Лидия

— Идиот! — раздалось с потолка.

Электрический глазок камеры снова взволнованно моргнул.

— Таис? — спросил я. — Таис, это ты?

— Да, — ответил голос через несколько секунд.

— Вы правда меня откачали? Но... — пробормотал я. — Но зачем? Ты не думаешь, что было бы...

Ноги мои подгибались от усталости, мне хотелось усесться прямо на холодный пол, но я продолжал стоять.

— Было бы... гуманнее... — пробормотал я.

— Я сейчас зайду, — послышалось в ответ.

Через несколько секунд бронированная дверь моей тюрьмы вздрогнула, и мне показалось, что всё вокруг — свет, стены, камера и пустой потолок — задрожало и подёрнулось густым туманом, словно у меня начали отказывать глаза.

Я зажмурился, а когда поднял веки, то увидел Таис. В руках у неё снова был прибор, похожий на пульт управления светом.

— Ты и правда идиот? — спросила она. — Значит, зачем мы тебя откачали? Зачем? — Она сжала губы. — А зачем ты вообще выстрелил, кретин?

— Я не знаю, я... Наверное, в тот момент мне просто не хотелось жить.

— Потому что твоя Лида выглядит вовсе не так, как ты себе вообразил?

Таис была в ярости.

— Потому что вся моя жизнь, — произнёс я, медленно выговаривая каждое слово, — вся моя жизнь, всё, что я о себе знаю — это просто... какой-то обман.

— Я ведь говорила тебе, — вздохнула Таис, — мы можем тебе помочь. Ты отличаешься от остальных.

— Чем же?

Таис попыталась ответить, но я остановил её взмахом руки.

— Нет, — сказал я, — это даже неважно. Как вы мне поможете? Перезагрузите снова? Но это ведь будет уже другой человек. Человек, который...

— Это будешь ты, — перебила меня Таис. — Ты, настоящий. Понимаешь?

— Понимаю, — сказал я. — Настоящий. Но что значит настоящий? Такой, как это описано в документах и протоколах? Таис! — Я шагнул к ней навстречу, и девушка, нахмурившись, угрожающе покачала пультом. — Ты ведь не знала меня настоящего, Таис!

— Постарайся успокоиться, — примирительно сказала Таис. — Ты на взводе. Тебе нельзя волноваться. Ляг, полежи. Тебе будет лучше.

— Лечь? — Я устало закрыл ладонью лицо. — Лучше?

— Просто отдохни, поспи, — сказала Таис.

— Даже мои сны, воспоминания... — сказал я. — Это всё неправильное. Я путаюсь в них, как...

— Извини, — сказала Таис и отвернулась. — Мы делаем всё, что можем. Но в любом случае самоубийство — это не выход.

Таис подошла к открытой двери.

— Подожди! — крикнул я, и Таис замерла, не оборачиваясь.

— Не надо, — вдруг сказала она.

— Мне кажется, — начал я, — мне кажется, я понял. Я понял всё и... возможно, именно так я и смогу жить.

Таис посмотрела на меня с удивлением.

— Если я, если вся моя личность, — сказал я, — лишь мешанина из каких-то испорченных воспоминаний и ночных кошмаров, то значит — это и есть я. Настоящий я. Не нужно ничего... чинить. Это то, как я думаю, то, что я знаю. И...

Таис хотела возразить.

— Погоди!

Я поднял руку.

— Дай мне закончить. Это важно. Я знаю, что, как бы там ни было написано в документах, ты для меня не просто... ты для меня...

Я задыхался, пропитанный химией воздух обжигал мне гортань.

— Я люблю тебя, — сказал я. — Неважно, как зовут тебя на самом деле — Лидия или нет. Для меня Лидия — это ты, а не та женщина в...

Я не договорил. Таис молчала. Несколько секунд она смотрела на меня своими зелёными глазами, в которых отражался электрический свет, а потом повернулась к двери.

— Сегодня мой последний день здесь, — сказала она. — Уже завтра меня переводят на другой проект. Возможно, мы больше не увидимся.

Я открыл рот и беспомощно протянул к ней руки. Всё вокруг застилала белизна.

Таис шагнула в зияющий дверной проём.

— Если только... — пробормотал я, — если только в Д2 действительно...

С лязгом закрылась дверь, и я вздрогнул, как будто очнувшись.

1

Всё вокруг заполонил красный пульсирующий свет, словно в глазах у меня лопнули все кровеносные сосуды. Истошный свист впивался, как раскалённый бур, в мою черепную коробку. Я застонал от боли и вытащил из уха визжащий сигнализатор. Небольшой, похожий на пластиковое семя, он всё ещё вибрировал в моей руке. Я сжал пальцы. Передатчик щёлкнул и переломился, и два его неровных смятых обломка разлетелись в разные стороны в кровавом мареве над моей головой.

Я не понимал, что происходит.

Меня как волной накрыла непроницаемая тишина. Я был один. Я тонул в невесомости. Каждый вздох давался мне с трудом, а грудь разрывало от боли, как от смертельной раны, из которой бьёт кровь, окутывая меня красным туманом.

Я прижал к груди руку и почувствовал, как тяжело и неровно бьётся моё сердце. Но я был всё ещё жив. Я находился в рубке, залитой аварийным светом. Где-то далёко, за плотной поволокой из безумных огней, мелькали экраны терминалов. Генераторы воздуха ещё работали, однако каждый вздох отдавал привкусом ртути, как венозной кровью.

Я дёрнулся от боли, меня как будто пробило мощным разрядом тока, и зашёлся кашлем, всё ещё сжимая руками грудь. Я был жив. Я просто потерял сознание, меня выбросило из нейросети, и я...

Лида!

Она оставалась в кубрике, плотно укутанная в кокон. Ахилл, возможно, доживал свои последние мгновения, отрубался ток, гасли экраны терминалов, и воздух заполняла тяжёлая ртуть — но всё это было неважно.

Я изогнулся и, напрягая глаза, рассмотрел в кровавой поволоке открытый люк. Я начал барахтаться, пытаясь зацепиться за что-нибудь руками. Грудь по-прежнему распирало от боли.

Внезапно что-то подтолкнуло меня к открытому проёму, и я вывалился в коридор. От двери в кубрик меня отделяло лишь несколько метров, я схватился за поручень в стене, и тут же странная неумолимая сила — как потоки воздуха в аэродинамической трубе — потянула меня вниз. Весь коридор перевернулся, превратившись в отвесный туннель, и я повис на хлипкой металлической скобе, чувствуя, как невозможная сила тяжести разжимает мне пальцы.

Лида!

Я вздрогнул от боли и схватился за поручень обеими руками, подтянулся — ноги мои заскользили по гулкой обшивке стены, я изо всех рванулся вперёд, прыгнул, превозмогая слабость — и ухватился за следующую скобу.

Лида была лишь в нескольких метрах от меня.

Я посмотрел на закрытый люк над головой и попытался ухватиться за ещё один поручень, но коридор вновь покачнулся, а пол начал меняться местами с потолком. Я повис, едва удерживаясь двумя руками за дрожащую скобу; меня тянуло в пропасть, в хаос из мелькающих красных огней.

Руки вспотели, пальцы соскальзывали с поручня. Я постарался перехватить упрямую скобу, и тут очередной толчок сорвал меня со стены. Я ударился спиной о какой-то металлический выступ и тут же повис посреди коридора. Моё тело опять потеряло свой вес.

Нельзя было терять ни секунды.

Я снова прижался к стене и начал карабкаться вверх, к закрытому люку. В тот момент, когда толстая металлическая створка оказалась прямо надо мной, коридор снова превратился в отвесный колодец, и я едва удержался за поручень, с трудом сопротивляясь гравитации, неумолимо тянувшей меня вниз.

Сенсорная панель замка слабо подсвечивалась красным, дверь в кубрик была закрыта. Я потянулся к ней ослабшей рукой. Мышцы мои напряглись, пальцы дрожали. Казалось, что мне приходится поднимать вес в сотни килограмм.

Коридор затрясло, как при перегрузках во время посадки, и я снова схватился за поручень обеими руками.

Только бы не сорваться.

Я чувствовал, что у меня остаётся лишь несколько последних секунд.

— Лидия... — прошептал я.

Я прижался к стене, просунул левую руку под поручень, зацепился за скобы внизу ногами, набрал побольше воздуха в грудь — отравленного и пустого, пропитанного углекислым газом, — и прижал ладонь к сенсорной панели замка.

Люк с грохотом открылся.

Меня тут же втянуло в кубрик, и я закрутился в головокружительном вихре, ударяясь о стены. Передо мной мелькали кривые, как в неправильном отражении, поручни, пустые спальные мешки, похожие на дряблую плаценту, вваренные в стены лазерные лампы. Я попытался ухватиться за что-нибудь — как утопающий, протягивающий в последний момент дрожащую руку — и рассадил в кровь правое плечо.

Меня швырнуло на пол, но через секунду я уже плавно поплыл в выжженном белым свечением воздухе. Аварийные люминофоры в кубрике не горели, кровь больше не пульсировала в висках. Кубрик застилала тишина — мёртвая, удушающая, как тяжёлый отработанный воздух, который давил мне на грудь.

Все коконы, привязанные к стенам, были пусты.

— Лидия! — закричал я, бросившись к спальнику, в котором её оставил.

Послышался отрывистый электрический треск, и свет в отсеке начал медленно гаснуть — казалось, что с потолка волнами спускается темнота. Корабль умирал.

Меня била дрожь.

Я схватился за пустой спальный мешок. Кубрик застилала неумолимая тьма. Я попытался вспомнить — те последние мгновения перед тем, как я подключился к нейросети. Потом вдруг понял, что в кармане у меня что-то лежит — странный предмет с острыми краями, который растянутая синтетическая ткань плотно прижимала к моему бедру.

Я вытащил из кармана оранжевый пластиковый куб. В этот момент надо мной сомкнулась темнота.

0

2013 — 2015