Девушка воспользовалась советом старого приятеля, вонзила клинок в слабо защищенную подмышечную впадину пришельца. По латам потекла кровь — темная, почти черная, густая и липкая. Фангеэри схватила меч двумя руками и вонзила его в рану чуть ли не по самую рукоять.
Арсиги улыбнулся и снова вернулся к своему неугомонному противнику. Будь на его месте обычный человек, остался бы валяться на земле со сломанными ребрами. Этот же не стал разлеживаться, скрепя суставами, поднялся, вскинул руку с игольников, метя Малышу в грудь, и выстрелил.
Но за мгновение до этого к нему метнулась Аннисен. Сжав меч обеими руками, она отбила руку вверх, и игла улетела в небо.
Арсиги не стал медлить, накинулся на неприятеля, рывком бросил его на землю. Но на этот раз не дал ему возможности встать на ноги. Он схватился за шлем, уперся пришельцу в плечо ногой и силой сорвал защиту, повредив запорный механизм. На него уставилась мерзкая физиономия огавона, перекошенная гримасой ненависти. Урод хотел что-то сказать, но рядом появилась Аннисен и одним мощным ударом отсекла пришельцу голову...
Часть катларцев на самом деле подчинялась воле пришельцев неохотно. Их семьи остались заложниками в портовом городе, и неповиновение могло стоить им жизни. Но такими были не все. В Катларе, впрочем, как и в других концах Варголеза, обитали наемники, предлагавшие свои услуги всем, кто был в состоянии за них заплатить. Они охотно нанимались в охрану знатных марченов, защищая новых хозяев от посягательств соседей и вездесущих разбойников. Или пополняли ряды грабителей с большой дороги, потрошивших тех же самых марченов. Скрывая лица под масками, они воевали на стороне кочевников, а если не удавалось с ними договориться о цене, предлагали свои услуги пограничной страже, гонявшей рыжих дикарей по Олфирской степи.
Большинство наемников было людьми без принципов и традиций. И когда пришельцы поставили их перед выбором — либо умереть, либо принять строну победителя, — многие даже не колебались. Ибо мимолетного взгляда на огавонов было достаточно, чтобы понять, за кем отныне сила.
Пока их более нерешительные товарищи — в основном уцелевшие после бойни в Катларе стражники — плелись в самом хвосте, наемники, обгоняя друг друга, ринулись на перемолотый страшным оружием пришельцев отряд варголезцев. Им противостояли такие же рубаки, предлагавшие свои услуги налево и направо, но в этот раз принявшие неверную сторону. Их немного уцелело после того, как огненные шары вспахали кусок степной равнины на левом берегу Орика. Но за свои жизни они сражались отчаянно. Особое упорство проявляли латники, отмеченные эмблемами стражи Солиса...
"Должно быть, совсем плохи были дела у Сарэна, если ему пришлось посылать в бой защитников небольшого городка, расположенного в противоположном уголке Варголеза!"
Мое противостояние с четвероногим механоидом затягивалось. С одной стороны, отрадно думать о том, что я, сражаясь с боевым роботом, все еще был жив. С другой же положение мое было незавидным. Хваленый щит, не раз за последние пару минут спасший мне жизнь, был измочален когтями механического чудовища и уже дышал на ладан. Кроме того, я не привык к бою со щитом, и удерживать его одной рукой было все труднее. Хотя от меча не было никакого толку, отказываться от него я не собирался. Клинок был хорош, однако не в бою со стальным "хищником". Мои удары не причиняли чудовищу даже незначительного урона. Он был совершенно неуязвим для качественной стали кузнецов Интери-Анере. Разве что глаза... Но они были слишком глубоко посажены и поразить их рубящим ударом не представлялось возможным. И все же я не терял надежды. Маневрируя по изрытому взрывами полю, я уклонялся от атак "хищника", временами огрызался короткими колющими ударами, стремясь повредить не упускавшие меня из виду зрительные сенсоры механоида.
Вокруг меня шло знатное рубилово, которое я, полностью сконцентрировавшись на своем противнике, воспринимал исключительно на слух. Звенела сталь, грязным потоком лилась варголезская брань, стонали раненые... Происходило это совсем рядом, но как будто в каком-то ином, параллельном мире, к которому я не имел никакого отношения. В моем мире существовал только я и настойчивый механоид, не оставлявший попыток прикончить упрямую жертву.
Вроде бы и немного времени прошло с тех пор, как начался бой, а я снова истекал кровью. Стальной твари удалось распороть мне бедро, бок и повредить руку, пальцы которой сжимали меч. Те пару легких царапин и зарубок, которые я оставил на ее костяке, можно было не принимать в расчет за их незначительностью. Я уже начинал выдыхаться, а механоид, кажется, только-только вошел в раж.
Его очередная атака оказалась самой результативной из всех предыдущих: очутившись рядом, тварь ударила лапой, и мой щит рассыпался, приказав долго жить. Мой меч оставил легкий рубец на морде "хищника", но чудовище проигнорировало такую мелочь, ринулось на меня, распахнув пасть, похожую на мощный капкан, сбило с ног и лязгнуло клыками перед самым носом. Я выронил меч, схватился за массивную голову, пытаясь отстранить ее от своего горла. Мышцы натянулись, как тугие канаты. Удержать наседающую машину было непросто, и я постепенно уступал натиску, с сожалением признавая, что в этой схватке мне не победить.
И вдруг рядом появился огавон. Усиленные дополнительными приводами пальцы схватили "хищника" за хребет, оторвали от законной добычи. Механоид засучил лапами, завертел головой, пытаясь цапнуть обидчика за руку, сжимавшую его холку. Огавон перехватил тварь обеими руками и, развернув спиной книзу, резко опустил на согнутое колено. Раздался треск, закоротило проводку, засверкавшую искрами электрических разрядов, тощее тело "хищника" безвольно повисло в руках спасшего меня огавона.
Лишенный последних сил, я лежал на земле и удивленно смотрел на пришельца.
Почему? Почему он спас меня?!
Ответ я получил после того, как огавон развернулся и отошел в сторону. За его спиной стояла бледная Ланда Горэн, не сводившая глаз с зачарованного пришельца. Девушке удалось подчинить своей воле его разум, и на нашей стороне появился невольный союзник...
Не всем повезло так, как мне. Всего в нескольких шагах такой же "хищник" терзал тело убитого цанхи. Чуть в стороне пара двуногих механоидов теснила группу наемников, ушедших в глубокую защиту. От их щитов отлетали крупные щепки, падали на землю отрубленные конечности, тела тех, кто не смог выдержать натиска.
Чуть лучше обстояло дело на правом фланге, где стражники Солиса сражались против предателей катларцев. Несмотря на численное преимущество, противник нес чувствительные потери. Однако с появлением нескольких огавонов расклад сил начал меняться не в лучшую сторону.
Цанхи...
Их осталось совсем немного. Но те, кто уцелел, отчаянно боролись за свою жизнь. Больше всего меня поразил и порадовал Урфим — совсем еще мальчишка, уроженец Сандоры. Жарэд не хотел его отпускать, да и я не особо возражал бы против того, чтобы он остался в столице, если бы не его Дар. Едва увидев его способности, я понял — возможно, это то, что поможет нам в трудную минуту. И не ошибся.
Мальчишка с легкостью генерировал молнии. Потерев ладони, он медленно сводил пальцы, и между ними проскакивала мощная электрическая дуга. Слегка изменив положение пальцев, он мог бить молнией на расстоянии. И это его умение пришлось как нельзя кстати, потому как оказалось едва ли не единственным способом вывести из строя неуязвимых механоидов. Получив мощный разряд, стальные твари теряли ориентацию в пространстве. Окутанные электрической паутиной, одни застывали на месте, других же корежило так, что трещали и лопались шарнирные суставы.
Урфим сам настоял на участии в походе, и теперь был, пожалуй, единственным из всего нашего отряда, кто не испытывал трепета при виде стальных созданий. Его прикрывали трое наемников, принимая на щиты летевшие в парня иглы и диски, а он сам встречал приближавшихся противников разящими молниями, бросая их с обеих рук.
Являясь самым серьезным противником, он быстро стал излюбленной целью механоидов. Они рвались к парнишке со всех сторон и выходили из строя — временно или абсолютно, — пораженные длинными извивающимися молниями. Очень скоро все пространство вокруг скооперировавшейся четверки было усеяно замершими и бьющимися в конвульсиях механоидами.
К сожалению огавонов, они не сразу поняли, какую опасность представляет этот юнец. А когда решили с ним поквитаться, ощутили на собственной шкуре силу его разрядов. Хваленые доспехи оказались не в состоянии их защитить. Молнии пробивали насквозь, раскалывали, словно яичную скорлупу, прочную броню и испепеляли незащищенную плоть.
Ошалевшие от потерь огавоны усилили натиск, однако на помощь четверке подоспели другие варголезцы, грудью ставшие на их пути. В наших рядах царило небывалое воодушевление. Казалось, чаша весов начала склоняться в нашу сторону и близок час победы, но...
С одного из холмов гулко огрызнулась стальная "черепаха". Огненный шар взлетел в воздух, на мгновение завис над головой Урфима и его товарищей по оружию, а потом рассыпался на составляющие, упавшие на землю смертоносным градом. Отдавший приказ полководец не пожалел ни чужих, ни своих. Во взрывах и пламени погибли все, кто попал под удар. Когда дым развеялся, на краю одной из воронок я увидел нижнюю часть двуногого механоида, еще какое-то время пытавшуюся устоять на месте. Однако и она, сделав неуверенный шаг вперед, рухнула на землю и замерла...
Совсем не так представлял себе ход сражения видавший виды Меран-Тер. Выслушав доклад Заруфа и взглянув на обитателей этого мира и их примитивное оружие, повелитель огавонов имел полное право рассчитывать на непринужденную прогулку. А вместо нее получил ожесточенное сопротивление горстки аборигенов, не желавших мириться с появлением нового властелина Патэприена, еще в стародавние времена завещанного огавонам Великим Кигнеком. Еще тысячу лет назад назрела необходимость покинуть Огвонтер, и дар всемогущего покровителя мира мог спасти целую цивилизацию огавонов и их союзников. Однако тогда не получилось. Новую возможность подарил сын Сулун-Тара, пообещав минимум проблем и максимум выгоды. И Меран-Тер был уверен, что так бы оно и было, если бы не эти... цанхи. Они нарушили его планы, заставили усомниться в собственных силах, породили...
"Страх?!"
Может быть. Меран-Тер не боялся смерти. Он боялся поражения. А оно было близко. Какой-то мальчишка в одиночку уничтожил столько давов и нуров, сколько не осилило бы целое войско аборигенов. И вроде бы нет его больше... Правда, пришлось пожертвовать и десятком своих, но... На душе у Меран-Тера было неспокойно. Огавоны снова начали теснить неприятеля, однако бой был далек от завершения.
Меран-Тер заметил безобразную старуху, плетущуюся к реке. Она была ранена, едва передвигала ноги, но брела, в тщетной надежде на спасение. Следом за ней не спеша шел огавон, предоставляя старой карге возможность насладиться последними мгновениями жизни. Оказавшись на берегу, старуха протянула руки вперед, взмахнула ими, и вода в реке пришла в движение, вспучилась огромным пузырем, потянулась вверх, угрожающе нависнув над старухой. Опешивший огавон замер, не смея пошевелиться. Затаил дыхание и сам Меран-Тер, не смея представить, что случится, если вся эта водная громада рухнет вдруг на берег. Но безмозглые давы бросились на старуху, а она обернулась, оскалилась хищно и торжествующе резко опустила руки вниз. И в тот же миг водяная стена накрыла и ее саму, и стоявшего напротив огавона, и опрометчивых механоидов, шумной волной затопила берег, расплескалась, сбивая с ног и своих, и чужих, ринулась во все стороны. Меран-Тер не дрогнул, устоял на месте, глядя на приближающийся поток. А он, истратив свой гнев на потревожившую стихию старуху, быстро выдохся и лишь лизнул кованые сапоги предводителя огавонов.
Меран-Тер с презрением обернулся на бросившегося к холму переводчика...
"Как его назвал Заруф? Слизняк? Да, он и есть слизняк".
Река затопила низину. Часть воды растеклась по берегу, часть схлынула обратно в русло.
"Что ж, не так страшно, как выглядело со стороны",— подумал Мекран-Тер, видя, как появляются над водой механоиды. Да и огавоны, кажется, совсем не пострадали...— "Глупая старая стерва! Напугала..."
Отчаяние матушки Зеи едва не стоило жизни одним из нас и, наоборот, предоставило другим короткую передышку. Обрушившаяся на сушу волна сбила с ног и людей, и огавонов, и механоидов, разняла дерущихся, перемешала все и вся и схлынула обратно, оставив на берегу обессиленные тела.
Быстрее других очухались механоиды. Вода не причинила им никакого вреда, и они тут же принялись добивать копошившихся на мокрой скользкой земле людей. Еще недавно их было не меньше полусотни, а теперь осталось всего десятка полтора.
Невероятно, но нам почти удалось невозможное...
И все же наши дела были плохи. От отряда осталось меньше четверти, и пришельцы, несмотря на понесенные потери, все еще превосходили нас числом. Я оказался в полном окружении катларской фракции. Даже если они и приняли сторону огавонов вынужденно, то после пролитой варголезской крови они окончательно стали такими же врагами, как и сами пришельцы. Они и сами понимали, что назад дороги нет и спешили прикончить остатки угрызений совести вместе с теми, кто был невольным свидетелем их предательства. Меня атаковали сразу двое. Хорошо еще, что я, барахтаясь в воде, не выпустил из рук меч. Мокрая одежда стесняла движения, холод пробирал до костей, однако мои противники чувствовали себя не лучше. К тому же у одного из них была перебита правая рука, и ему пришлось сражаться левой. Я избрал его приоритетной целью, и после удачного выпада прикончил ударом в грудь. Со вторым пришлось повозиться. Он превосходил меня в мастерстве владения мечом и был облачен в тяжелые доспехи, пробить которые оказалась непросто. С другой стороны, именно они лишали его подвижности, поэтому и ему долгое время не удавалось нанести мне существенный урон, и дело обошлось лишь парой незначительных царапин. Перелом мог случиться, когда мой противник поскользнулся на куске люда. Я воспользовался ситуацией, врезался в него плечом, сбил с ног и...
...в следующую секунду по ушам ударил настолько пронзительный звук, что меч выпал из рук, а ноги подкосились, и я повалился на землю рядом со своим противником.
Пострадавшим оказался не я один. Никто не устоял на ногах: ни люди, ни огавоны. Пришельцам пришлось даже хуже, так как шлемы на головах не позволяли им зажать уши ладонями, как это сделали все без исключения варголезцы. Некоторые сорвали массивные полусферы, обнажив свои уродливые головы, огласив окрестности пронзительным глубоки ревом.
Боль была невыносима настолько, что я тоже орал во все горло, катался по земле и размазывал по щекам кровь, сочившуюся из ушей. Сквозь мутную пелену перед глазами я заметил человека с посохом в руке, бордо шагавшего по частично затопленному берегу. Он проходил мимо корчившихся людей и огавонов, не обращая на них никакого внимания. Его взгляд был устремлен к подножию холма, туда, где стоял предводитель пришельцев и еще один человек, варголезец. Эти двое оказались единственными из смертных, на кого не подействовал уничтожающий дар Великого Мастера...
