— Решила ослабить поводок? — с откровенной издевкой протянул Тироун, наблюдая, с каким живым интересом внимала каждому слову оборотня Лорна.
— Тебе обязательно быть таким надменным? В конце концов, Аллан помог вам в расследовании, думаю, он заслужил несколько иного отношения.
— Что я слышу? Ко мне обратились без упоминания статуса и положения! Куда смотрит общество!
— Можем вернуться к прежней манере общения, — усмехнулась в ответ на веселое поддразнивание огненного дракона.
— Только через мой труп.
— Не буду отвечать, что могу это устроить — слишком банально, — взяв Хранителя под руку, неспешно двинулась по коридору, поддерживая образ ничего не значащего светского разговора. — На самом деле я сама недавно хотела тебя найти.
— Я слушаю.
На моей памяти это был первый случай, когда в голосе Тироуна не было ни насмешки, ни издевки, ни обиды и каких-либо еще слишком личных чувств. Накрыв мою ладонь своей, он едва заметно для окружающих указал на один из пролетов, где можно было укрыться от посторонних взглядов. Сдержанный, собранный и предельно внимательный, сейчас он удивительным образом напоминал старшего брата. Я поняла, что недавно имел в виду Кайллан.
— О чем ты хотела поговорить? — вновь спросил Тироун, едва мы оказались в одной из укромных ниш, не спуская с меня пристального взгляда. — Это как-то связано с миссис Ирвинг?
Я едва сдержала раздражение, поняв, чего на самом деле опасался этот мужчина. Что, в принципе, не удивительно, учитывая его собственный опыт.
— Меня не интересуют прошлые отношения Кайллана, он имел право на любовницу и, честно говоря, единственное, что мне не нравится в этой ситуации — так это то, что все вокруг ждут от меня какого-то зверства. Я похожа на убийцу? Потому как именно членовредительства ожидают от меня местные жители.
— Достали, — понятливо усмехнулся Хранитель.
— Просто немного устала ощущать себя если не монстром, то смертельно-ядовитым существом точно, — вздохнув, сложила руки на груди и облокотилась спиной о каменную стену, удивляясь тому, что решилась на откровения с огненным драконом. Быть может не только Заккари стал ассоциироваться у меня с братом. — Виной всему моя нелюдимость?
— Вовсе нет. Дело в ауре — ты неосознанно подавляешь обычных смертных, они чувствуют угрозу, даже не зная, кто ты на самом деле.
— Но тебя-то я не подавляю.
— Что касается меня, то это следствие любви к брату, — открыто улыбнувшись, он повторил мою позу и оперся спиной о противоположную сторону каменной ниши. — На тебе его запах и этот факт меня крайне радует, однако пока вы не провели ритуал, есть вероятность того, что Кайллан повторит мою судьбу и потеряет свою heile. Я лишь боюсь, что кто-то наподобие Адалинды может встать между вами.
— Кайллан не говорил о ритуале, — я нахмурилась, пытаясь понять, нравится мне эта новость или нет.
— Быть может, еще не успел. В любом случае эту тему вам двоим лучше обсудить наедине. Так чем я могу тебе помочь?
— Ты говорил, что можешь манипулировать людьми. А если потребуется подправить кое-кому воспоминания? Справишься?
— Как я понимаю, дело касается нашей любимой миссис Ирвинг, — усмехнулся Тироун, заметив, как я поморщилась, услышав, каким именно эпитетом наделил Адалинду дракон. — И что-то мне подсказывает, что забыть она должна не Кайла.
— Моя вина. Я проговорилась про артефакты, невольно вовлекла ее во всю эту историю и теперь это может принести нам проблемы.
— Вся четверка в курсе? Понятно, — протянул мужчина, правильно интерпретировав мое молчание. — Ты ведь понимаешь, что без одобрения брата я не смогу даже приблизиться к этим женщинам?
— Я поговорю с ним.
Он прав. Как бы мне не хотелось вмешивать в свои проблемы Кайллана, но Хранитель прав, не собираясь вмешиваться без его разрешения. В конце концов, именно Кайллан был в ответе за этих людей, было бы не правильно действовать за его спиной, пусть на фоне того, что творилось в мире, небольшие изменения в памяти четырех женщин казались сущей мелочью.
— Оставь это мне, — к моему удивлению возразил Тироун, отстраняясь от стены и выглядывая в коридор. — Увидимся на представлении.
Не дав мне возмутиться подобным пренебрежением к предстоящему убийству, он буквально растворился среди небольшой группы придворных, а спустя пару мгновений я почувствовала приближение причины такого поспешного ухода Хранителя.
— И о чем вы так мило беседовали с братом? — пользуясь тем, что ниша надежно скрывала от любопытных взглядов, Кайллан притянул меня к себе, коснувшись губ легким, ласковым поцелуем.
— Ревнуешь? — не смогла сдержать улыбки, с наслаждением вдыхая терпкий аромат его тела, мигом возродивший воспоминания о прошедшей ночи, и чувствуя, как напряжение сладостным клубком свернулось внизу живота.
— А стоит? — светло-серые глаза смотрели насмешливо, подтверждая, что их обладатель был не только полностью уверен в себе, но и не сомневался в моих чувствах.
— Ты знаешь, что нет, — прикоснулась к гладко выбритой щеке, наслаждаясь тем, как от этого прикосновения потемнели его глаза, а взгляд стал более напряженным.
— Heile.
Думала ли я, что когда-нибудь буду самозабвенно целовать мужчину, едва ли не на глазах у множества народа? Не просто целовать, а наслаждаться каждым мгновением, каждой секундой, что были отведены нам для себя, с трудом отвоеваны у мира с его извечными проблемами. Боги, спасибо вам за столь дорогой подарок, спасибо за этого Хранителя, в чьих объятиях я ощущала себя не только любимой, не только нужной, необходимой, как воздух, не только хрупкой, слабой женщиной, буквально окутанной его защитой, поддержкой и силой. Я ощущала себя его опорой, ведь не только мужчина должен служить ею для женщины. Как бы сладостен ни был этот поцелуй, сколько бы удовольствия ни приносил, в нем был привкус горечи и тяжести груза ответственности, что лежал на плечах у Хранителя Закрытых Земель. И я искренне радовалась тому, что хоть ненадолго могла принести Кайллану радость, хоть немного отвлечь от тягостных мыслей.
— И все же я вас прерву, можешь потом рычать на меня сколько угодно, — вернул нас к реальности прозвучавший совсем рядом голос Даррена, и, отстранившись от Кайлана, я смогла увидеть демона во всей красе.
Надо признаться, выглядел он не важно, то ли слишком уставшим, то ли расстроенным. Но удивительнее всего то, что это вызвало тревогу в моем сердце, заставило переживать. За Хранителя Темных Земель? Не замечала ранее за собой подобный трепет ни к кому, кроме Кайллана и Аллана. Следовало ли из этого, что все четыре Хранителя постепенно занимали свои места в моем сердце, становились для меня семьей?
— Время, — со значением произнес Даррен, дождавшись, когда мы с хозяином замка полностью сосредоточим свое внимание на нем.
Время. Идя под руку с Кайлланом, то и дело ловя на себе испуганные, напряженные взгляды, я прислушивалась к себе и пыталась понять, что чувствую, зная, что нам предстоит через пару минут. Я никогда не была жестокой, самой моей природе чужды насилие и удовольствие от чужого горя. Однако жалости к приговоренным не испытывала, хоть и не воспринимала показательную казнь, как какое-то представление, как сказал Тироун. Такое отношение к людским смертям было чересчур циничным. Быть может когда-нибудь и я стану такой — черствой, циничной, жестокой, равнодушной ко всему живому, или же смогу притворяться таковой перед остальными. Но не сейчас. Хладнокровной и спокойной — да, но не равнодушной к бедам других.
Наше появление на главной площади было встречено гробовым молчанием. Ни звука, ни единого лишнего движения — полная тишина и прикованные к помосту взгляды. Пять Хранителей, пять существ, управляющих этим миром, пять опор, обеспечивающих его целостность и защиту.
Огромная толпа представителей разных рас, не отрываясь, следила за каждым нашим движением, жадно ловила взгляды, подмечала малейшее проявление эмоций. Но мне было на удивление спокойно. Нечто странное творилось с моей душой. Она будто соединилась с братьями, слилась в пятиконечную звезду, в единый слаженный организм. Я чувствовала каждого Хранителя и с полной уверенностью могла сказать, что они точно также ощущали меня. Их спокойствие и привычная уверенность в своем праве и силе передались и мне, а моя холодность и отстраненность — им. Даже чувства мы теперь делили на пятерых.
"— Непривычно, да, малышка?" — голос Тироуна, раздавшийся в моей голове едва не заставил вздрогнуть, однако мне быстро удалось справиться с удивлением.
"— И часто между вами подобное единение?"
"— Всякий раз, как это необходимо" — вместо брата так же безмолвно ответил Даррен. — "Очень удобно, особенно в бою, когда нет времени для долгих бесед. А так мы прекрасно чувствуем друг друга".
"— А мне нравится, как она это назвала — единение" — присоединился Заккари. — "Я то уже целое тысячелетие не могу придумать достойное название этому демонову..."
"— Зак!"
Губы дрогнули в улыбке, но я тут же вновь придала лицу выражение холодного безразличия. Всегда поражалась тому, как меняется поведение взрослых уверенных в себе мужчин в компании родных и близких людей. Даже самый бывалый грозный вояка может стать сущим ребенком, не следить за образом "сильного и могучего воина", расслабиться и стать настоящим. Поэтому некая дурашливость Хранителей не столько удивила и вызвала ощущение неуместности, сколь согрела сердце и порадовала. Они полностью доверяли мне, не считая необходимым носить маски перед сестрой.
И едва эта мысль промелькнула в голове, как почувствовала радость, благодарность и нежность со стороны троих мужчин. Лишь Кайллан оставался невозмутим, однако что-то говорило мне, что равнодушным ни этот разговор, ни мои откровения его не оставили. Однако наши эмоции, наши чувства не должны касаться никого, кроме нас двоих. Даже братьев. Им достаточно слышать наш смешанный запах, ощущать теплоту и нежность, что исходила от нас, знать, что я приняла Кайллана и не стала противиться ни воли богов, ни собственным чувствам.
"— Время".
И вновь это "время", но уже сказанное Кайлланом. Слово, заставившее нас собраться, обозначившее начало суда.
— С испокон веков Закрытые Земли считались тюрьмой для оступившихся, — разнесся глубокий голос Хранителя этих Земель, а несколько больших, в полный рост, зеркал, установленных на разных концах площади, вспыхнули голубоватым сиянием. — Сюда изгоняли тех, кто еще не заслуживал смерти, но уже не мог жить среди правопослушных граждан всех Земель нашего мира. Сотни лет это место было оплотом боли, отчаяния, обреченности, жестокости и мести. Я же помог вам сделать его домом. Дал шанс на новую жизнь, возможность добиться чего-то лучшего, ни разу не отказал в помощи, требуя взамен лишь соблюдения правил и порядка, установленного мной. И что получил взамен? — на помост ввели девятерых человек, семь мужчин и двух женщин, поставив на колени перед нашей пятеркой.
А следом вбежал Аллан, в звериной ипостаси, вызвав выдох ужаса у толпы, и устроился возле моих ног, улегшись на помост и, словно нехотя, окидывая взглядом желтых глаз собравшихся жителей, которые, на мой взгляд, даже дышать перестали от страха. В чем-то я их понимала.
Отвлекшись от того, что вещал дракон, прекрасно зная, что правды в его словах все равно будет не много, внимательней присмотрелась к осужденным. Они боялись. Не Кайллана, нет, однако и его суда страшился каждый, кто присутствовал сейчас на главной площади. Но взгляды, бросаемые на Хранителя, выражали скорее обреченность, безвыходность и отчаяние. Эти люди прекрасно понимали, что пощады не будет. Не потому что вновь нарушили закон, не потому что захотели вернуться к разбою и воровству, и даже не потому что для этих целей использовали артефакты, о технологии изготовления которых, я видела, никому не было известно. Потому что пошли против своего Хранителя, не оценили дара, что он им преподнес.
И все же Кайллана они не так боялись, как меня. Это читалось в глазах, в желании оказаться как можно дальше от новой Хранительницы, в затравленном выражении, стоило мне проявить к ним интерес. Они смирились со смертью, но понятия не имели, что будет за Гранью.
Наверное, мне не дано было этого понять. Впрочем, не правда, понять я их могла, но принять этот страх — нет. Как можно бояться Грани? Что может быть лучше и прекраснее покоя и любви давно ушедших близких? Бояться можно боли, но не избавления от нее. Грань милосердна, тем более что души осужденных были чисты, не запятнаны кровью, не очерненные жестокостью и злобой. Они не заслуживали уничтожения. Казни — возможно, не мне решать судьбы живых, но не лишения посмертия.
Почувствовав мое настроение, Аллан придвинулся ближе, ткнувшись мордой в ладонь, чем вызвал новую волну паники среди осужденных. Мы действительно смотрелись грозно. Пятеро Хранителей и Призрачный гончий. Только сейчас я поняла, что неосознанно, на уровне инстинктов, на эту показательную казнь оделась в цвета, которые связывала с Гранью. Белый и черный. Жизнь и смерть. Белоснежный шелк простого длинного платья, слишком легкого для этого времени года, покрывал изысканный узор черного кружева. Волосы не стала убирать в высокую прическу, предпочтя затейливую косу, сейчас перекинутую через плечо, с вплетенной нитью черного жемчуга и такие же жемчужные серьги. Видела ли это платье и украшения в своем гардеробе раньше? Нет. Но именно их обнаружила сегодня утром на постели, после ухода Кайллана. Он прекрасно знал, что именно мне нравится.
Но не только я обрядилась в цвета, которые посчитала наиболее подходящими для своей вотчины, братья тоже подчеркнули, как схожесть, так и различия между нами. Лишь черный цвет был един для всех — цвет власти, как мысленно объяснил мне находящийся рядом Даррен, который к черной гамме добавил пурпурный. Цвет войны. Тироуну, что не удивительно, невероятным образом шел огненно-красный, Заккари, как я и предполагала, разбавил черный изумрудно-зеленым, который всегда считался в Срединных Землях цветом правителей. А камзол Кайллана был украшен серебряной вязью. Наши с ним наряды удивительным образом сочетались между собой, еще раз убедив меня в том, от кого мне досталось собственное платье.
Но чем величественнее был наш внешний вид и манера держаться, тем более жалкими на нашем фоне становились осужденные. Грязные, изможденные, обряженные в холщовые одеяния. Мне стало противно. От этого явного различия, от суда, от ужаса в глазах людей. Захотелось немедленно уйти, закрыться в башне, отгородиться от всего мира, вновь почувствовать умиротворение Грани. Но ни видом, ни действиями, естественно, этого не показала. Не имела права.
— Вы пошли против своего Хранителя, а значит и против своего народа, — меж тем продолжал речь Кайллан. — И прекрасно знали последствия своих поступков. Нарушение законов — смерть. И будь все столь просто, свою смерть вы нашли бы на виселице, как многие до вас. Но вы решили пойти против богов, решили обмануть их и их наместников, а значит столь легкая участь не для вас.
