— Посмотрел? А теперь иди, поиграй с братом. Потом поговорим... — Федьке наверно показалось, но в голосе Хранительницы прозвучала... нежность?
Так или иначе, но этот ужас послушался и, развернувшись, потопал в сторону недавней троицы. Девочки-нэки опять прыгали мячиками, а парнишка приветственно делал лапкой, предусмотрительно держась подальше от их хвостиков. Неужели они рады этому лишённому эмоций существу?
— К-кто это был? — голос почти не подвёл, но, кажется, на это не обратили внимание.
— Минька-то? Это тот самый случай, когда сапожник без сапог... — Хранительница щелкнула пальцами, и жуткая фигура превратилась в тощего десятилетнего пацана с перепутанными русыми вихрами, который удалялся от них гордо и независимо держа голову, при этом шмыгая носом и обиженно, совсем по-детски оттопырив нижнюю губу.
— Понимаешь, все знания психологии при общении с родными не действуют совершенно. Точнее, для их применения нужна некоторая отстраненность, а когда имеешь дело с собственным ребенком... У нас теперь сложный возраст. Детей всегда привлекают мамины вещи, но мои-то игрушки живые... пришлось объяснить, что их нельзя трогать. А тут его ещё заинтересовало откуда дети берутся. Ты не сердись на него, ладно?
Вид смущенной и оправдывающейся непонятно в чем Хранительницы ошарашивал. А ещё сбивал с толку её взгляд, направленный на уходящего — полный странной смеси жалости, гордости и надежды. Для матери сын все равно самый лучший, пусть даже он умственно отсталый. Федька успокаивающе погладил её по ладони.
— Ты не смотри как он выглядит. Он очень быстро развивается последнее время. А эмоционально тоже, думаю, наверстает. Всё у нас будет хорошо.
— А что, он не знает откуда дети берутся? Или он инкубаторский? — ляпнул Фёдор, чтобы отвлечь от неприятной темы. И тут же пожалел о своем длинном языке. Но Хранительница, хоть и посмотрела странно, но совершенно не с обидой а скорее с удивлением.
— Да понимаешь, конкретно с ним не всё так просто. Не то, чтобы инкубаторский, но как-то у нас в семье всё с этим запутано.
Федька глянул на мальчишескую фигуру, прошедшую половину пути, потом на троицу и мысленно хмыкнул — а ведь они, выходит, все немножко родственники. Действительно "запутано", похлеще чем в греческих мифах.
— Вообще-то, "мамой" называют еще и свекровь. Если заслужила. Ну, или если есть желание подлизаться, — насмешливо сказали над ухом, а Федька слегка выпал в осадок от очередного сеанса чтения мыслей. Но тут мир преподнес еще один сюрприз.
Дело в том, что Минька-то ушел, а вот его тень на склоне холма — осталась. Федька уже давно косился на этот "глюк текстур", как вдруг тот пришел в движение, поднялся, превратившись в сотканную из мрака мальчишескую фигуру, которая тряхнула вихрами, приветствуя, и порысила вдогон ушедшему. Через пару секунд она хлопнула Миньку по плечу и к троице они подходили уже вдвоем и заметно веселей.
— А это кто?
— А это как раз его отец. Ну... некоторая его часть.
Оставалось только во все глаза пялиться на мирно беседующую странную семейку — два брата, один из них с двумя женами, и отец — все одного возраста... Действительно — здорово всё запутано.
Отстраненные размышления прервал вздох над ухом:
— Молодой человек... У вас вроде как невеста есть, и она наверняка уже все глаза выплакала, а вы тут старым теткам напоминаете о том, что не такие уж они и старые.
Оп-па, как-то он действительно забылся, а ведь всё это время чужую руку из своей не выпускал. Бросив косой взгляд на Хранительницу, Федька убедился, что результат его действий налицо — на щеках румянец, глазки блестят, а губы... так и захотелось их поцеловать, но сдержался, и только коснулся губами ладони возле основания большого пальца.
Над головой вздохнули, и ласково потрепали за волосы.
— Ох и пострел! Завидую я твоей девочке. Не обижай её.
— Еще вопрос можно? — и дождавшись кивка продолжил: — А мог я тут умереть?
Взгляд Хранительницы стал внимательным:
— Если теоретически, то есть такое явление — психосоматическое расстройство. И травма, полученная в виртуальности, вполне может проявиться и в реале. Шутки подсознания. Этот мир реален ровно настолько, насколько ты признаешь его законы. Тебе просто не повезло с воображением — слишком оно богатое. Впрочем, и в реале допрос строится больше на психологическом давлении так, чтобы воображение допрашиваемого усиливало боль. Если человек не ломается психологически — ничего не выйдет, не стоит и пробовать.
— Именно поэтому меня потом нож не резал? Потому что я не верил, что он может порезать?
— Нож не брал... наверно потому, что ты девственник, — и, увидев вытянувшуюся Федькину физиономию, расхохоталась. — Извини, напутала — это только для женщин важно. Именно у них эффект "не прорезаемой кожи" пропадает после начала половой жизни. Так что не переживай, и запомни то свое состояние — оно вполне действенно и в реале, если понадобится.
И с сомнением оглядев ошарашенного мальчика добавила:
— Ты только это... не увлекайся и учти, что против пуль "цигун" не шибко помогает.
— Так это что получается? Всё, чему научился здесь...?
— Психосоматика? Это действует в обе стороны. Тут ты скован ограничениями и рефлексами твоего реального тела, но если тебе удастся выйти за границы возможностей, то это вполне потом можно использовать где угодно. Человек способен очень на многое, главное — он должен верить. Впрочем, я, кажется, вещаю банальности.
Хранительница задорно подмигнула, а Федька вспомнил тот удар, отбросивший Рыбоглазого — "скован ограничениями реального тела", говорите? Впрочем читтерство еще никто не отменял, а уж какие перспективы оно открывает для прокачки в реале. Вот только синяки и шишки похоже будут настоящими, а "выйти за границы" окажется ненамного проще, чем в том же реале, и копыта отбросить тоже выходит можно.
— Умереть же довольно сложно. Человек ведь не верит в собственную смерть, даже умирая по-настоящему. И спектр ощущений здесь напрямую зависит от воображения.
— Это в теории, а на практике?
— А на практике, если долго убеждать и сильно при этом стараться, — Хранительница спрятала виноватый взгляд, но нашла в себе силы продолжить, — то, принимая во внимание, что ты сейчас на кардиоводителе и аппарате искусственного дыхания — таки да, шанс был.
— Вот черт, — вскочил Федька, — Нинка там наверняка с ума сходит!
Хранительница только кивнула в ответ, прикусив губу.
— Что нужно чтобы выйти назад?
— Просто пожелай этого и скажи мысленно: "Выход".
Только и оставалось, что схватиться за голову — этот мир ведь действительно реален ровно настолько, насколько в него веришь, но это верно и в обратную сторону — не прорисовали разработчики кнопку "выход", вот и верил, что выхода отсюда нет.
Федька полюбовался на радужную пленку портала, окинул взглядом окружающую красоту и почти готовые шашлыки, да помахал рукой остающимся — как ни хотелось остаться, но его ждут.
— Ты это... Заходи если что, — бросила в спину Хранительница.
Федька вздрогнул. Видимо это было его последнее испытание — сможет ли он перебороть себя и вернутся в этот чудесный мир? Чудесно красивый и чудовищно жестокий. Реальный.
И для себя понял — вернется, правда нескоро. И не потому, что мир приобрёл над ним власть, скорее наоборот — он тут очень многое узнал и о мире и о себе самом. Но это был всего лишь один шаг, а на лестнице познания оставалось ещё очень много ступеней.
Утвердительно кивнув, он сделал второй шаг.
* * *
В сознание привел неприятный писк и настойчивый мужской голос:
— Ты меня слышишь? Нагни голову. Вот и хорошо... А теперь — спи!
— Скотина! — маленькие кулачки совершенно нечувствительно ударили в грудь. — Если ещё раз умрешь, я тебе этого не прощу!
"Мелкая бушует!", — подумал Фёдор, мысленно улыбаясь.
— Он тебя сейчас, скорее всего, не слышит. Потом поговорите. — Увещевал мужской голос.
— А можно я тут посижу? — опять Нинка.
— Отдохнула б. Он все равно проспит часов двенадцать, — горестно вздохнул мужчина, но, видимо, до здравого смысла не достучался. — Оставайся.
Мальчик провалился в сон, чувствуя, как губы растягиваются в счастливой улыбке.
А когда проснулся, рядом лежала спокойная и ласковая Мелкая, отчего на душе стало сильно не по себе. Но, видимо, выяснение отношений она решила отложить до того момента, когда Фёдор сможет нормально говорить — дико болело горло и мучил кашель. Оставалось пить сырые яйца и рассасывать домашнее масло.
Зашел Цикута и, уставив в пол виноватый взгляд подбитых глаз, пытался говорить что-то вежливое и извинительное. Но, получив на визоры пакет с докладом, так и замер посреди фразы соляным столбом. Непонятно, что он там такое углядел? Федька набросал лишь общие положения — для чего предназначена игра, контингент и прочее, не вдаваясь в личные интимные подробности, но проторчал он у них в палате минут двадцать, не шевелясь.
Федька, ухитрившийся под шумок завладеть ладошкой Мелкой, успел уже полюбоваться и на её удивленные глаза, и на румяные щечки, и на пылающие от смущения уши, а уж как она облизывала вдруг пересохшие губки... Увы, дотянутся до них своими губами не было никакой возможности — задеревеневшие мышцы спины отказались слушаться. А потом саскачеван умёлся, не сказав ни слова, а следом за ним выскочила за дверь и Мелкая, розовея румянцем и сверкая глазами.
Вот и ладно. Действительно не стоит торопиться и прыгать через ступеньки.
Глава 31. Дети, дети
Звонок на визоры поступил неожиданно. Знакомый суховатый голос без вступления заявил:
— Нужна твоя помощь, Федя.
— Я вас слушаю... Чем могу быть полезным? — отвечать пришлось сдержанно и обтекаемо, потому что дело было в кубрике при соседях — случилось это незадолго до того, как тут обычно ложатся спать.
— Ваше судно ещё долго не сделает остановки — впереди длинный переход вне видимости берегов, — собеседник начал несколько издалека, сразу излагая "от печки", — а мои братья, находящиеся на борту, должны пройти линьку. В этот период они чувствуют себя крайне неуверенно до тех пор, пока не затвердеют новые панцири. С одной стороны их будет удручать собственная уязвимость, с другой — они достаточно сильны и стремительны, чтобы нанести вред и себе и другим. К тому же им потребуется кое-что из... как бы это выразить... включить в рацион некоторые доступные на берегу продукты, которые в океане не так-то просто отыскать. А вот среди судовых припасов они отыщутся запросто.
— Хотите, чтобы я поухаживал за ними и подержал взаперти?
— Да. Но дело осложняется тем, что они немного разумны. То есть — не абсолютно предсказуемы.
— Хотите сказать, что от них можно ожидать некоторой свободы воли? Не обязательно дружелюбной? — Федька снова вспомнил коготок а, заодно, и хвост, увенчанный чем-то травмоопасным.
— Да, примерно так. То есть — они дисциплинированные ребята и, по отношению к тебе и Нине, у них строгий приказ охранять. Но я прошу не создавать ситуаций, которые они могли бы оценить ошибочно.
— То есть — соблюдать осторожность?
— Да. Это крайне важно. Подчиняться они будут беспрекословно, только вот... — Хранитель снова замялся.
— Они немного разумны, — "подсказал" Федька. — Могут и ссамовольничать.
— Да. Тем не менее, надеюсь, что жизнь твоя опасности не подвергнется. Если, конечно, ты не вызовешь их раздражения.
* * *
"Тараканов" Федька разыскал в непосещаемой кладовке — судя по всему с запорами двери эти создания справлялись без проблем. Навела на них Нинка по своему чутью. Сама-то девочка держалась сильно позади, как он её и просил. Она вообще считала за благо ему не перечить и, если чего-то хотела, выражала желание просительно. Разумеется, ей ни в чём не отказывали. Но в данном случае приближаться к инопланетянам она вовсе не собиралась. Только уговаривала друга и самому держаться от них на расстоянии, насколько возможно.
Впрочем, в корабельных переходах, пустующих в связи с ночным временем, выполнить это удавалось не всегда. Пока шли в корму, успел хорошенько всё разглядеть. Первое впечатление — мультяшные кузнечики, стоящие на задних ногах на человеческий манер. Голова сидит на крепкой короткой шее: яйцеобразная, острым концом назад. Пара фасеточных глаз и, кажется, небольшие глазки, создающие круговой обзор. Невысокий гребень, словно на пожарной каске. Рот не как у людей — жвала... подробно Федька не рассматривал — картина неприятная и откровенно отталкивающая. Туловище обтекаемой формы разделено на четыре секции. Основных конечностей шесть: две ноги и четыре руки, причём руки разного назначения — две для хватания, а две словно для терзания предназначенные, очень шипастые. Хвост изрядного размера увенчан жалом-крюком. Годится и для плавания на манер головастика, и драться им можно, и рулить.
Впрочем, двигаться "тараканы" предпочитали на четырёх. Или на шести. Участие "рук" в этом процессе было изменчиво.
Цвет панцирей настолько тёмный, что хочется назвать его черным. Но всё-таки — зелёный. При появлении мальчика в поле зрения этих прячущихся среди швабр и канатов созданий, они сохранили неподвижность. А на приглашение следовать за ним, кивнули в манере лесных котов и пошли.
Поместил их Федька в корме, в хорошо проветриваемом помещении для любимцев пассажиров, до сего момента единолично занимаемом Фагором. Друг на друга новые соседи не прореагировали — создалось впечатление, что раньше встречались. Ну да — пёс частенько тусовался среди котов, а эти создания за ними явно присматривали. Могли пересекаться. Выбор же пристанища не случаен — это помещение находится в Федькином заведовании — попросту говоря, он должен его прибирать и содержать в порядке — это из-за того, что здесь живёт его собака.
В двух вольерах имеются норки-укрытия, куда новые питомцы могут спрятаться в случае, если заглянет посторонний. А входная дверь никогда не заперта. Фагор умеет открывать её с любой стороны, а потом доводчик закрывает. Так что место удобное. С виду, вроде доступное, а на самом деле весьма хорошо укрытое от посторонних глаз. И, главное, сюда можно носить корм, не возбуждая ни чьих подозрений, как будто для собаки — жрёт Федькин любимец столько... хороший у него аппетит, и входит много.
Едва управился с устройством подопечных, а инструкции они выслушали внимательно и кивнули, и направился в кубрик, как на палубе ему на шею бросилась Нинка.
— Феденька! Как страшно! Они такие ужасные! Я их боюсь, — а сама дрожит и прячется в его объятиях, словно ищет защиты.
Погладил по спине, крепко подержал за попу, полез руками куда не следует — тает и млеет. Даже не думает отбиваться. Только не дрожь страсти в ней сейчас, а мандраж выходит. Подумал, и не стал пользоваться беспомощным состоянием подруги, добиваясь полного единения, а отвёл её в буфетную и напоил чаем из местных трав. Очень вкусную смесь составляет и хранит в большой жестяной коробке Цикута. Он, кстати, тоже зашёл, пряча в футляр свою раскладную антенну-зонтик. Посмотрел на ребят, ничего не сказал, а налил себе чашечку и присел рядом.
