли по другому. Не правда-ли? А может, рано я Ивана Семёновича на линкор назначил? Может не справляется командир?

Я заметил, как начало багроветь от гнева лицо и шея Кузнецова, как он посмотрел на присутствующих в рубке офицеров. Ну, тут фитили всем обеспечены, причём качественные.

-Так что, господа офицеры, профукали службу, корабль и людей. Мы с вами профукали! Как верно сказал Иван Семёнович, спасибо Всевышнему, что он отвёл вторую торпеду от нас.

-Дожили. Не своим усердием и выучкой, а божьим провидением живы. И я бы не так расстраивался, получи мы подобные повреждения в бою с равным противником. Так мы ведь за весь поход ни разу не выстрелили, не считая сегодняшнего салюта в честь немецкой субмарины. Именно, господа, салюта в её честь, так как ни разу не попали.

Я замолчал. Тишина стояла, что называется, мёртвая. Все присутствующие стояли навытяжку, лица красные, злые. А ведь возразить-то нечего.

-А пострелять нам было бы нужно, господа. Береговые батареи мыса Эльмас нужно уничтожить. И только наши двенадцатидюймовки могли бы это сделать. Так ведь, Иван Семёнович? — обратился я к Кузнецову.

-Ваше превосходительство, разрешите? — это Кузнецов.

-Пожалуйста, Иван Семёнович.

— Ваше превосходительство, сейчас мы не можем вести огонь главным калибром.

Я, в деланном недоумении, только высоко поднял брови, всем своим видом выражая недоумение и недовольство.

-Ваше превосходительство, от сотрясения все крепления на переборках сдадут. И вода прибывать будет. Течи, скорее всего, усилятся.

-Так я Иван Семёнович и не говорю, что мы сейчас этим займёмся. А могли бы, если бы не эта торпеда, будь она неладна. Или если бы вахта свой долг исполняла как нужно, — такая стрела напоследок, — ну ничего, мы ещё обязательно вернёмся сюда. А сейчас надо уходить от этого "гостеприимного берега". Не дай Бог тут окажется поблизости ещё одна германская подлодка. Я думаю, что надо предупредить адмирала Каськова, он тут, со своими броненосцами, уже не нужен. А вот пополнить запасы ему уже пора. Значить пусть держит курс на Севастополь.

Только я это проговорил, как на мостике появился лейтенант Плотто.

-Вот вы то мне сейчас и нужны, Владимир Александрович.

-Я вас слушаю, Ваше превосходительство.

-Надо связаться с адмиралом Каськовым.

Я стал диктовать радиограмму для адмирала, потом ещё одну, о нашем несчастье, в штаб флота Пилкину. Когда я закончил диктовать тексты радиограмм, лейтенант доложил.

-Ваше превосходительство, радиограмма с "Нерпы".

-Что там?

-Марков запрашивает помощь. Он сейчас на месте гибели "Гневного", занимается спасением людей.

-Как!? Разве "Гневный" погиб?

-Как это случилось? — раздался голос Вердеревского.

Я буквально выхватил у лейтенанта квитанцию и начал читать. Но там ничего конкретного о гибели эсминца не сообщалось. Только просьба выслать надводный корабль в такую-то точку, так как лодка не в состоянии принять столько людей.

-Вот поэтому они не отзывались, когда мы их вызывали — проговорил лейтенант.

-Владимир Александрович, — обратился я к Плотто, — срочно запросите у Маркова подробности гибели "Гневного". Он уже должен знать, как это произошло. А также передайте на "Кагул" координаты подводной лодки, пусть срочно туда идёт.

-Как же погиб "Гневный"!? Что же там случилось? — услышал я Вердеревского.

-Скоро узнаем, Дмитрий Николаевич, скоро всё узнаем. Иван Семёнович, — это я уже к командиру линкора, — идём в Севастополь.

"Кагул" в сопровождении "Пылкого" направился к месту гибели "Гневного". Следом, но курсом на север пошел "Память Меркурия", в его кильватере, с небольшим креном на левый борт, шла "Императрица Мария", прикрываемая с траверзов эсминцами.

Информация об адмиральском фитиле, выписанном командиру и офицерам "Марии", похоже уже доведена до всех заинтересованных лиц группы, так как, рассматривая в бинокль корабли группы, везде я видел то, что сигнальщики несут свою службу не просто бдительно, а, я бы сказал, истово. На всех кораблях на мостиках видны офицерские фуражки. Как правило, под фуражками видны бинокли. Спохватились, черти. Ну, может, хоть до базы в целости дойдём.

За "Марией", с большим дифферентом на нос, и рыская по курсу, плёлся покалеченный "Беспокойный". После тарана у него был изувечен нос и затоплены два носовых отсека.

Что ни говори, но Тихменёв молодец, в этой ситуации ему ничего не оставалось, как идти на таран. Возможно, именно этот маневр спас нас от второй торпеды, заставив противника поспешить. Командир "Беспокойного" за эти сутки проявил себя с самой лучшей стороны. Провёл успешный бой с тремя канонерками, и не отзови я его, возможно, что одна из них покоилась бы на дне, как та подлодка, что ему пришлось таранить.

После того как подлодка, пуская пузыри, навсегда ушла на дно, из воды среди всплывшего мусора были выловлены шестеро подводников, в том числе и командир субмарины капитан-лейтенант Вальтер Форстманн, который позже был переправлен на "Марию" где мы с ним немного поговорили. Память мне подсказала, что в моём мире он был одним из лучших германских подводников. Значит, теперь не будет.

(Примечание. В РИ за всё время войны Форстманн потопил 162 судна общим водоизмещением 437675 тонн).

Неспешным десятиузловым ходом мы удалялись от турецкого побережья, обходя и свои, и турецкие минные заграждения. Где-то там, позади нас на морском дне остались и закованный в толстую броню исполинский германский линейный крейсер, и не имевший никакой брони небольшой русский эсминец. И для немцев, и для нас оба корабля погибли, проявив мужество и стойкость в морском бою. Экипажи до конца выполнили свой долг. И то место, где они покоятся на дне, будет для их потомков и русских и немцев, местом памяти о мужестве, доблести и верности долгу их предков.

Кое-какие подробности о бое эсминца с линейным крейсером мы узнали из радиограммы от командира "Нерпы". Капитан второго ранга Лебедев под огнём врага сблизился с "Гебеном" и сумел поразить его двумя торпедами, нанеся тому тяжёлые повреждения. Но и сам, после того как потерял ход, был расстрелян с близкого расстояния. И возможно, не будь этих повреждений, полученных от "Гневного", "Гебену" удалось бы прорваться мимо Новицкого в пролив. А так теперь линейный крейсер лежит на дне.

Через час после того как мы миновали параллель на которой затонул "Гневный", на горизонте с юго-запада показался дым от корабля, идущего вдогон. Противник едва ли осмелился нас преследовать. Если это турецкий транспорт, то с него должны были заметить наши дымы и изменить курс, но этого не происходит. Я уж хотел направить навстречу "Дерзкий", чтобы узнать чей это корабль нас догоняет, но отказался от этого. Это должно быть кто-то из наших. Так оно и вышло. Через некоторое время нами был опознан крейсер "Кагул" идущий полным ходом. Проходя мимо нас с крейсера передали, что на его борту находятся шестьдесят три моряка из экипажа геройски погибшего эсминца "Гневный".

Маркову до подхода помощи удалось разыскать и поднять из воды с погибшего эсминца всего сорок шесть человек. Вот только, капитана второго ранга Лебедева не было среди спасённых. "Кагул" и "Пылкий" подняли живыми ещё семнадцать человек, но командира эсминца так и не нашли. После этого, забрав всех спасённых, крейсер пошёл догонять своего флагмана. "Нерпа" также направилась в Севастополь, а "Пылкий" остался в районе гибели "Гневного" продолжать поиски. Была надежда, что ещё кто-то спасся, но течением был отнесён в сторону.

Крейсер не сбавляя хода, прошел мимо нас, спеша догнать "Екатерину".

"Ну что ж, мы тоже поспешим, думаю, что пару узлов прибавить сможем".

Увеличив ход до двенадцати узлов, мы медленно, но верно, нагоняли идущую впереди "Екатерину", и по нашим расчетам, часов через шесть должны соединиться. В сотне миль восточнее нас, параллельным курсом двигался "Синопский" отряд Каськова, также держа на Севастополь. Его корабли, менее повреждённые, имели более быстрый ход, чем мы. У меня была мысль, что неплохо было бы соединиться и подойти к Севастополю всем вместе. Пришлось связаться с Каськовым и притормозить его, назначив место сбора в тридцати милях от Севастополя. Если погода не испортится, то к обеду следующего дня все вместе войдём в Севастополь.

Погода нас не подвела, мы благополучно приближались к берегам Крыма, и в назначенной точке произошла наша встреча с кораблями "Синопского" отряда. На ходу перестроившись, эскадра продолжила путь к родным берегам. Растянувшись на три мили, корабли шли тремя колоннами. Да, со стороны зрелище, наверное, было бесподобное. Ещё бы, ведь тут собралось основное ядро Черноморского флота. И хотя некоторые корабли несли следы разрушений и пожаров, но всё это не портило общей картины мощи эскадры.