Осторожно Билли снял кожаные брюки Люси. Его поцелуи не спеша опускались вниз от грудок девушки к её животику, и ниже, пока Билли не оказался совсем внизу. Люси попыталась возразить, чуть не умирая от стыдливой тревоги, но её просьба превратилась в стон, когда поцелуи рейнджера коснулись её бёдер, а потом и самых нежных мест. Билли чувствовал жар и влагу её интимной зоны, её запах, её вкус. С жаждой он целовал её, он хотел доставить ей пронизывающее удовольствие, подарить нежнейшее тепло, но даже это не могло выразить всех его чувств к Люси. Виноватые стоны сорвались с губ девушки, и она тут же прикусила свой палец, взывая в мыслях к Богу. Это было так ново для неё, и всё так необычно и страстно, что минуты пролетали словно секунды. Её тело пронзило знакомое девушке чувство, но более сильное. Столь сильное, что звёзды в небе на какое-то время померкли, в голове застучало молотом, и весь мир казалось, исчез, и только нежные, осторожные поцелуи пробивались в её сознание.
Они крепко обнялись, прижимаясь обнажёнными телами. Вновь их губы сомкнулись, Люси гладила спину Билли руками, словно давала понять, что желает большего. После короткого промедления, она ощутила его давление, в этот раз боль была так далека, что нельзя было наверняка сказать, что именно это за чувство, действительно боль, или просто ощущение. Билли неспешно вошёл, и влажный жар поглотил его, жадно сжимая. С губ рейнджера срывались стоны, ноготки Люси крепко врезались в его кожу. Люси ощутила непривычное, словно неестественное присутствие в себе, но одновременно столь горячее, и до безумия желанное. С каждым движением боль отступала, и сладость занимала её место. Ощущения удовольствия, жар, запах, мягкость и крепость друг друга, страстное единство поглотило их. Люси с трудом могла сдерживать свои стоны, так желавшие перейти в крик, от ощущений и эмоций. Билли сильно прижал её к себе, ещё сильнее вошёл в её нежную мягкость, и страстно простонал, извергая свою страсть и тепло. Люси ощущала, как оно растекается внутри неё, и это делало её счастливой.
Забыв обо всём на свете, они ещё долго лежали так, улыбались друг другу, целовались, нежились. Впервые, они были так счастливы. А потом Билли попросил у неё прощения, но Люси не сразу поняла, в чём дело. Она уже стала взрослой девочкой. Это было странно, но и во второй раз была кровь. Её страхи оказались пустыми.
Глава 4 Колдовство или Трудности Очищения
Свою банду они сколотили недавно, пару месяцев назад, и назвали: "Чёрный Тарантул". Гром понятия не имел, чего оно означало, да и слова такого раньше не слышал, но звучало типа прикольно, так грозно, и круто. Придумал его один из старших, начитанный парень, и остальные старшие утвердили его предложение. Рядовым же парням оставалось только молча согласиться, но, как и Гром, большинство из них полюбили это название, несмотря на то, понимали его или нет. Собрались они по воле случая, пару ребят знали другую пару ребят, те третьих, а те небольшой клан налётчиков из Пустоши, и так собралась группа из более чем двадцати человек. Слабаков тут не было, как и ребятишек с незапачканными руками. Большинство из них не задумываясь грабили, отбирали последнее, насиловали, убивали при необходимости, или просто ради развлечения. Здесь были и опытные рейдеры, которые в междоусобицах и налётах каким-то образом сумели дожить до двадцати пяти лет, и беглецы из Башни, не ушедшие с Весельчаком, отвалившиеся при первых трудностях, или изгнанники из Дримленда, и других очагов цивилизации. Многие, смотря на таких парней как Гром, закрывая глаза на всю ненависть и неприязнь к рейдерам, могли бы найти в себе даже немного сострадания к их судьбе и бесперспективному образу жизни. Но Гром был совсем не таким, кто жаловался бы на свою жизнь. Более того, именно это он по-детски искренне считал единственно правильным образом жизни, и совсем не понимал "кретинов", которые выдумывали себе правила, законы, и всякого рода обязанности.
Грязный, неухоженный риджбек на голове, грязные обноски одежды, поверх которой некрепко закреплённые, болтались элементы брони, грязное тело, со множеством шрамов, тёмные глаза. И глупые, бессмысленные, криво сделанные татуировки, вроде похабной надписи, лица девки с довоенного плаката, довоенные символы, одним из которых был знак организации, по очистке сточных систем. Больше всего он гордился надписью "Гром" на члене, и коммунистической звездой над сердцем, не зная толком, что она означает. Родом он был из маленького поселения далеко на востоке, где вместе пытались выжить чуть больше двух десятков человек, роясь в мусоре, как крысы. Гром не собирался жить так, он знал, что судьба человека в том, чтобы достигать высот.
С самого детства он мечтал стать членом серьёзной банды, и наконец-то его мечта сбылась, и он нашёл "ту самую". Несколько месяцев, а они уже успели многое совершить! Налёт на караван Тимстеров Дримленда был первым делом. Члены их банды, выходцы из этого города и сдали слабый караван и его маршрут. Они разжились оружием посерьёзнее, боеприпасами, немного жратвой, бухлом и дурью, всем, что необходимо для хорошего старта. Старшие члены Чёрного Тарантула были не глупыми, способными соображать, хотя ширялись, пили, и самоуничтожались не меньше чем им подобные персоны этого сорта. Это так же радовало Грома, ведь сулило перспективы. Обычно, шайка, возомнившая себя рейдерами, ограбив такой не сильно защищённый караваньчик, принималась кутить где-то неподалёку, и вскоре отряд мщения находил их, и хорошенько вздрючивал. Но их банда после налёта отправилась далеко на северо-восток, в сторону Эмпайр, укрываясь от всякого возможного воздаяния.
По дороге к новому месту назначения им встретилась группа неудачников, которые ко всему прочему попытались сопротивляться. Пришлось убить всех, и было обидно, ведь им не досталась ни одна тёлка, всех пришили вместе с парнями. Гром даже боялся, что общая идиллия его романтического образа жизни будет нарушена отсутствием перепихона. Но в пути они наткнулись на ферму, где не обитало и десяти человек. Пытались сопротивляться, всех убили опять, кроме одной молодой девчонки, которая с трясущимися руками направила на них ружьё. Парни долго смеялись над ней, тогда она приставила валыну к своей голове, но к своему счастью, выстрелить не смогла. Или несчастью... Её невинность Грому конечно же не досталась, но после шести часов мучительного ожидания очередь дошла и до него. Девка уже почти не шевелилась, а только еле мычала сквозь пелену полу-сознания, в ответ на его яростные толчки. Гром думал, что она подохнет, но девка пережила первые двенадцать часов, а потом пережила свою горячку, и даже пришла в себя. Хотела вены себе порезать, но не смогла, к своему счастью, или несчастью...
После первой ночи её уже не терзали так сильно, но пока не было кем заменить, большую часть времени она проводила в позе лёжа, даже во время их продвижения. В конце-концов, за эти пару месяцев, она практически обезумела, не говорила, а только дёргалась как смешная зверушка. Долго наблюдали в окрестностях Эмпайр, и, когда жрачка уже подходила к концу, выбрали караван послабее. Вначале отпустили им на встречу затраханную девицу, сказав полоумной, что они её мол отпускают. Дура поверила, хотя и не сразу, и без одежды побежала к людям. Короче, пока караванщики её лапали, Гром и его товарищи подобрались поближе и напали. После короткой перестрелки завалили почти всех, оставив только двух тёлок. Ждали, пока титьки не выстреляли все свои боеприпасы, а себя застрелить не додумались, к своему несчастью... или благу. Короче у малой появились помощницы, и ей стало немного попроще. Тёлки были уже старые, лет по тридцать, потяганные, но всё же разнообразие, учитывая то, что одна была чёрной, для Грома даже мать его экзотика.
Опять разжились и жратвой, и химией с бухлом, и целой партией оружия, но пришлось петлять на юг, а это обещало скуку, ведь там типа тихо. А через недельку наткнулись на лагерь старателей, половина убежала сразу, другая не успела, и гарем пополнился ещё одной особой. Согласно традиции, "новенькая" прошла обряд всеобщей инициации, но уже не с тем задором, какой бывал раньше. Несколько дней погуляли в захваченном лагере, устроив знатную вечеринку, и дальше на юг. После стычки с какими-то придурками и их собаками-волками, потеряли несколько человек, и решили свернуть на запад, ближе к обитаемым местам. По дороге попалась ещё одна группка неудачников, и таким образом на одну пленницу стало больше. Грому она не особо понравилась. Вроде и испуганная, но он то привык, когда трахает кого-то, что те трясутся от страха, слёзы пускают, умоляют остановиться. Без всего этого любовь ему как-то не в радость и не в удовольствие. А эта последняя почти и не сопротивлялась, а то и противно постанывала, словно от удовольствия. А ещё её тело тоже в татухах было, но она говорила, что у них так в племени принято.
Последние дни отдыхали на заброшенной стройке. Недостроенные здания, которые такими и останутся до самого конца дней, ржавые строительные машины, среди них и разбили лагерь, предварительно очистив местность от всякой погани. Двое их ребят лежали больными, остальные отдыхали, пили, ширялись, трахали пленниц, в общем, проводили время с пользой, и Гром конечно же не был исключением. Прошлой ночью было реально весело! Вначале он напился, потом наширялся таблетками и Каином, потом они с парнями распили ещё одну бутылку, и они покурили спиргресс. Периодически Гром отвлекался чтобы потрахаться, вначале малую, потом чёрную, потом тёлку из лагеря, а потом малую и тёлку из лагеря одновременно. Всё это время они веселились, смеялись, и рассказывали разные истории из своих жизней или судеб Пустоши. Утром было херово, и Гром выпил бутылку пива, трахнул белую караванщицу, курнул спригресса, и пошёл отлить. Пока отливал пекло в член. Уже две недели, как на головке и столбе появилась красная сыпь, и это реально портило ему весёлую жизнь. Но Гром решил, что нюхнёт Каина и дело забудется, а потом трахнет кого-то, пожрёт чего, и день обещал быть хорошим.
Как и большая часть подобных ему, Гром верил, что это будет продолжаться всегда. Налёты, разбой, насилие, веселье и кайф, за что ему придётся платить разве что малой кровью. Ведь так и должно быть, правильно? Если ты сильный, ты можешь забрать у слабого ничтожества, ведь это не твоя вина, что он слабый. Тебе хочется чего-то, и желание должно быть удовлетворено, так устроен мир. Но всё случилось так, как это и происходит в большей части случаев с такими людьми. В тот день, его вера в собственную исключительность пропала после первых же выстрелов. Стройка находилась немного в глубине котлована. Гром как раз струшивал член, и улыбался своей "охеренной" татухе, как что-то вдруг зашуршало выше. Блеснула вспышка, горячая боль пронзила его тело в нескольких местах, пространство заполнили звуки выстрелов, но Гром их уже почти не слышал, пытаясь закрыть руками две кровоточащие дырки в животе. Он заплакал, кровь не останавливалась, сильно болело, он не мог поверить, что его история жизни оборвалась в одно мгновение, и в тот момент, когда он совсем не ожидал. А потом стало холодно, какие-то люди в армейских ботинках пробегали мимо него, после чего солнце потухло, погрузив мир в бесконечную темноту.
Пьяный дозорный, что сидел на одном из кранов резко поднялся, но не успел взять в руки оружие, как выстрел снайпера пробил ему горло. Брызжа кровью во все стороны, бандит похрипывая свалился вниз, на недостроенную, бетонную конструкцию. Его товарищи один за другим выбегали из палаток, поднимались со своих лежбищ, где пьяные или обдолбанные, засыпали, и один за другим падали, сражённые очередями из автоматического оружия. Лишь половине из их отряда, удалось добежать до каких-либо укрытий. Рейдеры встревожено перекрикивались, пытались понять, что за херня тут происходит, но поначалу напавших не было видно. Когда выжившие как крысы спрятались, маршалам пришлось спуститься вниз котлована. Рассредоточено, но сообща они приближались к рейдерам, ближайшие открыли огонь, и завязалась перестрелка. Не умея даже толком сражаться, некоторые из рейдеров плохо укрывались, или вообще вставали в полный рост и "шмаляли" что безумные. Очень быстро пули срезали их, преподавая жестокий, и почти всегда последний урок жизни. Другие сражались более умело, но были слишком рассредоточены, и кто-то из маршалов подавлял их огнём, в то время пока другой обходил.
Уже через несколько минут большая часть членов Чёрного Тарантула была перебита. Один из старших решил вновь провернуть трюк, используя юную пленницу. Приставив к её голове пистолет, он, прикрываясь ею, потребовал, чтобы законники "ушли ко всем чертям", иначе он выпустит ей мозги. Он не успел даже договорить угрозы, как прозвучал выстрел винтовки, и голова рейдера разлетелась на кусочки, разорванная пулей снайпера. Последние пятеро прятались в бетонной конструкции, что послужила им неким подобием дота. Вдохнув напоследок Каина, и выпив алкоголя, они яростно отстреливались сквозь оконные проёмы, часто меняли позиции, и, похоже, что в целом серьёзные перестрелки были для них не в новинку. Маршалы сумели подстрелить одного из них, но и двоих из законников также задели, одного лишь оглушило попаданием в нагрудную пластину, второму прострелили ногу, когда он пытался обойти "дот" с другой стороны.
Оружие рейдеров было не самым качественным, боеприпасов мало, и не смотря на сильное сопротивление, маршалы всё же приближались, серьёзно подавив одну сторону укрепления пулемётным огнём. Законники забросили три гранаты в недостроенные помещения, и после взрывов стрельба прекратилась, кто-то из рейдеров кричал от боли. Когда убедились, что с противником покончено, Алан сел возле костра, используя ящик в качестве стула, и закурил самокрутку одного из рейдеров. Сделав несколько затяжек, он потушил сигарету, и положил в карман. Как только начался бой, Алан сразу понял, что это не те, кого они искали. Это и радовало, и огорчало, но стычка с отрядом "упырей" конечно же не могла быть такой простой.
Пока его люди суетились вокруг, допрашивали пленных, добивали преступников, ведь для рейдеров всегда был один приговор, Алан уже размышлял, куда же подевался отряд людей Драу. Они шли по их следу, периодически теряли его, и нашли этот. Приятно было сделать мир немного лучше, чище, но теперь он понятия не имел, где их главный враг. На его выбор были все стороны света. Кроме разве что западной, ведь едва ли "упыри" посмели бы явиться в Дримленд, даже под прикрытием. Пибоди медленно двигался к нему, стараясь получше упаковать вскрытый газетный свёрток с Каином.
— Маршал, вы не забыли, что это вещество незаконно? — спросил у него Алан, и, хотя он звучал серьёзно, Пибоди знал, что он говорит шутя.
— Чем это здесь пахнет? — шутя отвечал тот. — Кажется спиргрессом.
— Не забывайтесь, маршал. — продолжал Алан, уже откровенно улыбаясь. — Вы стоите перед старшим офицером.
Оба закурили по обычной сигарете, Пибоди сел рядом, снял перчатки, и умыл из бутылки с водой лицо.
