Эй! Ты куда пропал? Что происходит? Ты бросил меня?
Плавным кошачьим движением Лена встала на ноги, она сейчас напоминала Галадриэль из голливудского фильма, в том эпизоде, где Галадриэль взяла в руку кольцо всевластия. Лена стала какая-то черно-белая, аура власти, невидимая обычным зрением, трепетала вокруг нее бесформенными лохмотьями, по краям вспыхивали протуберанцы, которые отпадали от астрального тела и таяли в окружающем пространстве, ее хозяин совершенно не бережет энергию, потому что сейчас это ему не нужно, при таком превосходстве сил нет нужды думать о том, как их правильнее расходовать.
— Мне жаль, — сказала Лена и в ее руке блеснул маленький перочинный ножичек.
Первый удар я легко заблокировал, руки сами собой, без участия мозга, сложились в захват, но с таким же успехом я мог попытаться применить захват к фонарному столбу. Лена легко вырвалась из моих объятий и проговорила, почти ласково:
— Не дергайся, иначе будет больнее.
И ткнула меня в глаз своим миниатюрным ножичком.
Удар пришелся в надбровье, в последний момент я успел чуть-чуть мотнуть головой, куцее лезвие рассекло кожу, глаз тут же залило кровью, но он остался цел.
— Не заставляй меня ломать твои руки! — крикнула Лена и снова взмахнула ножом.
Я переключился в ускоренный режим, как уже давно следовало сделать, и просочился под ее рукой. Я не стал пытаться напасть на нее сзади, это бессмысленно, вместо этого я бросился на кухню в последней надежде найти там если не топорик для разделки мяса, то, хотя бы, достаточно длинный нож.
Топорика я не нашел, зато целый комплект ножей торчал в подставке сбоку от раковины, но среди них не было ни одного с нормальным лезвием. Лазерная заточка, мать ее! Лена появилась в дверях, она загораживала проход, я оказался заперт в ловушке... нет, выход есть!
Я прыгнул на кухонный стол, до окна оставалось не более метра, но стальная рука сжалась на моей лодыжке, я рухнул на столешницу, разбив грудью что-то стеклянное, кажется, стакан, и нож впился в мою шею.
— Умри так, как грешил! — злорадно выкрикнула Лена и располосовала сонную артерию.
Я перевернулся на спину и ударил ее в живот обеими ногами, так сильно, как только мог, но она даже не шелохнулась.
Сопротивление бесполезно, констатировал червь. Ни крест, ни голос вдали не возразили, они вообще молчали.
Можно попробовать остановить кровотечение, я могу сделать это сам, без чьей-либо помощи, сейчас...
— Не мучай себя, — сказала Лена и разрезала вторую артерию.
Я попытался встать или хотя бы сесть, но от резкого движения кровь залила лицо... господи, сколько ее уже вытекло!
— Не тебе поминать господа, грешник, — заявила Лена и я потерял сознание.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. АПОКАЛИПСИС СЕГОДНЯ.
1.
— Сергей! Сергей! Поднимайся! Да поднимайся ты, все уже кончилось!
Я открыл глаза и обнаружил, что все действительно кончилось. Я лежал на полу, вокруг меня было много крови (моей крови, вспомнил я), а рядом на корточках сидела Зина и всячески тормошила меня. Что за чертовщина тут... и в этот момент я вспомнил все.
— Где она? — завопил я, моментально вскочив на ноги и напряженно озираясь по сторонам, то ли в поисках какого-нибудь оружия, то ли чтобы убедиться, что путь к окну снова открыт.
И я увидел ее. Лена лежала в коридоре, связывающем кухню с прихожей, и она была мертва. Пусть лица и не видно, но в том, что она мертва, нет никаких сомнений, это сразу заметно по отсутствию ауры. Видимых повреждений нет.
— Что... как... — я никак не мог сформулировать вопрос, но Зина и так все поняла.
— Точно не знаю, — сказала она. — Я лежала в комнате, вначале мертвая, но потом кто-то придал мне не-жизнь. То есть, не кто-то, мы с тобой знаем, кто это был. Я слышала с кухни ваши голоса, вы дрались и она побеждала, а потом голоса затихли и она начала плакать, а потом вдруг замолчала, побежала в прихожую и упала. Когда я подошла к ней, она была мертва.
Мой взгляд, судорожно метавшийся по сторонам, упал вниз и мне поплохело.
— Это... это все моя кровь?
— Да.
— Но...
— Ты мертв. Мы с тобой — живые мертвецы. Подозреваю, что это помогло нам избегнуть последнего заклинания.
— Какого заклинания?
— Того, которое убило светлую. Думаю, он спланировал бой с самого начала. Вначале несколько нелепых и наивных ударов, которые никак не могли достигнуть цели, а потом он незаметно превратил нас в живых мертвецов и, когда применение финального заклинания стало для нас безопасным, он нанес удар.
— Но нас обоих убила Лена!
— Живой мертвец должен некоторое время пробыть обычным мертвецом, точно не знаю, в чем тут дело, но таков закон природы. А то, что нас убила именно Лена — наверняка часть общего плана, он заставил их чувствовать себя победителями, они расслабились и в результате проиграли.
— Они?
— Светлая и ее хозяин.
— Мда... круто... а что это за удар был?
— Не знаю. На теле никаких повреждений не видно, это могло быть все, что угодно. Скорее всего, простая остановка сердца.
— Даже мы с тобой умеем запускать собственное сердце. Кстати! Мне показалось, когда Лена ударила тебя заклинанием, ты начала стареть прямо на глазах... что это было? И как ты ожила?
— Не знаю, — пожала плечами Зина. — Я сразу потеряла сознание, а когда очнулась, она убивала тебя на кухне. Да и какая разница? И вообще, хватит грузиться, сходи лучше умойся.
В ванной меня ждало новое потрясение — такого бледного лица, как то, что смотрело из зеркала, я не видел даже в фильмах про вампиров.
— Зина! — крикнул я. — Что это?
— В зеркало посмотрел?
— Да. Что со мной?
— А чего ты хотел? У тебя же вся кровь вытекла, вот и бледный стал. Не волнуйся, она восстановится.
— Скоро?
— Как только, так сразу. Понимаешь, сама по себе кровь не восстанавливается, живые мертвецы вообще очень плохо регенерируют. Ты должен воссоздать кровь.
— Как это? Выпить, что ли?
— Да, выпить.
— И сколько?
— Около четырех литров. Может, чуть меньше.
— Человека придется загрызть?
— Одним человеком тут не обойдешься, тебе ведь годится не вся кровь, а только первая. Да и вообще, четыре литра за один раз не выпьешь, больше двух из тела даже слить трудно, придется все крупные вены вскрывать, тело вывешивать... Короче говоря, пятьдесят трупов, и ты снова румяный и розовый.
— Пятьдесят?!
— Ну... может, и сорока хватит.
— А другого выхода нет?
— Есть. Ты мессия, пожелай, чтобы кровь восстановилась, и она восстановится.
— Желаю.
— Не шути с этим. Сконцентрируйся, ощути себя богом и пожелай. А если не получится, придется пить кровь.
— И я снова стану вампиром?
— Ты им уже стал, только ты еще в шоке и не понимаешь.
— Так как же быть?
— Как-как... действовать надо, а не сопли распускать. Давай, концентрируйся и действуй.
— Я не умею!
— Бесов изгонять умеешь, а самого себя исцелить не можешь — не верю! Поверь в себя и действуй!
2.
К вечеру процесс пошел, причем не только у меня, но и у Зины. Моя кровь начала восстанавливаться, и хотя я все еще был похож на ожившую иллюстрацию к фильму ужасов, я начал ощущать, что процесс идет. А часов около восьми Зина радостно вскрикнула и запрыгала на месте, как маленькая девочка — у нее снова забилось сердце, она теперь совсем живая.
Хорошо ей, а я себя чувствую круглым идиотом. Не хочется ни спать, ни есть, ни пить, ни курить, сижу перед телевизором, смотрю дурацкий ящик, понимаю, что занимаюсь ерундой, но никак не могу заставить себя переключиться на что-нибудь более дельное. Пытался книгу почитать — бесполезно, мертвые мозги работают не так, как живые, все время хочется неподвижно сидеть и ничего не делать.
Звонил Саша, будущий муж Зины, сказал, что будет поздно, у него неожиданно возникли какие-то дела до позднего вечера.
— Трахается, — констатировала Зина, — вот и хорошо. Мне теперь дня четыре не рекомендуется, да и ему было бы неприятно, — она хихикнула.
Да уж, заниматься сексом с живым трупом я бы не стал. Хотя, на вкус и цвет, как говорится... брр...
Невидимый труп Лены висел за окном, на дереве, примерно на уровне третьего этажа. Низковато, конечно, кошки могут погрызть, но снова перетаскивать мертвое тело нет никакого желания. Несмотря ни на что, мы любили друг друга, мы были близки, это было совсем недолго, но это было. Ну почему жизнь устроена так несправедливо — стоит только на секунду представить себе, что все хорошо, что ты уже нашел свое счастье, как тут же появляется какой-нибудь чудак и все разрушает. Ну почему бог выбрал именно ее, неужели у него не нашлось никого более подходящего?
Я сидел перед телевизором и ждал, когда в теле сформируется достаточное количество крови, чтобы я смог ожить. Надо бы вернуться к Михаилу и Юле, но я никак не могу решиться на это — не хочется пугать их бледным и безжизненным видом. Понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать.
Зина вошла в комнату и села на диван рядом со мной.
— Тебе надо уходить, — сказала она.
— Знаю. Скоро Саша придет...
— Нет, дело не в этом, он придет не раньше полуночи. Дело в другом.
— Да, я знаю, Юля волнуется, но появляться перед ней в таком виде... хотя, вряд ли я восстановлюсь быстрее, чем через неделю...
— Да не об этом я! Думаешь, бог не будет мстить за свою дочь?
— А зачем ему? Мессия мертв, пророчество не сбылось, армагеддон отменяется. Кстати! А она не воскреснет?
Зина хлопнула себя по лбу и подбежала к окну.
— Она не воскреснет, — сказала Зина после короткой паузы, — потому что она уже воскресла. На дереве ничего нет.
— Твою мать! Как я только мог не подумать об этом?!
— Значит, мог. Я тоже хороша, тоже должна была сообразить. Пора сматываться.
— Думаешь, она вернется? А почему, кстати, она еще не вернулась?
— Наверное, ей тоже досталось. Хотела бы я знать, как он ее укокошил. Может, спросишь?
— При случае обязательно спрошу. А сейчас, ты права, отсюда пора убираться. Только куда? И вообще, как она нашла меня здесь? Она знала, где ты живешь?
— Если только ты сказал.
— Я не говорил.
— Значит, хозяин навел.
— Хреново.
— Куда уж хреновее. Е-мое! А куда убираться-то? Он же нас везде достанет!
— В другой мир.
— Думаешь, там его нет?
— У нас в монастыре ходили байки про какое-то Средиземье, говорят, там верят в языческих богов, причем эти боги совершенно точно существуют. Вряд ли он там будет чувствовать себя так же вольготно, как здесь.
— Средиземье — выдуманный мир. Если не веришь, купи "Властелина колец" в любом ларьке.
— Дмитрий говорил, что оно существует реально. Твой крест...
— А что будет здесь? Конец света?
— Нам его не остановить. Если верить библии, то когда бог что-то решил, его уже не остановить.
— Уж если я чего решил, то выпью обязательно...
Зина рассмеялась.
— Оригинально, — сказала она, — никогда такого не слышала.
— Это не смешно. Ладно, я попробую поговорить с ним.
Ты меня слышишь?
Слышу.
Слышал, о чем мы говорили?
Конечно.
А чего молчал?
Не люблю вмешиваться в чужие разговоры.
Лена воскресла?
Воскресла.
Где она?
Сидит в метро на скамеечке и плачет. Станцию назвать?
Не надо. Что ты с ней сделал?
Аллергический шок.
Как?
Локально изменил число пи. Это был очень хороший ход, я знаю, так говорить нескромно, но это было воистину великолепное решение. Давно уже никто не побеждал бомжа в открытом бою.
Кого?
Бомжа. Это у него прозвище такое.
А у тебя какое прозвище?
Головастик.
Почему головастик?
Долгая история, может, расскажу как-нибудь.
Значит, ты... слушай, какая связь между числом пи и аллергическим шоком?
Математику знаешь?
В рамках средней школы.
Значит, не знаешь. Химию, надо полагать, тоже. Ты уж извини, но связь ты не уловишь.
Ладно, проехали. Я скоро восстановлю здоровье?
В аккурат к новому году, если не будешь кормиться.
Не хочу кормиться.
Правильно. Таких вещей лучше избегать.
Почему этот... Бомж... почему он бездействует?
Он не бездействует, он рвет и мечет. Весь астрал на ушах стоит.
Нам с Зиной угрожает опасность?
Еще какая!
Что нам делать?
Сухари сушить. Шутка. Прямой опасности пока нет, Бомж будет бесноваться еще час, не меньше, а потом начнет успокаивать Лену, это займет... пожалуй, весь вечер. Завтра она снова нападет.
Кстати! Как она нашла меня в этой квартире?
Для Бомжа это не проблема, он тебя везде найдет.
А в параллельных мирах?
Решил дезертировать?
Разве я давал присягу?
Извини, я неудачно выразился. Ты прав, ты не давал присягу, ты вправе уйти куда угодно, даже в другой мир. Если повезет, Бомж тебя не найдет.
А если не повезет — найдет?
Этот везде найдет, если не будет клювом щелкать.
Так что же делать? Мне что, никуда от него не деться?
Куда-нибудь деться шансы есть, процентов примерно десять. А что делать — от тебя зависит.
Но не могу же я противостоять богу!
Почему?
Как почему? Кто я и кто он!
Противостоять — необязательно махать кулаками. Ты можешь, например, поговорить с Леной раньше, чем он.
А если он застанет меня рядом с ней?
Я буду наблюдать за ситуацией. Если будет нужно, помогу.
Знаю я, как ты помогаешь.
Ты предпочитаешь более милосердные методы или более эффективные?
Я предпочитаю и то и другое одновременно.
И мед, и сгущенку, и можно без хлеба. Так не бывает, Сергей.
Понимаю. Не обращай внимания, я так, брюзжу.
Я и не обращаю внимания. Она на "Аэропорту".
Может, переместишь меня?
Не хочешь пугать людей в метро? Нет, ты меня извини, но я не буду тебя перемещать. Тебе нужно прийти в себя, подготовиться, осмыслить кое-что... короче, будет лучше, если ты доберешься своим ходом.
Я могу сформировать короткий путь?
Сформируй, если получится.
А почему может не получиться?
По разным причинам. Ладно, не буду больше отвлекать. Удачи!
Спасибо.
3.
Хорошо, что сейчас зима — надвинул на глаза козырек меховой кепки и лица почти не видно. А то, что видно, не бросается в глаза, потому что это можно списать на действие мороза. И еще слабое зимнее освещение тоже весьма способствует успокоению нервов окружающих.
Нельзя сказать, что я совсем не привлекал внимания, на меня поглядывали, но без особого интереса, так поглядывают на человека с безобидным, но хорошо заметным уродством — пятнами псориаза, огромным родимым пятном на лбу или черной повязкой на глазу. Скорее всего, мою чудовищную бледность окружающие считали проявлением кожной болезни, вроде той, от которой страдает Майкл Джексон. Стоило мне повернуть голову, как я ловил отблески ускользающих взглядов. Это ничего, ведь, когда я выходил от Зины, я думал, что будет гораздо хуже.
