— Если тема работы не слишком специфична, — опять прозрачный намек на мое особое положение рядом с "негласным лидером" проекта и его фактическом инициатором. Увы. Володя был прав. Профессор Радек — сущая тряпка. Осторожничает где надо и где не надо.
— Скорее она оригинальная... — как шеи-то вытянулись, — "Продовольственный базис самодостаточного военного коммунизма в условиях блокады Ленинграда", — сказано! Теперь — вилку в руку и ловим "типа нетвердой рукой" ускользающий от меня грибочек. И смотрим через ресницы на реакцию окружающих. А что? Озвучила почти чистую правду. Такая "легенда прикрытия" Володей для меня тоже проработана.
— Кх-х... — у полковника Смирнова закуска пошла не в то горло. Профессор — застыл соляным столбом...
— Позвольте, но ведь на самом деле, в Блокаду, режим "военного коммунизма" не объявлялся? — какой догадливый...
— Именно поэтому содержание моей диссертации и закрыто "по первой форме", — нужный эффект достигнут, теперь всё собрание разглядывает меня с тихим ужасом, — Почему, там и тогда, не ввели "военный коммунизм"? Учтите, даже через 70 лет тема остается "горячей" и политически опасной.
— Чем?! — ха, неужели эти недалекие люди вознамерились принимать защиту моей диссертации?
— Ну, есть мнение, что главная причина трагедии — это преступная некомпетентность руководства. Вместо немедленного введения "военного коммунизма", как единственной, по опыту 1918 года, разумной меры, первое, что сделали Жданов и компания, после смыкания кольца Блокады в сентябре 1941 года — это отключили своим собственным гражданам телефоны и запретили собрания. То есть, "де-факто", ликвидировали Советскую власть. Причем, некомпетентность осложненная коррупцией и "кумовщиной". Достоверно зная о критической нехватке еды они заботливо сохранили в вымирающем городе "черный рынок" продовольствия! А если вспомнить подозрительно завышенные потери продуктов от первых немецких бомбежек (по официальным складским бумагам — на порядок большие, чем в реале), открытое крышевание "черного рынка" НКВД и что кое-кто (не будем показывать пальцем), в результате Блокады, сказочно обогатился... "Слуги народа", блин, вместо отмены платы за проезд в трамваях — отменили сами трамваи... — толпа безмолвствует, — Вы знаете, что только за уже перечисленные действия, всё высшее руководство Ленинграда, ещё осенью 1941 года, следовало бы перестрелять на месте? Вместе с подавляющей частью партийно-хозяйственного актива? Да-да... Тупо ради спасения населения города и сохранения его обороноспособности, — не дошло? — Всё сегодня происходящее с нами... и вокруг нас... определенно демонстрирует, что на самом деле разумная альтернатива известным ужасам Блокады имелась... Разумеется, в России — это "закрытая информация".
— Вы намекаете... — судя по выражению лица, полковник Смирнов открыл для себя новые грани действительности.
— Я пытаюсь объяснить, что здесь на самом деле происходит... и почему у нас всё получилось именно так, — сгоряча хотела добавить: "почему мы все живы, сыты и сидим в тепле, а не рвем друг другу глотки в голодной драке за последний клубень мерзлой картошки", но передумала. Умному достаточно...
— То есть, пресловутая "реставрация СССР" — вовсе не была случайным экспромтом? — ещё один запоздало догадливый дядя открыл рот.
— Не знаю, — пора наивно похлопать ресницами, — Возможно, события вышли из-под контроля... Попробуйте представить, что мы — участники "острого" социального эксперимента.
— Черт знает что! — дутую благообразность как ветром сдуло, теперь меня окружают взъерошенные, испуганно галдящие люди, — Такие опыты сначала надо ставить на собаках! — эх, знали бы вы, как на самом деле относится к людям государство... — Николай Валентинович, а лично вы были в курсе?
— Я с самого начала подобное предполагал... — теперь настала пора удивляться мне — профессор Радек мгновенно овладел собой. Он снова строг и собран, разве только галстук слегка сбился, — И что?
Немая сцена... "Научная элита" экспедиции растерянно косится друг на друга. Смирнов впился в Радека испепеляющим взором, а тот его демонстративно игнорирует... Про меня забыли... Можно без помех заняться изучением взаимоотношений собравшихся за столом личностей. Оказывается, даже будучи оттерто на вторые роли, бывшее руководство продолжает интриговать и выяснять отношения. Начальник обороны — это, конечно, важный пост, однако — лицо подчиненное. Зато планируемый зародыш Университета — параллельная структура. Полигон для борьбы честолюбий и, чем черт не шутит — рычаг влияния на новое руководство... Присвоить или нет кому-то ученую степень — в будущем будет решать самозваный ВАК, а не Совет или Соколов. Для многих "научников", отправившихся сюда за диссертационным материалом, получить хоть какую-то "корку" — лестно. Вопреки трезвой логике, ученые степени и научные звания продолжают влиять на отношения между людьми... Похоже, едва оправившись от сердечного приступа, начальник научной части уже показывает свою крутизну...
— С этого места, будьте любезны, поподробнее, — по внешним признакам, Смирнов справился с первым приступом раздражения, а что последует дальше — увидим...
-Извольте, — Радек отточенным движением поправил галстук, вернув себе образцово академичный вид, — Если помните, ещё там, — намекающий тычок пальцем, в сторону облицованного пластиковыми панелями потолка "модуля", — я вас прямо предупреждал о трениях среди курирующих проект "Остров" организаций. Каждая (ФСБ, академия наук и Министерство Обороны), выдвинули разных кандидатов в руководство... Только в условиях жесткого конфликта и цейтнота Соколов всем показался сносным компромиссом вместо назревающего "бессильного многовластия". Но, каждая сторона продолжала держать фигу в кармане. Теперь пожинаем плоды...
— Я и без вас был в курсе, — сухо цедит сквозь зубы Смирнов, на что Радек картинно пожимает плечами...
— При этом, — быстрый взгляд в мою сторону, — кое-кто считал, что "Остров" обязан своим существованием ему одному и полагал себя несправедливо оттертым, — отвратительно, когда о Володе говорят вот так, намеками, в третьем лице, — А если учесть способности и амбиции Владимира кх-х-х-м, — очередной взгляд в мою сторону и кхеканье, вместо липового "отчества прикрытия", — батьковича, то можно предположить, что одновременно он вел свою собственную игру.. Я бы, на вашем месте, день и ночь ждал ответного выпада.
— Потрудитесь выражаться без намеков, — раздражение снова прорвалось наружу. Надо же, какие страсти под спудом кипели...
— Девушка, — легкий профессорский реверанс в мою сторону, — сейчас предоставила нам последний недостающий кусочек информации для анализа. Огласила название темы своей научной работы... — причем здесь моя диссертация?
— Пока не вижу никакой связи...
— Элементарно, — профессор явно наслаждается вниманием аудитории, — Я общался с Владимиром не один год и знаю о его пристрастии к злым экстравагантным шуточкам. В нашем случае, полагаю, он планировал разом решить несколько задач. Неопровержимо доказать своё право возглавить экспедицию, превратив вашу, — произнес с нажимом, — служебную катастрофу в свой личный триумф... Выставить действующее руководство, — Смирнов зло стиснул зубы, видимо, дошло, — преступниками и полными идиотами... А ради красоты и большей наглядности — ассоциативно "привязать" всю отчетность по проекту к какой-нибудь печально знаменитой истории... Для облегчения сравнения и "усугубления" оргвыводов. Вплоть до полной синхронности событий. Если судить по дате закрытия "аномалии", точно совпадающей с днем начала Ленинградской блокады... и некоторым сопутствующим обстоятельствам...
— Это случайность! — кто-то торопится с выводами, — Произвольно управлять ритмом работы "аномалии" невозможно!
— Есть исключения из этого правила, — Радек вкрадчиво убедителен, — О них известно крайне узкому кругу лиц... Один из способов — создать возможность "исторической необратимости".
— Совершенный абсурд! Ибрагимов... и военный коммунизм? — выкрики с места, словно мы на студенческом семинаре...
— Зато я — верю! — слово снова взял интеллигентный военный, — Однажды, он при мне проговорился... В том смысле, что "хороший инструмент требует умелой руки". А военный коммунизм — исключительно эффективное средство... — галдящие обиженно замолкли, — Коммунизм, это такой строй, который способен выжить в любом месте, а на войне — надрать задницу кому угодно.
— Галина, вы можете подтвердить или опровергнуть сказанное? — вот и закончилось моё "одиночество в толпе".
— В некотором роде... — что отвечать-то? — Я специально собирала информацию по различным решениям и простейшим пищевым технологиям, которые могли радикально облегчить жизнь во время Блокады, — стоит ли распространяться дальше? Да ладно... — Некоторые из них вы уже наблюдали в действии. Есть и другие...
— Потрудитесь прямо ответить на поставленный вопрос! — кстати, мелких хамов я и без Володи умею ставить на место...
— Да, в ходе подготовки проекта "Остров" вариант длительной изоляции экспедиции от "большой земли" тоже изучался... Не исключая и возможности автономного выживания на "подножных кормах", — что, съел? Сейчас добавлю, — Реальная история Блокады Ленинграда, при этом, априори рассматривалась в качестве "образцово плохой модели".
— Берем кучку военных и гражданских "подопытных кроликов", герметично изолируем их от общества и наблюдаем, как они барахтаются, пытаясь выжить... — кто-то бормочет себе под нос.
— Какое они имели право?! — дождалась. Первая истерика, однако... Испортили уважаемым людям заслуженный выходной.
— Это — не "они", это — "он"! И нарочно сроки подгадал, что бы своей сучке защиту облегчить! — тетенька, у меня тоже нервы не железные, что бы тебя слушать. Хочешь в глаз?
— Зинаида Петровна, держите себя в руках... — ха, профессор умеет повышать голос, — Ваш выпад — голословен. Полагаю, что всей правды мы уже не узнаем никогда, — тут он обидно прав.
— Тогда, какой смысл сотрясать воздух?
— Предлагаю перейти к конструктивной части. Владимир, — Радек снова замялся, явно не желая произносить фальшивого отчества, — как мы выяснили, был совершенно уверен в успехе своего плана... У Галины Олеговны, оказывается, приготовлены обширные наработки относительно пищевого самообеспечения... Считаю нас недостойными звания ученых, если мы не сумеем восстановить элементы этой головоломки "игры на выживание" полностью... Прошу всех взять себя в руки и высказываться по существу. Отрицательный пример "как не надо поступать" — у нас имеется. Ваши предложения?
Предложений не последовало... Мужчины, мрачно переглянувшись, разлили по стопкам остатки коньяка. Свою посуду я прикрыла рукой — хватит. Некоторые женщины — тоже. А профессор Радек и вовсе — перевернул сосуд для питья кверху донышком. Смирнов, без тоста и закуски залпом опрокинул в себя последнюю порцию. Крякнул. Тяжелым шагом прошелся вдоль рядов собравшихся, словно пытаясь заглянуть в душу. И заговорил.
— Если смотреть на наше положение с административной точки зрения — я согласен. Аналогии прозрачны. Вплоть до ограбления, под благовидным предлогом, экспедиционного продовольственного склада, — остановил на мне угрюмый взгляд, — попытки "сократить число едоков" и разных трюков ради установления двоевластия. Но, какой смысл? От перетасовки персон в руководстве у нас не появится ни ресурсов, ни новых перспектив...
— Вы неправы! — после бесед с Ахинеевым данный собеседник меня не пугает, — От выбора персон зависит взгляд на ситуацию. В нашем случае, например, уже 3 раза подряд, доказано, что возможность добывания еды из окружающей среды зависит только от энерговооруженности. Если энергии достаточно — осуществимо почти всё, — взгляд давит. Спич полковнику не по нутру. Хотя сам виноват, — Только, не каждый способен это понять.
— Браво! — профессор разрядил обстановку, театрально захлопав в ладоши, — Молодые люди! А кто сейчас, желательно, в нескольких словах, скажет, что такое коммунизм? — умеете вы, барин, задачи ставить... Иногда кажется, что Радек старше нас всех не на 10-15 лет, а как минимум — на полвека. Совсем другой взгляд на мир.
— "Коммунизм — это Советская власть, плюс электрификация всей страны!" — кажется, такое, я уже слышала... Старая затертая цитата, из исторического фильма про Гражданскую войну.
— "Коммунизм — это строй, где люди работают из сознания необходимости работать на общую пользу..."
— "Это тоталитарная система правления, при которой единственная авторитарная партия контролирует находящиеся в государственной собственности средства производства" — ого, Смирнов решился вставить словечко?
— "Это общество, в котором отсутствует частная собственность, социальные классы и разделение труда..."
— Спасибо! Пока достаточно... — профессор Радек ведет себя так уверенно, словно читает лекцию по обществоведению, — Первые две цитаты — из Ленина. Последняя — из английского "Социологического словаря" Аберкромби, Хилла и Тернера 2004 года издания... А откуда взялась ваша формулировка, товарищ полковник?
Глава 21.
Советская власть плюс электрификация.
По непонятной мне причине, от совершенно невинного вопроса Смирнов багровеет, до кончиков ушей... И злится... Это видно по сжатым кулакам и побелевшим костяшкам пальцев. От него буквально воняет дракой... Если бы не сугубая интеллигентность собрания и субтильное телосложение собеседника, почти наверняка тут вспыхнул бы жестокий мордобой. Странно. Или я чего-то не понимаю, или у полковника имеется веская причина для бешенства... Причем, сам Радек про эту причину знает, потому и надавил на больную мозоль. Ай да ученый народ!
— В академии, на занятиях, давали... — надо же, сдержался... Даже ответил... А явно собирался ударить...
— Замечательно! — профессор лукавит, с такой, как у него сейчас кривой улыбочкой, дрессировщик входит за решетку к тигру-людоеду, — Но, это — ответ полковника Смирнова... А вот что нам скажет отличник боевой и политической подготовки, офицер Советской армии, а заодно, член КПСС с 1988 года, лейтенант Смирнов?
Когда мужики вот так друг на друга зыркают, лучшая тактика — не отсвечивать. Тем более что проклятая субординация не дает морального права вмешиваться в ссору ни одному из сидящих за столом военных, а на гражданских лиц — надежда плохая... Интеллигенты, в худшем смысле этого слова... И чего они взбесились?
— Андрей! — впервые Радек назвал Смирнова просто по имени, — Не хулигань... Ты ведь понял, о чем речь?
— Сколько можно одним и тем же в нос тыкать?! — наполовину примирительно, наполовину сердито гудит под нос полковник, — Мне эти ваши подковырки уже вот где! — выразительно чиркает ребром ладони по горлу.
— У нас сегодня академическая дискуссия, — таким тоном преподаватель обычно отчитывает хронического "троечника", — Я отлично знаю, что за право надеть погоны старших офицеров вас заставили присягать по второму разу... После "Служу Советскому Союзу!", формулировка "Служу России", на мой взгляд — "не звучит". Но, выбор ваш и сделан добровольно... Я всё понимаю — уж очень хотелось стать начальником... Поэтому, разговор — об идейной метаморфозе правящей партии, и её членов, в твоем лице. Попробуй, хоть раз, непредвзято задуматься о том, что сам сейчас произнес... Оно по настоящему важно!
