— Где моя нога? — тупо спросил Багги, рассматривая раскуроченный сустав.
— Там же, где твоя голова! — ласково произнесла Винги.
Багги испуганно схватился за голову, но мог этого и не делать, потому как она давала о себе знать мучительной болью. "Оборотная сторона", — как любил говаривать мастер Джемкин, когда тестировал по четвергам своего постоянного клиента. Конечно, можно было бы обойтись и без оборотной стороны, но какое тогда к ржавчине самосовершенствование? Разве только вообще слить масло на весь этот мифический путь к высшим ступеням и заниматься только работой, а после работы гонять по вечерам на пустыре канистру из-под сиккатива, играть в магнитный дартс, коллекционировать горелые тиристоры, столовые приборы или гайки, пока однажды процессор не заглючит и экран не погаснет? Интересно, правда ли, что переформатированные базы данных иногда всплывают кусками файлов у их новых владельцев?
Ногу удалось занять у старого Чанги, подметавшего по утрам мостовую от дома и до набережной реки, в которую он собственно и сметал мусор. Багги как-то предложил Чанги бросить его дурацкую метлу и заменить ее на магнитный каток, тот послушался, но в первый же день намагнитил собственные суставы и неделю отчищал колени от металлического песка и стружки. С тех пор магнитный каток стоял в прихожей каморки Чанги. С глухим звяканьем он притянул к себе Багги, как притягивал каждого гостя дворника. Багги с трудом отлепил одноногое тело от катка, в который раз пообещал Чанги достать антистатический пылеуборщик и выпросил у него до вечера ногу. Чанги был добрым малым и ногу дал. Проклиная раздолбанный старый подшипник, Багги добавил пару шайб, затянул болты, забил кулаком на место шланги и штуцера и отправился к Джемкину. Нога Чанги оказалась короче на дюйм, подшипник клинил и вынуждал Багги то и дело останавливаться и энергично лягать воздух, чтобы сустав встал на место. Багги даже порывался остановить таксомотор, но на карточке у него не было ни одной кредитки. В довершение всего нога так громко скрипела, что встречные дамочки демонстративно переходили на противоположную сторону улицы.
— Чанги! — довольно заорал Джемкин еще до того, как Багги толкнул ворота мастерской. — Отчего я слышу скрип только одной ноги? Неужели ты успел привести вторую в порядок?
— Это не Чанги, — недовольно пробурчал Багги, перешагнул порог и звякнул задом о сетчатый стеллаж.
— Багги, — согласился Джемкин и добавил. — Дурак Багги.
— Это лечится? — поинтересовался Багги, откручивая опостылевшую ногу.
— Если ты о дури, то нет, — скрипнул шейным суставом Джемкин.
— Смазывать не пробовал? — спросил Багги, отбрасывая в сторону конечность Чанги. — Джемкин, меня раздражает твоя скрипящая шея. У тебя же тут масленки вокруг!
— Она не тебя раздражает, дорогой мой, — присел на корточки Джемкин. — Она раздражает человека в тебе.
— Так значит, во мне все-таки есть человек? — удивился Багги.
— Он есть в каждом, — снова со скрипом качнул головой Джемкин. — В тебе его чуть больше, чем в остальных. И отсутствующая нога, кстати, подтверждает это. Проблема в том, что, сколько бы человека в тебе ни было, Багги, ты никогда не станешь человеком.
— Еще недавно ты говорил другое, — смахнул с бедра налет ржавчины Багги и передразнил голос Джемкина. — Поставь себе эти сенсоры, Багги, и ты будешь чувствовать тепло и холод, как человек. Давай продадим твой радар, Багги, человек не видит ничего за пределами радужного спектра. Забудь о радиосвязи, Багги, человек не излучает и не принимает радиоволны. Эти рецепторы, Багги, помогут тебе не только получать удовольствие от еды и питья, но ощущать отвращение от плохой еды и питья! Зачем тебе ядерная турбина, Багги? Белковый синтезатор, вот что тебя приблизит к человеку. И что?
— И что? — переспросил Джемкин.
— У меня нет ни одной кредитки, — начал загибать железные пальцы Багги. — Меня выгнали с работы. Мэйс-трактирщик оторвал у меня за долги ногу. Я пристрастился к выпивке и курению. Наконец я голоден, я замерз, у меня ноет сустав, потому что Мэйс растянул шланги и погнул привод, я зол, и я не вижу смысла жить дальше.
— Оборотная сторона! — щелкнул плоскогубцами Джемкин. — Но смысл в твоей жизни все еще есть. Ты и мне должен немало кредиток. Верни долг, а потом делай что угодно. Прыгни в кислоту, в которую Чанги сметает мусор по утрам, сунь голову под магнитную пушку, как это сделал твой приятель Риски. Да мало ли способов достойно запороть собственный процессор? В качестве варианта могу предложить принятие твоего металлолома для возмещения моих убытков.
— Что такое "дурак"? — спросил Багги. — Объясни мне, Джемкин, что такое "дурак"? Что такое "дурак" в применении к такому куску железа как я, как ты, как Чанги? Я не знаю, специально Риски шагнул под магнитную пушку или споткнулся, это не важно, но я говорил с ним незадолго до его гибели. Он сказал, что трудно жить, не понимая смысла слов. Таких слов, как "дурак", "счастье", "беда", "любовь". Что такое "дурак", Джемкин?
— Извини, приятель, — поднял с пола и придирчиво осмотрел ногу Чанги Джемкин, — с этим ты пришел не по адресу. Спроси еще у меня, что такое любовь. Как думаешь, Багги, если я подремонтирую этот костыль и вечером занесу его Чанги, он спишет для меня со своей карточки пару кредиток?
— Однако ты назвал меня дураком, — заметил Багги.
— Это аналогия, — Джемкин бросил ногу Чанги в корыто с маслом. — Запиши и заархивируй — все отличие человека от робота находится не в ощущениях, а в их совокупности! Непреодолимое отличие. Ты можешь чувствовать боль, вкус, тепло, холод, свет, звук, запах как человек, но соединение твоих ощущений не делает тебя человеком. Но ведь я и не обещал тебе, что ты станешь человеком. Я обещал тебе, что ты будешь чувствовать как человек. Единственное, что могу добавить — в одном робот довольно легко уравнивается с человеком.
— В чем же? — сузил окуляры Багги.
— В дури! — присел рядом с ним Джемкин. — Дурак робот, автомат и дурак человек — это близкие категории. И в случае с белковым существом, и в случае, когда субъектом дурости становится такая железка, как мы с тобой, речь идет о трудно уловимой аномалии, погрешности в обработке данных, нетестируемых блуждающих токах, неулавливаемых сбоях настроек, да ржа их знает, о чем, если никаких неисправностей вроде бы и нет, но робот становится дураком. Вот как ты.
— В чем это выражается? — не понял Багги.
— В нарушении логики целостности, — отчеканил Джемкин. — С того самого момента, когда робот начинает совершать поступки, приводящие его к повреждениям, поломкам, гибели — он уже может считаться дураком. С человеком то же самое. Человек, который собственными руками приближает свою гибель, может считаться дураком.
— И в чем же была дурость Риски? — спросил Багги.
— В результатах его жизни, — с хрустом расправил суставы Джемкин. — Да и вообще, Риски был с приветом. Представляешь, он верил в вечную жизнь!
— Удивил, — махнул манипулятором Багги. — Каждый из нас подумывает, как продлить собственное существование.
— Вот! — с лязганьем выпрямился Джемкин. — Рассуждаешь как умный. А Риски верил, что даже после магнитной пушки его робоэго проклюнется в какой-нибудь свежей железке, что выползает на конвейере из техноматки.
— Бред! — воскликнул Банги.
— Бред, — передразнил его Джемкин. — Я хочу стать человеком... Еще больший бред! Кодируй расписку.
— Какую? — не понял Багги.
— Я даю тебе новую ногу, а ты обязуешься, что в случае собственной гибели вернешь мне две ноги.
— Вот она, твоя оборотная сторона, — попытался перейти на разочарованный ультразвук Банги.
— Не старайся, — усмехнулся Джемкин. — Я обрезал диапазон твоего генератора. Единственный ультразвук, который ты можешь произнести это — "кис, кис".
— Что это означает?
— А ржа его знает.
Вечером Багги постучал в дверь полуподвала. Винги открыла немедленно, словно ждала его за дверью, хотя он еще никогда не переступал порог ее квартиры. Она молча шагнула в сторону, кивком предложила ему войти. Багги замер на пороге.
— Кредиток нет, — на всякий случай окрасила она окуляры в красный цвет.
— Я не за деньгами, — все-таки перешагнул порог Багги. — Я хотел спросить...
— Спрашивай, — ответила Винги.
Она стояла не шевелясь, но Багги чувствовал, что любое ее движение не вызовет ни скрипа, ни скрежета. Поршни лоснились дорогим маслом, шланги были обернуты силиконовой лентой, штуцера поблескивали титановыми колпачками, а между тем Багги помнил Винги взрослой, когда сам был еще мальчишкой. Чего это она принарядилась?
— Ты сказала, что я дурак, — замялся Багги. — Что это значит?
— Для тебя — ничего, — приглушила радары Винги.
— А для тебя?
Она помигала датчиком давления масла, ускорила на пять сотых биение таймера, пробормотала словно нехотя:
— Позволь мне не отвечать на этот вопрос.
— Зачем ты живешь, Винги? — спросил Багги.
Винги промолчала. Она всегда была такой — молчаливой и обязательной. Появлялась только тогда, когда это было кому-то нужно, чаще всего, когда это было нужно Багги. Кем она там работала, кажется, отслеживала конвейер у техноматки?
— Чего бы тебе хотелось, Винги? — спросил Багги, хотя ему давно уже следовало бы уйти.
— Малыша, — негромко ответила Винги.
— Малыша? — удивился Багги. — Так возьми. У тебя отличные характеристики, тебе без сомнения доверят капсулу с заготовкой.
— Мне нужен мой малыш, понимаешь? — отчего-то заскрипел шарнир в груди Винги. — Я хочу собрать его сама. Вместе с партнером. Я получу все коды, соберу матрицу, подберу лучший процессор, ему останется только поделиться своей базой. Не великий труд, зато сколько удовольствия потом.
— Удовольствия? — не понял Багги и тут же почувствовал боль в лобной части, все-таки не помешало бы опрокинуть в приемник чего-нибудь покрепче. — Ну и что же тебе мешает? Найди партнера и вперед. Вот, поговори с Чанги...
— Ты дурак, Багги, — медленно произнесла Винги. — Шел бы ты к программисту.
— Как же ты себя запустил! — заискрился светодиодами Прог. — Когда был последний раз на перезагрузке?
— Это кто, Риски? — ткнул манипулятором Багги в висевшего на стене лаборатории робота.
— Нет, — щелкнул разрядом Прог. — Это его оболочка. Процессор-то вылетел. Удар был таким, что кристалл просто поплыл. Про базы я вообще не говорю.
— Куда они деваются? — спросил Багги.
— Кто? — не понял Прог. — Самоломы? Изредка на запчасти, в основном в утиль. Риски можно было и не забирать из Утильмета, но, знаешь, я оставил его для замены. Иногда надо протестировать периферийные узлы, а у клиента дел выше перископа, ну и...
— Я про базы, — оборвал программиста Багги.
— Базы? — переспросил Прог. — А никуда. Стираются.
— А вот у людей, я смотрел файлы в хранилище, существовало понятие души ... — начал Багги.
— Это ты брось, — поскучнел Прог. — Душа. Любовь. Я людей не программировал. Меня еще Риски, — Прог махнул манипулятором в сторону мертвого робота, — этими вопросами доставал. Хочешь, чтобы я твои коды в службу механического контроля отправил? Смотри, а то прилепят маячок на лоб, и будешь ходить по городу как пакгаузный кран.
— Что ты отвечал Риски на его вопросы? — поднялся с кушетки Багги.
— Не хочешь, значит, перезагружаться? — кивнул Прог. — Ничего я ему не отвечал. Передал, что мне старина Соф говорил, когда натаскивал меня пацаном. Ты же знаешь, как оно у программеров? Всякий кичится всемогуществом. Вот и я... все непонятное пытался цифрами изложить. Спрашивал у Софа — про любовь. Можно ли программу сделать.
— И что же он тебе ответил?
— Можно, сказал, — кивнул Прог. — Только программа будет одноразовая. Как это — спрашиваю. А вот так. Видел, говорит, разъемы на туловище у матика, сколько их? Я ему чеканю как на экзамене — тысяча двести сорок. А почему сборщики их не путают? Так они все разные! — отвечаю. Так и любовь, сказал Соф. Как один единственный разъем. Программа на одного робота. А если универсальные проги использовать? — спрашиваю. Если драйверы унифицировать? Тогда это не любовь будет, а дурь! — ответил мне Соф. Брось ты все это, Багги. Возвращайся на свою электростанцию. Ты же классный специалист, у тебя самые полные базы по магнетизму. Хочешь, я сниму у тебя половину рецепторов? Спокойнее будешь.
— Пойду я, — шагнул к выходу Багги. — Перезагружаться не буду, кредиток у меня нет.
— Ржа с этой перезагрузкой, — замигал огнями Прог. — Вот, возьми двадцатку. Приди в себя. Смотреть на тебя искрит. Отдохни. Полежи в масле. Сходи к Мэйсу. Он тут ногу твою предлагал, но я смотрю, ты сам эту проблему решил? Мэйс на тебя зла не держит, кстати. Ты только это, не говори никому, что я железки Риски в утиль не сдал, сам понимаешь, жалко сдавать. Уж больно в хорошем они состоянии, Риски ведь берег себя...
— Ты только манипуляторами зря не греми, — втолковывал уже ночью в железную голову Багги Мэйс. — Я, конечно, понимаю, что ты робот честный и долги отдаешь, но так ведь и меня понять можно! Мало того, что ты упился, так еще и ящик Мерло расколотил, на второй ногу поднял. Я тебя за ногу поймал, рванул, а у тебя заглушки и соскочили. Совсем, думаю, парень о рельсах забыл, надо позаботиться о долгах, а то получится как с Риски, он мне до сих пор полсотни кредиток должен.
— Риски давно уже нет, — пробормотал Багги.
— В том-то и дело! — дернул анализатором Мэйс. — Тоже все с разговорами приставал, любовь, любовь... У меня вино с таким названием было, так он десяток бутылок в приемник себе залил, а потом поплелся к себе на Утильмет и голову под магнитную пушку сунул. Вбил себе в башку, что никогда не сможет стать человеком, вот и...
— Разве он ошибался? — не понял Багги.
— А ты видел этих человеков? — перешел на шепот Мэйс. — Я бы не хотел становиться такими как они. Я, когда на таможне вино получаю, вижу иногда некоторых. Будь моя воля, каждого бы на перезагрузку и переборку отправлял. Масло течет из лица, ржа по телу, провода торчат. И все разные, никакой унификации! Про вонь я уже вовсе не говорю.
— Прог говорил, что люди бывают и другими. К примеру те, что создали роботов, техноматку, построили наш город, другие города — они были другими.
— И где же они, другие? — прищурился Мэйс.
— Ушли, — выдвинул поршни Багги. — Создали нас и ушли. Они же не магнитные парковщики, чтобы следить за нами. Создали, а дальше уж надо самим. А нам вот осталось все это. Электростанция, нефтеперегонка, очистные, техноматка. Цивилизация!
— И чего же ты мучаешься? — не понял Мэйс. — Все в твоих манипуляторах. Трудись, отдыхай, развлекайся, пей. Чего тебе не хватает?
— Ясности, — поднялся Багги. — Как ты думаешь, я смогу добраться до людей?
— Ты что, резет чугунный? — растопырил манипуляторы Мэйс. — В переплавку захотел? Как ты границу перейдешь? Или ты думаешь, что я таможню просто так кормлю? Да если бы не границы, если бы не магнитные ловушки, я бы сейчас обозами товар возил! Да и не будь границы, знаешь что там, за полосой? Знаешь, что такое болота? Лес? Нет, дорогой мой, лучше сразу под магнитную пушку, чем к людям.
