— Ты видишь это уродство? — спросил Олега его заместитель — поджарый молодой ефрейтор. — Проклятье, да они же с ног до головы в кровище! Да простят меня святые, неужели они и впрямь рвут людей на части?!
— Нет, что-то здесь не то, — пробормотал Олег, продолжая разглядывать надвигающуюся толпу. — В Марбурге я такого не замечал, хотя за последние дни мы повидали целые орды этих сектантов.
Обезумевший от страха мужчина рухнул на колени, не добежав до драгун нескольких метров, ноги его были истёрты в кровь, однако он упорно продолжал двигаться, пусть даже на четвереньках.
— Прошу вас... прошу...
Олег кивнул старшему дружиннику, и тот, передав ружьё соседу, направился к раненому.
— Ты кто, назовись? — спросил Олег мужчину, когда дружинник подвёл того к его лошади. — И что это за отребье за тобой гонится?
Раненый и изрядно побитый мужчина рыдал, размазывая слёзы и грязь по затёкшему лицу. Одежда его превратилась в тряпье, по которому невозможно было определить ни его происхождение, ни ремесло.
— Не бросайте... мужики... не бросайте, — причитал он.
— Тебя не бросят, только отвечай быстрее! — Олег нехотя повысил голос. — У нас тут скоро будут проблемы.
— Я из города... мужики... мы слышали, что люди из шахтёрского посёлка уходят... хотели с ними... а тут эти... эти... их много в округе... всех убивают...
Олег переглянулся с ефрейтором.
— Дальше дорога изгибается, — сказал тот. — Если эта мразь ломанётся через лес — перехватят наших.
— Тут бурелом, да колючки.
— Да ты посмотри на них! Думаешь, остановятся?
Олег покачал головой.
— Значит, как только начнётся, отстреляетесь — и живо нагоняйте беженцев. Одного человека отправишь к лейтенанту, остальных — в охранение.
— Мы вас тут не оставим, — запротестовал ефрейтор.
— Это приказ, Штефан, — отрезал Олег. — Выполняй.
— Так точно, — вздохнул ефрейтор и добавил: — Вот только интересно, кто мне потом первым башку оторвёт — Франц или твой батя?
Олег злобно ухмыльнулся и повернулся к старшему дружиннику.
— Люди свободные есть?
Тот лишь развёл руками:
— Дык нас и так тут мало.
— Как и нормального оружия, не говоря уже о ружьях, — сказал Олег, кивая на распластавшегося на земле мужчину. — Выдели двоих, пусть тащат его к нашим.
— Но...
— Живо!
Из строя вышли двое дружинников, подхватили раненого под руки и спешно поволокли дальше по дороге.
— Мужики... не пущайте их... мужики... это не люди... не люди это... хуже зверей... хуже чудищ... — хныкал несчастный, и Олег пожалел, что не велел заткнуть ему рот.
Он быстро оглядел свой куцый отряд. Два десятка конных. Восемнадцать ружей, четыре пистолета. Пять неполных десятков дружины. Тридцать два ружья. Мало, очень мало. Впрочем, дорога узкая, с одной стороны канава, с другой — колючий кустарник. С флангов обойти непросто.
— Когда начнётся — даёте залп и отступаете назад — туда, где сужается дорога, — сказал он старшему дружиннику. — Мы будем рядом и постараемся их придержать.
— Ну, это, стало быть, понятно.
Олег повернулся к толпе и вперил взгляд в проповедника. Тот остановился в сотне с небольшим шагов от их позиции и приветливо улыбнулся. Паства остановилась немного позади него.
— Ни шагу дальше! — прокричал Олег. — Иначе мы откроем огонь!
Проповедник ответил ему громогласным басом:
— Не стращай нас понапрасну, ибо праведники не убоятся ни стали, ни пламени, ибо видели они и смерть, и кровь, и восстали обновлённые, осенённые благодатью. И не из рук мёртвого Создателя и лживых святых его исходила она, но дарована нам теми, кто слышит голоса истинно верующих, кто отзывается и берёт плату скромную за благодеяния свои. Узрите же и вы, слепцы, нас, исцеливших тело и душу! Узрите и станьте одесную, либо же примите смерть, ибо если не в жизни, то в кончине своей послужите вы детям Иной колыбели! Ибо дело наше...
— Опа, дык я его знаю, — воскликнул старший дружинник. — Господин офицер, это ж Йенс, мясник со Старой купеческой. Я ж знаю его, давно знаю. Йенс! Ты что ж творишь-то?!
Олег поднял взгляд на проповедника — тот, услышав своё имя, прервал вдохновенную речь и обратился в слух.
— Йенс, да что ж такое-то?! Мы ж ещё пацанами вместе по деревне бегали! Матери наши дружили! Мы в церковь вместе ходили, помнишь?! И дети наши, и жёны! Тебя ж все мужики в округе знают, ты в жисть никого не обманул, не обвесил, как другие торгаши! Чем ты стал, Йенс?!
— Я прозрел! — выкрикнул проповедник. — И не понять тебе, поскольку ложь священников туманит твой разум!
— Да что ты говоришь такое? Какая такая ложь? И что же тебе открылось, раз ты вовлекаешь себя и людей в такое безумие?! К убийствам призываешь! К разрушениям! — голос старшего дружинника дрогнул, руки до боли стиснули ружьё. — Это что ли цена за благодать твою?!
— Это, — тихо, почти шёпотом проговорил проповедник, и потом, возвысив голос, добавил: — Это цена! Я болен был, умирал! Умирал, истекая кровью! Что смогли доктора?! Что смогли священники?! — он повернулся к толпе и возопил: — Что они смогли?!!
— Лжецы!!! — раздалось в ответ.
— А потом пришли от Учителя, пришли и показали мне, где правда, а где ложь, — продолжил проповедник. — Они и раньше приходили, да я всё не слушал, и лишь стоя на пороге смерти прозрел. Они дали надежду, они успокоили и исцелили. Они, а не лживые святые лживого Создателя!
— Йенс, — пробормотал старший дружинник. — Да как же так? Как же ты мог?! Что жена твоя сказала?! Как дети твои приняли?!
Проповедник медленно покачал головой, и в глазах его блеснула искорка безумия. Из-под рясы он извлёк большой мясницкий нож.
— Не приняли, никто не принял, — ответил он. — Смерть рассудила всех. Я был на грани, но уплатил свою цену, и теперь я жив и полон сил, — он обвёл рукой свою паству, — как и все мы! Все мы исцелились, все обрели силу и веру! Дети Иной колыбели снизошли к нам, очистили нас, изменили нас, обратили к свету!
Старший дружинник опешил и не нашёлся, что ответить, — так и стоял с открытым ртом и выпученными глазами. Люди рядом с ним заметно нервничали.
— Будь я проклят, — произнёс Олег. — Эта кровь. Это не только кровь убитых. Это их кровь?
— В смысле? — спросил ефрейтор. — Они там все раненые?
— Они больны, это кровянка, — ответил Олег. — Смотри, их тела сочатся кровью. Раны, гематомы, кровавые слёзы. Последняя стадия болезни.
— Люди на последней стадии болезни ходить не могут, даже сесть не могут, — возразил ефрейтор. — А эти вон какие прыткие.
Но он и сам не был столь уверен в своих словах. Раскачивающаяся и монотонно напевающая странные хоралы толпа и впрямь была похожа на выставку освежёванных трупов. Кровь текла у них из глаз, носа, ушей, рта, сочилась из пор. Кого-то рвало красной от крови желчью, кто-то откашливал ошмётки лёгких. И все они дружно стояли на ногах, либо на четвереньках, распевая гимны и вторя словам своего пастыря.
— Макс, — произнёс Олег, бросив взгляд на всадника справа.
— Он уже на мушке, командир, — ответил драгун.
— Стреляй. Убей его.
Грянул залп. Пуля, немного отклонившись от намеченной стрелком траектории, вошла проповеднику в горло.
— Проклятье, — тихо выругался Макс. — В голову же метил.
Бывший мясник замолк на полуслове, схватился за шею и грузно осел на землю. Голова его упала на широкую грудь, по которой уже разливался свежий красный ручеёк. Опешившие фанатики замолкли, и, словно повторяя движения пастыря, упали на колени. К проповеднику потянулись десятки рук, раздались причитания и мольбы.
— Целься! — выкрикнул Олег, и драгуны с дружинниками дружно вскинули ружья. — Ждите команды!
Он надеялся, что обезумевшие от горя фанатики бросятся вперёд, после чего их можно было рассеять парой залпов и растоптать лошадьми. Да, их было много, но без своего предводителя они уже не казались такими опасными.
Проповедник закашлялся, и от этого звука у Олега пошёл мороз по коже. Проповедник упёрся в землю и, кряхтя, поднялся на ноги. Ужас застыл в глазах солдат и дружинников. Проповедник поднял руку и указал на землю перед собой. Толпа расступилась, и вперёд выволокли троих несчастных — тех, кого фанатики нагнали несколько минут назад.
— Нет, н-нет, — пробормотал старший дружинник. — Они что же? Они что же собираются?!
— Огонь! — скомандовал Олег.
Первый залп густо вошёл в толпу, скосив около дюжины человек, в том числе тех, кто удерживал пленников, но их место тотчас заняли другие.
— Хорошо легло, мужики! — похвалил стрелков Олег. — Заряжай!
Он переглянулся со Штефаном. Ефрейтор торопливо перезаряжал пистолеты.
— Ты помнишь приказ?
— Да, командир.
— Тогда скачи!
Ефрейтор сердито отсалютовал, отдал команду своему отделению и поскакал прочь. Девятеро драгун последовали за ним.
Избитых и покалеченных пленников тем временем растянули на земле. Проповедник, неразборчиво хрипя, чертил что-то на земле деревянным посохом, который подал ему кто-то из паствы. Люди Олега закончили заряжать ружья.
— Целься! Огонь!
Второй залп нанёс чуть меньше урона, но винить в этом было некого — расстояние способствовало сильному разлёту пуль. Хуже того — часть подстреленных уже успели встать и как ни в чём не бывало продолжили монотонно распевать свои жуткие молитвы.
— Заряжай!
Проповедник закончил и махнул рукой. От толпы отделились ещё трое. Двое держали в руках длинные колья, ещё один — просто большой булыжник. Все трое направились прямиком к пленникам. Рука Олега выхватила из ножен саблю. Времени заряжать пистолеты уже не осталось.
— Отделение, за мной! Дружина, огонь по готовности!
Они скакали и видели, как вонзились в вопящих жертв деревянные колья, как они взлетели вверх и вонзились вновь, и вновь, и вновь. Как исступлённо безумец обрушил камень на голову своей жертве, расколов через одним чудовищным ударом. Человек дёргался, но было неясно, жив он или это посмертные судороги. Олег молился Ульфу, чтобы несчастный был мёртв. Нехорошо молиться о смерти, но лучше уж так, чем быть заживо растерзанным озверевшей толпой.
Олег расправил плечи и отвёл руку с саблей в сторону, приготовившись снести голову проповеднику — тот возвышался над остальными, промахнуться было невозможно. Но за несколько метров до места жертвоприношения лошади вдруг резко затормозили. Драгуны еле удержались в сёдлах, и лишь многолетняя выучка помогла им не налететь друг на друга.
— Да что ж такое?! Проклятые бестии! — выругался один из драгун. — Н-но!
Лошади пятились, не слушаясь хозяев. Солнце закрыли облака и на просёлке резко потемнело. Или это не облака? Казалось, будто тени от кустов и деревьев все разом вытянулись и сгустились, хотя такого быть не могло — солнце-то светит только с одной стороны! Олег моргнул, тряхнул головой, но морок не пропал. Темнота обволакивала дорогу, кусты, людей и три распростёртых в луже крови тела, а начертанный проповедником знак извивался, словно змея, и расползался, пуская вокруг себя чёрные маслянистые отростки.
Олег узнал этот знак. Он знал его с детства. Любой мальчишка знал. Мальчишки любят страшилки, вот и знают их все наперечёт.
— Отходим к стрелкам! — скомандовал он. — Там спешимся!
— Отход, командир?! — изумились несколько драгун. — Что там такое?!
— Чёрный охотник! Скачем назад! А потом всем спешится и отпустить лошадей! Они не выдержат, так и так понесут!
Не задавая больше вопросов, всадники повернули лошадей и, расступившись, чтобы дать стрелкам возможность прикрыть отход, поскакали назад.
Олег оказался на месте первым и, лихо соскочив с коня, отвёл того в сторону и хлопнул по крупу:
— Н-но, пошёл! Скачи отсюда!
Дружинники в перерывах между залпами отступили на сорок шагов назад и заняли более выгодную позицию. Драгуны один за другим спешивались и отпускали лошадей. Трое, пятеро, семеро.
Двое замыкающих оказались менее удачливы, чем остальные. Чёрные тени взвились в воздух в воздух подобно хищным птицам и стремительно спикировали на незащищённые спины своих жертв. Первого всадника варг сбил с коня, и они кубарем покатились в канаву; крик боли и испуга резко оборвался, его сменило утробное рычание терзающего добычу хищника. На второго несчастного обрушились сразу два чудовища, свалив наземь вместе с лошадью, которой один из варгов тут же вцепился в глотку. Драгун, придавленный тяжёлой тушей, не смог оказать никакого сопротивления, когда вторая тварь принялась рвать его на части.
— Стреляй, мужики, мать вашу ети! — надрывался старший дружинник. — В башку, в башку целься!
Первые выстрелы опешивших от ужасного зрелища стрелков лишь слегка побеспокоили жутких тварей — пули входили в их неестественные тела, словно в мокрые мешки с песком, не причиняя серьёзного ущерба.
— Заряжай! — рявкнул Олег, встав в строй рядом с дружинниками. — Накрыть их залпом!
Он передал один из своих пистолетов стоявшему позади него человеку, вооружённому одной только тяжёлой дубинкой, и принялся заряжать второй. Варги между тем покончили со своими жертвами и обратили внимание на стрелковую цепь. Расстояние было ничтожно — всего один прыжок — и твари уже пригибались к земле, сгибая многосуставчатые лапы.
Фанатики, наблюдавшие сцену жертвоприношения и расправы, взвыли от восторга и, топча своих раненых и убитых, побежали вперёд. Проповедник, возвышавшийся над толпой, словно волнолом, пытался взывать к чёрным охотникам и отдавать им какие-то команды, но, видимо, у бывшего мясника не хватало умений, чтобы полностью подчинить себе волю потусторонних тварей, и те атаковали, не дожидаясь подхода кровавой толпы.
Позже Олег считал, что именно это обстоятельство и спасло его и его людей. Это и тот факт, что третий варг, выползший из канавы, набросился на завывающих безумцев — к тому моменту они оказались ближе к чудовищу, чем те, против кого оно было призвано.
— Огонь! — прокричал он, и как раз вовремя — варги дружно разогнули свои мощные задние лапы, вложив все силы в единый слитный рывок.
Четыре десятка свинцовых пуль изрешетили два распростёршихся в коротком полёте тела, сбивая и разрывая чёрные лоснящиеся тела. Брызнула маслянистая жижа, треснули тонкие полупрозрачные кости, и варги покатились по земле, конвульсивно дёргая покалеченными лапами. У одного из них морда превратилась в сплошное месиво чёрной плоти и деформированных костей. Второй еле-еле полз вперёд, подтягиваясь на единственной уцелевшей лапе. Олег мысленно вознёс хвалу Ульфу-воителю за такую невиданную удачу, а губы его уже произносили приказ:
— Добить их, быстро!
Вперёд выбежали дружинники с баграми и кольями и принялись размашисто лупить тварей по головам. Несмотря на всю свою смертоносность, варги оказались на удивление уязвимыми, их плоть и кости легко поддавались самому примитивному оружию, и хотя большинство их ран заживали буквально на глазах, обезглавленные, они мгновенно затихали и прекращали сопротивление.
Третий варг тем временем рвал на части одного из фанатиков, в то время как остальные, бросив бесплодные попытки совладать с тварью, огибали её и бежали дальше, в сторону стрелков.
