А ведь когда-то, он начал это вспоминать, что когда-то в его жизни этот Смысл уже был.
Да, может он был извращенным и неправильным, — но он был!
То чувство служения высшему идеалу, которое пропитывало все его существование во время службы в армии Добра, нельзя было сравнить ни с чем, что он испытывал до и после этого.
Все тяготы и мерзости войны, с легкостью перекрывались сознанием того, Ради Чего, ведется эта война.
И даже смерь казалась желанной, если была надежда, что она, хоть на малую толику приблизит столь желанную победу над силами Зла.
Да, все это оказалось мерзостью и обманом. Но каким сладким был этот обман. Как приятно было обманываться.
А ради чего он жил Сейчас? — Ради того что бы набить брюхо, напиться, потрахаться, да подраться? Ради богатства и положения?
Ради приключений, и чтобы не было скучно? (от одной этой мысли веяло жуткой тоской)
Ради Освобождения Человечества от Власти Магов? — про это теперь, после встречи со Стариком и Чудными Магами, даже думать было смешно.
Так в чем же Смысл Жизни? Ради чего стоит жить и бороться, или даже трудиться, (хотя последнее, было менее привычно)?
Все эти вопросы крутились в голове у нашего героя, мешая ему расслабиться и наслаждаться жизнью.
И эти же вопросы гнали его все дальше на юг, в Запретный Край.
С какой стати? — Да кто его знает. Просто место это было каким-то..., наиболее подходящим, чтобы начать жизнь заново, обрести некий новый смысл. Ведь в конце-концов, один раз эти гиблые земли стали тем местом, где жизнь наших героев круто изменилась. Так почему бы не произойти этому и во второй раз?
Вот потому и Седой и все его друзья продолжили свой путь на юг.
Прошло несколько дней, довольно обыденных и монотонных. Без особых приключений, наши друзья отмахали пару сотен верст.
Стояла тихая ясная погода, характерная для первых дней осени. Испепеляющий жар летних дней сменился легкой прохладой, однако прокаленная земля, стремительно втягивала в себя даже малейший намек на влагу. Впрочем, до начала затяжных осенних дождей еще оставалось несколько недель и в удивительно голубом небе не наблюдалось ни одной тучки.
Путь наших героев пролегал напрямую через степь украшенную частыми перелесками, рощами, озерцами и небольшими речушками. Наши друзья ехали напрямик, по степному бездорожью, изредка огибая встречающиеся на пути холмы, перелески, или сворачивая в сторону в поисках брода, через лежащие на пути речки.
Почти все это время они, вопреки своему обыкновению, ехали молча, не балагуря и не подкалывая друг дружку. Говоря только по делу, когда выбрая место для ночлега, или прикидывая предстоящий путь.
Каждому было о чем подумать и разговаривать не хотелось. Может из-за этого молчания, или из-за монотонности пути, но атмосфера в компании наших друзей как-то сгустилась и стала напряженной. Теперь они уже молчали, чтобы избежать раздражения, которое стали вызывать у них попытки общения. Седой и Кудрявым, приобрели подобную привычку еще на армейской службе, когда постоянное, вынужденное нахождение среди одних и тех же людей, приучает быть более осторожным с чувствами других, и с проявлениями собственных эмоций. А Старик, будучи магом, — прекрасно умел контролировать свои мысли и эмоции.
Но спустя несколько дней, атмосфера накалилась так, что им уже было трудно сдерживать стремительно прорывающееся раздражение.
Еще неделю назад, — это были друзья и единомышленники, понимавшие друг друга без слов и искренне заботящихся о своих товарищах. Но сейчас, ссоры, (пока еще достаточно сдержанные), стали возникать из самых, казалось бы ничтожных мелочей. Они вдруг стали замечать многочисленные недостатки во внешности и поведении друг друга. Каждый вдруг осознал, что только он один знает правильное направление движения, и что всё, что говорят и предлагают другие участники похода, — жалкие бреди слабоумных идиотов. Каждому вдруг начало казаться, что это он один, тащит на себе весь их маленький отряд, пока остальные бездельничают. Что только благодаря его заботам вечером горит костер, в котелке булькает еда, а кони обихожены, напоены и накормлены. И они уже не могли сдержаться и не высказать этого наблюдения двум..., этим...., нахлебникам.
Когда накал страстей достиг своего предела, они как раз приступили к очередной вечерней трапезе. Место для ночлега было выбрано в самом неудобном из всех возможных мест, на обдуваемым ветрами пригорке, рядом с воняющим гнильем и сыростью болотцем, исторгающим из себя миллиарды комаров и прочего кровососущего гнуса. Единственно достоинство этого места заключалось в том, что оно не нравилось ни одному из трех компаньонов. А это значит, что когда были отвергнуты все предложенные ранее места, (на том основании, что их предложили другие), — оно осталось единственным. И каждый согласился с его кандидатурой, мысленно наслаждаясь тем, что эти два идиота, отвергнувшие предложенное им место, будут мучиться и страдать всю ночь.
Костер горел слабо, зато давал много дыма, — результат того, что при сборке дров, каждый из участников внимательно следил за тем, чтобы не собрать их больше чем другие, да и собирать их приходилось в ужасно сыром месте.
— М-да, — произнес Кудрявый, попробовав приготовленную Седым кашу. — Едал я всякое гавно, но чтоб такое....
— Не нравиться не жри. ... — Вон гляди, — конь насрал, — пойди, попробуй, может то гавно тебе больше понравиться. Ты же у нас в этом знаток.
— Да нет, — знаток как раз ты. Это каким же надо быть....., — знатоком, чтобы из нормальных харчей сотворить такое.... Впрочем, тебе говнюку белобрысому, такое наверное даже нравиться. Тебя небось от нормальной еды тошнит, да в дрожь кидает.
— Щас тебя
* * *
** лысое и затошнит и в дрожь кинет. — С ненавистью сказал Седой, хватаясь за болтающийся на поясе нож. — Щас я тебе брюхо твое сраное вскрою, и тебя твоим же гавном накормлю.
— Стоять, вы.... Люди.... — Процедил, как бы сквозь зубы Старик, двум бросившимся друг на дружку компаньонам. — Вы что, без свары теперь даже поесть не можете. Обязательно устраивать склоку?
В общем-то разумные слова. Но сказаны они были таким тоном, и с такими презрительно— пренебрежительными интонациями, что оба противника сразу переключились на миротворца.
— Нет, ты подумай Кудрявый как это магическое отродье произнесла слово "люди". Ну еще бы, он то у нас почти что небожитель, ИХ СРАНОЕ ВЕЛИЧЕСТВО МАГ!!!!
—
* * *
* * *
* * *
он, и маги все его тоже
* * *
* * *
* * *
.
— Упыри
* * *
* * *
**ные. Сосали тыщу лет из нас кровушку и все им мало.
— Ненавидят они нас, ох как же они нас ненавидят. Ну вот скажи-ка Старик, ну хоть один раз в жизни скажи правду, — ненавидишь людей?
— Ненавидеть можно только того, кого хоть немножко уважаешь. А вас уважать не за что. Вы не провели рядом друг с другом и пары месяцев, а уже готовы зарезать друг дружку из-за такой мелочи как еда. Стоит ли удивляться, что весь ваш мир погряз в насилии!
— Ишь блин, миротворец сраный, на себя бы лучше посмотрел. Сам-то небось убивал тысячами?
— Да что ты Седой с ним вообще разговариваешь, — пустить ему кровь и все дела.
— Ну что ж ты Кудрявый, — это же великий маг, он молнии пускать умеет. Ты ему нож в бок, а ему это как с гуся вода. Убежит, и из за кустов тебе в башку молнией засветит. Они маги это страсть как любят, — молнией из-за кустов.
— Что-то я у нашего Старика молний не разу не видел. Только гром из задницы иногда случается. А что касается — не помрет, — это мы сейчас проверим!!!!
— Ну чё, маг недоделанный, — Сказал Седой, делая шаг в сторону, чтобы спина направляющегося к Старику Кудрявого, не загораживала ему вид на объект их общей ненависти, — копец тебе пришел. Может все-таки напоследок, так сказать, — "По просьбе многоуважаемой публики", — покажешь нам какую-нито захудаленькую молниишку?
Старик лишь брезгливо усмехнулся на эти слова...., и показал. Все свое раздражение и злобу вложил он в этот показ. И если бы вылетевшая из его рук молния была бы направлена не высоко в небо, а ...., чуть пониже...., наверное не выжил бы ни один из этой троицы. Потому что сотворенное Стариком, даже молнией то было назвать затруднительно. Словно бы огромный огненный куст вырос из его рук и заполнил собой весь небосвод. Свет был настолько ярок, что бывшие друзья ослепли на несколько, весьма продолжительных мгновений. А затем, как это всегда бывает после разряда молнии, — пришел ГРОМ. От этого грома наши герои оглохли и попадали с ног. А когда спустя минут так сорок все-таки очухались и пришли в себя...., — то оказались куда более смирными, покладистыми и миролюбивыми, чем были до этого. Причем касалось это не только Седого с Кудрявым, ужаснувшихся мощи Старика, — но и самого Старика, так же ужаснувшегося собственным возможностям.
Вместе со смирением, — на всех троих внезапно сошло и некоторое просветление. Внезапно с их глаз словно спала какая-то пелена окутывавшая их последние дни, и они сами удивились своему поведению.
— М-да, — пробормотал Седой. — Да что же это такое было?
— Это наш Старик...., — того..., молнию показал...
— Ни
* * *
* * *
себе, — молния.... А впрочем я не про это. Что с нами то случилось? Чего мы так вдруг все взбесились-то?
— Ага, точно. Словно сглазил кто, или заклятье наложил. А может и правда.....
— Да кому тут на нас проклятье накладывать? Тут только Старик..., да чудные маги. Слушайте, а может это их травки на нас так действуют... .
— Ты чё Седой, думаешь они нас того..., отравить хотели? Старик, ты как, никакого яда в тех травках не почувствовал?
— Нет, там ни ядов ни заклятий.... Да и не стали бы они нас травить. Ты же сам все время говорил что они хорошие люди.
— Ну может и хорошие, да только ошиблись в чем.... Это самое, как его..., — побочный эффект!!!!
— Это что еще за дрянь?
— Да это штука такая, нам про нее в шпионской школе рассказывали. Это когда помимо общего назначения, проявляются еще и другие свойства препарата, способные .....
— Ты хоть сам понял, — что сказал?
Да пошел ты на хрен......, я тебе что идиоту должен....... Прости Кудрявый, опять меня понесло. Вот прям как-то сходу накатило...
— Да и меня в последние несколько секунд, от ваших рож вдруг тошнить начало. Что же это твориться?!?!?!?
— Это место.
— Что?
— Это, ЭТО место так действует на нас. Вы не забыли, — земли по которым мы сейчас едем называются Запретными. Вспомните что вам рассказывали про них чудные маги; — "Несколько ватаг мародеров пытались поживиться на месте Большой Битвы. Никто из них не вернулся. Люди, которые раньше здесь жили, — либо покинули эти места, либо не подают признаков жизни. Никто, несмотря на то что раньше здесь проходил большой торговый тракт, больше не появляется с той стороны, а те кто идет туда, либо возвращаются, либо бесследно исчезают".
— Ну-у, — это и впрямь похоже на правду. Иначе с чего бы нам так себя вести? Я себе такого даже...., не помню когда, но не позволял.
— Тогда что мы сидим? — надо отседова когти рвать, пока друг дружку не перерезали!
— Золотые слова Кудрявый, давай-ка собирать манатки.
Несмотря на то что солнце уже почти скрылось за горизонтом, два друга начали быстро собирать лагерь, явно готовые удирать из этих гиблых мест ни теряя ни одной минуты.
Старик сначала просто сидел в какой-то задумчивости, а потом присоединился к сборам. Однако когда друзья уже готовы были тронуться в путь, произошла заминка.
— Друзья мои, — начал свою речь Старик, — Я пока не знаю почему, но чувствую что обязан продолжить путь в том же направлении что и раньше. Не спрашивайте меня "почему", — я и сам этого не знаю. Но меня словно бы что-то зовет туда....
Поскольку предстоящий мне путь может быть опасен, — вас я с собой не зову. И даже напротив, только не сочтите это за обиду, настойчиво советую вам оставить меня. Чем меньше людей в отряде, — тем меньше возможности переругаться. А если я буду один....
— Э-э-э, не знаю что за блажь пришла тебе в голову, но думаю что тебе стоит ехать с нами. Даже если ты пройдешь туда один, то не факт, что там, тебя не ждет нечто еще более страшное.
-Нет, не беспокойся, — я чувствую, что если смогу пройти еще...., некоторое расстояние, это пройдет. Это, — словно бы барьер, отгораживающий..., от случайных людей. Пройду барьер, и все будет в порядке.
— Не дури Старик, а если это такая ловушка? Она зовет тебя что бы убить!
— Может и так, но сопротивляться этому зову я не могу...., или вернее не хочу. Там меня ждет что-то очень важное!
С этими словами он повернул коня и поехал в прежнем направлении.
Седой с Кудрявым некоторое мгновение смотрели ему в след. Затем Кудрявый тронул своего коня в ту же сторону.
— Прости Седой. Но не могу я бросить Старика одного. Уж если помирать, — так всем отрядом.
— Вот два дурака, — сквозь зубы процедил Седой, направляя своего коня в вдогонку товарищам. — И сами пропадут и меня за собой утащат.
— Зачем вы...— Начал Старик, когда друзья догнали его. — Я же вам....
— Да все затем, — ответил ему Седой, — Что это чудо.... Кудрявое, — за тобой увязалось..., а без меня вы оба пропадете, так что придется и мне с вами.
....— И не возражай ты мне. Нам сейчас спорить, — верная гибель. Вообще давайте лучше молчать, а уши вон, — (Седой сковырнул кусок смолы с сосны, мимо которой они проезжали), — смолой заткнем, чтобы чужих разговоров не слышать. Оружие уберем на заводную лошадь, всё, даже ножики и плетки. И как бы плохо не было, — говорите себя, — "Это мои друзья!".
Так и сделали...
Ночь эта была одним из самых тяжких испытаний для всех троих. Никогда они нее были так близко к безумию и гибели, как в эти страшные часы. Все худшее, что было в них выползло наружу и попыталось взять под контроль души и тела наших друзей. Особенно доставалось Седому с Кудрявым. Они в отличии от Старика, (которому, то ли тренированная психика помогала справляться с собой, а может еще по какой причине, — но было не так хреново), — переносили происходящее особенно тяжело.
В какой-то момент, потерявший от ненависти ко всему миру рассудок Седой, убил собственного коня. Причем сделал это голыми руками, с нечеловеческой силой разорвав тому глотку, а потом еще долго молотил и пинал труп, превращая своего, некогда любимца, в бесформенную груду мяса.
Обезумевший же Кудрявый, внезапно соскочив на землю, с диким воем побежал в лес, молотя кулаками встречные деревья.
Так бы он наверное и сгинул в этом кошмаре, если бы, спустя примерно час этого безумного бега, внезапно не выскочил перед мордой коня Старика и не получил в лоб копытом испуганного животного. Сохранивший остатки рассудка Старик, положил его на спину своего коня и так и вез весь остаток ночи.
К утру всем троим стало полегче.. Может быть потому что все они находились почти в бесчувственном состоянии, а может быть, — потому что прошли тот защитный барьер, про который говорил Старик.
Кудрявый, продолжал находиться в беспамятстве, Седой был вымотан настолько, что в один прекрасный момент, просто рухнул на землю. Да и сам Старик чувствовал себя не намного лучше. Его еще хватило на то что бы обустроить некое подобие лагеря и рухнуть возле слабо теплившегося костерка.
