Туристы икс, фантроман

— Иван, мне снился такой страшный сон, будто я хотела тебя убить, — она замолчала, в уголках глаз появились слезинки. — Мне страшно, Иван! Все было так ярко, словно происходило наяву, а не во сне. — Она приподнялась с дивана, осмотрелась. — Как я оказалась дома? Я ведь должна быть в Москве. Ничего не понимаю. Как у меня болит голова, как она разрывается на части! — Маша обхватила обеими руками голову, пытаясь остановить или успокоить боль, и опять легла. — Мне плохо, Иван, — простонала Маша...

Внезапные приступы ярости и безумства, сопровождавшиеся желанием убить Ивана, возникали у Маши примерно раз в два месяца. Она стреляла в него из охотничьего ружья картечью, но не попала, от чего Ивану пришлось срочно продать весь свой арсенал. Сталкивала его с лестницы, но Иван, сумев сгруппироваться, при падении ничего не повредил. Перерезала тормозной шланг на машине, но Иван, выезжая из гаража, обнаружил неисправность.

После немотивированной вспышки агрессии и следовавшего покушения на жизнь Ивана, Маша погружалась в сон, после которого воспринимала происшедшее как страшный сон, и не могла никак объяснить и понять, что с ней происходит.

Консультации, осмотры специалистов психиатров, анализы, тесты никаких явных нарушений в психике и здоровье Маши не выявили. Ее состояние корифеи сибирской психиатрии объясняли расплывчатыми, совсем ничего не объясняющими словами: краткотечное остро-депрессионное состояние, вызванное неизвестными факторами вследствие чего-то также не очень известного, усиливающееся на фоне... Это объяснение напоминало известные многим слова из художественного фильма, снятого еще в СССР, что голова — место серое и малоизученное. Кажется, что и в наши дни для современной медицины голова так и осталась серым неизученным местом; если давление в норме, пульс в порядке и температуры нет, то, либо здоров либо дурак.

Иван, изучавший на протяжении двадцати лет в свободное время различные народные методики исцелений, испробовал все известные народные средства, но ничего не помогало. То, что исцеляло других, на Машу совершенно не действовало. Удивляло Ивана и то, что при выливании воском над головой Маши, раз за разом появлялся один и тот же устрашающий рисунок, такого он в своей практике не встречал. Не могли это разъяснить и другие специалисты по "выливанию", к которым Иван обращался. Ездил он и в Луга к бабе Оле, которая в свое время помогла ему. Но она лишь сочувственно посмотрела на Ивана и сказала, что терпи, коль судьба такая.

Через несколько дней после случавшихся покушений, вызванных обострением неизвестной болезни, отлежавшись, Маша возвращалась к нормальной жизни. Иван вновь привозил детей от мамы, потихоньку успокаивался сам, молясь и надеясь, что все пройдет и подобное больше не повторится, а жизнь вернется в прежнее русло. Почти ничего в поведении Маши не напоминало о том страшном, что периодически происходило в их жизни, лишь во сне она иногда кричала и плакала, произносила незнакомые Ивану имена. А вот глаза раз за разом становились все более чужими.

Именно Машины глаза привлекли пятнадцать лет назад внимание Ивана. Вначале он увидел глаза до боли знакомые. Глаза первой любви не забываются. Машины глаза напомнили ему Марину. Он даже подумал, неужели судьба через семь лет опять свела их. Но внимательно присмотревшись к девушке, сидевшей за соседним столиком кафе в компании двух подруг, он нашел лишь некоторую схожесть с Мариной, девушкой из его юности, к которой испытал первую любовь. А вот девушкины глаза были копией Марининых глаз. Он узнал бы их из миллиона.

Иван, успешно окончивший юридический институт, из трасологии, раздела криминалистики, изучающей различные следы, знал, что человеческие глаза, как и отпечатки пальцев, индивидуальны. Совпадения почти исключаются. Вероятность встретить двух людей с одинаковыми глазами ничтожна мала. Примерно из пятидесяти миллиардов человек имеется теоретическая возможность совпадения глаз у двух совершенно разных людей. На практике же совпадений с момента возникновения дактилоскопии зафиксировано не было. Официально дактилоскопия признана в конце XIX века вначале в Англии, затем в Дании, в России — с 1906 года.

Иван не сомневался, что перед ним сидит девушка с такими же глазами как у Марины. Невероятно, фантастично, но факт или судьба, решил Иван. Он целиком погрузился в свои мысли: почему судьба разбросала их с Мариной, почему больше не встретились, почему... На сто "почему" у него был всего один ответ: не знаю!

Пролежав больше месяца в больнице города Барнаула после ночного происшествия, случившегося с ним в Алтайске в марте 1983 году, Иван узнал, что Марина с родителями срочно выехала из Алтайска в неизвестном направлении. Даже Сергей, сосед Марины по школьной парте, проживавший в одном подъезде, не мог ничего вразумительного пояснить, кроме того, что ее родители ученые и работают в тесном контакте с военными по какому-то важному проекту. Не было никаких сведений и в городской справке ни о Марине, ни об ее родителях.

События злосчастной ночи, когда, по мнению Ивана и правоохранительных органов на транспорте, он столкнулся с "залетными" хулиганами, кардинально изменили всю его последующую жизнь. Первая любовь не переросла в единственную, оставив лишь в душе глубокий след. Профессию выбрал другую, не связал себя с наукой, с той же математикой, где ему предсказывали большое будущее ученого, а пошел работать в уголовный розыск. Юношеский максимализм не давал ему спокойно смотреть на то, как сильный обижает слабых, избив, отобрав, обокрав, унизив. Ему казалось, что он может многое изменить, что с его приходом в правоохранительные органы людям станет легче жить, они почувствуют себя защищеннее. Своим выбором профессии Иван удивил не только маму, но и преподавателей в школе. Изменилось у Ивана и отношение к народной нетрадиционной медицине. Выписывая его из больницы, врачи вынесли страшный приговор как мужчине, что его ожидает, скорее всего, полная импотенция, если только не чудо. А это чудо, оказывается, произрастает сплошь и рядом. На летних каникулах мама отвезла Ивана в деревню к бабе Оле и та за два месяца отварами из кореньев репея и петрушки полностью восстановила мужские силы Ивана. И будь он каким шейхом иль восточным султаном, то ему уже тогда срочно надо было заводить немалый гарем из красавиц...

Тем временем в кафе отключили освещение, на стенах зажгли красные фонари, предназначенные создать уют и комфорт, которого явно не хватало при свете дневных ламп. В центре зала закрутился шар, подвешенный к потолку. Пучок света от небольшой световой пушки падал на кусочки битого зеркала, приклеенного к шару, и отражения имитировали падающие снежинки или движущие звезды в красном полумраке кафе. Из нескольких динамиков одновременно зазвучала незамысловатая музыка, сопровождавшаяся жалостливыми срывающе-надрывающимися голосками "детей-сирот" из группы "Ласковый вой".

Новая экономическая политика в стране шла семимильными шагами. Перестройка подобно стихийного бедствия разрушала все на своем пути, в том числе и представления о музыке и даже эстрадной. Народ нещадно варварски обворовываемый "перестройщиками", обреченный на десятилетия нищенства, "кормили" жалостливым сиротским "подвыванием", призванным отвлечь от горьких дум об отсутствии в жизни элементарных первой необходимости вещей, предметов, условий, порядка, свобод, гарантий.

Сиротам и каторжникам (зекам) всегда жилось в Росси труднее всех. А если кто-то живет хуже тебя, страдает более тебя, не имеет даже собственных семи с половиной квадратных метров жилплощади в коммуналке, "хрущевке" или общежитии, значит, не все так плохо в твоей жизни. Ведь все в этом грешном мире познается в сравнении.

Коль есть спрос, родится и предложение — закон нового капиталистического общества, в который "окунули" с головой недавних строителей развитого планового социализма. Закон есть закон. От него никуда не спрячешься. Предложение родилось, коль был спрос.

Перестройщики, они же реформаторы дали зеленый свет новой "народной музыке", а возможно и выступили тайными спонсорами, ведь между спросом и предложением есть менее заметная, но самая важная деталь — начальный капитал, некий маховик, без которого невозможно движение, противоестественное естественному движению. Спустя немало лет после описываемых событий руководитель "Ласкового воя" перебрался в государственную Думу. Демократы своих не бросают, ведь всякое может случиться: дефолт какой новый грянет, а у них есть готовый специалист по вопросам "народной" музыки в сложных экономических условиях. И тогда "Новый ласковый вой" тут же займет почетное место в очередном сценарии.

НЭП или по-другому ГСБД (новая экономическая политика — грабеж средь бело дня) породил ТСМ (тюремно — сиротскую музыку). Народ слушал ТСМ, народ пел и подпевал ТСМ. Народ танцевал под ТСМ. Народ гулял под ТСМ. Народ отдыхал под ТСМ. Народ забывался под ТСМ от ГСБД.

Эстрада в самые трудные перестроечные годы сменила лирико-романтический и патриотический окрас на сиротский и тюремный.

В обществе стало модно и престижно называть и считать себя сиротами казанскими, питерскими, тамбовскими или солнцевскими, аналогично и каторжанинами, ворами, зеками, братками. На худой конец, если не считать себя таковым, то, хотя бы, подрожать им сленгом, повадками, поступками, одеянием, наколками.

Посетители модного барнаульского кафе "Визит", наспех переделанного из "Закусочной", возбужденные быстрым танцем под ТСМ, присаживались к столикам, заставленным дешевыми салатами из желто-зеленого горошка, соленой сельди, картофеля, яиц и майонеза в различных вариантах и сочетаниях, местным барнаульским пивом и водкой, разлитой где-то на загородных дачах или заброшенных складах в соотношении шестьдесят процентов воды из-под крана к сорока процентам к завезенному импортному дешевому спирту, немногим отличавшемуся от отечественного технического.

Ведущий вечерней программы (ди-джеи в стране появятся чуть позже) объявил "белый" танец под ТСМ в исполнении популярнейшего исполнителя — сироты номер один Димы Шатуна из группы "Ласковый вой".

Ивана из раздумий вывел приятный женский голос, сумевший прорваться сквозь мелодичный плач подростка, звучавший из десятка колонок, развешенных по стенам кафе.

— Вас можно пригласить на белый танец?

— На белый? — удивился Иван, не услышавший объявления ведущего. Он посмотрел девушке в глаза. Глаза также озорно блестели и улыбались, как у Марины. — С Вами я готов станцевать не только белый танец.

Девушка пожелала. И понеслось! И закружилось!

Их отношения развивались стремительно. Со стороны казалось, что два человека нашли друг друга, нашли одно общее счастье на двоих. Через два месяца после знакомства и бурного романа Иван и Маша расписались, не устраивая пышной свадьбы, посчитав, что и без этого счастливы. Маша взяла фамилию Ивана, став частью его жизни. Их общей жизни, считал Иван.

Летели годы. Иван и Маша строили семейную жизнь, иногда идя на взаимные компромиссы и уступки. Без этого семью строить не просто тяжело, а не возможно. Рожали и воспитывали детей. Воздвигали большой дом. Высаживали деревья в саду. Делали вроде бы все, чтобы прожить жизнь в любви и согласии.

Но налаженная семейная жизнь год назад раз за разом стала трещать по швам, оголяя белые нити, на которых все эти годы держались отношения Ивана и Маши.

Иван отчетливо вспомнил вчерашний вечер.

Он вернулся с работы часа на два раньше обычного. Открыв двери своими ключами, Иван хотел сделать сюрприз Маше, представ перед ней с букетом из пятнадцати алых роз. Но сюрприз не удался. Маша была не одна: с незнакомой гостьей она сидела на кухне и что-то негромко обсуждали. На столе стояла полупустая бутылка красного французского вина, на четверть наполненный вином фужер, ваза с фруктами и конфетами, нарезка сыров.

Увидев Ивана на пороге кухни, Маша растерялась и навстречу для приветственного поцелуя не вышла, что делала всегда за годы совместной жизни, даже если Иван возвращался домой ночью. Она отвела взгляд от Ивана и засуетилась возле обеденного стола, неожиданно решив, что чего-то не хватает в его убранстве.

Гостья, напротив, без капли стеснения и с явным интересом немигающими глазами рассматривала Ивана, сидя на угловом мягком диване, закинув ногу на ногу, демонстрируя стройные загорелые ноги, прикрытые лишь на треть юбкой. В руке она держала бокал с кроваво-красным вином, не по-сибирски отпивая содержимое мелкими глоточками, словно дегустируя вкусовые качества.

Гостью Иван видел впервые. Но что-то в пристальном взгляде незнакомки напомнило ему, заставило внутренне встрепенуться, собраться, словно услышал звук гонга, извещавший о начале поединка с опасным противником. Шестым чувством Иван ощутил, что за холодными, лишь внешне красивыми черными глазами незнакомки, прячется смертельная опасность.

От незнакомки исходила реальная угроза, и в скором времени Иван испытал угрозу в действии, став объектом той самой угрозы. Но прежде, за мгновение, за миг до этого, он стал другим. Внезапно, как воздух при взрыве передутого воздушного шара, Иван вырвался на "свободу" из себя, из своей телесной оболочки, став кем-то другим, оставаясь между тем и собою, то есть оболочкой, привычным человеческим живым телом. Он посмотрел на нового себя, пошевелил пальцами рук, приподнял руку.

"Все вроде работает, вот только одежда на мне не такая и кожа с каким-то странным блеском. Чудеса, одним словом. — Иван перевел взгляд на свое "старое" тело, показавшееся ему маленьким. — Большой и маленький. Как же я в нем, в смысле в себе, умещаюсь?" — подумал Иван и тут же увидел движение в комнате.

Маленькое тело Ивана с букетом алых роз неподвижно стояло в метре от него. Маша замерла с ножом в одной руке и апельсином в другой возле обеденного стола. А вот незнакомка не потеряла способность двигаться. Постав бокал на стол, она протянула левую руку к Машиному бокалу, накрыв его сверху ладонью. Небольшие пузырьки газа, устремившиеся вверх со дна бокала, свидетельствовали совсем даже не о том, что вино превращалось в игристое. Незнакомка не спеша встала, осмотрелась и направилась к кухонному гарнитуру, уверенная в своей силе и неуязвимости.

С магнитной полки с набором немецких кухонных ножей незнакомка сняла наиболее увесистый. Перебросив нож с одной руки на другую, она, кажется, осталась довольна выбором. Держа нож в правой руке, она приблизилась к обеденному столу и встала напротив тела Ивана. Визуально прицелившись, незнакомка профессионально, словно обученная приемам убийства с использованием подручных средств, резко метнула кухонный нож в маленькое тело Ивана, целясь в грудь и то, что находится под грудной клеткой, — в сердце.

Иван сфокусировал свой взгляд на летящий нож, и как бы "невидимая рука" обхватила нож, направляя, руля, уводя от заданной незнакомкой траектории. Нож, пролетев со свистом в сантиметре от плеча, ухнул в открытую дверь и, не потеряв ускорение, продолжил полет по коридору, ища достойное препятствие, способное его остановить.