В Афганистане администрация управляла освещением событий в новостях, проводя более ограничительную политику в отношении прессы, чем та, которая использовалась во время войны в Персидском заливе 1991 года. Мощная военная сила возглавляемой США коалиции вела «асимметричную войну» против руководящего органа Афганистана, движения «Талибан», у которого была малочисленная армия и не было военно-морского флота или военно-воздушных сил, и "Аль-Каиды", организации без гражданства, скрывающейся в пещерах. Соединенные Штаты сотрудничали с афганцами из «Северного альянса», которые вели большую часть наземных боевых действий в так называемой «опосредованной войне». Центральное командование США (ЦЕНТКОМ) не разрешило журналистам контактировать с американскими войсками, дислоцированными в странах Персидского залива, Пакистане, Узбекистане и северном Афганистане. Журналистам также не разрешалось освещать действия подразделений спецназа, которые играли ключевую роль в боевых действиях. ЦЕНТКОМ размещал корреспондентов с другими войсками на короткие периоды продолжительностью четыре или пять дней. Несмотря на эффективность, стратегия администрации в области СМИ столкнулась с некоторыми проблемами. Пресса начала подвергать сомнению противоречия, когда на одной неделе официальные лица объявили, что с Талибами покончено, а на следующей неделе они назвали талибов жесткими противниками. Когда Пентагон объявил о победоносном рейде против талибов к северу от Кандагара, телевизионные новости сообщили об этой истории в том виде, как ее получили. Только после того, как корреспонденты в Афганистане оспорили версию Пентагона, Рамсфелд признал, что американские войска убили четырнадцать афганских деревенских жителей, а не членов движения "Талибан". Военные усилия зашли в тупик в декабре 2001 года после того, как Пентагон решил не посылать войска в горы против оплота «Аль-Каиды» в Тора-Бора, и бен Ладен скрылся. Когда Соединенным Штатам не удалось схватить Усаму бен Ладена, Рамсфелд заверил американцев, что это не имеет значения, сказав: «Вы можете быть уверены, что он проводит чертовски много времени, управляя своим аппаратом».18
В то время как Рамсфелд практиковал «управление ожиданиями», администрация приступила к глобальной пропагандистской кампании, которая включала внутренний фронт. Во-первых, в Белом доме была создана служба управления внутренними новостями, возглавляемая ведущими директорами по коммуникациям Белого дома и Государственного департамента, Министерства обороны и внутренней безопасности. Эти ветераны политических кампаний и работы по связям с общественностью в «Хилл», Ноутаун» и «Дисней» встречались каждое утро, чтобы согласовать сообщение, которое будет передаваться средствам массовой информации день за днем и неделя за неделей. Описанная как преемница Управления военной информации (УВИ), группа Белого дома имела власть над ежедневными сообщениями и уровень президентского сотрудничества, намного превосходящий все, что когда-либо мог себе представить глава УВИ Элмер Дэвис. Администрация изображала талибов как “похитителей” мирной религии ислама, а американцев — как освободителей угнетенных афганских женщин. Это изображение, отмечает историк Эмили Розенберг, снова показывает Соединенные Штаты в роли мужественного спасателя, выполняющего миссию по защите подвергшихся жестокому обращению женщин и девочек.19
В знак признания успеха Усамы бен Ладена в изображении войны с терроризмом как войны против ислама, Государственный департамент начал кампанию публичной дипломатии, чтобы охватить зарубежную аудиторию, особенно в исламском мире. Он проводил опросы в мусульманских странах, чтобы выяснить, что думают люди, не для того, чтобы помочь американцам узнать о них больше, а для того, чтобы Соединенные Штаты могли более эффективно направлять свое послание. Кампания, по сути, была улицей с односторонним движением, проецирующей американский образ жизни. В нем не рассматривались вопросы, которые касались мусульман, таких как поддержка США Израиля или растущее присутствие США на Ближнем Востоке. Для распространения в исламских странах видеоролики «Общие ценности» демонстрировали счастливых американцев-мусульман на работе и дома, восхваляющих американские ценности. Посмотрев одну из таких реклам, Ахмад Имрон, студент из Индонезии, сказал: «Мы знаем, что в Америке есть свобода вероисповедания, и нам это нравится. Что нас злит, так это высокомерное поведение США в остальном мире».20
Министерство обороны объявило о создании нового Управления стратегического влияния, «чтобы более непосредственно влиять на иностранное общественное мнение о военных операциях США». Это заявление, совпавшее с новостями о ложных сообщениях Пентагона из Афганистана, вызвало обеспокоенность. В вооруженных силах чиновники по связям с общественностью и относительно новая группа «информационных воинов» разошлись во мнениях по поводу этого плана. «Проблема», — сказал бывший руководитель пресс-службы ВВС, — «заключалась в том, «что информационные воины» не видят ничего плохого в том, чтобы не говорить правду». В ответ на критику Белый дом дезавуировал любой план по дезинформации. В эфире «Эн-Би-Си» Рамсфелд заявил: «Пентагон не лжет американскому народу». Он объявил, что Управление стратегического влияния будет закрыто, но кампания по влиянию на иностранное мнение будет продолжаться.21
Летом 2002 года администрация объявила, что она примет новую внешнюю политику упреждающей войны и односторонности, «чтобы помочь сделать мир не просто безопаснее, но и лучше». Его «Стратегия национальной безопасности» содержала пересмотренную версию «Четырех свобод» Франклина Рузвельта. Он сохранил свободу слова и вероисповедания Рузвельта, но заменил свободу от страха и свободу от нужды демократией и свободным предпринимательством, более конкретными целями, которые отражали американские политические и экономические предпочтения. Определяя «свободную торговлю» как «моральный принцип», стратегия объясняла: «Если вы можете производить что-то, что ценят другие, вы должны иметь возможность продавать это им». Такое объяснение было прямым продолжением утверждения Уильяма Маккинли о том, что экспансия за рубеж означала, что фермеры среднего запада смогут продавать побольше их хорошей кукурузы.22 Чтобы оправдать замену политики сдерживания времен холодной войны на упреждение, Буш заявил: «Если мы будем ждать, пока угрозы полностью материализуются, мы будем ждать слишком долго». Когда лидер большинства в Палате представителей Дик Арми (республиканец от штата Техас) заявил журналистам, «Мы, американцы, не совершаем неспровоцированных нападений», — Белый дом попросил его воздержаться от публичных комментариев. «Америка обладает и намерена сохранить военную мощь, вне конкуренции», — заявил президент в Вест-Пойнте 1 июня. Военный бюджет США в размере почти 400 миллиардов долларов был больше, чем военные бюджеты следующих двадцати пяти стран, вместе взятых. Предполагалось, что Соединенным Штатам союзники нужны только для того, чтобы предоставлять базы и заботиться о поддержании мира. Доктрина Буша, как стала известна стратегия односторонности и упреждающего удара, предполагала, что американцы могут начать войну, когда и где захотят.23
Смелая стратегия администрации вызвала критику за рубежом и внутри страны. В новостях сообщалось, что Соединенные Штаты растратили добрую волю всего мира после 11 сентября. Европейские критики отмечали, что Соединенные Штаты проповедуют демократию, права человека и свободное предпринимательство, но не практикуют их на практике, указывая на приостановление прав арестованных подозреваемых в терроризме и корпоративные коррупционные скандалы. Иностранные лидеры также не приветствовали давление с целью поддержки политики США. «Такого рода синдром Далласа — с нами или против нас — бесполезен», — заявил министр иностранных дел Египта Адм Махер. Буш утверждал, что в войне с терроризмом у него есть власть действовать без ограничений со стороны Организации Объединенных Наций или Конгресса. Не в соответствии с Конституцией, отметил профессор права Йельского университета Брюс Аккерман в статье «Вашингтон Пост». Договоры, ратифицированные Сенатом, включая Устав ООН, являются «высшим законом Страны», который президент должен был добросовестно выполнять, сказал Аккерман. Высокопоставленные республиканцы, бывший советник по национальной безопасности Брент Скоукрофт, бывший госсекретарь Джеймс Бейкер и бывший госсекретарь Генри Киссинджер выступили против односторонности, призвав администрацию наращивать международную поддержку своей политики. Нет необходимости, ответил конгрессмен Том Делей. «Мы больше не сверхдержава. Мы супер-пупер-держава», — сказал Делэй в эфире «Фокс Ньюс». «Мы являемся лидером, который защищает свободу и демократию во всем мире. Мы являемся лидером в войне с терроризмом. Когда мы поведем за собой, другие последуют за нами».24
Хотя администрация Буша оправдывала вторжение в Ирак как ответ на теракт 11 сентября, ее политика имела более глубокие корни. После войны в Персидском заливе 1991 года цель «довести дело до конца» или отстранить Саддама Хусейна от власти продвигалась видными неоконсерваторами, такими как Чейни, Рамсфелд и Вулфовиц. Чтобы добиться увеличения численности вооруженных сил и проведения более жесткой линии в отношении Ирака, они в 1997 году организовали проект «Новый американский век». Она лоббировала в Конгрессе принятие Закона об освобождении Ирака, в котором говорилось, что «политикой Соединенных Штатов должна быть поддержка усилий по отстранению от власти режима, возглавляемого Саддамом Хусейном». Подписанный президентом Биллом Клинтоном закон санкционировал выделение девяноста семи миллионов долларов на американское военное снаряжение и подготовку иракских оппозиционных групп. Двенадцать миллионов долларов достались главной оппозиционной группе, Иракскому национальному конгрессу (ИНК), который был создан в 1992 году при тайном финансировании ЦРУ. ИНК выступал за вмешательство США в Ирак. То же самое сделал Комитет освобождения Ирака, базирующаяся в Вашингтоне группа, созданная в ноябре 2002 года. Возглавляемый Брюсом Джексоном, бывшим вице-президентом корпорации «Локхид Мартин», компании, которая в 2002 году получила от Пентагона контракты на семнадцать миллиардов долларов, комитет тесно сотрудничал с Белым домом Буша. В его состав входили организаторы проекта «Новый американский век», а также сенаторы Джон Маккейн и Джозеф Либерман, которые выступали в качестве экспертов в новостных шоу.25
Призывы к страху и патриотизму служили эмоциональным стержнем кампании Белого дома. Летом 2002 года была создана Группа Белого дома по Ираку (ГПИБД) для разработки пропаганды войны. В отличие от в значительной степени реактивной информационной группы по Вьетнаму, также базировавшейся в Белом доме, ГПИБД намеревался контролировать сообщения. Кроме того, эта задача не была возложена на закулисных сотрудников. Возглавляемая главой администрации Эндрю Кардом, ГПИБД включала заместителя главы администрации Карла Роува, главу администрации вице-президента Льюиса “Скутера” Либби, главу всех коммуникаций Белого дома Карен Хьюз, советника по национальной безопасности Кондолизу Райс и ее заместителя Стивена Хэдли. Он открыл кампанию в первую годовщину 9/11. «С точки зрения маркетинга вы не представляете новые продукты в августе», — сказал Кард. График будет основан не на событиях в Персидском заливе, а на предстоящих в ноябре выборах в Конгресс; его деятельность была бы направлена на то, чтобы заставить политиков поддержать президента или подвергнуться риску обвинений в слабости и нелояльности. ГПИБД использовали термин «эскадроны смерти» вместо иракских вооруженных сил и «освобождение» вместо оккупации. Пресса с готовностью восприняла фразу «смена режима», по сути, свержение иностранного правительства путем военного вторжения.26
Аргументы администрации в пользу войны основывались на трех основных целях. Во-первых, устранить насущную угрозу, которую представляет оружие массового уничтожения Саддама Хусейна. Позже Вулфовиц объяснил, что это было единственное оправдание войны, с которым все могли согласиться. Ирак, заявил президент Буш, способен нанести удар по западным целям «в любой день». Защищая упреждение, он сказал: «Столкнувшись с явными доказательствами опасности, мы не можем ждать окончательного доказательства — дымящегося пистолета, — которое может появиться в виде грибовидного облака». В своем обращении к нации в 2003 году президент заявил, что Нигер подписал соглашение о продаже Ираку урана «желтый кек», необходимого ингредиента в процессе обогащения урана, который может привести к созданию бомбы. ГПИБД неоднократно использовала эту историю, потому что, в отличие от большинства высокотехничных отчетов о разработке ядерного оружия, она просто связывала «уран» и «бомбу» с Ираком. При этом ГПИБД проигнорировала тот факт, что разведывательное сообщество США дискредитировало отчет о Нигере; директор ЦРУ Джордж Тенет уже однажды вмешивался, чтобы исключить это утверждение из президентской речи в октябре. В результате того, что стало известно как «петля положительной обратной связи», США правительство финансировало ИНК, которая выпускала иракских перебежчиков, которые утверждали, что у Ирака есть передвижные лаборатории биологического оружия и он пытается восстановить свою программу создания ядерного оружия; ИНК передавала журналистам недостоверные доклады перебежчиков, таким как Джудит Миллер из «Нью-Йорк Таймс», которая печатала ее репортажи на первой полосе; во время телевизионных интервью вице-президент Чейни затем привел рассказы Миллера в качестве доказательства иракской угрозы.27
Другой заявленной целью было устранение угрозы того, что Саддам Хусейн и «Аль-Каида» объединятся против Соединенных Штатов. Администрация представила мало доказательств того, что эта угроза существовала. Чтобы предположить связь, официальные лица неоднократно связывали «тирана» Хусейна с террористами в заявлениях, описывающих сохраняющуюся опасность для Америки. В своем обращении к Нации в 2003 году Буш объявил, что Ирак связан с «Аль-Каидой», что было более прямым заявлением, чем его обычные ссылки на «организации типа «Аль-Каиды»» или «террористическую сеть, подобную «Аль-Каиде»». Вице-президент объявил, что было «довольно хорошо подтверждено», что один из угонщиков 11 сентября встречался с представителями иракской разведки в Праге, заявление, позже признанное ложным. На пресс-конференции 6 марта президент восемь раз сопоставил события 11 сентября с войной в Ираке. Он настаивал на том, что Соединенные Штаты должны позаботиться об угрозе сейчас, чтобы «мы не столкнулись с ней позже с помощью пожарных и полиции в наших городах». Критики жаловались на то, что большинство американских СМИ уделяли мало внимания сообщениям о том, что администрация ссылалась на неподтвержденную или ошибочную информацию. К марту 2003 года многие американцы поверили в то, что не было правдой, в то, что Ирак несет ответственность за теракты 11 сентября. Опросы показали, что от 53 до 70 процентов американцев считали, что Саддам Хусейн лично стоял за нападениями, и что 50 процентов полагали, что некоторые из угонщиков были иракцами. Должностные лица администрации не предприняли усилий, чтобы исправить эти широко распространенные заблуждения.28
