— Стой!
— Пваааахх!!!
Думать о защите было поздно. Времени не было; нужно было действовать. Парные мечи столкнулись в нескольких сантиметрах от его лица с дробящими кости клыками.
— Пхххвввв!!
— Тц, спокойно! Спокойно!
Хотя он говорил эти слова зверю, он бы никоим образом не смог ими остановить зверя, который будто сорвался с привязи, и которым двигали охотничьи инстинкты.
— Я сказал, успокойся!
— Ппвхххх!
У зверя был глухой голос. Он словно пытался заржать, но у него это не выходило.
— Пввхххх!
Его вой был больше похож на глухое шипение.
— ЧТ?!
Зверю удалось вырвать из рук юноши мечи и отбросить их в сторону. Он вновь повернул к нему морду и попытался вцепиться в него, используя свои некогда деформировавшиеся в клыки зубы.
— Trace, on! — в обеих руках заклинателя сформировалась металлическая пластина, принявшая на себя роль щита.
Животное мордой стукнулось о металлическую пластину, проделав в ней вмятину, и придавило ею защищавшегося мальчика.
— КХХХ!
— ПВВХХХ!
Зверь продолжал под металлический звон молотить пластину, а мальчик под ней содрогался от болезненных толчков, чувствуя себя насекомым, которое настойчиво пытаются прихлопнуть тапком.
— Кх... кххх...
Когда пальцы парня ослабли, и он больше не мог держать свой щит, зверь подцепил пластину зубами и отбросил ее в сторону. На парня смотрели гневные рубиновые глаза. С пасти чудовища ручьем стекали слюни. Зубы выглядывали наружу. Они должны были стать последним, что он видел при их быстром приближении.
— Пвх?! — удивленно выдохнул конь.
— Я сказал тебе... Успокоиться!!!
Короткий меч встал между двумя рядами зубов.
— ПВХ!
И был разбит на осколки разовым смыканием челюсти. Лошадь победоносно приготовилась перекусить шею мальчика.
— !!!
Это и должно было произойти, если бы только юноша другой рукой, за выигранное время, не вогнал в горло чудовища меч.
— Пх...
— Может, — Широ пытался перевести дыхание, — тогда тебя успокоит это?!
Зверь остановился. Но было ощутимо, что его гнев никуда не исчез. Он ровно поднял морду, отдаляя ее от готового вонзиться глубже лезвия, и не показывая признаков боли.
— Сказать по правде, я не был уверен, что это лезвие хоть как-то тебя остановит... Я посчитал, что ты просто оторвешь мне голову.
Конь отдалился от него, не упуская из виду.
— Конечно, я мог вбить его глубже, но я этого не сделал. Ты решил остановиться при первом же признаке опасности. А ведь на самом деле ты умнее, чем кажешься. — Широ болезненно поднялся, сохраняя осторожность.
— Пш.
— Не смей... ах, — он придерживал живот в месте удара через пластину, и держал перед собой немного окровавленный меч, — мной... пренебрегать. Я просто принес тебе поесть, а ты отнесся ко мне, как к скоту, если не хуже. Я был с тобой все это время слишком учтив.
Встав, Широ положил обе руки себе на колени и попытался отдышаться. Из-за боли в груди дышать было больно.
— Больше не смей на меня покушаться. Ты меня понял?
После очередного болезненного выдоха он поднял лицо к нему.
— Готов поспорить, что понял. Ты наверняка понимаешь каждое произнесенное мною слово.
Животное лишь неодобрительно фыркнуло, не понижая градуса своей ярости, но при этом продолжая оставаться неподвижным.
Широ выпрямился и сделал несколько шагов в направлении чудовища.
— Так что, мир?
Он остановился в паре-тройке метров от него. Держа меч опущенным, Широ потянул безоружную ладонь ко лбу вороного хищника, чтобы коснуться его, и, наконец, сломать возведенную между ними преграду.
— ПФАХХ!
Конь разъяренно заржал, встав перед ним на дыбы, и направил свою пасть на вытянутую руку юноши.
— Черт... — досадно произнес мальчик.
От лишения руки его смог спасти только появившийся в ней меч, который встал поперек пасти монстра.
— Значит, ты понимаешь только так...
Зверь замер с мечом во рту и не смел пошевелиться. Широ развеял свое первое оружие и освободившейся рукой погладил коня по гриве.
— Ясно. Прямо как она.
Обычно говорят, что чтобы животное смогло принять человека, нужно доказать свою безвредность и показать, что он не желает ему зла...
'Но похоже, мои попытки ничего не стоят', — хотя Широ довольно быстро сразу смог себя отговорить от силового решения проблемы, животное само вынудило его на возращение к этому неприемлемому для него методу. Несмотря на агрессию животного, он хотел попытаться сломать выросшую между ним и зверем преграду, и показать, что им, по крайней мере, хотя бы не стоит враждовать. По результату их скромной, но самой настоящей битвы, он смог дотронуться до зверя и при этом остаться живым. Несмотря на то, что Широ гладил его, взгляд чудовища источал гнев, который удерживался от высвобождения лишь упирающимся ему в челюсти клинком. Хотя Широ был к коню ближе, чем когда-либо, и мог его касаться, он не смог преодолеть внутреннюю преграду зверя. Однако одна из преград, установленных Лиамреем, все же была прорвана, и юноша позволял себе большее, чем могло бы допустить по отношению к себе животное, будь на то его воля. Пускай на секунду, но он оказался в безвыходном перед юношей положении.
Как и Лансер, Лиамрей соглашался лишь с двумя моделями поведения: он либо шествовал впереди, либо слушался того, кто был сильнее него, и эта модель так и оставалась неизменной с самой первой встречи вороного с Лансер. Лиамрей в то время не собирался ни с кем жить в мире, и как демон просто бы продолжал рвать в клочья всех слабее себя. Если бы только она не оказалась сильнее его и не лишила свободы, накинув поводья, он бы продолжил предаваться неутолимому порыву ярости. Как и Лансер, он чудовище. Но чудовище, которое не станет рисковать своей жизнью напрасно. Ради своей сохранности оно готово поступиться своей гордостью и начать приспосабливаться. Понимая, чего от него требуют, конь, с мечом во рту, умерил свой пыл.
И тогда, стоя с направленным к зверю мечом, Широ подумал: стал ли Лиамрей вести себя с Лансер иначе только из-за ее силы и из-за страха перед ней? Является ли для него Лансер таким же непобежденным объектом ненависти, каким в тот момент являлся победивший его Широ? Или он, в итоге, по-настоящему смог принять ее как верного союзника?
Какой бы мелкой она ни была, но во взаимоотношениях Широ и Лиамрея прошла перемена. Несмотря на полное неприятие такого подхода, Широ в итоге пришлось взяться за оружие, чтобы установить этот диалог. Если с этим зверем действует только такая форма общения, то ему придется прибегать к ней еще не раз.
С другой стороны, животному также пришлось изменить свой взгляд на Мастера, и принять, что этот человек не столь безобиден. Тем не менее, даже не смотря на ситуативное поражение, в конечном итоге все равно победила позиция Лиамрея: ведь несмотря на временную смену приоритетов, правила сильнейшего остались для них в силе.
Несмотря на прямую угрозу жизни Мастера, Лансер не стала вмешиваться.
— Если бы Лиамрей умертвил его, значит, не было бы смысла и в его закалке. — Лансер закрыла стеклянную дверцу веранды, откуда наблюдала за боем, и, перед тем как направиться в гостиную, напоследок еще раз осмотрела двор. — Я рада, что ты смог не только выжить, но и кое-что понять. Тебе не быть лидером, если будешь слабее своих подчиненных. Это основополагающее правило для любого предводителя.
Лидеру необходимо умение не только руководить. Он должен быть на несколько ступеней выше своих подчиненных: в силе, навыках, мудрости, и, что не менее важно, быть способным принять ответственность не только за себя, но и за действия всех своих подчиненных. Лансер на собственном опыте известно, что позиция лидера шатка и ее сложно удержать.
Она помнит, как закончилась ее жизнь. Рано или поздно, но приходит день, когда лидер больше не может быть успешным. Осознав это, ему должно переложить свое бремя на чужие плечи. Если этого не сделать добровольно, его лидерство отберут силой его же враги, когда он ослабнет окончательно, ведь позицию лидера можно удерживать только до тех пор, пока не найдется никого сильнее. Однако же если лидер остается достаточно влиятельным даже в кризисный момент, он сможет подавить любое давление и не позволит исполниться чужому стремлению занять его место. Но только если у него сохранились силы и вера в то, что он поступает надлежащим ему образом.
— Поэтому тебе нельзя в будущем проявлять слабость, мой Мастер.
* * *
В поместье шло второе утро кряду без Сакуры. Хотя в этом не было чего-то из ряда вон выходящего, для дуэта Сакуры и Широ готовить вместе по утрам вошло в крепкую привычку.
Не было и Тайги. Вот уж кто не стал бы бойкотировать завтрак без веской причины. Вообще, несмотря на кажущуюся безответственность, в роли куратора секции Тайга принимала на себя немало обязанностей. Нередки были случаи, когда она просто не успевала справиться со всеми возложенными на себя делами, и вот в такие моменты начиналось ее знаменитое эксплуатирование ученических ресурсов, или, выражаясь конкретнее, эксплуатирование учеников из порученного ей класса и секции. Вот так просто: ставила их перед фактом и заставляла на себя работать, обещая со своей стороны небольшие академические льготы.
Со времени жизни Кирицугу было достаточно редким явлением, когда завтрак за столом поместья Эмия встречали всего двое людей. Они оба жили под одной крышей, и более того, даже в одной комнате, хотя при этом были знакомы едва неделю. Одна из них, в самом прямом значении этого слова, — 'волшебная' гостья, которая не раскрывала своего имени и прикрывалась фальшивой кличкой 'Лансер'. Второй — хозяин дома, который изначально не собирался вступать ни в какие войны. Мастер, который ценил мир и все еще учился в старшей школе, — юный Эмия Широ.
На столе перед Лансер располагалась роскошная яичница с жареной курицей, перед молодым человеком — обычная, слегка приправленная зеленью рисовая каша. Юноша с тоской смотрел на свою тарелку, сравнивая ее с блюдом Лансер.
— Ты точно уверен, что тебе этого будет достаточно, Мастер?
— А? — он поднял измученные глаза и с отсутствующим видом замер секунд на пять. После тренировки и боя с животным он продолжил приготовление завтрака, и лишь спустя какое-то время, с окончанием выработки адреналина, к нему пришло осознание, какое непривычно огромное количество магической энергии он истратил за это утро, не считая уже физической усталости.
Когда его вялая голова обработала заданный вопрос, он повертел ею и постарался придать себе как можно более оживленный вид.
— А то! Еще как хватит. Я же мужчина! И вообще, рис — основа рациона любого японца. Да и к тому же ... — его лицо приобрело кислый вид, — с такими дорогими запросами бюджета на нас двоих все равно не хватит...
С этими словами он взял в руки ложку и уткнулся в свою пресную кашу.
— Не мне говорить тебе о правильности питания, но лучше тебе себя не ограничивать. Ты тренируешься, и потому тебе необходим источник восполнения потраченной энергии. Твои мышцы подвергаются стрессу и нуждаются в строительном материале для организма. Однако, — Лансер ухватила поудобнее столовые приборы, — невежливо будет отказываться от столь щедрого угощения. Спасибо за еду, — она атаковала яичницу. Тишину дома нарушали только часы и звон столовых приборов Лансер. Хозяин дома, в свою очередь, был настолько подавлен, что едва работал ложкой, и каша неумолимо остывала.
— Лансер... как считаешь, этот тип боя не для меня?
Прикончив две трети яичницы и один окорок, Слуга, услышав не относившийся к еде вопрос, оторвалась от своей трапезы и положила приборы на стол. Просто кивком ответить на него было бы неправильно.
* * *
Ранее этим утром, как и все предыдущие дни, они работали над выживаемостью Эмии Широ на поле битвы. За прошедшие тренировки реакция Широ значительно улучшилась, а его боевые навыки развивались, можно сказать, слишком неестественно для такого неопытного бойца. Широ упоминал, что когда он во время боя проецировал парные клинки Арчера, то они будто сами направляли его движения, подсказывали, как и когда нужно ударить, а когда уклониться. Другими словами, проецируя именно это оружие, Широ перенимал навыки наилучшего обращения с ним. Подобные 'говорящие' проекции вызывали непривычную боль в нервах-цепях, и при их воплощении на задний план отходили все лишние мыслительные процессы, отдавая предпочтение вычислению возможностей следующего шага противника. Физическая боль и 'чужое' внедрение в его действия сперва пугали Широ, однако это окупалось новыми способностями после проецирования, которые были слишком хороши, чтобы от них отказываться.
Однако из раза в раз повторялось одно и то же: как только полированные до блеска мечи скрещивались с массивным копьем, они не выдерживали и разбивались, а Широ отбрасывало далеко назад. Несмотря на даваемое этими мечами боевое преимущество он понимал, что для того, чтобы добиться успеха в этих тренировочных боях, ему придется сменить свою тактику.
К тому же, поскольку Лансер не мечник, возможно, для него было бы продуктивнее учиться на том вооружении, которое было для нее ближе. Ее копье явно не относилось к оружию, которым смог бы пользоваться нормальный человек. Поэтому он остановил свой выбор не на нем, а на нечто схожем с ним.
— Trace, on!
В его правой руке постепенно материализовалось древко. Проекция этого объекта, в отличие от меча, для своего первого раза заняла больше времени и потребовала чуть больше энергии. Однако проекция непривычных объектов несет и положительный момент: чем проекция сложнее в освоении, тем быстрее и качественнее он будет проецировать более простые объекты и оружие, и улучшать свои навыки магии в целом.
Проекция прошла успешно, однако Лансер не спешила нападать. Она словно догадывалась, что он еще не закончил. Держа полутораметровое копье правой рукой, и отведя его в сторону, Мастер вытянул вперед левую руку. После голубовато-зеленоватой вспышки в ней появилось второе копье.
Широ не имел ни малейшего опыта обращения с подобным оружием. Стоило ли даже упоминать, что из оружия до этого момента он пользовался исключительно мечами производства собственной магии. Это была совершенно глупая попытка овладеть даже не одним, а сразу двумя копьями. В какую-то секунду в голову Широ пришла мысль, что если Лансер хорошо владеет всего одним копьем, то ее можно попробовать побороть с помощью того, чего она совсем от него не ожидает: а именно числом копий. Хотя даже если у него начало получаться что-то при владении парными мечами, это не значило, что он сможет справиться с двумя копьями. Лансер понимала это лучше него самого.
Мастер выбрал подходящие, первые пришедшие на ум копья. Это были копья из сна, который он видел прошедшей ночью. Те самые, при помощи которых на кавалерийском поле Лансер сражалась со старым рыцарем, бросившим ей вызов в тронном зале. Однако, увидев эти копья в руках своего Мастера, Лансер не придала им какого-то сакрального значения. Для нее, скорее всего, это были просто боевые копья. Несмотря на то, что смена оружия озадачила ее, это никак не отразилось на ее методике обучения: для нее главная задача состояла в том, чтобы научить своего Мастера цепляться за жизнь.
