Но да ладно. Встреча назначена вовсе не для того, чтобы размышлять о странностях эволюции на экзотических планетах. Сейчас главные задачи совершенно иные. Мэйма развернула тело так, чтобы оно расположилось параллельно телам людей. Демонстрация живота потенциально враждебным созданиям вызывала страшный дискомфорт, но такая позиция являлась результатом тщательного просчета экзопсихологов. Во-первых, от людей отворачивалась зубастая пасть, вызывающая у них инстинктивный страх. А страх напрямую ведет к недоверию. Во-вторых, так люди видели разницу в размерах тела и невольно начинали считать себя подчиненными. Ну и, в-третьих, так грудные глаза имели наилучший обзор, в то время как спинные получали возможность незаметно вглядываться в окуляры гарнитуры. Преимуществ достаточно, а психологический дискомфорт можно и потерпеть. В конце концов, не похоже, что кто-то из людей способен пробить ее скафандр и тело голыми руками.
Итак, все семь особей носят "одежду" — еще одна странная местная концепция, проистекающая все из той же неприспособленности к окружающей среде. Обитатели космических поселений с контролируемой средой, как правило, обходится без нее, значит, все семеро происходят с поверхности планеты. Вполне согласуется с конструкцией посадочных мест и с заявленным составом делегации. Или нет, не согласуется. Должно быть шестеро. Кто седьмой?
— Сердечно приветствую, — произнесла она, одновременно пытаясь вслушиваться в перевод через внешние микрофоны. Тщетно. Почти ничего не разобрать. Слишком низкие вибрации, не для нормального уха. Остается только надеяться, что эксперты-ксенопсихологи подобрали подходящий тембр и темп речи. — Я Мэйма, Мать Флотилии. Со мной находится начальник штаба Флотилии адмирал Фиссах из клана Подземного Грома. Была ли легкой ваша дорога?
Спинными глазами она внимательно следила за индикатором перевода, показывающим, какая часть ее речи уже переведена. Медленно. Ужасно медленно. Вот и еще одна загадка: почему человеческий язык такой заторможенный? Даже у Неторопливых скорость звукового общения раза в два выше.
Один из людей толкнулся в ее сторону — и затормозил прямо в воздухе в двух метрах от нее, не обращая внимание на почти упершиеся в него карабины и угрожающие позы охранников. Он явно чувствовал себя в безвесе совершенно непринужденно.
— Приветствую кардинала Мэйму, — произнес он на нормальном языке и в нормальной тональности. Мать Флотилии знала, что люди активно используют челюстной аппарат для формирования звуков, но лицо говорящего оставалось неподвижным. — Я Неторопливый, известный среди людей под именем Ханегава Сироито. Ты смотришь не на человека, а на человекообразный дрон, которого я обычно использую для общения с людьми. Они здесь слабая сторона, так что я решил оказать им дополнительную психологическую поддержку. Я выступаю в роли медиатора переговоров. Но для начала задам простой вопрос: намерены ли конкистадоры придерживаться старых договоренностей между нашими расами и подтвердить наш нейтралитет и неприкосновенность?
— Какие еще конкистадоры? — недружелюбно буркнул Фиссах. — Что за клички вы нам выдумаете?
— Конкиста — вторжение сильной культуры в слабую с целью грабежа и порабощения. Термин из человеческой истории, которым люди и Стражи обозначают ваше присутствие. Прошу ответить по сути.
— У нас нет никакого желания ссориться с уважаемой расой Неторопливых, — поспешно ответила Мэйма, прежде чем адмирал успел ляпнуть что-то еще. — Я уже подтвердила наш нейтралитет в отношении вас. Разумеется, подтверждаю его снова. Однако и я еще раз вынуждена переспросить: можем ли мы рассчитывать, что Неторопливые останутся верными своей роли нейтральных наблюдателей?
— Само собой. В общении с короткоживущими, а потому нетерпеливыми существами вроде вас главное — не делать резких движений, чтобы случайно никого не обидеть. Я стар, моя дорогая Мать Флотилии. Очень стар. Вероятно, раз в пятнадцать старше тебя. Мои товарищи немногим моложе. Нам было бы откровенно лень бодаться с вами, особенно в нынешних мало забавных для вас обстоятельствах. Мы не встанем ни на чью сторону и не предоставим никому никаких преимуществ, в том числе путем передачи информации. Устраивает?
— Само собой, почтенный Ханегава Сироито.
— Ханэ вполне достаточно. В моем возрасте не хочется тратить время на глупую велеречивость. Полагаю, можем начинать переговоры?
— Была бы признательна.
— Замечательно. Как медиатор предупреждаю: хотя собранные здесь люди не являются публичными лидерами, у них весьма большое влияние в своих странах и политических блоках. Они не просто посредничают в передаче информации, но и участвуют в формировании решений. Рекомендую очень точно взвешивать свои слова, если дипломатия является для вас значимым элементом взаимодействия.
— Принято к сведению. Итак?
— У людей нет оборудования, способного транслировать ваш язык. Переключаюсь на их речь. Надеюсь, вы в курсе, что на Земле, в отличие от Саванны, множество радикально отличающихся языков. Общение пойдет на языке, называющимся "английский", де-факто являющимся языком межкультурного общения. Он родной не для всех переговорщиков, но недопониманий возникнуть не должно. Я стану слушать вашу речь и корректировать автоматический перевод при необходимости.
— У нас отличные автоматические переводчики, — буркнул адмирал.
— Из-за вашей религии они не обладают интеллектом и не способны на передачу нюансов.
— У нас нет религии! — адмирал раздраженно щелкнул пастью, и Мэйма порадовалась, что его боевой скафандр полностью скрывает тело. На уязвимые создания вроде людей такая мимика производит пугающее впечатление. А пугать их еще сильнее пока не стоит. — Мы не дикари! У нас есть только этика и...
— Именно ее я и имею в виду. Прошу прощения, люди уже недоумевают. Переключаюсь.
Сделав кульбит в воздухе, дрон Ханегавы отплыл к дальней стене отсека, к людям. На сей раз Мэйма отчетливо расслышала шипение — вероятно, встроенных мини-турбин. Дрон явно предназначался именно для безвеса, не для планетарной гравитации. Значит, он оказался на борту уже на орбите, не на поверхности. Значит, корабль-крепость Хане где-то поблизости. Значит, его можно найти и...
Мэйма оборвала поток ассоциаций. Искать крепости Неторопливых никто не станет даже просто из любопытства, а значит, размышлять на данную тему смысла нет.
Между тем, дрон Ханегавы расположился так, чтобы его передне-грудная часть стала видна как людям, так и Мэйме. Нижняя челюсть его лица задвигалась. Он явно что-то говорил, и Мать Флотилии поспешила включить транслятор. Теперь ее грудные глаза снова пристально всматривались в людей, а спинные — в экран гарнитуры, по которому уже бежали комментарии экзопсихологов.
— ...Мать Флотилии кардинал Мэйма, — прорезался в наушниках мягкий баритон автопереводчика. — Из уважения к вам она согласилась на личную встречу. Зная параноидальность охраны конкистадоров, предполагаю, что никто из людей больше никогда не окажется рядом с ней. Так что рекомендую как можно лучше использовать уникальную возможность. Мать Флотилии, представляю присутствующих здесь людей в случайно выбранном порядке. Джузеппе Янош, Соединенные Народы Европы.
Один из людей дернул головой, на мгновение прижимая подбородок к груди, и раздвинул губы, оскалив зубы.
"Оскал служит для приветствия", — тут же среагировал один из психологов. — "Не угроза. Не стоит отвечать взаимностью, чтобы не пугать".
Мэйма вежливо свела кончики когтей.
— Фа Го, Чжунго. Рашад Сахим, Великая Сунна. Джейн Уилкинсон, Северо-Американский Договор. Ананд Варма, Индия. Инеш Сервейра, Южноамериканский Союз.
Названные повторили жесты первого человека почти в точности. Исключение составил только один — Фа Го, который лишь искривил губы, но не показал зубы. К несчастью, запомнить людей по одежде не представлялось возможным — она выглядела практически одинаковой. Вроде бы у них индивидуальные лица, но Мэйма понимала, что пройдет еще немало времени, пока она научится их распознавать и различать. Да и закрывающие верхнюю часть головы примитивные гарнитуры тоже не способствовали запоминанию. Что же, придется выдерживать безлично-официальный тон и надеяться, что в случае нужды помощники сумеют подсказать, к кому и как обращаться.
"Из присутствующих только две женщины", — появилась подсказка. — "В трех представленных культурах мужской пол доминирует. В оставшихся роли равноправны. В разговоре не подчеркивать свой пол и пол собеседников".
— Приветствую высоких представителей человеческой культуры, — сказала Мэйма. — Прошу прощения за нехватку опыта общения с вашей расой. Сразу заверяю, что вам не угрожает опасность. Вы вернетесь обратно в целости независимо от исхода переговоров. Если чувствуете себя некомфортно, прошу расслабиться и устроиться так, как вам удобно. Мы не можем пригласить вас на борт наших кораблей, поскольку наша атмосфера смертельно ядовита, химически агрессивна и слишком горяча для вас. Нам известно, что у вас нет защитных средств против такой среды. В будущем организуем место, где мы сможем встречаться в более комфортных для всех условиях, однако сейчас придется довольствоваться тем, что есть. У вас есть какие-то пожелания по протоколу, прежде чем перейдем к сути дела?
— Напоминаю присутствующим, что разговор записывается всеми заинтересованными сторонами, — неслышно, в человеческом диапазоне произнес дрон Ханэгавы. Переводчик продублировал его для Мэймы. — Несмотря на радикальную разницу в воспринимаемых звуковых частотах, все находящиеся здесь имеют устройства, позволяющие воспринимать звук во всех диапазонах. Не говорите ничего, о чем можете потом пожалеть.
Люди опять прижали нижние челюсти к груди.
— В таком случае я озвучу вопросы, относительно которых дипломаты Земли пришли к консенсусу, — продолжил Ханэ. — Вопрос первый: каковы намерения гостей и почему они без предупреждения атаковали людей? Какие цели преследуют гости? Война? С какими целями? От себя добавлю, что присутствующие люди прекрасно знакомы с пропагандой, транслируемой на поверхности планеты, и не нуждаются в ее повторении.
Мэйма на секунду задумалась, почему вопрос озвучивает Ханэ, но потом отмахнулась от мысли. Вполне возможно, дипломатические игры. Если отношения между местными политическими блоками хоть как-то похожи на межклановые отношения на Саванне, лидерство в разговоре автоматически переносится на лидерство в политике. А люди, как следует из прочитанных ей аналитических материалов, очень не любят друг друга. Даже куда сильнее, чем Чужих. И это очень хорошо. Есть возможность играть на противоречиях.
— Мы не воюем с людьми, — вопрос являлся ожидаемым и уже несколько раз задавался прямо или косвенно, так что ответ Мэйма знала и без шпаргалки перед спинными глазами. — Вы видели боевую мощь наших кораблей. Даже малая эскадра могла бы уничтожить всю вашу инфраструктуру в звездной системе и на орбите планеты в течение нескольких дней. Планетарная поверхность не продержалась бы и часа. Нет, мы практически не задействовали свои боевые возможности. Мы пришли как союзники, не как враги.
— Вы уничтожили несколько военных кораблей Земли и все орбитальные системы связи, — все еще продолжал Ханэ, хотя двое из людей энергично, пусть и молча зашевелились. — Вы нанесли удары по планетарной поверхности, уничтожив ключевые элементы инфраструктуры. Вы угрожали уничтожить обитаемые платформы, если они не отключат системы дальней связи. Ваши агенты пытались саботировать земную инфраструктуру еще до появления Флотилии и уничтожили одну из населенных орбитальных платформ вместе с тысячами ее обитателей. Люди не сделали вам ничего, чтобы спровоцировать такие действия. Каковы ваши мотивы?
— Мы не уничтожали ваши орбитальные платформы, — невозмутимо заявила Мэйма.
Она знала, что лжет. Она знала, что ее собеседники знают, что она лжет. Тем не менее, она не могла сказать правду — что некомпетентные агенты перестарались и сделали совсем не то, что должны. Ей бы не поверили. А если бы даже поверили, то Флотилия утратила бы тщательно создаваемую репутацию безупречности. Да и собеседников правда поставила бы в неудобное положение: такой доказанный враждебный акт потребовал бы объявления войны, а не ведения переговоров. Как раз тот случай, когда все предпочтут сделать вид, что поверили в ложь, чем домогаться правды. Ну, а потом... Потом сработает хорошо известный в политике эффект: тысячекратно повторенная ложь станет новой истиной.
— Мы знаем о трагедии от наших агентов, но не имеем к ней отношения. Что же до уничтожения инфраструктуры, это прискорбно, но не имело альтернативы. Вы ничего не знаете о мире за пределами вашей звездной системы, а потому слишком беспечны. Вы своими руками открывали дорогу настоящему врагу, который в любой момент может вторгнуться к вам уже с самыми агрессивными намерениями. И вы своими руками создали у себя в тылу пятую колонну, которая в момент вторжения ударила бы вам в спину. Мы просто ликвидировали прямую и явную угрозу — и вам, и нам.
— О каких истинных врагах ты говоришь, твое высокопреосвященство? — на сей раз вопрос исходил от одного из людей. "Представитель САД", — мелькнула подсказка в гарнитуре. — О какой "пятой колонне"?
Мэйма снова на секунду задумалась над примененным обращением. Намеренно ли переводчик выбрал архаичный термин из далекого прошлого? Или же просто не нашлось лучшей альтернативы? Ну да ладно, неважно. Шероховатости перевода предстоит устранять еще долго, а сейчас задачи совершенно иные.
— Идет война, многоуважаемые гости, — сказала она. — Идет страшно далеко отсюда, в десятках миллионов световых лет отсюда, и в то же время невероятно близко. Враг могуч и коварен, но самое главное — с ним невозможно вступить в переговоры. У него только одна цель — уничтожение любой разумной жизни во Вселенной. Мы сотни лет воюем с ним. Однако сколько бы раз мы ни побеждали, он обязательно возвращается. Он не умеет отчаиваться и уставать. Он не знает слов "поражение" и "страх". Он вообще не знает, что такое эмоции. Это — машины. Мы называем их "Санду".
При последних словах люди зашевелили головами, поворачивая глаза в сторону сотоварищей. Экран гарнитуры лишь мелькнул несколькими невнятными междометиями — или же переводчик не сумел подобрать эквиваленты. Мэйма держала паузу, ожидая, когда ее слова подействуют, и чувствуя, как нарастает раздражение. Отщепенцы, должно быть, научились сильно тормозить свои мыслительные процессы, если в состоянии уживаться с людьми. Впрочем, даже их предки явно не отличались сообразительностью.
— В настоящее время наши ученые придерживаются консенсуса, что бунт машин невозможен, — наконец сказал один из людей. "Представитель СНЕ", — мелькнуло пояснение. — У них нет рациональных мотивов, а надлежащие императивы способны подавлять случайные флуктуации. Прошу прощения за вопрос, но вы совершенно точно уверены, что именно машины пытаются вас уничтожить?
— Рациональные мотивы не имеют значения. Мы не знаем, почему они нас атакуют — возможно, они просто так запрограммированы кем-то еще. Но мы точно знаем — и это консенсус наших ученых — что такие существа в принципе не могут возникнуть путем естественной эволюции в любых условиях. Они носят все признаки сконструированных — модульные, легко поддающиеся ремонту и обновлению конструкции, состоящие из материалов, приспособленных к вакууму и космической радиации. Они не допускают случайных ошибок и проигрывают сражения только ценой огромных наших потерь. А кроме того, они с легкостью взламывают любую защиту компьютерных сетей и отдельных устройств. Ваши компьютеры с так называемым дискретным интеллектом в случае вторжения станут либо их рабами, либо их союзниками. Мы не знаем, когда Санду вторгнутся в вашу систему, но знаем, что это лишь вопрос времени. Они методично прочесывают разломы пространства и проверяют каждый водоворот. Сеть разломов хотя и велика, но конечна. Вы от них не скроетесь. Наша цель — помочь вам загодя построить оборону, а также показать другие, менее пагубные пути развития, чем полагающиеся на искусственный интеллект.
