Резкий укол — НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!! — и нож остался в виске.
— Что с ним? Он жив?
— Шок, остановка сердца, реанимацию, живо!
Я уничтожу тебя! Я уничтожу вас! Яргххххх...
Тьма накатывала и пропадала.
Были вспышки звуков и света.
Я не мог выйти из предавшего всё человеческое тела, я был заперт с наркошей в нем.
И хуже того, я понимал, что он сделал всё, даже больше чем мог... но с той скоростью, что он ударил, он мог убить минимум одного гада. Его бы били за это, экзекуцию это не отменило бы, но отодвинуло. Время ему нужно было выиграть его!
Трус! Слабак! Дебил! — я рвал его, рвал на части, а он даже не сопротивлялся, только глупо хихикал. — А!А!!!А!!!А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!!!!!
И не успел дорвать, меня выкинуло в лакуну астрала.
Аргх! — от моих пинков крушились скалы. — От моего крика разрушались острова.
От моих слёз посерело небо и начался ливень...
Притихли драконы, а бегемоты улетели, птицы с разрушенных островов кружили облаком не зная куда сесть, обломки скал парили в небе собираясь в поток.
— Случилось что-то дикое? — спросил Лео.
— Я, своими руками убил сына...
— Так ли это? И скажу тебе как есть, смерть не самое худшее что может произойти в жизни.
— Я бредил, бродил по комплексу, пытался выяснить что, где, найти выход, но состояние ухудшалось и в какой-то момент я потерял сознание или осознание, и пришёл в себя в тумане, со стороны, эти ублюдки похитили нескольких моих детей и кого-то из их матерей, предложили за дозу вшторенному телу порезать на ленточки моего ребёнка, и это тварь думала согласится... но потом, что-то у него щёлкнуло или не знаю, но он решил, что лёгкая смерть лучше! И убил его, я не смог его удержать, не смог остановить, не смог убить...
И моего Атетиена больше нет.
— Я тебе ещё раз, как практик заявляю, смерть не худший вариант. Хотя конечно рано. Терять детей в любом возрасте больно. — тут я увидел на его щеках слёзы. А ведь за тысячу лет жизни у него было только в одной жизни около полусотни признанных детей, а в других? Я обнял его и расплакался на плече, а он гладил меня по голове просто молча, сглатывая большие комки в горле.
Утром я кое как провёл тестирование зайцев, не в смысле не качественно, а прилагая огромные усилия, чтобы не бросить.
А потом сказал — посвящаю тебе сын. И вспоминал те крохи что были о нем в видео, и как мы играли с ними со всеми на выходных.
Работа шла споро и легко.
— Отныне вы не зайцы, вы Атетиены. — имя укололо болью в сердце. Хотелось снова всё бросить... собрав боль в кулак, вдохнул и выдохнул и так пока боль не затихла.
Серия один точка ноль вышла более качественной чем Корунд, но у него опыта побольше, хотя они общаются, так что эта разница скоро схлынет, будет мой помощник отставать.
Да и фиг с ним.
А вот вернуться к отчётам...
— Корунд разбери на очень важное, и на то что терпит. — "Лео, сделаешь вечером?"
"Конечно..."
Сперва я хотел напиться, но это был не выход, даже не заглушка или заплатка. Это был дурман, дурман, что убил моего сына!
Трезвым разумом с подобной накачкой химией ничего не стоило покрошить всех в той комнате... ну как ничего, простреленных рук и ног, а возможно и внутренних органов, но там нет смерти, это тут я заперт в хрупком теле и неосторожность или небрежность может меня убить, там я избавлен и от этого.
Я взлетел повыше и лёг на ветер. Он лохматил мне волосы.
Мы были втроём.
Я, моё горе и ветер.
И как мне спасти остальных?
За остаток дня Лео разобрал дела, даже те, что Корунд пометил как не срочные. Усилил проверки, так как я скорее всего мог выпасть из обоймы на продолжительное время.
Попарил косточки в бане и проморозил меня в трубе. Отмок в горячих ваннах и ел, ел, ел... куда в меня столько лезет?
В лакуне памяти, которая была точь в точь, как астральная, только внутри моей души и отсюда ничего не уходило на внешние источники, я собирал из обломков воспоминаний план мёртвого бункера, коридоры я уже наносил ранее, теперь выковыривал из тумана детали.
Стимул припекал инстинкты и это помогало выковыривать самые ценные кусочки.
(Нил.)
Ох, как же плохо...
Грудь болит, сердце болит, мышцы болят...
— Уколишь меня и я тебе пальцы переломаю. — скосил глаза на медбрата.
— Это обезболивающее. — а парень дисциплинированный, в шлеме с затемнением.
— Пусть болит, это приводит меня в гармонию с миром.
Некоторое время меня не беспокоили.
— Киря, друг мой, как ты меня напугал! Что последнее ты помнишь? — рассыпался в искусственной заботе Дружелюбный.
— Как вогнал нож в висок своего сына.
— И это было очень жестоко с твоей стороны! Один или два пальца поправимо в наше время, смерть это навсегда. — сочувственно сложил он руки и опустил голову в шлеме. — Но хуже того, в руках этих людей все твои дети и жёны.
— Что вам нужно? Для чего такие напряги? Ради какого-то рядового? В жизни не поверю!
— Сэми, кто его создал?
— Да почём мне знать, деятель? Вот ты перец с невъ*ным счётом, важной шишкой в жопе и языком там же, но повыше уровнем, ты знаешь? Вот с хера ли мне знать?
— Твой дед очень активно захватывает рынки. Слишком активно. И со скоростью степного пожара обзаводится союзниками.
— Печально. Значит нам не жить.
— Просто отвечай на вопросы и... — начал тот.
— Ой, вот не надо! Дед набирает обороты, скоро нас либо обменяют, ну пока урон не слишком жёсткий, либо притопят в болоте чтоб неотсвечивать.
— Жаль, что ты не захотел сразу сотрудничать, этого всего можно было избежать. Но теперь решаю не я. — развёл он руками.
Слышать вибрации за пределами тела получилось даже слишком легко, при этом я продолжал его чувствовать Дружелюбного, видеть его аурный след.
— Покрошите девку у него на глазах. Если будет и дальше запираться, то и мелкую тоже. — распорядился властным голосом Дружелюбный.
Гадство. Даже руку поднять не в силах.
Меня подняли и вынесли из санблока, занесли в помещение со стулом, к которому меня приковали. В помещении пахло старой кровью.
Через двадцать-тридцать частей затащили брыкающуюся Арину, одну из тех любовниц, что решили попытать счастье в другой семье.
С неё срезали одежду и далее...
Когда палач вытирал кровь с крюков в её глазах ещё догорала жизнь.
Ты жила достойно, оставила за собой потомков, молю предков, чтобы они не попали в лапы этим людям, для которых деньги и положение дороже своих, а в особенности чужих жизней.
Ты умерла не зря.
Её место, прямо на кровь и кусочки кишок заняла Лика, милая моя смугляночка...
Следующей была Варвара, русая краса, круглое личико...
Ирдиса увидев меня в крапинку прикованного к стулу и залитую кровью пыточную побледнела, бухнулась на колени, причитала, что знать меня не знает... не помогло, над ней потешились сами и инструментами, а потом так же медленно и мучительно умертвили. Прощай моя хрупкая блондинка.
— Всё? Кончились? Или ещё есть? — отстучал я пальцами, так как во тру был кляп с отверстиями для дыхания.
Кляп мне вставили за то что я пел заупокойные принятые в нашей стране вслед героям. И я очень старался не выпускать гнев на мышцы, оставаясь насколько возможно расслабленным.
Видя такое добивать ещё одну, до ровного счёта не стали.
— Ну же, Киря, не молчи, скажи хоть что-то что даст возможность не мучить тебя и твоих женщин. — заливал меня своим участием Дружелюбный. — А ведь у них ещё и твои дети. Увидят, что на прочих тебе плевать и примутся за них.
— Все мы умираем, деятель... Скольких вы убили в наших городах? Сколько сгорело в своих домах, постелях, люльках? Просто я этого не мог видеть своими глазами, теперь вы показали мне это из партера. Это чтобы я не сомневался, что вы раковая опухоль в теле общества?
И всё чтобы срать в золотые унитазы, разбиваться на машинах стоимостью в городской квартал, спиваться? Власть? Что вам от неё проку, если вы даже своих детей вырастить достойно не в состоянии?
— Не волнуйся за наших детей. Их хорошо учат в лучших школах, колледжах, университетах, там они учатся управлять окружением и выживать.
Подумай лучше о своих детях.
— Надеюсь Сэми вас всех разорит. — плюнул я в его сторону.
— Ой, не смеши, кто бы это не делал, но он очень затянул для подобной атаки время. Это всего лишь перераспределение ресурсов. Выловим мы этого выскочку, и деда твоего успокоим. Мы сохраним нынешний мир и Мировой Порядок.
— Да удачи, флаг в руки и барабан на шею. Я даже немного рад, что вы тратите своё время на простого рядового, а не захватили так Князя. Жён жаль, — польстил я девочкам, но если выберусь, то их семьям окажут должные почести. — хорошие девочки, а тут только кровавые маньяки... но и с этим я ничего не могу поделать.
— Кто написал "Смешение"? Наши аналитики нашли явное сходство с Сэми. — ой гонишь, нет там сходства, только скорость создания.
— А ещё ваши аналитики должны были сложить два и один, я в то время был кадетом, мне было не до деда с его игрушками.
До конца дня меня больше не касались, так и сидел в кресле прикованный.
Вечером занесли дочку, Юэоиэ, это была определённо она. Не били, не резали, просто ввели то же "счастье", что и мне недавно.
— Ты же помнишь, как без этого больно, каждый день твоего молчания её муки. — поведал мне Ударник.
Дочь улетела в наркотический рай и пускала слюни. Её оставили на том же залитом краснотой разделочном столе. Волосы прилипли скоро, как и ручки с ножками.
Мне опять вставили кляп в рот. Зачем? Что однолетняя малютка от меня может услышать?
Я сидел, она летала... пока её не начало рвать, но ей было так хорошо и расслабленно, она не могла повернуться на бок...
Кресло не тряслось, не содрогалось от моих бешеных попыток вырваться. Оно стояло монолитом, символом прочности. Через пять частей она затихла, ещё через три откачать её уже было чудом, ещё через восемь только капсула бы спасла.
Ещё через восемь частей погасла даже искра надежды.
Ты жила мало, не видела считай ещё ничего, твоя смерть была далеко, но пришла сейчас. Живи в новом мире, пусть тебе повезёт больше.
— Твою же... она околела, блевотиной захлебнулась. — зашёл в пыточную вертухай. — Свяжись с начальником.
Так я и остался на кресле, а она на разделочном столе. Свет не гасили, нижние веки были сдвинуты вниз, что не мешало моргать, но не давало закрыть глаза.
Зря вы так, слишком много времени для мыслей. Я выбрал вам казнь.
Видимо утром, следующая смена закинула меня в мою каморку. Дали воды и еды.
Через огромное сопротивление запихал в себя их.
Погасла жизнь одной из пленниц. Скорее всего покончила с собой, так как никого рядом с ней не было. Кто это я не знал, когда мы виделись в последний, как оказалось, раз воочию таких навыков не имелось.
С какой бы радостью принял бы сейчас дозу "счастья", чтобы смыть эту боль хоть на миг.
Глава десять.
На пепле вырастет буйный лес.
Леон. (Нил. Всё так же Тайлетъ.)
"Раствори их в кислоте. Атетиен, Юэоиэ, Арина, Варвара, Лика, Ирдиса." — написано на стене кровью.
Самопожертвование отважной женщины поломало дальнейшие планы по моральному уничтожению источника информации. Больше не получалось показать, что у них полны камеры моих женщин и детей.
Оставшихся нужно было либо беречь показав мне мельком, либо резать медленно медленно.
Зная добродушный местный нрав, поставлю свои штаны, что они выберут второй вариант.
— Расскажи о своём деде, Кирилл? — Дружелюбный сегодня сам воду принёс. Аж целую чашку.
Шлем прикрывает голову, чёрное забрало скорее всего с экраном, так как в клетке ни разу не было света, хотя лампы есть. Черная гибкая броня на теле, навроде комбинезона. Шея прикрыта. Был бы нож, шансы пробить имелись, но голыми руками... только если голову свернуть, или локоть-колено сломать. Совсем мелочно... лодыжки.
— Старпёр дряхлый, я его и не видел в живую ни разу до того как родители погибли. Да и после общались лишь дважды лицом к лицу. — Кирилл то больше с дедом времени проводил, хотя я почти ничего об этом не помню.
— А план родового гнезда нарисовать можешь? — невзначай поинтересовался он.
— Ты бы нарисовал, деятель. Я себе пальцы скорее откушу.
— Куцая у тебя память, ведь у нас твои близкие. И не ты, так они составят план.
— Женщины слабы, что поделать если вы сильнее меня и я не могу их защитить? Это будет их выбор. — хм, а если захватить его голову ногой и уронить на колено? Та не, на спине должна быть защита... а если нет?
— Друг, ты бесполезен. А ведь ты наследник Рода.
— Что поделать, кадеты и рядовые часто гибнут. Моё обучение должно было начаться с первым званием. Но пока я наношу вам финансовый ущерб, даже без звания. Зря вы так поступили с девушками и детьми, могли ведь остаться нехорошими знакомыми, обменялись бы на что-то ценное. Упущенная прибыль, это потери... Так что вы себе моим присутствием вредите даже больше, чем я бы мог за всю свою жизнь нагадить вам из своей страны.
— Что поделать. Решаю не я. — ух какое раздражение полыхнуло. Тебя ведь слушают здесь, кто-то обязательно стуканёт, а там когда крайнего искать будут...
— Кого бы это волновало, когда нужен будет крайний... Ты вроде неплохой парень, деятель, постарайся.
— Если бы всё зависело от меня, друг. — похлопал он меня по плечу. От его слов мурашки с мышь каждая побежали по спине, каждый раз как он так говорит случается кровавый слом.
— Как бы твои действия не привели к "Летописи Разлома"(Н. Перумов), знаешь ли два ребёнка куда значимее щеночка. — посмотрел я в забрало, как в прицел.
— Э-эн, айм... не знаю ваших писателей. — растерялся он от резкого перехода.
— Ничего, аналитики почитают, спросишь выжимку. Ещё нет попить?
— Расскажи о Сэми, будет тебе и вода и ванна. — тут же переключился он на знакомую волну.
Сэми это программа перебрасывающая электронные цифры с счёта на счёт, принципы работы неизвестны, принципы обнаружения неизвестны, самую прямую выгоду от его создания получили капиталисты и плутократы. Как вас ещё не разбомбили за это?
Насколько мне известно, когда я снимал деньги со счёта, Сэми мне написал, что перекидывает средства по резервной линии заложенной изначально в металл.
Если сами не в курсе, то дюже патриотичный тип постарался.
Ищите и награждайте.
Всё. Дай попить.
— Принесите ему ещё кружку воды. — и уже выйдя за дверь. — И пролейте её случайно.
Через несколько часов я увидел Масарема. Сын был чист, выплакан и даже скорее всего накормлен.
Снова надёжный стульчик. И жуткий антураж из разделочных ножей, шприцов и прочего.
— Если ещё хоть один мой ребёнок из-за вас умрёт, я откушу себе язык. — предупредил я палача.
— Ми аккуратно. — пообещал палач.
— Не, не, ты не понял, я вчера тут умер со своей дочерью. И мы все умерли. Режь его, кромсай, коли, уже не важно, он мертв, хотя пока дышит. Есть ещё шансы спасти... но это не от меня, от вас зависит.
