Веч помолчал, размышляя.
— Амодары должны туда добраться, иначе наша затея не стоит и выеденного яйца. Сейчас она держится исключительно на их показаниях, — ответил с нажимом, донося приоритетную мысль до собеседника. — Для защиты в суде мы найдем камень в пустыне и наймем лучшего викхара. Ты тоже можешь помочь, вспомнив что-нибудь, достойное внимания. То, чему стал свидетелем в войну. Подозрительное, необычное, странное. Любую мелочь.
— Я подумаю, — произнес Н'Омир.
Веч не стал настаивать. В воспоминаниях военных лет нет ничего радостного. Забыть бы о них, как о страшном сне. Не каждому под силу хладнокровно ворошить память, вытаскивая пережитое из закоулков. Н'Омиру бы со своими бесами справиться. Но и оставить его признания без ответа тоже нельзя.
— Ты обманул меня и запятнал честь наемника. Знай, я вызову тебя на бохор.
— Воля твоя, — согласился сагриб. — Я не боюсь смерти и готов предстать перед Триединым. Но сперва позволь узнать, чем закончится суд.
— Я подумаю, — ответил Веч.
Не спеша он направился к лагерю, к светлому пятну костра, возле которого звучала музыка, и смеялись люди — доугэнцы и амодары. Словно и не было войны, и приключилась она не с ними. Усевшись, смотрел, как танцуют амодарки, как смеется жена и бросает лукавые взгляды, не подозревая, что жизнь ее висела на волоске, и виной тому его, Веча, разгильдяйство.
Сжимал и разжимал кулак, смотря, как вздуваются вены на руке, и размышлял о выборе. Что делать: поверить Н'Омиру и оставить всё как есть или вызвать на бохор и наказать за попытку подлого убийства?
Безумцы опасны. Гораздо опаснее одержимых. Одержимость — приобретенный диагноз, и грамотные камы успешно изгоняют бесов из телесной оболочки. От безумия же можно избавиться лишь вместе с головой. Вечу довелось ознакомиться с историями болезней, предоставленных Г'Оттином при изучении курса психических расстройств в военной школе.
Прочитанное впечатлило.
Н'Омир не одержим, иначе кам не позволил бы ему уйти с капища.
Безумен ли?
Обычно немногословен, и потому сегодняшний вечер в его компании стал самым болтливым со дня знакомства. Рассуждает здраво, мыслит связно, без перепадов настроения. И откровенничать не собирался, а вот, гляди ж ты, сорвало клапан. Видимо, накипело. Потеря близких наложила увесистый отпечаток, но таких безумцев, как Н'Омир — половина Доугэнны, и каждый страстно мечтает свернуть амодарам тощие шейки, как курятам.
Сагриб бесшумно возник из темноты и снова застыл в тени машин.
— Теперь ты понимаешь, почему важно, чтобы у нас получилось задуманное? — сказал Веч, встав рядом.
Н'Омир кивнул. К нему вернулись прежняя невозмутимость и холодность, словно и не приключились пять минут назад откровения, вынимающие душу.
— Будь честен ради памяти близких. Стоит ли тебе доверять?
Н'Омир подтвердил молчаливым кивком после недолгой паузы.
А Веч подумал, что уж он-то, потеряв семью в безжалостной бойне, на месте сагриба и колебаться бы не стал, воспользовавшись шансом. Честь — понятие относительное, тем более, честь наемника против чести клана, и неважно, как бить: смотря в глаза или зайдя со спины.
— Что случилось? — обеспокоилась жена.
Еще бы, поведение Веча настораживало.
Зацеловал её всю. Гладил, нежил, прижимал к себе, вдыхал запах кожи, пропускал пряди меж пальцев.
Разглядывал, рисуя пальцем переносицу, брови, линию губ.
Подул в межключичную ямочку, прикусил мочку, вызвав хихиканье и приглушенное взвизгивание — прикрытый ладошкой рот неплохо снижает слышимость.
Тисканий и обжиманий сейчас могло бы не быть, опустись скимитар Н'Омира на ее голову.
Не было бы дотошных расспросов о непонятном доугэнском укладе. И амодарской дипломатичности, вгоняющей в тоску, тоже не было бы. Как не было бы детской любознательности мелкой и житейской мудрости самой старшей из амодарок.
— Что скажешь о В'Инае? Почтителен, не дерзит? Справляется с обязанностями? — поинтересовался между прочим.
— Справляется. Почему спрашиваешь?
— Следовало давно узнать твое мнение, да всё недосуг. Как-никак малец приставлен охранять, за что я ему плачу?
— Он достойно несет службу. Для своего возраста, — улыбнулась жена. — К сожалению, не смог найти общий язык с Арамом, но в последнее время они, на удивление, почти не задирают друг друга.
— А про Н'Омира что скажешь? Он показался тебе странным, помнишь?
— Своеобразный. Закрытый, — признала она неохотно. — Взгляд у него тяжелый.
— Я могу его рассчитать, если тебе некомфортно рядом с ним.
— Разве комфорт важен для работы? Н'Омир ни разу не подвел, и это главное, — возразила жена.
Знала бы ты, как заблуждаешься. Этот человек потерял всё, и ему плевать на свою честь и имя. Неважно, что в страшной смерти его близких амодарки не виноваты, они стали для него олицетворением зла, забравшего самое дорогое. Месть тлеет в его груди, ожидая своего часа. Ожидая, когда свершится правосудие в Дижабаде. Н'Омиру нелегко сдерживаться, видя каждый день ненавистное амодарское племя на привале, в дороге, на постое. Пожалуй, пора пересадить амодаров в машину к В'Инаю, выбрав меньшее из двух зол.
Если Н'Омир с трудом переносил амодаров, как и нехитрые вечерние развлечения у костра, то на остальных незамысловатый досуг подействовал иначе.
Перед глазами Веча возникло сегодняшнее видение: стройная фигура жены, танцующей босою в освещенном пятачке, смеющейся, с горящими глазами. Запыхавшейся и вспотевшей, заправляющей выбившуюся прядку за ухо. Тяжело дышащей. Обмахиваюшейся платком. Его северной пери.
И мужские взгляды. Восхищенные, горящие интересом. Голодным мужским интересом к единственной женщине подходящего возраста в разношерстной компании.
Впору ударить себя по лбу. Ведь помимо него, Веча, рядом с женой отираются четыре великовозрастных лба с определенными потребностями. Амодары хоть и хилы телом, однако ж, тоже не бездушные машины. А при дефиците женского внимания неизбежны вспышки агрессии, раздражительность, стычки, если не спускать вовремя пар.
Что делать? — задумался Веч, уставившись в потолок.
Перво-наперво внести коррективы в распорядок поездки и расположиться на дневной постой в часе езды от большого церкала. И выделить сагрибам наличность на соответствующие нужды.
— В этом городе работает дом встреч. Даю каждому из вас полдня.
Н'Омир, поняв намек, не стал переспрашивать и уточнять. Молча сел в машину и укатил в город. А малец заартачился.
— Не поеду. Зачем мне?
Пришлось Вечу легонько прижать его к дверце машины, пока никто не видит.
— Нет, ты поедешь. И сделаешь то, что тебе говорят. Не хватало еще, чтоб ты сцепился с амодарами из-за пустяка. Разгребай потом за вами.
— Разве я не держу себя в руках? — взбрыкнул В'Инай. — Сам видишь, амодар меня цепляет, а я не ведусь.
— Отлично. Но время от времени нужно бывать с женщиной, понимаешь? Так заведено, и не мною. Ходил раньше в дом встреч?
— Ходил, и что с того? — отозвался малец с вызовом.
— Ну и славно. Значит, учить тебя не нужно. Сам разберешься, что к чему. — Веч отечески похлопал его по плечу.
— Ладно, съезжу, так и быть, если тебя успокоит, — согласился с неохотой В'Инай. — А как поступишь с амодарами? Им тоже купишь билет в дом встреч?
— Как быть с ними, пока не знаю, — признался Веч.
В'Инай отправился в город с явным неудовольствием после возвращения напарника. Тот, не поймешь, то ли выполнил указание, то ли проспал полдня в машине, спрятав ту за ближайшим взгорком.
— Куда он поехал? — поинтересовалась жена, проводив глазами машину мальца.
— За запчастями. Вернется к вечеру, — отмахнулся Веч.
Уж с каким недовольством уезжал В'Инай в город, зато вернулся в лагерь в отменном расположении духа, напевая под нос и посмеиваясь вслед своим мыслям. Немудрено, в доме встреч умеют поднять настроение. Зря нахаленок упрямился, нет ничего зазорного в том, чтобы время от времени снимать напряжение в долгой дороге. На пользу всем.
А вот как отвлечь амодаров? Вопрос вопросов.
Через пару дней пути на очередном постое Веч привез из крупного церкала футляр и продемонстрировал содержимое собравшимся у костровища.
— Сабли? — ахнула жена, когда Веч бросил один из скимитаров "родственнику", а тот не поймал, и оружие упало на землю. — Ты говорил, нам запрещено брать его в руки.
— Это тренировочные образцы. Муляжи из дерева крепких пород, — пояснил Веч и показал острием второго скимитара на упавшего собрата. — Поднимай.
— Вот еще, — буркнул "братец" жены.
— Если коснешься им меня, сядешь за руль, — пообещал Веч.
— Да ну? С чего бы такие щедрые посулы?
— Потому что не сможешь.
— Ну, это мы еще посмотрим, — вскинулся амодар.
Веч измазал лезвия деревянных скимитаров углем.
— Любое попадание сразу же нарисуется на коже, — пояснил В'Инай амодаркам.
Стянули рубахи, встали в круг. Амодар ухватил рукоять неумело и не сразу привык к ощущению тяжести в руке, допуская грубейшие промахи в защите.
— Это опасно? — встревожилась жена.
— Нисколько, — заверил В'Инай. — Все начинают с муляжей.
Жена, однако ж, успокаиваться не желала. Затаив дыхание, следила за тренировкой и облегченно выдохнула, поняв, что драка с муляжами не причиняет вреда обоим участникам. Женщины удалились к костровищу, время от времени поглядывая оттуда на противников. Апра рассказывала о важности бохоров в жизни каждого доугэнца, но амодарки внимали вяло, не проникшись значимостью услышанного.
В'Инай, усевшись на корточки, увлеченно следил за перестуком скрещивающихся муляжей. Веч понимал его воодушевление, за разнообразными заботами в долгой поездке разминки отошли на дальний план, да и как бороться в тренировочном круге, например, с амодаром? Тот повалится наземь от первого же плевка. Зато с оружием в руках, пусть и ненастоящим, может посоперничать.
Пяти минут хватило, чтобы женин "родственничек" исполосовался хаотичными линиями, причем Веч не успел толком разогреть мышцы. Знай, чернил деревянное лезвие.
— Ну его. Полная чепуха. — Амодар, бросив муляж в пыль, взялся растирать ноющее запястье.
Это еще что. С непривычки рука будет знатно болеть, не хуже зуба.
— Не скажи, — парировал Веч, а В'Инай мухой поднял деревянную саблю и, стянув рубаху, встал напротив.
— Ты думал... будет просто? — Веч сделал взмах, малец отразил удар. — Наши дети с люльки... учатся на похожих... муляжах... Тренируются... — В'Инай напал, Веч парировал и сделал обманный выпад.
— Зачем? Чтобы убить, достаточно винтовки и патронов.
— Для ловкости и выносливости... когда приходится рассчитывать... на свои руки и на смекалку... а не на дуло с пулей, — пояснил Веч в промежутках между маневрами.
Кружили, нападали. Стали оба полосатыми, пока, наконец, Веч не подал знак. "Пауза".
— Неуязвимых нет, — сказал он амодарам, молча наблюдавшим за разминкой. — Любое касание дается упорными тренировками изо дня в день. Отжиманиями, приседаниями, нагрузками. У вас есть преимущества, но вы не умеете ими пользоваться. Вы, амодары, сухощавы и вертки, а мы, доугэнцы, тяжелее комплекцией и инертнее.
— Против танка поможет граната, а не деревянная игрушка, — парировал "брательник" с демонстративной ленцой, мол, напрасно уговариваешь, амодарская вертлявость все равно не сравнится с доугэнским натиском.
— Так у тебя и выносливости нет. Возьми-ка коромысло и натаскай воды.
— Вот еще, — фыркнул тот. — Сегодня не моя очередь.
— А ты не об очереди думай, а о том, сколько раз присядешь с ведрами на плечах.
Амодар разве что не покрутил пальцем у виска и отправился к речке — смывать угольные разводы, и Веч решил, что его затея с треском провалилась.
— Ну, смотри, дело твое. Мое условие остается прежним: коснешься меня скимитаром — сядешь за руль.
Сказал — и засомневался. Не купится амодар на подначивание, шитое белыми нитками.
Забыл Веч, что женин "родственничек" отступать не привык. Вызов принял, хоть виду и не подал. Следующим вечером на постое сказал:
— Ну, покажи, что ли, пару приемчиков с деревяшками. А то скучно, скоро завою с тоски.
Веч не отказался. И хотя опять исполосовал амодара угольными отметинами с ног до головы, каждое новое касание вызывало лишь сердитый оскал и сдавленное ругательство. Зато пацан не боялся падать, закрываясь от ударов, пускай и неумело, и успел освоить пару приемов.
— Ногу нужно разрабатывать, — сказал Веч, заметив, что того беспокоит свежий шрам на бедре после интенсивной встряски.
— Знаю, — буркнул "брательник" недовольно.
Через пару дней, проходя мимо шатра амодаров, Веч услышал сдавленный и исковерканный немыслимым акцентом счет на доугэнском:
— Vituvit... vitukorv... korvuzir (Одиннадцать... двенадцать... двадцать )... тьфу ты, нет... vitudif ( тринадцать )... гадский язык, чтоб его... vitulod ( четырнадцать )...
Это амодар отжимался, пыхтя и ведя счет.
Все-таки удалось его зацепить, достижимая цель толкала пацана вперед, изматывала физическими нагрузками, и на большее ему не доставало сил. Поужинав, он сваливался и засыпал как убитый. Хотя на тренировках с муляжами отказывался вставать с В'Инаем в паре.
— Чему меня может научить зелень? С ним только время терять. Ничего путного не покажет, зато обсмеет.
Малец искренне недоумевал, мол, и в мыслях не имел издеваться, похваляясь превосходством.
Жена спросила Веча с подозрением:
— Зачем подстрекаешь Арама? Ни к чему его дразнить деревянными игрушками. Настоящих скимитаров ему все равно не видать.
— Зря думаешь, что тренировки с муляжами — для смеху. Выносливость и хорошая реакция еще никому не повредили. Он хочет искать камни в пустыне, а там мне понадобится помощник, а не обуза.
— Ты не говорил, что поиск "росы" — рискованная затея, — испугалась она.
— Никакого риска. Но нытики мне не нужны. Целый день на солнцепеке выдержит не каждый. Да и ночи в пустыне не слаще.
— Ты раньше добывал камни?
— Нет. Но слышал от бывалых людей. У нас всё получится. И кам благословил, — заверил Веч.
— Я думаю, стоит рассказать Араму, что его ожидает в пустыне. Что ожидает всех нас, — не унималась жена.
Она права. Нужно здраво оценивать предстоящую затею. Безалаберности не место при поиске самоцветов.
Веч рассказал об особенностях климата в тех местах, о том, что придется работать сообща, и что самодеятельность в пустыне равнозначна смерти, что по песку на машинах не проехать, а пешком далеко не уйти, поэтому придется ходить за "росой" на верблюдах.
— На верблюдах? — воскликнула жена. — Помню со школы, что у них есть горб. Разве на верблюдах ездят?
— Да. Как на лошадях, — сказал Веч. — Это нетрудно.
— Освоим и такой транспорт, — отозвался небрежно пацан.
— Мы должны научиться понимать друг друга с полуслова и ходить в пустыню в связке, на равных. Основные сигналы знаешь? — сказал Веч, продемонстрировав жестами: — Это "Стой!", это "Замри!", а это "Ложись!"
