Сёши 2. Черновик

Три стрелы в горизонтальную линию. Три в вертикальную.

— Круто! — мелкий опустил бинокль.

Можно даже сказать: безупречно. Идеально настолько, что жутко делается.

Сёши помчался вынимать стрелы, а я остался проверять оружие и осмыслять результаты. Чем дальше продвигались испытания, тем меньше мне хотелось распространяться об этих луках. Спору нет — возможности оружия мы не исчерпали даже близко, но уже сейчас я мог убить почти любого человека в Конохе и спокойно уйти.

Длина стрельбища пять тё (тё — мера длины равная 109 метрам). Стрела пролетает его примерно за три с половиной секунды, что в полтора раза быстрее, чем шуншин. Наконечник и металлическое древко прошьют незащищённую голову человека навылет. Используя шаринган для прицеливания, я попаду в ста случаях из ста. Шиноби крепки на рану, но выживет ли кто-нибудь после такого попадания? Сомневаюсь.

Бесценное оружие! Пусть и не для боя.

Сёши рассказывал, что блочный лук придумал охотник и в это легко поверить. Для охоты за головами компаунд подходит великолепно. Именно поэтому я не могу отдать его в чужие руки. Слишком уж он прост.

— Всё чисто! — довольный сын упаковал стрелы и без напоминаний прибрал следы моих занятий.

— Спасибо, мелкий, — я благодарно растрепал лохматую макушку.

— А за стену сходим?

— Обязательно.

Леса, поля и горы — естественное продолжение стрельбища. Вот только на праздные походы нет времени. А значит, надо брать миссии и, по возможности, одиночные. Джирайя снова будет ворчать на мою нелюдимость, но прежде чем начинать охоту за двуногой дичью, стоит набить руку на пере и шустрой четверолапой мелочи.

Интерлюдия — 5

Сёши и всё-всё-всё

Конец учебного года наступил, как всегда, неожиданно.

Подскочив поздним утром, я мучительно долго пытался понять, куда опоздал. Оказалось, что никуда. Сегодня начинались крошечные (всего месяц!) летние каникулы, а потом опять бегом-бегом заниматься. По слухам, последний курс будет почти нацело составлен из практики, и прямо сейчас наши наставники разминают фантазию, выдумывая задания одно хлеще другого.

Никаких срочных дел я не вспомнил и в припадке аккуратизма затеял разбор бумажных залежей в шкафу. Десяток недочитанных учебников сиротливо приткнулся с краю, среднюю полку заняли тетради, а всё остальное свободное место оккупировало чтиво сомнительной полезности. Романы, повести, летописи, атласы, записки учёных, пышные молитвословия норито, ветхие эмакимоно и свежие столичные памфлеты... Понятия не имею, откуда всё это взялось. А главное — когда?

Отделив прочитанное от неизведанного, я поволок пизанскую стопку в библиотеку.

В углу за столиком трудился двойник Какаши, делая выписки из нескольких книг. Оригинал вчера вечером умотал на миссию, предупредив, что вернётся не раньше, чем после-после-после... в общем, не скоро, а дубля оставил вкалывать.

Тихонько, чтобы не беспокоить, я распихал принесённые сочинения по местам и задержался возле стеллажа с газетами.

— Ищешь почитать? — двойник всё-таки оторвался от своей писанины.

— Угу. Хочется чего-то... не учебного.

— Например?

— Даже не знаю, — реалистические моногатари встречались не часто, исторические труды надоели, а сборники житейских побасёнок дзуйхитсу здорово напоминали незабвенный стиль чукча-бард.

Какаши-2 поднялся, ожесточённо растирая загривок, и я в который раз поразился абсолютно достоверному поведению теневых копий.

— Не думал, что у двойников может уставать шея.

— Поверь, мелкий, мы даже проголодаться можем.

— А еда потом куда денется?

— Кто знает? — отец скорчил загадочную рожу.

— Эй! Я не хочу тут убирать после отмены дзютсу!

— Ладно-ладно, — развеселившийся двойник порылся в недрах шкафа и вытащил серенькую брошюру: Общие правила дзютсу Теневого Деления Тела. — Держи!

— Можно прочесть? — признаться, я был удивлён. Над моим досугом всё ещё незримо нависало недоученное преобразование Дневного Света, и папуля регулярно напоминал об этом прискорбном факте.

— Валяй! — легкомысленно махнул Какаши. — Это ж не само дзютсу, а только безопасность и кое-какая тактика.

Уже не мало.

Теневых двойников я не то чтобы хотел, а скорее вожделел.

Это ниндзютсу не имело ничего общего с двойниками иллюзорными — бесплотными образами, годящимися только для краткого отвлечения внимания. Теневые копии могли почти всё, что мог оригинал. Глядя, как хитрый Какаши умножает свои возможности (и без того офигенные!) на двух-трёх дублей, я истекал чернильно-нефтяной завистью.

И в брошюре первым делом полез в таблицу расчётов.

Ого! Учитывая наличные мощности, я могу прикупить аж целых пятерых Сёши почти идентичных натуральному!

Правда, если не пыжиться и думать о своём здоровье, то разумнее будет ограничиться двумя теневыми Сёши. А если следовать инструкции и не выпендриваться, то для начала одно запасное Я будет в самый раз.

Интересно почему?..

Однако чем дальше я читал, тем сильнее остывал мой энтузиазм. Если автор пособия не соврал, то последствия у дзютсу были, мягко говоря, неприятными. Весь объём информации, обработанный двойником за время своей "жизни", шиноби получал единомоментно. Мнемонический удар так лупил по мозгам, что из ушей текло. Возврат памяти (до небес разрекламированный в сериале) оказался крайне паршивым побочным эффектом! В тексте упоминалось несколько случаев эпилепсии и инсультов, хотя обычно дело ограничивалось спутанностью сознания и нарушениями памяти. Тоже не баран чихнул!

Я с сомнением почесал нос. Перспектива потратить несколько месяцев на изучение дзютсу четвёртого уровня сложности, а потом узнать, что попал в группу риска и не могу применять его по медицинским противопоказаниям, не вдохновляла. У меня и так крыша набекрень. Надо ли ковырять лишние дырки?

Однако инструкцию я прочёл со вниманием. Потом перечитал ещё на раз и ощутил сильнейшее желание увидеть теорию. Я никогда не мог уловить разницу между оригиналом и двойником, но подсознательно представлял эдакого человекообразного голема, оснащённого подобием очага и кейраку-кей. Невзрачная брошюрка с хрустом разломала мои фантазии.

Дзютсу создавало полностью живое тело!

Я попытался вообразить масштаб задачи и понял, что не справляюсь.

Человеческий организм... Триллионы клеток... Ткани и системы органов... Полный фарш!

Теневой Какаши ничуть не преувеличивал. Он мог потерять волосок, мог плюнуть настоящей слюной, мог испытывать голод и утолять его... Он даже по нужде мог сходить, если приспичит! После такого копии одежды и снаряжения уже не удивляли. Границы моих представлений о возможностях шиноби резко рванули вширь.

Несколько часов я бродил под впечатлением от прочитанного. Попытка представить рабочий механизм дзютсу так и осталась безуспешной, но вопрос "как?" постепенно преобразовался в вопрос "зачем?"

Нет! За каким чёртом?! Кому, вообще, пришла в голову подобная идея?

Полная репликация тела! Из чакры.

Что-то здесь нечисто.

Какаши-2 закончил работу с книгами, так что ночевать я перебрался в Кикьё. Хотел перекинуться словечком с сестрой, а вместо этого интересно провёл время с Шизуне и Тон-Тоном. Обсуждали диетологию. Като была продвинутым молекулярщиком, знала кучу всего про энзимы, аминокислоты и прочие страшные вещи вроде трансглютаминазы, но от меня она хотела сущую мелочь — секрет приготовления молочного мороженого.

Договорились. Я рассказал ей о муссах, мороженом и эспумах, а взамен Шизуне разрешила приходить в госпиталь и брать сухого льда сколько захочу. Клёво!

Тсунаде вернулась домой поздно и не одна. С Джирайей.

Парочка нелепых слоупоков всё ещё топталась на стадии "Секс, наркотики, рок-н-ролл", усердно делая вид, что их ничто не связывает, кроме постели. Я считал, что герои-любовники тратят время на непролазную фигню, но моего мнения никто не спрашивал. Пришлось благовоспитанно пожелать взрослым хорошего вечера и отправляться баиньки.

Утром после пробежки я вошёл в гостиную... и почувствовал, как все мелкие волосишки на затылке поднялись дыбом.

Жуткий запах! Засада!!

А в следующую секунду меня скрутили. Не успел я дёрнуться, как вокруг обмоталось что-то вроде тёплого Боа Констриктора. Блин!

— Ага, — зловеще проворковали на ухо. — Попался.

— Не-не-не!

— Почему это? — обрадованная сестрица тискала меня, словно плюшевого зайчика.

— М-ммуупф!! — зайчик выворачивался как мог, но удав был везде.

— Что такое, Сёши? Пора бы тебе научиться говорить разборчиво.

— Умоляю, отпустите...

— И погромче, не мямли.

Ну и ладно.

— ОТ ВАС ПЕРЕГАРОМ РАЗИТ!!!

Тсунаде немедленно разжала руки. Я скакнул к окну и свесился через подоконник наружу. Фу-уух! Чистый воздух... Слава богу!

По улице я привык разгуливать в маске, а дома вдруг такое налетело. Вино, инфернально-сладкие духи, дым курильниц и вчерашний секс...

Не всегда здорово иметь чуткий нос.

— Мог бы сразу сказать, — смущённая сестрица упорхнула к себе.

Через полчаса Тсунаде была свежее росы и бодро налегала на рисовый супчик. О происшествии мы согласно забыли. Я доложил об окончании учебного года и обрисовал свои планы на остаток лета. Итоговые оценки были не позорные (если не считать "трифона" за нравственное воспитание), а момент выглядел подходящим, чтобы немного поклянчить.

— Двойники? — Тсунаде удивлённо замерла.

— Пожалуйста, анэ-уэ! — я просительно сложил лапки. — Хотя бы теорию!

— Теорию... — она задумчиво крутила ложку. — На самом деле...

— ??

— Теневое Деление Тела придумал Тобирама-оджисама.

— !!!

Сестра как-то странновато на меня покосилась.

— Если тебе действительно интересно...

— Ещё бы!

— Насколько мне известно, дедушке помогала Катсую. Попробуй расспросить её.

Вот тут-то я и припух.

С Катсую мы трепались постоянно. Жаждущий общения моллюск щедро изливал знания, а я благодарно развешивал уши. Темы для разговоров были самыми разными — эпоха Сэнгоку, флора Шиккотсурин, особенности сенчакры, пробуждение третьего глаза и анатомия гигантских гастроподов... Спрашивается, и кто мне не давал расспросить её о Тобираме?

Не знаю. Словно затмение нашло! Я прочёл претенциозную биографию Нидаймё (написанную непонятно кем), несколько раз поговорил с Сарутоби и посчитал, что знаю достаточно. Лопухнулся, короче говоря.

Пойду исправляться.

Катсую моему любопытству обрадовалась.

По её словам, началось всё примерно шестьдесят лет назад.

— Первоначально теневые двойники создавались как ирьёдзютсу.

Я аж икнул от неожиданности. Думал, сегодня меня уже ничего не удивит. Ошибался.

— Тобирама-сама собирался повторить моё умение разделять тело.

Теперь понятнее.

Призыв переносил ко мне лишь крошечную толику настоящей Катсую — уменьшенную копию гигантского слизня. Копии, в свою очередь, тоже могли делиться, и все они были связаны общими мыслями и чувствами.

Козырная фишка, что и говорить.

Постичь работу коллективного разума слизняков я не пытался, но без стеснения использовал её плоды. На тех тренировках, где имели значение слаженные действия группы, я просто раздавал ребятам живые "мобильники", объединённые в телепатическую супер-мега-сеть. А какая получалась прослушка? Умная, подвижная, чувствительная к чакре! Мечта любого шпиона!

— Я всегда жалела людей, которые покалечились. Мы хотели... — мысленный голос моллюска запнулся.

— Лечить, таким образом, тяжёлые травмы?

— Да. Что-то вроде этого.

Использовать двойника для полного протезирования тела... Неожиданно и смело.

— Но оказалось, что обычный человек не способен безболезненно отделить достаточную часть своей плоти, — она разочарованно распласталась по столу.

Пфф! Ясен-красен не способен. Человеческий организм слишком продвинут, чтобы заниматься почкованием. Вегетативное размножение больше подходит для клубники и морских губок.

Вот только... Какаши говорил, что именно такой (или очень похожий) фокус использовал Орочимару. Использовал в том самом бою, после которого окрестности Кикьё были завалены тухлятиной и залиты грязью. Неужто гнусный червяк придумал, как обойти технические сложности?

— Тобирама-сама создавал тела полностью из чакры. К сожалению, они получались непрочными.

— Почему, кстати?

— Недостаток жизненной силы, — вздохнула Катсую. — Мы не смогли правильно связать человека и двойника. Не успели...

То есть без Нидаймё дальнейшие исследования пошли коту под хвост, и никто из учеников их не продолжил.

— Как... интересно.

— О! Тобирама-сама делал множество записей. По каждому опыту. Советую поискать.

— Знать бы где.

Катсую неуверенно втянула рожки.

— Он хранил их в своей лаборатории.

Ничтоже сумняшеся я побежал просить эпохальные документы у сестры, однако Тсунаде ничего подобного не видела. Когда погиб Тобирама, ей было только девять. Между девочкой и бумагами Нидаймё стояло множество людей. В какой момент нарушилась преемственность знаний, она не знала.

Памятливая Катсую описала внешний вид лаборатории Тобирамы. Череду из нескольких комнат, обшитых каменными и металлическими плитками, и заполненных различным оборудованием. Без окон и выхода.

— Отыщу! — выражение лица у Тсунаде было самым решительным.

— Удачи!

Когда глава АНБУ говорит "Отыщу!" это значит, что можно не суетиться. Лучше профессионалов всё равно не сделаешь. Остаётся только ждать.

Неделю. Совсем недолго.

— Ну надо же, какое знакомое местечко...

Именно в этом подземелье с длинными извилистыми проходами я очухался после неудачного эксперименты с изучением Призыва. Воспоминания о том дне (или днях?) остались сугубо отрывочные — слишком погано мне тогда было. Зато теперь я охотно таращился по сторонам.

Пещера выглядела обжитой. Взгляд то и дело натыкался на следы недавних работ: светильники, кабели, свежие крепления потолка и ящики с оборудованием, распиханные по углам... В безвкусный подземный воздух просочились запахи с поверхности.

Пройдя облагороженными коридорами, наша компания остановилась на очередном повороте.

— Начни отсюда, — Тсунаде похлопала по камню. — Катсую чувствует знакомую чакру. Похоже, скрывающие печати выдохлись.

Неудивительно. За столько-то лет.

Я изучающе приложился к стене.

— Есть пустота. Вытянутое помещение... Полностью замкнутое. До него полтора кэна сплошного камня.

— Отлично! Что внутри?

— Не могу сказать.

Если защита и скисла, то не до конца. Слишком уж невнятный отклик. Интересно, как Тобирама туда попадал? Каждый раз ломал и восстанавливал стену? Сомнительно. Но расстояние небольшое, и я почти готов поспорить, что вон та странная клякса на внутренней стене — это шики. В ней даже чакра ещё осталось... немного, правда.

Ручная печать сложилась совершенно бездумно.

А потом я полетел вниз.

Во тьму.

Высота тьмы оказалась небольшой — как со ступеньки спрыгнуть.