А вот хрен тебе собака шведская, я тебе сейчас задолго до Петра-1 харю то твою свейскую начищу за такой наглый намек.
— Побили мы силу вражескую — ответил я медленно и дождавшись перевода продолжил — убоялись враги могущества нашего и бежали на юг в свои земли, однако далеко им не убежать, так как славный воевода Ятвиг и с ним две с половиной сотни воинов погнались за супостатом. Сейчас Ятвиг наверное уже добивает отряд ваших юттунгов. А вот не очень смелый ярл Олаф сбежал, уклонившись от славной битвы.
Олаф заслушал мои слова как то распетушился и начал наезд, мол как я могу, и вообще по какому такому праву, я находясь на его земле обижаю хозяина, производя напраслину на него — славного князя Олафа и его мужественных воинов. Он не трус, он сам пошел за подмогой.
Я подошел почти вплотную и заглянул в глаза славному ярлу Олафу, а потом показал рукой на Готланд — вон там на острове осталось немного врагов, всего то две-три сотни воинов сконе, что смогли убежать от меня. Те враги прячутся на острове, и если великий морской вождь Олаф действительно такой крутой, то пусть идет и добьет супостатов.
Выслушав перевод моих слов, Олаф повернулся к сопровождающим людям и о чем то поговорил с ними, потом повернувшись ко мне спросил — ты точно знаешь, что их не больше трёх сотен осталось на Готланде?
Я пожал плечами.
— Кто их считал, мы высадились на берег, пожгли их корабли, а потом побили их воинов, и те бежали как трусливые собаки кто куда.
— А вы пойдете с нами на Готланд? — спросил Олаф.
— Нет, я буду ждать прибытия Ятвига — ответил я — у нас уговор с ним, он сюда придет.
— А когда придёт? — поинтересовался Олаф.
— А кто его знает? — опять пожал плечами я — как наберет себе побольше добычи в землях ютов и сконе, так и придет.
— Это земля ярла Ульриха — показал на гору за моей спиной Олаф — у него с той стороны горы селение большое имеется. Вы за гору не ходите, Ульрих чужаков не любит, он вообще никого не любит.
— А я с ним любится не собираюсь — я посмотрел в глаза Олафа — ты наверное переживаешь за нас, не стоит, мы воевать с местным князем не собираемся, но и себя в обиду не дадим. Мы гости, и законы гостеприимства уважаем.
Олаф осмотрел наш лагерь и убедившись в том, что лагерь к бою готов, что то опять выдал такое дивное. А переводчик меня удивил, он как то быстро все перевел.
— Прощается с нами Олаф — сказал переводчик — сожалеет, что не можем пойти с ним, но радуется что ему добычи больше достанется.
— Ну и пусть гребет добычу, обеими руками, лишь бы не подавился — с улыбкой съехидничал я — ты только это не переводи, так скажи типа, что великий князь болотный желает Олафу удачной охоты.
А у самого меня такая жаба в душе заныла. Ну вот же ты урод Олаф, я твои мерзкие глазки видел, швед ты недоделанный, знаю я такой взгляд, видел много раз в той жизни, выходит ты собака на мои трофеи рот разинул, ну-ну.
— Что скажешь Радомир? — спросил я, когда группа кораблей свейских конунгов почему то ушла опять на север в сторону большой скалы.
— А что тут говорить? — сплюнул Радомир — Готланд то в другой стороне.
— Вот и я о том же думаю, неужели струсили?
— Не, я видел там на их чайках много опытных бойцов, а этот Олаф просто прикрытие, не Олаф руководит этим походом — задумчиво произнес Радомир.
— Ты думаешь о том же о чём и я брат?
— Я не знаю о чём думаешь ты Чеслав, но кажется мне что они неспроста пошли на север к тем небольшим скалам — Радомир повернулся и посмотрел берег позади нас — вон смотри какая гряда большущая южнее имеется, а за той грядой приличная бухта для высадки есть.
Я посмотрел на юг, и действительно, километрах в трех в воду опускалась приличного размера гряда, а выходила она почти с самого материка и потом плавно опускалась в воду, огибая бухту.
— Я помню, за той грядой мысок неплохой есть, там конечно можно высадится, но потом обходить эту гряду нужно дня два не меньше, чтобы к нам прийти, а там — Радомир показал рукой на север — там за той скалой имеется неприметная бухточка, совсем маленькая, но высадится можно, а потом вот так по верху скалы подойти к тому лесочку позади нас, и ночью напасть на наш лагерь.
— Значит все таки напасть? — я задумался — а я то думал, что в этом походе только у меня мания преследования.
— Что у тебя?
— Да я думал, что ты не поверишь в возможность нападения на наш лагерь.
— Как это не поверю? — возмутился Радомир — да посмотри, мы же как стая побитых собак, вон и корабли все перевернуты лежат, на ремонте, вон куча людишек пораненных сидит, а еще пленники имеются, которых охранять нужно. Тут Чеслав любой толковый ватажник сразу увидит, что можно за наш счет поживится, и обойдется все это малой кровью, тем более если напасть ночью вон с того лесочка.
— Да ходили мы уже в тот лесочек, там действительно можно отряд до вечера укрыть, только я думаю если мы сдвинем лагерь чуть южнее, то пользы от того лесочка ворогу не будет.
— Не, не правильно ты Чеслав мыслишь, нельзя нам о лагере думать, нужно думать о другом.
— Да понимаю — отмахнулся я, а у самого аж на душе потемнело, ведь я все понимаю, если будет бой, да хоть засада, то потеряем мы как минимум половину своего войска, если удача нам улыбнется, а если нет, то и все поляжем — понимаю, что нельзя сидеть и ждать, либо уходить по воде, либо идти навстречу свеям и встречать врага на подходе к лесу. Нужно самими на врагов засаду обустроить.
— Правильно мыслишь, не пойму только, откуда у тебя все это, я ведь тебя Чеслав вот с таких пор знаю — Радомир показал рукой у своего колена, намекая каким маленьким был его двоюродный брат Чеслав, когда они познакомились — а сейчас ты не просто ватажник, а настоящий рикс, мыслишь здраво и рассудительно. Только я бы не стал в лесу свеев встречать, я бы на них прямо в тех скалах напал, когда они на подъем пойдут, их сверху твоими арбалетами и сулицами бить сподручно.
Когда корабли отошли от лагеря Чеслава Хругви сразу же пересел на корабль своего брата Харлафа и о чем то очень долго разговаривал, а потом Харлаф позвал Олафа и Хиндмана.
Мы нападем на этих людей и заберем их добычу — сказал Харлаф.
— Но мы же собирались идти на Готланд? — возразил Олаф.
— Так мы и пойдем на Готланд — ухмыльнулся Хругви. И его размалеванная татуировками рожа стала еще страшнее — мы сначала соберем все ненужное чужакам добро, там на берегу, а потом пойдем на Готланд.
— Но там две сотни воинов, настоящих воинов — возразил Олаф — я видел их в деле, и они перебьют половину наших людей, как же мы потом сможем пойти на Готланд?
— Не переживай Олаф — отмахнулся Харлаф — эти люди уже мертвы, ваша задача завтра к утру подойти к лагерю с моря, а мы нападем со стороны леса. И раздавим их как волк давит зайца.
У этого зайца зубы и когти медведя, подумал Олаф, подумал но ничего не сказал, ведь бой будет в основном на берегу, а если этот бой покажется Олафу неудачным, то он и высаживаться не будет, а просто захватит корабли этих разукрашенных недоумков и уйдет домой. Пора уже проучить этих кичливых гишпанских свебов.
Корабли свейских конунгов отошли за мыс. Воины Харлафа и его брата Хругви вытащили свои корабли на берег, оставили небольшую охрану, всего то три десятка воинов, а остальные взяв оружие пошли в крутую горку, чтобы обойти лагерь Чеслава по берегу.
Олаф и Хиндман высадившись на берег, легли отдыхать, им нет необходимости спешить, они дождутся полночи, и морем пойдут к лагерю князя Чеслава. Если этот Чеслав серьезный человек и у него действительно есть люди Ятвига, то отбиться они смогут, а если повезет то и побить дружину размалеванных братцев, а уже потом Олаф добьет этих выродков и заберет их земли себе.
Сводный отряд из шести десятков лучших воинов медленно уходил в сторону леса, а остальные продолжали готовится к отражению нападения на наш лагерь.
Возглавил поход я, а со мной как уже повелось пошел Гореслав. Радомир с Аркхом остались в лагере, у них задача охрана флота, если что, то корабли должны немедля погрузить всех оставшихся людей и отойти от берега.
А это самое 'если что' может произойти элементарно, мы просто можем профукать засаду, или враг нас обойдет пользуясь лучшим знанием местности, это ведь горы, ты сядешь в одном месте, а враги полезут в другом, не угадаешь. Вот тогда корабли и уйдут, а засаду мы уже учиним свеям как они в обратный путь с награбленным, вернее с наворованным ранее добром двинутся.
Лесок прошли быстро и вышли на его противоположную окраину, а к горам подошли только к закату, и вот тут теперь попробуй в темноте определить предполагаемое место встречи с отрядом врага, а до горной вершины еще километров пять топать, не меньше. Но делать нечего, нужно попробовать встретить врага в горах, и желательно на более выгодной позиции. Мы взяли на каждого и по десятку болтов к арбалетам, а еще по две сулицы, в общем если мы успеем занять выгодные позиции раньше, то врагам придется несладко.
И мы успели, успели не только раньше выйти к скальной гряде, но и провести до разведку местности, и по всему выходило, что никаких троп тут от сотворения мира не было, но ведь враги не дураки, они на отвесные скалы не полезут, а будут подниматься по более пологому склону, а вот таких пригодных склонов было всего два.
Мне не очень хотелось, но все же пришлось разделить наши силы, хоть расстояние между отрядами было небольшое, всего километра два, но это очень много в горах, это почти два часа движения, за такое время может полечь полностью один из отрядов.
Поэтому посовещавшись перед расставанием, мы придумали единственно возможный вариант действий.
Я честно говоря уже привык доверять своему везению, и сейчас честно ожидал, что вражеские силы выйдут на мой отряд, но получилось по другому.
В ночной мгле вдруг вдалеке появился маленький огонек, который перерос в приличный костер, и это был сигнал. Мы уговорились с Гореславом, что позади наших позиций у самого леса соберем большой сигнальный костер. При появлении противника на одном из направлении, мы вступаем в бой, то есть атакуем врага внезапно из засады, болтами и сулицами, а потом быстро отходим, с гор к лесу и занимаем там оборону, вынуждая врага выйти на открытый и довольно ровный участок между горной грядой и лесом. И та группа, что подверглась нападению при отходе разжигает костер, подавая сигнал второму отряду. А в это время второй отряд, увидев сигнальный костер, снимается со своих позиций и быстрым маршем идет на подмогу к первому отряду и атакует врага с тыла. План во всех смыслах хорош, однако от гор до ближайшего леса еще бежать примерно три км.
Проблема была только в том, что опыта ночных боёв у нас не было и мы элементарно могли перебить арбалетными болтами своих. Ведь воевать я собирался только арбалетами, или на худой конец сулицами.
Вот тут то мне помогла моя десантная подготовка. Каждый воин оторвал от своей рубахи рукав и спрятал за пояс, мы уговорились, что как только загорится сигнальный костер оба отряда повяжут себе такой кусок грязно белой ткани на голову поверх шлема. Идея оказалась слишком революционная, так как половина воинов оказались либо вообще без рубах, либо они были такими грязными, что рвать их на тряпки и одевать эти тряпки на шлем не имело никакого смысла. Но я проявил стойкость и заставил порвать рубахи тех бедолаг, что регулярно стирались и содержали свое белье в чистоте. Так и у меня появилась почти белая тряпка, ведь раньше я носил сшитый из лесной шерсти приличный свитер, а он у меня зеленого цвета. Поэтому долго не думая отобрал трофейное белье у одного из воинов, пообещал ему в придачу подарить еще и трофейную девку.
Увидев сигнал я собрал людей, и уточнив им задачу побежал вперед, увлекая своих воинов за собой. Бежать ночью было сложно, ведь нам пришлось вначале спуститься вниз, а потом еще пробежать почти два километра. И при всем этом я даже примерно не понимал где находится противник.
Звук битвы не спутать ни с чем. Крики, лязг оружия и куча мечущихся в темноте фигурок.
— Стой — заорал я, поднимая руку с мечем вверх. А белая тряпка развевалась на ветру и периодически хлестала меня по лицу, вот идиот, нужно было поменьше тряпочку на шлем вязать.
Но зато мой сигнал неплохо увидели воины и шумно дыша стали сбегаться ко мне.
— Вон видите группу людей, что стоят без дела, атакуйте и убейте всех — я указал на отдельно стоящих воинов, что взирали на непонятное месиво на краю леса. Я почему то подумал, что это командование свеев. Подумал и не прогадал.
Вначале по группе вражеских воинов саданули с арбалетов, а потом на бегу еще метнули и сулицы, добивали уже раненных людей, однако те оказали неплохое сопротивление. Я же в сопровождении личного десятка охраны пошел в сторону битвы стараясь осознать все таки где свои, а где чужие. Иногда появлялись белые тряпки, и я понимал, вот воин Гореслава, а иногда сражались два абсолютно одинаковых мужлана и я понятия не имел, кто из них наш, а кто враг. Идея с белыми тряпками как у спецназа 20-го века сработала всего на 50%.
Вот и враг, я сразу понял, что это чужак, уж слишком большой и громкий воин. Воин вопил как бешеный тур и размахивая здоровенным топором на метровой ручке бежал на нашу группу.
Замах топором противника, короткий шаг влево и хлесткий удар мечом сверху вниз. Вжик, в конце пути движение меча чуть замедляется, уткнувшись в непонятную преграду, но я протягиваю лезвие и меч, почуяв свободу выскакивает мне за спину. А враг, лишенный правой ноги в районе колена падает мордой вперед. Мне он больше не нужен, нет смысла добивать раненых ночью, не дай боги пырнет ржавой железякой, ведь не видно ни фига.
Бегу дальше, темная фигура стоит спиной ко мне, на сука, рублю наотмашь по правой ключице, перерубая кость и иду далее.
Ночной бой не был похож на масштабной сражение, так несколько разрозненных групп сражающихся между собой воинов, а мы вначале налетели на одну группу и сократив численность врага, перешли ко второй группе и так дальше.
Уже почти на рассвете в какой то момент бой как то вдруг стих.
Враги все еще были живы, человек тридцать и моих человек тридцать, но воины стояли друг против друга не пытаясь продолжить битву.
Кто то кричал позади вражеских вояк, а мы стояли молча, и только тяжелое дыхание здоровенных мужиков говорило о крайней напряженности произошедшей схватки.
Никто не понимал с кем воюет и сколько врага, нет ли где либо у врага резервов, и самое главное, никто не понимал, а что собственно делать дальше?
Но вот в какой то миг воинство врага расступилось и вперед вышел огромный размалеванный мужик, тот самый, что приплывал на переговоры вместе с Олафом
Мужик что то кричал, показывая здоровенным топором себе за спину, а я опять понял, что попал. Еще ничего не произошло, а я уже понял, что вот сейчас меня будут бить тяжелой зазубренной железкой по голове, и самое главное, что никто не поможет.
Ну нравы тут блин дикие, что поделаешь.
