— Сорн! — окрикнул Джейсона сержант Раймс. — Прости меня если я что сделал не так, — ставший артэоном, в котором ничего не осталось от малдурумного монстра Раймс добродушно улыбался.
— Да ладно. Там мы были чудовищами, — улыбаясь, ответил Джейсон. В радости возвращения домой все сияли от счастья, все плохое осталось где-то там.
Двое рядовых под номерами 2/3/12 и 13, Хэнк Ратакански и Медфел возвращенные к жизни Духом из-под снегов лавины уничтожившей группу смельчаков отправившихся с Вэйноном, сидели в кузове третьего транспортника. Устроивший истерику Ратакански не раз сломанный нос, которого уже давно зажил после вернувшего в жизнь сержантского кулака, наслаждаясь каждым вдохом, завороженно смотрел на стены родного города. — Ведь ты был на волоске от того чтобы покинуть это все. Видишь, как оказывается, много всего есть в этой жизни, — нарушил предвкушение чуда другом сидящий за его спиной Медфел. — Все мы пыль погибших звезд, или как ты там бредил! — посмеивался он над другом, заставляя его краснеть.
— Частично все это были твои слова. Мне просто нужно меньше общаться с тобой! — в шутку ответил Хэнк.
— Ах вот как! Я еще и виноват во всем?!
— Сложно описать, какое же это счастье — возвращение домой, — не отрываясь, глядя на родные стены сиял Ратакански. — Вся наша жизнь это небольшие проблески счастья среди бесконечной серой тягомотины обычных дней, различных трудностей, не дающих покоя. Когда окупающие эту жизнь моменты счастья наступают, заслуженно, выстрадано, главное уметь ценить каждое их мгновение, ведь это бесценно.
Джейсон, все же позволив себе проникнуться радостью возвращения домой, на мгновение, оставив где-то там все свои трудности, засиял улыбкой, которую был просто не в силах сдержать. 'Даже не верится. Да?!' — обращаясь к Рурхану, радостно воскликнул он глядя на родные стены, возвышающиеся из-за них крыши отдельных высоток и шпиль ЦентрЦитадели. Его сердце в успокоении замирало от счастья, которое само собой охватывало душу. Оторвав взгляд от родных стен, он посмотрел на рядом сидящего Рурхана ожидая увидеть в нем хотя бы отголосок радости подобной своей, но тут его теплые всплеснувшиеся эмоции быстро остыли. Лицо Рурхана скривилось, будто изнутри его точила неописуемая чудовищная боль. Его всего трясло как от холода. По бледному лицу стекал холодный пот. Его измученный взгляд застыл в направлении стен Армидеи, но только вместо положенной радости в его глазах отражался страх, самый настоящий ужас. — Что с тобой? — встревожился Джейсон. — Все... Все нормально, — тяжело буквально сквозь зубы процедил Рурхан. Весь его внутренний мир замер в чудовищном напряжении, будто внутри него шла тщетная борьба в попытках овладеть своим телом. Его трясло от чудовищного внутреннего напряжения, криком 'А-а-а-а!' — из него вышел отголосок внутренней боли. Будто силой пытаясь взять свое тело под контроль, он потерпел болезненную неудачу. Джейсон мог только с ужасом наблюдать за ним. Все также содрогаясь от непонятной чудовищной внутренней боли, игнорируя встревоженный взгляд друга, Рурхан перестав трястись, медленно успокаиваясь, замер, с ненавистью вместо радости беспомощно глядя на родные стены. — Врача! Медика сюда! — крикнул Джейсон.
Пока с головы кузова к ним двигался местный санитар, непонятный приступ, мучающий Рурхана, резко прекратился. Он беспомощно обмяк, на доли секунды потеряв сознание, будто что-то мучающее его изнутри резко прекратило свои потуги, чтобы не привлекать к себе общего внимания. Подоспевший медик поднял его голову и раскрыл глаз пытаясь разглядеть зрачок. — Вс-с-се... нормально, — тяжело дыша, выдавил из себя Рурхан. — Он в поряде, если учесть то, в каком состоянии он находится всю дорогу, — сказал медик, недоумевая глядя на встревоженного Джейсона. Рурхан с трудом снова уселся в кузове. — Все нормально. Нормально, — не поднимая глаз, обливаясь холодным потом, прошептал Рурхан. Джейсон обнял его, чтобы придержать изможденное тело друга. Он, переживая, смотрел на Рурхана, но тот тяжело дыша, сидел, не поднимая глаз, будто осознанно не желая смотреть на него. Джейсону было по-настоящему страшно, он не понимал, что происходит с Рурханом и никак не мог помочь.
Что это был за приступ? Будто какая-то сверхъестественная зараза неожиданно зашевелилась в теле Рурхана. Но военные врачи на базе ничего в нем не выявили. Но может это проклятие, может Тьма проникла в него? Проклятье, не увидеть никаким Зерцалом Душ. Он провисел несколько часов в петле, возможно на доли секунды он умер, побывал на том свете, может он что-то принес в себе оттуда? Всю дорогу он вел себя заторможено, толком не мог самостоятельно перемещаться, но подобных приступов не было. Будто что-то зашевелилась внутри него при виде ворот родного города. Что-то ужасное и темное, что боялось войти под покров Света Духа. Глядя на друга, который снова вернулся в свою привычную заторможенность, теперь сидел, не поднимая глаз, Джейсон проникся нешуточным страхом по поводу того что может скрываться под личиной Рурхана извлеченного им из петли, возвращенного с того света. Ведь в их мире, где правит Тьма подобное редко остается без последствий.
Пятнадцатиметровые четвертые ворота города, имеющие так называемое двухсекционное строение, сердцевину, вернее первую секцию которых составляла небольшая четырехметровая дверь обычно открытая целыми днями напролет, сейчас были полностью плотно заперты. Снаружи у ворот встречая колонну, стоял облаченный в парадную форму полковник в окружении двух своих помощников. Командир полка, в состав которого входил возвращающийся батальон, с прищуром глядел на подходящую колонну. Он был явно чем-то недоволен. Колонна остановилась, огромный бивень первого мамонта замер в паре метров от недовольного полковника. Солдаты быстро спешились. Толком так и не пришедшему в себя Рурхану солдаты без оков Малдурума ставшие вежливыми артэонами, аккуратно помогли спуститься. Первая рота батальона, пропустившая всю заварушку в Мерзлом лесу по приказу командира просидев у перевала Снежные Врата в ожидании остальных, поэтому оставшаяся нетронутой выстроилась, как и положено повзводно. Остатки потрепанных волками второй и третьей рот встали одним общим взводом. Рурхан вместе с придерживающим его Джейсоном стояли отдельно сбоку ото всех.
— Товарищ полковник, пятый батальон в место постоянной дислокации после выполнения задачи прибыл, — отдав воинское приветствие, командир батальона доложил недовольному полковнику.
— Понятно. С возвращением, — с приставленной к виску ладонью выслушав доклад командира, а после, по-дружески пожимая ему руку, ответил недовольный полковник. — Ну и что это такое? — поприветствовав командира вернувшегося подразделения, полковник спросил одного из своих помощников стоящих позади.
— Понимаю, виноват, — согласно кивая головой, признал офицер с майорскими звездами на погонах.
Позабыв о командире батальона, развернувшись к нему спиной, недовольный полковник начал отчитывать своего помощника. — Вы хотя бы понимаете что там, — он показал рукой на закрытые городские ворота, — их ждет официальная встреча. Эдакий праздничный прием. Их история наделала много шума, там и члены правительства, артэонская пресса и просто общественность. А вы посмотрите на них! — полковник указал рукой на стоящие позади остатки батальона командир, которого недовольно смотрел ему в спину. — Что у них за внешний вид, что на них надето?! Вы понимаете там, в честь их возвращения целый праздник устроили, следовательно, и форма у них должна быть праздничная. Парадная! Понимаете? — полковник кричал, помощник в звании майора виновато соглашался. — А почему они блин, в броне здесь передо мной стоят?! — продолжал повышать голос полковник. — Там их девочки студентки ждут с благодарностями, родители, близкие. А как они пойдут в этом потасканном железе позориться? И тебя и меня майор позорить заодно. Вот так, по-твоему, должна выглядеть морская пехота в глазах общественности? Все грязные и потасканные в куче потрепанного битвой железа бронекостюмов? Почему вы не проследили момент касаемо их внешнего вида? Ведь я же давал указание. Там их семьи ждут, понимаешь? Они уже в казарму заходить не будут, сразу после праздничной встречи по домам отправятся на заслуженный отдых. Приказ такой сверху: сразу отпустить ребят по домам. И что они теперь попруться в броне гулять по городу с девчонками или по домам к праздничным столам? — негодовал полковник.
— Согласен, виноват. Но когда я должен был осуществить их переодевание? Где-то в пути что ли? Или может сразу в Альфе, чтобы они сразу прямо из базы в парадной форме выдвинулись. Не шли, а прогуливались, без брони, без снаряжения наплевав на собственную безопасность ради торжественной встречи. Чтобы их всех в пограничном секторе Друхи перебили?! — возразил виноватый майор. Недовольный полковник немного перебрав мысли в своей голове не нашел что возразить в ответ.
— Извини командир! — недовольный полковник вспомнил о стоящем позади командире батальона и строе из нескольких десятков солдат после всего пережитого вынужденных наблюдать бессмысленные перепалки командиров.
— Да ладно ничего страшного, — убрал все эмоции командир батальона. Все еще не вышедший из плена переживаний из-за массовых потерь в Мерзлом лесу майор Калегром, сначала почувствовал облегчение, не услышав от полковника упрека по поводу большого количества погибших бойцов и вдобавок (по его мнению) непрофессионального поведения во время сложной боевой обстановки в целом. Но спустя доли секунды облегчение сменилось в нем недовольством. 'Внешний вид солдат его, видите ли, волнует. До погибших ребят ему видимо дела нет. Ему, как и всему этому миру' — думал про себя командир, исподлобья глядя в спину полковнику пока тот отчитывал своего помощника. 'Меня волнуют мои потери его вид солдат в глазах общественности. У всех у нас свои проблемы. Я и забыл, как глупо устроен этот суетный мир' — заговорил в нем артэон. И когда в итоге отчитав помощника, полковник обратил на него внимание, он отреагировал по-артэонски спокойно.
— Я понимаю официальная встреча, такое и раньше бывало, но почему мы не идем в казарму? Ведь снаряжение, вооружение нужно привести в порядок, аккуратно уложить на складе, а уже потом отдыхать. Что случилось? — недоумевал командир.
— Да еще и броню транспортников отмыть и в лучшем случае только вечером сесть за праздничные столы, ожидающие дома. Знаю, но для вас сделали исключение. Вы же там попали под серьезный замес. У тебя вон пол батальона уничтожено, — отвечал командир полка. — Кстати, очень жаль погибших ребят. Извини, что из-за этой суеты не коснулся этой темы раньше, — с запозданием оправдался он. — Так вот, вы же там скажем так, многого натерпелись. Через такой ад прошли. Вот и было велено вас не мучить, а дать возможность сразу отправиться на заслуженный отдых.
— Понятно, — согласился командир.
— Так блин! — схватился за голову полковник, думая как же выйти из сложившейся ситуации. — Дозорный! Эй, там за бойницей! — крикнул полковник и чуть выше ворот в стене открылся люк, откуда выглянул солдат в бронекостюме. — Быстро мне сюда пару сотен комплектов парадной формы! Бегом я сказал, иначе праздник сорвется! — крикнул полковник, люк в бойнице захлопнулся. — Слава богу, эти балбесы все примерно одного роста, — добавил он, посмотрев на ряды остатков батальона.
Все так и замерли. Солнечный день, палящие солнце, кругом пустырь простреливаемой зоны и все в шаге от дома. Колонна из пяти огромных мамонтов, строй из четырех взводов солдат, перед ними командир, полковник два его помощника, а позади огромные ворота, за которыми их всех уже давно ждали. Все, потея на жаре, замерли в ожидании в паузе некомфортной тишины. Покорно стоящие в строю солдаты, артэонизировавшиеся (ставшие самими собой, выйдя из Малдурума) радостные, довольные, сияющие улыбками, замершие в предвкушении радости возвращения домой, понимая, что последняя преграда на их пути к оставленному за родными стенами счастью настоящих жизней это армейский идиотизм, спокойно претерпевали последствия глупых ошибок командиров. — Ну что балбесы рады возвращению домой! — криком нарушил тишину полковник, обращаясь к солдатам. 'Так точно!' — бодро послышалось из строя. — Там вас девочки из студенческих сообществ ждут с благодарностями. Вы охламоны герои в их наивных умах. Они ждут, не дождутся обласкать, пожалеть вас, чтобы 'своим теплом' вернуть вас в нормальный мир. Мой вам совет! Под шумок успевайте их облапать сразу, а то не факт что вы их сегодня встретите в ночном клубе! — говоря командным криком, чтобы слышали все, полковник веселил солдат. 'Так точно сэр' — сквозь смех отвечали некоторые. Джейсон, слушая советы безумного полковника, смотрел на кольцо на пальце, обозначающее нерушимую связь с ней.
— А вы артэон или в Малдуруме? — в адрес полковника крикнул кто-то из задних рядов строя солдат.
— Артэон! — улыбаясь, ответил полковник. — Но это же естественно, — говорил он о совете, данном молодым солдатам, — дело то житейское. 'Он сумасшедший' — кто-то из строя, смеясь, охарактеризовал полковника.
Потом спустя минут двадцать со скрипом отворилась бойница над воротами. Пограничники сегодня стоящие в наряде по охране городских стен стали выкидывать комплекты новой парадной формы. Поймав себе комплект новой формы, разрывая целлофановую пленку в которую он был упакован, солдаты прямо там перед воротами скидывая с себя бронекостюмы, под смех пограничников на вершине стены спешно переодевались. Не описать, каким же счастьем было снова избавиться от брони на время боевого похода становящейся второй кожей. Это как последняя ступень избавления от безумия и возврат в нормальную свободную жизнь.
Все солдаты Армидеи благодаря вмешательству Духа ростом под два метра, поэтому, особых проблем с размером формы не возникало. Временно оставив Рурхана одного, Джейсон также как и все накинул свежую форму. Все вроде подошло, вот только фуражка оказалась ему большой и немного сползала на глаза. Парадная форма морских пехотинцев в Армидее была темно-зеленого цвета, а в остальном это все тот же китель с золотыми пуговицами, брюки, хромовые туфли и фуражка с кокардой. Вот только со званиями вышла заминка. Все одевали на себя тот комплект формы, который в порядке очереди успевали поймать. Солдаты пограничники тоже особо не разбирались и выбрасывали из бойницы все подряд. Несмотря на то, что погоны новых кителей были в основном чистыми, все же на погонах некоторых комплектов формы оказались сержантские, и даже офицерские звания. Так некоторые рядовые оказались в погонах сержантов, а сержанты, заслужившие свои звания наоборот стали простыми рядовыми оставшись без знаков различия. В дикой суете, времени обмениваться формой не было, да и рядовые, желая поиздеваться над сержантами, отказывались меняться кителями, поэтому все остались, в чем есть. Джейсону достались погоны не то, что чистые — без красных отметин, ставящих на нем крест, выделяющих его из всех, так и вдобавок с лейтенантскими звездами. Над Джейсоном, последним выжившим меченым, увидев лейтенантские звезды на его плечах, все окружающие солдаты хохотали, показывая пальцами. Сам Джейсон, вмиг став офицером, снова повесив на себя тело Рурхана довольно улыбался.
