Я хорошо знал этого человека. Он провел меня в блиндаж и закрыл за мной тяжелую металлическую дверь. Жара внутри, создаваемая газовым обогревателем, была невыносимой. Окно из бронированного стекла, выходившее на Прибрежную дорогу и передние ворота казарм, было открыто, чтобы обеспечить беспрепятственный обзор главных ворот и подхода к станции. На полке у окна лежал пистолет-пулемет. Рядом с ним стоял дымящийся белый пластиковый стакан. Музыка наполнила воздух, когда голос Дина Мартина напевал любовную балладу из маленького портативного радиоприемника. Офицер был обычным человеком из КПО. Ему было чуть за пятьдесят, и он был хорошо известен своей неспособностью оставаться трезвым. Сегодняшний вечер не был исключением.
Он улыбался и хихикал.
'Слава богу, он должен смениться в 11 вечера', — поймал я себя на мысли.
— Послушай, шкипер, — сказал он. — Приятная музыка, теплый блиндаж и немного выпивки, чего еще может желать мужчина? — продолжил он, все еще хихикая.
Он поднял пластиковый стакан и поднес его к моему носу. Запах поразил меня, когда я вдохнул безошибочно узнаваемый острый запах виски. Очевидно, в этой чашке было очень мало кофе. Он хлопнул меня по спине.
— Все это, и мне еще платят сверхурочные, — сказал он.
Я извинился и покинул блиндаж. Дин Мартин все еще напевал на этом чертовом радио, когда я спускался по ступенькам и входил в парадную дверь полицейского участка Гринкасла. Я взбежал по лестнице открытой планировки на второй этаж. Я на мгновение остановился перед сияющей черной мемориальной доской, установленной на стене в память о нашем погибшем товарище по КПО, констебле Линдси Маккормаке. Маккормак был жестоко убит Временной ИРА в 2.45 пополудни 2 марта 1983 года возле начальной школы Баллиголан на Серпентайн-роуд. Он был полицейским из местной общины, проработал в этом районе более одиннадцати лет и пользовался большим уважением всех слоев общества. В свои 50 лет он, к сожалению, не мог справиться с двумя трусливыми молодыми 'временными', которые подошли к нему сзади и пять раз выстрелили ему в голову.
Я размышлял о том, как навестил Линдси по просьбе порядочного сотрудника Специального отдела, который очень беспокоился о его безопасности. Он попросил меня сделать все возможное, чтобы Линдси осознал, в какой реальной опасности он находится. В то время я служил в Андерсонстауне. Я посоветовал Линдси быть осторожнее и попросил его подумать о переводе на другой участок. Но он ничего не слушал. Он утверждал, что ему нравилось работать в этом ритме и что люди в его округе уважали его. Он отказался поддаваться запугиванию со стороны 'временных'. Он отказывался верить, что кто-то из местных жителей предал бы его Временной ИРА, настаивая на том, что люди из его окружения не причинили бы ему вреда и не желали бы этого. Он был прав. На самом деле его убило временное подразделение ИРА из Западного Белфаста. Линдси заплатил высшую цену за свою решимость не 'пресмыкаться' перед республиканцами, цену, которую многие до него и, к сожалению, многие после него заплатили бы за простую попытку защитить и служить всем слоям нашего разделенного сообщества. У Линдси были жена и сын. Когда я услышала о его смерти, я почувствовала себя ужасно. Возможно, я недостаточно тщательно изложил свою точку зрения? Мог ли я сказать или сделать что-нибудь еще, чтобы заставить его проявлять большую осторожность? Все мое существо было потрясено до глубины души.
Я знал Линдси Маккормака и уважал его. Для меня эта табличка на стене была не только памятником констеблю КПО, который отказался поддаваться запугиванию: это было также суровое напоминание о том, что информация жизненно важна для спасения жизни. Предупреждения Специального отдела о том, в какой степени жизнь констебля находится в опасности, остались без внимания. Эта информация могла и должна была спасти ему жизнь. Временами я критиковал подход Специального отдела к ситуациям, но даже я знал, что лучше не игнорировать информацию об угрозе смерти, исходящую от одного из их республиканских агентов. Смерть Линдси Маккормака была примером того, как все могло пойти так ужасно неправильно.
Тревор сидел один за своим столом в маленьком офисе уголовного розыска, когда я пришел присоединиться к нему. Он заполнял купон на бассейн, и на его столе стояла кружка кофе. Рядом с чайником стояла еще одна кружка с чайным пакетиком в ней. Тревор указал мне на нее и снова сел за свой стол. Мы проанализировали события предыдущих часов и решили, как лучше сообщить о вербовке нашего нового источника, не раскрывая ее личность никому, особенно тем приспешникам Специального отдела, которые, как мы знали, захотят ее скомпрометировать. Мы решили, что, если Соня действительно окажется важным источником, Специальному отделу будет передано 'подставное лицо': имя другого человека, который, как мы утверждали, предоставлял нам информацию. Слишком много наших источников в уголовном розыске были спалены некоторыми недобросовестными офицерами Специального отдела, и я не собирался снова рисковать этом случае. Я намеревался позаботиться о том, чтобы Соня оставалась в безопасности и анонимной. Она никогда не должна попасть под подозрение ДСО. Ни у одного источника в уголовном розыске не было лицензии на совершение преступлений, и в этом отношении мы знали, что с Соней мы в безопасности. Она не была связана с ДСО или занималась какой-либо другой преступной деятельностью. Она сообщала нам только то, что ей удалось узнать из разговоров наедине со своим мужем и из подслушанных разговоров между Билли и другими людьми из ДСО, которые часто посещали ее дом.
Мы завершили оформление документов незадолго до полуночи. Соня была последним дополнением к нашему списку из более чем 30 постоянных контактов по всему региону Белфаст. Если бы она оказалась такой полезной, какой казалась, она была бы бесценна. Тот факт, что она сама никоим образом не была причастна к терроризму и как таковая при нормальном ходе вещей никогда не должна была быть посвящена в какую-либо информацию ДСО или БСО, был дополнительным бонусом. Это привело бы лоялистские полувоенные формирования в состояние замешательства и подпитало бы чувство паранойи, которое, казалось, в любом случае было характерной чертой таких групп. Все, что могло бы вывести полувоенное подразделение из равновесия и вывести из строя, пусть даже временно, имело для нас огромную ценность.
В течение нескольких недель Соня регулярно встречалась с нами и рассказывала о деятельности Билли и его дружков из ДСО. Первоначально информация, которую она предоставила, была общей и непротиворечивой, и как таковая она вызвала очень мало интереса со стороны Специального отдела КПО. Они не подавали заявления о встрече с нашим новым источником: на том этапе Соня, очевидно, не представляла угрозы ни для одного из их агентов. Мы, конечно, знали, что это может измениться в любое время, и что мы должны быть готовы ответить на те наводящие вопросы, которые Специальный отдел мог бы задать нам в отношении этого источника, если и когда она действительно пробудит их любопытство.
Непринужденная болтовня спасает жизни на войне полувоенных группировок. Наш опыт доказывал, что это правда, снова и снова. Информация Сони нам очень помогла. Она не только сообщала о деятельности ДСО, она также смогла получить от одной из своих лучших подруг, которая была замужем за первым лейтенантом Адэра, очень ценную информацию о Джонни Адэре и его отрядах БСО. Соня смогла рассказать нам, кто был целью убийства со стороны ДСО: мы неизменно обнаруживали, что предполагаемыми жертвами были невинные католики из соседних республиканских поместий, и мы смогли успешно предупредить их и убрать подальше. Позже Соня сообщила нам о местонахождении оружия ДСО, и последовали очень продуктивные обыски в домах и арест добровольцев ДСО. С такими успехами интерес Специального отдела к нашему новому источнику возрос, и вскоре мы оказались вынуждены привлечь к делу подставное лицо. Соня, очевидно, начинала ставить в неловкое положение Специальный отдел, или она подвергала опасности их источники ДСО, давая возможности для их ареста отделом уголовного розыска.
Через несколько дней после того, как наш подставной человек был представлен Специальному отделу, нам стало известно от него, что некоторые его партнеры, вовлеченные в ДСО, сознательно избегали его. Очевидно, кто-то предупредил этих людей, что наш 'подставной' разговаривает, и мне не нужно было задаваться вопросом, кто это сделал. Соне повезло: если бы не наш предыдущий опыт, мы бы зарегистрировали ее и оставили открытой для компрометации недобросовестными сотрудниками Специального отдела.
Это было в среду, 3 февраля 1993 года, когда Соня сообщила о заговоре ДСО с целью убийства предполагаемого высокопоставленного 'временного', проживающего в Уайтабби Вилладж. Она не знала, кто этот человек, и не могла задать Билли никаких вопросов. Однако она смогла точно описать, где жила предполагаемая жертва убийства. Я хорошо его знал: да, он действительно был республиканцем, но совершенно определенно не был членом Временной ИРА. В любом случае, когда жизни, неважно чьей, угрожала опасность, мы поклялись защищать ее. Мы обычным образом передали нашу информацию в Специальный отдел. Я был удивлен, обнаружив, что они уже знали об угрозе смерти. Они позаботились о том, чтобы предполагаемая жертва была проинформирована об опасности, которой она подвергается, по обычным каналам полиции в форме. Соня продолжала передавать нам информацию о том, насколько решительно ДСО были настроены убить 'временного'. В один конкретный вечер за командой ДСО из роты 'D' в Баллисиллане была установлена слежка, когда они покидали Баллисиллан на украденной машине с фальшивыми номерами. За ними последовали до Уайтабби, где они были остановлены патрулем Специального отдела в форме в пределах четверти мили от дома предполагаемой жертвы. Мы знали, что они были вооружены, но по причинам, хорошо известным им самим, Специальный отдел удовлетворился тем, что просто задал им ряд обычных вопросов, прежде чем позволить им вернуться в Шенкилл. Однако, к счастью, по крайней мере в этом случае их попытка убийства была сорвана.
Во второй раз, в среду, 10 февраля 1993 года, вооруженная команда ДСО выехала с Шенкилл-роуд на угнанном красном автомобиле 'Воксхолл Астра', оснащенном съемными номерными знаками, чтобы убить того же человека. Группы наблюдения E4a при поддержке хорошо вооруженных подразделений специальной поддержки в форме (SSU) снова следили за ними, цель состояла в том, чтобы арестовать команду убийц, если они предпримут какие-либо действия в направлении намеченной жертвы. На этот раз головорезы ДСО подобрались еще ближе к своей цели, прежде чем наткнулись на явно случайную остановку дорожной полицией на дороге. Команда ДСО была настолько напугана, что немедленно бросила украденный красный автомобиль 'Воксхолл Астра' позади публичного дома Клогферн Армс на Доаг-роуд. Они сняли фальшивые номерные знаки с угнанной машины и оставили оригинальные номерные знаки на заднем сиденье автомобиля. Затем последовали обратно до их базы без каких-либо дальнейших помех.
Теперь мы упустили два шанса поймать террористов. Я был разочарован отказом Специального отдела арестовать группу убийц ДСО, которая была вооружена и находилась в движении в этих двух случаях. Хотя было маловероятно, что ДСО попытается нанести повторный удар в течение длительного времени, я боялся, что в следующий раз мы их не опередим. Так почему же Специальный отдел не предпринял никаких действий, чтобы расправиться с командой убийц? Для меня это не имело смысла. Теперь я боялся, что другое подразделение ДСО, за которым мы не могли следить, будет послано убить этого человека. Я хорошо знал предполагаемую жертву.
В четверг, 11 февраля 1993 года, я позвонил ему и попросил встретиться со мной. Мы обсудили его ситуацию. Он сказал, что местная полиция связалась с ним, чтобы предупредить о том, что 'лоялисты' планируют убить его, но не уточнив, какая группа лоялистов несет ответственность. Я объяснил, что это, более чем вероятно, мера, принятая полицией для защиты своего источника. Я сказал ему, что команда убийц была из ДСО в Шенкилле и что по какой-то неизвестной причине они были полны решимости убить его. Он поблагодарил меня за предупреждение. Через несколько дней он перезвонил мне. Он сказал мне, что отправился с некоторыми другими уважаемыми республиканцами на Шенкилл-роуд, чтобы обсудить угрозу с 'Добровольческими силами Ольстера'. Собственно, именно то, чего я предупреждал его не делать. Они были приняты высокопоставленными сотрудниками ДСО в Шенкилле, которые категорически отрицали какую-либо причастность к заговору с целью убийства. После бурной деятельности и различных телефонных звонков туда и сюда, призванных произвести впечатление на делегацию, 'услужливые' люди из ДСО, наконец, добровольно заявили, что это, более чем вероятно, заговор АОО/БСО, спровоцированный печально известной ротой 'С' Джонни Адэра из АОО. Сотрудники ДСО заверили их в своей 'добросовестности' и даже вызвались провести собственное расследование, чтобы докопаться до сути всего этого.
Объект был впечатлен этим, по-видимому, искренним ответом ДСО. Но вскоре после этого эпизода он заметил необычное увеличение количества странных автомобилей и пешеходов в окрестностях его дома. Затем с ним снова связалась полиция, которая предупредила его, что угроза со стороны лоялистов все еще очень реальна. Я напомнил ему о хорошо известном двуличии ДСО: они ничем не отличались от любой другой полувоенной группировки, когда дело доходило, так сказать, до защиты их общественного имиджа. Я сказал ему, что я не спрашивал, какая группа угрожала лишить его жизни: Я знал, что это был ДСО, а не 'Ассоциация обороны Ольстера'. Он поверил мне. И все же он никому не доверял, даже мне. Я мог бы с этим жить. Однако последнее, чего я хотел, это чтобы намеченная цель потеряла бдительность. Благодаря Соне я знал, что его жизнь все еще была в серьезной опасности.
Я был на ночном дежурстве на Теннент-стрит и в офисе уголовного розыска один во вторник, 16 февраля 1993 года, когда сразу после полуночи мне срочно позвонила Соня. Она была в очень возбужденном состоянии. Она была в доме своей матери и срочно захотела показать мне гараж недалеко от Баллисиллан-роуд в Белфасте. Она попросила меня встретиться с ней на Баллисиллан-роуд через десять минут: у нее было очень мало свободного времени. Поскольку Соня должна была сама ехать на встречу и обратно, мне не нужно было брать с собой другого офицера в этом случае. Я вышел из полицейского участка один и через несколько минут остановил машину уголовного розыска рядом с 'Ниссаном' Сони. Указав мне следовать за ней, она свернула с Баллисиллан-роуд на небольшой переулок, где остановилась. Она указала на несколько близлежащих гаражей.
— В одном из этих гаражей есть украденный 'Форд Эскорт', — сказала она, — он в том, который не заперт. Этой машиной воспользуются завтра вечером. Они возвращаются за 'временным' в Уайтабби, — заключила она.
