— Перси, в чем дело? — сразу забеспокоился министр. Перси молча сунул его оба документа. Фадж пробежал их глазами и тут же передал Лили, поскольку они, в первую очередь, касались именно ее. Девушка прочитала оба документа, затем с мрачным видом отдала их Сириусу.
— Мать твою, — выругался тот сквозь зубы.
— Бродяга, в чем дело? — насторожился Ремус. Питер сел на кровать Сириуса и заглянул в бумаги.
— Ни..., — непечатно выразил он свое мнение о прочитанном.
— Надо что-то делать, срочно, — сказала Лили.
— Хмм, — Фадж задумчиво смотрел на стену, пальцами барабаня по подлокотнику кресла.
— Что? — повысил голос Ремус.
— Дамблдор — магический опекун Гарри, и еще в 1981 году подписал документ, по которому передавал права опеки над ним Уизли. Оно вступит в силу 31 декабря этого года, — процедил сквозь зубы Сириус.
— Есть, по-моему, закон, где говориться, что если ситуация спорная или может повредить ребенку, то будет проведено тщательное расследование магического рода с целью выяснить ближайшего родственника, если в наличии не имеется живых крестных, — Лили посмотрела на мужчин. — Причем не имеет значения, кто выдвинул подозрения о возможности нанесения вреда сироте — маггл или маг.
— Уложение 12 от 14 сентября 1469 года, — кивнул Перси.
— Это не помощник, это просто кладезь всех доступных знаний, — сделал комплимент своему помощнику министр.
— Согласятся ли Дурсли? — засомневался Сириус.
— Они уже согласились, — кивнула на записку Лили.
— Этого может оказаться недостаточно, — покачал головой Питер.
— Так, Лили не хотите встретиться с сестрой? — усмехнулся Фадж.
— Хмм, а это мысль, — на лице девушки появилось непередаваемое выражение, так что мужчины уже заранее посочувствовали Дурслям.
— Я с вами, — ухмыльнулся Сириус.
— Я бы тоже, но боюсь, меня не отпустят, — слабо отозвался Ремус.
— Вам, Ремус нужен покой и хороший уход, так что отдыхайте и набирайтесь сил, — сказал министр.
— А кого можно прочить на роль опекуна Гарри? — вдруг спросил Перси.
— Поскольку опекуном может быть только маг, то с моей стороны, якобы, никого нет, — усмехнулась Лили. — Со стороны Поттеров Гарри последний, больше никого нет. Остается Сириус, как крестный. Он приравнивается к близким родственникам, крестной матери к счастью у моего сына нет, а хотели сделать Алису Лонгботтом, но за всеми этими событиями просто было некогда. Со стороны Сириуса мы имеем Нарциссу, Андромеду и Беллатрикс Блек. Нарцисса мертва, Андромеда проживает в маггловском мире, что на руку Дамблдору, но она в то же время ему не подвластна, что сразу убирает ее из списка кандидатов. Остаются Белла и Люциус Малфой. Беллу снимет само Министерство — она в бегах, осужденная преступница, и к тому же не совсем в своем уме после потери ребенка. И выходим мы к единственной кандидатуре — Люциус Малфой.
— Дамблдор не допустит, — покачал головой Сириус, Перси согласно кивнул.
— А у него не будет выбора, — усмехнулась Лили.
— Почему? — мужчины удивленно на нее посмотрели.
— Скажите, кому отдадут предпочтение, если вторым кандидатом в гонке за опекунство над Гарри Поттером станет сам Тот-кого-нельзя-называть? — рассмеялась Лили.
— Эээ, Лили? — осторожно обратился к девушке Сириус.
— Да, Сириус, — подмигнула ему та.
— Я не совсем понял, — произнес Сириус.
— Вы хотите обнародовать сведения о том, что Гарри — потомок Слизерина? — уточнил Фадж, быстро все просчитавший.
— О, я хочу, что было обнародовано то, что я не магглорожденная ведьма, — неприятно улыбнулась Лили.
— Ты уверена? — спросил Ремус.
— Да, — твердо сказала Лили, потом повернулась к Фаджу. — Можно будет подобрать мне какие-нибудь документы похитрее, и сделать меня общественно доступной?
— Ну, подправив внешность..., — начал министр.
— Нет, я должна быть именно такой, но с другим именем и так, чтобы подкопаться было нельзя, — заявила Лили.
— Хочешь попугать Дамблдора? — усмехнулся Питер.
— Ага, — кивнула она. — Более того, я буду тем человеком, который проведет судебное заседание по опекунству.
— Ох, — Фадж демонстративно схватился за грудь. — Представляю, что это будет за действо. Никаких проблем, Лили. С сегодняшнего для в отделе опеки появиться новый сотрудник. Перси, переговори с Лоис, у нее должны быть идеи на этот счет.
— Что ж, теперь можно и к Петунии наведаться, — решительно встала Лили.
Через сорок минут сам министр, его помощник, пять авроров, которые были полностью преданы Фаджу, два представителя отдела опеки, два невыразимца, а также Лили, Сириус и Питер прибыли на Тисовую улицу, дом 4. наличие наложенной защиты они увидели сразу, как и опознали то, что на семьдесят процентов она была составлена из черной магии. Невыразимцы и авроры начали расплетать всю эту мешанину, которая, кстати, была очень сильной и в то же время качественной. Предварительно были наложены отвлекающие внимание чары, чтобы никто не лез к данному дому.
— Мистер Дурсль? — обратился к Вернону Перси.
— Да, вы из Министерства магии? — спросил тот совершенно спокойным голосом.
— Да, мы получили записку от вашей жены и хотели бы прояснить ситуацию, — Фадж посмотрел на толстого мужчину.
— Идемте в дом, — Вернон пошел первым. Лили и Сириус не сняли с головы капюшоны, пока. Все быстро расположились в гостиной, дополнительно создав кресла. Лили отошла к окну и теперь оттуда взирала на свою сестру. "Мерлин, время обошлось с ней немилостиво", — пронеслось в голове у девушки. Конечно, сначала все, что рассказывала Петуния было как раз той историей, которой она накормила с лихвой полицейских, в данной ситуации адаптированной под магов.
— Может быть, ты расскажешь нам правду, Петуния? — скинув с головы капюшон, спросила Лили. Петуния медленно встала, пытаясь что-то сказать, но с губ не сорвалось ни звука, а в следующее мгновение она просто упала в обморок. Не узнать свою сестру она не могла. Понадобилось несколько минут, чтобы привести женщину в чувство.
— Лили? — тихо спросила она.
— Здравствуй, Петти, — спокойно произнесла девушка.
— Ты же умерла. Или не умерла? — Петуния никак не могла сообразить, что происходить.
— Мир магии часто допускает невозможное, знаешь ли, — усмехнулась Лили. — А теперь я хочу услышать всю правду, Петуния. От начала и до конца. Таких подробностей никто не думал услышать. Сириус был оглушен тем, как жил на самом деле Гарри. Мальчик, конечно, рассказывал о своей жизни, но никогда не вдавался в подробности. Часто возникало мысль, что он просто слегка не уживается с родственниками, но о таком даже трудно было подумать.
— Стоп, — вскрикнул Сириус, останавливая рассказ женщины. — На письме так и было написано — Чулан под лестницей?
— Да, — кивнул Дадли — Одно из писем у меня даже где-то валяется.
— Найди его, — потребовал мужчина. В глазах у него искрилась ярость. — Он знал. Этот старый грязный интриган все знал.
— Сириус, успокойся, — ровным голосом произнесла Лили, но голос и выражение лица мало походили друг на друга, просто девушка хорошо собой владела. Фадж же начал просчитывать все ходы, которые следовало сделать в ближайшее время. Дадли притащил несколько конвертов, которые у него сохранились с того давнего лета. Маги рассматривали адрес с каким-то странным выражением на лице. Все это говорило только за одно — директор прекрасно знал, как живет Мальчик-который-выжил. Дальнейший разговор был длинным, тяжелым, наполненным правдой, и закончился только под утро. Была разработана стратегия поведения, что и как должно быть сказано и когда. На данный момент Дурслей забрали с Тисовой и поместили под защиту Министерства, естественно тайного. Петуния, как пришедшая в себя после заклятий, написала заявление в отдел опеки. Все держалось в строжайшем секрете, и не должно было раньше времени выйти за пределы Министерства и определенного круга людей.
Трейси, не имея связи с Люциусом, который исчез в неизвестном направлении, пришла с бумагами к Перси. Молодой человек с непередаваемым выражением на лице просматривал досье на свою семью. У него появилось стойкое желание просто взять и прямо сейчас отречься от рода. Разочарование — это мягко сказано. Перси не мог сказать, что конкретно он чувствует, такая мешанина чувств сейчас в нем была. Ему нужно было время, чтобы все обдумать. А в Министерстве готовились к судебному заседанию по поводу передачи опеки над Гарри Поттером ближайшему родственнику. На данный момент стояли три кандидатуры — Беллатрикс Лестрейндж, Андромеда Тонкс и Люциус Малфой.
Банк Гринготс. Кабинет поверенного Поттеров.
Мелинграм уже не первый день, и даже не неделю сидел в своем кабинете и занимался рассуждениями. Главной темой его мыслей был юный лорд Поттер. Гоблин решал, насколько он был не прав, утаивая от мальчика информацию. Он знал, что Гарри ее узнает и не через такое уж далекое время, но сейчас он решал, был ли прав в том, что не сказал все во время второго посещения молодыми людьми Гринготса или не послал им письмо чуть позже.
Мелинграм помнил о посещении банка юной красавицей, которое состоялось почти двадцать лет назад. Зеленоглазая рыжеволосая девочка пребывала в глубоком шоке, узнав всю историю своей семьи. Эвансдейл — древний магический род, сильный и темный. Но главное было не в этом. Эвансдейлы занимали в иерархии магического мира одно из самых высоких мест. И никакие Малфои, Принцы, Паркинсоны и Дамблдоры даже рядом не стояли, причем вместе взятые. Хотя Малфои всего добились сами и частенько поступали так же, как Поттеры, еще одно древнее семейство, намного древнее, чем многим казалось. Этот род так запутал мозги всему магическому миру еще в средневековье, а затем еще раз умудрился это дело провернуть, запутав общество еще сильнее.
Мелинграм вздохнул, встал со своего места и прошелся по кабинету, в который могли войти только определенные гоблины и то с разрешения самого владельца или члены семьи Поттеров или приглашенные ими. Он все никак не мог решить, стоит ему все рассказать или все же дать юноше возможность самому докопаться до правды. Ведь гоблины рассказали двум юным своим клиентам не все. Их обманули с ритуалом, вернее, целенаправленно ввели в заблуждение. У Гарри и Гермионы был впереди еще год, чтобы определиться со своими предпочтениями. Они на данный момент даже не были обручены, а всего лишь связаны и их можно было бы назвать братом и сестрой, чем женихом и невестой. Время должно было дать свой ответ, кем они друг другу станут. Мелинграм прекрасно понимал, почему его руководство встало на такую позицию. Новый род, сильный и чистый, темный, который не имеет под собой никакой политической репутации, не замаран, мог бы прекрасно стать третьей силой. Через год он, род, собрал бы вокруг себя всех нейтральных, но, что самое главное, вокруг них могли бы собраться магические существа, а вернее, гоблины, давно уже мечтающие изменить свой магический статус и получить побольше прав. Мелинграм не был согласен с этой политикой, правильнее будет сказать, с тем, как ее решили ввести в действие. Мальчиком и так управляли все это время. Дамблдор итак испоганил юному лорду все его детство и, судя по тому, что он видел, не только его.
Гоблин снова сел за свой стол и раскрыл две папки, лежащие на столе — синюю, относящуюся к Эвансдейлам, и черную — Поттеров. Здесь лежали пергаменты, по которым было видно, откуда пошли оба рода. Мелинграм провел пальцем по главному имени в обоих родах. И там, и там оно было одно — Салазар Слизерин, только история была разной и очень запутанной, что там, что там. Наконец, он решился. На стол легли пергамент и перо, ближе придвинута чернильница. Слова ложились ровно и четко, сменяя друг друга и переходя в историю, которую он должен был рассказать юному лорду еще в первый его приход. Ведь уже тогда он знал, кто мальчик, но промолчал. Больше так поступать было нельзя. Нужен союзник, а не марионетка.
Мелинграм свернул пергамент, запечатал ее своей печатью поверенного и написал сверху: "Гарри Поттеру, лично в руки". Он быстро наложил на свиток несколько гоблинских чар, которые позволили бы взять письмо в руки только самому Гарри или его Гермионе, а уж те сами решат, кому его показать. Как он надеялся, теми, кто прочет это письмо будут лорды Малфой и Принц. Мелинграм усмехнулся, гоблинов не считали силой, а зря. Они все видели, все знали, и многое могли рассказать, но вот кто их будет слушать. Зря. Эта война давно могла бы быть закончена, и теперь он поможет этому свершиться. Это его выбор, и он верил, что поступает правильно. Чего Мелинграм не знал, так это того, что Директор банка и совет, состоящий из пяти гоблинов высшего ранга, сейчас широко улыбались. Они ждали, долго ждали того, чтобы один из них, наконец, принял решение сам. Теперь все могло измениться. Правду говорят, что всего лишь одно решение, казалось бы, незначительного человека, может повернуть все так, что планы многих людей могут кануть в лету. Теперь только время могло дать ответ на вопрос — что же будет дальше?
Поместье Монгомери.
Люциус сидел в гостиной, куда провел его довольно симпатичный, ну очень старенький эльф. В руках у него был бокал великолепного красного вина, которое он как раз пригубил.
— Лорд Малфой, чем имею честь вас тут видеть? — в двери вошел сухопарый мужчина, весь седой, но все еще твердый на стать.
— Лорд Монгомери, я даже не знаю, с чего начать, — встал со своего места Люциус, предварительно пристроив бокал на столике справа.
— начните с главного, — твердо предложил хозяин дома.
— У Клавиуса есть дети, — глядя прямо в глаза собеседника, произнес Люциус. Монгомери что-то собирался сказать, но тут до него дошел смысл сказанного. Мужчина пару раз глубоко вздохнул, потом уселся в кресло, рукой показав на другое, предлагая своему гостю его занять. Люциус сел и теперь ждал реакции хозяина.
— Повторите, что вы только что сказали, — наконец, произнес лорд Монгомери.
— У вашего внука — Клавиуса есть дети, — спокойно произнес Люциус.
— От кого? — потребовал мужчина, резко подавшись вперед.
— Вы ведь знаете Манчестеров и дочь Родерика? — задал вопрос Люциус.
— Это та, которая вышла за предателя крови? — уточнил хозяин дома. Люциус кивнул. — Ты хочешь сказать, что кто-то из детей этого рыжего недочистокровного мои правнуки?
— Близнецы, — тихо произнес блондин и с удивлением смотрел как на лице это пожилого мага, но очень крепкого, появилась удовлетворенная улыбка.
— Хмм, достойные пацаны, — выдал маг, глядя на Люциуса. — Но вот чего вы добиваетесь тем, что пришли ко мне?
— Джордж и Фред — друзья моих сыновей и подопечных. Не хотелось бы, чтобы они попали под раздачу, тем более что многое изменилось за это лето, — честно ответил Люциус. Он и не собирался врать и изворачиваться.
— Насколько я знаю, у вас один сын, — Монгомери пристально взглянул на блондина.
— Родной — один, — кивнул Люциус. — Драко. После смерти супругов Забини, я стал опекуном Блейза, а он всю жизнь был другом моего сына, так что мальчика я знаю с рождения. А этим летом у меня появилось еще два подопечных, правда, об этом почти никто не знает, хотя наши потеплевшие отношения уже заметили.
