Гермиона кивнула. Троллев Стен. Чары неприметности — вне всякого сомнения. Конечно, теперь эта курица ничего не припомнит. Под чарами, да еще рядом с Малфоем... Значит, он знаком с Малфоем? Что ж, если он был в стане Волдеморта одновременно со Снейпом, имел все шансы познакомиться и с Малфоем — что тут удивительного. Важно другое — он вполне мог знать, что связывает Гермиону и Снейпа. Скорее всего, когда она опубликовала его статью в "Алхимике", он наводил о ней справки. И ничто не мешало ему поинтересоваться, в частности, у Малфоя. Впрочем, а знает ли Малфой о ее браке? Волдеморт точно знал. Но счел ли нужным шепнуть Люциусу? Который, кстати, в то время не исключено, еще был в Азкабане...
Пока она шла по министерству к каминам, в голове несколько прояснилось. Но тело словно слилось с душой, превратившись в один комок глухой боли. Снейп исчез. Так или иначе, слова Прелати о том, что "Снейп больше не ее забота" резонировали со словами самого Снейпа — его обещанием, что она от него освободится. А чего ты хотела, девчонка? Он просто выполнил твою просьбу. Вполне возможно, встретившись с Прелати. Или просто исчезнув — туда, откуда явился. В какую-то свою норку. Подальше от этой непонятной войны. Тем самым, кстати, развязав ей руки — теперь в списке возможных объектов для шантажа было на одну позицию меньше. Эх, это имело бы смысл, если бы не было на свете Гарри Поттера и Стена Смотрицки.
Смотрицки. Еще один приступ боли. Его действия Гермиона не могла точно классифицировать — пока она колебалась между предательством и циничным расчетом. Она больше не вспоминала об удовольствии. Ее кидало в дрожь от осознания того факта, что это был просто эпизод в игре — в чужой игре. Ее использовали и выкинули прочь. Что ж, на войне как на войне — не об этом ли ей толковал Снейп. А уж он-то разбирается в таких вещах... Но как именно использовал ее Стен Смотрицки в сговоре с Люциусом Малфоем? Для чего? Выманить Снейпа из его убежища? Зачем такие сложности? Неужели Малфой не мог добраться до Снейпа как-то иначе? Или ему хотелось сделать это именно так — чтобы заодно унизить и грязнокровку Грейнджер?
Глупости. Ну, выманили бы — и успокоились. Нет никакой причины после этого являться в Министерство и свидетельствовать о героической смерти бывшего профессора в битве при Хогвартсе. Если только... Если только в этом же сговоре не участвовал и сам Снейп. Подсказал ей идею с порт-ключом, наверняка зная, что в случае чего Стен ее задержит. Интересно, представлял ли он, каким именно способом... А впрочем, вообще нужен ли им был сам Снейп? Или достаточно официального признания его смерти — причем чем скорее, тем лучше? И это еще не все — им нужно было, чтобы она, Гермиона, об этом узнала. Что им до нее и до ее осведомленности, если она уже сыграла свою роль в их интриге? Значит, еще не доиграла?
Завещание. Это же очевидно. Вскрыть завещание может только она — единственная прямая наследница Снейпа.
Ладно, с этим разобрались. Как быть со всем остальным? С тем, в частности, что случилось в ту самую ночь между ней и Смотрицки. Если отбросить все предположения касательно интриг Снейпа, в сухом остатке Стен Смотрицки официально превратил ее в свободную женщину. А если даже это не совпадение, получится, что она — свободная женщина, унаследовавшая чертову уйму всякого снейповского магического хлама. Пардон, темномагического. Ради чего же, в таком случае, вы это все затеяли, мистер Смотрицки? Гермиона нервно хихикнула. Вот уж никогда не думала, что станет достойной целью для охотника за приданым... А если еще принять во внимание характер этого приданого...
К счастью, на этом месте размышления пришлось прервать. Копчик болел нестерпимо, а в ее рассуждениях было так много допущений, что она за короткое время запуталась окончательно. Стоило сварить кофе и попробовать заполнить хотя бы часть белых пятен во всей этой истории с очередной смертью Снейпа.
Поэтому Гермиона приказала себе успокоиться и, несмотря на свое прежнее решение предоставить ему возможность сделать следующий шаг, написала письмо Смотрицки. Обстоятельства изменились. Теперь речь шла не о романе и его возможном продолжении, а о вещах куда более прозаических, но не менее серьезных. В своем письме она коротко и сухо потребовала у Смотрицки объяснений по поводу его роли в истории с установлением факта смерти Снейпа. Она долго раздумывала, признаваться в том, что бывший профессор ее муж, или нет. Оставалась крошечная вероятность, что Смотрицки не знал об этом. В таком случае не исключено, что это была сольная партия Малфоя. И в этой игре пешкой могла оказаться не только она, но и Стен. Поразмыслив, Гермиона решила, что это не так чтобы совершенно невероятно. Поэтому о своей связи со Снейпом она на всякий случай решила умолчать. Зато очень четко дала понять, что знает о том, что Снейп не погиб и еще совсем недавно видела его живым. Мелькнула мысль, что Стену покажется подозрительным ее интерес к судьбе Снейпа. Но Гермиона подавила эту мысль.
Отправив сову, она решила связаться с Канингемом. На сей раз в реальности. Для разговора с главным аврором у нее были и причина, и повод. Поводом стало то, что она взялась за расчеты по зонам нестабильности. Первые результаты она уже получила — но настолько отрывочные и приблизительные, что о них и говорить не стоило. Причина же состояла в том, что, поскольку Снейп теперь официально мертв, у Канингема не было оснований и дальше держать Гарри под действием ритуала. Да, она прекрасно понимала, что не в Снейпе дело. Но официально признанная смерть Снейпа могла стать поводом для Гарри просить разрешительного ритуала. Так оно и было бы, если бы он не завяз с этим... синдромом дворняги. А еще ей было очень нужно осторожно "прощупать" Канингема на предмет того, насколько реален был их вчерашний разговор и, соответственно, договоренности.
Она вызвала приемную начальника аврората. К счастью, приемная была оборудована камином, и Гермионе не было нужды снова переноситься в министерство, чтобы поговорить с главным аврором. У камина оказалась девица-секретарь.
— Мистера Канингема? — переспросила она, глупо хлопая ресницами.
Но смотрела при этом не на Гермиону, а куда-то в глубину приемной. Гермиона вытянула шею, и ей показалось, что там кто-то есть — стоит у самой двери, ведущей в кабинет начальника.
— А вы, простите...
— Грейнджер. Гермиона Грейнджер.
— Миссис Герйнджер? — зачем-то громко переспросила секретарша, снова кося глазом вглубь приемной.
Там Гермионе снова почудилось движение.
— А... э... простите, мистер Канингем сейчас на совещании у министра, — ответила наконец секретарь.
Хоть бы врать научилась, — раздраженно подумала Гермиона.
— Что ж, мистеру Канингему это нужно не меньше, чем мне, — тоже нарочито громко произнесла она. — Когда появится, передайте ему, что он может со мной связаться. Я дома. Он поймет, о чем речь.
Гермиона отошла от камина и села в кресло. Канингем ее избегает? Почему? Знает, что ей нужно? В таком случае ни тролля пьяного не станет он с ней связываться еще дня два, не меньше. Он слишком давно в аврорах, чтобы не понимать, что за одну ночь расчеты такой сложности не делаются.
Тем не менее, она ждала. Ждала ответа от Смотрицки. Появления Канингема. Ждала, когда утихнет боль. Пройдет дрожь, по-прежнему сотрясавшая тело. Совы и правда прилетали — из министерства, с напоминанием о необходимых юридических процедурах и предупреждениями о сроках. Из нотариальной конторы — сообщить о смерти Снейпа, вдруг она еще не знает... А потом о том, что из министерства получены необходимые документы, подтверждающие полномочия... А потом — с просьбой как можно скорее определиться с датой вскрытия завещания и намеком на то, что чем раньше это случится, тем лучше... Мерлин, они что, правда, думают, что в ее сутках сорок восемь часов? Почему она должна сделать это все за один день? Завтра. А лучше — послезавтра. А еще лучше — вообще никогда...
Тем не менее, после трех часов сидения у камина она поняла, что пора бы хоть чем-то заняться. Иначе станет совсем плохо. И раз так, то почему бы не заглянуть в нотариальную контору — ознакомится с завещанием прямо сегодня? А то гоняют сов туда-сюда. Птичку жалко... А еще жальче себя — все время открывать им окно, с приступом сердцебиения убеждаясь, что это снова не та сова... Вот и еще одна, кстати, и снова от мистера Фобстера. Нет, лучше собраться — и поскорее. А то вместо совы пришлет клерка. И если это опять окажется, как там его, Хиггинс, что ли — она за себя не ручается.
Кряхтя и охая, Гермиона кое-как доползла до ванной и привела себя в порядок. На полочке очень кстати нашелся пузырек бодрящего зелья. Гермиона опрокинула его в рот и через несколько минут почувствовала себя вполне прилично. Что ж, в пузырьке было никак не меньше двух доз. О том, что с ней будет, когда действие зелья закончится, она предпочла не думать.
В контору Фобстера Гермиона попала уже под конец рабочего дня. Тем не менее нотариус встретил ее очень радушно и уверил, что ради ее дел он готов задержаться сам и задержать своих сотрудников — хоть на всю ночь. Гермиона выразила слабую надежду, что ночь она все-таки проведет дома, в своей постели, а не в конторе мистера Фобстера. Потом ее усадили в кресло и принялись суетиться. Она автоматически что-то подписывала, просматривала какие-то инструкции, выслушивала выдержки из законодательства, подписывалась под тем, что она "ознакомлена", потом в каких-то графах в амбарной книге, потом под описями, потом снова ее с чем-то знакомили и она снова подписывалась.
Наконец формальности были улажены. Откуда-то появилось двое свидетелей — магов, которых Гермиона впервые видела, но которые тоже под чем-то подписались и покивали головами на что-то сказанное устно. Гермионе передали пергаментный свиток, и в комнате установилась подобающая случаю торжественная тишина. Гермиона сломала печати, но не успела развернуть пергамент, как он был выхвачен у нее из рук и передан незнакомому магу-свидетелю. Тот развернул пергамент, прочистил горло и торжественным тоном принялся зачитывать присутствующим волю покойного Северуса Снейпа.
К счастью, список желаний профессора был не слишком длинным. Все свое имущество он завещал жене. Было лишь несколько условий, которые она должна была соблюсти. Они касались дома в Тупике Прядильщиков и того, что осталось в его хранилище в Гринготтсе. На отдельном листе прилагался список того, что должно остаться там и ни в коем случае не переходить в чужие руки, так как являлось частью фамильной магии рода Снейпов. Гермиона быстро просмотрела список и почему-то испытала облегчение от того, что не обнаружила в нем ритуальных мизерикордов. В самом деле, они не принадлежали роду Снейпов или, если быть точным, Принцев — поскольку, по крайней мере, в игре, принадлежали семье Малфоев. Интереснее оказалась та часть завещания, которая касалась дома в Тупике Прядильщиков. Гермиона была обязана сразу по оглашении завещания взяться за продажу этого дома и одновременно — покупку другого, вместо этого, на свое усмотрение.
— Зачем? — удивленно спросила Гермиона, ни к кому не обращаясь. — Меня устраивает этот дом.
Мистер Фобстер покачал головой.
— Вы обязаны выполнить условия завещания, миссис Грейнджер, — сказал он. — Это магическое обязательство. Если вы не выполните его, завещание потеряет силу — и все имущество за неимением других наследников перейдет в распоряжение Министерства магии.
Мерлин, Снейп же говорил, что в его хранилище полно компромата...
— Если вы не возражаете... — мистер Фобстер помялся. — Наша контора работает с несколькими специалистами в области недвижимости. Я мог бы рекомендовать вам кое-кого...
Ну еще бы, — кисло подумала Гермиона. — Кто же станет упускать из рук хорошую сделку. Вот, безутешная и столь же беспомощная вдовушка — прекрасный клиент. Почему бы не получить с нее малую денежку?
— Если вы согласны, агент свяжется с вами завтра утром.
— Куда такая спешка? — Гермиона начала раздражаться.
Хоть бы постарались остаться в рамках приличия! Понятно, что мы тут все комедию ломаем. Ну так играли бы каждый свою роль. Я — убитую горем вдову. Они — сочувствующую массовку.
Мистер Фобстер еще немного помялся, а потом подхватил ее под локоть и увлек в свой кабинет.
— Видите ли, миссис Грейгнджер, — произнес он и нервно пожевал губу. — Магия вашего дома — дома вашего супруга — скоро ослабнет настолько, что за сохранность всего того, что находится внутри...
— Бросьте, судя по этой писульке, — она помахала свидетельством о смерти, которое до сих пор держала в руках, — мой муж преставился восемь лет назад. За это время магия дома должна была развеяться, раз уж она такая непрочная...
— Во-первых, не стоит недооценивать родовую магию, миссис Грейнджер, — прервал ее Фобстер. — Во-вторых, у вас странные представления. Магии дома ничего не угрожало эти восемь лет. Потому что смерть мистера Снейпа не была магически установленным фактом.
Глаза Гермионы округлились.
— Вы хотите сказать, что смерть Сн... моего мужа, фактически, произошла...
— Восемь лет назад, — кивнул Фобстер. — Но магически — только в момент должным образом оформленного признания сего факта. А что касается имущества — в момент, когда была сломана печать на завещании.
Гермиона кивнула. Что ж, это имело смысл. Биологическая смерть организма имеет лишь биологическое и связанное с ним социальное значение. Магическое же признание — оповещение демонов, так сказать. И теперь они возьмутся за работу. Или, скорее, наоборот — уволятся. Она криво усмехнулась своим аналогиям. Фобстер с тревогой наблюдал за ней.
— И все же я не понимаю, зачем такая спешка с покупкой нового дома, — призналась она.
— Это очевидно, — ответил Фобстер. — Вы можете отложить это хоть на год, хоть на сто лет. Но родовая магия, которая теперь сосредоточена только в вас, требует пристанища.
— Тогда зачем продавать дом? Пускай там и остается. Вместе со мной.
Фобстер покачал головой.
— Вы ведь магглорожденная ведьма? — произнес он скорее утвердительно, чем вопросительно.
Гермиона кивнула.
— И вы думаете, что справитесь с родовой магией, заклинаниями, наложенными мистером Снейпом и его предками? — он понизил голос до свистящего шепота. — Темной магией, миссис Грейнджер — вы отдаете себе в этом отчет? Вы уверены, что вообще хотите иметь с этим дело? Или хотя бы что вам это простят?
Гермиона пожала плечами. Она вспомнила, как пыталась пригласить в дом Гарри и что из этого вышло. Впрочем, тогда она не была официально главой рода.
— А кроме того, я понимаю мистера Снейпа. Тупик Прядильщиков — далеко не самое лучшее место для приличной молодой женщины, — светским тоном закончил Фобстер.
Но Гермиону не оставляло ощущение, что нотариус нервничает.
— Мистер Фобстер, — сказала она. — Нам будет легче понять друг друга, если мы станем чуть-чуть откровеннее. Не все ли вам равно — ну, ослабнет магия дома. Может, и вовсе развеется. И пускай. Темной магии туда и дорога. Не так ли?
