Эрика снизилась, и теперь мы летели почти на уровне окаймлявших долину скал. В нескольких десятках метров под нами проносились верхушки небольших акаций.
Профессор Пикколо не ошибся. В здешних горах действительно каким-то чудом сохранились источники воды. И я даже предположить боюсь, что еще могло здесь уцелеть...
Мы повернули, следуя изгибу ущелья, и я не поверил своим глазам — стены каньона раздвинулись и мы вылетели в обширную котловину, окаймленную скальными обрывами. Их подножие лежало заметно глубже дна каньона, и текший вдоль него ручей падал в котловину серебристой нитью водопадов.
Я был ошеломлен. Под нами распростерлось огромное, заполненное тропическим лесом, пространство. Местами виднелись зеленые плоскости не то лугов, не то зарослей папируса, стеклянно отсвечивали зеркала небольших озер. Дальний край котловины терялся на горизонте, лишь кое-где выступали из зелени плоские вершины рыжеватых столовых гор. Но по разделявшим их широким долинам тропическая зелень уплывала дальше, насколько хватало глаз.
Эрика что-то удивленно пробормотала, но за рокотом мотора и свистом ветра я не смог разобрать слов.
Мы повернули и немного набрали высоту. Стало ясно, что огромная система долин тянется далеко вперед, змеясь между разрушенными эрозией обломками древнего плато. Похоже, что мы открыли что-то весьма необычное. Но, так или иначе, это вполне могло быть тем оазисом, где жители Стимфалополиса добывали слонов и крокодилов.
— Город должен быть где-то рядом! — прокричал я на ухо Эрике, — нужно немного вернуться.
Мы вылетели из котловины, и заскользили над каменистыми грядами, ограждавшими ее с восточной стороны.
— Если в ближайшее время не найдем, полетим в лагерь, — сказала Эрика, — иначе не хватит бензина на обратный путь.
Но нам повезло. Почти сразу после этого мы заметили постройки, возвышавшиеся в ложбине в нескольких километрах от края скал.
— Сможешь посадить? — спросил я.
Она кивнула, и наш аэроплан пошел вниз.
Выбравшись из кабины, я присмотрелся к городу. Белые крепостные стены, башенки, ворота. Жителей не видно. Возможно, они слегка перепугались, впервые увидев самолет.
Я поправил шляпу и куртку. Первое впечатление самое главное, желательно выглядеть представительно. На всякий случай у меня был с собой маузер, приобретенный еще в Капштадте, но я был уверен, что это не понадобится.
— Может, останешься здесь?
Эрика отрицательно замотала головой.
Я глубоко вздохнул, и мы зашагали к воротам. Чем ближе я подходил, тем отчетливее становились мои сомнения. Ни малейших признаков жизни, да и стены кажутся довольно ветхими. Неужели и этот город оставлен?! Неужели все надежды найти не затронутый цивилизацией кусочек древности пошли прахом?
Откуда-то из города взлетела большая черная птица и тяжело взмахивая крыльями полетела в сторону гор. Я вспомнил про огромных орлов, в честь которых Стимфалополис получил свое название. На всякий случай расстегнул кобуру.
Город встретил нас гробовым молчанием. Ворота были закрыты, но, судя по рассохшемуся дереву и густо позеленевшей меди скоб и петель, случилось это уже очень давно. Без особой надежды я стукнул рукояткой маузера по створке. Заклубилась пыль, мне на ботинки посыпалась труха. Глухой звук бесследно растаял в тишине вечерней пустыни. Я ударил сильнее. Створка затрещала и подалась. Я отскочил. Позеленевшие медные гвозди вывалились из серебристо-серой трухлявой балки, ворота зашатались и с сухим треском осыпались, окутав нас с Эрикой густым облаком песка и вековой пыли.
— Надеюсь, они не выставят нам счет за испорченную собственность? — пробормотала она.
Я не оценил шутки. Чихая и кашляя, я пробрался через обломки ворот в город. Выбеленные солнцем здания глядели на меня потухшими глазницами проемов, улицы покрывал толстый слой песка. Из-за угла донесся какой-то топот. Мы побежали туда. За поворотом лежала городская площадь. Краем глаза я заметил скрывшиеся в боковом проходе странные фигуры.
— Кто бы это мог быть?
— Судя по следам — страусы, — заметила Эрика, показывая на отпечатки двупалых ног на песке.
Я посмотрел на следы, потом еще раз огляделся. Обветшавшие здания, занесенные песком проулки. В центре площади одиноко возвышается пересохший фонтан. Сомнений не оставалось, город был мертв. И уже давно.
Я тяжело опустился на каменную скамью возле фонтана.
— По крайней мере, мы его нашли, — попыталась ободрить меня Эрика, присев рядом.
— Это да... Летим обратно?
Она отрицательно покачала головой.
— Надо подождать ночи. Вылетим утром.
— Зачем?
— Я хочу записать точные координаты этого места, мы с самолета его еле отыскали, с земли будет еще сложнее.
— Будешь определять широту по звездам? — спросил я.
— И долготу тоже. Секстан и хронометр в самолете. Нужно замерить высоту двух любых звезд и по астрономическому ежегоднику выяснить, откуда их в это время видно под таким же углом.
— Не знал, что ты разбираешься в навигации...
— Это мой хлеб, — она улыбнулась, — не расстраивайся, будет и на твоей улице праздник. Рано или поздно мы найдем все, что ты ищешь и даже больше.
— Спасибо, — сквозь опустевший проем ворот я посмотрел на небо, солнце нижним краем уже коснулось каменистой гряды, — в тропиках темнеет быстро, скоро уже можно будет увидеть звезды.
— Заночуем у самолета? — спросила Эрика.
— Можем и в городе. Ночью в пустыне бывает прохладно. Тут какие-никакие, но стены.
На лице девушки появилось смущение.
— Что-то не так?
— Да нет ничего... просто... мертвый город. Неуютно как-то.
— Это суеверия, — я решительно поднялся со скамьи, — я много месяцев ночевал в окопах среди непогребенных тел и ни разу не встречал привидений.
Подойдя к ближайшему дому, я решительно толкнул истлевшую дверь, она с треском провалилась внутрь.
— Видишь? Тут никого нет...
Я шагнул через порог. После солнечной улицы царивший там полумрак казался непроницаемой тьмой. В углу что-то взвизгнуло и зашуршало, я попятился, споткнулся и потерял равновесие. Под ногами у меня пронеслось что-то небольшое и рыжевато-серое. Я попытался схватиться за косяк двери, но трухлявое дерево рассыпалось и я, чертыхаясь, вывалился через проем на улицу. В довершение всего, развалившийся косяк потащил за собой укрепленную сверху балку, и на меня с шумом посыпались обломки дерева, солома, куски штукатурки, какие-то веревки...
Вызвавшее весь этот погром существо тем временем выскочило на улицу, тявкнуло на Эрику и умчалось прочь, оставляя за собой пыльный шлейф.
— Проклятый шакал! Я не ожидал, — оправдываясь, пробормотал я, пробуя подняться и стряхнуть с себя обломки, — наверное, у него здесь было логово...
— Сейчас я тебе помогу, — Эрика начала сбрасывать насыпавшийся на меня хлам.
— Все в порядке, я сам.
— Ай! — она резко отдернула руку, отбросив в сторону лежавшую на мне веревку.
Веревка, отлетев в сторону, свернулась клубком, зашипела, и раздула капюшон. Я нервно выхватил маузер и несколько раз выстрелил. Кобра размоталась, и абсолютно невредимой ускользнула в щель между зданиями.
— Я так испугалась, — пробормотала Эрика, — не люблю змей. К счастью все обошлось.
Она протерла рукой покрывшийся испариной лоб. Я посмотрел на ее ладонь и похолодел. Эрика увидела изменившееся выражение моего лица и испуганно воскликнула.
— Что с тобой, Танкред? Она тебя укусила?
— Дай сюда руку!
— Ты что?
Мои худшие опасения оправдались. Между большим и указательным пальцами виднелась небольшая ранка и несколько пятнышек крови.
— Танкред, что ты делаешь? Немедленно отпусти...
— Высасываю яд из ранки, — я сплюнул, — она тебя укусила, а не меня...
— Не может быть... я ничего не почувствовала.
— Так бывает.
— Не суетись. Может она и не ядовитая вовсе. Я вполне хорошо себя чувствую. Разве что болит немного...
— Спокойно, все будет хорошо, — убеждал я больше себя, чем ее.
Кровавые плевки сворачивались в пыли бурыми комками. В моей голове метались отрывки сведений оставшихся от моей службы на Ближнем Востоке. Вроде надо обеспечить покой. Прижигать и накладывать жгут не надо... или наоборот? Но главное — удалить как можно больше яда из раны.
— Голова болит, — пожаловалась Эрика, — и спать хочется...
В ее глазах появилось отсутствующее выражение, а из-за немного опустившихся век она теперь выглядела совсем оглушенной.
Я подхватил ее на руки и понес к самолету.
Я положил Эрику в тени машины. Под голову пристроил свою куртку. Препротивнейшее состояние — надо что-то срочно делать, а сделать ничего не можешь. Только ждать и надеяться...
— Как жаль, что так вышло, — медленно произнесла она, — я тебя подвела. Не смогу вернуть назад.
— Все сложится хорошо, через день ты будешь в норме, и мы полетим в лагерь!
Она попыталась покачать головой.
— Не думай обо мне. Береги воду. Тебе... — у нее перехватывало дыхание, — нужно дождаться... помощи. Несколько дней... пока найдут... другой самолет.
— Брось эту трагичность! Ты выкарабкаешься. Подумаешь, змея. Мы еще с тобой будем смеяться над этим случаем, греясь зимой у камина. Будешь снова летать.
— Никогда... не хотела возить почту... работать на этих... — ей было тяжело говорить.
— И не надо. Я заберу тебя в Европу. Найдем тебе занятие там...
Ее речь стала путаной и медленной.
— Зря мы сюда пришли. Это город мертвых... живые ушли отсюда, и звери пустыни поселились в нем... стал он жилищем шакалов, пристанищем страусов... и ночное привидение будет отдыхать там... и коршуны будут собираться один к другому...
Что ты такое говоришь? Какие привидения? Успокойся. Потерпи, я что-нибудь сделаю...
Она не ответила. Только губы едва заметно шевелились. Я попробовал дать ей воды, но влага лишь вытекала по щеке на песок.
Я поднялся и прошел вдоль самолета. Ударил кулаком по борту. Кажется, разбил руку, но боли не почувствовал.
Это не должно так закончиться, не может. Я специально отослал ее тогда из лагеря, чтобы спасти от боя, но опасность подстерегла ее здесь. Почему этот аспид не ужалил меня, в конце концов?!
Я снова посмотрел на Эрику. Даже не знаю, была ли она в сознании. Заметно было ее редкое тяжелое дыхание. Я вдруг понял, что больше всего на свете хочу одного — чтобы она выжила. Опустился на песок и замер, глядя на ее бледное, покрытое испариной лицо.
Не могу сказать, сколько времени я так просидел, с ужасом ожидая увидеть, как останавливается едва заметное движение ее тела на выдохе и вдохе. Мир сжался до двух человек, притулившихся у шасси затерянного в Сахаре аэроплана...
Высохший старик в странном одеянии шел по улицам Стимфалополиса, тяжко опираясь на длинный посох. При его приближении жизнь на улицах затихала, женщины, бросая все дела, хватали детей и прятались по домам. Мужчины молча сторонились, бросая на путника боязливые взгляды.
— Колдун. Колдун из Бездны, — катился шепот по переулкам, — зачем он пришел? Ох, не к добру, не к добру... Мой отец еще мальцом был, когда они последний раз появлялись...
Старик остановился у ступеней церкви. Столпившиеся наверху монахи не без опаски смотрели на странного гостя.
— Надо спросить, зачем он пришел, — пробормотал один из них, — кто пойдет?
Повисло неловкое молчание.
— Я попробую...
Аристарх, на всякий случай, перекрестился, и вышел к терпеливо ждавшему внизу колдуну. Братия провожала его молчаливыми взглядами.
— Чего ты хочешь?
— Как тебя зовут? — ответил вопросом на вопрос старик.
— А... Аристарх.
— Ты смелый человек, Аристарх.
— Твоему колдовству нет власти надо мной...
— Я не колдун, — вздохнул старик, — это все досужие сказки.
— Верно, — кивнул Аристарх, — сказки. Но зачем ты пришел?
— Разреши сесть. Мои кости уже не те, что в молодости, а разговор не будет скорым.
Кто-то из служек выставил табурет. Старик медленно опустился на сиденье.
— Ты знаешь, кто мы такие? — спросил он, переведя дух.
— Вы язычники, отказавшиеся от крещения и скрывшиеся в болотах Зеленой Бездны, среди диких зверей и пещерных эфиопов...
Старик кивнул.
— Мы были служителями храма Нейт, или Афины, или Таннит. У нашей госпожи было много имен. Не возражай, я прекрасно знаю, что ты скажешь... Да наши боги — суть камень. И ты возможно и прав.
Аристарх слегка опешил.
— Ты хочешь принять крещение?
— Может быть... потом... но не беги подобно молодому дромадеру, опережающему весь караван. Моя речь еще далека от завершения.
Аристарх кивнул, однако смятение его не покинуло.
— Так вот, — продолжил тем временем старик, — из поколения в поколение мы были хранителями построенного в недрах Зеленой Бездны святилища. Когда люди отвернулись от старых богов и храм в Стимфалополисе был перестроен в церковь, многие из нас бросили служение. Но немало и осталось. Кое-кто из горожан даже пополнял наши ряды. Но наша госпожа покинула нас... Все меньше оставалось хранителей, и еще меньше было среди нас молодых. И, наконец, остался я один.
Вокруг них постепенно собиралась толпа, молчаливо внимавшая надтреснутому старческому голосу жреца, явившегося призраком из тех стародедовских времен, когда храмы древних богов стояли в Стимфалополисе бок о бок с церквями.
— Но я не могу умереть, не передав другим хотя бы части того, что мы хранили...
— О чем ты говоришь? — насторожился Аристарх.
— Ты же наверняка слышал, что когда божественный император повелел отдать все храмы церкви, мы смогли унести и спрятать все ценности?
— Конечно. И десятки неразумных охотников до легкой наживы сгинули потом в болотах и ущельях, пытаясь их отыскать.
— Золото ничто. Его много в мире... Но среди спрятанного были папирусы. Множество их. Самые разные книги хранились в храме и были укрыты в тайнике. А мудрость превыше золота.
Аристарх понимающе кивнул.
— Однако наше время ушло. Древние боги умерли, и у храма в оазисе больше нет служителей. Однако я не могу оставить его сокровища мертвым грузом. Ты храбрый человек. Прими мой дар.
Старик развязал висевший на поясе кошель и выложил четыре каменные статуэтки.
— Что это? — опасливо покосился на них Аристарх.
— Это ключи к тайнику.
— Но где замок, что они открывают?
— Я покажу. Если тебе, конечно, хватит смелости, пройти к нему сквозь Зеленую Бездну.
Аристарх внутренне содрогнулся, но постарался не подать виду.
— Я готов.
По толпе пробежал взволнованный ропот.
— Конечно, если отец настоятель позволит мне это, — на всякий случай поправился Аристарх.
Старик лишь молча улыбнулся.
— Так это он и есть? — Аристарх еще раз осмотрел закрывавшую тайник конструкцию.
— Ты понял, как его открывать?
— Да, смотри?
Аристарх еще раз повторил все необходимые действия, открыв и потом закрыв проход
— Ты не только храбр, но и сметлив, — старик едва заметно улыбнулся, — дорогу ты хорошо запомнил?
