В углу снова раздалось невнятное бормотание, не сразу сложившееся в понятную человеческую речь.
— Ик... ой... ик... Чтоб тебя!.. ик... Будь ты не ладен!.. Пусть ты хоть трижды гоблин... ик... никому не скажу... ик... если найдешь, чем промочить глотку... ик... Разрази меня гром!.. ик... — икнул человек-дракон в последний раз, тяжело перевел дыхание и вроде справился с икотой.
— Что эти дураки, — кивнул он на зарешеченную дверь, — могут понимать в гоблинах? У них одно занятие — хватать нашего брата и выжимать из него все до последнего гроша, верно?
Квентин счел за благо промолчать, чтобы не нарваться на какую-нибудь провокацию.
— Гоблины им мерещатся... — ворчал человек-тряпочная-гора. — Не знают они еще настоящих гоблинов и не ведают, чем завтрашний день обернется. Думают, всегда будет так: тишь, да гладь, да божья благодать. Ан нет, все еще может и по-другому обернуться, верно? — он снова обратился за поддержкой к Квентину. Но принц опять промолчал.
— Как звать-то тебя?
— Квентин, — не сразу ответил тот.
— А... Хорошо... А я Фарт, отставной капитан королевского флота. Да... — протянул он, словно не легки были его воспоминания.
— По говору, ты вроде как не из наших мест. Откуда пожаловал-то?
— Из степей.
— Из степей? Ну, тогда точно гоблин, — в темноте послышалось какое-то хрюканье, которое можно было принять и за смех и за кашель. — Ты только не вздумай на дознании брякнуть, что пришел из степей или пуще того из леса. Там, кроме гоблинов и прочих уродов, никого нынче не водится.
— С тех пор как у нас первым министром стал Теодор Грант, — продолжал Фарт, — так и пошла эта бдительность, туды ее в кочерыжку. Бдеть, понимаешь, стали за своими карманами да гоблинов ловить по городским кабакам. Я тебе вот что скажу, парень, ни черта они не понимают в гоблинах. Они и в лес-то сунуться боятся, всё только и надеются на Небесный Огонь. А то не понимают, что если Конах соберет силы да ударит внезапно, так ничто нас и не спасет. Кто его знает, есть там еще Небесный Огонь, — Фарт ткнул пальцем в потолок, — или уже весь вышел... Вот и бдят, туды их в кочерыжку.
Квентин опустился на лежанку, покрытую соломенным тюфяком. Во рту у него с самого утра не было ни крошки. Деньги украли, вещи отобрали, а самого заточили в каталажку не понять за что. Вот тебе и свободный город Магоч. В темноте он заметил металлический бак и две кружки, прикрепленные к нему цепочкой. С удовольствием выпил холодной воды. Похоже, его мечты о тюремной баланде начали сбываться.
— Скажи, Фарт, ужин уже был?
— Ужин? Ну, если ты называешь это так, то да. А если не хочешь отравиться, то вот возьми-ка лучше это, — он протянул принцу кусок хлеба с ветчиной и кружками нарезанного лука. — Это я прихватил с собой, когда меня выволокли из "Трех поросят". Бери, не стесняйся.
— Спасибо, — Квентин схватил бутерброд и в одно мгновение, даже не разобрав вкуса, проглотил его. Фарт с удовлетворением проследил за этим.
— У тебя что, денег не было?
— У меня их украли.
— А-а-а... Это у нас просто. Только рот разинь... — Фарт помолчал, обдумывая сложившуюся ситуацию, и сказал: — Да трудно тебе придется, парень. И поручиться, я так понимаю, за тебя некому. Нет у тебя никого в городе, верно?
— Да, — вынужден был согласиться Квентин.
— А раз так, то высокая следственная комиссия, туды ее растуды, с тобой церемониться не будет. В лучшем случае, вышвырнут из города, в худшем, закроют здесь или отправят на галеры.
— Я не гоблин.
— Это никого не волнует. Вот что, парень. Надо тебе найти поручителя. Кто бы за тебя словечко в суде замолвил. Из местных кого-нибудь. Может, все же есть такие? — снова спросил Фарт, и Квентину послышалось в его голосе чуть заметное возбуждение.
— Я шел с поручением к одному человеку, но он даже не знает о моем существовании.
— Вот значит как... Плохо дело. Уж на что я тертый калач, и то не знаю, как тебе помочь. Меня-то завтра отпустят, не сомневайся... А то взяли, понимаешь, моду: чуть человек выпил да погулял маленько, так сразу и в каталажку. А вот с тобой-то что делать будем? Может, скажешь, к кому идешь? Я с ним встречусь и расскажу о тебе, — предложил Фарт.
Квентин не знал, что и ответить. С одной стороны, у него не было выбора: или довериться первому встречному, или застрять в тюрьме надолго. Но с другой стороны, неизвестно, кем может оказаться этот человек.
Поэтому Квентин рассудил:
— Утром переговорим. На свежую голову думать лучше.
— Ну, как знаешь, парень. Спать, так спать. Подъем здесь рано, — Фарт забарахтался в своей куче тряпок, поворачиваясь лицом к стене.
Квентин, устраиваясь поудобнее, взбил слежавшийся соломенный тюфяк, и как только его голова коснулась жесткой, набитой соломой подушки, тут же провалился в глубокий сон.
Утро началось с металлического бряцания у дверей. Квентин открыл глаза и увидел, что только начинает светать — за маленьким оконцем серел квадрат неба.
— Подъем! — скомандовал надзиратель. — Приведите себя в порядок. Через пятнадцать минут вам, бездельникам, будет подан завтрак.
Справив нужду в деревянный бочонок, арестанты приступили к умыванию. Квентин плеснул в ладони холодной воды и силой брызнул себе в лицо. Это помогло окончательно отойти от сна.
"Брр, холодно как", — встряхнулся он, приводя в порядок свои мысли. Всю ночь ему что-то снилось, он усиленно с кем-то дискутировал на какие-то отвлеченные темы, но сейчас, как ни старался, ничего не мог вспомнить. "Может, грибы опять что-то хотят сообщить, — думал он. — Как плохо, что я их не понимаю". Он потрогал тщательно спрятанный в одежде золотой ободок, который почему-то не обнаружили при обыске. Принц покосился на Фарта. Пьяница сидел на лежанке молчаливый и грустный, тупо уставясь перед собой остекленевшими глазами. От оживления предыдущей ночи не осталось и следа, сегодня мир повернулся к нему своей сумеречной стороной.
Оконце в двери распахнулось, и надзиратель просунул в камеру две оловянные миски с парящей жидкостью. Несмотря на то, что Фарт, будто патриархальный глава семейства, старался соблюдать медлительность и степенность, ложка в его руках то и дело выбивала барабанную дробь то на миске, то на его зубах.
— Ну как ты, Фарт? — поинтересовался Квентин самочувствием соседа. Оловянная ложка еще некоторое время отстукивала дробь, прежде чем Фарт смог ответить:
— Нехорошо... Весьма дурно себя чувствую, дружище.
Квентин подумал, что джентльменам не к лицу читать друг другу нотации, и от дальнейших замечаний решил пока воздержаться. Однако немного придя в себя после горячей, но пустой похлебки, Фарт решил сам продолжить ночной разговор:
— Так кого мне известить, что ты в тюрьме, когда выберусь отсюда? — спросил он, зябко ежась и закутываясь в свои лохмотья.
— Я шел к одному человеку, но он меня не знает. А раз не знает, то думаю, мне придется выпутываться самому.
— Ты все-таки не гоблин?
— Нет, не гоблин.
— Тогда выпутаешься. Небесный Огонь сразу распознает гоблинов, — Фарт с шумом втянул в себя остатки баланды из миски. — Правда, не на всех жрецов можно положиться, многие такие же проходимцы, как и стражники.
— Запомни, — взгляд Фарта вдруг стал осмысленным и твердо сфокусировался на Квентине. — Если дело дойдет до жрецов, требуй участия в суде преподобного Патрика. У этого еще сохранились кое-какие представления о чести. А в общем, тебе нечего бояться, раз ты не гоблин. Они убедятся, что с тебя взятки гладки и отпустят. Но прежде и помурыжат же тебя, парень!..
В это время загрохотало дверное железо. Надзиратель приказал Фарту выходить из камеры.
Фарт нетвердо шагнул к выходу и уже на ходу, обернувшись к Квентину, добавил:
— Если что, всегда меня найдешь у "Трех поросят". После всего, думаю, у тебя появится много вопросов. Да и мне найдется, что тебе рассказать, принц Квентин, — и, заговорщицки подмигнув молодому человеку, он вышел из камеры.
* * *
Друум придирчиво оглядел остальных — хороши же они. Замызганные, замусоленные крестьяне, выбравшиеся в город на заработки. Все воины престола удачно миновали посты стражников: золотая монета Терраны, щедро выданная Его Святейшеством, служила надежным пропуском. И вот все пятеро, за исключением Альдора, собрались в условленный час на главной торговой площади Магоча. Стараясь не собираться заметной группой и вместе с тем не упускать друг друга из вида, агенты престола рассеянно бродили среди торговых рядов, ожидая Альдора. "Старику давно пора убираться на покой, — с раздражением думал Друум. — Как бы нам не влипнуть в какое-нибудь дерьмо из-за этой старой развалины".
Вся команда, пробравшись в город по одиночке, находилась здесь со вчерашнего вечера, но пока им ничего не удалось узнать ни о монтанском принце, ни об Альдоре. Мальчишка, безусловно, был в городе, но найти его здесь будет непросто. В Магоче было много приезжих. На днях должен был состояться грандиозный рыцарский турнир. "Где же старик?" — озабоченно вглядываясь в толпу, думал Друум. С одной стороны, было даже хорошо, что Альдор куда-то запропастился. В этом случае все командование операцией переходило к нему, а это в конечном счете сулило неплохие перспективы. Но с другой стороны, исчезновение магистрата могло иметь и особые причины, в том числе и предательство. А это уже было совсем нехорошо и могло поставить под угрозу срыва всю операцию. Друум гнал от себя эти мысли. И как только мысль о предательстве старины Альдора могла придти ему в голову? Но как он ни упорствовал, смутные догадки и подозрения все же одолевали его. "Лишь бы старик появился. Пусть докажет свою преданность и поможет довести операцию до конца, а там посмотрим... — размышлял Друум. — Там придет время задуматься над письмом Его Святейшества".
Часы пробили ровно двенадцать, когда на повозке, запряженной парой белых лошадей, на торговую площадь въехал королевский помощник Якобс вместе со своим помощником. Якобс слез с повозки и придирчиво оглядел рынок. До турнира оставались считанные дни, а эти чертовы кузнецы и ремесленники до сих пор ничего не сделали. На сегодняшний день оружейнику удалось собрать только чуть больше половины королевского заказа. И если сегодня-завтра эти бездельники не подвезут оставшееся снаряжение, то за такую организацию турнира король Стефан явно не погладит его по голове, а если и погладит, то только предварительно вынув ее из плетеной корзины с опилками. Подогретый полуденной жарой и подобными невеселыми размышлениями королевский оружейник Якобс вошел в такое состояние духа, когда лучше было ему не перечить. Якобс кивнул помощнику, чтобы следовал за ним, и, чувствуя в себе грозную и несокрушимую силу праведного гнева, направился к оружейным рядам. Торговцы заметили своего мучителя, и среди них пробежало легкое замешательство.
— Так когда ты поклялся доставить щиты, гоблинская морда?! — грохотал на всю округу Якобс, держа за грудки какого-то тщедушного торговца так, что ноги бедолаги едва кончиками носков касались земли. — Или ты думаешь, ведьмино отродье, что меня можно обмануть?! По-легкому загрести денежки и смыться?! — Якобс тряс несчастного с такой силой, что голова торговца моталась из стороны в сторону, как у марионетки. — Турнир на носу, а еще ничего не готово!
— Милорд, мы работаем... Делаем все, что в наших силах... — полузадушенно бормотал торговец.
— Вы что не знаете наших правил?! — Якобс обвел яростным взглядом сбившихся в испуганную кучку лавочников. — У нас на турнире всем предоставлены равные возможности. А это значит, что каждому, повторяю, каждому должно быть выдано одинаковое оружие, обмундирование и снаряжение. У них только лошади свои! — он с силой отбросил в сторону задыхающегося торговца. — Король дает вам возможность заработать на турнире, как вы этого не понимаете, уроды порченные!
Якобс схватил лежащее на прилавке копье.
— Сколько этого добра вы должны были поставить на сегодняшний день?! Что? Триста? А сделали сколько?! Двести? И ты, придурок, думаешь этим отделаться?! — оружейник продолжал разносить купцов, на две головы возвышаясь над толпой.
Друум посмотрел на часы: была четверть первого. Прибудет Альдор, не прибудет, а задание выполнять нужно. Вот и королевский оружейник Якобс уже на площади и распекает торговцев. Пришло время выходить на связь. Он подал условный знак своей группе, и все они, неспешно смещаясь в сторону оружейных лавок, направились к королевскому оружейнику.
Услышав бой курантов на ратуше, Альдор прибавил шагу. "Скорее всего, — думал он, — все уже собрались и ждут меня". Пробираясь сквозь базарную толчею, он зорко всматривался, пытаясь отыскать знакомые лица. Но первым увидел, а точнее, услышал королевского оружейника. И только потом разглядел в толпе Друума с солдатами и жрецами. Агенты престола целенаправленно протискивались к высокому господину, разносящему оружейных торговцев. Это показалось Альдору странным. Он не знал, что они должны были встретиться здесь с кем-то еще. Магистрат давно подозревал, что от него многое утаивают, и теперь, похоже, у него появился шанс убедиться в этом. Поэтому Альдор решил пока не выходить из тени. Он незаметно приблизился к Друуму и встал у него за спиной. Даже если бы кавалер и обернулся, он не заметил бы Альдора. Маг использовал один нехитрый прием, и за спиной Друума оказался пожилой крестьянин с печально обвисшими усами, одетый в расшитую домотканую рубаху.
Агенты престола незаметно окружили Якобса. Друум подобрался сбоку к королевскому оружейнику. Якобс продолжал громко, на всю площадь, изливать свое негодование. Испуганные торговцы тряслись и жались, стараясь держаться подальше от длинных рук оружейника. Друум, тоскливо взирая на Якобса снизу вверх, терпеливо ожидал, когда тот накричится. Однако, судя по красной с капельками пота физиономии, Якобс сегодня был явно в ударе и останавливаться пока не собирался. Он еще минут пять костерил лавочников, прежде чем, обложив их в который уже раз гоблинским отродьем, приказал сносить в повозку все вооружение, что есть на сегодня.
— И запомните, гоблины порченые, если к завтрашнему утру не будет готова вся партия, я лично устрою вам такие муки, о которых вы с облегчением будете потом рассказывать чертям в аду, — грозно пообещал Якобс напоследок.
Остывая постепенно, как кипящий чайник, Якобс уже собирался взгромоздиться на свою повозку, заваленную собранным инвентарем и оружием, когда за его спиной вдруг негромко осведомились:
