— Вот и замечательно! — приобняв Минерву, я мягко потянул женщину по направлению к выходу. — А сейчас тебе надо отправиться к себе и немного поспать. День выдался тяжелым...
— Нет! — решительно мотнула головой профессор. — Я же п-пришла, чтобы сказать... Альбус, я люблю тебя!
Глава 18
'Доигрался, великий комбинатор!' — пронеслась в голове паническая мысль.
И что теперь делать? Ведь одним признанием в любви МакГонагалл ограничиваться не собиралась. Она решительно прижалась ко мне, обхватив за талию (вернее, за то место, где она, по идее, должна быть) и уставилась в глаза с немым обожанием. Словно маленький пушистый котенок, которого так и хотелось приласкать. Судорожно сглотнув, я попытался отстраниться и осторожно заявил:
— Минни, ты слегка... не в себе. Давай, я вызову Ниппи, и он мигом доставит тебя в твои апартаменты, где ты сможешь отдохнуть?
— Альбус, я не пьяна! — возмутилась профессор, выдохнув мне в лицо букет сладковато-цветочных ароматов.
Ах, вот оно, что! Похоже, моим вином дело не ограничилось. Осушив пару бутылок, девочки не на шутку распалились и принялись методично уничтожать запасы знаменитых травяных настоев Помоны, устроив полноценные посиделки, которые были прерваны появлением Лэндшира. Теперь понятно, почему моего заместителя ноги не держат! Впрочем, Минерва и сама это понимала, поскольку уточнила:
— Ну, может, самую ч-чуточку... Но ты не думай, я еще вполне акведат... адекватна и понимаю, что говорю. Альбус, я действительно очень сильно тебя люблю! Просто раньше не решалась признаться в этом. А сегодня мы с Помоной поговорили по душам, и я вдруг осознала, какой была дурой. Столько лет я боялась, столько лет боролась с собой, усмиряя огонь настоящего чувства, пытаясь забыться в работе, надеясь найти забвение в чужих объятиях... А ты все это время был рядом. Поддерживал, утешал, заботился. И я решила — хватит бегать от себя! Я же г-гриффиндорка!
Профессор решительно тряхнула гривой темных волос.
— Да, это по-нашему! — весело заявил за моей спиной кто-то из нарисованной братии. — Я тоже своей супруге сделал предложение, будучи в конкретном подпитии! А все потому, что в трезвую голову подобная глупость прийти не может!
Палочка сама собой скользнула в ладонь, и по кабинету пронесся ледяной ветер, мгновенно заморозивший портреты. Нет, с говорящим интерьером нужно разбираться радикально. Завтра же отправлю всю эту болтливую компанию в Выручай-комнату, пусть там языками чешут! А МакГонагал будто и не слышала ехидного замечания со стены. Она все так же смотрела на меня с ожиданием, а эмоции были переполнены отчаянной надеждой.
Я понимал — пока мы не зашли слишком далеко, лучшим выходом будет наложить на профессора 'энервейт' и вызвать домовика. Ведь это сейчас, когда алкоголь отключил мозги, она полна решимости, а едва протрезвеет — наверняка пожалеет о своем поступке. Однако бездонные зеленые глаза, ощущение доверчиво прижимающегося женского тела и жаждущие поцелуя приоткрытые губки заглушили слабый голос моего рассудка. Сграбастав радостно пискнувшую красавицу в охапку, я жадно впился в податливые уста.
Страсть, с которой Минерва ответила на мой поцелуй, была не менее сильной, и это окончательно снесло мне крышу. Мы оторвались друг от друга, лишь когда в легких кончился кислород. Тяжело дыша, я подхватил профессора на руки и понес в спальню, получив от фамильяра пожелание приятно провести время. То ли ежедневные тренировки вместе с зельями Поппи значительно укрепили вялые директорские мышцы, то ли стремительно разгоравшийся огонь нашего желания щедро накачивал мое тело адреналином, превращая в Супермена, но вес МакГонагалл практически не ощущался.
Водрузив покорную женщину на просторное ложе, я принялся освобождать ее от одежды. Мантия полетела на пол, следом отправилась блузка, обнажив аппетитные полушария, которым я не замедлил уделить самое пристальное внимание, вызвав довольный стон у анимага. Нежно массируя упругую грудь и осторожно покусывая набухшие горошинки сосков, я между делом срывал с себя костюм, абсолютно не заботясь о его сохранности. Вспомни я заклинание, способное заставить нашу одежду исчезнуть — применил бы, не раздумывая. Однако мозги давно отключились, уступив место первобытным инстинктам.
Побив личный рекорд по раздеванию, я оставил бюст МакГонагалл в покое и спустился чуть ниже. Несколько жутко неудобных пуговиц, едва не вырванных с мясом, и ее юбка отправляется к груде шмоток, выставляя на обозрение шелковые трусы Минервы, по форме сильно напоминающие обычные мужские 'семейники'. Такие еще презрительно называют бабушкиными. Нет, а что еще можно было ожидать от ярой поборницы морали? Не полупрозрачных же трусиков-танга, почти ничего не скрывающих?
По правде сказать, я бы не удивился, обнаружив на даме классические панталоны, вышедшие из моды лет эдак сто назад, так что безвкусные 'семейники' ничуть не поколебали мой настрой. Тем более мне всегда было важнее содержимое, а не красивая подарочная упаковка. И в этом смысле меня еще в прошлой жизни дико бесило корректирующее нижнее белье — вершина женского обмана. Вот так, бывало, гуляешь целый день со стройной киской, ночью выясняешь, что она настолько скромна, что занимается сексом только при выключенном свете, а утром понимаешь, что пока ты спал, дрыхнувшая на соседней подушке длинноногая газель успела превратиться в страдающую целлюлитом коровку. Магия, блин!
Но к Минерве это никоим образом не относилось. В отличие от меня, она лишним весом не страдала, да и вообще, следила за собой. На крепких бедрах кошечки не было заметно ни морщин, ни жировых растяжек, ни уродливых пигментных пятен, а плоский животик радовал глаз нежной шелковистой кожей. Уверен, парочка кило в определенных местах пошли бы профессору даже на пользу, но и без них мне было грех жаловаться. Фигурка у МакГонагалл, бегло ощупанная еще в больничном крыле, оказалась выше всяческих похвал, и я горел желанием приступить к делу.
Избавив прикрывшую в сладкой истоме глаза Минерву от последней части туалета, я с удивлением обнаружил, что профессору известно понятие интимной стрижки — на самом интересном месте вместо буйных зарослей присутствовал аккуратный треугольник коротких волос, словно стрелка, указывающий нужное направление. И я не заставил красавицу ждать, жадно приникнув губами к месту, которое мастера эротического жанра возвышенно именуют 'бутоном страсти'. Поскольку знал не понаслышке: размер, выносливость, техника — это все мелочи. Предварительные ласки — вот ключ к успеху! Чтобы поразить женщину в постели, сперва нужно сильно ее завести. Тогда и 'обязательная программа' пройдет, как по маслу.
В общем, несмотря на изнывавшего от напряжения 'солдатика', я продолжал прелюдию. Борода мешалась, существенно ограничивая свободу маневра. В очередной раз забрасывая пушистое украшение на плечо, я мысленно пообещал себе избавиться от него при первом же удобном случае. Или хотя бы обкорнать до приемлемой длины. А вернувшись к ласкам, внезапно обнаружил, что МакГонагалл перестала отзываться на мои прикосновения. Да и эмоции красавицы отчего-то поутихли, что было странно. Раньше этот прием работал без нареканий — во всяком случае, ни одна из моих партнерш не жаловалась. Желая понять, что делаю не так, я оглядел безмятежное лицо красавицы и в сердцах воскликнул:
— Какого хрена?!
Доза алкоголя оказалась слишком велика, и Минни, едва очутившись в горизонтальном положении, поспешила меня покинуть, отправившись прямым рейсом в мир грез. И возвращаться оттуда в ближайшее время не собиралась — в этом я убедился, тряхнув профессора за плечо. Полный песец! Ну и что мне теперь делать? Взять себя в руки и вспоминать прыщавую юность? Или... Я окинул взглядом распростертое передо мной соблазнительное тело и помотал головой. Нет, после такого МакКошка меня со свету сживет! И даже обливиэйт не поможет — им пресловутую женскую интуицию не обмануть.
Сделав глубокий вдох, я постарался утихомирить распоясавшиеся гормоны, что оказалось делом трудновыполнимым. Тело настоятельно требовало продолжения банкета, а разум нашептывал крамольные мысли. Зачем мучиться, если совсем рядом находится Спраут, вполне способная подарить мне несколько приятных минут? Учитывая текущее состояние легкого опьянения профессора, долго ее уговаривать не придется...
Так, отставить! Если я сейчас побегу к Помоне сбрасывать напряжение, узнав об этом, Минерва меня кастрирует. Или нет, сперва заавадит подругу-разлучницу, а уже после придет за моими бубенчиками, поскольку на свете нет существа более жестокого, нежели женщина, познавшая измену. И пусть формально хранить верность Минни я не обязан, сомневаюсь, что мучимая ревностью кошечка примет этот аргумент в расчет. Ведь когда в прелестной головке бушует ураган эмоций, разум обычно поджимает лапки и забивается в самый дальний угол.
В общем, желания становиться объектом мести разъяренного мастера трансфигурации у меня не наблюдалось. Мне одного Волди за глаза хватит! Собрав остатки воли в кулак, я поднялся и накрыл развалившуюся на кровати обломщицу одеялом. Это помогло. Спустя пару минут мне удалось-таки усмирить эмоции и прогнать из сознания остатки сексуального возбуждения. Но, как водится, свято место пусто не бывает. Взамен похоти пришли злость и обида.
Ну как так-то?! Я здесь уже почти неделю, а на личном фронте до сих пор без перемен! Нормальные попаданцы за это время умудряются гарем себе завести, а у меня все не как у людей! И это несмотря на цветник под боком. Целомудренная МакГонагалл, распутная Хуч, нахальная Вектор, умудренная опытом Спраут... Трелони вспоминать не будем — побережем легкоранимую психику, Помфри тоже отпадает — к геронтофилии я не склонен. В общем, вариантов масса, но мне почему-то до сих пор приходится спать в гордом одиночестве... Фоукс не в счет — у нас с фениксом чисто платонические отношения!
Вновь напялив на себя порядком измятый костюм, я достал волшебную палочку. Пара взмахов — и разбросанные по полу шмотки Минервы сами собой складываются в аккуратную стопку, после чего укладываются на тумбочку. Был бы я истинным джентльменом, наверняка вызвал бы домовика и попросил бы его переправить сладко посапывающую гостью в собственную постельку. Но чего нет, того нет. Маленький подлый свин внутри меня заявил — раз не удалось получить физическое удовлетворение, будем довольствоваться моральным! И я был с ним согласен. Уверен, реакция протрезвевшей МакГонагалл, обнаружившей себя поутру в директорской кровати, компенсирует мои обманутые надежды!
'Ты уже все?' — с удивлением поинтересовался пернатый, когда я зашел в кабинет за реквизитом для предстоящего ритуала.
— Обижаешь, Фоукс, я даже не начинал! — недовольно отозвался я, перекладывая купленный ликер из рюкзака в ящик стола.
'Самка тебя прогнала?'
— Хуже! — я сокрушенно вздохнул. — Эта курица отрубилась, едва коснулась подушки!
Смерив меня недоуменным взглядом, феникс сообразил, что я не шучу, и громко закудахтал. Вот же, гад! Вместо того, чтобы проявить хоть капельку сочувствия, он наглым образом потешается над моим горем! Ладно, у меня найдется, чем ответить!
— Ах так, значит? Ржем над неудачами друга? Тогда на ритуал в подземелье я тебя с собой не возьму!
Но угроза пропала втуне — Фоукс продолжил хихикать, потряхивая хохолком. Череда мыслеобразов, пришедших ко мне от птицы, сообщила, что феникс не сильно расстроен лишением возможности присутствия на очередном скучном и малопонятном магическом действе, но очень желает узнать, каким образом я умудрился допустить, чтобы готовая к плотским утехам самка предпочла моему обществу крепкий здоровый сон. Плюнув с досады, я сунул в карман чертеж, закинул за спину рюкзак, буркнул: 'Буду поздно!' и отправился на подвиги.
Тело было переполнено нерастраченной энергией, а в душе клубилась злость — самый подходящий настрой для уничтожения крестражей. Бодрым шагом добравшись до Выручай-комнаты, я традиционно избавился от нарисованных соглядатаев. Хотя, мог бы и не расходовать силу — в столь поздний час обитатели картин изволили дрыхнуть без задних ног. Оказавшись на складе забытых вещей, я отыскал сундук с 'якорями' Реддла и, не открывая, переправил в рюкзак, особо не заморачиваясь над вопросом, каким образом он смог туда протиснуться. Магия рулит! Следом за сундуком отправились магическая лампа и старая метла с треснувшей рукоятью, найденные в груде артефактов.
Покинув Выручай-комнату, я направился на второй этаж к месту обитания призрака Миртл. Остановившись у двери женского туалета, нарисовал на ней несколько рун, которые должны были заставить бесплотный кусок протоплазмы, благодаря капризу природы получивший форму и мерзкий характер убитой Томом школьницы, спешно покинуть свое пристанище. Выждав минуту, я осторожно заглянул в просторное помещение с рядами кабинок. Не услышав характерных всхлипываний Плаксы или шума плещущейся воды, довольно ухмыльнулся — теперь можно не опасаться, что о моем походе станет известно любопытным привидениям. Подсвечивая себе 'люмосом', я быстро нашел нужный кран со змейкой, уставился на нее и решительно приказал:
— Откройся!
Навыки Альбуса сработали на 'отлично' — вместо английского слова из моего рта вырвалось шипение рассерженной гадюки. Пару секунд ничего не происходило, а затем стена с умывальниками, издав громкий скрежет, разъехалась, открывая секретный проход, из которого отчетливо повеяло ароматами болотной тины и нечистот. Канон не соврал — система защитных чар была настроена на ментальный импульс любого мага, владеющего парселтангом. Именно поэтому в Тайную Комнату мог захаживать как сам Реддл, так и одержимая им Джинни... Вернее, не самим Реддлом, а его бледной копией из дневника.
Подражать глупым школьникам, прыгая наобум в недра канализации, я не стал. Достал из рюкзака метлу и наполнил артефакт силой. Несмотря на жалкий внешний вид, чары все еще работали — умели же раньше делать! Древний летательный аппарат спокойно выдерживал мой вес, хотя оказался жутко неудобным — ни сидушки, ни простенькой поперечной перекладины для задницы в конструкции предусмотрено не было. Видимо, данное средство передвижения изготовили в начале девятнадцатого века, когда в традициях артефакторики голый функционал превалировал над комфортом.
Заядлым квиддичистом Альбус не являлся и последний раз летал лет тридцать назад, однако в магическом мире метла являлась аналогом велосипеда, на котором невозможно разучиться кататься. Поерзав на жесткой деревяшке в попытках найти оптимальное положение и при этом не отдавить себе самое дорогое, я набрал высоту и сделал пробный кружок под потолком туалета. Артефакт послушно реагировал на мои движения, хотя и с небольшим запозданием. Впрочем, фигуры высшего пилотажа я на своей находке выполнять не планировал. Ухватившись покрепче за растрескавшуюся рукоять, я прошептал: 'Ну, с богом!' и направил метлу в темный зев прохода.
Сразу за стеной с умывальниками начинался широкий (метра три в диаметре) наклонный тоннель, судя по отсутствию на покрытых грязью и плесенью стенах мест стыка массивных каменных блоков, выдолбленный с помощью магии в монолитной скальной породе. Подсвечивая себе простейшим заклинанием, я начал медленный и плавный спуск в глубины местной канализации, пытаясь отыскать в директорской памяти чары, способные избавить меня от неприятных ароматов. На ум приходило только заклинание головного пузыря, однако оно было предназначено для водной среды, поэтому с окружающей вонью, скрепя сердце, пришлось смириться.
