Боль милосердия

— Кому-то же все должно после меня достаться. Семья потомственных юристов — звучит гордо.

Уже не помню собственную реакцию на эти его слова, но они ещё не раз мне снились.

За год работы в "OmGames" я стала свидетельницей сотни незначительных казусов, которые, сложившись в одну картинку, вызывали не самые приятные ощущения. Приходя с работы, уставшая, я не раз замечала, что повелительные замашки Дмитрия и его "я так решил" стиль уже совсем не выводят меня из себя, более того, радуют. В выходные мы часто просто отлеживались дома, Дмитрий помогал мне с универом.

— Что-то ты опять какой-то помятый, — как-то заметил Аристарх, когда мы пришвартовались на парковке рано утром.

— А ты попробуй завести себе первокурсницу, — усмехнулся мой юрист.

В тот решающий день, который я уже никогда не забуду, предшествовал символической дате — трём годам с момента нашего знакомства в Любинском. Дмитрий, пришедший с работы, поглощал сделанный мной лимонный пирог, рассказывая что-то про Рика (бедный парень, походу являлся козлом отпущения в их компании) и совершенно ничего не подозревал о грядущем. Протерев стол, я поставила перед юристом кружку и принялась ждать. Дмитрий не заметил подвоха и поднес сосуд к губам, но очень удивился, что жидкости в нем нет. Растерянный, он заглянув в кружку и ничего не поняв, нагнул её. На стол упала маленькая бархатная коробочка квадратной формы.

Надо признать, за два года совместной жизни, внешность Дмитрия часто изменялась. Из-за ежедневных соревнований на турнике и ухода за огородом сильно забугрились руки и пресс, загорела кожа, частично подтянутая и вышлифованная после постоянного использования крема, как-то юрист даже пришёл домой черноволосым, мотивируя каким-то старым спором среди своих. Изменения не обошли и любимое лицо, будто что-то тяжелое, что порой можно было заметить во взгляде любого человека, стремительно таяло, каждый раз проявляясь в меньшей степени, пока не исчезло совсем. Дмитрий превратился в человека безтревожного, спокойного и уверенного в следующем шаге, но не сухого или смиренного. Не смог растерять ни чувство юмора, ни весёлости. Как-то он даже бросил за столом, что не против организовать выезд на пляж вместе с Паньковым и хотя таковым оказался противоположный от городского пляжа берег Иртыша, мы отлично провели время. Ну, или почти. Настя заходила в воду лишь по грудь, воображая сильные течения и водовороты, а чтобы окончательно склонить супругу в сторону безопасного лежания на солнце, Панькову было достаточно лишь поддакивать в нужный момент. Примерно так же закончилась наша "женская" вылазка в Динамит. Оказавшись на месте, я принялась инструктировать Настю относительно скалодрома, который поддерживал её в состоянии интриги уже несколько недель. Но стоило нам размяться и пролезть один метр, как на горизонте нарисовался здоровенный-высоченный супруг и отлепил жену от агрегата как какого-то мелкого зверька. У нас даже состоялся серьезный разговор, пока художница отошла в душ. Выставки, кино и рестораны — можно, а вот развлечения или спортивные занятия хотя бы с минимальнейшим риском для здоровья — забыть и никогда не вспоминать. Не знаю уже, что меня заставило согласиться, собственная усталость, слишком низкий бас Панькова или осознание того факта, что Анастасия действительно слишком хрупкая и физически слабая девушка для скалодрома... так или иначе, больше мы с ней в Динамит не ходили, хотя не раз вспоминали физиономию двухметровой скалы, когда он разглядел супругу в метре от земли.

— Кира?

Лицо Дмитрия, такое красивое и родное, застыло, подобно каменной скульптуре.

— Открывай.

Наверное, без моей команды он бы справился лучше. Протянув загорелую руку, юрист почти взял коробочку, но в последнюю секунду резко отстранился, облокачиваясь на спинку стула. Закрыл ладонью глаза, как стал часто делать, когда понимал, что начинал раздражаться:

— Я не хочу это открывать, — выпалил, — Не буду.

Такая перемена настроений вызвала во мне двоякие чувства. С одной стороны, к этому разговору я готовила себя куда больше года, с другой — так и не достигла нужной кондиции для стопроцентного эмоционального отстранения. Слова Дмитрия ранили.

— Без проблем, — выпрямила спину, облокачиваясь на столешницу руками. — Наверняка, ты знаешь что там. Просто скажи, да или нет.

Когда вместо ответа, Дмитрий заиграл желваками и отвернулся, я поняла, что где-то просчиталась. Жаль.

— Я финансово стабильна, — начала вспоминать заученный текст, — неплохо знакома с твоими лучшими друзьями, скоро получу диплом о высшем образовании, а завтра у нас с тобой три года. Два из них — совместная жизнь. Хоть что-то из этого ты учитываешь?

— Давай просто забудем, что я только что видел, — отчеканил. — Убери это и будем жить дальше.

— Видимо ты не расслышал. Я финансово стабильна, что значит, могу жить отдельно.

— Ты не станешь...

— Стану. Скажи нет, я соберу вещи и уеду.

Губы юриста исказились в ужасной гримасе, он ждал что я скажу что-то ещё, но это был конец заученной речи. Поняв, что больше ничего не услышит, Дмитрий отодрал руку от лица, ударяя той по столешнице, затем вовсе вскочил на ноги и перегнувшись через стол, вцепился мне в плечи:

— Ты в своем уме, женщина?! — заорал так, что во дворе откликнулась Чара. — Ваш удел — посылать тонкие намеки, а не раскидываться кольцами! Совсем что ли отчаянная?! Финансовая стабильность! Бумажка из ВУЗа! Что за психодромная шкала пригодности, Кира?!

Испугавшись, что разбудила спящий вулкан, я втянула голову в плечи:

— Нет, значит нет...

— Какое тебе "нет!" — встряхнул. — Если из-за твоей "стабильности" и "дипломности" мы два года живём в гражданке...

Чтобы понять о чем он толкует, мне потребовалось ещё несколько минут, по окончании которых, вместо того, чтобы разбить лицо юриста в кровь (чего он ожидал, устыдившись собственных слов), я прижала его к стенке:

— Так ты согласен?

Дмитрий снова скорчился, будто мои слова вызывали в нем небывалую боль, затем оттолкнул и ломанул по лестнице вверх, оставив меня одну. Совру, если скажу, что едва не задохнулась от сожаления, два года было хорошим подспорьем, но возможно, для такого как Дмитрий, этот срок был слишком маленьким, чтобы задумываться о женитьбе. Уже впитавший городские тонкости мозг понимал, что мне в этом плане не повезло. Среднестатистический житель города здесь мало чем отличался от безвылазного сельчанина, разве что выбирать было из кого. Девушка и парень встречались, заинтересовывались друг другом, влюблялись, съезжались и если выдерживали определенный срок, чаще, год — бежали в ЗАГс. Вся эта суматоха, однако, не касалась людей с достатком выше среднего, эти вели себя более осторожно, тот же заместитель Насти, мой или приставленный к компании юрист предпочитали не откликаться на знаки внимания работников персонала, были неженаты. Подготавливая почву для наступления, мне так же открылось, что многие в Праве в принципе не натягивали кольцо, так как являлись приезжими карьеристами. Винить их было нельзя, один раз попав в эту юридическую фирму, никому уже не хотелось уходить, слишком уж та была современной и успешной для города, который, казалось бы, жил советским прошлым.

Выйдя во двор, я словила Чару у гаража и повела к малиннику, где стояла беседка. Не хочет сейчас, возможно захочет потом. С другой женщиной. В своей любви я была искренней, плести интриги и умалчивать никогда не было моим форте, стеной служила скорее нейтральная позиция в отношении происходящего, но при виде Дмитрия она бесследно таяла. Наверное, у меня даже физиономия принимала раболепный вид, когда мы находились рядом. Казалось, ещё чуть-чуть и я буду готова всё для него сделать: разбивать уродам лица в кровь на постоянной основе, скупить все крема против рубцов на районе, сидеть дома десять лет подряд, рожать детей... Странно, потому что некоторые подвиги я не была готова совершить даже ради себя самой. Работа спасала, в моменты разлуки я мысленно поднимала другие ценности, выводя их на ровную линию рядом с юристом. Если это была любовь, а это была она, думая о ней я часто испытывала страх.

— Чёрт...

Вывод получался печальным. Я отдала ему всё уже до свадьбы, впереди не ждало ничего нового и конечно Дмитрий это чувствовал. Пресытился — нет, но жениться уже не было смысла.

И зря он так про стабильность. Деньги давали мне выбор, действительно съехать и начинать мучиться от разбитого сердца или остаться, добровольно остаться, продолжая ворочать угли в угасающем костре. Кто знает, как юрист будет вести себя завтра?

Усадив Чару рядом на скамью, я обняла её руками и зарывшись в короткую шерсть, попыталась понять, что именно чувствую, помимо горечи и боли. К сожалению, все остальные эмоции спрятались намного глубже и были глухи.

Начав читать мантру вселенского спокойствия, я не сразу поняла, что собаку у меня отняли, а на месте Чары пристроился Дмитрий, тщетно пытающийся натянуть что-то объемное мне на палец. Когда он закончил, я стала озадаченной носительницей двух золотых колец на одной фаланге — тонкого без камней, который приобретала сама и дизайнерского, с объемным рисунком в форме ветки, по которой, чередуясь с листьями из белого золота, бугрились маленькие овальные плоды.

— Завтра дуем к ювелиру, — пробубнил, рассматривая собственную руку. — Пусть спаяет.

Глава 37

День свадьбы был назначен на середину октября, за что Дима извинялся в каждом телефонном звонке, сетуя на грандиозные приготовления и длинный список приглашенных, который, к слову, ещё не был составлен. Пока я сидела в офисе, Настя скидывала адреса свадебных магазинов, закидывая вопросами, не касающимися работы. За месяц мы с ней исколесили кучу тематических бутиков и испробовали сотню изысканных блюд. Предполагаю, Дмитрию было бы приятнее видеть меня в платье с оголенными плечами (за которые он так любил хвататься), корсетом, подъюбником и прочими нагромождениями, но я смотрела куда дальше и выбрала строгий брючный костюм, похожий на десяток других в моем шкафу, которые я уже научилась снимать за пару секунд. Свидетелем вызвался Аристарх, свидетельницей — светловолосая женщина из их компании, которую я едва помнила. Так и не поняла, почему Паньков не дал занять почетное место Насте, возможно из-за каких-то физических нагрузок?

Так же было решено отказаться от выкупа и прочих молодежных прибамбасов. Про себя я решила, что это как-то связано с отсутствием у меня семьи, которой бы следовало присутствовать, но все оказалось проще — Дмитрий надеялся побыстрее покончить с официальной частью мероприятия и осесть в арендованном ресторане.

Ночь перед свадьбой выдалась подозрительно тихой, хотя никто из нас не спал. Наутро, быстро перекусив, мы привели себя в порядок, пока я располагала Чару в багажнике (по случаю свадьбы для нее был даже куплен ошейник с бубенчиком), Дмитрий расчесывал волосы, перед дверцей автомобиля. Выглядел намного изящнее чем я, весь выглаженный, в темно-синем костюме.

— Погружаемся, женщина, бумаги ждут!

К слову, стоял самый обычный осенний солнечно-ветренный день, который из-за масштабности грядущего мероприятия казался мне одним из самых ярких и запоминающихся в жизни.

У ЗАГСа нас ждал черный внедорожник Паньковых, серебристая легковушка Аристарха и нескольких неизвестных автомобилей, которых я никогда не видела. Вся дружная компания уже стояла на крыльце, Настя, одетая в темные джинсы и светлую блузку, крутила в руке фотокамеру:

— Эгегей!

Дворец бракосочетаний в десять утра выглядел свежо, но и только. Расписавшись и попозировав Насте у фонтана в сквере, мы дунули в ресторан, где и началось веселье. С моей стороны было приглашен лишь один человек — Радион и то, с помощью Дмитрия, который ещё хранил его номер. Увидев нас выгружающимися из машин, темноволосый и загорелый скалолаз моментально оказался рядом и принялся выведывать все то, что Дмитрий не успел сообщить ему по телефону.

— Думал, вы меня разыгрываете!

Видеть его было отрадно, мы остановились на крыльце и на свежем воздухе говорили не о чем, пока подтягивались гости. Дмитрий был слишком занят организационными моментами, что нельзя было сказать о Панькове умудряющемся следить и за сыном и женой одновременно. Со второй ему даже было сложнее, Анастасия только и делала что фотографировала ландшафты, гостей и небо вокруг меня, то садясь на корточки и покидая поле зрения супруга, то прячась в кусты или за ствол дерева, чтобы "создать первый план, который был добавлял глубины изображению".

Не смотря на то, что гостей было с сотню, большинство из них не стремилось знакомиться с невестой, то и дело выжидая когда освободится жених, чтобы подарить подарок ему или хотя бы, у него на глазах. Большинство этих молодых (и не очень) людей сильно надушились одеколонами и в костюмах смотрелись слишком органично, что привело меня к мысли, что те, возможно, были коллегами по работе. Паньков догадку подтвердил кивком. Дмитрий же казалось ничего не замечал, улыбаясь во все стороны, выглядел таким счастливым, что мне становилось страшно. Дары были однотипными, ни вам посуды, домашней утвари или мягких игрушек — исключительно пылисборники привезенные якобы из-за границы и драгоценности разной степени дороговизны. Некоторые смотрелись так богато, что мне приходилось делать периодические вылазки к машине, чтобы спрятать коробки в салоне.

Как раз когда я возвращалась из очередного пешего круиза, мимо пронёсся низкий лысый мужчина в костюме, нечаянно задевший меня краем папки, которую нес подмышкой. В одной руке спешащий представитель коллегии юристов держал бокал с шампанским, и наверное, держал бы его дальше, если бы не решил повернуться в процессе ходьбы, чтобы понять за что зацепился:

— Ой, простите, — поднял глаза и поперхнувшись, при виде моего лица, споткнулся.

Нужная ассоциация в голове промелькнула не сразу, но мне хватило ума схватить мужика за плечо и как следует всмотреться в глаза. Откуда-то сбоку подал голос Дмитрий:

— Генка, беги!

Что-то пробубнив мне в лицо, тут же взмокший лысый ловко вывернулся и растворился в толпе танцующих. Подозвав официанта я указала ему на упавший бокал и попыталась найти взглядом новоиспеченного мужа, но того след простыл.

— Ты его знала? — спросила Настя, щелкая фотоаппаратом.

— Не совсем, — потерла переносицу. — Пойдем, присядем.

На протяжении последующего часа мы с Анастасией, на радость Панькову, молча ели в сторонке и хотя я ещё не раз пыталась выловить в массе тел "Павлика, сумасшедшего сына арендодателей", тот будто испарился.

Тамада, так называли женщину, которая мучила всех вопросами, после званного обеда пошла в атаку на мужиков и светловолосую свидетельницу. Бедняги были вынуждены открываться от пищи раз в десять минут, участвуя в странных конкурсах и играх, за которые ведущей, наверное, завидно заплатили.

Коронным номером стал призыв всем женщинам, во главе с невестой, встать, раздвинув ноги. Побросав фужеры, мы покорно выстроились в линию на танцполе. Почему-то я с особым злорадством смотрела на тех, кто пришёл в юбках, а их было большинство. То ли засмущавшись, то ли испугавшись, они начали соединять подолы юбок у себя под ногами, пытаясь сделать из них шорты. Все это время Дмитрий веселился, не скупаясь на смех в другом конце зала, но когда дело дошло до принятия позиции, сидя на коленях напротив неизвестной дамы — замолчал и начал искать глазами меня. Складывалось ощущение, что он заранее рассчитывал на какие-то увечья.