— Заодно вы выбираетесь из провинции, и делаете карьеру. Ничего личного, просто хочу понять ваш интерес в этом деле.
— Вы правы, — улыбнулся Ярчик. С вашей помощью я делаю головокружительную карьеру, и ради этого готов рисковать. Я помогу вам сегодня же бежать отсюда.
— Бежать? — удивленно воскликнул Виктор. — Куда? Вы уверены, что охранка не достанет меня в столице, несмотря на покровителей?
— За границу. Например, в Швейцарию. Там вы получите лабораторию, людей, оборудование. Под вашим началом будут работать первоклассные инженеры и ученые. Вы заметили, как в России любят соплеменников, уехавших в Европу? Здесь вы будь хоть семи пядей во лбу, но вас будут держать за второй сорт, пока вы не доберетесь до Европы и не устроитесь там на службу в какую-нибудь фирму. И тогда местное общество будет страдать по вас, как впечатлительная барышня: ах, у него мировое признание! Ах, мы его потеряли! Ах, как бы нам этого человека соблазнить вернуться — ведь это же не то, что наши, косорукие, это Ев-ро-па!
— Заметил, заметил, — хмыкнул Виктор. — Есть у нас такие.
— И вот тогда, — с жаром продолжал Ярчик, — вот тогда вы станете по-настоящему богатым человеком. Вы почувствуете вкус настоящей жизни. Купите себе поместье на берегу Фирвальдштетского озера, заведете черный "Эксцельсиор" с пятилитровым двигателем и шофером и яхту для прогулок. Если захотите, сможете основать свое дело. Деньги не дают свободы: ее дают лишь очень большие деньги. Конечно, на ваших результатах будут обогащаться люди, которые обладают астрономическими состояниями, но это будет куда более справедливый дележ. Да и результаты в такой лаборатории будут куда выше, чем в здешних закутках.
— Как же вы организуете мое бегство под носом у охранки?
— Багаж знаменитой Стеллы Суон смотреть не будут. Да, сама мадемуазель едет с вами. Именно вы способны решить ее затруднения, после чего она оказывается в вашей полной власти. Вы ведь не против ее общества? Остальное полностью беру на себя.
Ну, вот он, человек для контакта, подумал Виктор. Стоило намекнуть Анни, что гостапо вышло на убийцу Прунса, как ее неревнивый приятель утром получает доступ к проекту, а вечером предлагает вместе бежать за бугор.
Остается самая малость — выяснить, кто больше врет. Если Ярчик — то он из того самого шпионского гнездышка, которое ликвидировало трех, и еще двоих временно вывело из игры, чтобы внедрить в проект своего человека. Покушение — инсценировка. Повод познакомиться, войти в доверие. А если Ярчик прав? Тогда Брусникин и Веристов тупо куплены дирекцией и разыгрывают перед ним комедию... а кто тогда Ярчик? Представитель конкурентов, большого денежного мешка, что имеет при дворе большую волосатую лапу? Возможно. И еще эти конкуренты убили Прунса. А что удивительного? Нет такого преступления, на которое не пойдет капитал за большую прибыль — так, кажется.
— В Швейцарию? Интересно, никогда не был в Швейцарии... — Виктор тянул время, пытаясь обдумать ответ. — Очень заманчивое предложение. А сколько конкретно там будут платить, и какие гарантии? Какие документы потребуется подписать? А то, знаете, пообещать можно...
— Слово дворянина! Бумаги будут в Москве, там, скажу прямо, уместен торг, и мы с вами в этом торге будем на одной стороне. Можете рассчитывать на годовой доход, как у министра. Да и притом, выбора у вас особо нет, Виктор Сергеевич.
— Это точно... Но и рискованно.
— Вы боитесь риска? Странно, вы производили на меня иное впечатление.
— Я люблю расчетливый риск. Надо подумать. Тем более, не обижайтесь, но в этом деле я пока мало знаю вас, как компаньона, при всех прекрасных отзывах. Завтра я дам ответ.
— Виктор Сергеевич... — Ярчик встал и рассеянно похлопал себя по карманам, словно ища сигареты. — Завтра не получится. Бежать надо именно сегодня. Не могу все объяснить, но другого случая не будет.
— Ну, тогда это судьба. У меня принцип, я не могу сразу так...
— Жаль. Жаль... Простите, у вас можно закурить?
— Да, пожалуй...
Не успел Виктор моргнуть, как на него уже смотрел черный зрачок карманного семизарядного зауэра.
19. Нет отбросов — есть агентура.
— Сударь, — тихо произнес Ярчик, не сводя с Виктора дула пистолета, — будьте благоразумны отдать мне свое оружие и патроны. Вы все равно не успеете его достать. Власть переменилась.
Виктор вздохнул и приподнял ладони вверх.
— Вы забыли сказать "медленно достаньте и положите", — сказал он, — и "не делайте резких движений".
— Рад, что имею дело с умным человеком, — ответил Ярчик, — я жду.
Виктор не спеша подошел к столику у окна, достал сперва из правой кобуры обоймы, затем из правой — браунинг, положил на стол, и, повернувшись отошел к кровати.
— Я искренне сожалею, — сказал Ярчик, забирая обоймы, — но ваша нерешительность погубила бы нас обоих, и Анни тоже. Я вынужден это сделать. Потом вы поймете, что для вас это лучший выход, но можете не благодарить.
— Господи, как в плохом детективе. Мы уже не партнеры? Кстати, мадемуазель прекрасно сложена и темпераментна.
— Искренне рад, — безразлично проронил Ярчик. Он вынул обойму из браунинга, взял левой рукой, и начал выщелкивать из нее патроны по одному себе в карман, считая полушепотом — "Раз... два... три... четыре... пять... шесть..."
— Все честно... — закончил он; Виктор услышал за спиной щелчок возвращенного магазина и приглушенный стук. — Можете опустить руки и повернуться. Возвращаю вам вашу собственность — все-таки она прилично стоит.
Виктор обернулся. Его браунинг лежал на столе.
— Просто потрясающее благородство... — он подошел к столу, взял оружие и, не спеша, вернул его в кобуру под мышку.
— Я дворянин, — произнес Ярчик, пряча зауэр во внутренний карман. — Патроны верну позже. Пожалуйста, отоприте дверь. Не хотелось бы злоупотреблять преимуществом.
"Как же его бдительность усыпить?"
— Ну что ж, вы помогли сделать выбор, — улыбнулся Виктор. — Скажите, а гидроплан я там смогу купить? Там же озеро.
— Это обсудим потом, — сухо ответил Ярчик. — Открывайте дверь.
"Не прокатило. Будем ждать момента."
Он спокойно подошел к двери и поднял руку к щеколде.
— Не нужно, — услышал он за спиной голос Веристова. — Господин барон, будьте благоразумны, теперь вы не успеете. Власть опять меняется.
Виктор осторожно повернул голову, и заметил, что Ярчик поднимает руки, а из открытой двери шкафа спускается Веристов. В руках начальника охранки, словно бластер в фантастическом романе, сверкнул автоматик, похожий на "Аграм" — хромированный, как елочная игрушка, с изящными черными рукоятками из эбонита и коротким магазином патронов на двадцать; на стволе даже виднелась резьба под глушак.
"...Прошу вас, всегда помните, что можете рассчитывать на мою помощь..."
— Засада, — криво усмехнулся Ярчик. — Вы оба делаете роковую ошибку. Предлагаю расстаться друзьями.
— Барон, станьте к печке и положите на нее руки, мне надо их видеть. Виктор Сергеевич, подойдите к окну и посмотрите, не видно ли там приятелей барона и экипажа.
Виктор осторожно подошел сбоку, обогнув столик, и, чуть отодвинув угол шторы. Выглянул наружу.
— Нет, экипажей не...
В комнате послышался глухой удар и грохот. Обернувшийся Виктор увидел, как на кровати сползает за подушки выбитый из рук автомат, а Ярчик душит поваленного на пол Веристова, оседлав его сверху.
— Hilfe!!! — заорал Ярчик.
Едва Виктор успел сделать пару шагов в их сторону, выхватывая браунинг из кобуры, как рама окна вылетела с треском и звоном; по полу разлетелись осколки толстого оконного стекла и упавшего со стола зеркала. В коридоре послышался топот; кто-то ударил плечом в дверь, но массивная защелка выдержала. Развернувшись к окну, Виктор увидел в проеме фигуру мужчины; левой рукой он держался снаружи за наличник, чтобы не упасть с пошатнувшегося столика, а правой, в которой был зажат карманный офицерский маузер, он пытался стянуть с лица упавшую штору — палка от гардины свалилась ему за спину.
Думать было некогда. Виктор щелкнул предохранителем, вытянул руку в сторону тела, обмотанного шторой, и нажал на спусковой крючок.
Белая вспышка озарила комнату, грохот выстрела, отраженный стенами, ударил по ушам. Фигуру под сорванной шторой отбросило назад, в проем окна; тело падало наружу без криков и стонов, и лишь треск разрываемой ткани занавески, зацепившейся за кусок сломанной рамы, и хруст дощатой оградки палисадника указали на его судьбу.
— Грабют! Помогите! Грабют! — приглушенный крик Безносюк раздался откуда-то с первого этажа.
В тот же момент в дверь ударили топором, и желтая щепка проломленной филенки отскочила к ногам Виктора. Он рванулся к кровати, давя по пути валяющиеся на полу осколки стекла, бросил на покрывало ставший ненужным браунинг, и дотянулся до автомата, еще хранившего тепло чужой руки. Ручка затвора оказалась слева, вместо предохранителя у этой примитивной машины был просто вырез на крышке ствольной коробки; лишь падение на мягкие подушки уберегло всех от случайного выстрела. Левой рукой Виктор дернул ручку на себя; сухой треск двери, доносившийся за спиной, не оставлял времени на то, чтобы подробней рассмотреть конструкцию.
Перехватив переднюю рукоять, он развернулся к двери. Филенка уже была проломлена и через щербину на месте высаженной доски к щеколде тянулась чья-то рука с засученной по локоть рубашкой. Виктор коротко нажал на спуск — не целясь, ведя дулом поперек двери; автомат выплюнул очередь, и ствол подкинуло выше. Кто-то дико, по-животному, заверещал там, за дверью, середину которой наискось разметили пулевые дырки; рука скрылась из пролома. Виктор понял, что оттуда будут стрелять и полоснул второй — длинной, справа налево, взяв пониже; пули прошили дверь и тонкие, в одну доску, перегородки. Крик оборвался.
Невидимая Безносюк продолжала голосить в форточку: "У-би-ва-юют!!!". Остальные жильцы, заслышав пальбу, похоже, предпочли затаиться в комнатах.
В магазине оставалось еще на пару очередей. Виктор навел автомат на Ярчика, который, сидя на Веристове, бил его головой об пол.
— Хенде хох! — заорал Виктор. — Нихт бевеген, ду аршлох! Убью, сука!
Ярчик, тяжело дыша, приподнялся и поднял руки.
— На пол, блин! На пол, я сказал! Мордой вниз! Руки за голову! Не дергайся, я нерв...
Он не успел закончить: Веристов, высвободив руки, молниеносным движением ударил барона с двух сторон ладонями по лицу — как показалось Виктору, даже не сильно. Тот повалился ничком почти без вскрика. Веристов отполз в сторону, сел на пол, держась за горло, и судорожно пытаясь глотнуть воздух. Лицо его было залито кровью из рассеченной брови, кровь стекала по подбородку и алыми пятнами расплывалась по разодранной рубахе.
— Ампула в воротнике, — осипшим голосом выдавил Виктор, — я проверю.
— Сле...дите за дверью... — Веристов, наконец, вздохнул, и тут же его слова прервал приступ кашля. — У вас... с оружием лучше.
Сидя на полу, опершись левой рукой, он перевернул тело барона на бок, и с треском рванул ворот.
— Есть... — сперва он хотел спрятать белый измятый лоскут себе в карман, но, передумав, сунул рядом за дверцу поддувала.
— Эй, в доме! — из пустого проема окна донесся четкий командный голос Брусникина. — Дом окружен! Сопротивляться бесполезно! Предлагаю сложить оружие и выходить по одному!
Виктор хотел подойти к окну и ответить, но Веристов сделал отрицательный жест.
— Георгий Семеныч! Это ротмистр Веристов! — крикнул он, став в простенке между дверью и печкой. — Мы с Ереминым в комнате, фон Айзенкопф у нас на мушке.
— Держитесь! Сейчас из полиции подъедут!
Скривившись от боли, Веристов вытащил из кармана вороненые наручники.
— Очнется, дернется — бейте не глядя, не бойтесь зацепить. Хочется поскорее отмучиться.
— Лю-юди! Ре-жуут! — сиреной воздушной тревоги долетал в комнату голос Безносюк. Сизый пороховой дым вытягивало сквозняком в коридор через дырку в двери.
Закованного Ярчика-Айзенкопфа Веристов прислонил к печке и, обшарив одежду, вытащил, помимо бумажника и документов, уже знакомый зауэр и куцый, похожий на игрушку "штейр-пипер" в кобуре на лодыжке. На пояснице под пиджаком оказалась финка, до которой Ярчик так и не смог дотянуться, а из внутреннего карман, глухо стукнув об пол, выпал легкий алюминиевый кастет с шипами. Веки барона задергались; он открыл глаза, и тут же застонал от боли.
— Шайзенкопф, — не выдержал Виктор, — нафиг вам был этот арсенал? Вам нужен был пистолет с одним патроном.
Барон хрипло рассмеялся, тут же закашлявшись. Распухшая губа немного мешала ему говорить.
— Один патрон.... Я идиот. Трижды показать, что вы не держите патрон в стволе. Сыдяеву, танцовщице и мне у Общественного собрания. Три раза. Если что-то показать человеку трижды, он решит, что так будет всегда... А перед разговором — дослали и пополнили обойму. Или вы собрались тут показать оборону Севастополя? Недооценил я вашу агентуру, Николай Семенович.
— Хватит комплиментов, барон, — оборвал его Веристов. — Сколько у вас людей и где? Может, колено вам прострелить при попытке нападения?
— Лишнее. Я проиграл, забирайте все. Здесь четверо, и Ковач с глухонемой служанкой должна была подъехать в экипаже. Полагаю, ее спугнули люди капитана. Остальных мы потеряли раньше. Сыдяева вчера господин Еремин напугал охранкой, да так, что он решил выйти из игры. Пришлось устранить. Еше один агент, что проник под видом рабочего в цех бронеходов, а потом уничтожил Прунса, должен был ждать наших людей в условном месте. Но пропал. Видимо, понял, что его тоже прикончат. А Прунс был двойным агентом. Блестящим агентом, у него просто талант — жить с двойным дном. Это вы здорово придумали — подсунуть ему Еремина, даже я на это попался...
"О чем это он? Провокация?"
— Прунс вашего Еремина узнал, и после вас тут же побежал к нам. Жадность сгубила, хотел хорошей жизни и сейчас. Конечно, я тут же дал ему задание, чтобы он сказал вам, будто обознался. И будь господин Еремин обычным изобретателем — неудачником, все бы на этом и кончилось. Но милейший Виктор Сергеевич начал сеять направо и налево доброе и вечное, и, самое главное — разумное. Тут и дураку понятно, что вы возьмете Прунса в оборот, а через него выйдете на нас. Выхода не было.
— А Вырошников?
— Не наш человек. Он все равно бы застрелился. Флукос разыграл покушение на меня, а потом подкинул вам труп, чтобы я смог быстро сойтись с Ереминым через Анни. С Ереминым у вас гениально, начиная с задержания у станции. Признайтесь, сколько умов над этим в Москве работало?
— Лучше скажите, сколько умов работало в Берлине, чтобы убить человека лишь для знакомства вас с Ереминым, — не выдержал Веристов, — или это ваша импровизация?
— Какие красивые слова, Николай Семенович. Идея принадлежит местному контингенту, они же исполнители. Как говорится, нет отбросов, есть агентура. Вы же находите людей, готовых за три червонца внедриться в конспиративные организации?..
