Больше в этот день мы ни мать ни кюре не видели. На другой день они появились. Кюре вел себя как обычно, мать с нами не разговаривала. Так прошло несколько дней. Внешне все было тихо и спокойно, но я чувствовала, как копиться напряжение. И как я не готовилась к решительному столкновению, развязка наступила неожиданно.

Как обычно в конце недели, после вечерней трапезы, кюре позвал нас на исповедь.

— Спасибо святой отец, но я не буду исповедоваться, — заявила Лота.

— Но почему дочь моя? Рассказав мне о своих грехах ты облегчишь душу и я отпущу тебе их.

— Исповедь не облегчает мне душу, и я привыкла судить сама себя за допущенные ошибки. Зачем вам знать о проблемах в которых вы не разбираетесь?

Мы все замерли, пошатнувшийся авторитет кюре готов был рухнуть окончательно. Он понял это и весь напыжился от гнева. Повторялась почти та же полузабытая сцена семигодичной давности. Только теперь с ним спорила не девчонка, а уверенная в своих силах молодая женщина и прибегнуть к доводу силы было уже невозможно.

— Дочь моя, ты впадаешь в гордыню, а это тяжкий грех. — Начал он с трудом переведя дух.

— А спать с чужой женой на глазах у ее детей разве не грех?

После таких слов в комнате повисла мертвая тишина. Кто в какой позе замер, тот в ней и пребывал. На кюре было жалко смотреть.

— Поклянитесь именем бога и скажите, что это не правда. — Шарлота сознательно шла на обострение конфликта.

Кюре молчал, здесь все знали, что это так и ему священнику врать под присягой в таких условиях было невозможно, после этого оставалось только исчезнуть из этих мест. Мать хотела было что-то сказать, но Лота так зыркнула на нее, что готовые сорваться гневные слова застряли у нее на губах.

— С тобой мамаша я разберусь позже. Как неверная жена, ты будешь лишена прав и будешь сидеть тихо, как мышка иначе вылетишь из поместья только так и дорога будет твой дом родной. Кюре покинет нас. Здешнего прихода у него больше нет. Если хватит наглости, обращайтесь за новым к епископу. Отец имение передашь мне, выделив сестрам приличное приданое. Это все.

Все сидели ошарашенные произошедшем и переваривали услышанное. Шарлота поманила кюре пальцем к себе. Как не странно он послушно подошел и я услышала как она ему прошептала.

— Если хоть как-то против меня рыпнишься, я раздую дело о покушении на мое убийство и дело кончиться для тебя не ссылкой, а плахой.

Глава 14

Тихая провинциальная жизнь

Сюрпризы родного дома (Ральф)

Черт возьми, я не страдаю сентиментальностью, но вернуться домой было приятно. Поместье отца почти не изменилось за те годы, когда я был здесь последний раз. Когда же это было? Я только что кончил университет и получил предложение поработать в тайной службе премьер-министра. Да точно, это было уже семь лет назад. Каким же наивным романтиком я был в ту пору. Но ничего, работа на лорда Раиса быстро излечила меня от излишне восторженного взгляда на жизнь. Сейчас в двадцать восемь лет, я мог с полным основанием считать себя прожженным циником. Но, тем не менее, когда я ехал мимо таких знакомых мест, что-то щемило в груди, и мелькали мысли, что в родные пенаты можно заглядывать и почаще, и не только когда это связано с заданием премьера.

Я не предупреждал отца, хотелось преподнести ему сюрприз. В письмах, которые мы иногда писали друг другу, он всегда просил навестить отчий дом и я всегда обещал при случае сделать это. Мое появление, как я и ожидал, произвело на старика сногсшибательный эффект. Вышколенный лакей не успел доложить сеньору, что прибыл его сын, как был сметен в сторону резко распахнувшейся дверью, а я заключен в медвежьи объятия батюшки.

Он постарел, но силы в нем было еще достаточно, и из его объятий я вышел существенно помятым.

— Почему не предупредил стервец? — Ревел он, награждая меня ощутимым шлепком по спине.

— Спокойно батя! Еще немного и ты лишишь себя единственного сына.

— Экие вы в столице нежные. Ладно, умойся с дороги, а я прикажу накрыть стол. Времени уже много, вполне можно и поужинать, и у меня тоже есть сюрприз. — Отец хитро прищурился. — Ты удивишься.

Через некоторое время, я, умытый, переодевшийся во все свежее, сидел за столом, накрытым с неожиданной для меня роскошью, и, утоляя нагулянный в дороге аппетит, вел неторопливую беседу с отцом.

— Ну а у вас тут как? Все по-прежнему тихо спокойно. Сонное провинциальное болото?

— Какие мы стали гордые в столицах. Да у нас тут дела творятся почище, чем в Расе.

— Давай отец выкладывай ваши новости.

— О, у нас, их тут целый ворох. В Шехонском лесу расплодилось видимо-невидимо лесных котов, они даже здесь иногда появляются.

— Бать, а ты не преувеличиваешь?

— Следы этих тварей находили даже рядом с нашим домом. Если повезет — Отец усмехнулся — ты их тоже увидишь, а несколько крестьян клянутся и божатся, что видели лесного кота в нашем парке.

— Так. Может, у вас тут и феи с нимфами и русалками объявились?

— Ты зря насмехаешься. Так оно и есть. В лесу люди видели эти прекрасные создания.

— Отец признайся, ты меня разыгрываешь?

— Да ничего подобного. Ты знаешь баронов Пара?

— Еще бы. С Алонзо мы целый год учились в университете. Правда, я уже заканчивал, а он только поступил, но покутить вместе мы пару раз успели. Да и его отца встречал. А какое они имеют отношение к здешним делам?

— Так у них здесь поместье.

— Надо же, а я и не знал.

— Алонзо иногда живет в нем. Так, что ты можешь при случае его навестить, и он тебе подтвердит. Потому что он и встречал лесную фею. Вместе с сиром Фалье, это тоже здешний помещик, ты его может, помнишь, он как-то был у нас, когда тебе было лет десять, они решили добыть лесного кота. Уговорили егеря Зелу поохотиться с ними на этого зверя. Ты же знаешь, если Зелу берется найти логово зверя, он его находит. Взяв еще пяток слуг, они отправились в лес. Несколько дней Зелу тащил их какими-то звериными тропами по только ему одному видимым следам и приметам. Устали они как собаки. Наконец вышли к небольшому лесному озерцу. Там устроили лагерь. Алонзо оставил остальных, и отошел умыться к озеру. Там он ее и увидел. В озере купалась прекрасная девушка. Она была совершенно нагая и когда вышла из воды, Алонзо застыл раскрыв рот, такой совершенной красоты он никогда не видел. Но девушка была не одна. Ее охранял лесной кот, на которого они собирались охотиться. Правда, Алонзо был в таком состоянии, что ни о какой охоте не могло быть и речи, и кот его бы непременно загрыз, если бы лесная фея не отогнала его от Алонзо. Потом она снизошла даже до того, что поцеловала его. От счастья барон потерял сознание, а когда очнулся ни красавицы, ни чудовища рядом не было. Тем временем, пока Алонзо любовался лесными красавицами, лагерь охотников посетил демон и очень убедительно объяснил им, что лес надо покинуть. Вот так-то. Естественно они вернулись. Алонзо, говорят, теперь сидит у себя в имении, и беспробудно пьет.

— Однако. Когда слухи о вашей экзотике дойдут до столицы, здесь прохода не будет от желающих посмотреть на лесную живность, а тем более пообщаться с нимфами. Это и был обещанный сюрприз?

— Нет, это только новости и сплетни. Ты, ведь, любишь узнавать разные необычные слухи?

— Конечно, отец. Продолжай.

— Это уже более прозаично, но для тебя, возможно, более полезная информация. В окрестности Торкайскоко замка появился некий демон. Режет тамошних разбойничков, что крестьянин траву, во время сенокоса. Ты, поди, забыл про нашего Толстого Пака, или в столице про него тоже знают?

— Отец, у тебя мания величия. В Расе знают только о факте существования Байской провинции. А из тех, кто тут живет, в лучшем случае вспомнят губернатора Бариджа, да графа Берндота. Если мне память не изменяет, Пак, какая-то темная личность, связанная с работорговцами и бандами, потрошащими караваны на тракте?

— Так оно и есть. Он связан с кем-то из шишек, по слухам с самим графом Берндотом.

Я насторожился, похоже, полностью расслабиться мне не удастся и дома.

— Поэтому с ним предпочитают не связываться, да и действует он очень осторожно и кроме туманных слухов инкриминировать ему ничего невозможно. Так вот, этот демон разогнал несколько шаек, промышлявших на тракте и подчинявшихся, как считается, Паку. Некоторых разбойников убил, других покалечил.

— Интересно. Давай отец выкладывай все, что знаешь и про Пака и про этого демона.

— Что демон. У нас тут появляется сама леди Смерть!

— Тоже удивил, она везде появляется и нам, надеюсь не скоро, но пообщаться с этой неприятной дамой придется.

— Ты не понял. Она вмешивается в дела живых людей и заставляет их поступать по-своему. Умирают только те, кто противится ей, для других общение с ней бывает даже полезно.

— Однако! У вас тут просто кладезь всевозможных чудес.

— Ты зря мне не веришь. Сейчас я расскажу тебе о некоторых деяниях этой леди Смерть, и ты поймешь, что здесь все далеко не так просто.

Отец дал знак слуге, тот долил нам в бокалы вина и отец собрался продолжать посвящать меня в дела родного края, но его прервали. С улицы раздался стук копыт, хлопанье дверей, какая-то суета.

— А это обещанный сюрприз. — Отец улыбнулся, не спуская с меня хитро прищуренных глаз.

Дверь в трапезную распахнулась и, все занимавшие меня до этого момента мысли вылетели из головы. В проеме стояло самое прекрасное создание, которое я когда-нибудь видел в своей жизни. Очаровательно юная девушка, совершенная фигура, небесно прекрасное личико, со смутно знакомыми чертами. Только слегка запыленный костюм амазонки и раскрасневшиеся от скачки щеки указывали, что это все же земное создание, а не небожитель. Стянув с головы берет, она тряхнула медной гривой, рассыпавшихся по плечам волос.

В своей жизни я видел немало красивых женщин, но ни одна из них не производила на меня такого ошеломляющего впечатления, как появившаяся красавица. Отец видел мое состояние, и, казалось, получал от этой сцены огромное удовольствие. В темных глазах девушки, с любопытством смотревшей на меня что-то мигнуло.

— Да это же Ральф! — звонко воскликнула она и вдруг подбежав ко мне, обняла и поцеловала.

От так неожиданно свалившегося счастья я чуть не упал со стула. Вид у меня был, наверное, дико ошарашенный и донельзя глупый. Потому что оба, и отец, и красотка, глядя на меня, засмеялись. Когда смеются над тобой — это обидно, но ее смех был так заразителен, а смотреть на украшенное ровными белыми зубками ангельское лицо, так приятно, что я тоже заулыбался.

— Я же тебе говорил, Лота, — отец просто давился от смеха — что ты производишь на мужчин сногсшибательное впечатление. Мой сын, как и все, не стал исключением.

— Лота? Дочь Сореля? — В хаосе царившим в моем мозгу начал появляться хоть какой-то порядок.

— Лишний раз убеждаюсь, что женщины гораздо внимательнее мужчин и обладают лучшей памятью. Да, это твоя родная кузина, дочь моего брата. Сейчас она живет дома и часто гостит у меня. Надеюсь, тебя это не огорчает?

— Меня огорчает только, что она моя сестра. — Я наконец-то совладал с эмоциями, вызванными появлением Шарлоты, и стал опять галантным кавалером.

— Дядя, я сейчас переоденусь и приду к вам. Не съедайте все. Я скоро.

Одарив нас еще одной улыбкой, она выбежала из трапезной.

— Ну, как тебе мой сюрприз? — Отец просто весь лучился от удовольствия.

— Батя, ты же видишь, я просто в шоке. — Я говорил искренне и не капли не преувеличивал. Отец это видел, и это было ему приятно.

— Когда она была еще маленьким сорванцом с вечно разбитыми коленками и поцарапанной рожицей, я всегда говорил, что Лота будет красавица. Я ошибся, она выросла просто редкостной красотулей. Скажи, ведь ты крутишься при дворе, разве там есть дамы, которые могут с ней сравниться?

— Нет, я таких не видел, поэтому до сих пор свободен. Расскажи мне о ней, где пропадала, почему и давно ли вернулась?

— Да уже месяца три. Ты знаешь, она убежала из монастыря и хотя вернулась домой, ей там не очень нравиться и она частенько гостит у меня. Ты же знаешь, у Сореля всем заправляет его стерва и этот ханжа, кюре. У Лоты с детства с ним были натянутые отношения, ее и в монастырь то отдали, чтобы убрать от кюре.

— А зачем она оттуда сбежала? И потом, отец, ей ведь уже лет восемнадцать, а в монастырях девочек воспитывают только до шестнадцати, или я не прав?

— Прав сынок, прав. И из монастыря она сбежала три года назад, когда ей было пятнадцать. Ее хотели выдать замуж за Дирье.

— Но это же редкостный ублюдок. Если мне память не изменяет, его даже судили лет пять назад за издевательства над детьми своих крестьян. Процесс был громкий. Хотели вроде и показательную казнь устраивать, но потом все как-то рассосалось. Доказать ничего не удалось. Это он?

— Да, точно. Так и было. Даже ты про это знаешь.

— И как же твой брат, готов был отдать свою дочь за этого садиста и извращенца?

— Он остепенился, да и вообще ничего не было. Злые люди оклеветали честного, богобоязненного человека.

— И ты отец в это веришь?

— Нет. Я не верю. Дирье как был сволочью, так и остался. Может, только стал чуть более осторожен. Но кюре его друг, и его земли граничат с землями моего брата. Вот так-то.

— И где же сестренка все это время болталась?

— Не знаю.

— Как не знаешь? А она, что говорит?

— Ничего, Ральф, она не говорит. Вначале я пытался расспрашивать, но она уходила от ответа. Твердила, что как-нибудь потом все расскажет. Эти расспросы ей были явно неприятны, а давить мне на нее не хотелось. Вот так и живем. Те ее три года покрыты для меня мраком и тайной.

— Неужели за три месяца она не разу не проговорилась?

— Представь себе, нет.

— Да, ну и дела. А какой она была, когда появилась здесь? Больной, измученной, несчастной? Ей очень были нужны деньги?

— Да нет. Обычная Лота. Если не считать, что я ее не видел больше трех лет. Последний раз, до этого, мы виделись в монастыре, я навещал ее почти перед самым ее побегом оттуда, она выглядела хуже. Правда тогда она была еще подростком, а сейчас это полностью расцветшая девушка.

— Да ладно отец, в пятнадцать лет девушки уже успевают сформироваться. Поэтому считаем фактом только то, что тогда Шарлота выглядела хуже. И это несмотря на здоровую монастырскую жизнь и правильное регулярное питание. Да интересно. А у тебя она, чем занимается?

— Ты знаешь, она стала помогать мне вести хозяйство. У нее просто талант. Мои доходы, за то время, что она тут выросли почти втрое.

— Вот это да! Она просто какой-то феномен. Не про одну даму, я не слышал столько необычного.

— И это называется мужчины?

Я как раз пил вино и чуть не поперхнулся от неожиданности. У стола, сияя улыбкой, стояла Шарлота. Как она прошла, что мы ее не заметили? Неужели я настолько увлекся разговором с отцом, что утратил все навыки тайного агента? Она умылась, причесалась, переоделась и стала еще ослепительнее.

— Все говорят, что это женщины любят перемывать косточки всем знакомым и незнакомым. А вы, сильный пол, не такие? Стоило оставить вас, как вы занялись обсуждением моей скромной фигуры.