— Девятый уровень, — побледнев, произнёс Третий-Восток. — Это не планета, а проходной двор. И как же теперь нам предстоит работать в этих жутких условиях?
— Вот это нам надо и решить, и подать наши расчёты руководству, — распорядился Первый. — Как вы знаете, мы появились на этой планете с помощью наших союзников из цивилизации третьего уровня, по методу внедрения в тела аборигенов. Сообщаю, что наши союзники тоже очень обеспокоены происходящим. Могу представить, если здесь станет жарко, то наши союзники могут сделать из нас баранов отпущения...
— Ээээ....здесь говорят "опущенные козлы", — глубокомысленно поправил Первого Третий-Юг.
— Благодарю за уточнение, — проскрипел Первый. — Коллеги, прошу давать предложения.
Начался мозговой штурм. Первый записывал предложения в свой блокнот. Когда поток умных мыслей подошёл к концу, Первый зачитал итоговый документ.
— Итак, — начал читать он. — Предложения:
— уничтожить всю документацию по предыдущей деятельности;
— изображать работу для наших союзников, но ничего не делать, что может бросить на нас тень;
— заниматься только археологией, палеонтологией, историей планеты, но без фанатизма;
— мягко-мягко зондировать обстановку в северном секторе;
— сыпать на голову пепел;
— нюхать местное растение ромашку.
Все эти рекомендации прошли большинством голосов. Только Третий-Восток сомневался, что надо непременно нюхать ромашку. Может, надо другие вещества нюхать. Например, кокаин? Но его быстро привели в чувства, объяснив, что если хочешь быть безвредным в глазах местных аборигенов, то изволь нюхать ромашку. Третий-Восток смирился со своей участью: нюхать, так нюхать, лишь бы аборигены не пожаловались на нас старшим расам. Ему явно не улыбалось стать опущенным козлом.
Третий-Запад стал интересоваться критерием уровня мягкости зондажа обстановки на севере. Первый ему объяснил, что эталоном мягкости теперь будет считаться зверь кролик. Тут возникло недопонимание со стороны Третьего-Восток: он не знал, что за зверь такой кролик. А Третий-Юг вообще перепутал зверя кролика со зверем крокодилом. Он считал, раз первые буквы в названии этих зверей похожи, то и звери похожи. Пришлось Первому тратить своё драгоценное время чтобы разъяснить непонятливым подчинённым кто такой кролик. Так как изображения кролика под рукой не нашлось, то Первый, как мог, нарисовал кролика на листке бумаги. Как, по мнению Севы, так он какую-ту чебурашку изобразил. Но, Сева благоразумно промолчал.
Когда Сева очнулся от очередного кошмарного погружения в тело Третьего, то тщательно, по горячим следам, пока помнил, записал все диалоги в журнал. Теперь требовалось всё это обмозговать. Судя по полученной странным образом информации, наша планета действительно стала проходным двором для многих чужих цивилизаций. Прямо не планета, а город Лиссабон сороковых годов, когда в нём резвились все разведки государств, считающих себя более-менее великими. Судя по полученной информации, наша цивилизация находится на почётном первом месте снизу. Первый со своей бандой — это представители цивилизации второго уровня, их курирует неизвестная тройка. Однако, здесь ещё резвятся представители от третей до шестой цивилизаций. Все кровавые события отнесём на их счёт. Кроме этого есть семёрка, которая пока никак себя не проявляет, но точно обитает на планете. Есть и восьмёрка, но выходит восьмёрка это сам Сева. Его успешные переходы в иные измерения, оказывается, так высоко котируются. И есть ещё зловещая девятка. Сдаётся мне, что Лёня как раз представитель девятой цивилизации. Красота. Теперь бы узнать, кто с кем дружит, и кто с кем против кого дружит. Из полученной информации Сева узнал, что со старшими цивилизациями не рекомендуется связываться, потому как они чморят почём зря младших. Ладно, не будем с Лёней связываться. Всё равно трудно понять порой, что он несёт. А вот клубочек начнём распутывать с маленькой зацепки, с кроликов. Теперь как увижу мужика самого зверского вида с кроликом в руке, так начну внимательно к нему присматриваться, с целью разъяснить его. Может он и есть агент двоек. Так клубочек и размотаю. Выведу я их всех на чистую воду. А то взяли моду дебилизировать наше населения, а у нас и без их помощи дураков полно на всех уровнях.
Так алхимик, как сомнамбула, ходил по двору, размышляя над полученной информацией. Ходил, думал. Его взгляд фиксировал, как в своём загончике весело бегают курочки, как развалился в тени Анчар, как открылась калитка, и во двор вошёл радостный Кузьма с кроликом в руках. Мозг среагировал мгновенно: кролик на руках мужика самого звероватого вида.
— Кузьма, — воскликнул Сева. — Ты меня напугал своим белым кроликом.
— Вот, смотри, Петрович, — радостно сказал Кузьма. — Какого мягкого пушистика купил. Он теперь с нами жить будет.
Кузьма протянул шефу кролика, но мужику пришлось резко затормозить, так как ему в лоб упёрся ствол пистолета. Ага, это пистолет в правой руке Севы упёрся в лоб непонятному существу в теле Кузьмы, а пистолет в левой руке упёрся в лоб кролику.
Кузьма стоял с выпученными глазами и слушал жуткое шипение колдуна:
— Ага, купил всё-таки мягкий эталон, — шипел колдун. — Прокололся господин Третий. Признавайся, гад, куда моего Кузьму дел, сволочь потусторонняя. И быстро признавайся, а то у меня уже палец на спусковом крючке начинает уставать...
— Петрович, не губи душу, — взмолился Кузьма. — Осознал, каюсь, больше не повторится. Без твоего приказа больше не куплю ничего несогласованного тобой. Откуда я знал, что ты так кроликов боишься...
— Ага, зубы заговариваешь, — продолжал допрос озверевший волхв. — Давай, колись, на кого работаешь двойка, и как добраться до троек. Сообщаю, что палец у меня уже совсем устал.
Кузьма стоял с глазами гадящей белочки, обливался потом и что-то мычал. Признаваться не хотел. Крепкий попался агент. Молчит, как белка об лед, как рыба в колесе. Хорошо их там учат. Ну, ничего, сейчас перейдём к зверским пыткам, тогда посмотрим....
— Не помешал, — вдруг рядом появился Доктор. — Что это у вас тут происходит? — с любопытством поинтересовался он.
— Вот Доктор, полюбуйся! — прохрипел Сева, показывая на Кузьму. — Расскажу — не поверишь! Матёрого диверсанта поймал. Представляешь, хотел наше население поголовно дураками сделать, гад. А теперь вот ещё и кролика купил, как эталон мягкости.
— А, ну да, — задумчиво пожевал губами Доктор. — Это точно. За кролика завсегда надо всех к стенке ставить. Весело тут у вас. Может, Петрович, всё же Кузьму не будешь стрелять? Прости его на первый раз. Он уже осознал, я вижу.
— А допрос? — взвился Сева. — А пытки? Представляешь Доктор, не колется гад. Ну, зараза, говори с какой планеты припёрся к нам. Уууу, вредитель!
Кузьма закатил глаза и мягко осел на землю. Кролика он не выпустил из рук.
— Что это с ним, Доктор? — озадачено поинтересовался алхимик.
— Обморок, — дал заключение медик. — Спасать надо организм. Его нынешнее состояние, если не в гроб — то уже очень близко к нему. Савелий Петрович, да, спрячь ты оружие, от греха подальше.
Доктор побежал за аптечкой.
Тут к Савелию подскочил весь взъерошенный Анчар. От его ментального посыла, Сева аж пошатнулся:
— Савелий, ты чего творишь?! Это же наш Кузьма. Понюхай его, просканируй на всех диапазонах. Нет в нём ничего инородного. Совсем ты на своём самогоне помешался, чуть своего же помощника не пристрелил. И кролик совершенно обычный, с рынка.
— И то, правда, — почесал Сева затылок стволом пистолета, после того как понюхал Кузьму. Кузьма, как Кузьма. Кролик, как кролик.
Тут прибежал Доктор и начал приводить Кузьму в порядок. Сева с Доктором, кряхтя и охая, оттащили грузное тело Кузьмы в тень, потом Максим Борисович дал Кузьме понюхать какую-то ватку, а затем поставил укол. Через несколько минут Кузьма пришёл в себя, но попытался опять потерять сознание, когда заметил волхва. Пришлось потом долго его уговаривать, чтоб не терял сознание, ошибочка, дескать, вышла. С кем не бывает. Спутал его с агентами инопланетной разведки.
— Какой замечательный бред, — восхитился доктор. — Давненько я такого не слышал. Ну, ты Савелий Петрович и отжигаешь. По-полной.
— Ладно, — сообщил Савелий компании. — Приглашаю всех в дом от лишних ушей. Мне много чего надо вам рассказать. Пришло время нам всем думать. Если уже не поздно.
В комнате все расположились, как кому удобно. Доктор сел на кресло и с любопытством смотрел на шефа. Кот расположился рядом на диване. Кузьма уселся на стул за столом. На Севу он демонстративно не смотрел. Дулся. Колдун уселся рядом с котом и начал рассказывать: что нас ждут суровые испытания, что инопланетяне совсем охамели — устроили из планеты проходной двор. Особенно стараются двойки и тройки: пакостят вовсю. Загубили в стране медицину, образование и строительство. Ещё Сева покаялся Доктору за голубей. Дескать, эксперимент немного не в ту сторону пошёл. Потом он повинился перед Кузьмой: сказал, что бес попутал, как увидел кролика, так крышу и снесло; хорошо хоть кот сообщил, что с тобой всё в порядке.
— Браво! — прокомментировал Доктор Севину речь, при этом его глаза блестели с профессиональным интересом. — Такого бредового помутнения сознания я давно не видел и не слышал. Да-с, батенька, запустили вы себя. Плачет по вам отдельная палата в дурке. Медицина здесь бессильна, ибо это голова, а что делается в голове, то большая загадка. Особенно мне нравится, что вы, батенька, даже с котами уже научились общаться, да-с. Интересный случай.
Доктор явно не верил в происходящее. Его фантазии не хватало понять запредельные для его психики вещи.
Тут хмуро встрял Кузьма:
— Уймись докторишка, — глухо проворчал он. — Савелий Петрович сильный колдун, раз он так говорит, значит, так оно и есть. Ты лучше внимай ему.
— Ого, — обрадовался Доктор. — Да вас тут уже двое. А говорили шиза не заразная. Выходит вы уже тут все переопылились и вас накрыло. Может даже и кота.
— Ладно, — раздражённо произнёс Сева, раздосадованный непониманием Борисыча. — Пора кончать этот балаган. Если вы хотите демонстрации чудес, то это всегда, пожалуйста.
Он решил на глазах у Доктора отправиться в иное измерение. Походить там немного, успокоиться. Привести мысли в порядок.
Активировав разрыв пространства Сева вывалился в чужой мир. Только успел заметить выпученные от ужаса глаза Доктора. Наверное, он подумал, что и сам переопылился с дураками, и ему тоже пора в дурку в палату с мягкими стенами.
Новый мир представлял собой пустыню. Севу выбросило, естественно, не в произвольном месте, а около высокого каменного обелиска, торчащего среди песков. Светлый день, синее небо без облаков. Местное светило достаточно хорошо освещало мир. Волхву, в его защитном коконе, который испарял в этот мир чёрный ядовитый дым, было не холодно, не жарко. Ничего примечательного рядом с обелиском он не наблюдал. Пусто. Из любопытства обошёл пару раз вокруг сооружения: вдруг найдёт, что интересное. Нашёл только небольшую нишу, в которой стояла пыльная небольшая каменная чаша. Налить, что ли в неё самогон, по традиции, так сказать? Так испариться и все дела. Вздохнув, решил не нарушать традицию дарить местному миру свой самогон. Поэтому, на место чаши поставил фляжку с самогоном, а чашу, покрутив в руках, решил взять с собой как сувенир. Этот мир долго не держал Севу в своих объятьях. Минут десять. За эти минуты он вглядывался вдаль, до горизонта, но кругом простиралась только бескрайняя песчаная пустыня. Зачерпнув песок чашей, он установил, что песок являлся обычным песком, только крупным. Ничего примечательного. Из любопытства Сева насыпал его в чашу до самого верха, потом дома ещё внимательно посмотрим: всё-таки это иномирный песок, а не наш речной. Вскоре путешественника по мирам выбросило в его родной мир под светлые очумевшие очи Доктора.
— Это что? — запинаясь, произнёс бледный айболит. — Это как?
— Это, Доктор, воздействие на пространство восьмого уровня, — отмахнулся Сева от очумелого Айболита. Можно подумать он сам понимал, как это происходит. — Не забивайте лишними мыслями свою светлую голову.
При этом Сева поставил на стол сувенир с песком. При переходе через межмировой барьер все вещества принимали несколько иной вид, чем они были в своём мире. Во-первых, убивалось всё живое при переходе через барьер, которое не находилось в "коконе", окружающем тело путешественника. Ну, это понятно, зачем делалось. Во-вторых, свойства вещей несколько менялись. Сейчас трофейная чаша несколько потемнела, а все её поверхности оказались великолепно отшлифованы. Песок тоже потемнел, а каждая песчинка сверкала как мелкий бриллиант. Не удивительно будет, если эти песчинки окажутся полезными в алхимии.
Через некоторое время, когда все успокоились и пришли в адекватное состояние, Сева объявил обществу, что нас ждут серьёзные испытания. Какие сказать не мог, но серьёзные. Поэтому предлагал Доктору перестать пучить глаза, это ему не идёт, а собраться с силами и объявить всей городской прогрессивной общественности, чтобы она начинала жить в режиме приближающейся катастрофы. Сослаться, естественно, на Золотую Бабу, это она предупреждает народ о грядущих нехороших событиях. Грядёт локальный Армагеддон, а может даже всеобщий.
— Могут не поверить, — резонно возразил доктор. — Может, Савелий Петрович чудо какое явишь народу?
— Ни в коем случае, — отбоярился Сева от такой чести. — И так уже много начудили. Через край. Это тебе, Доктор, поручается быть здесь главным чудотворцем. Так что начинай шевеление. Ведь это у тебя завелась такая замечательная Золотая Баба. А Тибетским лекарством я тебя снабжу. И кролика, пожалуйста, забери себе. Пусть у тебя во дворе в клетке этот зверь обитает, а то он у меня очень нехорошие ассоциации вызывает. Кролик — это плохая примета, вроде пролетевшей мимо Земли кометы. Так что, давай Доктор, проникнись моментом, поговори с Бабой и начинай революционную агитацию. Как Герцен с Чернышевским. Кашу заваривай гуще, масла не жалей.
— Ты, Доктор, личность опытная во всех отношениях. Говорят, не одну уже собаку съел...
— Вот, кто такое говорит, пусть сам собак ест, да их хвостами давится...
Сильное томление духа Яков Давидович Мороз, бывший алкоголик, а теперь химик-самоучка, почувствовал с раннего утра. Пребывая в полутьме и в полудрёме, его осенило встретиться с другом Андрейкой Жмаком, называющим себя энергетиком, хотя этот энергетик тоже происходил из обыкновенных алкоголиков. Каким-то образом, отвернувшись от спиртного, друзья почувствовали потребность что-нибудь творить в этом жизненном театре, где они пока ещё бегали по театральной сцене. "Жизнь — театр" — говаривал великий врач Пирогов, и добавлял: "Частично — анатомический".
Мороз и Жмак пока ещё нигде не работали — жили на премии, полученные от секретного Доктора, но друзьям хотелось чего-то большего. Вот они и устроили городу неприятность, заодно крупно подгадив Максиму Борисовичу, который кликушествовал о скором звездеце, а получилось...
