"Чьи имена, как раны, на сердце запеклись..." Имена. Даниэль крепко сжал губы, вспомнив, как у него появилось имя. Имя, которое он выбрал для себя сам. Этот момент был замаран кровью человека. Которого он убил тогда. Именно имя убитого киборг себе и присвоил. Этот человек был ранен, они отбились от отряда в разгар боя и возвращались на базу, когда всё случилось. К хозяевам Даниэль вернулся один. Только там он, наконец, узнал, как звали убитого им человека — до того знал только фамилию — и этот момент стал решающим.
ВОРЮГА!!!
— ...Данька, что с тобой? — Гектор встревоженно затряс киборга за плечо. — С тобой всё в порядке?
— А? Что?
— Ты о чём опять задумался? — спросил Захар. Все смотрели только на Даниэля, и тот понял, что что-то случилось с лицом, пока он вспоминал о службе, и друзья заметили. — Песня не понравилась?
— Нет, понравилась. Она красивая. Просто... вспомнил кое-что.
— Плохое? — сочувственно полюбопытствовала Лариса.
— Да... не самое приятное.
— Поговорить об этом не хочешь? — предложил Василий Иванович.
— Нет, не сейчас. Потом... может быть.
— Ну, как хочешь.
Очнувшись от тяжёлых воспоминаний, Даниэль вдруг понял, что вокруг стало как-то очень тихо. Огляделся и заметил, что свечение люминофоров на окружающей заводь растительности стало как будто ярче. И среди лесной люминесценции начали зажигаться золотистые точки — одна за другой.
— Кажется, начинается...
— Камеры! — чуть слышно взвыл Антон, выхватил планшет и начал тыкать в экран пальцами, запуская режим записи.
Студенты и экипаж "Странника", стараясь поменьше шуметь, чтобы не спугнуть светлячков, осторожно развернулись в сторону заводи, чтобы не пропустить ничего. Даниэль весь подобрался, вслушиваясь и вглядываясь изо всех сил и аппаратной составляющей своей системы. Записывать это бессмысленно — всё равно качество будет плохим, да и сгрузить потом нечем...
С каждой секундой золотых точек становилось всё больше и больше. Внезапно наблюдатели обнаруживали этих удивительных насекомых на себе и боялись лишний раз шевельнуться. Один каким-то образом оказался у Ксении в волосах. Их было так много! Деревья, кусты, трава — они были везде.
Даниэль видел, как на зимний праздник Глазго украсили тысячи таких огоньков. Ими была украшена и огромная ель на центральной площади. Горожане отмечали наступление нового года — об этом сообщали красочные надписи, в том числе и светящиеся. Это было очень красиво! Но здесь, где нет электростанций, все эти огоньки выглядели особенно волшебными. Именно сейчас киборг полностью прочувствовал смысл этого понятия. Это то, для описания чего не хватает слов ни в одном языке. То, от чего перехватывает дыхание. На что хочется смотреть и смотреть бесконечно. Что не меркнет даже тогда, когда ты точно знаешь, что это такое. Как радуга. Как сочная зелень леса, лёгкость облаков или глубокая синь неба.
ARES не успел насладиться открывшимся зрелищем, как все эти огоньки начали взлетать, сбиваясь в мельтешащие кучки-стайки. Все они кружились над водой, выписывая сложные фигуры. Они отражались на поверхности воды, и почти невозможно было понять, где настоящие, а где лишь отражение — они сливались в единое целое.
— ...Ксюш, не шевелись — он запутался, — шепнул Захар — Не может взлететь.
— Так освободи его!
— Сейчас...
Захар осторожно выпутал светлячка из волос Ксении, вытянул руку, светлячок пошевелил тонкими усиками, брюшком, расправил крылья и взмыл в небо с пальца бывшего браконьера, спеша присоединиться к своим сородичам.
Даниэль видел это только самым краем глаза — всё его внимание было поглощено полётом золотистых огоньков. Треск крыльев светлячков почему-то начал напоминать ему шелест тихих, буквально на грани слышимости, голосов. Этих голосов было много, и в них чувствовались и разнобой и особая слаженность. Время от времени среди шелеста проскакивало мелодичное стрекотание, похожее на пение, и светлячки разбивались на пары. Мельтешение становилось более упорядоченным, в нём чувствовался особый ритм, и это завораживало. Облачко огоньков поднималось всё выше и выше, сливаясь с холодным мерцанием звёзд. И это тоже было красиво.
Даниэль чуть вздрогнул, почувствовав на своём плече чью-то тяжёлую ладонь, а спустя секунду понял, что это всего лишь к нему пересел Владислав Константинович. Он уже стал прежним и так же восхищённо, как и остальные, смотрел на светлячков.
— Данька, ты только посмотри! Разве это не чудо?
— Чудо. Настоящее чудо. И они как будто разговаривают друг с другом. Вы слышите это?
— Да, слышу.
Они переговаривались очень тихо, боясь разрушить это волшебство. И от этого становилось особенно хорошо.
— Они образуют пары, которые потом дадут потомство, и когда те подрастут, то точно так же будут летать и светиться. Представляешь? И так снова и снова! Знаешь, я не удивлюсь, если потом выяснится, что эти пары образуются на всю их жизнь.
— А такое бывает?
— И нередко. Бывало ещё на старушке Земле. А иногда точно так же друг друга находят и люди, вот только не всегда потом живут долго и счастливо. — В голосе капитана звучала грусть.
— Почему?
— По-разному. Это всегда непросто — когда ты находишь кого-то, кто становится для тебя... особенным, но быть вместе вы не можете. Приходится расставаться, и это тяжело. Только иногда принимать эти самые тяжёлые решения приходится, и только время показывает, правильно это было или нет.
— У вас такое тоже было?
— Да, один раз. Я встретил удивительную женщину, с которой хотел прожить всю свою жизнь, завести и растить детей, но не сложилось.
— А что с ней потом стало?
— Я не знаю. И больше ничего подобного со мной никогда не было. — Капитан взглянул на Даниэля, и улыбнулся. Так хорошо, что от этого в груди ёкнуло. — А сейчас, кажется, повторяется. По-другому, но повторяется.
Киборг почувствовал, что краснеет под этим взглядом.
— По... другому? Э-это как?
И осторожно начал отодвигаться. Владислав Константинович сначала растерялся, а потом нахмурился.
— Погоди-ка. Ты о чём подумал?
— Я? Я ни о чём...
— Тогда почему сбежать хочешь?.. — Вдруг брови капитана поползли вверх, а на лбу залегли глубокие складки. — Ах, ты это подумал! Данька, я не из таких. Я другое имел в виду.
— Другое?
— Да. Другое — это не только романтическая любовь, как в кино. Это просто особенное отношение. Например, к наставникам, друзьям... К людям, которые играют в твоей жизни особую роль. Которые выделяются среди всех, кто тебя окружает. Стал особенным. Единственным в своём роде. Это может быть кто угодно. Кто-то, рядом с которым тебе особенно легко и спокойно. Понимаешь теперь, олух царя небесного? — ласково попенял капитан киборгу, постучав костяшкой указательного пальца правой руки по лбу.
И от этого сразу стало легче. Опасения исчезли. Конечно же, Владислав Константинович не из таких! Он же совсем другой!
— Да... кажется, да.
— Ну вот, не прошло и года. Когда же ты перестанешь воображать себе всякие глупости и научишься понимать такие вещи сразу?!
— Простите, я научусь, — покаялся ARES. — Обязательно. Значит, вы... встретили кого-то... такого же особенного? — Даниэль боялся поверить в то, что слышал. А как же?..
— Похоже, что да. И это так необычно. А с тобой такое бывало?
— Я... не знаю. Нет. Никогда не было. Но, кажется, и со мной это случилось.
Почему вдруг стало хорошо? Почему хочется придвинуться к этому человеку ещё ближе, прислониться и не отодвигаться? Рядом с ним так спокойно! И если бы не страх разоблачения... Почему Владислав Константинович так не любит киборгов? Если бы можно было узнать, то, возможно, получится, изменить это отношение, и тогда капитану будет легче принять не навигатора-человека Даниэля Гаррисона, а боевого киборга Даниэля, когда тот найдёт в себе силы признаться.
Нет, это всё будет потом. Когда-нибудь. А сейчас лучше не думать об этом. Сейчас так хорошо, что не хочется портить момент плохими мыслями. Сейчас можно всё. Хотя бы сейчас.
Владислав обнимал рыжего олуха за узкие плечи и не замечал, как на них внимательно смотрит Василий. Доктор тоже думал, и по его губам то и дело скользила печальная улыбка.
Эти двое нашли друг друга. Им вместе очень хорошо и комфортно. И как бы старая рана друга не встала между ними! Ведь если верна самая невероятная версия... Разрыв причинит новую боль Владиславу и разобьёт мальчишке сердце. А ведь он только-только жить начал! Что же делать?
Не зря же тогда спросил...
— Да, ради этого, пожалуй, стоило пострадать, — сказал Гектор, когда светлячки, натанцевавшись в небе, попарно разлетелись по лесу. — И ведь, кажется, ничего такого. В кино подобные эпизоды показывают не менее зрелищно, но... ЭТО... — Пилот беспомощно развёл руками, пытаясь охватить ими только что произошедшее. — Не знаю, как вам, а мне казалось, что нам как будто намеренно показывают простое чудо.
— И тебе тоже? — удивился Максим.
— А я боялся, что запись оскорбит, — признался Антон. — Хотя кого она может оскорбить — не понятно. На меня как будто кто-то постоянно смотрел всё время, пока шёл лёт, и я боялся посмотреть на планшет, чтобы проверить, как идёт съёмка.
— А я вдруг поняла, насколько большой дурой была до этой экспедиции. — Лариса снова вытерла глаза, которые были заметно красные. Голос девушки слегка охрип. — Я словно слышала голоса, которые постоянно говорили мне: "Это твой единственный шанс. Не упусти."
— Я вдруг брата вспомнил, — сказал Данила. — И мне в какой-то момент показалось, что он тоже здесь.
— А мне просто было хорошо, — мягко улыбнулся Владислав, не спеша отсаживаться от Даниэля. — Как будто так и должно быть. Не из-за чего-то конкретного, а просто потому, что так должно было быть.
— Мне тоже, — сказал Даниэль, улыбаясь так, будто ему открылась некая истина. — Никогда такого не было, а тут вдруг случилось. Это так удивительно!
— Знаете, мне начинает казаться, что Малышка не так проста, как и Васила, — задумчиво проговорил Максим. — Здесь всё начинает чувствоваться по-другому. Как будто планета хочет нам что-то сказать. Ведь она такая... удивительная. С самой посадки я чувствую себя здесь как дома. И мы так быстро забили на выданные средства дезинфекции, на которых настаивало руководство университета, хотя уже было известно, что планета достаточно безопасна в этом плане! Члены предыдущих экспедиций писали, что они тоже быстро эту всю халабуду выключили, а те, кто был излишне мнителен, всё же чем-то заболевал, но это проходило, стоило им улететь, и в итоговые отчёты это не попало. И этот лёт... Половина тех, кто его видел, тоже признались, что либо что-то чувствовали, либо вспоминали, двое кардинально поменяли жизнь... А ведь это всего лишь брачные игры насекомых! Странно это как-то.
— Василий Иванович, а вы о чём думали? — спросила Лариса у доктора.
— Об одном вопросе, в котором я не вижу ответа с некоторых пор. Кажется, я нашёл ответ, но впереди маячит один сложный момент, и я не знаю, как с ним разбираться, когда он настанет. А в целом мне тоже было хорошо и приятно наблюдать за этими удивительными насекомыми. Голосов я не слышал, но раз вы их слышали, то пусть. Я не буду считать это признаком массового помешательства. Пусть это будет маленькое местное чудо. В конце концов, чего только наше подсознание порой не выкидывает!
— Кстати, Захар, Ксю, а что вам за откровение было? — спохватился Антон.
Бывший браконьер глубоко вдохнул, взглянул на внезапно смутившуюся подругу, достал что-то из кармана и с торжественно-решительным видом... опустился перед ней на левое колено. Лариса тихонько ахнула.
— Ксения Евгеньевна, — заметно волнуясь, заговорил Захар, не сводя взгляд со всё больше краснеющей Ксении, — я не умею говорить красиво. Только петь. И потому прошу вас потерпеть и дослушать до конца. — Парень откашлялся для верности и продолжил: — Быть может, я не самый видный парень нашего университета. Я всего лишь бедный студент с не самой чистой биографией, который наконец нашёл свою твёрдую дорогу в жизни. И я был бы счастлив, если бы по этой дороге жизни вы шли вместе со мной. Ксения Евгеньевна, будьте моей женой.
На протянутой к неожиданной невесте ладони лежало кольцо. Не золотое, стальное, откровенно кустарное, но сделанное со вкусом. Это была тонкая спираль в два витка, к которой были припаяны три условных цветка и три листочка. Судя по довольной физиономии механика, кольцо делал именно он, и стало понятно, о чём он шептался с Захаром в последние дни.
Ксения сначала замерла, а потом улыбнулась в ответ и кивнула.
— Я... согласна.
— Значит, женимся? — просиял Антон, с прихлопом потирая ладони. — И когда?
— Ну... пока не знаю. — Захар ловко надел кольцо девушке на палец, и то пришлось как раз впору. После чего поцеловал руку своей избраннице, а потом и её саму.
— А я-то думал, что ты дотянешь до отлёта, — широко ухмыльнулся Гектор.
— Так мне всё время, пока мы смотрели лёт, одна мысль покоя не давала: "Это та, кто тебе нужна. Чего тянуть?" И я решился сейчас.
— А ты? — вцепилась Лариса в подругу.
— Ну... — Ксения снова засмущалась и прильнула к жениху. — Я смотрела на светлячков... как они разбиваются на пары... и подумала, что есть люди, которые всю жизнь ищут и не находят. А я, кажется, нашла, и этот человек сейчас рядом со мной. Захар ведь мне понравился ещё при первой встрече, только я была так занята учёбой, что не понимала этого толком. Он был просто хорошим другом, с которым всегда интересно... И как можно было целых два курса быть такой слепой?!
— Владислав Константинович, — Захар взял Ксению под руку, и они вместе подошли к капитану. — благословите нас, пожалуйста.
Корзун слегка оторопел от такой чести.
— Мне, конечно, по службе приходилось делать что-то не по должности... Я и простым санитаром бывал, и во время операций ассистировал, заменял завхоза, один раз даже роды принимал, фронтовые панихиды проводил, но такого мне ещё не приходилось делать! Я, если честно, даже не знаю, как это делается.
— А какая разница? — пожал плечами Максим. — У нас и так тут одна сплошная самодеятельность. Почему бы маленькую свадьбу не закатить, тем более, что и обстановка самая подходящая?
— Тогда надо кое-что добавить! — Лариса ненадолго отлучилась, вернулась с охапкой местных ночных цветов, быстро сплела венок для подруги, соорудила приличный букет, а к футболке Захара одной из своих заколок прицепила пышный бутон местной водяной лилии на манер бутоньерки. — Вот, теперь всё, как положено.
За импровизированной брачной церемонией Даниэль наблюдал с большим интересом. Ещё один не совсем понятный, но любопытный человеческий ритуал! Очень торжественно, хотя все с трудом сохраняют серьёзные лица. Особенно Захар. Киборг запоминал, как распределяются роли, как все приводят себя в порядок, и не успел пожалеть, что это так и не попадёт в запись, как Антон принёс одну из камер, установил фокус, чтобы в кадр попали все, и начал снимать для видеодневника экспедиции. Студенты вообще любили снимать не только то, как они работают, но и как отдыхают. Даниэль сначала смущался, когда на него наводили объектив — особенно, когда случился инцидент с разоблачением, и он переоделся в одежду полегче — но потом посмотрел отснятые кадры, часто забавные, и смирился. Можно себе представить, как потом они будут всё это показывать друзьям из университета и вспоминать, как всё было!
