— Зачем ты мне сказала об этом?
— Зачем тебе сказала? — Лива стукнула ребром ладони по телеге. — Возня надоело твоя, ребячья. Не просто так нас люди в Юхмачах ждут. Раньше в этом обозе, мы пятеро про это золото знали. Ирень еще знает, и может быть, купчины ваши догадывались и всё.
Она немножко подумала, мрачно улыбнулась:
— Теперь ты ещё знаешь. А скоро все знать будут, вся степь поднимется, за этим золотом потянется. Прида, вчера, сбила голубя, с запиской о нашем золоте.
Застучало в груди, что же это? С непонятной самому тоской оглянулся назад на обоз, на парней своих, на пройденную дорогу. Куда мы прямо сейчас с таким грузом? Зачем это? Не надо было с собой тащить Надейку. Куда теперь? Зачем?
Лива проследила за взглядом башлыка, осмотрела всех, охрану, обозников, застывших белогорцев . Наклонила голову, поднялась на острых носах сапог, стукнула каблуками, вздохнула:
— Твои деньги у нас. Лезна их возле Надежды нашла, когда укрывала ее. С собой унесла, сам видишь охрана, какая, что у вас, что у нас. Никто ничего не видел. Если один человек принес, то другой унести сможет. Поэтому Лезна их с чужих глаз от соблазна и убрала.
Лива замолчала, махнула рукой Лезне, показывающей ей на поднимающееся солнце. Снова повернулась к башлыку:
— Давай так, Северин. Я хочу спокойно до Юг-Заставы дойти, пусть деньги у нас полежат. Когда дойдём, я тебе их там и отдам. А сейчас скажи своим парням, чтоб запрягали, а то караван до обеда не догоним.
— И ещё спроси у Речислава про сестру его, кто она такая, и что он тут сам делает. Это я всё про доверие вспомнила. Тебе расписку за твои деньги написать?
Подумал:
— А, пиши!
Развернулся, своим крикнул:
— Матвей, запрягайте! Уходим!
Пока запрягали волов, Карась с Александром по товаре пробежали, повозки от Ненада с Вагой приняли. Запрягли, собрались, выстроились. Вышли на дорогу:
— Прибавь ходу Матвей!
К обеду догнали караван на берегу Большого Иргиза. Прошли немного вдоль реки и на дневку встали. Кругом трава густая, подходы к воде для скота удобные. Ветерок небольшой дует, не сильный, но мошкары не видно. Народ после обеда разбрелся, кто, где на отдых послеобеденный устроился. Северин за охраной своей, за Чигарой, Речеславом наблюдает. Чигара разговаривать не подходит к башлыку, держится пока в стороне, отрядом и обозом своими занимается.
Поглядел башлык вслед уходящему каравану, и пошел мажоров поднимать:
— Матвей через полчаса выходим, давай-давай, времени нет обсуждать. Буди всех, вечером отдохнете.
Замычали недовольно поднимаемые волы. Лива подошла:
— Уже выходите?
— Хочу после обеда побольше пройти.
— Хорошо. Значит выходим!
Вышли, немного прошли спокойно, и опять:
— Матвей прибавь!
Прибавили, ровная степь, дорога не петляет почти, видно далеко. Заряны нет нигде. К вечеру дошли до Жмурки. Встали на ночёвку. Северин собрал всех старших товары, успокоил, деньги не пропали, в надежном месте. Все чаще в сторону Александра посматривает. Но тот ничем и не выделяется, ведет себя как всегда. Да и перед Северином, он ни в чем не виноват, не за что ему перед ним каяться.
11 мая 1236 года от сотворения потопа.
Каршинская степь. Жмурка. Берег реки Большой Иргиз.
Одиннадцатый день разгона.
Крик петуха. Серое небо со светлеющей полоской на востоке. Шум возвращающегося из ночного стада. Вылез из под телеги, сразу к дочке. Накрыл, подбил края одеяла под неё. Кивнул Риму, Мосейко рядом спит. Вчера знатный разнос им Чигарин устроил. Подходил уже после ужина к Северину и с парнями, и один. Извинялся за них, за себя. Деньги хотел вернуть, аванс ранее выданный. Удивлялся очень. Остановил его башлык:
— Я вас предупреждал же! Никто не поверил! Ладно, забудем.
Чигарин, стуча себя в грудь, обещал, что теперь ее от себя парни ни на шаг не отпустят.
— Нет, я вас нанял для того, чтобы дочка в безопасности была, а не затем, чтобы ее в мешок или на привязь сажали. Вас 20 человек нанялось! Для того, чтобы на ходу спать? Займитесь своей работы.
Не выдержала Надейка, сбежала от своей охраны, не отпускающей её ни на шаг от себя. Дождалась обеденной суеты возле кухни, поднырнула под стол, за спинами мажоров проскочила, спряталась в хозяйке у Карася.
Полкан выдал, решил, игра такая, бежал за хозяйкой всю дорогу. А потом залег возле телеги, выжидая, чего там Надейка дальше выдумывает.
Северин с парнями своими разбирался, новичков воспитывал. Случайно заметил встрепанного Мосейку, по стану мечущегося. Увидел Рима с красным лицом, с коня по сторонам озирающегося. Надейки нигде рядом не было.
Вздохнул, и к напряженно смотрящему на своих бойцов Чигарину направился. Тут на его пути Речеслав встал:
— В хозяйке она, у Карася спряталась, вон Полкан возле неё лежит.
Тут Чигара сообразил, глядя на Речеслава, Северину на Полкана указывающего. Догадался, вскочил. Подбежал, сам Надежду из повозки вытащил, и жене отнёс, обед же. Поесть спокойно не дают.
Пока жена с невесткой гостью шурпой кормили, гонял Мосейку с Римом в сторонке, плеткой по спинам охаживал. За повозками, от глаз чужих подальше.
Жена Чигары по привычке готовила для себя с мужем, невестки и сестры Речеслава. На обеде женская трескотня быстро утомила объевшегося Чигару, решившего не спускать глаз с непоседливой девчонки, он завалился в свою повозку и захрапел через несколько минут .
Думара позвала и накормила Мосейку и Рима, молча косившихся весь обед на доставшую их Надейку. Пообедав, направились всей толпой к каравану, переговорили с приказчиком, договорились на вечер. Надежда со своими охранниками осталась смотреть на верблюдов, потом съездила с ними к Матвею. Прошла вдоль повозок, досыпая в кормушки из мешков зерно и сено. Мешки за ней несли Рим с Мосейкой. Потом, отъехав в степь недалеко от товары, стреляли из её самострела по самодельной мишени. Потеряли среди кустов и песка болт. Устроили скачки, наперегонки с Римом.
Ужинала с Чигарой, после чего, снова галдящей толпой сходили к каравану. Набрали у приказчика, нашедшего нужные тюки, ниток, ткани, пуговиц. Добра портняжного накупили на всех. Устала за день, заснула в гостях. Рим, в сопровождении зевающего Мосейки, отнёс её в телегу Александра.
12 мая 1236 года от сотворения потопа.
Каршинская степь. Берег речки Степки.
Двенадцатый день разгона.
Северин толкнул ногу Александра:
— Сань, вставай. Поднимайся. С ночного уже пришли. С Карасем товару у Ненада примите. Вставай!
— Встаю, Северин Тимурович, встаю!
Дождался, когда вылезет Александр, подхватил его сонного, потащил к речке умываться. Навстречу попались Овал, Руда, оба с мокрыми волосами.
— Как водичка?
— Лед!
— Живой, Руда? Что с остальными? Выздоравливают?
— Живой! Лучше вроде бы всем стало!
Сполоснулись. У кухни толпа, все хотят успеть до выхода перекусить. Времени мало. Пропускают вперёд мажоров, те, схватив кружку чая, с ломтем хлеба и куском мяса на нём, отваливают в сторону, освобождая место другим. Крикнули Карася. Ненад уже ждёт у повозок с двумя белогорцами. Кивнули друг другу, пошли с осмотром. Ненад с Александром груз осматривают, печати, бечевки, шпагат, полога смотрят. Карась с Северином колёса, и повозки осматривают.
Рядом мажоры с волами уже ждут. Свои хуторские, и чужие — новички, торопятся, последнее время башлык товаре спуску не дает, за малейшую задержку очень уж строго спрашивает.
— Всё? Приняли повозку?
— Да!
— Запрягай! В обед колесо менять будете!
— Вот это?
— Да! Мелом помеченное.
Обошли товару. Приняли. Запрягли.
Северин на "золотую" телегу смотрит. Вот ведь теперь забота о непростом грузе появилась. Адей, возница, давно уже сидит на передке, готов к отбытию. Ждут. Вон уже караван тронулся с криками, свистом, ревом верблюдов. Прошел мимо обоза, постепенно стихать шум начал, только звон колокольцев на верблюдах слышен.
Беспут тронулся, окрик Матвея и товара начала выстраиваться в колонну сзади жиговской повозки. Раньше всех на дорогу вышла пятёрка "старых" во главе с Айназ и проводником Калерой. Сразу за ними устремилась передвижная голубятня, сопровождаемая Придой.
Гриша успел вечерком, у костра, переговорить с "голубками", они не жаловались, но было видно, что не рады новому командиру, который постоянно каждую минуту был рядом с ними.
— Она придирается к нам, потому что они все тарханы, а мы вдвоём коты, а тарханы не любят нас...
— Кто они? — переспросил Гриша.
Девчонки переглянулись:
— Как кто, жиги ваши! Все пятеро, и десятник — голова белогорцев, он тоже тархан!
— Откуда вы знаете?
— У них, у всех на седлах клеймо стоит, дубовый лист. И на куртках доспешных у всех дубовый лист выжжен.
— А у нашего лейтенанта видел, что на попоне вышито?
— У Приды?
— Да!
— Звезда пятиконечная между ветками вроде...
Обе закивали головами:
— Да-да-да! Она — маршал!
— Кто это маршал?
— Ты не знаешь? Это человек, который разговаривает с лошадьми, и они слушают его. Такие люди лечат и помогают лошадям. Лейтенант Бахмат — сильный маршал. Мы слышали раньше про неё. Еще ее называют Эна Мун — Мать Тысячи. Её дед и ее отец служили Великому императору. У нее отец погиб на той войне, последней имперской. И ее дед поставил Приду в главе тысячи всадников. Для них она как живой бог. Они свирепые, сильные воины. Мы знаем! Раньше мы воевали с ними, наши старики говорили, что как только лёд на Волге выдерживал всадника, приходили Тарханы и забирали женщин, еду, угоняли скот. Теперь такого нет. Теперь нас охраняют жиги. А Тарханы союзники жиг.
Гриша долго ещё не мог уснуть в ту ночь, ворочался представляя Приду и Заряну впереди целой тысячи кочевников.
Вытянулись мажары, за ними "малый обоз". Кухонной упряжкой правил дедок, временами оглядывающийся на свою клячу, привязанную сзади повозки. На хозяйке впереди сидел новичок, на Гришиной телеге лошадку погонял тоже новенький.
Александр правил своей повозкой сам, старался не обращать внимание на взгляды бросаемые на него Северином. За малым обозом шли подводы белогорцев. За ними обоз с ранеными. Замыкали колонну подводы из обоза Чигарина.
Заряны нигде не было видно, с жигами Северин близко не общался. Поздоровался издалека и всё. Только с Ненадом, коротко и по делу. За Северином, на лошадях, купленных в Луначарово, ехали Матвей, Карась, Вилли. Все вооружены, у всех сабли на поясе. Вилли с топором за спиной, мечом на поясе. Коней выгуливают, к всаднику приучают.
С первой мажарой Юрок сегодня идёт. За ним новичок парницу гонит. Потом Овал, чередуются свои и новенькие. Едет Северин, присматривается к мажорам, кто и как свою мажару гонит.
За ним второй колонной охрана едет. Речеслав, Тимол-следопыт, Клемин. Своего охранника Вилли, под ухмылки Карася, к дедку на кухню, в помощь отослал.
— Вот кто самый ценный у нас! Его охранять надо!
Надейки не видно, но было слышно ее смех от табора Чигары. С утра самого, не завтракав, к ним ускакала. Забралась на Мосейкиного коня с телеги. И под приглядом Рима в гости подалась, пока Мосейко после ночной смены отсыпался.
Добрались до обеденного стана. Караван уже здесь. Быстро идут лохматые, приглядывается к верблюдам Северин, и своим сказал присматривать, потом вечером как-нибудь поделятся, что про животин этих горбатых думают.
Обед. Приды с "голубками" нет. Заряна не появлялась. Неожиданно Лива, Лезна, Волна с Ненадом подошли, Лива вежливо попросила с обеда пораньше выйти. Ненад с Лезной коней похвалили, за которыми Матвей с Карасем по крышам бегали. Воля молча, раненых и больных осмотрела — Гришу, Зарубу, Арта, Руду.
Пообедали. Хрон пришёл, Карася забрал. Полкана отловили. Пошли караван, верблюдов проверять. Караванный беспокойно кругами бегал. Не нашли ничего. Здоровые все. Вечером товару проверить надо. Кончился обед. Прощай речка Кочевка.
Дальше обоз тронулся. Снова вышли на прямую дорогу, все так же тянущуюся по ровной степи. Погнал товару Северин, полчаса "лосиной рысью" шли. На ходу, пока шли спокойным шагом, отдохнули немного. Потом снова рысью полчаса, в итоге опередили караван, первым со стана ушедшим. На ночёвку раньше него на час пришли. Хрон уже наготове, распрягают тягло, мимо него и Полкана ведут. Пока не проверят, на выпас не пускают. Обошлось, все здоровы. Незанятый народ у кухни собирается. Кто-то у повозок последние дела доделывает. Карась с Матвеем новичков учат колёса менять, оси смазывать, за повозками присматривать. Надейка у Чигары ночевать осталась, Полкан с нею увязался, Думара пса без угощения не оставляет.
Северин уснул на парусине, расстеленной возле кухни. Не слышал, как в темноте вернулась Прида с голубками. Собрала всех жиг на берегу пересыхающей речки у костра. В полночь угомонились. Уснул литерный обоз. За полночь Заряна вернулась. Не одна...
Не успели предупредить караван. Сняли налетчики часовых, угнали десяток лошадей, ранили двух верблюдов, одного убили. Пострадало пятеро охранников, ранено десять рабочих каравана, пропали два часовых. Товара, предупрежденная Заряной, и успевшая подготовиться, отбила налёт степных разбойников, обстрелявших обоз горящими стрелами.
От ночного обстрела пострадали два белогорца, один погонщик из новичков, и было ранено два вола. Обозные и охрана успели потушить все стрелы, не дав разгореться пожару. "Братаничи" получили ещё трех легкораненых, все были ранены на ночном выпасе, при попытке степняков угнать обозное стадо.
13 мая 1236 года от сотворения потопа.
Каршинская степь. Берег реки Растоши.
Тринадцатый день разгона.
К отправлению обоза вернулся сборный отряд, посланный в ночь по следам налетчиков. Поймали одного отставшего, раненого степняка, остальные оторвались, рассыпавшись в разные стороны, бросив раненую лошадь из своей добычи. Приведенный налетчик с пленником Заряны оказался незнаком. Совещание жиг недолгим было:
— Это другие совсем напали! Началось! Уходим!
— Обоз идёт дальше. Нет, мы не будем преследовать больше никого.
Взгляд задумчивый Заряны на пленников.
— Тоже нет, с собой берем, на Юг-Заставу.
— Ладно, тогда я отдыхать.
Покормила Салгана, искупалась в речке, после того как тронулась товара. Искупала коня, догнала обоз. Помахала вежливо Вилли ладошкой, хлопнула Карася сзади по плечу, при этом Салган успел куснуть жеребца Речеслава. Подмигнула Северину, вопросительно на нее взглянувшего. Усмехнулась себе, развеселилась, есть от чего, здесь, хоть уморгайся вся, все равно никто за темными очками твоих глаз не увидит.
Догнала беспут, бросив поводья, стоя с седла, запрыгнула во внутрь повозки, улеглась, раздевшись, завернулась в одеяло и уснула. Салган привычно поплелся сзади, за повозкой.
Надейка по-прежнему у Чигары. Караван идёт рядом с товарой, перестроившись в четыре нитки, груз с раненых и убитого верблюда переложили на свободных лошадей, часть груза раскидали по другим верблюдам. Идут без задержек, подлечив раненных животных и бросив убитого верблюда на стоянке.
