Пост

Я одернул себя — какого хрена? Я еще не умер! Не сдавайся, идиот — твердил я себе. Ну не может быть так, чтобы все кончилось в этой комнате. Я подумал о том, кто это смог забраться в логово Ведьм. Скорей всего москвичи, они люди серьезные и справиться даже с профессиональными охраницами провинциальной тюрьмы, должны без проблем. Сейчас я был бы рад даже их появлению.

А ведь где-то там остался еще и Илья — он-то точно не оставит Ольгу и ребенка. На счет меня, он может быть на смерть и не бросился бы, а вот из-за них обязательно пойдет. Ведь он, как и Ольга запрограммирован на доставку 'ребенка' и яйца.

Я опять посмотрел на руки — нет, бесполезно, сам ничего сделать не смогу. Хотя если бы у меня были силы, чтобы подтянуться на одной руке, тогда бы цепь на второй ослабла бы и можно попробовать сбросить её с крюка. Я попробовал подтянуться, но ничего из этого не получилось, только свело мышцу в ноге. Я опять обмяк. Провисев еще пару минут, я начал свое бесполезное упражнение снова. В этот раз у меня что-то получилось — я подтянулся на целой правой, и попытался дернуть левой, чтобы кольцо прыгнуло.

Но рука не слушалась, сломанные пальцы, которыми я задел стену опять ударили меня электрическим током. Я затих и прислушался — нет, если я нормальный ничего не слышал за этой массивной дверью, то теперь, с заложенными ватой ушами, тем более ничего не разберу. Разве только если бы начали стрелять прямо за дверью.

Я снова собрался с силами и попытался повторить то, что сделал до этого — я снова подтянулся на правой — она у меня сильней — наручник немного ослаб и я дернул его верх, пытаясь скинуть. Кольцо дернулось, но застряло на кованой шляпке костыля. Я застонал и опять обмяк. Надо переждать, когда вновь вспыхнувшая боль отпустит тело.

Еще одна попытка снова закончилась неудачей. После каждого напряжения сил становилось меньше. Надо завязывать, решил я, потеряю сознание, толку не будет. Однако провисев несколько минут, я не выдержал и начал все по новой. Однако в этот раз изменил тактику — подтягиваться стал на левой руке, чтобы попробовать скинуть кольцо с крюка здоровой рукой. Я не обращал внимания на сползающую ремнем кожу под хромированным кольцом, из губы шла кровь, настолько сильно я её закусил. Подтянувшись насколько это было возможно, я застыл в напряжении, твердый словно палка. Потом осторожно попробовал вытянуть правую вверх. Получилось. Кольцо ослабло, я постарался приподнять его и снять. Ногу в это время опять свело, и я непроизвольно дернулся. Боль в ноге сразу стала невыносимой, и я опять на секунды потерял сознание.

Когда я очнулся, то не сразу понял, что произошло — тело было перекручено, я упирался лбом в стену. Правая рука была свободна! Как я сдернул кольцо я не помнил, наверное, в последний момент вытянулся из последних сил. Одна рука была свободной, но дело это меняло не сильно, я продолжал висеть на стене. Надо продолжать. Теперь, имея большую свободу, я надеялся, что со второй рукой будет легче. Так и получилось. Беспамятство помогло мне отдохнуть и у меня опять появились силы. По сравнению с первым опытом, с левой я справился быстро — выкрутился и перехватился правой за штырь, потом подтянулся и повис уже на свободной руке. После этого зацепил мизинцем кольцо наручника и пододвинул его к самой шляпке штыря. Скинуть его оказалось делом одной секунды, и тут произошло, то, что и должно было произойти — оказавшись без поддержки наручников на руках, но пристегнутый внизу, я, со всего маху, грохнулся на пол. Успел только выставить перед лицом руки. Удар был так силен, что даже руки не спасли — я отбил и локти, и грудину, а правую ногу заломило через ремень об стену. Я выплюнул кровь и криво улыбнулся — черт с ним, зато я почти свободен. Освободиться от ножных пут, оказалось делом одной минуты — надо только расстегнуть широкие черные ремни, закрепленные к кольцам.

Надо было торопиться, но это оказалось не так просто — я не смог сразу встать на ноги, они у меня просто подгибались. Ползком, добравшись до стола, я поднялся по ножке и оперся руками о столешницу. Только бы сейчас никто не появился, молил я — оказать сопротивления я явно бы не смог. Навалившись на стол, я пережидал боль от внезапно загоревших огнем рук, словно тысячи раскаленных иголок воткнулись в мышцы. Лишь через несколько минут кровь наполнила сосуды, и боль начала слабеть. Я, наконец, смог шевелиться и сразу забрал нож, потом пододвинул к себе молоток. Только сейчас я с удивлением понял, что это мой нож, тот самый спецназовский, который я хотел оставить и которым я прикончил людоеда. Вот и не будь суеверным — нож никак не хотел со мной расставаться, похоже пока он со мной, я буду жив. Я, конечно, знал, что таким суевериям грош цена, но хватался теперь за любую мысль, могущую поддержать меня.

Кроме боли, меня мучила страшнейшая жажда, горло изнутри было выстелено наждачкой — именно жажда заставила меня двигаться. Двери, действительно, оказались массивными — толщиной не меньше пятнадцати сантиметров, похоже, то, чем занимались в этой комнате и раньше, должно было быть неслышно в остальном здании. Изнутри засова не было, я толкнул створку и шагнул в комнату.

— Ааай! — взвизгнула толстая Валентина. Она выронила из рук чашку, но даже не обратила на это внимания. Испуганно глядя на меня, медсестра попятилась от стола и упала в свое кресло.

— Как это ты?! — заикаясь, спросила она.

Я не ответил, пригрозив ей молотком, быстро прохромал к столу и схватил кружку. Как только открыл дверь, я сразу зацепился взглядом за стоявшее на табуретке закрытое крышкой, эмалированное ведро. От руки белой краской на нем было написано — 'Медчасть. Вода некипяченая'. Я отбросил крышку, черпнул полную чашку и начал, захлебываясь глотать драгоценную влагу. Сначала вода уходила словно в песок, я не чувствовал вкуса, и только когда я проглотил уже две кружки, тогда, наконец, горло у меня смягчилось.

— Сиди, — приказал я толстушке. — Где все?

Она как будто не услышала, вместо ответа, опять спросила меня:

— Как ты смог освободиться?

— Смог. Что тут происходит?

— Я не знаю, — наконец ответила она. — Кто-то пробрался в колонию.

Я это уже слышал. Значит, ничего нового, пока я выбирался, не произошло. Или она не в курсе.

— Оружие есть?

По её бегающим глазам я понял, что она не хочет говорить правду.

— Откуда у меня оружие, — преувеличенно искренне ответила она. — Я врач.

— А если я сейчас найду?

Это прием городской гопоты, когда-то безотказно действовавший на беззащитных прохожих, сработал и сейчас.

— Ты не тронешь меня? — она с мольбой смотрела на меня. — Я ведь здесь ни при чем. Это все Вероника.

Разбираться, кто виноват, мне было некогда, и я сразу пообещал, что она может ничего не бояться, потом опять спросил про оружие.

— Вон там, — она показала пальцем за кресло, на котором сидела.

— Отойди, — махнул я рукой с зажатым молотком.

Валентина без слов отошла в угол. Я пошарил рукой за спинкой и наткнулся на прохладное железо. В руках у меня оказалось помповое ружье. 'Где они их набрали? Или у спецназа из охраны колонии были такие?'.

Я передернул цевье, патрон зашел в патронник — все, теперь я могу встречать гостей. Я перевел взгляд на медсестру, она опередила меня и сказала первой:

— Ты же обещал...

— Да не трону я тебя, заходи в камеру.

Её глаза чуть не выскочили из орбит.

— Зачем?

— Закрою. Не хочу, чтобы все знали, что я на свободе.

— Не надо, миленький, я никому не скажу.

Однако в этот раз я был непреклонен.

— Заходи. Вернутся твои, откроют. И скажи, где ключи от наручников.

Похоже, ей это тоже показалось меньшим злом, и она сдалась.

— Вон там. В ящике, в столе.

Когда она направилась к дверям, я вспомнил свои мучения и сказал:

— Воды возьми, вдруг твои задержатся.

Валентина без слов набрала кружку и исчезла за дверью. Я задвинул засов и прошел к креслу, по пути заглянув в зеркало у двери. 'Ни хрена меня разделали!' Надо пару минут посидеть, ожить и прикинуть что к чему. Но посидеть мне не дали — за решеткой окна прогремела автоматная очередь.

* * *

Ночь проходила через свою самую темную точку, когда две темных фигуры возникли у стены бывшей женской колонии города Славинска. Стена когда-то была очень высокой, и несла на себе поверху кучу всяких приспособлений для того, чтобы человек не мог перебраться через нее — колючая проволока 'егоза' была лишь одной из этой кучи. Однако сейчас после того, как взрывная волна срезала верхнюю часть, стена стала ниже — всего около трех метров — и утратила все свои системы безопасности.

Те, кто сейчас жил, укрывшись за этой стеной, сами организовали новую систему охраны, в которой даже было несколько сохранившихся видеокамер. Но основную нагрузку несли часовые — по одному с каждой стороны стены. Хотя после того, как Ведьмы превратились в самую мощную силу в Славинске, вряд ли нашелся бы смельчак рискнувший влезть на эту стену по собственной воле.

Однако, вот сейчас такие смельчаки нашлись — один из людей прислонился к стене, второй быстро забрался по нему, уцепился за край стены, подтянулся и оказался наверху. Он не стал вставать, а лежа протянул вниз руку. Второй, оставшийся снизу, отошел от стены на несколько метров, коротко разбежался и подпрыгнул. Лежавший поймал его руку и затянул к себе, через мгновение оба спрыгнули на другую сторону.

За время, прошедшее без нападений, часовые привыкли к спокойной службе и расслабились. Сегодняшняя ночь не была исключением, поэтому, женщина в импровизированной будке только делала вид, что наблюдает за раскинувшейся внизу улицей. Она знала, что сегодня у выездных был улов, и поэтому, Старшая вряд ли сегодня пойдет проверять посты. И, кроме этого, девушка-оператор, следившая за изображением с камер, в случае чего заметит то, что упустил часовой. Эта мысль успокаивала, и женщина на вышке почти спала, когда на её участке две темные фигуры перепрыгнули через стену.

Она очнулась только тогда, когда в руке у одного нарушителя, едва слышно щелкнул пистолет с глушителем. Однако пробуждение её было очень коротким, под правым глазом появилась темная дыра, голову отбросило, и она завалилась на старые доски пола. Вышка была построена из досок, набранных в развалинах.

Двое спецназовцев даже не стали смотреть, что там, на вышке, богатый опыт говорил, что часовой больше не опасен — это было главное в данном случае, поэтому не стоит отвлекаться. Они не знали, что и девочка-оператор в бывшей караулке, не засекла их. Она видела до этого их группу еще до вторжения, как и вторую группу, состоящую из длинноволосых бородачей и, даже вовремя подняла тревогу, но вот эти двое остались вне её внимания.

Через пару минут бойцы оказались внутри здания. Здесь тоже погибли двое — женщина и девушка — обе даже не успели схватиться за оружие. Одна получила такую же пулю, как и часовая на вышке, а вторая захрипела, поймав горлом брошенный нож. Солдаты вышли во внутренний двор.

Через двадцать минут оба спецназовца оказались у центральных ворот под аркой, с другой стороны, в развалинах к броску готовились еще трое. И тут, впервые за эту вылазку, все пошло не так.

Часовые у ворот были настороже, спецназовцы не знали, что их уже ждут. Поэтому, когда тот же боец, что убил женщину на вышке, двумя бесшумными выстрелами загасил фонари, освещавшие внутренний двор, ему это не помогло. Их заметили раньше. Как только наступила темнота, оба рванули к воротам и тотчас оттуда им навстречу ударил смертоносный свинец. Хотя часовые в первую секунду темноты ничего не видели и начали стрелять на звук, пуля-дура с ходу нашла цель — одному бойцу пробило бедро, и он завалился на асфальт.

Однако второй тут же отомстил за него — он в отличие от женщин-часовых прекрасно видел поле боя в своем приборе ночного видения. Одна Ведьма погибла сразу — голову её разорвала короткая очередь, вторая завалилась под аркой и только стонала, зажимая руками рану на животе.

Спецназовец подбежал к ней, пожалел и добил одним выстрелом в голову. Этой задержки хватило для того, чтобы он не успел открыть ворота — от выходов из здания, с трех сторон к нему побежали несколько человек и на ходу начали вести огонь из разнокалиберного оружия. Кто-то из них включил мощный фонарь, и боец оказался на виду. Он упал и ответил нападавшим длинной очередью. Потом понял, что возиться с ключом ему не дадут, отполз и катнул под замок гранату. Взрыв сработал совсем не так, как он ожидал — большие ворота выстояли, зато взрывной волной распахнуло калитку, вделанную прямо в основные ворота. Засов на них оказался слабее.

— Тоже неплохо, — прошептал он, отвернулся от ворот и сосредоточился на бежавших к нему людях.

Горев, первым бросился в распахнувшуюся от взрыва калитку, заскочив вовнутрь он сразу понял расклад и упал под прикрытие стены. Он с ходу поддержал огнем своего человека, почти прижавшего к земле атаковавших его. Через пару секунд к ним присоединись оставшиеся двое, и атака местных окончательно захлебнулась.

— Где Смирнов? — майор наконец добрался до разведчика.

— Там, во дворе. Раненый. Пришлось оставить, иначе не успел бы открыть ворота.

— Понятно. Пошли вызволять.

Это оказалось не сложно. Защитники базы, как Горев и ожидал, оказались не очень опытны, после того как получили яростный отпор спецназа, они поспешно отступили в здание. Теперь они вели редкий огонь из окон с решетками. Быстро таявшая темнота летней ночи, сводила на нет преимущество спецназовцев, приборы ночного видения становились бесполезны.

Майор показал двоим на темневшее посреди двора тело, остальные, прикрывая, ударили по окнам. Им удалось заставить местных спрятаться, все-таки класс московских стрелков был намного выше. Через несколько минут бойцы приволокли тело.

— Они суки!

Только и смог сказать Горев, когда разглядел, что случилось с бойцом. Ранение было хоть и опасное, но не смертельное. Умер его человек от другого — у него были стянуты штаны, и на место гениталий была кровавая рана. Кто-то зверски, совсем недавно, кастрировал бойца.

— Суки! — еще раз повторил майор, и показал, чтобы тело положили у стены. Похороним потом, если, конечно, будет возможность — решил он.

Горев не хотел ввязываться в длительный бой с сумасшедшими бабами, задача у него была совсем другая. Надо найти тех, кого он уже столько времени безуспешно преследует. Было понятно, что те находятся в здании, поэтому хочешь, не хочешь, надо идти внутрь.

Его люди уже закончили с погибшим товарищем — его положили под самую стену, руки сложили крестом на груди и закрыли мертвому глаза. Его оружие и патроны, бойцы разделили между собой.

— Все, ребята, вон по ходу справа ближайшая дверь — если открыта, заходим туда и движемся дальше по зданию. Все ищем троицу! В схватки старайтесь не ввязываться — главное найти тех. Но, если что, мочите сразу — они все чокнутые, вы видели, что они с Володей сделали.

Его люди, понимали его с полуслова, поэтому никто не задал ни одного вопроса, Горев махнул рукой — вперед и двое бойцов сразу двинулись вдоль стены к двери. Остальные, как всегда, прикрывали.