— То есть прилетел на нашу планету корабль иной цивилизации, обогнавшей нас на столетие примерно. Неважно, как она называлась — ее все равно больше нет. Суть в чем — это были не исследователи, не ученые, не завоеватели даже. Ты будешь смеяться, но это были охотники, и нас они за разумных существ не считали. Мы для них были дичь, не более. Они приземлились в сибирской тайге — корабль пришельцев был невелик и позволял входить в атмосферу. А потом они начали охотиться — на волков, медведей, зайцев, людей... там поблизости город был... А еще там был гарнизон, и танковая рота расстреляла этот корабль в два счета. Когда солдаты поднялись на борт, они обнаружили холодильник с трофеями... Нюансов я не знаю, но, когда наши предки скопировали чужие технологии, та цивилизация оказалась первой, исчезнувшей с карты галактики.
— Слушай, страшные вещи ты говоришь. Это ведь наверняка секретные сведения?
— Да нет, зачем секретить, если можно просто утопить крупицу правды в океане бесполезной и противоречивой информации? Вот ты выйдешь сейчас на улицу, начнешь рассказывать об этом — и что? Да тебе просто не поверят. Люди будут верить в то, во что им удобнее верить, вот так-то, и что наши люди, что какие-нибудь китайцы в этом абсолютно одинаковы. А кому надо — те знают, ты поверь.
Воропаев почесал затылок:
— Как-то это не слишком хорошо выглядит...
— И что тебе не нравится? Во все времена власти переписывали историю, только дураки делали это явно, а умные — так, как сейчас.
— Но можно ведь как-то иначе...
— Как? Только ты, пожалуйста, дай точную процедуру.
— Слушай, что ты пристал — я же не специалист в этом.
— Не специалист — ну и не возмущайся тогда, а то уподобляешься кухонным интеллигентам. И, кстати, не я начал разговор.
Пока Воропаев возмущенно пыхтел, пытаясь подобрать слова, незаметно подошедшая сзади Бьянка спросила:
— А кто такие кухонные интеллигенты?
— Это такая секта умственно отсталых людей, считающих себя самыми умными и почему-то решивших, что они — хранители культуры... А ты чего подслушиваешь?
— Я не подслушиваю — это вы тут орете на весь зал, — девушка обиженно вздернула носик, повернулась и, всей спиной выражая возмущение (и как это у женщин получается? Загадка природы), гордо удалилась. Соломин проводил ее удивленным взглядом, а Воропаев, очевидно, почувствовав себя отмщенным, жизнерадостно заржал:
— Вот так и рождаются подкаблучники.
— Чего-о? — Соломин резко обернулся. — Ты думай, чего несешь!
— А чего тут думать? Через пару-тройку месяцев девчонка будет вертеть тобой, как хочет. Успокойся, это вполне нормальный процесс, да и тебе давно пора уже остепениться и подумать о наследнике.
— Тьфу на тебя! — капитан повернулся и решительно зашагал к себе, сопровождаемый ехидным смехом товарищей — громким и жизнерадостным Воропаева с женой и сдержанным — Джораева (субординация, однако). До своей комнаты, впрочем, Соломин так и не дошел — на полдороге он остановился, почесал затылок и негромко сказал:
— Костя, знаешь, у меня будет к тебе серьезный разговор.
Смех у Воропаева прошел сразу — судя по тону, разговор предстоял серьезный. Он кивнул, и они с Соломиным уединились на несколько минут в гостевой комнате.
Разговор и впрямь был достаточно серьезным, хотя и несколько неожиданным для Воропаева. Не посвящая товарища в нюансы, он предложил ему, воспользовавшись своими опытом и связями, организовать фирму. Обычную такую фирму, купи-продай все подряд... Просто в ближайшее время, в свете ожидавшегося изменения статуса, ожидалось много всякого разного и интересного, а главное, дешевого. Правда, неизвестно точно, чего. И Черный Новгород для реализации всего этого добра подходил намного лучше, чем Вечный Кипр. Да и потом, если и давать кому-то заработать — так лучше уж своим. Благосостояние киприотов Соломина не волновало совершенно, зато уровень жизни своих товарищей — весьма и весьма.
Воропаев почесал в затылке и попросил пару дней на подумать. Соломин кивнул, соглашаясь, только сказал не слишком затягивать — до отлета вопрос, так или иначе, должен был быть решен. На этой деловой ноте мужчины и разошлись спать.
Ну а на следующий день все они заполучили проблемы — не то чтобы серьезные, зато на ровном месте. И началось все на редкость буднично — вся троица отпускников отправилась в космопорт для того, чтобы сесть в свой бот и вернуться на крейсер. На все про все, теоретически, не больше получаса, включая все формальности. Увы, им пришлось задержаться — на посадку заходил транспортный бот, и что-то у него было не в порядке с двигателями. Во всяком случае, машину массой почти в тысячу тонн мотало так, что Соломину, видавшему виды пирату, стало страшно. Он не боялся выходить одни на один против вражеской эскадры, но погибнуть из-за того, что у кого-то проблемы, и самому при этом не иметь возможности что-либо изменить шло в разрез с его жизненной позицией и вгоняло капитана в мрачную меланхолию.
Результат неряшливой посадки был вполне предсказуем. Бот коснулся бетонных плит космодрома, не погасив скорость, да вдобавок под углом. От удара подломились посадочные опоры, и вся эта масса с грохотом рухнула, корпус раскололся... В общем, куча проблем. Правда, тут же объявили по громкой связи, что никто не пострадал, но работа космопорта была парализована наглухо.
Оставалось только ждать, причем довольно долго и, чтобы хоть как-то скрасить вынужденное ожидание, мужчины отправились в бар, где взяли по бокалу пива, оккупировали столик у окна, из которого открывался неплохой вид на прилегающий к космопорту лес (на то, как заливают противопожарной пеной искалеченный бот смотреть у них не было никакого желания), и начали обычный для подобных ситуаций разговор ни о чем. Бьянка вначале отправилась побродить по расположенным в космопорту магазинам, но вскоре присоединилась к своим спутникам, разочарованная малым выбором товаров и высокими ценами. Взяв себе сок (она практически не пила, даже вино), девушка уселась за соседний столик — она все еще демонстративно дулась на Соломина. Ну, ее дело — капитана мало трогали чьи-то обиды.
— Эй, красотка, ты чего скучаешь?
Соломин повернулся — ну да, так и есть, к столику, за которым сидела Бьянка, подсаживались трое мужчин, одетых настолько колоритно, что не признать в них французов было сложно. Очевидно, матросы с какого-то торгового корабля, застрявшие, как и они, в порту из-за этой аварии. Здесь, на Черном Новгороде, народ относился к иностранцам намного терпимее, чем в метрополии — специфика положения. Где-нибудь на Казани-на-Альтаире иностранные матросы вели бы себя максимально аккуратно, чтобы избежать неминуемых проблем, а здесь ничего, приняли на грудь и полезли к девушке знакомиться, не обращая внимания на то, что она им, в общем-то, не рада.
— Да пошли вы, — отмахнулась Бьянка, и пояснила, куда французам следовало бы идти. Цветастости выражений позавидовал бы боцман... У которого, похоже, она и научилась этим оборотам. Соломин поморщился — такие слова, услышанные от девушки, его коробили. Пожалуй, стоило заняться ее воспитанием.
Между тем, обстановка за соседним столиком малость накалилась. Бьянка попыталась встать, один из французов схватил ее за руку. Девушка влепила ему пощечину, несмотря на невеликий рост с такой силой, что голова пьяного мотнулась, вскочила, тут же вскочили двое других французов...
— Отставить! — Соломин одним движением оказался рядом, нависая над мелковатыми французами своей мощной фигурой. Сзади сопел в затылок Джораев.
— А пошел ты... — неожиданно совершенно по-русски отреагировал ближайший француз. Соломин даже оторопел — не привык он как-то, что на русских кто-то смеет повышать голос. Очевидно, градусы подтолкнули представителя третьей (а по оценке некоторых аналитиков, и второй) по мощи державы освоенного человечеством космоса забыть, кто здесь самый главный папа. А ведь по трезвому один вид разгневанного русского, даже не в военной форме, заставил бы француза наложить в штаны. Нахамить русскому! Подумать только, на какие подвиги толкают человека лишние сто грамм! Похоже, сейчас придется учить сопляка, хотя, конечно, не хотелось устраивать здесь дебош.
— Ну-ка, тараканы в беретах, разбежались по углам — и чтобы я вас больше здесь не видел! — в последней попытке разрешить дело без драки, рявкнул он. Обычно такого вот рыка хватало, чтобы шпана любой национальности скромненько сделала бы в штанишки и уползла. Увы, на сей раз фокус не удался — напугать пьяных французов не получилось. При этом Соломин по инерции шагнул вперед, автоматическим движением кладя руку на пояс, где обычно была кобура. Увы, бластера не было — по правилам, его сдавали при входе в космопорт и получали обратно, выходя на летное поле. Сзади его жест в точности повторил Джораев. Однако угроза со стороны штатских (ни на Соломине, ни на Джораеве формы не было, а повседневные комбинезоны были гражданского образца — они были просто удобнее), да еще и безоружных, французов не впечатлила. Их было трое против двоих, и одно это вызвало реакцию атаки.
Капитан настолько не ожидал того, что произошло вслед за этим, что успел среагировать только в самый последний момент. Уклониться от удара ему удалось лишь частично, и кулак француза только скользнул по скуле вместо того, чтобы пробить точно в челюсть. Однако и скользящего удара хватило, чтобы Соломин потерял равновесие и с грохотом рухнул на пол — очень похоже, этот француз знал толк в боксе и собирался продемонстрировать свои таланты на некстати вмешавшемся русском.
Несмотря на всю абсурдность ситуации и боль в спине, Соломин успел вскочить раньше, чем француз пустил в ход свои тяжелые, с магнитными набойками ботинки-говнодавы. Поднырнув под богатырский удар, капитан провел левый крюк в печень и, как только француз согнулся от резкой боли, с силой пнул его в очень удобно опустившееся лицо, благо его собственные ботинки в стати ничем не уступали обуви француза — были такие же тяжелые и твердые, так что зубы француза вылетели, будто игральные кости.
Перешагнув через растянувшееся во весь рост бесчувственное тело, капитан поспешил на помощь Джораеву, схватившемуся сразу с двумя противниками, однако его вмешательство уже не требовалось — один француз лежал, держась за сломанную ногу и тихо подвывая, а второму лейтенант как раз заканчивал вбивать хорошие манеры. В качестве аргумента он использовал угол стола, о который бил француза лицом. Ничего удивительного в таком исходе схватки не было — русских десантников натаскивали исходя из того, чтобы они могли вести бой против не менее четырех подготовленных солдат любой армии мира. Таким образом русские компенсировали относительную немногочисленность своей армии, и получалось у них, надо сказать, неплохо. В свете этого, у французов шансов не было никаких.
— Сзади! — испуганно вскрикнула Бьянка. Соломин рефлекторно обернулся, как раз вовремя, чтобы среагировать на товарищей побитых французов, пышущих жаждой мести и бегущих к месту побоища.
Первого француза Соломин пропустил мимо себя, чуть-чуть добавив ему ускорения и подправив траекторию так, чтобы он врезался головой в массивную барную стойку и затих, безучастный ко всему последующему действу. Крутанувшись вокруг собственной оси, капитан подхватил очень кстати подвернувшийся стул и с восторгом разбил его о голову второго француза. Очень удобно было, что здесь, на Черном Новгороде, мебель традиционно делали из натурального дерева, и тяжелый стул идеально подходил для драки. Столкновения с головой француза он, правда, не пережил, но и голова, похоже, оказалась не на высоте. Во всяком случае, француз хрюкнул и бесформенной массой осел на пол.
Третий из противников, опоздавший к началу схватки, размахивал ножом с такой скоростью, что лезвие, блестящее в свете ламп, казалось, превратилось в стальную молнию. Капитан, однако, тоже был не промах — в правой руке он все еще держал ножку стула, которой тут же заехал любителю помахать железом по запястью. Сухо хрустнуло, француз по-бабьи взвизгнул, а нож серебристой рыбкой улетел куда-то в угол. Не давая противнику опомниться, капитан обратным ходом импровизированной дубинки врезал ему в челюсть и добавил ногой в живот. От не очень резкого, но сильного прямого удара француза отбросило назад, и желания принимать дальнейшее участие в схватке он не проявил.
Отшвырнув деревяшку и подхватив новый стул, капитан поспешил на помощь Джораеву, на которого насели сразу четверо. Впрочем, лейтенант уверенно оборонялся и уже успел вырубить одного из противников. Трое других, правда, расслабляться ему не давали и теснили Джораева в угол.
Соломин внес коррективы в расклад, разбив второй стул о голову ближайшего француза, а второго поймав за шиворот. Сила у капитана была медвежья, поэтому и рывок вышел соответствующий. Ткань комбинезона затрещала, но выдержала, а так как француз в тот момент двигался вперед, то его ноги опередили тело и, потеряв равновесие, незадачливый драчун рухнул на спину. Соломин тут же два раза впечатал в него кулак, в зародыше подавляя всякую мысль о продолжении сопротивления, и повернулся к своему более молодому и легкому спутнику, но тот уже справился сам. Поймав последнего оставшегося на ногах француза на прием, Джораев бросил его через плечо, и француз всей своей немаленькой тушей обрушился на удачно подвернувшийся стол. Ножки стола разъехались, столешница треснула, но ломающаяся мебель смягчила падение и спасла упавшего от серьезных травм. Однако воздух из его груди со всхлипом вышел, и дальнейшего участия в веселье он принять уже не мог. Хотя, конечно, веселье тоже закончилось, потому как у русских кончились противники.
Вся схватка заняла несколько секунд, куда меньше, чем ее описание — ничего удивительного, так всегда бывает, особенно когда бой идет в замкнутом пространстве. Раз — и все, двое русских стоят посреди не слишком-то и разгромленного зала, а вокруг них лежит десяток французских матросов с торгового корабля. Кто-то постанывает, а кто-то лежит тихонечко, не портя окружающую действительность своим неэстетичным поведением. Остальные присутствующие числом десятка два индивидуумов разных национальностей сместились к стенам и с интересом наблюдают за происходящим. Судя по спокойной реакции, в исходе схватки никто особо и не сомневался.
К Соломину тут же подскочила Бьянка, почему-то с платком в руках, который она тут же намочила из стоящей на уцелевшем столе бутылки с минералкой. Капитан зло мотнул головой, но девушка решительно схватила его одной рукой за подбородок, а другой принялась вытирать ему лицо. Платок моментально окрасился красным — Соломин протянул руку и нащупал на скуле длинную кровоточащую ссадину. Бьянка тут же хлопнула его по пальцам:
— Не лезь, заразу занесешь.
Капитан хотел резко возмутиться, но их прервали.
— Так-так-так, это что здесь происходит?
В бар заходили люди, и не космонавты, которым нечего делать, а здоровенные лбы из службы охраны, вооруженные электрошокерами. Еще спустя пару минут они удалились, ведя за собой Соломина, Джораева и Бьянку и неся на носилках, благо народу было достаточно, побитых французов. Остальные последовали за ними сами, в качестве свидетелей.
