Макс резко обернулся и вскочил на ноги, отряхивая испачканные штаны. Джейн помахала ему и постаралась улыбнуться, но, видимо, это было совсем неуместно в данной ситуации, поэтому она вновь приняла серьезный, даже строгий вид и продолжила свой путь. Макс не делал попыток ни поприветствовать, ни пойти навстречу, он просто стоял, круглыми глазами наблюдая за ее передвижениями.
— Привет, — кротко произнесла она, подойдя достаточно близко, чтобы он услышал. Почему-то стало неловко, будто она вторгается во что-то совсем личное. Неуверенно посмотрела Максу в глаза и тут же опустила свои, принялась разглядывать вымазанные носки модных фиолетовых сапог. Он не рад ее видеть, не нужно было приезжать.
— Привет, — растерянно ответил Макс, вытирая руки о штаны, — Не ожидал тебя здесь увидеть.
— Фред рассказал, где тебя искать, а в больнице указали на это кладбище. Макс... — Джейн попыталась его обнять, но он быстро отступил и отрицательно качнул головой.
— Я в порядке, — не допускающим возражения тоном отрезал.
— Почему ты не объяснил мне ничего, когда звонил? Я понятия не имела... я нашла бы время... Почему не позвал кого-то из ребят? Я уверена, Брэдли... да и остальные поехали бы.
— Джейн, — предупреждающе покачал головой, призывая к молчанию, — есть причина. — Устало опустился на землю, вытянув ноги. Джейн, вздохнув и смирившись с неизбежным визитом к доктору, попыталась присесть рядом, но Макс ее перехватил, размещая у себя на коленях: — Земля холодная, простудишься, — объяснил свои действия.
Было так странно вновь оказаться в его объятиях, после полугодовой разлуки опять ощутить тепло некогда самого родного человека, но Джейн отогнала от себя посторонние эмоции, перевела взгляд на регистрационный знак, временно заменяющий мраморную плиту, потом на Макса, который смотрел на табличку, не моргая.
— Она умерла от сифилиса, — мрачно проговорил он, — я читал ее больничную карту, — поджал губы, качая головой, словно не веря, что такое может быть, — у нее нашли целый букет... Честно сказать, удивлен, что она смогла протянуть так долго.
Джейн обняла его за шею, но Макс никак не отреагировал, продолжая равнодушно смотреть на место захоронения.
— Макс... — Она осеклась на полуслове, так он резко качнул головой, пресекая любые ее попытки взять инициативу разговора на себя.
— Почему никого не позвал с собой? Все элементарно просто — мне стыдно, — сделал паузу и продолжил: — Перед тобой, парнями... Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал, кем была моя мать, особенно ты. Понимаешь теперь?
— Макс, ты не несешь ответственности за действия своих родителей, — попыталась поддержать Джейн, и она искренне так думала. Макс нетерпеливо передернул плечами, потер лицо и продолжил рассказ:
— Она умирала в госпитале для нищих от позорной запущенной болезни. Черт, от чего она только не умирала... — пораженно покачал головой, — там список на несколько листов был, большую часть названий я вообще не понял... на любой вкус. Просто сифилис оказался быстрее. Лучше бы она умерла при моем рождении! — дернулся, заканчивая монолог. Теперь Джейн поджала губы, не имея ни малейшего представления, что сказать и как помочь. Он продолжил:
— Несколько дней назад она увидела выступление RP по телевизору и узнала во мне своего сына. Фрэду позвонила девочка-волонтер, рассказала, что моя предполагаемая мать при смерти. Я смог приехать лишь к похоронам... но это и к лучшему, — закончил он, кивая самому себе, соглашаясь с только что произнесенными словами.
— Макс, ты уверен, что эта женщина была твоей мамой? Возможно, она находилась в предсмертном бреду, когда смотрела телевизор, а ты просто похож на кого-то, — осторожно попыталась высказать свое мнение Джейн.
— Я не уверен, но я ее узнал, — задумался рокер. — Она приходила в школу, где я учился. Особенно часто, когда был маленьким. Приносила подарки на дни рождения, — презрительно хмыкнул, — она ни разу не пришла вовремя, всегда опаздывала на пару дней. Миссис Вайс, моя патронатная мать, как-то решила меня попугать и объявила, что эта странная женщина хочет меня усыновить. Я тогда пришел в ужас, — покачал головой, вспоминая, — закатил истерику, кричал, что ни за что не пойду с ней. У нас с миссис Вайс никогда не было теплых отношений, — грустно улыбнулся, — я воровал у нее деньги и подкидывал в сумку дохлых насекомых... Наверное, это было не очень правильно, но она так прикольно визжала..
Джейн боялась дышать, Макс никогда, ни единого слова не говорил о своем детстве, ничего. Будто он уже родился таким, как сейчас. Всегда переводил разговор на другую тему, если кто-нибудь пытался что-нибудь выведать, хотя бы в общих чертах.
— ..В общем, она тогда сказала, что документы на усыновление почти готовы. В этот вечер я впервые убежал из дома.
— Ты боялся свою биологическую мать? — тихо спросила Джейн. Он кивнул:
— Очень. Она всегда пахла сыростью и перегаром, и я ненавидел эти запахи. Сырость и перегар — запах моей матери. С ума сойти, — вздохнул. — В тот раз меня нашли очень быстро, через пару дней, и миссис Лайт — социальный работник, курирующий мою семью, кстати, милая и очень добрая женщина — объяснила, что Поле (Пола Плэйн — имя на регистрационном знаке, как успела заметить Джейн) никогда не отдадут ребенка, — женщина била все рекорды по неблагополучности. Миссис Лайт говорила искренне, и я поверил, успокоился на какое-то время. С тех пор, как только я начинал вести себя совсем отвратительно, миссис Вайс стоило лишь припомнить неприятную тетку и все, мальчик становился шелковым. Правда, нужно отдать ей должное, Вайс никогда этим не злоупотребляла.
— Сколько тебе тогда было лет?
— Уже учился в школе, не помню точно. После того случая от миссис Лайт попало всем — и мне, и Вайс, и, я думаю, Поле, поэтому последняя стала приходить намного реже. В последний раз я ее видел перед школьным выпускным. Может быть, я бы и не узнал ее тогда, но этот запах... мне кажется, я даже сейчас чувствую его.
— Макс, милый, — Джейн попыталась поцеловать в висок, он уклонился.
— Я в порядке, — в который раз упрямо повторил. — Я не чувствую ничего, кроме отвращения к этому человеку, — брезгливо скривил лицо. — Ты бы видела сброд, пришедший с ней прощаться! Людьми-то не назовешь.
Джейн помолчала, подбирая слова.
— Ты давно тут сидишь?
— Не знаю, — посмотрел на часы, — ого, уже почти два! Ладно, встаем, — помог Джейн подняться и сам вскочил, разминая затекшие ноги, — нужно убраться из этого города скорее, не хочу здесь ночевать.
— А ее вещи? Ты был у нее дома?
— Нет, девочка в госпитале дала адрес и ключ, но я не уверен, что хочу туда идти.
— А где она жила?
— В каких-то трущобах, — пожал плечами, — снимала квартиру или комнату.
— Я пойду с тобой. Может, там можно что-то взять на память?
— Я не нуждаюсь, — быстро ответил он, застегивая куртку под горло. Действительно, здесь было довольно холодно, еще и ветер, пронизывающий насквозь. Джейн уже давно укуталась как только могла — шарф, капюшон, поднятый воротник спортивной куртки, перчатки.
— Макс, это решать тебе, конечно. Но ты не будешь потом жалеть, что не поехал?
— Пойдем пока к машине, а я подумаю.
— Может, в квартире остался ее дневник или фотографии? Что-нибудь, что поможет узнать побольше об этой женщине. Макс, она же приходила к тебе, значит любила. По-своему, — закончила Джейн, усаживаясь на переднее сидение потрепанного шевроле, по всей видимости, взятого Максом в прокате.
— Она всю свою жизнь пересказала ухаживающей за ней девочке, а та сегодня утром — мне. В принципе, я все знаю.
— Расскажешь мне?
Он пожал плечами, не находя причин для отказа. Завел двигатель и включил печку на полную катушку.
— Чувствую, зад себе отморозил все-таки. — Поерзал на сидении, потом повернулся к Джейн, позволяя рассмотреть выражающие злобу глаза. Джейн ненавидела, когда он так смотрел, не скрывая раздражения. Будто все совсем плохо, будто он не видит выхода из ситуации. Обычно подобное выражение можно было прочитать на его лице лишь при разговорах о деньгах, точнее, — о долге перед Даффом. А затем начал грустное повествование нейтральным тоном, словно пересказывая прочитанную в утреннем газетном выпуске статью, и его совершенно не касалась эта история:
— В шестнадцатилетнем возрасте Пола влюбилась в никому неизвестного музыканта, гастролирующего по стране с группой... я бы точнее сказал, бродяжничавшего по стране в компании таких же лузеров, как и он. Каким-то образом эти придурки умудрились прогулять все заработанные на редких выступлениях деньги, и им пришлось на пару месяцев задержаться в родном городе Полы. Тогда и состоялась злополучная встреча моих родителей, позже приведшая к появлению такого недоразумения, как я, — слова сочились ядом. Несмотря на все попытки говорить отчужденно, было ясно, что Максу нелегко дается этот разговор, да и Джейн находилась на нервах. Макс опустил глаза, и продолжал говорить, разглядывая свои пальцы.
— Я понятия не имею, как они познакомились, встречались ли какое-то время, ухаживал ли мой отец за ней... Знаю только, что Пола украла сбережения родителей и сбежала вместе с ним, а через несколько месяцев забеременела мной. Как я понял, папаша от перспективы обзавестись потомством в восторг не пришел, бросил ее где-то здесь, — развел руками, словно имел в виду не город своего рождения, а конкретно то место, где в настоящий момент был припаркован старенький "шевроле", — и продолжил покорять мир, но уже в одиночестве. А маман с горем пополам родила и тут же написала отказную. Папаша, узнав, что от проблемы удалось избавиться, простил Поле досадное недоразумение и вновь принял в любовницы. Несколько лет они действительно жили душа в душу, пока тот благополучно не скончался то ли от передоза, то ли от ран, полученных в пьяной драке, умудрившись перед смертью хорошенько подсадить жену на хэш.
Джейн понимала, что он утрирует, но от этого легче не становилось. Макс рассказывал о страшных вещах, ужасных поступках, и несмотря на бесконечную любовь к людям, воспитываемую в ней и Джо с детства, у Джейн не получалось оправдать родителей Макса даже в своих глазах, не то что подобрать слова для смягчения ярости их сына.
— Оставшись в одиночестве, женщина вспомнила, что не одна в этом мире, и отправилась на поиски своего чада, то бишь меня. Ее родители или не приняли ее, что неудивительно, или она побоялась к ним соваться, что тоже вполне предсказуемо. Понятно, что опеку над ребенком ей бы никто не дал, в ее-то состоянии, да и я уже жил у патронатных родителей, за что безмерно благодарен нашим законам.
— Боже мой, — пробормотала Джейн, изо всех сил борясь с желанием провести аналогию между жизнью Полы и своей собственной. — Бедняжка, — наконец, прошептала она.
— Не думаю, что это именно то слово, — Макс стрельнул взглядом на Джейн, затем в окно. — Как мне сказали, врачи гарантировали Поле печальный исход еще шесть лет назад, но та оказалась живучей, мать ее, — скривил губы. — Я даже думать не хочу, чем она зарабатывала себе на жизнь. Хорошо хоть я единственный счастливчик в этом мире, продолжающий славный род неудачников — после меня Пола не могла больше иметь детей. При родах пошли какие-то осложнения, оказывается, я чуть не помер, еле откачали. Возможно, кстати, зря.
— Макс, пожалуйста, не говори так, — Джейн попыталась повернуть его лицо к себе, он не дался, продолжая рассматривать кладбище из окна автомобиля, молчал. Через минуту продолжил:
— Боже, я так надеялся, что она не пережила мое рождение! — схватился руками за голову. — Лучше бы я не знал всего этого, лучше бы верил придуманным еще в детстве красивым сказкам! Знаешь, между детьми, с которыми я рос, постоянно шли соревнования, кто придумает самую красивую историю своего появления на свет. Помимо меня у миссис Вайс жило еще семеро брошенных, так что было между кем устраивать конкурсы, — криво улыбнулся. — Воровали друг у друга истории, выдавая за свои... дрались... Никто не хотел знать правду. Какого черта в этих больницах есть телики! Там такая нищета... — нахмурился и покачал головой, вспоминая, — все старое, замызганное, но, черт, TV со спутниковой антенной в каждой палате!
— Макс, — Джейн из последних сил боролась с нахлынувшим приступом жалости, понимая, что вот-вот сорвется и разрыдается у него на груди. Будто это все про нее, будто это ее появления на свет не хотели, ее бросили. Вдруг стало неловко, что у нее все хорошо, что она росла принцессой, ее обожали родители, бабушки и старший брат. Захотелось срочно позвонить отцу и поблагодарить за все, сказать, как сильно она ценит их любовь и заботу.
— В общем, как я понял, — переключился Макс, — музыкальный слух у меня от папаши, цвет глаз и волос от мамаши, а тяга к наркоте — от них обоих. Стоим друг друга! — снова психанул, ударяя кулаками по рулю. Джейн осторожно погладила выглядевшего морально раздавленным парня по плечу, успокаивая. Никогда, даже после их страшнейших скандалов и истерик из-за наркотиков, он не выглядел настолько подавленным, опустошенным. Нет, так не должно быть! Джейн привыкла опираться на его непоколебимую веру в себя, в свой талант, в их отношения, в излечение от зависимости. А теперь он как будто потерялся, а самое страшное было в том, что Джейн понятия не имела, где находится выход.
— А фамилия у тебя папина? — робко возобновила разговор.
"Может, где-то сохранились записи выступлений? — думала она.— Не может быть, чтобы отец Макса был настолько плохим человеком, в каждом должно быть что-то хорошее".
— Нет, — Макс истерично засмеялся, пугая до дрожи в коленях, — об этом мне тоже рассказала девочка. Настал момент кульминации в этой истории. В общем, маман решила исповедаться перед смертью, найдя в лице.. как там ее зовут.... Не важно! Найдя в лице несчастной девочки свободные уши, благодаря чему я теперь все знаю. Итак, Пола — внимание — не знала настоящей фамилии своего избранника, поэтому оставила мне его псевдоним. Блестяще, да?
Он вопросительно уставился на Джейн, у которой пересохло во рту. Может быть, правда, было бы лучше, чтобы женщина умерла, не успев рассказать правду?
— У тебя есть попить? — тихо прошептала она, умоляюще глядя на Макса. Джейн не знала, что ответить, она боялась, что он будет требовать комментариев. Макс усмехнулся, подавая начатую бутылку минеральной воды, девушка жадно отпила, обливаясь.
— Макс, ей просто не повезло в жизни, — вздохнула, понимая, что это не те слова, которые он бы хотел услышать.
Он отмахнулся.
— Возможно, ты права, и все это бред человека, находящегося на грани между жизнью и смертью, мы теперь никогда не узнаем правду. Но я почему-то верю, что все так и было. Что мой отец был подонком — нариком, бросившим беременную женщину, моя мать оказалась тупой шлюхой... Ладно, проехали, — снова отмахнулся. По пунцовым щекам и горящему взгляду было понятно, что он в бешенстве, и что они совсем не "проехали" эту тему. "Лучше молчать, — рассуждала Джейн. — Нет, обязательно нужно что-то сказать. Но что?"
